Глава 3
Каверзы аристократов
Татсуя
Мудрецы очень любят сравнивать жизнь с дорогой. Так вот, моя очень извилиста и в самых неожиданных местах делает невероятно крутые повороты. Ко всему прочему, если обычно подобные "дороги" ведут в горы, то моя, очевидно, спускается в овраг. Но у меня нет никакого желания узнать, что там на дне.
Единственное, что радует - ками, похоже, истощили запас фантазии, и все в моей жизни пошло по уже знакомому кругу. То есть: выпутался из одной драки, ввязался в новую.После того, как мы с Сайомори вытащили мальчишку из лап агрессивных монахов, я был представлен Ку (вот чьи родители точно долго не думали над именем), но при этом Сайомори вел себя так таинственно, что мне волей-неволей стало любопытно, кто же на самом деле этот Ку.Возможно, он был незаконнорожденным Фудзивара или принадлежал к императорской семье - видят ками, их там столько наплодилось, что если взять любого младенца в Хэйан, окажется, что он каким-то образом связан с одной из двух семей, а то и с обеими. Именно поэтому доказать свои права на что-либо крайне трудно: у кормушки найдутся хищники посильнее и постарше.Судя по подслушанному мною разговору, Сайомори считал Ку то ли реинкарнацией, то ли посланником основателя Сингона. Мне показалось неправдоподобным, что им мог быть этот исхудалый подросток, у которого, тем не менее, проявлялся задиристый характер. С другой стороны, вспоминаются слова сплетничавших у храма монахов: "Грядет второе пришествие Кукая".Когда Ку очнулся и решил, что стоит поступить глупо, но мужественно, я спросил у Сайомори, безопасно ли оставлять ребенка одного. Тот лишь фыркнул: "Какой ребенок? Пятнадцать лет уже. Пусть привыкает. Это жизнь, а не уединенное монашеское общество, где можно целый день сидеть и составлять мандалы из разноцветного песка", - замолчав после этой тирады, он задумчиво посмотрел в сторону, после чего добавил: "А впрочем, иди за Ку: твоя задача - охранять его".Найти монаха не составило труда. Но лишь я заговорил с ним, как меня схватили наемники и притащили к еще одному дому Фудзивара. Там нас встретила женщина в богатых одеждах. Она почему-то назвала меня сыном Кукая. По правде говоря, я очень долго не мог сообразить, какое отношение я имел к буддийскому монаху.Учитывая, что никого из моих родителей Кукаем не звали, я мог объяснить ее слова лишь тем, что она перепутала меня с Ку.Связав мне руки, один из наемников схватил меня за волосы и спросил:- Что задумал твой хозяин?- У меня нет никакого хозяина, я...
Мне не дали договорить и пнули в живот. Я закашлялся.- Отвечай, сингонское отродье, а то худо будет.
- Вы поймали не того человека.Конечно же, они мне не поверили, и на меня продолжили сыпаться удары и вопросы.Когда я уже почти потерял сознание, сёдзи неожиданно раздвинулись, и к трем мучителям присоединилась та самая женщина. Я слышал, как они пробормотали: "Аюми-сама", - после чего поспешили преклонить головы.- Он что-нибудь рассказал?- Нет, Аюми-сама. Паршивец молчит. Монахи, видно, обучили его воинской выдержке.- Да, я думаю, - несмотря на мелодичность, в ее голосе явно слышался сарказм, - что он лучший воин, чем вы все вместе взятые. Я послала за ним двадцать человек, и половина из них вернулась с такими ранениями, что они уже вряд ли на что-либо способны, кроме как горшки мыть.Мужчины забормотали извинения, низко кланяясь своей госпоже.- Оставьте меня, я сама допрошу этого упрямого монаха.- Что?! Но, Аюми-сама, он ведь...- Что? Только не говорите мне, что вы неспособны его как следует связать.
