Ржавый оказался смышленым пареньком, который заботился, в меру его сил и разумения, о трех десятках детей, от пяти и до десяти лет. Он учил их выживать, диктуя один принцип - можно все, если ты догадаешься как это провернуть так, чтобы тебя не поймали.
Честно говоря, поговорив с ним, я убедился, что такой подход был более чем оправдан. Детей, которых ловили, отправляли в куда более худшие условия, чем они пребывали даже здесь. Здесь у них была свобода, а на перерабатывающей фабрике они были под постоянным надзором, и каждого из них, после того как он падал без сил от изнуряющего труда, самого пускали в переработку.
Разумеется, нигде в мире не сообщалось о том, что детская кожа, органы, и даже волосы, используются при изготовлении тех или иных товаров, да и люди не привыкли задумываться, откуда берется сырье для их потребления. Всем было просто плевать, и каждый должен уметь сам о себе позаботиться.
В моем детстве мир был, все-таки другим. Для нас существовали, конечно, жесткие правила, но при наличие таланта или мозгов, в нем все равно можно было найти достойное место. Ярким примером был мой детский приятель, инвалид от рождения, который родился без обеих ног, но обладал феноменальными способностями в области химии, и поэтому был трудоустроен еще с первого класса школы, а сейчас являлся ведущим специалистом в "Маджента Лайт".
В условиях нынешнего мира его ждало, максимум, при хороших родителях, унылое взросление лет до десяти, после чего, его, скорее всего, продали бы, постаравшись сделать это подороже.
Мир был жесток, и дети, живущие с Ржавым, понимали это лучше, чем все остальные. На них устраивали облавы "социалы", их пытались выловить копы, периодически появлялись охотники, которые доставляли свежих детишек педофилам, они чуть не подыхали от голода, и ни один из них понятия не имел, что такое полный живот, а лучшим пиршеством были выловленные крысы, хорошенько прожаренные на тепловой плите, которую им, каким-то чудом, удалось утащить с одного из заводов.
В редких случах им удавалось разжиться соевыми консервами, когда охранник на одном из складов пребывал слегка навеселе, но было это лишь раз в несколько месяцев, и тогда, самые маленькие из всех, пролезали через вентиляционные отдушины, в которые уже не помещались дети постарше, и выносили столько, сколько могли вытянуть их слабые ручонки. Обычно добытого хватало лишь на пару дней, но эту пару дней вся развеселая компания чувствовала себя богачами.
В остальном же им приходилось перебиваться ловлей и продажей крыс, на которых дети охотились с самодельными арбалетами, и мелкими кражами, поймав за которыми их могли и просто убить. Хотя, если подумать, то охота на крыс была ничуть не безопаснее - мелкие твари могли накинуться всей стаей, и это в лучшем варианте означало остаться без ног, а значит стать бесполезным для остальных. Что происходило с бесполезными, мне не сказали, но догадаться было нетрудно.
Меня разместили на втором этаже, подниматься на который требовалось по лестнице, в которую, в свое время, угодила ракета, и через пролом перелезать приходилось по обшарпанной пластиковой доске, явно не рассчитанной на вес взрослого.
В целом, там было даже неплохо, хотя и нисколько не напоминало привычные мне условия, но после гостевого модуля на базе что угодно казалось комфортным. Сквозняков не было, а детишки боялись ко мне приближаться, поскольку я был взрослым, а это значило, что я для них потенциальный враг.
Под утро они немного осмелели, и стали ко мне заглядывать, а та малышка, за которую я вступился, даже принесла мне кипятка и пакетик химического супа.
Честно говоря, к этой гадости я притронулся бы раньше только под дулом пистолета, но так как выбора особого не было, я высыпал порошок в кружку.
Если зажать нос, то, в целом, это можно было даже пить. В конце концов, он содержал набор аминокислот, и всех питательных веществ, необходимых человеку на целый день. Во всяком случае, так было написано на упаковке. В реальности, у этой дряни может и содержался набор этих веществ, но аппетит она пробуждала серьезный. Во всяком случае, мой организм потребовал чего-нибудь пожевать.
