- Волнуюсь, - заметил пан Бражлик, возбужденно потирая ладони. - Не каждый день находишь тайники в собственном доме. Ну, что там, Тоничек?
- Потерпите немного. Скоро закончу.
- Ах, боже мой! Гонза, не стойте столбом. Поднимите лампу повыше, ему же не видно.
- Куда уж выше-то, - забубнил престарелый садовник. - Суставы, чай, не первой свежести...
- Не догадался я кума пригласить, - каялся вслух пан Бражлик. - Авантюрист экстра-класса, в таких передрягах бывал! А впрочем, впрочем...
- Готово.
Тоничек собрал разложенные на полу инструменты, сбил с брючины налипшую пыль. Опустив со лба круглые окуляры, он вопросительно уставился на владельца особняка.
- Открываем?
- Господи, еще спрашивает! Гонза - лампу! Я пойду вперед.
Если бы постороннему вздумалось в этот миг навестить известного на всю Моравию физиолога, представившееся глазам зрелище, без сомнения, породило бы в душе нежданного визитера ряд совершенно уместных вопросов. Однако в ближайшие часы светило медицинской науки, профессор Бражлик менее всего был настроен на общение с пациентами. Его серые твидовые брюки явно нуждались в чистке. На перехваченной цветастыми лентами подтяжек белой рубашке красовались грязноватые пятна. Именитый ученый возвышался посреди живописного разгрома, не так давно являвшегося дорогой обстановкой его роскошной гостиной. Разобранный на секции палисандровый гарнитур заполнял практически треть комнатного пространства. Хозяин же в сопровождении секретаря и садовника свирепо драл лоскуты обоев, освобождая неприметную поверхность потайной двери. Расчистив проем до основания, пан Бражлик решительно толкнул пятерней крепкую дощатую плоскость. Из открывшейся темной ниши повеяло холодом.
- Винтовая лестница. Хм..., недурно. Друзья мои, одной лампы на всех здесь, вероятно, мало. Гонза, несите свечи. И, кстати, нет ли у вас часом ружья?
- Простите, сударь?
- Какого-нибудь оружия? Там ведь могут быть крысы.
- Вы собираетесь стрелять по ним из ружья? - изумился старый слуга.
- А из чего же еще, по-вашему, их следует бить? Ладно, нет - так нет. Ступайте.
- Скажите, Тоничек, - обратился Бражлик к секретарю, - вы любите загадки?
- Не знаю.
- Стыдитесь, юноша. В столь молодом возрасте человек непременно должен обожать все таинственное, мистическое. А тут..., - приподняв лампу, профессор внимательно оглядел чернеющие своды уходящего вниз коридора, - тут явственно пахнет каким-то секретом. Мы на пороге неведомого. Разве оно не прекрасно?
Из-за ближайшего мебельного отсека вынырнул запыхавшийся Гонза.
- Шесть штук, - объявил садовник. - Австрийские. Каждая толщиной в два пальца.
- Годится. Итак, господа, вдохните поглубже. Нам предстоит свидание с подземельем.
***
- Веревку не прихватили? - осведомился пан Бражлик у шествующего рядом садовника. - Очень зря. Неизвестно, насколько уходит тоннель. Возможно, он лишь часть обширнейших катакомб. А вот стены... По-моему, известняк. Как полагаете, Гонза?
- Похоже на то.
- Бога ради, Тоничек! Что вы там скребете?
- Делаю зарубку. На всякий случай.
- Умоляю, не трогайте ничего. Ваши художества не рассмотришь при всем желании.
Анонимный строитель постарался на славу. Ширина подземной галереи вполне позволяла двигаться бок о бок вдвоем. Правда, о прогулке в полный рост нечего было и думать: потолочная часть нависала довольно-таки низко. И если физиологу с Гонзой данное обстоятельство причиняло минимум дискомфорта, то худой и долговязый Тоничек чувствовал себя не лучшим образом. Впрочем, бесцельное путешествие в неизвестность прервалось весьма скоро.
