Киев встречал их проливным дождем. За окном, подъезжающего к столице Украины поезда, пузырились лужи, змеились молнии, и гремел гром. Это так контрастировало с сорокоградусной и безветренной Одессой, что Юле подумалось, будто они преодолели не пятьсот километров, а целых две тысячи и прибыли в вечно дождливый Стокгольм или Хельсинки. Тем не менее, Юля и Влад встретили хлесткий июльский дождь, чуть ли не с восторгом.
Юлина мама, верившая во всякие предметы, утверждала: когда начинаешь важное дело и идет дождь - это признак везения. Она сама не раз любила вспоминать ливень, обрушившийся в день ее свадьбы, и как отец Юли кутал невесту в твидовый пиджак.
Если судить по отношениям родителей, то в примету о дожде, действительно, можно было поверить. Брак Олега Ивановича и Виктории Сергеевны Самойловых выдался счастливым и прочным. И это несмотря на, не очень-то совместимую с семейной жизнью, профессию Юлиного отца. Старший помощник капитана дальнего плаванья - должность, дарящая соленый воздух странствий, но отбирающая вечера, проведенные в кругу семьи. Восемь месяцев в году Олег Иванович проводил на борту новозеландского траулера "Альфа", бороздя воды Тасманова моря и вылавливая лангустов. Мать трудилась главным бухгалтером в частной фирме и единственное, что связывало мужа и жену в месяцы разлуки, была мобильная связь. На чем держался их брак? Наверное, на любви, но Юля все больше подозревала материальный достаток, обеспечиваемый отцом. Его заработок составлял почти шестьдесят тысяч долларов в год, и семья Самойловых никогда ни в чем не нуждалась. Мать нередко отправлялась на дорогие курорты: Таиланд, Филиппины, Канарские острова. Бывало, ей составлял компанию отец, ухватывавший отгулы и срочно вылетавший в Банконг или Манилу, в зависимости, где находилась жена. С виду ее родители казались идеальной супружеской парой, которую не могли сломить ни расстояния, ни пошлые сплетни, кочующие по соседям. Что же происходило в глубине родительских душ, не знал даже их единственный ребенок Юлия Самойлова.
Влада же дождь радовал только как перемена погоды. У этого явления, разумеется, имеются и свои недостатки, но когда тридцатидневный зной выпроваживает людей даже с одесских пляжей, невольно превращаешься в заклинателя дождя.
По плацкартному вагону прохаживался пузатый проводник.
- Кто еще желает на горшок - торопитесь! - громко объявлял остряк, протискивая свое бочкоподобное тело по проходу. - Через двадцать минут - санитарная зона!
Молодые люди допили чай и принялись собирать вещи. Юля и Влад отлично выспались и вовсю приготовились к завоеванию Киева. К счастью, попутчиками оказались невзыскательные собеседники, что также способствовало безмятежному сну. Стройная, но уже не молодая женщина вышла в Черкассах еще в пять утра, а угрюмый азербайджанец так и не проронил ни слова: то ли от незнания языка, то ли в силу свойственной ему молчаливости.
- И все-таки мы немного чокнутые, - проверяя на месте ли паспорта, заключил Влад.
- Ты только это понял? - Юля извлекла из сумочки косметичку.
- Это стало ясно, еще тогда когда мы свистнули шлюпку и дали деру с катера. Никогда не забуду!
- Ты об этом сожалеешь? Или мне только кажется? - на миг Юля оторвалась от зеркальца и перевела взгляд на Влада.
На утро после выпускного вечера их шлюпку обнаружили у прибрежных гаражей для моторных лодок. Как им тогда влетело! Директриса даже какое-то время всерьез раздумывала: а не переписать ли характеристики Армишева и Самойловой? В числе порицающих значились не только родители, но и владельцы прогулочного катера "Новая Иберия", педсостав школы и даже местные рыбаки. Но то, что предшествовало разбирательствам причин побега, перечеркивало все негативные последствия...
- Скажешь тоже! - улыбнулся Влад. - Но ехать поступать в Киев, когда в Одессе больше двадцати вузов...
- Ну, для начала скажу, что тебя никто не заставлял тащиться в столицу...
- Как это никто? Это же ты надумала сдать документы в Университет Адвокатуры, или я что-то путаю? А я...
- А ты как тень следуешь за мной, - теперь улыбнулась Юля. - Слишком уж у вас, юноша, обострилось чувство собственности. Ты ведь собирался поступать в наш Политех, и вдруг - передумал! С чего бы? А все потому, что не доверяешь мне наслаждаться Киевом в одиночестве!
- Не спорю. Так может в этом и заключается наша чокнутость? Ты игнорируешь одесские вузы без всякой причины, а я, вопреки своим интересам, буду подбирать что-то в Киеве...
