Октябрь 1759 года. "- Убьют тебя, Павлушенька, - в который уже раз повторила мать, вытирая глаза концом платка, небрежно повязанного на шее. - Нешто не могли другого кого послать в фурьеры? - Курьеры, матушка, - рассеянно поправил ее сын, оглядывая комнатенку. Куда-то пропала его готовальня, подарок немца-аптекаря, а в дороге - вещь необходимая, нужная..."
Первые несколько дней прошли без приключений. Каждые сорок верст, пользуясь императорской грамотой, они с Митькой меняли лошадей. Ямбург, Нарва, Рига, безымянные постоялые дворы - не успеть было запомнить ни названий, ни лиц хозяев, весь разговор: лошади, комната, еда да нет ли слухов о разбойниках на дороге. В Нарве они провели первую ночь, и Павел едва избежал искушения сыграть в карты с заезжим курляндским дворянином, который торопился в Петербург.
Продолжение от 09.09.14 Через полтора часа все было готово, и сонный хозяин, поминутно зевая, держал в руке фонарь, пока его слуга выводил лошадей. За спиной у Митьки висел увесистый мешок со съестным ("На фриштык, барин", - пояснил он), но двигался слуга медленно, нехотя, всем своим видом показывая смирение: мол, мы люди маленькие, подневольные. - Остались бы, - вдруг проговорил Камбала и поднял фонарь повыше. В неровном и тусклом свете он казался постаревшим лет на двадцать. - Тут у нас, говорят, разбойники объявились. По пустым дворам шастают. Что война не унесла - себе забирают.