- Тупик, - озадаченно изрек профессор.
И действительно, парой метров впереди участников вылазки подстерегал капитальный завал из камней.
- Будьте добры свечу, - попросил пан Бражлик у ассистента.
Подобравшись к преграде вплотную, физиолог медленно поводил пылающим восковым стержнем по периметру. Воздушных потоков не наблюдалось. Огненный язычок продолжал лучиться с умеренной силой, если и отклоняясь от вектора, то чересчур незначительно.
- Опять вы что-то затеяли, - сварливо проворчал Бражлик. - Сколько раз я... Позвольте! Как же это...
- Святые угодники! - непроизвольно вырвалось у садовника.
На освещенном куске стены отчетливо проступили удивительно ровные ряды нотных линеек с характерными значками и закорючками, знакомыми любому музыкально подкованному субъекту. Будь это дивное звуковое послание закреплено на пюпитре (где, собственно, ему и полагается наличествовать), все смотрелось бы естественно и миролюбиво, но здесь, в мрачной тиши подземного лабиринта, под непроницаемым каменно-земляным панцирем один лишь вид изображенных сигнатур привел троицу исследователей в полное замешательство. Первым опомнился Гонза.
- Пан профессор...
- Да?
- Гляньте-ка, вон там сверху...
- Пардон, мон шер?
- Я говорю, сверху на буквы похоже, - садовник ткнул пальцем под известковый свод.
- В самом деле, - Бражлик подался ближе к стене. - Напоминает еврейский алфавит. Э-э, Тоничек... блокнот при вас? Очень хорошо. Надеюсь, и карандаш тоже? Тогда вот что: срисуйте-ка быстренько надпись, потом разберемся. До чего ж странно оно, друзья мои!
- А как быть с нотами?
- На скорую руку их вряд ли скопируешь. Отложим до завтра.
Бражлик еще раз окинул взглядом находку, восхищенно причмокнул.
- Вот и не верь в чудеса после этого. Чертовски любопытный случай! Не правда ли, господа?
***
"Что знают двое, знает и свинья", гласит китайская поговорка.
Грубовато, согласен.
А если так: "Тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них ее не знает".
Шекспир, между прочим. Мысль схожая, но форма...
Прошу прощения, отвлекся.
Ближе к теме.
О таинственном открытии пронюхали быстро. Кто разболтал? Поди, разберись. Возможно, Гонза, любитель промочить горло в обществе денщика майора Поберты. Или Тоничек, активно вращающийся в студенческой среде. А не исключено, что и сам физиолог, у которого по пятницам собирались чиновник из магистрата пан Брих и директор архива пан Горачек, заядлые игроки в вист.
Как бы там ни было, по городу поползли слухи. Профессора Бражлика за глаза стали величать чернокнижником. Масла в огонь подливали охотники за сенсациями из окрестных кабаков. Невзирая на шумиху, физиолог с верными своими помощниками пытался довести изыскания до логического завершения.
Для начала пан Бражлик задумал установить личность прежнего владельца особняка. После энного количества материально-нервных затрат удалось выяснить следующее: ранее дом принадлежал барону фон Ранке, личности неординарной и противоречивой. Проживал он с молодой супругой-румынкой в окружении целой армии слуг. На балах и светских раутах появлялся редко. Барон не любил публичных мероприятий, предпочитая домашние концерты камерной музыки. В его распоряжении имелся собственный оркестр из шести человек, возглавляемый чернооким дунайским скрипачом Вениамином (фамилию история не сохранила). Все виртуозы, как на подбор, любая программа по силам. Изысканным музыкальным вкусам фон Ранке этот коллектив отвечал идеально. Бывало, и сам хозяин дома в редкие минуты особого душевного подъема усаживался к роялю, аккомпанируя исполнителям. Все бы ничего, да прослышал барон, что благоверная закрутила роман с красавцем Вениамином. Знать, кто-то из прислуги донес. Завистников на белом свете в любые времена хватало, а уж чужое счастье многим и по сей день глаза ест. Устраивать скандалы - занятие, недостойное выходца из аристократических кругов. Однако ревнивое сердце фон Ранке желало возмездия.