- Ах, значит, вопреки своим интересам! - Юля еще не сорвалась на крик, но до нужной кондиции оставалось совсем немного. - В таком случае, скажу тебе, дорогой: мне становится совсем неинтересно твое общество...
- Может, я не так выразился, - осознав необдуманность своих слов, Влад поспешил исправиться. - Но люди часто усложняют себе жизнь... без особой надобности в этом.
- Послушай, Влад! Ты еще скажи, что мы должны не выходя из вагона отправиться обратно в Одессу, потому что Киев чертовски усложняет нашу жизнь!
Пока Влад собирался с ответом, появился проводник:
- Добро пожаловать в Киев, пассажиры! Ничего не забывайте, поскольку все потерянное и оставленное - в бюро находок я не сдаю и по почте не высылаю!
Влад накинул на плечо ремешок дорожной сумки:
- Ну что? Примем душ из киевского дождика? - о том, чтобы взять в поездку зонтик они, ясное дело, даже не думали.
- Пойдем, чокнутый мой! - Юля нежно обвила рукой шею юноши и чмокнула того в щеку.
Влад вслед за Юлей попытался вклиниться в живую очередь, занимающую проход, как на его плечо легла волосатая рука азербайджанца.
- Послушай, дорогой! - с русским языком у него оказалось все в порядке, не считая, естественно, характерного акцента. Все азербайджанцы смягчают согласные, что придает их выговору некую ласковость. - Не правильно поступаешь! Когда мужчина идет впереди женщины - это хорошо для мужчины и плохо для женщины! Когда женщина ведет мужчину по жизни - это хорошо для женщины и плохо мужчине. А когда женщина идет куда хочет, а мужчина бежит за ней, как ягненок, то это десять раз плохо! И ты сейчас делаешь очень плохо, дорогой.
Посмотрев пару секунд в черные глаза кавказца, Влад спросил:
- И что вы предлагаете?
Азербайджанец слегка наклонил голову:
- Найти такую женщину, которая бы шла рядом с тобой! И чтобы не была такой быстрой, кагда ты ее перегонишь!
Ничего не ответив, Влад направился за Юлей.
У жителей Закавказья, быть может, чересчур самобытное представление об отношениях мужчины и женщины, но фрагментарная истина в словах азербайджанца все же присутствовала.
Когда пассажиры плацкартного состава сходили на перрон, Влад постарался выбраться первым, помня о словах азербайджанца, и лишь затем помог Юле преодолеть ступеньки.
В Киеве, как и во всех крупных городах, квартиру можно снять одним из трех способов. Во-первых, воспользовавшись специальными агентствами. Во-вторых, можно договориться с комендантом любого общежития. И, в-третьих, остановить выбор на предложениях вокзальных бабушек с табличками. Юля с Владом так и поступили.
Правда, вместо бабульки к ним подскочила коренастая женщина с черными, собранными "гулькой" волосами.
- В сутки? - Юля знала, что столичные цены на съем квартиры значительно отличаются от одесских, но названная сумма ее все же изумила
- К вечеру комната будет стоить все тридцать! - заверила ее женщина.
Влад тем временем ознакомился с предложениями других квартирных владельцев и понял, что других цен попросту нет. Тем не менее, Влад немного поторговался и сбил стоимость проживания до четырнадцати долларов в сутки. Женщина согласилась: все же молодые люди платили за десять дней вперед.
Вместе с хозяйкой, представившейся как Маргарита Елисеевна, Юля и Влад направились к станции метро. Проблема с проживанием решена, поэтому, после осмотра комнаты можно будет отправиться в вуз подавать документы, думали подростки, спускаясь в подземку на эскалаторе.
Решение Юли и Влада снять одну комнату на двоих шло вразрез с напутствиями родителей. Дескать, совместное проживание без узаконенных отношений - вопиющее моральное преступление, порочащее не только подростков, но их родителей. Что же касается "узаконивания" тех самых отношений, то ответ Юлиной мамы был однозначным: "после окончания вуза и ни минуткой ранее!" Виктория Сергеевна всерьез полагала: "Если в среде современной молодежи почти не осталось места для порядочности и чистоте отношений, то именно эти качества и должны цениться особо". Конечно же, Виктории Сергеевне было невдомек, что так называемая "чистота отношений" была утеряна ее дочерью еще на выпускном вечере, в пресловутой шлюпке.
Квартира Маргариты Елисеевны находилось достаточно далеко от центра. Она проживала в районе Кибальчича, и добираться от Привокзальной площади приходилось минут пятнадцать на метро и еще столько же на маршрутном такси.
- Вот здесь я живу, - указала хозяйка на девятиэтажное здание. - Запоминайте, проспект генерала Ватутина, тридцать.
Они подошли к подъезду с массивной металлической дверью.
- Код замка: шесть, два, три, - Маргарита Елисеевна набрала названную комбинацию и вошла в подъезд. - Запишите, или так запомните?
