Айвз Эдвард. Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая

Поход майора Кута вверх по течению реки Ганг в погоне за месье Ло и его людьми.

По условиям капитуляции Чандернагора весь гарнизон крепости оставался в плену, но ко времени подписания договора месье Ло с небольшим отрядом сбежал из Кассимбазара и оттуда направился на север, к Патне. Там он находился под защитой предыдущего набоба*, и, как только мы возобновили боевые действия, он собрал двести человек из его народа - остатки французов в Бенгале, - чтобы помочь ему; в день битвы при Плесси они были всего лишь в двух днях ходу от лагеря набоба. Услышав вести о поражении, мистер Ло остановился, но, узнав о побеге Сираджа Даулы, вновь двинулся в путь; ему оставалось лишь несколько часов до того, чтобы соединиться с ним, когда набоба захватили в плен.

*См. письма адмирала Уотсона к набобу, где первый жалуется на защиту, данную месье Ло и его людям.

Чтобы очистить Бенгал от столь неутомимых врагов англичан и нового набоба, полковник Клайв четвертого июля дал приказ отряду под командованием майора Арчибальда Гранта из полка полковника Эдлеркрона находиться в постоянной готовности, чтобы отправиться в погоню за мистером Ло и его отрядом. Мутенбег, офицер сепоев на службе компании, был послан в авангард с двумя гренадерскими отрядами из сепоев. Несколько часов позже пришел контрприказ, и командующим похода был назначен майор Кут, который пятого числа отправился в Муксадабад и там принял под командование отряд.

Шестого числа майор покинул Муксадабад с отрядом из двухсот двадцати трех европейцев, в том числе офицеров и артиллеристов, с двумя шестифунтовыми пушками, тремя отрядами сепоев, пятьюдесятью ласкарами (они же - индийские моряки) и десятью мармуттами - людьми, которые должны были расчищать дорогу, и в ту же ночь прибыл в Румну, где был весьма раздражен пьянством и беспорядками, которые начались среди его людей.

Седьмого числа он продолжил путь по воде; только сепои шли по берегам реки; к вечеру он добрался до Чепуа. На следующий день он отправился в Белгутту, где, встретив флот падишаха из Дакки, решил, что для дальнейшего похода необходимо раздобыть у назира (офицера, что командует лодками) два болиаса*, гурдор** и восемьдесят семь данди (лодочников), и дал за них расписку. После этого майор оставил лодки и европейцев под командованием капитана Александра Гранта (офицера на службе компании) и вместе с мистером Джонстоном, гражданским джентльменом, нанятом ост-индской компанией, который сейчас исполнял обязанности секретаря майора, устремился по суше, чтобы соединиться с приближавшимся войском сепоев. Этим вечером он прибыл в Сути, селение, что располагалось у слияния рек Ганга и Кассимбаззара. Девятого он вышел оттуда и вечером того же дня был у ручья неподалеку от Догачи. Капитан Грант с европейцами расположился у Когачи. На следующее утро майор догнал Мутенбега с его гренадерами, к которым ранее присоединились сто двадцать всадников и семь стрелков под командованием двух джамедаров или офицеров набоба.

*Индийские лодки. Они очень длинны, но столь узки, что в ряд может поместиться только один человек. Тем не менее, на них множество гребцов, и они известны своей быстротой.

**Весельное судно

В Догачи майор встретился с Доадом ханом, братом Джаффира Али Хана, который сообщил ему, что мистер Ло и его отряд покинули Териагерри всего несколько дней назад, поэтому майор вышел с сепоями к Раджемаулу, где дуан Сибуртрай показал ему письмо от мистера Ло из Багелпура, датированное шестым числом, в котором француз уведомлял его о своем прибытии и писал, что намеревается медленно идти к Патне, где будет ждать перванну от набоба Мир Джаффира, и с этой целью вкладывает в письмо арцы, или петицию к набобу. Майор забрал ее и той же ночью приложил к собственному письму полковнику Клайву; в письме также содержалось следующее: два джамедара, не получив приказа идти с майором дальше, отказались сопровождать его; а фусдар, глава этой местности, который обещал утром дать пятьсот стрелков и сотню всадников, чтобы укрепить посты, которые уже охраняют переходы у Сикаригулли и Териагерри, нарушил свое слова, притворившись, будто эти два места уже достаточно укреплены: двести всадников и сорок стрелков - на первом и пятьдесят стрелков и пятнадцать всадников - на втором. Майор завершил письмо просьбой к полковнику Клайву указать, что делать с неким швейцарцем, Александром Соссюром, которого, переодетого в мусульманские одежды, схватили сепои. Это срочное письмо немедленно было послано капитану Гранту, и тот передал его полковнику Клайву; в то же время капитан получил срочный приказ от майора догнать его и сопровождать весь поход.

Одиннадцатого числа майор получил письмо от капитана Гранта с той стороны Догачи, который уведомлял его о потере лодки, что везла арак для войск, и что весь флот терпит крайнюю нужду в необходимом инструменте и данди, но он надеется, что ночью сможет присоединиться к майору, используя лишь легкие лодки. После прочтения майору вновь пришлось обратиться к местному фусдару, и тот пообещал дать ему местного арака, десять легких лодок, пятьсот данди и веревок для снастей; однако после упоминания его прошлых обещаний помочь майору войсками, фусдар поспешил оправдаться, сказав, будто его войска столь разбросаны по уголкам владений, что невозможно собрать их вместе, и что, если бы не этот случай, он никогда бы не уговорил их выступить, поскольку прошло два месяца задержки с того времени, когда набоб должен был им выплатить жалованье. Майор известил полковника обо всех этих трудностях письмом, убедительно пожелав раздобыть необходимые приказы у набоба к джамедарам и прочим офицерам в тех краях, через которые ему придется проходить, чтобы его обеспечивали всем необходимым, что может понадобиться в пути. Капитан Грант оправдал возложенные на него надежды и присоединился к нему той же ночью со всеми суднами, кроме того, что везло боеприпасы, и крытой лодки, которые не смогли справиться с течением.

На следующий день майор Кут послал несколько отрядов в поисках пропавших лодок и заставил всех плотников и конопатчиков, которых только смог собрать, чинить оставшиеся. Фусдар вновь уверил его, что он уже разослал повсюду людей, чтобы те собрали обещанные лодки и данди, которых он обещал, и у него нет сомнений, что уже на следующий день все будет готово. Вечером майора обрадовало появление судна с боеприпасами и крытой лодки, которые считались потерянными. В то же время он получил письмо от полковника Клайва, который приказывал ему следовать за мистером Ло до Патны, если только он не нагонит француза раньше.