Во время традиционной воскресной охоты с баронессой приключилось непоправимое: бедняжка разбилась, упав с лошади. Спасти ее докторам оказалось не под силу. Объятый горем супруг выставил особняк на торги, погрузил вещи, а после отбыл в неизвестном направлении. Что любопытно, музыканты в числе отъезжающих отсутствовали...
***
- Кто вас просил? - маленькие глазки пана Бражлика гневно сверкнули из-под стекол пенсне. - И без того проблем хоть отбавляй, а теперь еще ваш раввин.
- Да поймите, сударь, кроме него эту надпись никто не прочтет, - убеждал Тоничек. - Я показывал копию языковедам - никакого толку. Сходятся в одном: явно семитская ветвь, но не иврит.
- А что же?
Молодой человек развел руками.
- Затрудняюсь ответить.
- Тогда откуда такая уверенность, что неведомый мне ребе сумеет разобрать текст?
- Замечательно. Ноты вы тоже успели продемонстрировать специалистам?
- Нет. Но, если позволите, при случае ознакомлю с ними кузена. Он работает в оркестре национальной оперы.
- Сделайте милость. А сейчас, - профессор Бражлик бросил взгляд на часы, - идемте к столу. Обедать пора.
- Соломон бен Латиф, - произнес незнакомец глубоким выразительным голосом.
- Очень приятно. Ян Бражлик, физиолог. А это...
- Знаю, знаю. Не будем тратить время, профессор. Лучше проводите меня в подземелье.
Завал в конце тоннеля сильно заинтересовал бородатого иудейского книжника. В течение доброго десятка минут он кропотливо ощупывал тонкими пальцами пядь за пядью, не обращая внимания на красноречивое покашливание спутников.
- Вы в курсе истории о любовнике баронессы? - внезапно спросил бен Латиф.
- Наслышаны.
- К сведению, этот каменный мешок - последний приют для скрипача и его коллег. Перемычка, выражаясь фигурально, не дает проникнуть взорам в потусторонний мир.
Бражлик невольно вздрогнул.
- Простите, - вмешался Тоничек, - но откуда...
- Не имеет значения, - премудрый Соломон закончил с осмотром.
Отряхнув с плеча известковые крохи, выжидающе посмотрел на провожатых.
- Буквально? "И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его". Цитата из книги Екклесиаста.
- Это все замечательно, - подал голос Тоничек, - только при чем здесь ноты?
- Вы слишком многого от меня хотите, юноша, - улыбнулся бен Латиф. - У мертвых свои секреты. И далеко не каждому дано разгадать их.
***
Маэстро Гавлик хандрил.
Накануне прима, за которой он так долго пытался ухлестывать, дала от ворот поворот. Неудачи любвеобильный концертмейстер переносил скверно. В такие моменты пальцы сами тянулись... Нет, не к клавишам. Меланхолию завзятый фанфарон Ладислав Гавлик разбавлял мадерой. И кабы не сдерживающий фактор в лице кузена...
- Чего ты, в конце концов, хочешь? - раздраженно поинтересовался он, оборвав длиннющую тираду свалившегося невесть откуда родственника.
Тоничек достал из кармана сложенные вчетверо листочки бумаги.
- Взгляни-ка.
- Наколбасил! Неужели сложно было оформить нормальную партитуру?
- Я ведь не специалист.
- Заметно. Что прикажете делать с вашей китайской грамотой?
- Может, сыграешь?
- Очень милое предложение! - фыркнул маэстро. - Похуже материала не нашлось? Куска обоев, например. Чем не бумага для нот?
- Ты бы видел оригинал...
- Благодарю покорно! Мне хватит и этого.
Гавлик решительно поднялся с кушетки, одернул полы халата.