Эти собаки возмущенно заскулили, что, они, дескать, все правильно сделали. - Тогда вам не о чем беспокоиться. Оставьте меня!Они поспешно вышли, и комната вновь погрузилась в полумрак. Не удержавшись на ногах, я упал на колени. По шелесту ткани я понял, что теперь госпожа Аюми стояла совсем близко, и в тот же момент ощутил, как мягкие ладони прикасаются к моему лицу и поднимают голову за подбородок.Я заставил себя разлепить веки, и моему взору предстала молодая женщина старше меня не более чем на пять лет, одетая в тонкую фиалковую ночную накидку, подпоясанную красным поясом. Ее лицо не полностью соответствовало веяниям придворной моды - Аюми-сама ограничилась небольшим количеством белил, и брови нарисовала не на самом верху лба. Судя по этому, она либо не часто была при дворе, либо у нее хватало ума и наглости отличаться от остальных женщин благородного рода. Ее маленький, пухлый как слива рот чуть приоткрылся в удивлении.Она наклонилась надо мной, и ее округлый бюст оказался на уровне моих глаз, и я никак не мог отвести от него взгляд. Аюми заметила, куда я смотрел, и хитро улыбнулась.Мне нужно было выиграть время, поэтому я обрадовался, что, судя по ее улыбке, ей понравился.- А ты совсем не похож на своего покойного отца. - Она обвела указательным пальцем рану на моем лице, и я невольно отдернулся.- Как же мне заставить тебя говорить, а? Тебе должно быть пятнадцать, а выглядишь ты старше, или эти идиоты опять что-то напутали. - Она нахмурилась и толкнула меня в грудь с удивительной для женщины силой.Аюми-сама без лишней скромности изучала меня. Наверное, она была любовницей или женой кого-то из семьи Фудзивара, и, скорее всего, не раз видела мужчину без верхней одежды - чего уж тут стесняться.Однако, предмет, который она вытащила из рукава, удивил меня гораздо сильнее - это была тонкая плетка. "Неужели это тоже новая мода?" - ужаснулся я.В голове промелькнула слабая мысль, что если я выберусь отсюда живым и еще способным на передвижение, то сбегу в Чанъань. До этого я думал, не стать ли мне аскетом. Но, учитывая мою везучесть, ко мне обязательно пристанут какие-нибудь люди, жаждущие власти, вроде Фудзивара. А от них я предпочел бы держаться подальше. Будь я императором, сослал бы их всех на южный остров Сакайдо. Но тут мне неожиданно повезло, если это можно так назвать. Вместо того, чтобы хлестать меня по спине, как я ожидал, женщина стала бить меня по груди. Время от времени она подходила, чтобы полюбоваться на отметины, оставленные плетью, и нежно проводила по ним рукой. Было больно, но зато Аюми не видела, как мои пальцы медленно, но верно развязывали узел - спасибо учителю Лиангу - чему он меня только не научил!Удары плетью, конечно, не сравнить с тем, как меня когда-то поколотили бамбуковыми палками в Империи Тан, но и от них ощущения были крайне болезнеными. Кожа на груди вначале сильно покраснела, а потом в одном месте лопнула, и брызнула кровь.