- А что тут запоминать? - удивился Влад. - Удобно использовать логическую опору: шесть поделить на два ровно три.
- Молодец! - похвалила Маргарита Елисеевна и повернулась к Юле. - Наверное, поступает на физмат?
- Нет, - ответила Юля. - Компьютерщик. Видели бы вы, как щелкает по клавиатуре! Прямо Бетховен за роялем!
Владислав Армишев полюбил компьютеры сравнительно недавно, в восьмом классе. Отец, почти год копил, чтобы подарить сыну "персоналку", о которой Влад бредил днями и ночами. Поначалу Влад, как и другие его сверстники, использовал компьютер исключительно для игр. То он погружался в сказочный мир "Героев", то расстреливал всех и вся в "Конрт-страйк", а то и мнил себя мульти-магнатом, возводя виртуальную финансовую империю... Но вскоре отец переключил внимание сына на, доселе неизведанную для него, отрасль компьютеризации - программирование. Влад быстро увлекся этой невероятно прогрессирующей наукой. Будучи все еще в душе "геймером", Влад полагал, что, овладев навыками программиста, он в скором будущем сумеет создать собственную компьютерную игру, которая завоюет сердца любителей подобных развлечений. Однако оказалось, что программирование - штука сложная и обучаться ей возможно лишь последовательно, шаг за шагом. Так что очень скоро Влад понял: до той поры, когда он сумеет программировать трехмерные игры, минует не один год.
Первой программой, написанной Владом стал "Диаграммник". Данная программа очень походила на стандартный "Проводник" Windows. Главным же отличием собственного продукта Влада являлось оригинальное отображение файлов. Они были представлены в виде диаграммы, что и заставило Армишева дать программе вышеупомянутое название. В левом окне выделялась папка, а в правом отображалось ее содержимое - в виде диаграммы, из которой становилось понятным: каков процент текстовых , графических, музыкальных и других файлов. Радость Влада не знала границ! И хотя его детище имело немало аналогов, но эта маленькая победа стимулировала новые идеи.
Второй серьезной работой можно считать совместный с отцом проект "Школа". Надо сказать, что родитель Влада Армишев Сергей Анатольевич работал в средней школе преподавателем физики. Он поздновато стал отцом - в пятидесятилетнем возрасте. Сергей Анатольевич шутил по этому поводу, что внуков, если бог даст, в лучшем случае застанет только в яслях. Быть может, именно по этой причине свою любовь безраздельно дарил единственному сыну.
Работа отца с сыном имела громкий, правда мелкомасштабный, успех. Они создали единую базу данных по школе, где трудился Сергей Анатольевич и директор даже какое-то время настаивал, чтобы Влад перевелся в его школу. Но мог ли Влад бросить свою родную alma mater? Да еще прекрасную одноклассницу Юлию Самойлову?
Мать Влада Елена Витальевна была на двадцать два года моложе мужа, но замечала, что сын более дружен с отцом. Наверное, так и должны быть, но в глубине материнского сердца все же скрывалась легкая ревность. Мужчин, наверное, объединяют общие вкусы и интересы: футбол, книги, тот же компьютер. В свою очередь, Елена Витальевна постаралась создать в семье такую обстановку, чтобы ее любимые мужчины были по-настоящему счастливы. Каждый ужин в их семье походил на праздник: мать Влада подавала то печеную индейку, то болгарскую милену, то плов по-узбекски. Она могла часами просто сидеть и слушать, как ее муж с сыном обсуждают биографии великих людей: Пастера, Флеминга, Дженнера...
Так вышло, что Елене Витальевне пришлось прекратить свою профессиональную деятельность и выйти на долевую пенсию. Закончив академию пищевых технологий, она получила распределение на Одесский мясокомбинат, который и сломал ее здоровье. Работая мастером морозильного цеха, Елене Витальевне приходилось до тридцати раз за смену посещать рефрижераторные блоки. Контраст температур не выдержала ее сосудистая система. Варикозное расширение вен нижних конечностей перешло в хроническую форму, и теперь Елена Витальевна большую часть времени отлеживалась на диване. Отец Влада приглашал лучших врачей, но и их назначения лишь облегчали состояние матери. "Даже в начальной стадии данное заболевание тяжело поддается лечению, не говоря уже о застойных явлениях", - разводили руками доктора...
- Познакомьтесь, - хозяйка с порога представила абитуриентам девушку с вьющимися каштановыми волосами, - моя дочь Илона.
- Очень приятно, - хором ответили одесситы, назвав свои имена.
- Приехали поступать? - хрипловатый голос Илоны никак не соответствовал ее внешности: она была миниатюрной и даже хрупкой. На ее красивом аристократическом лице отсутствовала косметика, а большие миндалевидные изумрудные глаза придавали ей сходство с древнегреческой богиней Деметрой, скульптура которой экспонируется в Одесском Археологическом Музее. Словом, типичный Тургеневский вариант. - Пройдемте, я покажу вам комнату.