- Значит, сделаем так. Придешь вечером, часиков в восемь. А я тем временем постараюсь расшифровать каракули и адаптировать их к исполнению. Вопросы есть?
- Ничего, если со мной будут еще двое?
- Кто именно? - нахмурился незадачливый донжуан.
- Профессор Бражлик и садовник Гонза. Понимаешь, для них это тоже важно.
Ладислав задумчиво посмотрел на кузена.
- Темнишь, дружище.
И не дождавшись ответа, беспечно махнул рукой.
- Ладно, как хочешь. Встретимся в условленный час. Но чтобы без опозданий.
***
- Проходите, господа, проходите. Располагайтесь удобнее, не стесняйтесь. Профессор, вот это кресло специально для вас.
- Благодарю.
- Гонза, если позволите, я определю вашу шляпу на вешалку. Замечательно. Ну-с, господа, вы готовы? Отлично. Тогда приступим.
Горели свечи. Искристое кружево огоньков дрожало на хрустальных боках фужеров. Тонкие ряды теплящихся бликов наводнили застекленные портретные рамы, оставляя в тени изображения с полотен. Оконные проемы мерцали неверным сумраком ранней осени.
Маэстро Гавлик присел за фортепиано. Ловкие пальцы музыканта резвой стайкой мелькнули в воздухе. Пан Ладислав лукаво подмигнул кузену и начал играть.
Пространство ожило. Каждый взятый аккорд словно отражался от стен, заставляя вибрировать содержимое комнаты. Тоничек удивленно смотрел, как в старинных канделябрах развеваются пламенеющие стяги. К одинокому голосу клавишных внезапно присоединилась скрипка. Две, три...
Творилось невообразимое. Гавлик опустил крышку инструмента, но музыка не прекратилась. Струнными каскадами ниспадала она на головы присутствующих.
Что-то менялось. Двигались стены, исчезала привычная обстановка. Четверо изумленно наблюдали, как расступаются половицы, обнажая сырость земельных пластов. Из темнеющих недр, из самых сокровенных глубин ритмично выплывали фигуры с воздетыми к небу смычками. Непостижимая в сути своей, эта молчаливая процессия воскрешала в памяти изображения с античных фресок. Шестерка Орфеев, легко пританцовывая, восходила из черного зева Аида.
А музыка летела со всех сторон. Невесомые, щемящие сердце арпеджио то плавно стихали, растворяясь в тревожащих нервических пиццикато, то напротив, обуреваемые страстями, лихорадочно рвались наружу, сметая условные звуковые преграды. Оглушительным потоком лавина мелодии прокладывала себе дорогу извне, в сонное царство материи, подминая иллюзорные основы его...
Часы пробили десять.
Пан Гавлик обескуражено тряхнул головой.
- Мне показалось, или...
- Показалось, - моментально среагировал Тоничек. - Нам всем показалось. Комплексная галлюцинация. Верно, профессор?
- Э-э... откровенно говоря... да. Комплексная галлюцинация, господа. Параллельный обман зрения, обоняния, осязания и слуха.
- А разве такое бывает? - робко осведомился Гонза.
- Редко, весьма редко, и тем не менее.
- Ноты пропали, - заметил Гавлик.
Свесившись под фортепиано, он осмотрел пол. Распрямился. Прикусил в задумчивости губу.
- Пропали, - повторил Ладислав и глупо хихикнул.
Принялись искать по углам, переворошили мебель, отодвинули секретер. Тщетно. Партитура неясным образом испарилась.
- Тоже галлюцинация? - устало произнес маэстро.
- Ладно, не бери в голову, - сказал Тоничек. - Потом найдется. А нам, пожалуй, домой пора.
- И в самом деле, - поддакнул Гонза. - Время-то позднее.
- Спасибо за интересный вечер, - подытожил профессор. - Будет желание, милости прошу с ответным визитом.
Не успел физиолог потянуть за дверную рукоять, как услышал: