- Без обид, ребята, но на месте Тайры и его прихвостней я бы тоже принял вас за нищих, - заявил Рё на следующий день после того, как они с Татсуей вернулись от вредного аристократа - пьяные, но невредимые и с деньгами.
- О чем ты говоришь? - промычал Татсуя, морщась и потирая виски.
- О том, что в твоей одежде даже земледел не стал бы поле вскапывать. Не говоря уже об этой жалкой тряпке, в которую вечно кутаетсянаш юный монах!
- Это плащ, а не тряпка! - возмутился я. - Мой единственный, к тому же.
- Не могли бы вы говорить потише? - простонал Татсуя. - И с каких пор ты, Рё, сменил достойное ремесло рыбака на должность главного придворного советника по моде? Мало я дома о наслушался: "Не так пояс завязываешь!", "Узор твоих штанов не подходит ко времени года!", "Ты родился в год Черного Водяного Дракона, поэтому не позорь семью инемедленно сними эту вышитую знаками воздуха накидку!"
Рё сочувственно покачал головой.
- Не завидую я вам, аристократам, - я бы давно уже с ума сошел. Но я сейчас не говорю о том, чтобы подбирать штаны в определенный цветочек и головной убор в соответствии с принципами Инь-ян. Я говорю о простой, добротной, а главное, чистой одежде, в которой вас бы пустили на корабль.
- Своей поделишься? - спросил Татсуя, скорчив на лице весьма приличную длячеловека с похмельем улыбку.
- Еще чего! Идите на рынок и покупайте - не зря же мы Тайру грабили!
Мы с Татсуей начали было возмущаться с новой силой - мне не хотелось зря транжирить деньги, а Татсуе хотелось спать, но Рё вытолкнул нас за порог.
Торговцев на площади здесь было поменьше, чем в столице, но это и неудивительно, зато тут наконец-то представилась возможность все тщательно осмотреть. В Сингоне, конечно, ни о каких базарах речи и быть не могло. Раз в месяц либо Синёри-сэнсэй, либо Кано-сэнсэй отправлялись в Хэйан, чтобы закупиться, и каждый раз привозили всякое скучное барахло - тяпки для выкапывания корней бамбука, сушеную селедку для удобрения полей и благовонные палочки. Поэтому я с детства думал, что на базарах ничего иного и не продают, а тут оказалось, что монахи всю жизнь держали меня в заблуждении. Чего тут только не было! Я перебегал от одного торговца к другому - один предлагал хлопушки, второй - летающих бабочек, вырезанных из бумаги, третий - чай с запахом, от которого приятно кружилась голова.
- Я никогда не видел такого сорта чая! - восхищался я. - Он из Тэнджин или с берегов Тан?
- Из Чанъань, вестимо. Высший сорт. Только для вас и только сегодня - всегоодна золотая монета за пучок.
- Татсуя, давай купим этот вкусный чай! - я начал дергать спутника за руку. Он почему-то нахмурился и принялся оттаскивать меня от приветливого торговца.
- Я знаю, что дорого, но часть денег в твоем кармане моя. Так что не вредничай! - надулся я.
- Это не чай, Ку.
- А что? - спросил я, пытаясь вырваться из железной хватки моего несговорчивого спутника.
Я хотел было начать доказывать, что я уже достаточно взрослый для чая, но мое внимание привлек торговец сладкого тофу. Татсуя, видно, заметил, с каким голодным видом я уставился на покрытое сахарной корочкой лакомство, и вытащил нашу связку монет из кармана.
Торговец любезно выдал нам по маленькой заостренной палочке - на каждой было нанизано всего-то шесть кусочков.
- Почему так мало? - спросил я, похрустывая сахарной корочкой.
- Мы сюда за одеждой пришли, а не скупать сладости.
- Мне не нужна одежда, у меня плащ есть. Он у меня всю жизнь был. А сладостей не было.
Татсуя ничего не ответил, только потрепал меня по макушке и пошел вперед. Я поплелся за ним, на ходу облизывая липкие пальцы.
Мы дошли до вывески, на которой значилось "Ткани". Возле нее стоял пухлый торговец с такими огромными щеками, что они свисали чуть ли не до воротника.