Ближе к полудню, Ржавый появился вместе с каким-то типом, показал ему меня, и предупредил, чтобы я не высовывался, поскольку в Амстердам заявились нежданные гости - госбезопасность.
Они обыскивали каждую улочку, каждый дом, и детишки уже придумывали как именно меня переводить в другое, безопасное, место, минуя заградительные кордоны.
Еще спустя пару часов послышались первые выстрелы.
Как выяснилось чуть позже, местные вовсе не собирались содействовать безопасникам, и несколько недовольных вторжением уже поплатились за свое недовольство жизнями.
Спустя еще час, район Амстердама, давший мне пристанище, стал превращаться в зону боевых действий. В игру вступили военные.
Нет, мне, конечно, льстило, что моя скромная персона вызвала такой ажиотаж, но складывающаяся ситуация меня не радовала совершенно, уж слишком велик был риск нарваться на шальной выстрел.
Меж тем, детишки нашли способ проскользнуть, и Ржавый отрядил одного из мальчишек постарше провести первую группу, и проверить, подойдет ли этот путь для меня. Когда тот вернулся с утвердительным ответом, мы быстро снялись с места, и отправились в путь.
До вечера было еще долго, и нам приходилось выбирать самые затененные участки, чтобы не обнаружить свое присутствие.
За очередным кварталом мы, неожиданно, наткнулись на "встречающих".
Группа из десятка рослых ребят, одетых явно лучше, чем остальные местные жители, к тому же вооруженные старинным автоматическим оружием, которым никто не пользовался уже более полувека.
Один из них поправил бандану, и, зло выругавшись, спросил у других:
- Ну и где искать этого Русакова? Босс сказал его вывести, но было бы неплохо знать, где его искать, и чтобы при этом не нарваться на безов и военных.
Я оглянулся на Ржавого.
- Знаешь их?
- Да. Это бойцы Фаррена. Короля улиц.
Я вышел из укрытия.
- Вы, кажется, меня ищете? Я Русаков. Брайан Русаков.
Реакция была незамедлительной. Ребята развернулись и нацелили стволы в мою сторону.
- Осторожней, парни. Босс сказал меня вывести, а не пристрелить.
Стволы потихоньку опустились. Я повернулся к укрытию.
- Ржавый, кинь мне линк на твой ассист. Если сделка выгорит, я переведу твой процент, хоть ты и не успел свести меня с нужным человеком. Понимаю, что обстоятельства вмешались.
Вместо линка мне прилетел парный ассист, который я поймал и сунул в карман.
- А теперь уводи всех в новое убежище. Может еще свидимся.
Развернувшись к бойцам я продолжил:
- Выводите меня. За три дома отсюда безы сцепились с вояками, и их могут оттеснить сюда в любой момент.
Один из них, видимо старший, кивнул, и трое парней рвануло куда-то в подворотню, откуда, спустя минуту, показалось три доисторических динозавра, которые, кажется, в свое время, назывались "Hummer".
Моментально рассевшись по машинам, в одной из которых нашлось местечко и для меня, они взяли неплохую, для таких древних корыт, скорость, и с совершенно невероятным чутьем принялись просачиваться по улочкам, на которых было не то, что не развернуться, а вполне реально было застрять.
- Повезло тебе, русский, что мы несколько месяцев назад бензином разжились.
Я кивнул. Бензин не производили уже несколько десятилетий. Слишком убийственным было его производство для окружающей среды, да и выхлопные газы от двигателей внутреннего сгорания далеко не озонировали воздух.
- Где взяли то?
- Наш химик цистерну сделал. Правда от того запаса последние капли остались, да и те уже в баках. Если не заглохнем - вывезем. Видать, дорог ты, русский, нашему Фаррену, раз он за тобой нас на машинах послал.