Тринадцатого числа сержант Девердж доложил, что пленник Александр Соссюр (вначале он добровольцем прибыл в Бомбей в составе швейцарского полка, но вскоре перешел на службу ост-индской компании) пытается убедить его перебежать на сторону французов и забрать с собой столько людей, сколько получится, и что Соссюр посвятил его в план, как он собирается выбраться из заключения, заручившись молчаливым согласием его стражника-сепоя; больше того, он обсуждал с сержантом содержание письма к мистеру Ло, где сообщал о перемещениях английского отряда и о его силе. Когда майор узнал об этом, он послал к пленнику лейтенанта Флэктона, который забрал у пленника письмо к мистеру Ло и еще одно, к иной персоне. Из последнего письма стало ясно, что раньше Соссюр числился на службе у голландцев в Батавии, где убил офицера и ранил двоих других на дуэлях; что ему повезло добраться до Пондишерри, но и оттуда, после подобного прежним происшествия, ему пришлось уехать на датском корабле, что направлялся в Бенгал; и что прямо перед битвой у Плесси он присоединился к нескольким французам, что были в то время у Кассимбазара. В письме к мистеру Ло он описывал битву, поражение Сираджа Даулы, его смятение и помутнение разума после смерти Мир Модуна, его генерала, и, наконец, его побег из столицы. Он добавлял, что, если бы до сражения его поддержал авангард из четырех тысяч человек, который был действительно обещан ему набобом, он бы не допустил взятия маленькой английской армией рощи Плесси; и этому, а также отсутствию должной поддержки у пруда, где он поставил тех немногих французов, что были с ними, он приписывает поражение в битве. Он продолжил, что предложил месье Сен-Фре, командующему французскими войсками, отступить с его пригоршней сил вглубь страны, чтобы присоединиться к мистеру Ло, но месье Сен-Фре отвечал, что это неразумно, и потому приказал его людям рассеяться и позаботиться о себе самим. Соссюр добавлял, что искусно маскировался, пока майор Кут не начал свой поход, и советовал мистеру Ло раздобыть у Мир Джаффира пропуск на безопасный и непрерывный проход через его земли, хотя знал, что набоб под влиянием полковника Клайва отправил приказ набобу Патны, чтобы тот задержал мистера Ло и его людей. Тем не менее, он написал: "В ваших силах, сир, с войском, что подчиняется вам, взять верх над английским отрядом, что преследует вас. В мгновение ока вы можете изменить здешние дела. Ваше имя высоко ценится среди мусульман, и военная слава мистера Бюсси столь велика и ужасна, что этот отряд пустится в бегство при одном упоминании его имени". Он продолжил письмо советом мистеру Ло вернуться назад и атаковать наш отряд ночью, в месте, которое он описал особо, уверяя, что при таком подвиге он сможет с легкостью убить или пленить всех офицеров, особенно сепоев, которые более склонны к пьянству, чем европейцы. Письмо он заключил следующими словами: "Я желал передать вам это письмо лично, но на третий день моего путешествия мне не посчастливилось быть схваченным, когда я был переодет мусульманином; однако я приложу все усилия, чтобы сбежать, и для этого прошу вас прислать носильщика, хорошего алкару*, который понимает португальский язык. Англичане прибыли в Раджамаул одиннадцатого числа этого месяца".

* Проводник или шпион.

Когда пленника привели к мистеру Куту и прочим офицерам, он признал, что написал эти письма собственной рукой; он не молил о защите и единодушно был приговорен к смерти, как шпион; майор посчитал справедливым немедленно исполнить приговор, и Соссюр был повешен при всем батальоне. Сепой, которого он склонил на свою сторону, предстал перед военным судом из сабадаров* и джамедаров, и те признали его виновным в том, что он позволил себе глядеть сквозь пальцы на дела пленника и помогал Соссюру подготовиться к бегству, и приговорили его к пятистам ударам ротанга и к изгнанию со службы.

*Местные командиры войск компании

Из-за фусдара, который сказал майору, что не может дать ему ни лодок, ни данди до следующей ночи, и горячо пообещал, что к назначенному сроку все будет готово, майор решил, что разумно будет отложить поход до утра пятнадцатого числа. Когда этот день настал, он обнаружил, что ему придется выходить из Раджамаула в том же конфузном состоянии, в котором вошел в город; фусдар и дуан, офицер, следующий за фусдаром по званию, не позаботились обеспечить его лодками и данди, что они так искренне обещали и в которые он намеревался посадить сепоев. Их войску все еще пришлось идти по берегу, и вечером оно добралось до Сикаригулли, где присоединилось к майору, который незадолго до того прибыл туда с остальными людьми, если не считать одиннадцати лодок, что остались под командованием офицера арьергарда; они не могли выйти тем вечером из-за нехватки данди, которые должны были проложить курс против течения реки. В Сикаригулли майор посетил переход под тем же именем, который представлял собой дорогу от девяти до двенадцати футов шириной, проложенную сквозь скалу, и с обеих сторон которой поднимались непроходимые джунгли, и у футтак, или ворот, текла глубокая речушка, через которую нельзя было переправиться; если бы в этом месте расположились танцующие, то им бы не удалось пройти и ста ярдов в линию, поскольку на дороге было немало мудреных поворотов и изгибов. На этом переходе было тоже немало окопов с бруствером и траншей, так что нападающим трудно было бы его форсировать. Говорят, что легче было бы добраться до Дороги Падишаха и что она лежит ближе на целую милю у подножья горы. Также майор сходил поглядеть на могилу Сейда Ахмада Мадума на вершине; она была построена на деньги Шареше-хана, дяди знаменитого Ауренгзеба; здесь его застал джамедар, который пообещал помочь ему со свежим подкреплением данди, тем не менее уверив, что французы, за которыми он гнался, уже схвачены у Патны.

Шестнадцатого числа майор оставил Сикаригулли, и по прибытию в Гуджапур ему нанес визит дуан и джамедар с перехода Териагурри; он сообщил, что французы останавливались здесь два дня назад, когда Сирадж Даула был пленником в Раджамауле, и после заверения джамедара, что они не получат никакой помощи, если будут упорствовать и идти вниз по реке, они повернули назад. Он также добавил, что нынешний набоб, Мир Джаффир, оказал ему честь, осчастливив его и его людей столь желанной службой.