- Две накидки и двое штанов - для нас, - Татсуя показал на себя и на меня.
Торговец разулыбался.
- Всенепременно. Какие ткани изволите? У меня все только самое лучшее - сам из Чанъань вожу.
- Нам бы попроще. Можно и местное.
- Местное у меня тоже только самое что ни на есть замечательное. Не зря же меня лучшим торговцем тканей в Наниве называют. И не только в Наниве... По секрету сказать, меня и в Хэйан все знают.
Татсуя устало отмахнулся от его хвастовства:
- Понятно, понятно... Я начинаю думать, что ваши услуги нам будут не по карману.
Торговец рассмеялся, и его щеки затряслись.
- Не волнуйтесь, я работаю за очень маленькие деньги. Дешевле вы не найдете ни у кого во всем Ямато! Вы не будете разочарованы, - он зашел в лавку и почти мгновенно вышел из нее, весь увешанный разного вида тканями. - Вот, выбирайте.
Ткани были действительно неплохими - мне особенно пригляделась темно-синяя с редким узором из белых аистов. Символ бессмертия, все же. А в этом путешествии оно как раз очень бы пригодилось. Татсуя выбрал для себя коричневую материю без единого узора.
- Такую ткань берут только для мытья полов. Мужчине с мечом в такой одежде ходить не пристало, - удивился торговец.
- Я как-нибудь сам разберусь, что мне пристало, а что нет.
Торговец долго снимал с нас мерки, что-то недовольно бормоча про себя. Мне становилось все скучнее, да и телозатекло от долгих "не двигайся", "вытяни руки и ноги и стой так", "выпрямись"...
- Так, так, мы, пожалуй, закончили, - заявил наконец торговец, когда я уже начал размышлять о том, чтобы убежать, - приходите к полудню. Я к этому времени сделаю вам лучшую одежду во всем Ямато! Вам будет завидовать сам император.
Я обрадовался и уже было выскочил из лавки, но Татсуя остановил меня и хмуро спросил у торговца:
- Вы точно успеете за такой короткий срок?
- А что тут не успеть? Для самого великого портного и торговца тканями это не вопрос!
- Вы уж не спешите. Мы все равно собираемся здесь до вечера походить и прикупить еще пару мелочей, - сказал Татсуя. Я не понял, о каких мелочах он говорит, но спорить не стал, а торговец низко поклонился и заявил:
- К вечеру вас будут ждать самые красивые одеяния. Благодарю за ваше доверие.
Мы тоже поклонились и, пятясь, вышли из лавки.
- Не нравится мне что-то этот торговец, - тихо сказал Татсуя.
- Отчего? Он же за самую низкую цену согласился сделать нам самую хорошую одежду!
- Это-то и странно. Ладно, может, я излишне подозрительный. Пойдем обуви прикупим.
- Обу-у-увь, - мрачно протянул я, - Может, вначале чего-нибудь поедим? У нас же целый день.
Татсуя, на удивление, согласился, и мы отправились тратить деньги. К концу дня я стал обладателем плетеных соломенных сандалий, простого гребня для волос и добротного оби-пояса. Торговец даже клялся своими предками, что он шелковый. Я перепробовал немереное количество невиданных фруктов и так объелся креветками и жареными осьминогами, что решил никогда больше их не есть.
Когда солнце село, мы с Татсуей вернулись к "самому великому торговцу тканями", но его лавка оказалась пуста. Там не было больше тканей - даже деревянные лавки и вывеска пропали.
- И что это значит? - озадачился я.
- Это значит, что никакой одежды мы здесь не получим.
- Может, подождем? А вдруг он вернется? Денег-то он с нас еще не взял.
- Да не вернется он. Он, наверное, местный сумасшедший, который любит притворяться, что он торговец тканями.
- Бред какой-то, - у меня в голове не укладывалось, почему торговец обманул нас таким странным образом.
- Бред не бред, а нам где-то одежду достать надо. Если мы так к Рё вернемся, он нас засмеет.
- И куда же нам теперь податься? Может, завтра опять придем?
- Я завтра обещал Рё помочь с рыбалкой, а то он, этакий упрямец, отказался брать с меня деньги за еду.
- А послезавтра?