В этот момент над головой показался "Фолс" безов, и все дружно вжались в сиденья. Никому не хотелось превратиться в кровавый фарш.
Спустя полчаса меня все-таки вывезли за пределы города, хотя из трех машин на ходу оставалась уже лишь одна - бензин в двух других закончился, и экипажи тех колымаг устроились теперь со всех сторон нашей.
Впереди показался небольшой раздел, отделявший Амстердам от соседнего региона, и именно к его границе мы и подъехали.
- Стивен, мы его нашли. Передай Фаррену, что скоро будем.
Стоявший на границе молодой парень понятливо кивнул, и шустро шмыгнул в кусты.
- Телефон?
- Армейская рация. Досталась вместе с машинами. Уже недалеко, русский.
Я в очередной раз стерпел то, что меня назвали русским. В принципе, ошибку допустить было легко, моя фамилия указывала на русские корни, но отец мой был родом с английского полуострова, а родился я вообще в мексиканском регионе. При таком раскладе называть меня русским было бессмысленно, да еще и по морде можно было схлопотать, особенно с учетом того, что тех выходцев кавказского региона, которые заполонили собой почти всю территорию бывшей России, я терпеть не мог.
Нет, когда мы встречались на людях, мне приходилось быть к ним толерантным, но я никогда не забуду встречу с ними на плохо освещенной улице, которая стоила мне шести сломанных ребер и проколотого легкого, а им - четырех, из восьми своих людей. Стоило бы и большего количества, но последние четыре обезьяны спрыгнули откуда-то сверху, и я просто не успел их пристрелить.
Впрочем, в нашем мире уже давно не осталось "чистых русских", "евреев" и так далее. Очень редко попадались "чистые китайцы" и "японцы", но они были такой диковинкой, которую стоило помещать в спецхраны.
Меж тем, дороге привела нас к небольшому, отдельно стоящему дому, окруженному забором, из плит пластали такой толщины, что протаранить их вряд ли что могло. Вполне возможно, что на территории находилась и какая-нибудь списанная с полвека назад система ПВО, которая должна была сдерживать атаки с воздуха, но подтверждений этому за то время пока мы ехали от ворот к самому дому я не увидел, так что утверждать на сто процентов не возьмусь.
Здесь сновали бойцы, вооруженные таким же старинным оружием, готовилась еда, и все поглядывали в мою сторону с любопытством, до тех пор, пока входная дверь не открылась, и на пороге не появился сам Король улиц Амстердама.
Фаррен выглядел не самым лучшим образом, причем дело было не только в его когда-то дорогом костюме, который не очень умелая, но явно очень старательная швея перешила под него с чужой фигуры. Его клочковатая борода, и буйная шапка волос придавали ему несколько диковатый вид, но лишь до тех пор, пока ты не встречался с ним глазами, в которых светился ум.
Меж тем, оттенок кожи выдавал серьезную и давно запущенную болезнь, да и движения его были слишком слабы, что не вязалось со столь агрессивным обликом.
Если это и был зверь - то на последнем издыхании.
Он жестом отослал всех своих бойцов подальше, и подошел ко мне.
- Мои источники, господин Русаков, уверяют, что у вас есть лицензированные лекарства. И что среди них есть "Эстакор". Это так?
- Есть, - согласился я - а у вас есть профессиональный медик, который сможет правильно сделать инъекцию? В принципе, мог бы и я, но лучше, если бы это все-таки, делал профессионал.
- У меня нет медика нужной квалификации, - ответил он - но я думаю, что за спасение вашей жизни вы согласитесь сделать мне инъекцию.
- Спасение жизни? О чем это вы? Я никого не просил меня спасать, и куда-то везти. Это все ваша инициатива.
Он вздохнул.
- Чего вы хотите?