- Не передумал, нет? Не хочешь сказать мне свое имя? А то я ведь могу всю ночь так забавляться.Чтобы хоть как-то остановить эту ненормальную (а я уже почти развязался), мне пришлось выкрикнуть свое имя.- Ах, Татсуя, значит. Вот видишь, было совсем несложно, Татсуя.Она достала кусок материи и приложила его к порезу на моей груди. При этом Аюми спокойно и даже дружелюбно мне улыбалась.Теперь, вспоминая ее лицо, я думаю: "Может это у меня карма такая - постоянно попадать к каким-то сумасшедшим?"Наконец развязавшись, я отпихнул от себя Аюми, поднялся на ноги и тут же схватил свой меч, который так и оставили лежать в углу тупые наемники. Она явно этого не ожидала, поэтому от растерянности даже не попыталась сопротивляться.Учитывая мое состояние и количество слуг в таком доме, моей единственной возможностью выбраться было взять Аюми в заложницы. Мы без особых препятствий прошли до внутреннего двора. Вот только чувствовал я себя все хуже: меня начало мутить, а перед глазами все расплывалось - сказывались удары по голове.Но ками, видимо, решили, что на сегодня с меня хватит, потому как во дворе я обнаружил Сайомори, который громко что-то доказывал наемникам и еще кому-то из домашних слуг, при этом размахивая мечом. Рядом стоял Ку, тяжело опираясь на какую-то дощечку. Повязка сползла с его плеча, да и выглядел он неважно. Впрочем, я тоже мог посоревноваться за звание самого изувеченного.Собрав последние силы, я толкнул Аюми вперед и встал за ней.- А! Вот и хозяйка дома. Как раз вовремя. Я требую, чтобы вы немедленно отпустили моего слугу - не знаю, что вы там себе напридумывали, но... - тут он, наконец, заметил меня. - Татсуя! Как я вижу, ты уже взял ситуацию в свои руки. Отлично, пошли. - Он даже не обратил внимания на то, что я еле стоял на ногах.- А кстати, Аюми-сан, - Сайомори гордо взглянул на растерянную женщину, - раз уж мы встретились до официальной церемонии, хочу сообщить, что теперь я новый глава семьи Фудзивара. Отец скончался при пожаре в нашем главном имении. Какая жалость, - ехидно добавил он. - Через несколько дней состоится церемония моего посвящения.Ку подбежал ко мне и предложил опереться на его плечо, но я лишь отмахнулся. Еще чего не хватало, чтобы я опирался на мальчишку, который сам-то еле держится на ногах!Он в ответ обиженно зыркнул на меня и пробурчал: "Как хочешь, труп твой потом тащить не буду..."И вот тогда я понял, кого он мне все это время напоминал. Когда мне было не более четырех лет, отец принес волчонка из леса. Вернее, принесли слуги. Я, благодаря моей ласковой маме, приручил волчонка, но на это ушло много времени. И даже когда мы подружились, Коками так и не стал полностью ручным. Через два года я отпустил его в лес, потому что отец хотел убить волка за двух задранных куриц.Но мне никогда не забыть волчонка, когда его только принесли - больной, усталый, с переломанной лапой, а все равно кусал протянутую руку и ощетинивался, когда его пробовал трогать кто-то, кроме меня и мамы.Я усмехнулся про себя и с тех пор называл юного монаха Коками. Он хоть и не кусался, зато мог очень метко съязвить, словно таким образом оборонялся от других людей.Смутно помню, как мы, наконец, дошли. Я отмахивался, когда меня пытались переодеть и смазать мои раны, но Сайомори поставил мне подножку, и после этого я уже не мог встать без посторонней помощи.Меня обмыли, перевязали и, можно сказать, насильно уложили спать в футон, и это несмотря на то, что день только начал клониться к вечеру. "Что, я ребенок, чтобы меня спать укладывали?" - ворчал я. Проспав совсем недолго, я проснулся посреди ночи. Вокруг стояла такая тишина, что можно было забыть о том, что за воротами город.Утром нужно будет пойти и расспросить Коками, во что я оказался втянут. Сайомори вряд ли мне что-нибудь расскажет, а даже если расскажет, придется проверять каждое слово. Он Фудзивара - если ему будет выгодно, он соврет собственной матери.