- И сколько мы в Наниве еще оставаться будем? Нас ками предотвращать Маппо послали, а наш девиз - "Главное - нарядиться, и пусть Ямато подождет!"
Мы еще походили, разыскивая открытую лавку тканей, но все торговцы уже сворачивали тюки и зазывали нас к себе на следующий день.
По пути домой мы, правда, встретили старьевщика, который с радостью отдал нам почти всю одежду со своей скрипучей тележки всего за одну монету. Одежда, хоть слегка грязная, в некоторых местах подлатанная и немного с запашком, была получше нашей.
- Эх, не ходить нам, видно, в лучших одеждах в Ямато на зависть императору, - притворно вздохнул я.
- Да уж, мне только одно не ясно - мы с тобой лопухи или просто невезучие?
- И то и другое, - раздался веселый голос Рё. Он, как уже повелось, потащил Татсую напиваться. "Намеренно ведь нас дожидался - некоторым лишь бы наклюкаться", - хмыкнул я.
Я пошел спать, но, хоть я и устал за день, сон, как назло, не шел. Только я закрывал глаза, передо мной появлялась странная сестра Рё, которая страшным голосом на меня кричала.
"Вокруг сплошные сумасшедшие - как тут выспишься?" - ворчал я, злобно пинаясь в футоне.
Когда Татсуя вернулся со своих посиделок с Рё, я все еще не спал. Он, кажется, этому немного удивился, спросил меня: "Почему не спишь?" - и, не выслушав мой ответ, засопел. Я ему даже позавидовал, так как мне оставалось только смотреть в потолок, пытаясь заставить себя поспать. Но только я усилием воли заставил себя не думать о Саюри, в голову полезли разнообразные назойливые мысли: "Татсуя ведь так мне и не рассказал, откуда у него этот ужасный шрам. Интересно, а Рё он рассказал?"
- Эй, Татсуя, ты спишь? - громко зашептал я и ткнул его пальцем в спину. Он что-то промычал. - Значит - не спишь! Расскажи, откуда у тебя шрам на лице!
Он молчал. Я подождал немного и, так и не услышав ответа, начал его толкать. А вот нечего спать, когда у меня бессонница! Он резко обернулся ко мне и заспанным голосом спросил:
- Ну чего тебе?
- Расскажи про шрам! - заканючил я.
- Сейчас, что ли? Прямо посреди ночи? - раздраженно спросил он.
- А мне не спится!
- А я тебе, значит, теперь сказки на ночь рассказывать должен?
- Желательно не сказки! Правду и только правду.
Татсуя вздохнул:
- Давай я тебе завтра на свежую голову расскажу.
- У меня и сейчас голова очень свежая.
- Ну ладно, - сдался Татсуя, поняв, что я не отстану, - этот шрам оставила мне моя невеста. Я ее убил. Конец истории.
Я раскрыл рот от удивления:
- Так ты всё-таки убийца-головорез?
- Нет! - возмутился Татсуя. - Она была лисой-оборотнем, и первая меня убить попыталась. Твои буддийские взгляды уже и защищаться запрещают?
- А ты не мог мирно всё разрешить? - спросил я. - Всё всегда можно решить мирным путем.
- С бестией ты тоже всё мирным путем решал?
- С тобой невозможно разговаривать, - разозлился я и сердито повернулся к нему спиной, но меня продолжало раздирать любопытство:
- С чего ты вообще решил на лисе жениться?
- Я же не знал...
- А с чего она на тебя позарилась?
- Съесть меня хотела, наверное. Кто ее, нечистую силу, разберет?
Меня вдруг озарила неожиданная мысль:
- Тебе не кажется подозрительным, что она именно тебя решила съесть? Может, ее тоже злобные ками послали, чтобы от тебя избавиться?
- Какой смыл сейчас об этом рассуждать? Она уже никого не съест - ни по своему желанию, ни по чужому приказу.
- Мог бы мне ведь раньше рассказать, жук. Я бы хоть сразу понял, в какую опасную переделку мы оказались втянуты.
- Ты перегибаешь палку. Все самое страшное позади, нам лишь осталось доехать до Сакайдо, найти Зеркало и... мы свободны делать, что хотим!
Я с сомнением вздохнул.