- Денег. Безопасный проход куда-нибудь подальше отсюда. В идеале - еще и убежища, пока я не смогу переждать первую волну моих поисков. И, конечно, еды. За это я передам вам все лекарства что имею, и научу ими пользоваться.
Он покачал головой.
- Вы либо безумно храбры, либо безумно глупы. Впрочем, часто это одно и тоже. Скажите, неужели такой профессионал как вы, не додумался избавиться от вживленного в руку кредитного чипа, который, вдобавок, является еще и маячком?
С этими словами он протянул мне нож, который я, мысленно костеря себя на чем свет стоит, взял в руку и принялся вспарывать ладонь.
Хорошо еще, что чип был старый и сидел неглубоко. Через пару дней, если мне удастся их прожить, от надреза и следа не останется, но вот болеть все это время будет жутко. Знаю я уже эту особенность всех мелких порезов.
Когда я положил чип в его открытую ладонь, он жестом подозвал одного из бойцов, и сказал ему:
- Накорми им крыс. Пусть безы полазят по канализации.
Боец коротко хохотнул, и испарился, унося то, что во мне сидело столько лет.
- Есть у вас еще импланты? Впрочем, неважно, все равно мы просветим вас на рентгене. Пара моих мастеров собрали аппарат по старым чертежам.
- Но они же вредны! - попытался возмутиться я, а он усмехнулся в ответ.
- От такой дозы облучения с вами ничего не произойдет. К тому же, это залог того, что вы избежите нежелательных встреч, и мы будем уверены, что госбезопасность не будет слишком интересоваться нашим домом. Мы разумные люди, и неприятности нам ни к чему. А сейчас - пойдемте в дом.
Он сам вошел в двери, ничем не выдавая своей боли.
"Эстакор" был самой последней разработкой "Эм Пи Индастриз", и был не вполне препаратом. То есть, он включал в свой состав и анестетик, и антибиотик, но основой его были крошечные наниты. Результат его введения действительно ошеломлял, хотя мучился человек от него безумно, и никакие анестетики не могли эту боль заглушить.
По сути, наниты организовывали что-то вроде миниатюрной фабрики по стимуляции клеточной регенерации, и, помимо этого, отсекали те ткани которые были повреждены. Честно говоря, это было единственное средство, которое действительно полностью избавляло от рака, и помогало восстановить даже повреждения мозга, хотя при таких повреждениях человек мог до того потерять ряд его функций, которым организму вновь приходилось учиться.
Я лично видел, как после введения "Эстакора", нога человека, сгоревшая до кости, спустя несколько месяцев была такой, как будто и не побывала в огне.
Еще одним моментом "Эстакора" было то, что наниты составляли полный перечень поврежденных тканей в человеческом организме, и после ликвидации всех повреждений попавших в перечень - самостоятельно выводились из него.
Эта одноразовая панацея, созданная для того, чтобы единократно привести тело в норму, стоила столько же, сколько и новенький "Фолс", а значит была доступна только богачам, и специальным работникам, вроде меня, которым было дешевле дать ампулу, чем обучать нового такого же.
По воле случая я сумел разжиться еще одной ампулой. То есть, проще говоря, я ее стащил. Прямо со стола одного из коновалов базы. Мне тогда устроили полный личный досмотр, но никто не додумался заглянуть туда, где она была спрятана.
Нет, не просите меня рассказать, где я ее прятал, это мой маленький секрет.
- Что у вас? - поинтересовался я, когда мы остались одни.
- Рак. Последняя стадия. Поражение больше чем трети организма. Он поможет?
- Поможет. Если вообще что-то может помочь - то именно он. Но будет больно. Очень больно.
Фаррен слабо улыбнулся.
- Мне больно даже дышать. Мои люди понятия не имеют о том, что со мной. А я не могу сейчас умереть. Просто не могу. Может чуть позже...
- Говорите это смерти почаще, и может быть она вам поверит.
Он тяжело оперся на стену.
- А вам не жалко? Продавать его?