Майор вскоре добрался до перехода Териагерри. Это была всего лишь стена, что тянулась от крутого берега реки (которая здесь была удивительно быстра) до подножия гор, но перейти через эту стену было практически невозможно, поскольку, как в Сикаригулли, она заросла джунглями, и вдобавок, как дополнительное препятствие, с холма, совсем недалеко от стены, тек ручей, казавшийся практически непроходимым. На восьмистенных бастионах, которые не достигали и восьми футов в ширину, не было парапета, и индийцы построили стену столь искусно, что ручей служил перед ней рвом. С крепостной стены, достигавшей четырнадцати футов в высоту и пятьдесят ярдов в длину, можно было держать под обстрелом реку, которая, думается, была в том месте шириной в три четверти мили, хотя течение там таково, что относит все лодки близко к орудийной площадке.

Тем же вечером майор пришел на лодках в Шахабад, где Мутенберг, командир сепоев, доложил ему, что французы отошли недалеко за Багельпур, и что он отправил двух хиркар, или шпионов, чтобы раздобыть больше сведений о них, одновременно приказав ста сепоям догнать беглецов, обстрелять их лодки и так утомить, чтобы получить возможность нагнать их самому.

Семнадцатого числа майор на рассвете покинул Шахабад, и к десяти часам прибыл в Пинтаби, весьма укрепленный пост на вершине холма, где добывали известняк. Там он посетил могилу шаха Куммула, и пеоны набоба, расквартированные в тех местах, рассказали ему, что французы были здесь около десяти дней назад. Услышав эти новости, майор немедленно вновь отправился в путь, и, оставив Болгутту по левую руку, проложил курс на Калгоу-Нуллу, куда тем же вечером и прибыл с некоторыми мало гружёнными лодками, но остатки его войска не смогли добраться до Калгоу: кто до полуночи, а кто и до утра. Болгутта расположена в очень живописном месте, но что истинно придает очарования местным видам, так это несколько огромных скал на реке, откуда, вне сезона дождей, каскадом ниспадает величественный водопад. Здесь сепои принялись жаловаться на тяготы столь долгих и длительных переходов по плохим дорогам; и данди заявили, что не могут работать с той скоростью, с которой их до этого подгоняли; поэтому майор, желая избавиться от жалоб и побудить людей отправиться в путь без задержек, был вынужден поднести каждому из них деньги в подарок. В тот день к Мутенбергу пришел береговой сепой и рассказал майору, что сбежал от французов, оставив их десять дней назад, когда они стояли лагерем под Монгхиром, и количеством их было сто сорок европейцев, девяносто сепоев и три пушки; что все их люди хорошо вооружены, но отчаянно нуждаются в деньгах; что он и несколько его товарищей были в крепости Чандернагора во время ее захвата, и хоть они могли пойти, куда пожелают, они выбрали присоединиться к мистеру Ло, но поскольку он крупно поругался с джамедаром и не получил своего жалованья, то решил покинуть французов и пойти на службу к англичанам.

Пока майор оставался в Калгоу, он навестил местного фусдара, который рассказал ему, что французский отряд добрался до крепости Монгхира, и там они собирают любые военные припасы и провизию, за которые, однако, платят вдвое больше их цены. Он добавил, что они смогли себе это позволить, поскольку совсем недавно получили из Монгхира десять тысяч рупий по приказу Сираджа Даулы, и что даже на сегодняшний день они вовсе не испытывают нужды в деньгах.

Восемнадцатого числа, когда почти все лодки нагнали его, майор направился в Багелпур. Здесь он получил письмо от полковника Клайва, помеченное ополуднем тринадцатого, в которое были вложены другие письма: от набоба - к различным раджам, джамедарам и фусдаром, с приказами давать майору все, что может ему понадобиться. Также полковник позаботился вложить перванну от набоба, предназначенную нескольким джамедарам особо и указывавшую им подчиняться распоряжениям майора. В соответствии с ней, майор послал за Мирзой Келбили, сыном Ала Кули хана, фусдара Багелпура, и после того, как вручил ему письмо от набоба, показал ему перванну, по которой получал власть над всей армией набоба. Затем он потребовал у него шестьдесят всадников, которых Мирза Келбили с готовностью пообещал дать, и что они должны были быть готовы выйти на следующее утро в поход. После этого майор отдал ему перванну набоба и свое собственное письмо к радже Корукпура с просьбой о двухстах всадниках, и он сказал, что будет ждать их в течении двух дней в Монгхире. Более того, майор отдал ему и другую перванну в письме к джамедару Бара, пожелав, чтобы тот - поскольку французы предположительно были там - сжег их лодки и творил им всяческие препятствия, которые бы задержали их до прибытия майора. Однако в полночь майор получил письмо от мистера Пиркса, главы компании в Патне, отправленное шестнадцатого числа, в котором тот сообщал, что французы прошли мимо города и направляются к противоположной границе страны. Их силы, писал он, состоят из примерно сотни европейцев, ста двадцати пяти береговых сепоев и сорока бенгальских сепоев, восьми пушек и девяти маленьких пушек паттераро.

Девятнадцатого числа майор отправился на лодках прочь из Монгхира, приказав сепоям идти по суше. В тот же день он навестил Мирзу Келбили и захотел, чтобы тот дал ему сорок данди, чтобы войска могли с наибольшей быстротой преследовать французов. Здесь он увидел мечеть, построенную Шахзаде, живописно возвышающуюся над рекой на высокой скале, и прелестное таинственное здание на вершине еще более высокой скалы посередине реки со множеством фигур, высеченных в камне. В этом чудном доме жили факиры, которые, похоже, решили, что оказали майору великую честь тем, что приняли у него деньги. Вскоре после этого он прошел по реке Саттангунг мимо соседнего города и остановился на ночь у Джехангиры. Оттуда майор написал радже Рамнарайну, набобу Патны, желая, чтобы тот воспрепятствовал французам и помешал им пройти дальше по реке; и письмо к мистеру Пирксу со вложенными в него бумагами, которые были составлены, чтобы склонить французские войска к дезертирству, он желал, если это возможно, подкинуть их во французский лагерь. Двадцатого числа майор оставил Джехангиру и у Гургат-Нуллы к нему присоединился Мирза Келбили с шестьюдесятью всадниками и отрядом баксери, мушкетеров. В тот же день майор встретил факира по имени Ага Мир, и тот поведал, что три дня назад покинул Патну, и что французы расположились в садовом доме в трех-четырех коссах от города. Поздним вечером майор добрался до крепости Монгхира и, когда его принял дуан, потребовал сорок данди и сотню лямочников*, разочарованный в ожиданиях получить их от Мирзы Келбили. Судно с гренадерами, крытая лодка и авангард в ту ночь не нагнали войска. Двадцать первого офицер авангарда предстал перед майором и доложил, что две лодки, которые не дошли до него, сели на мель; офицеру и тридцать данди, которых дал дуан, было приказано возвращаться назад и помочь вытащить их.