Ку
Я уже третий день не могу прийти в себя. Это уму непостижимо! "Гу" - глава семьи Фудзивара - по сути, теперь самый влиятельный человек в Ямато. Даже император не посмеет его ослушаться. Правда, при таком советнике от Ямато камня на камне не останется - Сайомори весь народ с сумой по миру пустит! Вначале я решил, что это очередная неостроумная ложь Сайомори. Но потом с ужасом сообразил, что если убитый доской старичок действительно его отец, а он старший сын, то... стране Ямато и императору в частности очень не повезло. Правда, новое положение "Гу" помогло нам вызволить Татсую, который, между прочим, за это никакой благодарности не выразил.Его, очевидно, сильно избили - то ли плетью, то ли прутьями. Меня мучила совесть, ведь на его месте должен был быть я. Хотя с трудом представлялось, что я бы выжил после такого жестокого обращения. А Татсуе хватало сил держаться на ногах и наглости - отвергать все попытки ему помочь. Еле-еле нам с Сайомори удалось смазать его раны снадобьем - он все время отмахивался, отпихивался и вообще вел себя, как сущий ребенок. Но Сайомори, хотя и ворчал, что ему по статусу не положено слуг лечить, почему-то не очень хотел звать прислугу. Может, он полностью не доверял своим людям?Дом, в котором мы теперь обитали, был меньше сгоревшего имения, хотя и более роскошным по убранству и находился ближе к центру Хэйан. Сайомори даже выделил мне отдельную комнату, хотя и заявил, что это ненадолго и чтобы я особо не привыкал. А я и не хотел привыкать. Я собирался покинуть дом Фудзивара, да и Хэйан, как только это позволят обстоятельства. К сожалению, сейчас эти самые обстоятельства ни к чему хорошему не располагали. Сайомори после скандального заявления своих прав на власть находился в осаде. Сам из дома он за три дня ни разу не вышел, да и нам с Татсуей строго-настрого запретил высовываться.Я скучал больше, чем в монастыре. Делать нечего, поговорить не с кем: Сайомори целыми днями торчал в комнате и, судя по звукам, ходил из угла в угол. Насколько я знаю "Гу", он наверняка придумывал очередную пакость. А Татсуя валялся в футоне и лишь к середине второго дня изволил встать и поесть, но разговорчивости это ему не прибавило. Когда мы встречались в коридорах, он кивал мне и на мгновение застывал, будто хотел со мной заговорить, но не решался. Я же лишь молча проходил мимо, немного обиженно думая о том, что он так и не ответил, будет ли он учить меня боевым приемам. Мне оставалось только слоняться по дому и разглядывать бесполезные вазы, аляповатые тканые ковры и лакированные фрески, от которых я уже в Сингоне порядком устал. Одна фреска, правда, привлекла мое внимание - на ней художник изобразил не очередного толстого и шибко умного дядю, а необычайно красивую девушку. Ее волосы струились почти до самого пола, а алые губы выделялись на фарфоровом лице. Да и таких больших ярких глаз я никогда не видел. Как завороженный, я неотрывно смотрел на девушку, когда меня за этим занятием застал один из слуг Сайомори:- Вам не положено здесь находиться, - сказал он охриплым голосом.- Где "здесь"? - растерянно спросил я.- В сокровищнице господина Фудзивара. Вам же приказано не выходить из своей комнаты.Я не обратил внимания на возмущение седовласого слуги и спросил, указывая на фреску:- А вы знаете, кто это такая?
Мужчина вытаращился на меня:- Конечно! Это же дочка господина Минамото - у него самая большая армия во всем Ямато. Его лучники славятся своим у...- Я вас не про армию спрашиваю, а про девушку, - перебил его я. - Почему Сайомори хранит ее изображение?- Неужели вы не слышали? - Слуга вдруг закашлялся, а я нетерпеливо ожидал узнать, что же я такого не слышал. - Господин Фудзивара и госпожа Минамото скоро станут мужем и женой - им осталась всего одна ночь. Как только беспорядки улягутся и господин сможет безопасно выйти в город, два великих клана наконец породнятся.От удивления я даже не стал сопротивляться, когда слуга взял меня за локоть и вывел из сокровищницы. Он втолкнул меня в мою комнату и несколько раз сказал, чтобы я без разрешения хозяина никуда не выходил. Я ожидал, что этот день будет таким же нудным, как и три предыдущих, но жизнь, как известно, очень любит преподносить странные подарки. И в качестве такого вот "подарочка" в дом Сайомори принесло неожиданного гостя.