- Спи. Все будет хорошо, - уверенно сказал Татсуя, и я каким-то чудом мгновенно заснул.
На следующее утро Татсуя с Рё пошли на рыбалку, а я, как всегда, отправился на кухню к сумасшедшей девушке.
Я, кстати, тоже хотел пойти на рыбалку. Эти двое послали меня за удочками, но когда я вернулся, их уже и след простыл. "Решено, Татсуя сегодня останется без ужина", - проворчал я.
После обеда, когда я перебирал рис, а Саюри "мыла" овощи, я вдруг почувствовал страшную боль в правой руке. Было такое чувство, словно кто-то сильно укусил меня за ладонь. Такую боль я испытывал первый раз в жизни. Я поднял руку к глазам, ожидая увидеть вцепившиеся в нее существо, но там оказались лишь две глубокие царапины: одна - на ладони, вторая - на тыльной стороне. Из них сочилась кровь и капала мне на одежду. Я не понимал, откуда взялись эти раны. Только и мог, что удивленно разглядывать свою руку.
Ко мне вдруг подбежала Саюри - она дрожала, а увидев мою раненую ладонь, схватила ее и принялась трясти. Мне стало еще больнее, я отдернулся, и Саюри рухнула на пол.
Она не произнесла ни звука, но её губы отчетливо сложили слово "вода". Я бросился во двор, набрал воды в черпак и побежал назад. Когда я снова оказался на кухне, Саюри сидела в углу, прижав к себе колени и, раскачиваясь взад-вперёд, тихонько пела:
"Ты связал навеки жизни:
Нити две - не разорвешь.
Ты погибнешь - он погибнет,
Он умрет - и ты умрешь!"
Я подошел к Саюри и поднес к ее рту черпачок с водой, но она резко оттолкнула его, тем самым пролив всю воду на меня, и подняла голову. Я невольно вскрикнул - глаза у нее отливали золотом. Она заговорила, и я понял, что передо мной совсем не Саюри:
- Глупый, глупый мальчишка! Как ты мог взять на себя проклятие Яматохимэ-но-микото? Оно предназначалось не тебе и твоему другу! Теперь вы с Хидэо умрете до того, как сможете найти Зеркало, и нас всех ждут вечные муки. В этом виноват только ты - презренный буддийский монах, что поклоняется чужим богам и забыл своих. Какая жалость, что именно ты обладаешь даром, который мог бы спасти всех нас! Если бы не твоя глупость и упрямство...
Я хотел было поспорить, но благоразумно смолчал.
Странное существо в облике Саюри приблизило ко мне лицо и хрипящим шепотом сказало:
- Запомни: твои раны - это его раны, а его раны - твои. Вот в чем заключается мое проклятие, которое даже я сама снять не могу. - И на этих словах она с силой оттолкнула меня, причем так, что я отлетел к стенке. После этого тело Саюри поднялось в воздух, и золотистый дымок медленно выплыл из ее рта. Она резко упала на пол и застонала. Я подполз к ней - она прерывисто дышала, из носа струйками текла кровь, при этом Саюри улыбалась:
- Это было хорошо. Хорошо, что я послужила на благо Ямато... и великой богине Аматэрасу.
Я потряс ее за плечи.
Она продолжала улыбаться.
- Я не могу остаться, они ждут меня. Я вижу светлых ками и скоро стану одной из них.
Я звал ее по имени, но она как будто этого вообще не слышала:
- Скажи моему брату, что я его очень люблю, - и с этими словами ее глаза остекленели, и тело обмякло. Прижав Саюри к себе, я шептал:
- Не умирай, не умирай, не умирай...
Не знаю, сколько я так просидел, но в какой-то миг я почувствовал, как меня схватили за плечи и попытались оттащить от девушки. Я же цеплялся за ее одежду и не хотел отпускать. Как будто бы издалека раздался голос Татсуи:
- Что здесь произошло? Коками, что случилось с Саюри?
Я хотел что-то сказать, но мне не хватало воздуха.
- Что с твоей ладонью? - допрашивал Татсуя. Видно, поняв, что от меня ответа не добьешься, он выволок меня на улицу, грубо умыл холодной водой и крикнул:
- Приди в себя и скажи толком, что случилось!