* Люди, которые тянут лодки на буксире.

В это время майор с некоторыми из офицеров отправился осмотреть крепость, но неожиданно оказалось, что ворота перед ними заперли и пройти внутрь было невозможно, хотя сам дуан был среди сопровождающих майора и показался крайне смущенным подобной неучтивостью. Когда майор и его спутники подошли ближе, они обнаружили, что гарнизон сильно встревожен или охвачен дурными намерениями, и солдаты уже запалили фитили на ружьях; потому майор решил лишь обойти крепость, которая была три мили в обхвате, но оказалась очень плохо защищена. Пусть стена была облицована камнем и достаточно высока, с внешней стороны она во многих местах разрушилась, и по ней легко было бы взобраться. Кроме того, в некоторых местах над ней возвышалась насыпь, что находилась всего лишь в шестидесяти ярдах от нее. Течение реки у крепости настолько быстро, что лодки, при попытке пересечь реку, относит на две мили ниже, однако майор не отказался от намерения попытаться сделать это. Хотя ему повезло благополучно перебраться на другой берег, все же одна лодка с сепоями перевернулась: один человек утонул и оружие в пяти сундуках пришло в негодность. Множество лодок не добрались до майора тем вечером, и он вновь решил пересечь реку и после пойти на веслах, чтобы дать возможность войскам догнать его. Однако, обнаружив, что сепои находились в трех коссах за Набобгунгом, он велел идти дальше и очень быстро оказался у Хибутгунга.

Двадцать второго майор покинул это место, но перед этим написал письмо полковнику Клайву, уведомив, что будет преследовать мистера Ло, пока не получит противоположный приказ. Он также отправил ему письмо, которое только что пришло от мистера Пиркса, где говорилось, что французы в трех коссах за Чупрой, откуда они с легкостью могут добраться до границы провинции, и они не более чем в пяти коссах от земель набоба Ауды, Суджи Даулы. Той ночью майор остался у Набобгунга и в полночь к его войскам присоединился арьергард. В то же время, некоторые из лодок прошли мимо, не заходя в гавань Набобгунга, и оказались аж в Лучинпуре. Двадцать третьего, на рассвете, майор оставил Набобгунг, но вскоре ветер и течение выкинули его баджеро* на берег у Руа Нуллы; там он оставил лодку, чтобы ее починили, и добрался до Лучинпура пешком, где присоединился к своему флоту и сепоям.

После Лучинпура в пять пополудни он достиг Бхарраи. Теперь майор понимал, какому огромному риску подверглись его лодки, и поход все еще мог оказаться на краю гибели из-за опасной навигации по реке и нескольких подобных происшествий. Он счел необходимым приказать войскам с боеприпасами и артиллерией высадиться на берег, а затем, возглавив их, прошел три косса по суше, оказавшись в Дирриапуре; его солдаты волокли пушки и несли боеприпасы. Двадцать четвертого он перешел со всей своей небольшой армией из Дирриапура в Пуррарук, что находились на расстоянии двадцати английских миль друг от друга. Во время этого перехода европейские солдаты выражали огромное неудовлетворение, жалуясь на усталость, которую им довелось испытать, и на множество трудностей, что возникали перед ними, на нехватку обуви и арака, и, в конце концов, отказались куда-либо идти. Майор, обнаружив среди своих людей готовность к бунту и осознав, что сейчас и ветер, и течение гораздо тише, чем раньше, счел разумным вновь посадить европейскую часть войск на лодки, но сам, возглавив сепоев, дошел до Бхара, что лежал на три косса дальше.

*Одна из самых удобных лодок, которые удалось обнаружить в этой стране

Когда европейские войска добрались до Бхара, майор послал к ним нескольких сержантов с посланием, напомнив о милостях, которые он даровал, и как он готов угодить им, что бы ни случилось, и как его задело за живое их нынешнее плохое поведение, и заключил, что, если они немедленно не исправятся, он несомненно доложит об их поведении полковнику Клайву и остальной армии и оставит их позади, в Патне. Те вернулись с ответом, который гласил: "на последнюю часть немилости они смотрят как на величайшее благо, которое только может с ними произойти, с тех пор, как они поняли, что в намереньи офицеров убить их, чтобы положить к себе в карманы призовые деньги". Сержанты рассказали майору, что в нынешнем поведении солдат нет ничего нового, поскольку они ворчали весь поход. Майор, огорченный тем, что его увещевания не возымели на этих людей никакого эффекта, написал письмо полковнику Клайву, уведомив его, что по его прибытию в Патну он должен найти мистера Ло и его отряд все еще в границах земель набоба, и что он рассчитывает преследовать их только с сепоями, оставив европейцев (на которых, как он думает, не может полагаться в их нынешнем расположении духа) следовать лишь легкими переходами под началом капитана Гранта, и запросив точных указаний, должен ли он преследовать мистера Ло на чужой земле с сепоями, если войска набоба откажутся сопровождать его.

Двадцать пятого числа майор добрался до Бикулпура, что лежит на расстоянии десяти коссов от Бхара, и там получил письмо от Рамнарайна, набоба Патны, выражавшего беспокойство, что тому не было послано ни единого письма или уведомления о прибытии майора в его владения; он добавлял, что послал некоторых из своих доверенных людей встретить его и сопроводить в город. Вскоре после этого майору нанес визит родственник раджи, который уверил его, что Рамнарайн послал две тысячи человек по пятам за французами, но те, к сожалению, ушли с его земли. Позже эти новости попытался подтвердить сам Рамнарайн, приславший майору второе письмо, в котором заявлял, что если бы он прибыл вовремя, то с легкостью остановил бы французов, но так как сейчас это было бы неразумно, то он хотел бы посоветоваться с майором, по прибытию того в город, о наилучших способах, как можно было бы настигнуть их в дальнейшем. Майор Кут ответил, что будет в Патне на следующий день, и нанесет ему визит, и с его помощью разработает дальнейший план действий. Голландский глава совета изволил послать своего помощника в своем баджеро, чтобы прислуживать майору и отвезти его в город. Мистер Пиркс тоже воспользовался возможностью навестить его.

Двадцать шестого мистер Кут, приказав сепоям и артиллерии идти сушей, покинул свой флот и в десять прибыл на английскую факторию, где расположился вместе с европейцами и сепоями. Когда он проходил мимо голландской фактории, его поприветствовали салютом из двадцати одного залпа, и мистер Делатур, глава голландской фактории, нанес ему визит. Здесь его настигло любезное письмо от Рамнарайна, отправитель которого желал -поскольку час был поздний и майор не мог не устать до изнеможения, - отложить посещение до следующего утра.