Когда я услышал стук в дверь, я удивленно высунулся из своей комнаты и увидел, как седовласый, хриплый слуга осторожно вышел к воротам. Чуть погодя к нему присоединилось еще несколько плечистых слуг. Все до единого были вооружены. "А "Гу", видно, времени зря не терял - ко всяким неожиданностям подготовился. Он наверняка подозревает, что врагов у него теперь было больше, чем цикад в Ямато", - подумал я.Со стороны ворот не послышалось никаких звуков борьбы, лишь через некоторое время в дом вошел буддийский монах, окруженный слугами Сайомори. Я не мог определить, к какой школе он принадлежал - на нем был пресловутый серый плащ с капюшоном, который носят все без исключения монахи, какого бы учения они не придерживались. Я мягко закрыл сёдзи. Через некоторое время, когда стихли все звуки, указывая на то, что слуги разошлись, и "Гу", скорее всего, остался один на один с гостем, я тихонько выбрался наружу.Монах что-то шепотом сказал Сайомори, тот удивленно отшатнулся, но тут же громко сказал:- Пройдемте же ко мне, о, святой служитель Будды! - И они оба скрылись в покоях "Гу".Я не мог совладать с любопытством, поэтому разлегся возле комнаты Сайомори, немного опасаясь, что моя тень все же заметна через неплотную бумагу сёдзи. Навострив уши, я приготовился заняться наглым подслушиванием.Сначала было слышно только шуршание, потом Сайомори произнес пару ничего не значащих вежливых фраз. Монах пока молчал. И тут я увидел возле себя ноги. А когда поднял голову вверх, понял, что эти ноги принадлежат Татсуе. Он странно посмотрел на меня и, не понижая голоса, спросил:- Ты что здесь делаешь? - Мне очень хотелось огрызнуться и ответить что-то вроде: "Пол вытираю!" Но я лишь раздраженным жестом показал ему, чтобы он топал отсюда. Он не обратил внимания на мои жесты и никуда не ушел, а устроился рядом и тоже прислушался. Что же, не мне ему было говорить, что подслушивать нехорошо. К тому же тут стало совсем не до разговоров. Интонация Сайомори сменилась с радушно-вежливой на холодно-враждебную:- Можете избавиться от своего маскарадного костюма, Фудзивара-но-Аюми-сан, здесь вас никто не увидит.В ответ раздался женский голос:- В маскараде я явилась для вашего же блага, Сайомори-сан.- Ну, конечно! Вы прекрасно знали, что мои слуги ни одного представителя Фудзивара, кроме меня, живым в этот дом не пустят! Это ваш хитрый план по моему устранению? Необычно, конечно, но у вас ничего не выйдет, - проговорил Сайомори.Так, значит, этот монах - какая-то женщина, причем еще и Фудзивара, и Сайомори никаких теплых чувств к ней не испытывает. Я не особо удивился, но Татсуя почему-то задержал дыхание.- Я пришла с миром, у меня к вам деловое предложение.- И какое же, интересно? - голос Сайомори был ровным и не выдавал никаких эмоций.- Я хочу купить вашего слугу - Татсую. Так, кажется, его звали?- Вы до сих пор полагаете, что он сын Кукая?- Нет, я думаю, что эта история была лишь хитрой наживкой, на которую я так глупо клюнула. На самом деле ведь никакого сына Кукая не существует, ведь так?- Может и так, а может и нет. С какой стати мне вам говорить? Но позвольте узнать, если вы не считаете Татсую наследником Кукая, то зачем он вам нужен?Ответом была тишина. Через несколько мгновений ее прервал смех Сайомори:- Ага, понятно. Аюми-сан поддалась своим низменным страстям. Вот уж не ожидал такого поворота событий. Хотя я и понимаю, что вас в нем могло привлечь, своего слугу не продам. Его владение мечом мне еще пригодится.Я услышал, как Татсуя облегченно вздохнул. Но он рано радовался, потому что женщина продолжила:- Продайте его хотя бы на одну ночь! Я отдам любые деньги!- Любые, значит? - переспросил Сайомори. - Хорошо, одна ночь ваша, но на моих условиях.- Как скажете, - ответила женщина. На лицо Татсуи было страшно смотреть. Мне показалось, что он сейчас ворвется в комнату и голыми руками прибьет и "Гу", и Аюми-сан. Но он сдержался, а Сайомори тем временем продолжал:- Мне не нужны деньги. Вместо этого вы должны будете мне помочь в одном плане. Завтра вы соберете на площади Хэйан всех влиятельных представителей Фудзивара, сами тоже явитесь и... - тут Сайомори перешел на очень тихий шепот, и мы с Татсуей, как ни старались, ничего больше не могли расслышать.