Я в оцепенении смотрел на него. Он хмурился и прикусывал губу.
Тут выбежал Рё и бросился ко мне.
- Ты убил ее! Она мертва, моя Саюри...
Он поднял меня одной рукой за грудки, и лицо его было красным и мокрым от слез. Он пару раз ударил меня по щекам. Я услышал возглас Татсуи и потерял сознание.
Татсуя
Я стоял на палубе, разглядывая ночное небое, полное ярких звезд, и слушал, как о борт плещется вода. При этом мне до сих пор не верилось, что мы наконец едем на Сакайдо. Это чудо, что после всех злоключений нам все-таки удалось попасть на корабль без особых трудностей.
Когда мы с Рё обнаружили Ку, прижимающего к себе тело бедной Саюри и всё время повторяющего "не умирай", мне и в голову не пришло, что Коками виноват в ее смерти. Но я не могу винить Рё, который в отчаянии набросился на Ку. Для моего друга смерть сестры была слишком большим потрясением. Он явно не давал себе отчета в том, что делал и говорил.
После того, как Коками потерял сознание, Рё выпустил его и растерянно посмотрел на меня.
- Я не понимаю...
Опустившись на одно колено, я внимательно осмотрел Ку. Я не обнаружил никаких повреждений, только на правой руке - запекшаяся кровь и две царапины: такие же получил и я во время рыбалки. В сети, помимо рыбы, угодил один краб. Я не заметил его, и, когда вытаскивал рыбу, краб не замедлил вцепиться в меня клешней. Рё достал какую-то тряпку, чтобы я перевязал руку и мы могли бы закончить проверять сети.
- Я тоже ничего не понимаю, но давай мы занесем его обратно в дом. - Я поднял Коками.
- Ты думаешь, что на них кто-то напал? - встревоженно спросил Рё. Казалось, что он немного пришел в себя. - Может, Тайра?
Я заметил, как у моего друга напряглись плечи и он нахмурился.
- Вряд ли. - Мне не хотелось, чтобы Рё бросился мстить, не подумав о последствиях.
- Тогда кто?
- Не знаю, подождем, пока Ку придет в себя. Только больше так на него не накидывайся.
- Конечно. - Ожесточенный взгляд Рё сменился на виноватый. - Наверняка он ни в чем не виноват. Я просто... я просто обезумел, когда понял, что Саюри ... - он отвернулся от меня, - что моей маленькой сестрички больше нет.
Я не стал рассказывать Рё, что о своем предположении - если Саюри действительно потеряла рассудок, она могла пытаться навредить себе или Ку. Может, они даже боролись. Хотя это не объясняло, почему Саюри не получила ни одной раны, в то время как у Коками осталось два пореза.
Тем же вечером Рё сам обмыл тело Саюри, переодел ее в чистые одежды и по традиции в последний раз смочил ее губы водой. У моего друга был такой потерянный вид, что я предложил сходить к местному жрецу вместо него и договориться о похоронах. Но Рё только отмахнулся.
- Я должен все сам сделать, ради Саюри... Ты лучше посмотри, вдруг Ку уже проснулся.
Как только за ним закрылись сёдзи, я положил рисовой каши в миску и понес ее Коками.
Он уже пришел в себя.
- Как ты себя чувствуешь?
- Я не убивал ее. - Он посмотрел на меня с отчаянием, словно ожидал, что я ему не поверю.
- Я знаю. Рё тоже так думает. - Я поставил поднос и сел рядом с его футоном. - Ты можешь мне рассказать, что вчера произошло?
Ку устало потер глаза и нехотя начал рассказывать: Аматэрасу, убивающая невинных девочек, проклятие...
Я бы решил, что Коками сошел с ума, если бы не всё, что мы уже вместе пережили.
- То есть Аматэрасу столько времени вытягивала из Саюри жизненную силу, да еще и нас прокляла?
- Да, - Ку опасливо посмотрел на меня, - но проклятие ведь моя вина. Ты очень злишься?
- Чепуха какая-то. - Я не мог понять, зачем светлая богиня солнца так жестоко поступила. - Нет, я не злюсь, Ку. Ты ведь хотел помочь. Кто же знал, что всё так обернется?