Помещение, где предстояло жить Юле с Владом, выглядело достаточно мило. Здесь имелся письменный стол, старенький шкаф-стенка, комод, на котором разместилась дряхлая радиола, выход на застекленный балкон, и конечно, большая, чуть ли в полкомнаты двуспальная кровать. Непривычным, пожалуй, можно было назвать острый запах какой-то приправы, витавший по всей квартире. Кто знает, может Илона, в этот самый час варила борщ, вот и разносится аромат по всем апартаментам...
- Мы остаемся! - не задумываясь, согласилась Юля.
- Что ж, располагайтесь, - при улыбке на холмистых Илониных щеках появлялись ямочки. - А я помогу собраться маме. Чувствуете запах в квартире?
- Нет. Мама торгует на Бессарабском рынке специями, - Илона подмигнула гостям. - Она любит без умолка болтать о всякой там куркуме и зизифоре, сами услышите. Вот мы и держим что-то из запасов дома. По правде сказать, мы уже давно не замечаем этих душистых запахов, надеюсь, они вам не помешают.
- Аллергией на специи, вроде бы не страдаю, - развел руками Влад.
- Вот и славненько, - Илона удалилась из комнаты.
Влад с удовлетворением отметил, что с внутренней стороны двери имеется замок. Его-то он и защелкнул.
- Ты с ума сошел! - Юля сделала вид, что пытается улизнуть из объятий. - Снаружи ведь люди!
- Ну, не хватало, чтобы они были внутри! - Влад поцеловал Юлю в ушко. Его руки скользнули вдоль джинсовых бриджей.
- Хватит! - Юля вывернулась и освободилась от рук Влада. - Сначала сдадим документы, а затем все остальное... Согласен? - она нежно провела по гладкому юношескому подбородку.
- Если только все остальное будет в двойной порции, - Влад резко наклонил голову и поцеловал девичьи пальцы, щекотавшие его подбородок.
Переговоры зашли в тупик. Андрей Шалевич, разумеется, знал, что его отец - калач тертый, но ведь и он тех же кровей!
- Нет! - Эдуард Маркович Шалевич поерзал в кожаном кресле, усаживаясь поудобнее. - И запомни, сынок, когда я говорю "нет", то это вовсе не означает "вполне возможно я передумаю". Ясно?
Разговор отца с сыном происходил на веранде их фамильного особняка. Здесь каждая мелочь говорила о роскоши. Строгая, но невероятно комфортная итальянская мягкая мебель прекрасно сочеталась с персидским ковром ручной работы, раскинувшемуся по всему периметру пола. Шелковые ламбрекены частично скрывали оконную раму, сработанную из древесины сибирской лиственницы - в респектабельных домах наличие металлопластмассы считалось признаком дурного тона. Даже пепельница, выполненная в виде средневекового замка, была мраморной.
- Ясно, - с неохотой согласился Андрей.
Он решил взять паузу. Отца так просто нахрапом не возьмешь. Скорее он одолеет кого угодно...
Олимпийское спокойствие всегда помогало Эдуарду Марковичу в его нелегком бизнесе. В середине девяностых, когда цены на недвижимость стали неумолимо повышаться, он был одним из первых в Одессе, кто понял простую истину: на этом можно заработать, причем немало. Шалевич-старший не бросился создавать риэлтерские агентства, ему вовсе не улыбалось зарабатывать пару тысяч долларов на перепродаже квартир. Он мечтал иметь стопроцентную прибыль, как в славные восьмидесятые, когда партию венгерских джинсов, приобретенную через студенческую организацию, он распродавал, чуть ли не в три дорога. Сотрудничество с молодыми предпринимателями Венгрии, называемыми в ту пору "спекулянтами", принесло Шалевичу огромную прибыль, и после развала Союза он долго не мог найти себя в новой полубандитской - полунищей стране. И вот отыскалась лазейка, способная увеличить накопленный капитал.
Шалевич скупал земельные участки и возводил на приобретенной за бесценок земле, огромные дома, продажная стоимость которых дважды окупала затраты. Со временем он с головой окунулся в мир, где термины: государственный акт на землю, подрядчики и пригодные для застройки сотки затмевали все остальное. Иногда приходилось действовать уговорами, иногда угрозами, ведь не всегда хозяев участков устраивало предложение Шалевича. Он даже успел нажить судимость на этом поприще. В таком опасном деле действовать в одиночку нельзя, а подча и невозможно. Поэтому Шалевич нашел себе полезных и влиятельных друзей. Ими оказались депутаты областного совета, начальники отделений ГОВД, прокуроры... Они получали прибыль, инвестируя свои сбережения в проекты Шалевича, и обеспечивали ему "юридический коридор".