Через какое-то время "Гу" прекратил шептать и сказал:- Если это сработает, вы получите Татсую на ночь. По рукам?- По рукам, - ответила женщина, и было слышно, как она поднялась на ноги. Мы с Татсуей бросились прочь и в панике забились в раздвижной шкаф в конце коридора. Я услышал, как "Гу" сказал:- Огромное спасибо за ваш визит, почтенный служитель Будды. Берегите себя.Сёдзи закрылись, и наступила тишина. Я задержал дыхание. И тут дверцы шкафа реко раздвинулись, и нам предстало совсем не удивленное лицо "Гу":- А вот и вы. Так и знал, что это вы там сопели и фыркали. Вылезайте, поговорить надо.- Да уж, поговорить нам надо, - мрачно сказал Татсуя. Мы выбрались из шкафа и последовали за Сайомори. Он что-то насвистывал себе под нос и был явно очень всем доволен. Когда мы вошли в комнату, он широко улыбнулся:- Такая возможность выпадает нечасто! И все благодаря Татсуе!Татсуя не разделял воодушевления "Гу" и лишь сказал:- Я не собираюсь в этом участвовать. Кто дал вам право меня продавать? Я не какая-то вещь.Сайомори от него отмахнулся:- Да ладно тебе, выслушай сначала. План таков - эта дура Аюми завтра созывает всех Фудзивар на площадь под предлогом, что я собираюсь предъявить доказательства своей власти. А этим доказательством будешь ты, дорогой Ку.- Я? - У меня отвисла челюсть.- Ага, именно ты выйдешь перед всеми и объявишь себя перерождением Кукая. И скажешь, что у тебя было видение, в котором к тебе приходил Будда и назвал меня истинным правителем Ямато, - совершенно серьезно излагал Сайомори. Он действительно думал, что я смогу произнести эту чушь?- Не буду я ничего такого делать, - уверенно заявил я и повернулся, чтобы уйти. Но "Гу" положил руку мне на плечо, приблизил свое лицо к моему и проговорил:- Будешь, как миленький! Ты помнишь, что ты мне кое-что должен? Во-первых, я тебя несколько раз выручал, а, во-вторых, по твоей же милости, спасая Татсую, попал вот в осаду! Или ты знаешь какой-то еще способ, которым сможешь со мной расплатиться?- А разве я не сам себя спас? - встрял в разговор Татсуя.- Цыц! Если бы ты не попался Аюми, то все бы до сих пор думали, что именно ты сын Кукая. И мне не пришлось бы сейчас сходу придумывать новый план.Татсуя пожал плечами и махнул рукой. Я же проклял все на свете и хмуро взглянул на "Гу".- Ладно, уговорил, но не думаю, что из этой задумки что-то выйдет. Кто поверит, что я Кукай? Или все Фудзивара тупицы? - спросил я.- У нас будут доказательства, - улыбнулся Сайомори. - Мы покажем им настоящее чудо!- Какое такое чудо?- А вот такое - Аюми первой выразит свое недоверие к тебе, сказав, что ты слишком слаб, чтобы быть реинкарнацией Кукая. Ты ответишь, что у тебя есть сила самого Будды и ты можешь это доказать. Аюми предложит тебе сразиться с ее телохранителем, которым, ха-ха, будет наш уважаемый Татсуя. А он, конечно же, поддастся! Таким образом все убедятся в твоей, а заодно и моей силе! Как вам мой план?- Отличный план, за учетом того, что я не хочу иметь ничего общего с Аюми-сан, и тем более не хочу проводить с ней ночь. Я не участвую, - заявил Татсуя.- А тебе и не придется проводить с ней ночь, если не хочешь. Как только останешься с Аюми наедине, можешь ее убить. Не стоит оставлять в живых еще одного посвященного в наш план. Она исполнит свою роль и пусть отправляется к Амиде, - легкомысленно проговорил Сайомори.Татсуя поперхнулся: - И почему я должен тебя слушать?- А потому, милый Татсуя, что в награду я тебе дам собственный сёэн[1], и ты сможешь всю свою жизнь прожить, не зная нужды. - Сайомори потирал руки и весь светился от гордости. Татсуя недоверчиво на него уставился. "Гу" же решил, что вопрос исчерпан и весело сказал:- Идите готовьте представление! Завтра всё должно пройти безупречно.Он вытолкнул нас из своей комнаты и задвинул сёдзи прямо перед нашими носами. Мы с Татсуей переглянулись, не представляя, какой кошмар нас завтра ожидает.