- Жалко. Но я запросил большую цену. Если вы все обеспечите - то я сделаю свою часть.
На улице раздался какой-то шум, зазвучали голоса, затопали сапоги, и через несколько секунд в дверь забарабанили.
Я помог Фаррену принять ту же позу, что была у него при разговоре со мной, и он открыл дверь.
За дверью стоял один из бойцов.
- Фаррен, к нам проникли! Мы не знаем как, и этот звереныш еще и...
Я увидел девчушку, которую защитил от Колечника. Ее тащили к крыльцу, а она отчаянно отбивалась и кусалась, но что могла эта кроха против двух сильных мужиков?
Рассмеявшись, я повернулся к Фаррену.
- Это моя провожатая по Амстердаму. Видимо, решила, что ее работа еще не закончена, пока я здесь.
Он рассмотрел девочку, и тихо произнес.
- Отпустите ее. И накормите. Это же ребенок, в конце концов, а мы - не звери.
- Но она проникла...
Король наклонился к девочке, и ласково спросил:
- Ты здесь из-за Брайана? С ним все в порядке. Тебя не будут обижать и покормят, если ты обещаешь, что не будешь шалить и мешать.
После этого он повернулся к одному из своих бойцов.
- Дайте ей мяса. И не соевого, а настоящего. Ребенок, наверняка, никогда такого не ел. И позаботьтесь о ней. Она просто маленькая девочка, а не лазутчик. Приготовьте транспорт для Русакова, и оповестите наших людей, чтобы где бы он ни появился, его ждал приют и убежище. И соберите еды ему в дорогу. Настоящей еды.
Он хотел, было, закрыть дверь, но шустрая мелочь успела проскочить в дом, и спряталась, вжимаясь в мою ногу так, как будто я был ее единственной защитой.
Это было... странно. Приятно, и вызывало удивление. Проклятье, у меня даже нет слов, чтобы описать то, что я чувствовал.
Фаррен закрыл дверь, и посмотрел на нас.
- Это больше, чем просто ваша провожатая. Вы явно сделали для нее что-то, что она пошла ради того, чтобы быть с вами на невероятный риск. Что-то, что запало ей в душу. Могу я поинтересоваться, что именно?
Я пожал плечами.
- Защитил от Колечника. Одного типа, на улицах.
Фаррен поморщился.
- Знаю я это животное. Редкостный имбецил.
Он перевел взгляд на девочку, а потом на меня.
- Я думаю, что вы понимаете, но теперь она - ваша ответственность. Честно говоря, я вам завидую. Мне Бог не дал детей.
Я стоял, разинув рот, и не зная, что сказать.
Все религии были искоренены уже давно, после бомбардировки Ватикана, и сейчас мало кто помнил даже о том, какие направления религий в мире имели место, не говоря уже о том, чтобы верить в кого-то, но этот человек... Он верил.
На моей памяти никто не поминал Бога.
Однако смысл того, что он сказал, оставался скрытым от меня, видимо ввиду разного мировосприятия.
- Извините, - прокашлялся я - но вы не могли бы разъяснить?
Он оперся на мою руку и двинулся вперед по коридору.
- Извольте. Вы спасли этой девочке жизнь. Теперь - она принадлежит вам, и вы отвечаете за то, какой она будет. И за то, каким человеком она вырастет.
- Отвечаю? Перед кем?
- Перед тем же, перед кем отвечали, когда помогли ей. Вообще-то, это странно слышать от вас. Раз уж вы спасли ее.
- Я не понимаю, причем здесь ее спасение! И я ни перед кем не отвечал тогда.
- Вам теперь держать ответ перед собой, - тихо выдохнул он - но видимо вы только стали человеком, поэтому и не понимаете.
- Только стал человеком? А кем же, по-вашему, я был все эти годы?
- Бездушным чурбаном. Видимо, с вами тоже что-то произошло, что встряхнуло вас, и заставило смотреть на жизнь несколько иначе, чем остальные. Ведь было что-то? Совсем недавно?
