После обеда, как правило, в пятницу, 
Отыскав уловку улизнуть со службы, 
Летела, стараясь за спины прятаться, 
Воровато озираясь, не встретился муж бы. 
И долго тряслась чужая кровать, 
Как груша под тупою пилою садовника. 
Почему-то полюбилось тебе целовать 
Мощные кулаки любовника. 
Потом вы курили и хохотали  
Над тем, как глупо губу раскатали 
На твою красоту другие претенденты: 
Шеф, шофера, охранник, агенты... 
Потом, отдышавшись и поостыв, 
Спешила укрыться под сенью брака, 
Где давно разевали голодные рты 
Сын, канарейка, супруг и собака. 
Сытые скоро начинали зевать. 
Кто знавал узаконенный секс без отпуска? 
Скрипнуть боялась родная кровать, 
Чтобы не потревожить отпрыска. 

... Так и длилось: неделя за неделей 
То ли тащились, то ли летели... 

Как-то в пятницу поутру 
Довелось у зеркала подольше посидеть, 
И вдруг открытие - серпом по нутру: 
Начала седеть. 
И какая-то сеть у вянущих век 
Устроила жалкую перепутаницу... 
С каждым днем все больше грустных вех. 
В сердцах расколотила пудреницу. 
Постепенно обнажая вокруг пустоту, 
Неуклонно умножая печаль, 
Время слизывало красоту 
И на всём ставило свою печать. 
Слинял обладатель крутых кулаков. 
Канарейка сдохла. Собака сбежала.
Сын женился - и был таков.
Только мужа любовь удержала.
Вы вместе скуку топили в вине
По пятницам, когда делать было нечего...
И я потихоньку вздыхал в стороне,
Как и прежде, тобой не замеченный.