Все шло отлично, но аппетит у акул бизнеса, как известно, не ослабевает, а только разыгрывается. Шалевич решился выйти на международный уровень. Однако в Москве водились такие левиафаны, что даже прожорливым акулам из Одессы, там делать было ровным счетом - нечего. Другая перспектива - Болгария. Шалевич купил неподалеку от знаменитого курорта Албена пару дачных участков, но строительство на них застопорилось. Стройматериалы в этой стране всегда были дорогими, а со вступлением в Евросоюз, они подорожали вдвое. Шалевич решил выждать год-полтора, чтобы выгоднее продать участки, пусть даже с незавершенной постройкой.
Опыт подсказывал бизнесмену, что занять достойное место на международном рынке недвижимости можно только при поддержке представителей власти. Лоббируя его интересы, эти люди будут получать определенный гонорар, а сам же Шалевич будет регулярно пополнять счета в оффшорных зонах. Практика в его проектах на Украине также свидетельствовала в пользу подобной тактики. Но практика и теория, как известно, вещи разные. Заручиться помощью влиятельных людей за пределами родного государства - дело не простое. Все более или менее важные фигуры уже сотрудничали с дельцами, специализирующимися на недвижимости. Тогда Шалевичу пришла в голову мысль, переросшая вскоре в детальный план - взрастить нужного чиновника самостоятельно! И в этой роли Эдуард Маркович видел одну кандидатуру - Андрея! На первом этапе плана требовалось определить сына на факультет международных отношений и по окончании университета похлопотать, чтобы тот получил работу в посольстве одной из европейских стран. Андрей, во время своей службы завяжет полезные деловые знакомства, а там легче и выйти на нужных людей. Просто же идти напролом - идея безнадежная...
- Ну, раз тебе ясно, - Эдуард Викторович потянулся за высоким стаканом с апельсиновым соком, - тогда отправляйся к себе. Скоро придет репетитор, помнишь? Я хочу, чтобы твой английский был лучше, чем у наших дипломатов в Лондоне. Не подведи меня.
- Да с этим все нормально...
- Нет. Не все! - Шалевич так и не отведав сока, вернул стакан на стол. - У тебя психология очень проста, Андрей. У папы есть деньги и он заплатит за все, что мне понадобится, верно? Так вот учти, сынок, за деньги можно купить любой диплом - переводчика, магистра по английской грамматике, какой угодно. Но если вот здесь, - отец красноречиво постучал себя по розовой лысине, - у тебя будет пусто как в барабане, то этим дипломом можешь только подтереться!
- Папа, дипломы уже давно пластиковые, ими особо не подтерёшься...
- Да, дипломы уже пластиковые, а дураки все те же - такие же безмозглые, как и раньше, - нашелся Эдуард Маркович.
- Значит, ни о каком Киеве не может быть и речи? - Андрей попытался повернуть разговор вспять.
- Я считал, что мы поставили точку в этом вопросе. Но если ты такой твердолобый, скажу в последний раз - нет! Ты учишься в Одессе! Пойми, в конце концов, я заплатил ректору внушительную сумму за твое поступление, и эти деньги уже никто не вернет. И, кроме того, ты будешь рядом со мной, и я потихоньку введу тебя в свой бизнес.
- Я мог бы вести кое-какие твои дела в Киеве...
- Кое-какие! - взревел Шалевич -старший. - Да много ты понимаешь в моих интересах в Киеве! Знаю какие у тебя дела... Та девчонка, что сбежала от тебя на выпускном с другим парнем, угадал? Она ведь в Киев поступает? Ты сам как -то об этом говорил... Посмотри вокруг, сынок,- Шалевич смягчил тон. - Замечаешь как мало преуспевающих людей и как много неудачников? И знаешь, какая между ними разница? Одни контролируют свои чувства, а у других наоборот - чувства контролируют их. Мне бы не хотелось, чтобы мой сын оказался на стороне горемык.
- Да, папа, - Андрей скрестил на груди руки, - на примере с мамой ты прекрасно показал, как надо контролировать чувства. В этом ты настоящий профессионал!
Эдуард Маркович хмыкнул. Если сын пытался таким топорным способом вывести его из равновесия, то попытка выйдет безрезультатной. Да, крупный бизнес - это самый сильный наркотик, с этим не поспоришь. Получив один раз сверхприбыль - остановиться невозможно. И этот бизнес заставляет забывать обо всем: о майских пикниках, о свободном времени и, главное о жене. В мире Шалевича, состоящем сплошь из деловых встреч, договоров о купле-продаже, банковских переводах - так и нашлось места Анне Васильевне, матери Андрея. Эта впечатлительная женщина, работающая хранительницей Музея Искусств, не могла мириться со своей участью - "женой по паспорту". Эдуард Маркович, для которого связь с женщинами, давно уже стало чем-то сродни партнерским отношениям, не колеблясь, согласился на развод. Тем более он уже несколько лет обходился молодыми девушками, продающими свою страсть по бросовым ценам.