Сказать, что я был изумлен проницательностью этого человека - было не сказать ничего.
- Да. Я встретился, кое с кем... Кое с чем...
- Безы гоняются за вами из-за этой встречи?
- Да.
- Тогда позвольте я дам вам совет. Маленький, и совершенно бесплатный. Смотрите на все, и старайтесь увидеть побольше. А когда вдоволь насмотритесь, тогда уже принимайте решение, рассказывать безам об этой встрече или нет. А девочка... Кормите ее. Заботьтесь о ней как о себе. Более преданного вам существа вы больше не найдете в этом мире. А теперь, Русаков, я немного хочу отдохнуть. Когда для вас все будет готово - вам сообщат. Можете побыть в этой комнате, вам принесут еду и питье. И...
- Да?
- Воспользуйтесь ионной чисткой сами, и пусть девочка тоже почистится. Она, кажется, в жизни этого не делала.
Он оставил нас, указав на дверь, за которой оказалась чистая и уютная комната. Девочка чувствовала себя явно не в своей тарелке, поэтому я обратился к ней:
- Ржавый знает, что ты здесь?
- Нет.
- Понятно. Как ты смогла сюда попасть? Это довольно далеко от ваших краев.
- Когда вы садились по машинам, я нырнула под одну из них. Там было за что уцепиться.
Я оперся на стену.
- Малышка, я не самый лучший попутчик для тебя. Меня ищут безы и армия. Меня, наверняка, ищут корпорации. Я не знаю, где я буду завтра, и не пристрелят ли меня. Будет лучше, если ты вернешься к своим.
Она отрицательно замотала головой, и скрестила руки на груди, давая понять, что мое мнение можно засунуть в задницу.
- По крайней мере, я попытался предупредить. Но если ты хочешь идти со мной - марш в ионный душ. Фаррен прав, почистить тебя не помешает.
Она повернулась ко мне спиной, собираясь двинуться в указанном направлении, но я остановил ее.
- Что с твоей спиной?
- На дороге попадались камни. И я чуть не сорвалась пару раз.
Я выругался, и потащил ее в душ. После длительного цикла очистки, мне пришлось обработать содранную почти до мяса спину кремом, который способствовал быстрому заживлению, и, дополнительно, выполнял функции антисептика.
Наконец, пришла пора хорошенько рассмотреть ее.
С изначальным возрастом я ошибся. Ей было не пять, а лет восемь, но она была крайне миниатюрной, а кожа так обтягивала ребра, что я только языком прищелкнул. Волосы оказались не цвета уличной грязи, а темно-каштановыми. Их, конечно, не мешало бы подровнять, но мои таланты в этой области оставляли желать лучшего. По всей видимости, сама она это делала только тогда, когда те слишком уж начинали мешать, и не иначе чем тупым ножом.
Я обдумывал, не впихнуть ли ее в мою куртку, когда в дверь постучали, и вошла женщина, с подносом в руках, заставленным такими вещами, от которых даже у меня рот моментально наполнился слюной.
Она поставила поднос, осмотрела девочку, поцокала языком при виде ее спины, и сказала, что принесет сейчас все, что нужно, придвинув поднос поближе к ребенку.
Мне оставалось лишь отправиться в душ, доверив дело ей.
Когда я оттер себя до скрипа, и вернулся в комнату, меня ждала целая куча сюрпризов. За время моего отсутствия, волосы девчушки подровняли и расчесали, ее одели в темно-синий комбинезон, который, насколько я смог узнать ткань, позволял бы ей гулять по улице даже под кислотным дождем, и настолько убедить ее, что предлагаемая еда не отравлена, что она уже доедала последние кусочки.
- Не переусердствуй. С непривычки живот болеть будет.
Ребенок сыто выдохнул, и указал на второй поднос, который дожидался меня.