Однако вечером того же дня, будто бы назло всем дружеским отношениям, трое из сепоев майора и мясник из европейцев с тремя помощниками, приведшие быков с базара*, без повода были сбиты с ног, избиты и ранены. Майор, как только до него дошли вести об этом бесчинстве, послал мирзу Келбили к радже, чтобы пожаловаться на него, заявив, что пока ему не сообщат причину такого отношения, он полагает себя обязанным позаботиться о собственной безопасности. Рамнарайн убедительно ответил, что сожалеет о произошедшем, и коль ему повезет найти виновных, он, разумеется, отошлет их к майору, чтобы тот наказал их. Двадцать седьмого числа майор Кут написал полковнику Клайву, уведомляя того о некоторых случаях и о том, что набоб отказался его видеть. После того, как он закончил письмо, он навестил Махмуда Али Хана (который, подобно иным выдающимся знатным людям, хоть и не командовал провинцией, но все же обычно звался набобом) и Мир Касима, первый приходился Джаффир Али Хану деверем, а второй - братом. Вечером, оба джентльмена, сопровождаемые некоторыми из важных джамедаров, нанесли майору ответный визит и долго беседовали с ним наедине. Суть слов Махмуда Али Хана касалась доверия, которую стоило испытывать майору к дружбе Рамнарайна, и выражалась примерно так: "Рамнарайн рассчитывает не зависеть от субадара Мир Джаффира, и прошлым вечером он держал совет, чтобы неожиданно нагрянуть к майору и убить его и весь его отряд". Двадцать восьмого майор вновь написал полковнику Клайву, сообщив ему то, что узнал от набоба Махмуда Али Хана, и вновь запросил приказов, должен ли он преследовать мистера Ло на земле Суджи Даулы. Заодно он воспользовался возможностью написать лестное письмо набобу Джаффиру Али Хану, которому он намеревался отплатить за его содействие с помощью перванн, хотя на самом деле они сослужили лишь малую службу в облегчении его путешествия. Тогда же майор Кут написал еще набобу Ауды, Судже Дауле, с просьбой запретить французам вступить в его владения, но, если они уже оказались там, схватить их и передать в его руки или хотя бы разрешить ему пройти на его территории следом за ними, и заключил письмо тем, что будет ждать ответа, когда окажется на границе.

*рынка

Майор, обнаружив, что его недавние увещевания к солдатам подействовали очень мало, и они все еще склонялись к бунту, счел необходимым провести полевой суд над зачинщиками, и тридцать из них были приговорены к наказанию, которое получили в тот же день, и этой своевременной жестокостью был положен конец любым беспорядкам в будущем среди европейских солдат. Однако двадцать девятого числа несколько данди и индийских слуг майора сбежали, и сепои, когда их построили выходить, все как один положили оружие на землю и отказались куда-либо идти. Они горько жаловались на тяготы, которые им уже довелось вынести, на огромное расстояние, на которое они оказались оторваны от своих семей, на обещания, которые были даны им в Мадрасе, будто они не пойдут никуда дальше Калькутты, которая вскоре сменилась на Чандернагор, а потом на Муксадабад, и теперь они не видят ни конца, ни края своим переходам; они также жаловались, что не получили своего жалования по справедливости. Майор, безуспешно попытавшийся призвать их вновь взять оружие справедливыми словами и обещаниями, указал на плохие последствия, которые неизбежно возникнут из-за их нынешнего поведения: поскольку тогда они были окружены войсками раджи, которых им не было резона подозревать в симпатии к ним, что, сложив оружие, они, разумеется, окажутся неспособны защитить себя, и, если с ними не случится большего несчастья, то они могут быть уверены, что у них отнимут то немногое, что у них есть, и, кроме того, они лишатся права на те призовые деньги, которые им все еще обещаны; но, коль эти утверждения значат для них ничтожно мало, то они вольны идти, куда посчитают нужным, поскольку у майора уже есть люди, готовые подобрать оружие, которое они столь постыдно бросили. Эти слова подействовали на них так сильно, что они немедленно взяли оружие в руки и согласились выходить. Затем майор приказал артиллерии и сепоям идти к английским огородам у Баукипура, в трех коссах на северо-западе от Патны, а европейским солдатам садиться в лодки и следовать туда же. Прежде чем он сам вышел из Патны, Махмуд Али Хан вновь предостерег его, чтобы он не доверял Рамнарайну и его войскам, которые будут сопровождать майора и которые, как заверил набоб, не станут ему подчиняться. Вдобавок он напомнил майору о дерзости и оскорбительном обращении от набоба Патны, которым подверглись майор и его люди.

Тридцатого числа майор остановился у огородов и провел весь день, занимаясь проверкой лодок, закупками на базаре, выплатой жалованья своим людям и подготовкой каждой мелочи для дальнейшего похода. Также он созвал четырех капитанов, которые были под его началом, на военный совет, и показал им два письма, полученные им от полковника Клайва четырнадцатого и семнадцатого числа, наказывавшие ему преследовать мистера Ло столько, сколько возможно; он заметил, что они прошли за Патну, и он получил точные вести, будто мистер Ло уже в дне перехода за пределами этой земли и разбил свой лагерь во владениях Суджи Даулы. Поэтому он спросил у них, считают ли они возможным, что отряд под его, майора, командованием продолжит нынешний поход так же, как раньше. Единогласно было решено, что это невозможно по следующим причинам. Во-первых, потому что сепои уже складывали оружие из-за огромных тягот, которым они подвергались во время долгого перехода в Патну, и убедить их не делать этого удалось лишь с большим трудом. Во-вторых, из-за крайнего неудовольствия, которое царило среди европейских солдат, бегства данди и индийских слуг и из-за крайней сложности ежедневного расквартирования всех прочих. Однако столь же единогласно совет постановил, что им нужно идти за мистером Ло дальше, как можно лучше, пусть и более легкими переходами.

Тридцать первого июля отряд покинул огороды Баукипура и пришел за три косса в Дунапур. Отсюда майор отослал трех хиркар, наказав им идти, пока они не доберутся до французского лагеря, а затем принести ему все сведения, что им удастся раздобыть. Одному из них было приказано поспешить к майору со всех ног, как только они получат сведения о дороге, которые могут быть значимыми. Первого августа войска достигли Мунере, городке, что принадлежал Рамнарайну, и располагался в месте слияния рек Соан и Ганга; здесь Мутенбег сказал майору Куту, что, когда он подошел к городу, Хият Хан, командовавший здесь войсками Рамнарайна, передал ему, что ни он сам, ни его люди не должны входить в город и не должны ходить на базар, поскольку если это случится, он предаст их смерти. Лейтенант Кинч, который сопровождал артиллерию, тоже заметил, что обитатели всех деревень, сквозь которые они в тот день проходили, (и все они принадлежали Рамнарайну), были вооружены. На это майор приказал сепоям разбить лагерь на равнине у реки; кроме того, он велел усилить дозор и направил пушки дулами к городу.