- Ты меня совсем не слушаешь! Аматэрасу сказала, что мы умрем.
- Мало ли кто что говорит. А онрё сказал, что у нас и с поисками Зеркала ничего не получится.
- Можно подумать, у нас "что-то получается", - угрюмо ответил Коками. - К тому же, как ты можешь сравнивать богиню с каким-то там онрё?
Признаться, я вообще между ними пока что разницы не видел - оба вселяются в тела людей и пророчат нам неприятности.
- Всё равно нужно попытаться. И еще, не говори Рё, что Саюри погибла из-за Аматэрасу.
- То есть как "не говори"? Я что, должен ему врать? - Коками сел и недоуменно посмотрел на меня.
- Ему и так тяжело, неизвестно, как он отнесется к тому, что его сестру убила богиня солнца. - Мне казалось, Рё бы не поверил. Скорее он решил бы, что Коками почему-то скрывает правду.
- И что же мне тогда говорить?
- Скажи, что у нее был припадок, и ты ничего не мог сделать. Это недалеко от истины.
Рё вернулся с юным жрецом, который, прочитав нараспев молитвы, зажег благовония и тем самым объявил начало Дня Скорби. На следующее утро мы с Ку передали Рё связку монет. Мой друг до последнего отказывался от поднесения, и лишь когда я напомнил ему, что это часть традиции, взял связку.
Вместе со жрецом мы отправились к берегу моря, чтобы похоронить Саюри. Как только мы собрали камни и сделали небольшой курган, жрец прочел заключающие молитвы. Я положил руку на плечо Рё, пытаясь успокоить его.
- Пойдем?
Рё покачал головой.
- Я хочу еще немного побыть с ней. Один.
Мы оставили его на берегу и медленно побрели к городу. Молодой жрец в белых одеждах пошел с нами. Он несколько раз пытался начать разговор, но сам себя обрывал на полуслове. Наконец Ку не выдержал:
- Есть вопросы - задавайте, мы не кусаемся.
Жрец вздохнул и выпалил на одном дыхании:
- Я, конечно, не очень уверен, может, я ошибаюсь, но мне кажется, что на вас лежит проклятие.
Мы с Коками печально переглянулись и одновременно сказали:
- Тоже мне новость.
- Так вы знаете? - удивился жрец.
- Я тебе больше скажу, мы даже знаем, кто нас проклял. Неизвестно только, как снять это проклятие.
- Мне кажется, есть один способ. Но я не уверен, что вы захотите им воспользоваться.
- Что, неужели выбежать голым на главную площадь Нанивы и закричать "Да здравствует Амида Будда!"? - спросил я.
- Почему "Амида Будда"? - не понял жрец.
- Я не буду этого делать! - возмутился Ку.
- Успокойтесь, всё не так страшно. Нужно всего лишь найти жрицу по имени Киоко. Но, к сожалению, она живет очень далеко - на Сакайдо.
- О, нам по пути. - Мы с Ку обменялись взглядами.
Жрец улыбнулся и сказал:
- Да осветит ваш путь великая богиня Аматэрасу.
- Вот только ее нам не хватало, - воскликнули мы с Коками в один голос.
Жрец удивленно приподнял брови:
- Неужели вы приверженцы одной из этих фанатичных буддийский сект, которые пытаются изгнать всех ками из Ямато?
- Изгонишь их, как же! - возмутился Ку. Похоже было, что он слегка оскорбился за свой родной Сингон. - Ваша великая Аматэрасу, между прочем, девушек направо и налево убивает, а вы еще что-то о буддистах говорите.
Коками так разошелся, что даже замахнулся на жреца кулаком.
- Вы считаете, что Аматэрасу убила эту несчастную девушку? - Жрец серьезно посмотрел на разъяренного монаха.
- Именно - прямо на моих глазах, - ответил Ку.
Жрец задумчиво покачал головой:
- Я не думаю, что вы правы. Убитые великой богиней обычно оказываются спаленными до костей.
- Обычно? Аматэрасу, значит, имеет обыкновение убивать? - спросил я, тоже начиная злиться.
- Я этого не говорил. Девушка явно погибла от вмешательства ками, но этим ками не могла быть богиня солнца. К тому же, говорят, что она сейчас заключена в ...