Цапнув первый кусок настоящего, вот уж удивительно, хлеба, я положил на него сверху то, что оказалось настоящей курятиной, и налил себе стакан жидкости из графина, которая оказалась соком. Утверждать настоящий ли был сок, или это был химикат разведенный в воде - не берусь, но если и химикат - он оказался очень хорош.
Сжевав свой бутерброд, я повторил его конструкцию, и, сделав глоток сока, хотел было поговорить со своей подопечной, но обнаружил, что она уже успела заснуть прямо на стуле.
Покачав головой, я поднял ничего не весящее тельце, и перенес его на кровать, где аккуратно укрыл одеялом.
Что мне с ней делать не было ни малейшего понятия. Так уж получилось, что даже в детстве я не интересовался у матери как именно ухаживать за детьми, да и стоит ли это вообще делать, а позже курсы ускоренной подготовки и работа, настолько увели меня в сторону от этих вопросов, что я был в них полным нулем, и единственное, что мозг услужливо мне подсказывал, так это то, что ухаживание за ребенком как-то должно отличаться от ухаживания за взрослым.
Впрочем, стоило переключиться на текущую ситуацию.
И откуда, черт побери, Фаррен берет курятину? В наше время ее и на столах у глав корпораций нечасто увидишь, уж я то знаю, сиживал за ними на банкетах.
Свежий хлеб, настоящее мясо, а не соевый заменитель, сок... У него либо все это подпольно производится и выращивается, либо это стоит бешеных денег, и тогда меня, для чего-то, обхаживают по высшему разряду.
Вновь появившаяся женщина с улыбкой посмотрела на спящую девочку и поинтересовалась:
- Вам нужно что-то еще?
- Только немного ответов, и, может быть, совет.
- Помогу, чем смогу.
- Хорошо. Присядьте. Для начала - ответы. Вы выращиваете всю эту провизию?
- Да. Мой муж считает, что раз уж у нас в подчинении люди, то следует максимально о них заботиться. Минимум раз в неделю каждый из них питается так же, как вы сейчас.
- Ваш муж?
- Фаррен.
Откровенно говоря, я был удивлен. В моем представлении все деятели криминального мира не связывали себя узами брака, предпочитая брать любую женщину, которая им глянется, и уж точно не стали бы заботиться так о рядовых бойцах своей организации.
Впрочем, второе, все-таки, имело смысл. Когда так кормишь людей, то получаешь их абсолютную преданность.
- Ваш муж, он... необычный человек.
В ее глазах мелькнули искорки смеха.
- Это еще мягко сказано. Его все считают сумасшедшим. Все, кроме его собственных людей. Они его считают богом, и он пользуется их безграничным уважением. И поверьте, его есть за что уважать. Он сам выстроил эту ферму и принялся разводить кур, сеять пшеницу, выращивать и многое другое... Как-то раз, к нему попытались вломиться бандиты, а он усадил их за стол и накормил, сказав, что если они будут ему помогать, то им больше не придется беспокоиться о пропитании. Они не просто стали помогать, но и привели людей из других банд, и в результате все это вылилось в то, что вы видите.
Откровенно говоря, это многое объясняло. Люди здесь были верны ему не только за еду, но и за тот образ жизни, который он им дал. Они защищали его не по приказу, а потому, что защищая его, каждый из них защищал и то, что ему нравилось. Любопытный срез жизни.
- А почему же он, тогда, не помогает всем остальным?
- Кто вам сказал, что не помогает? По мере возможности он заботится обо всем городе. Взять, к примеру, этих детишек...
Она указала на спящую девочку.
- И как же?
- Иногда у него получается перехватить поставки соевых консервов из Союза. Тогда все это помещается на определенный склад, и специально ставится не слишком бдительный охранник, из наших людей. Дети ни за что не поверят, что они могут просто придти и взять то, что там лежит, поэтому они пролезают как могут, хотя могли бы просто войти через главный вход, и набрать столько, сколько смогут унести. Правда есть неписанное правило - сначала, сколько могут, берут дети, а уже за оставшимся приходят взрослые. Также, по мере возможности, мы подбрасываем одежду и прочие мелочи. Об этом, правда, не все знают, но все же.