Второго числа всем солдатам и сепоям был отдан приказ садиться в лодки вместе с пушками, шатрами и прочим, и с помощью стольких ласкаров, которых только можно было взять на борт, пересечь Соан и Ганг, чтобы переправиться в Чупру. Быки, оставшиеся ласкары, мармутты, джамедар с шестнадцатью сепоями и торговцы должны были идти по суше, пока не окажутся против Чупры, и Ферусинг (офицер Рамнарайна) ручался, что переправит их через реку в три дня. Остальное войско добралось до Чупры уже в ту же ночь, и солдаты расположились в селитровых гуданах (или складах) и доме при фактории. Здесь майор узнал, что мистер Ло покинул это место семнадцать дней назад и теперь был неподалеку от Банараса. Поздно ночью к нему пришел Ферусинг и рассказал, что теперь майору надо быть особо осторожным, поскольку его повелитель Рамнарайн, снедаемый желанием, чтобы майор и не думал идти дальше, чем Мунере, вчера послал за ним следом влиятельного человека с категорическим приказом к его собственным солдатам, чтобы те не сделали и шагу за пределы этого места. Поэтому Ферусинг считал самим собой разумеющимся, что майор должен немедленно вернуться в Патну, остановив быков и их сопровождающих; майор, однако, настаивал, что те должны к нему присоединиться, и Ферусинг пообещал, что те придут на следующий день.

Третьего числа ласкары, быки и прочие соединились с войсками майора, как и обещал ему Ферусинг; затем майор Кут спросил этого офицера, сколько, по его мнению, войск у Рамнарайна на этом берегу реки, где они остановились, и тот заверил его, что здесь никого нет. По этому обстоятельству читатель с легкостью поймет беспокойство майора о помощи, которую он ждал от этого набоба.

На следующий день майор собрал офицеров на очередной военный совет, где он изложил им вести, полученные от трех хиркар, которых отправил из огородов Баукипура: о том, что те добрались до самого Банараса, куда тринадцать дней назад прибыли французы; что пятеро из этих джентльменов нанесли визит радже Булвансингу и умоляли его о защите; что раджа даровал им старую и разрушенную крепость в двух коссах от города со стороны реки; что некоторые из их людей обосновались в крепости, некоторые остались на борту лодок, что раджа отправил Судже Дауле письмо, в котором писал, что французы, бежавшие от границ Патны, теперь у него, и желал его разрешения продолжать содействовать им; что Суджа Даула сейчас находится в Лакхнау, в ста коссах от Банареса; что французы рассчитывают попасть к нему на службу; что у раджи Будвансинга рядом с Банаресом расквартированы четыре тысячи солдат в хижинах; что Фазиль Али Хан, набоб Ганджипура, у которого французы останавливались на пару дней, вышел с армией в три тысячи человек и уже стоит в шести коссах от границы его владений; и что войска стягиваются со всех сторон после известия о появлении англичан. Наконец, он сказал, что дороги, по которым шли хиркары, очень плохи, и вода на них доходила гонцам до пояса; что нужно пересечь три реки; что течение у Банареса чересчур сильно; и что французская артиллерия до сих пор не выгружена на берег. Майор пожелал, чтобы его советники высказали свое мнение, стоит ли дальше преследовать мистера Ло и его отряд. Те единодушно решили, что нет, и вот по каким причинам. "Мы полагаем, что французы не намереваются оставаться на месте так долго, как в Банаресе, но продолжат свой путь вглубь страны, где их наверняка возьмет под защиту Суджа Даула и его соседи. С подобной защитой у нас нет ни единого повода ожидать успеха выступить против них в это время года, с тех пор, как мы нуждаемся в лодках, чтобы перевезти сепоев по реке, а уровень воды на дорогах и три реки, которые нам нужно пересечь, таковы, что невозможно даже представить, что мы сможем пройти по суше, уже не упоминая о лишениях и бедах, которым мы наверняка будем подвергаться на земле врага, хотя бы ради того, чтобы прокормить солдат и данди, или о возможных плохих последствиях, в которые мы вовлечем сами себя и набоба Мир Джаффира при спорах с соседними властителями".

Следующим вопросом стал этот: лучше ли остаться здесь или вернуться в Патну, где ждать дальнейших распоряжений от полковника? Совет, если не считать одного голоса против, согласился, что вернуться в Патну наиболее целесообразно и даже, несомненно, необходимо, особенно потому, как доложил хирург, что люди быстро заболевают из-за того, что, по его мнению, земля в казармах, где они сейчас располагаются, необычайно насыщена селитрой. Кроме этого, оказалось, что арак, присланный для солдатских нужд, почти закончился, и в нынешней ситуации вряд ли можно ждать пополнения его запасов.

Тем вечером из Петеры (городок в четырнадцати милях северней от Чупры) явились два беглеца, которые сообщили майору, что раджа собирает войска в Дунсераме, и каждый день к нему приходят люди с севера, и что у него уже есть три тысячи всадников, полторы тысячи пехотинцев и четыре пушки; после чего майор опять спросил у Ферусинга о положении дел, и тот, после долгих увиливаний, признался, что несколько раджей его страны решили после смерти Сираджа Даулы, что больше не обязаны платить налоги набобу Джаффиру Али Хану, но настояли, чтобы им было даровано фуркули, или полное освобождение; потому они собирали войска и принимали любые меры, чтобы не выполнять требования, обращенные к ним. Пятого числа майор послал одного из своих чударов* к радже Дунсерама, желая узнать, отчего он копит войска, и выписав приказ немедленно их распустить, уверив его, что если тот откажется, то майор немедленно выступит против него и атакует. На следующий день чудар вернулся из Дунсерама со следующим ответом: войска, что собирал раджа, предназначались для его собственной, раджи, безопасности, но, получив приказ майора, он немедленно их распустил. В то же время он извинился за то, что не нанес майору визит самолично, отговорившись тем, что нехорошо себя чувствует, но послал своего вакила, чтобы тот передал майору его добрые пожелания и подарки. Однако майор уклонился от встречи с ним.