- Ты должен учиться в Одессе, - подытожил Эдуард Маркович, поднимаясь с кресла.
- А ты, кроме проклятых рыл американских президентов на баксах, никого никогда не любил! - Андрей тоже поднялся на ноги. Его глаза излучали ярость, а ладони непроизвольно сжались в кулаки. - Чуства человеческие для тебя - ничто!
- Неплохо сказано, Андрей, но мы не в театре, - Эдуард Маркович погрузил холеные руки в карманы шелковых брюк. - В юности каждая девчонка в короткой юбке видится юношами как единственная и неповторимая...
- Отец, это не простое увлечение, - ребяческое попрошайничество менялось на деловой тон всякий раз, когда Андрей переходил с "папы" на "отца". - Это что-то другое...
Эдуард Маркович подошел к сыну. Отец вынул одну руку из кармана и, положив ее на плечо Андрея, усадил сына обратно в кресло.
- Есть такая притча, - Эдуард Маркович в очередной раз удивил сына, радикально меняя стиль разговора. - Один крестьянин во время песчаной бури потерял зрение. Что бы деревенские лекари ни делали - все без толку. Бедняга двадцать лет прожил в абсолютной темноте. Но однажды утром, когда он сидел на ступеньках перед домом, зрение неожиданно вернулось к нему. Первым кого увидел крестьянин, оказался осел. Он казался крестьянину таким красивым и величавым! И его можно понять - двадцать лет слепоты, как-никак. Потом, когда крестьянин слышал от своих друзей что-то вроде: "это было так красиво", то крестьянин неизменно переспрашивал: "как осел?" Все красивое он сравнивал с тем самым ослом, которого увидел в день озарения.
- И какова мораль? - насупился Андрей, предвкушая что-то гадкое.
- Перестань быть слепым крестьянином, сын. Вот и все.
- Юля Самолова - женщина, а не осел! - с вызовом ответил Андрей и резко встал.
- Не вижу особой разницы. И на ослах и на женщинах мужчины ездят верхом.
Андрей в спешке покинул комнату, демонстративно хлопнув дверью. В эту минуту отец превращался для него во врага номер один.
Эдуард Маркович покружил в раздумье вокруг столика, взял в руку стакан сока и медленными глотками осушил его. Надо отдать Андрею должное, он умел вносить сумятицу в душевный настрой. Упрямство, в принципе, хороший инструмент для закаливания деловых качеств. Жаль, что сыновья настойчивость распыляется не там где надо.
Швалевич-старший поднес мобильный телефон к уху. Он жил с сыном под одной крышей, но нередко общался с ним посредством мобильной связи. Кто-то назвал бы это извращением, чудачеством или самодурством. Однако в отношениях между отцом и сыном бывали такие моменты, когда диалог по телефону оказывался намного продуктивней очной беседы.
- Андрей? - в этот момент в голове Шалевича созрел новый план. - Не нервничай, прошу тебя. Я читал где-то, что при изучении иностранных языков очень важно пребывать в спокойствии...
- Зачем ты звонишь? - раздражение Андрея чувствовалось даже на расстоянии. - Вспомнил, наверное, еще какую-то притчу?
- Ты едешь в Киев, - Эдуард Маркович поправил очки. - Но тебе придется отработать потраченные на поступление деньги.
- В смысле? - Андрей не спешил пока с выражением радости.
- Ты говорил о ведении моих дел в столице? Отлично! У меня есть одно важное задание для тебя. Обсудим после ухода репетитора.
Университет Адвокатуры располагался в старом здании, считающимся архитектурным памятником. В девятнадцатом веке существовала мода на арочные потолки, декоративные балконы и винтовые лестницы. Все эти атрибуты в полной мере присутствовали в университете. Единственное чего не доставало учебному заведению, так это цельности и гармонии с окружающим ее пространством. Ее не окружала колоннада, скульптурные львы и зеленые насаждения. С другой стороны, как раз отсутствие такого ансамбля выделяло это четырехэтажное здание из современных высоток гостиничных комплексов и супермаркетов, оккупировавших Бульвар Шевченко.
Приемная находилась на первом этаже. Длинные очереди свидетельствовали о востребовании профессии юриста.
Александр Владимирович Густовский прохаживался по огромному залу, где велся прием документов. Было что-то волнительное и восхитительное в абитуриентках, волнующихся уже на этой промежуточной стадии. Каков же будет их трепет в день экзаменов!