- Зачем ему это? Я всегда считал, что Короли преступного мира должны заботиться о себе, и, максимум, о своей организации.
Она покачала головой.
- Когда правительство не в состоянии позаботиться о своих гражданах, о них должен заботиться криминальный мир. Честно говоря, еще издавна так повелось, что преступники могут заботиться об окружающих намного эффективнее, ведь они живут в той же среде, и знают все ее нужды не понаслышке.
- Любопытная теория...
- Это не теория. В начале двадцать первого века, в России, в одном из городов, возникла ситуация, когда правящие органы вообще ничего не могли сделать для населения. Город, в ту пору, наводнили выходцы из чеченского, азербайджанского и таджикского регионов. Для коренных жителей не было ни работы, ни денег, ничего. Тогда, две ведущие группировки города объединились, и буквально за месяц вымели из города всех пришлых. Малоимущие семьи стали получать от них материальную поддержку, еду, технику... Пусть не самые лучшие, и самые дешевые, но у них не было и того. Людей снова стали брать на работу. Криминал заботился о тех, от кого зависело их собственное благополучие, и делал это намного эффективнее правительства.
- Зачем?
- Им это позволяло отмывать деньги и уходить от налогов.
- Откуда вы все это знаете?
- У мужа очень хорошая библиотека, и все его люди - образованы. По меньшей мере, умеют читать и писать. Ему не нужны те, кто думает лишь мышцами и оружием. Те, кто хочет жить такой жизнью - узнают об этом и приходят сами. Но, по нынешним временам, таких мало. Жить честным трудом - не просто, и очень тяжело, а люди, по большей части, хотят легкой жизни, дешевого забвения в наркотиках или выпивке, и считают, что отнять что-то у другого намного легче, чем сделать что-то самому. В погоне за дешевой жизнью и простыми удовольствиями люди утратили себя.
- А ваш муж старается это изменить...
- Он реалист, и прекрасно понимает, что изменить можно лишь тех, кто сам хочет измениться. Но... он не всесилен, и очень болен.
Я улыбнулся.
- С этим мы ему поможем. Точно говорить не берусь, но лет тридцать-сорок к своей жизни он получит.
- Спасибо, господин Русаков. Вы даже не представляете себе, что вы для нас этим сделаете. Но... вы говорили еще что-то, насчет совета...
Я вздохнул.
- Девочка. Я понятия не имею, что мне с ней делать. У меня сейчас очень опасная жизнь, а эта кроха хочет идти со мной. Кроме того, я вообще не знаю как обращаться с детьми. Я предлагал ей вернуться к своим, но она не хочет. Сомневаюсь и в том, что смогу ее уговорить остаться здесь.
- Муж сказал, что вы защитили ее от Колечника.
- Это так.
- Я бы хотела, чтобы вы оставили ее здесь, но она убежит вслед за вами. Ребенок чересчур к вам привязан, ведь вы первый, кто проявил к ней доброту и заботу. Мешать она вам не будет, по крайней мере, специально, а вот с заботой о ней... Она выросла на улицах и может о себе позаботиться. Просто следите за тем, чтобы она была накормлена, и одета. И, по возможности, заботилась о своей гигиене.
Я покачал головой.
- Что бы я без вас делал... Простите, но я до сих пор не знаю, как вас зовут.
- Хильда.
- Брайан.
- А девочку?
- У нее нет имени, а те прозвища, что ей давали на улице...
- Понимаю. Я всегда хотела, чтобы у меня была дочь, которую звали бы Хелен.
- Хелен? Хорошее имя. Пожалуй, я буду называть ее так.
Я с трудом сдержал зевок.
- Ложитесь и отдохните. Когда муж проснется, я разбужу вас.