*Чудар - слуга, который доставляет сообщения и объявляет о пришедших гостях. Буквально: "тот, кто несет посох", поскольку в руке он всегда держит деревянную (или серебряную, в зависимости от положения его господина) трость.

Одиннадцатого числа некий Денотхан, бывший гомастой или посредником армянского купца по имени ходжа Вазид, доверенного лица губернатора и совета Калькутты, пожаловался майору, что голландский второй лейтенант намеревается отобрать селитру из его годонов с помощью солдат, которых приготовил для англичан; услышав это, майор Кут немедленно предотвратил это.

Вскоре он получил письмо от полковника Клайва с распоряжением, что должен оказывать поддержку туземным посредникам, нанятым губернатором и советом, чтобы собрать селитру, принадлежащую компании, против любого, кто вознамерится помешать им, и это подвигло майора издать следующий приказ.

Майор Эйре Кут, командующий английскими войсками и войсками набоба Джаффира Али Хана в походе на Патну, - всем, кого это может касаться

Поскольку селитра, принадлежащая ходже Ашруфу, собрана и предназначена для английской компании, ни единый человек не посмеет дотронуться до нее или прерывать отправку вышеупомянутой селитры. Более того, если кто-либо похитит ее либо унесет без его разрешения, она должна быть немедленно возвращена владельцу теми, кто это сделал, иначе им придется отвечать за это.

Эйре Кут

Написано в Патне, 15 августа 1757 года

Записал секретарь, Джон Джонстон

Тогда майор и мистер Джонстон, - знавшие о непреходящей важности селитры как товара, и для английской нации в общем, и для ост-индской компании в частности с тех пор, как они вошли в эту землю, что хорошо известна по своему высокому положению, как страна, где производится селитра, - сделали своей целью в часы досуга приобрести достаточные знания об этой немаловажной отрасли торговли. И поскольку им открылось, что, изменив нынешний способ ее сбора, компания может получить гораздо большую выгоду, чем раньше, майор счел верным поделиться подробностями с губернатором и советом в Калькутте по военным каналам. Некоторое время спустя майор и мистер Джонстон по-прежнему были одержимы мыслью о крайней необходимости уделить внимание этому делу, как описано ниже; они пришли к согласию, что мистер Джонстон должен написать губернатору и совету от собственного имени еще более подробный отчет, указав пути и средства, с помощью которых, буде они строго приняты к исполнению, компания не сможет не получить значительных преимуществ и в то же время обеспечивать правительство селитрой по более низкой цене, чем прежде. Бесспорно, что вскоре этим благоприятным измышлениям было уделено должное внимание, и в этом королевстве много лет спустя сказывалось благотворное влияние исследований майора и мистера Джонстона.

Тринадцатого числа майор велел европейским войскам, артиллерии и сепоям садиться в лодки. Ферусинг, узнав, что таким способом майор вознамерился в тот же день добраться до Патны, показался очень обеспокоенным и сочинил множество отговорок, чтобы воспрепятствовать отъезду; но, когда он понял, что не может ничего поделать, то принялся умолять майора, чтобы тот не верил тем нескольким сообщениям, которые свидетельствовали против его господина Рамнарайна, и закончил вопросом, верно ли майор приказал Хият Хану войти в город с войсками; этого майор Кут никоим образом допустить не мог. Вечером майор был в Патне, и, как только он оказался в городе, то немедленно послал за набобом Ами Ханом, и, как ему было приказано, зачитал ему письмо, которое получил от полковника Клайва из Муксадабада. После этого майор пожелал, чтобы набоб изложил ему свое видение о нынешнем положении дел и, в частности, рассказал, сколько войск собрано в самом городе и около него. Вокруг майора скопилось немало самых разнообразных политических целей, и, несомненно, он находился в столь щекотливом и трудном положении, которое требовало от него всех его сил. Мы уже видели, что власть Мир Джаффира, как субадара, едва распространялась даже на южные рубежи его земель, ибо в противном случае не было бы такого количества жалоб на нужду в лодках, данди и прочем, когда майор явился сюда со своим небольшим отрядом. При въезде в Патну Рамнарайн оказал майору холодный, более того, неблагосклонный прием; бесчинства, которые учинили его люди по отношению к сепоям и мясникам из английской армии; совет, что держал набоб, касательно майора и его отряда был откровенно враждебен; известия, что дали братья Мир Джаффира (с которыми майор получил приказ советоваться и действовать согласно этим советам), говорили о цели Рамнарайна стать независимым от субадара, и они подтверждались почти всеми обстоятельствами поведения этого набоба; наряду с этим подготовка к войне в гарнизоне Монгхира и созыв войск почти в каждом конце его земли; стоить добавить к этим частностям, что братья Мир Джаффира время от времени сообщали субадару о том, что его право носить даже номинальный титул в этой земле временами сомнительно. Мир Джаффир, снедаемый негодованием по отношению к Рамнарайну и испугавшийся его сил и интриг (воодушевленный также заверениями братьев, что им будет нетрудно свергнуть Рамнарайна с помощью майора) время от времени почти решался, что дворец необходимо атаковать, а самого Рамнарайна объявить вне закона. В иной раз в нем преобладали политическая осторожность и нерешительность, и он отменял приказы, которые только-только велел немедленно исполнять. Эти колебания не могли не раздражать английского командира. В конце концов, зрело обдумав приказы, которые он получал в разное время от полковника Клайва и состояние дел набоба в этой земле, майор заключил, что силой своих убеждений и под угрозой оружия он убедит Рамнарайна, что в его интересах, а также во исполнение его долга ему стоит отказаться от амбициозных намерений и с миром покориться тому, кто стал набобом Бенгала, Бахара и Ориксы, и подобное положение дел приведет к миру и счастью в их владениях в целом и подействует в интересах соперничающих сил, в частности. Майор думал, что не может не добиться столь желанного исхода, у него был сильный резон верить, что это принесет глубочайшее удовлетворение его главнокомандующему, полковнику Клайву и поспособствует чести и достоинству его страны, не считая невыразимого удовольствия, которое несомненно принесут его душе сии счастливые результаты.

Руководствуясь подобными соображениями, он великодушно отбросил и благородно смирил в себе все обиды от унижений и оскорблений, которым подвергся он сам и войска под его непосредственным командованием, а затем передал свои дружеские пожелания к Рамнарайну с помощью Ферусинга; он применил немалую ловкость, чтобы убедить сего азиатского правителя в искренности своих заявлений, который, в итоге, выказал искреннее желание встретиться с майором. Поэтому пятнадцатого числа мистер Кут, в сопровождении большинства своих офицеров и мистера Пиркса, нанес набобу визит в его дурбар, где его приняли вежливо и преподнесли обычный подарок: платье и коня.