Соломенные, спадающие на плечи, прямые волосы, строгое лицо и летний костюм от Гучи - придавали внешности Густовского аристократизм, принадлежность к столичному бомонду. На самом деле этот тридцативосьмилетний мужчина был далек от дворянства. Его родители и большинство родственников относились к категории служащих, сам же Густовский являлся доцентам права и читал в университете несколько предметов: адвокатскую этику и земельное право в частности.
Густовский вольготно прохаживался по приемной, словно находился на лесной прогулке. Все своим видом он изображал деятельность и обеспокоенность за будущее вуза. Слухи о том, что учебное заведение вновь вернут в состав Национального университета, заставлял всех нервничать, но Густовский особо не переживал по этому поводу. Он ни в коем разе не попадал под сокращение, поэтому даже не забивал голову мыслями о реорганизации. Да и в приемной он находился вовсе не из-за переживания по поводу набора, а ради Веры Квариной, принимавшей документы на следственно-прокурорский факультет.
Густовского и Веру связывали не только отношения, характерные для взаимосвязи между преподавателем и студенткой. Их связь зиждилась на более тесном общении. Густовский до сих пор находился под впечатлением бурной ночи. Легкий газовый платочек, повязанный на шее Веры - вовсе не дань моде, а маскировка следов от его горячих поцелуев. Последние два года, проведенные в постели с этой девчонкой, были лучшими в его жизни. И это не банальный пафос - ведь сексуальные увлечения Александра Владимировича значительно отличались от традиционного секса, поэтому найти партнершу с аналогичными вкусами, оказалось не просто.
Девушку в голубых бриджах и красной, оголяющей плечи, майке, Густовский заметил с порога. Рядом с ней околачивался какой-то черноволосый юнец, с провинциальной растерянностью разглядывающий все вокруг.
Густовский облизнулся, позабыв на миг об окружающих его коллегах. Абитуриентки нередко разгоняли кровь по сосудам, волновали душу. Хотя плоть также реагировала на юных красавиц, как стрелка барометра при резком скачке атмосферного давления. Особенно Густовского заводила цепочка с разноцветными камешками, охватывавшая девичью голень в районе лодыжек. Для человека, неразрывно связывающего секс, тотем и фетиш, эта безделушка являлась сильным раздражителем.
- Простите, здесь подаются документы на судебно-прокурорский факультет? - ангельский голосок девушки еще больше распалял Густовского.
- Факультет реформирован в следственно-прокурорский, - строго ответила Вера. От ее взора не скрылось, как истекал слюной ее любовник.
- Вот что, Вера, - Густовский обошел стол и подошел вплотную к Квариной, - ты пойди отдохни, сходи к автомату попей кофе... А я пока подменю тебя...
- Спасибо, Александр Владимирович, - Вера даже не подняла глаз на Густовского, - но я не устала.
- Ну я же вижу! - заботливость в голосе Густовского звучала весьма фальшиво. - Иди, иди, дорогуша.
Вера нехотя встала, извлекала из висящей на спинке стула сумочки пачку сигарет и, не оборачиваясь, покинула приемную.
- Старшекурсники, - как бы объясняя сухость Веры, произнес Густовский, пододвигая стул к столу. - Все время жалуются на загруженность, а когда им предлагаешь помощь - изображают из себя бескорыстных работяг...
- Я хочу подать документы, - заявила девушка.
- Никаких проблем, присаживайтесь, - Густовский окинул стоящего подле девушки парня недоуменным взглядом. - Молодой человек, у нас очередь...
- Это со мной, - поспешила объяснить девушка.
- Я все прекрасно понимаю, но юноше придется подождать снаружи... Сделайте одолжение, молодой человек.
- Я просто... - попытался объяснить парень, но его тут же перебил Густовский:
- Вы слышали, что я сказал?
Юноше ничего не оставалось, как покинуть помещение, в котором работала приемная комиссия.
- Ну-ка, ну-ка, - Густовский взял в руки шесть фотографий. На него смотрела та же курносая красотка, на лице которой отражалась серьезность, присущая взрослым людям.
- Мне, наверное, надо заполнить какие-то документы? - голос Самойловой вернул Густовского к реальности.
- Да-да, конечно, - преподавателя уже не возбуждала сама абитуриентка, он переключился на ее фото. - Сейчас придет девушка, она вас и оформит. Прошу меня извинить, мне нужно срочно сделать звонок.
Густовский встал и поторопился к выходу. Естественно, никому звонить он и не собирался.
Он едва не столкнулся с Верой в дверях, выскальзывая из приемной. С трудом, сдерживая себя, чтобы не перейти на бег, Густовский дошагал до туалета. Запершись в кабинке, он с поспешностью одержимого извлек из тесной ширинки горячий пенис и принялся неистово мастурбировать, пялясь на фото Юлии. В момент, когда струя семени удирала в белый кафель стенки, Густовский поднес фотографию девушки ко рту и жадно облизал матовую бумагу...
