Захват англичанами той страны, что вскоре была переименована в Новую Шотландию, был одним из жесточайших событий в истории. Землю эту населял добрый и веселый народ, у которых было немало веры, немного законов, в обилии - еды и питья, и никаких сборщиков налогов или судей, одним словом, эти люди именовали себя акадийцами, ибо они сотворили свою землю подобно греческой Аркадии. Британские корабли охотились на них, захватывали безоружных и беззащитных, втискивали их на борт суден - часто разделяя мужей и жен, родителей и детей, - рассеивали их за горами и за долами, без малейшей надежды вернуться домой, и на останках мира и благоденствия водрузили знамя с крестом Святого Георгия. На берегу бухты Минас до сих пор можно основания тех домов, что пришлось покинуть, и среди них руины Гран-Пре.
Здесь жили Евангелина Белльфонтен и Габриэль Лажёнесс, и перед приходом англичан они только успели отпраздновать свою помолвку. После того как их люди были арестованы, возлюбленные ждали, что их отошлют вместе; но большинство мужчин находились под стражей, и Габриэль уже плыл на корабле в море, - ни он, ни она не знали, куда его отправили, - в то время, когда Евангелина оказалась в отчем доме совсем одна, потому что треволнения и горе оказались непосильными для ее старого отца. Его похоронили на берегу, как раз перед тем, как местных женщин согнали на борт. Когда корабль отошел от берега, они печально глядели назад, на свои дома, над которыми поднималось пламя и дрожал дым; не было больше для них Акадии. Англичане хорошенько подумали, как уберечься, чтобы люди этой земли не собирались вместе и не строили планы мести, они рассеяли их по всей Америке: от Ньюфаундленда - и до саванн на юге.
Евангелину увезли не так далеко, всего лишь в Новую Англию, но без Габриэля любые земли для нее были мрачны, и она отправилась искать его, нанимаясь на работу то там, то здесь, и изредка робко рассматривала камни на свежих могилах, прежде чем отправиться в путь дальше. Однажды она услышала, что он стал "лесным гонцом" в прериях, в другой раз, что его видели в низинах Луизианы траппером, но те из людей, что окружали ее, высмеивали ее верность и настаивали, чтобы она вышла замуж за сына нотариуса Леблана, который искренне любил ее. На это она отвечала одно: "Не могу".
Она сплавилась вниз по рекам Огайо и Миссисипи в небольшой компании тех, кто искал французские поселения, где язык, вера и простота жизни напоминали бы Акадию. Они нашли их на берегу реки Теке и добрались до дома пастуха Габриэля в тот самый день, когда он ушел на север в поисках Евангелины. Вместе с добрым священником, что поддерживал ее в годы отчаяния, она повернула назад, чтобы нагнать его, и месяцами они брели по ложному следу в прериях и лесах, в горах и болотах, свободные среди дикарей, пока наконец не вернулись в Филадельфию. С разбитым сердцем, но столь же мягкая и добрая после страданий, которых ей довелось хлебнуть, Евангелина, названная в честь ангелов небесных, стала служить милосердию и в черном платье монахини приносила утешение больным и беднякам. Болезнь пронеслась по городу, и тех, у кого не было ни друзей, ни родных, отправляли в странноприимный дом, куда, как обычно, мягким воскресным утром шла Евангелина - успокаивать дрожащих в лихорадке и облегчать сердца умирающих.
Некоторые из больных исчезли, и их места заняли новые. Неожиданно с лица Евангелины сошли краски, и она, с восклицанием: "Габриэль, любовь моя!", опустилась на колени у постели преждевременно состарившегося человека, что задыхался в агонии. Он медленно очнулся от своего забвения и попробовал выговорить ее имя. Она прижала его голову к своей груди, поцеловала его, и один миг они были счастливы, пока свет в его глазах не погас, и тепло не покинуло его сердца. Она закрыла его глаза и склонила голову, ибо теперь ее путь стал ясней, и Евангелина поблагодарила Господа, что все случилось именно так.