Портрет Эдварда Рэндольфа
От Губернаторского дома, резиденции королевских губернаторов в Бостоне, не осталось ничего, кроме позолоченного индейца-флюгера, который указывал стрелой направление ветра на куполе. Сам дом был давным-давно снесен во время так называемого "движения к улучшению". В одной из его комнат висела картина столь темная, что, когда в доме поселился лейтенант-губернатор Хатчинсон, едва ли кто-то мог рассказать, что на ней изображено. Туманно намекали, что это был потрет самого дьявола, нарисованного во время одного из ведьминских шабашей в Салеме, и что накануне бедствий в колонии его ужасное лицо проявлялось на холсте. Губернатор Уильям Ширли видел его перед падением форта Тикондерога, и слуги с дрожью выходили из комнаты, несомненно, из-за того, что ловили на себе его злобный взгляд.
Однако каждый из губернаторов знал, что портрет принадлежал вовсе не хитрому дьяволу, но тому, кто остался в людской памяти ничуть не лучше отца зла: предателю Эдварду Рэндольфу, который отменил первую колониальную хартию и лишил поселенцев их свобод. От людских проклятий он посерел, сгорбился и стал столь уродливым, что ни один человек не желал взглянуть на него; таким он позировал для портрета. Через шестьдесят с лишним лет Хатчинсон сидел в зале и бесплодно гадал, навлекут ли текущие события позор на его голову, подобный тому, что пал на его предшественника, ведь по приказу нынешнего губернатора в гавань вошла флотилия с тремя полками красных мундиров из Галифакса на борту, чтобы усмирить город. Его задумчивое забытье прервал приход выборных, которые протестовали против расквартирования этих войск в домах у простых людей и против подмены гражданского порядка военным, и разразился жаркий спор. В конце концов губернатор нетерпеливо отшвырнул перо и закричал:
- Король - мой господин, а Англия - мой дом! Под их защитой я презираю суждения сброда!
Он был готов подписать приказ о расположении войск, но занавесь, прикрывавшая картину, отдернулась сама по себе. Хатчинсон в удивлении уставился на холст, а затем пробормотал:
- Это дух Рэндольфа в дьявольском обличье!
На картине проявился человек в старинном платье с отчаянным, одержимым и злобным выражением лица, и он, казалось, смотрел прямо на Хатчинсона.
- Это предупреждение, - негромко сказал один из гостей.
Хатчинсон с усилием взял себя в руки и повернулся к ним.
- Это чья-то проделка, - возразил он и, наклонившись над бумагой, спешно поставил на ней свое имя. Затем он задрожал, побледнел и вытер пот со лба.
Выборные ушли молча, сдерживая ярость, и те, кто видел Хатчинсона на следующий день, утверждали, будто злобный дух сошел с холста и провел рядом с губернатором всю ночь. Позже, когда Хатчинсон уже лежал на смертном одре, он кричал, что кровь жертв, погибших в Бостонской бойне, льется ему в глотку, и, как только душа покинула бренное тело, его лицо, искаженное агонией и яростью, стало лицом Эдварда Рэндольфа.
|