Аннотация: Требовательно так. Будто приказывает, а не просит. Соул хмурится и прячет ладошки в карман. Неосознанно, рефлекторно.
-Дай руку.
Требовательно так. Будто приказывает, а не просит. Соул хмурится и прячет ладошки в карман. Неосознанно, рефлекторно.
- Зачем?
- Просто дай.
Голос отчего-то не такой, как обычно. Не звеняще-звонкий, а притихший, и в глаза не смотрит совсем, только свою руку тянет, как для рукопожатия. Руки у нее без перчаток, хотя она все еще в парадно-выходном белом плаще и синей юбке, и смотрится это необычно именно для него, потому что видит каждый день и уже замечает каждую деталь.
- Только без Блек Старовских приколов про "давай покажу прикол" а потом хренась - и пальцы в другую сторону смотрят. - Итер достает ладонь из кармана и равнодушно выставляет перед собой, растопырив пальцы. - Или ты хиромантом заделалась? Если да, то мне поровну на судьбу.
- И почему ты такая язва, а? - хмыкает Мака, буквально на пару секунд переплетая пальцы, а потом прикладывает их руки ладошка к ладошке, и недовольно щурится, потому что его больше чуть ли не в два раза, хотя в перчатках эту разницу не видно. Оттого и странно обидно, только вот эта обида совсем глупая - все равно, что до сих пор спорить кто, в конце концов, будет выше, хотя мальчишки и растут медленнее, вырастают выше и шире в плечах, и кому, как не умной Маке это знать. - И почему, черт тебя дери, лапа у тебя такая большая?
- Потому что.
- Это не ответ.
- Задала глупый вопрос - получи такой же ответ. И хватит уже терзать мои конечности, на кой тебе это сдалось?
Соулу, на самом деле, все равно, но руки у нее обжигающе холодные, хотя в Городе Смерти еще не наступили холода; и что она будет делать где-то в Сибири, куда их отправляют уже завтра, с такой-то нежной кожей? Отогреваться чашкой какао, естественно, сам себе отвечает Итер, отмечая в уме, что сначала она по своей собственной традиции обожжется о чайник, даже зная, что он горячий, а уж потом сядет где-нибудь и замрет, думая о чем-то своем или не своем. Чужие мысли ее тоже очень часто посещают, Соул знает, ведь Мака часто говорит о том, о чем Итер подумал только что, и это не столько бесит, сколько заставляет задуматься и перестать думать о чем-то не хорошем - вдруг и ей в голову это стукнет?
- Надо, Соул, тебе трудно, что ли? - обиженно-нервно - услышат другие, устало-снисходительно - слышит только он, ибо научился уже различать интонацию и тон; спать хочет, понимает Соул.
- Трудно. Смотреть на тебя не могу - иди и ложись спать, а то завтра хрен поднимемся.
На улице еще даже не темно - но день был напряженным и зверски вялым одновременно; рутинная работа выбешивала всех и их в том числе.
- Позже. Я сейчас сбегаю кое-куда, а потом и лягу. - Улыбается, а глаза добавляют "если доползу до дома". Соул хочет отговорить, но она срывается и убегает, и он даже сперва не осознает, что руке снова тепло, а квартира пустая и тихая, как будто и не было в ней никого последние минуты.
- Вот же... Зануда.
Соул еще с пять минут бродит по комнате, наливает себе чаю и ложится полубоком на диван, включая телевизор.
А потом так и засыпает; чай в чашке еще остается, а ящик все еще горит и мелькает, зря и никому не нужно.
Мака возвращается через час - кладет на тумбочку у дверей новые теплые перчатки, явно мужские, ибо больше ее собственных на два размера, и крадется к себе, по дороге выключая телевизор и забирая еще теплый чай.
Завтра - на холод и в стужу. Сегодня можно и отдохнуть.