Они пили чай на кухне. В четырехкомнатных квартирах советской проектировки площадь кухни неизменно урезалась, а коридор выглядел мрачным тоннелем с ответвлениями, ведущими в комнаты. Зато жилая часть не вызывала нареканий: комнаты были просторны и светлы, балкон и лоджия - удобны...
- Такого чая я еще не пробовал, - признался Влад, ставя чашку на стол.
- Это мамин рецепт, - похвасталась Илона, сидевшая напротив квартирантов. - Она делает настоящий букет из листьев вишни, цветков жасмина и еще какой-то отравы. Подождите, вы еще не пробовали ее плова с двенадцатью специями! Такой даже на востоке не каждый варганить умеет.
- А какие чудесные хинкали у тети Риты! - подхватила подруга Илоны Линда. - Казалось бы, добавляя в фарш немного майорана, она придает блюду совсем другой вкус!
- Между прочим, в США майоран - обязательная специя для копченых колбас! - будучи дочерью продавщицы пряностей, Илона поднаторела в этой тематике.
Юля и Влад отличались большую часть времени немногословностью. После того, как они сдали документы: Юля в Университет Адвокатуры, Влад - в Киевскую Академию Информационных Технологий, молодые люди до позднего вечера осматривали Киев. Утренний дождь только умыл столицу Украины и в дальнейшем уже не докучал киевлянам и гостям города. Экскурсоводами одесситов выступили Илона и Линда, высокая блондинка, работающая в одном из ночных клубов.
Влюбленная пара из Одессы прошлась по Хрещатику, посетила Ботанический сад, Гидропарк, Киево-Печерскую Лавру, совершила прогулку на речном теплоходе по Днепру и фотографировались в Мариинском парке. Так что можно смело сказать: знакомство с Киевом - матерью городов русских, состоялось. Илона с Линдой в течение всей прогулки перебивая друг друга рассказывали своим друзьям новейшую историю Киева: о застройке Троещины, увеличении сети метрополитена и облагораживании днепровских пляжей. И вот сейчас они, изможденные и сонные, сидели на крохотной кухне и чаевали, дожидаясь хозяйку квартиры.
К вящему удивлению Влада и Юли Илона, оказывается, очень часто бывает в Одессе. Более того, девушка учится на заочном отделении геолого-географического факультета в госуниверситете имени Мечникова! Довольно курьезно получается: одесские школьники навострились поступать в Киев, в то врем как киевляне ездят на учебу в Одессу!..
Негромкую беседу прервали начальные аккорды композиции "Enjoy the silence" легендарной команды "Depeche Mode". Это звонил мобильный Влада. Телефон лежал в прихожей на комоде, заряжаясь от сети, и Влад, извинившись, покинул кухню.
- Илона, - Юля вновь заварила так полюбившийся чай, - можно не скромный вопрос?
- Валяй!
- Сегодня престижны профессии юриста, экономиста, менеджера... А ты выбрала профессию геолога. Как-то бесперспективно, что ли...
- Знаешь, Юля мне по большому счету плевать - что перспективно, а что нет. Сегодня юристы и экономисты выпускаются пачками и что толку? Оказывается, более востребованными все равно остаются: маляры, облицовщики и штукатуры - в день на экранах метро с тысячу объявлений о приеме на работу строителей. Я же всю жизнь была влюблена в геологию и счастлива, что поступила именно на этот факультет. В школе я была откровенно слабой в алгебре и геометрии, но никто не мог сравниться со мной в географии!
- Откуда же такая любовь? - удивилась Юля.
- Да просто после очередной вечеринки - без компаса домой попасть не может , - хихикнула Линда, но Илона проигнорировала шутку подруги.
- Еще в детстве, прочитав роман Артура Конан-Дойля "Пока Земля не вскрикнет", я пленилась геологией и геохимией. Конан-Дойль, который все известен как "отец Шерлока Холмса", предложил смелую гипотезу о том, что наша Земля - это живой организм. Растения - подобие волосяного покрова, вулканы - тепловые точки, приливы и отливы - дыхание... Я же придерживаюсь мысли, что наша планета еще и разумное существо! И долго ли она будет терпеть издевательства над нею? Для этого я и учусь...
Вернулся Влад. На его лице застыло выражение недовольства.
- Вот тебе, бабуля, и Юрьев день! - с порога объявил он.
- Что случилось? - забеспокоилась Юля.
- Звонил наш друг семьи - Андрей Шалевич. Он тоже поступает в Киев и завтра выезжает. Предлагает держаться вместе, - Влад отхлебнул из Юлиной чашки. - Так что, как говорится, нашего полку прибыло.
- И все? - Юля, в отличие от Влада, не видела причин для беспокойства.
- Нет. Еще он передавал тебе привет.
- Чудесненько!
- Да, чудес в наш век хватает, - согласился Влад и поплелся в комнату.