На следующий день майор побеседовал с Ферусингом, которому он доказал, что для его господина жизненно необходимо принести Мир Джаффиру публичную клятву верности, и они расстались, пришедши к согласию, что Ферусинг донесет предложение майора до набоба. Двадцатого числа Ферусинг вновь пришел к майору и сказал, что его господин желает передать ему нечто важное и будет рад видеть его в любое удобное майору время, но умоляет не рассказывать об этом визите Мир Кассиму до тех пор, пока они не встретятся; на это предложение мистер Кут с готовностью согласился и пообещал навестить раджу следующим утром. И вот, двадцать первого, майор явился перед Рамнарайном и серьезно поговорил с ним о его долге и публичном признании подчиниться набобу. После того, как завершился сей важный акт тайной беседы, набоб заявил, что коль он будет обязан жизнью, честью и положением вере в англичан и обещаниям субадара, то он готов принести предложенную клятву, и если майор поклянется, что возьмет на себя ответственность за то же самое, то он, раджа, немедленно сделает это в присутствии всего дурбара. Майор ответил, что он обещает, при условии, что Рамнарайн проявит себя перед субадаром верным и справедливым слугой во всех отношениях. На это Рамнарайн возразил, что так он будет проявлять себя всегда, и, в знак своей искренности, предложил немедленно созвать дурбар, и попросил майора послать за Махмудом Ами Ханом, Мир Кассимом и теми английскими офицерами, кого тот сочтет нужным позвать в свидетели. Мистер Кут с величайшей осторожностью отклонил предложение раджи и сказал, что ему не кажется, будто пришло время для такого шага, поскольку он желал, чтобы это оказалось всецело решением самого раджи, и посоветовал ему зрело осмыслить предмет сего разговора вместе с его друзьями, и, если они согласятся на это, и раджа не откажется от своего решения на следующий день, то тогда он, майор, вновь навестит его. Двадцать второго майор получил послание от раджи, желавшего, чтобы тот навестил его в сопровождении Махмуда Ами Хана, Мир Кассима и прочих, кого он посчитает нужным. Тем же вечером майор нанес ему визит, когда был собран весь дурбар, и Рамнарайн исполнил свое обещание, поклявшись подчиниться Мир Джаффиру. Несколько дней спустя майор написал письмо субадару, ознакомив того с шагами, которые он предпринял, чтобы упрочить его дела в этой части владений.

Двадцать третьего майор получил очень вежливый ответ на письмо, которое он написал Судже Дауле, набобу Ауды, в котором тот уверял о своей преданности англичанам, и что, если бы французы не вышли из его владений до получения письма майора, он, несомненно, приложил бы все силы, чтобы задержать их, а потом передать их в его руки. Однако двадцать шестого, несмотря на эти заверения дружбы от Суджи Даулы, майор получил надежные известия, что французы до сих пор находятся в его владениях, а двадцать девятого пришло письмо от мистера Пиркса, где тот рассказывал о плохом обращении к нему и его людям от пеонов ходжи Ашруфа и просил майора прислать отряд на помощь, ибо в самом деле опасался лишиться жизни. После получения этого письма мистер Кут немедленно написал ходже Ашруфу, приказав тому навестить мистера Пиркса и передать ему тех людей, что посмели плохо с ним обойтись, иначе он навестит его сам и найдет их. Майор написал и мистеру Пирксу, и ознакомил его с содержанием письма выше, и добавил, что если возникнет необходимость, то он немедленно выступит ему на помощь.

Первого сентября майор Кут получил приказ от майора Килпатрика, который тогда командовал армией в Муксадабаде, возвращаться со всеми войсками; и на следующее утро он начал исполнять это распоряжение, отослав сушей артиллерию, буйволов и ласкаров в сопровождении джамедара и девятнадцати сепоев. Четвертого он попросил у раджи добыть поскорее лодки и прочие вещи, необходимые для путешествия. Седьмого войска взошли на борт; но, поскольку лодок все же не хватало, пришлось собрать огромный отряд сепоев на одной, и на ней сломался чуппар - верхняя палуба, и одного человека убило, а еще десятерых ранило. Тем же вечером они были в Футве. Восьмого они оставили Футву, но майор почувствовал ужасное недомогание, и ему пришлось передать командование капитану Гранту. Тринадцатого они благополучно прибыли в Муксадабад, где майор получил распоряжение от полковника Кута спуститься вниз по реке к Чандернагору с королевскими войсками, отрядом швейцарцев и двумястами сепоями; но, поскольку он все еще был сильно болен, то ему пришлось несколько дней пробыть в Кассимбазаре, и с отрядом ушел капитан Гаупп.

Таким стал тогда конец необычного похода мистера Кута, который хоть и не достиг основной цели поймать мистера Ло и его отряд, но все же послужил к выгоде своей страны в целом и ост-индской компании в частности. Кроме того, что он принудил Рамнарайна, самого могущественного раджу в стране, к унизительному поступку принести клятву Мир Джаффиру, тем же образом он открыл положение внутренних дел в северных областях и в союзе с мистером Джонстоном предоставил компании глубокое осмысление торговых дел, касающихся селитры, благодаря которому эта область торговли с тех пор принесла значительную выгоду людям. Я должен также взять на себя смелость добавить, что, несомненно, за все время этого похода он выполнил все свои обязанности, что были в его силах, и показал себя во всех отношениях храбрым и деятельным офицером. Если коротко, то незаурядный дух, решительность и упорство, которые он тогда проявил, можно рассматривать как первые плоды тех военных талантов, которые ярко воссияли позже: при поражении мистера Люлли в сражении у Вандиваша и при падении Пондишерри, с которым силы французов в Индии были полностью уничтожены*.

*Пленить месье Ло выпало на долю майора Карнака, позднее бригадного генерала, который в день капитуляции Пондишерри (15 января 1761) одержал полную и решающую победу над Шах-заде, тогдашним Моголом или падишахом Индостана. Месье Ло и отряд французов, которые сражались под королевским знаменем, были захвачены на поле битвы, и через несколько недель после сражения принц сам сдался майору.

Пехотинцы

Здесь: моряков

Оставить комментарий © Copyright Айвз Эдвард Размещен: 05/08/2016, изменен: 05/08/2016. 55k. Статистика. Глава: Мемуары, История, Переводы Путешествие из Англии в Индию в 1754 году Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Поход майора Кута вверх по течению реки Ганг в погоне за месье Ло и его людьми.

Айвз Эдвард : другие произведения.

Глава одиннадцатая