Благотворительный концерт силами бывших артистов, а также пенсионеров и служащих ЖЭКа No 7, состоялся в арендованном зале бывшего клуба "Красный керосинщик", сбор средств от которого пойдет, не считая выручки буфета - в помощь активистам фонда "День борьбы с диареей и энурезом".
О том, что увидел зритель, кроме работы буфета, мы и поговорим.
Начали для "разогрева публики" почти цирковым аттракционом типа то ли Робин Гуд, то ли Вильгельм Телль. Короче, вышел один хмырь, наряженный стрелком, как это понимали те, кто его наряжал, потому что на нем была явно дамская шляпа с дурацким, кем-то обглоданным, пером, причем сильно поношенная. Была на нем и странного вида курточка, видимо, детская или подростковая, так как даже при его росте не выше...- ну, в общем, он, пожалуй, мог бы, не нагибаясь, войти в собачью конуру - она была ему мала. Еще - сильно мятые штаны свободного покроя, типа "все смотрите - я спортсмен", с двумя выцветшими кантами. И почему-то кроссовки, что, может быть, для стрелка из лука и удобно, но ни одного изображения стрелков из лука в кроссовках на полотнах средневековых художников замечено не было. Неизвестно доподлинно, были ли такие слова по сценарию: "Сударь, хочу заострить ваше внимание...", - но он сказал их, целясь при этом в глаз зрителю в первом ряду, что вызвало одобрение у сидящих подальше от сцены. Второй, который должен был держать на голове яблоко, явно этого делать не хотел: то ли боялся, что стрелок в кроссовках не целкий, то есть мазила, и попадет и не в яблоко, и не мимо, то ли был голоден и хотел его съесть, нет, не стрелка - яблоко, то ли вообще был пуглив от природы. Как выяснилось, не зря: как только он под злобное шиканье из-за кулис приладил было на темечко проклятущее яблоко, второй, словно с цепи сорвавшись, начал резко сближать дистанцию, бросив лук, и с криками: "Ты зачем, опоссум похотливый, клинья подбивал к моей Люське ?". Но так как он теперь был безоружен, человек-мишень перестал бояться, и засандалил в него яблоком, попав точно по носу, так что зрители все равно остались довольны, хотя номер прошел и не так, как было задумано...
Затем вышли два степлера, нет - не то...это, чтоб бумаги сшивать, а-а-а - степачи...опять не то, степушники, что ли, черт бы их побрал, в общем, чечеточники. Было впечатление, что они выступали под "фанеру" не только в плане музыкального сопровождения, но и звуков самого степа, то есть сами прикидывались и народ дурачили, потому что даже самый дубовый зритель мог заметить, что их телодвижения не всегда совпадали с темпом быстрого ритмического танца, а ноги периодически заплетались. Дама в 1-м ряду с фамилией Полудядьева почему-то представила их мысленно неглиже (ну, не будем скрывать - не только мужчины раздевают дам мысленно, когда почему-либо невозможно раздеть руками, и не только мужчины оценивают, например, женские бедра, в особенности, их тыльную часть, в обиходе называемую...а, да что там - и так все знают, но и дамы не прочь иной раз обсудить понравившийся им мужской зад. И не только...). А если кто из дам видел мужчину с большим достоинством танцующего голым быстрый ритмический танец, (пусть запятые каждая расставит, как ей больше нравится) - та легко поймет, почему она сразу вспомнила, что муж, зараза, наверняка опять тоже у кого-то торчит, а, может, и болтается где-то ...
Еще была сцена из балета "Ромео и Джульетта", где пожилой, но жилистый Ромео (сантехник ЖЭКа Кобылкин), по виду килограммов на 60, из последних сил старался выглядеть достойно рядом с громоздкой Джульеттой (секретарем ЖЭКа Тугобрюховой), не меньше чем на центнер, напоминавшей ростом и габаритами гренадера, не страдавшего отсутствием аппетита. Он даже пытался ее поднимать, но она грациозно оттопыривала ножку, больше походившую на свиной окорок. При этом центр тяжести сильно смещался, и он каждый раз ее ронял, отчего ударная волна от ее падения доходила и до зрителей, что одних заставляло вздрогнуть и проснуться, других же - в еще большей степени сопереживать происходящее по ходу действия не только всеми фибрами души, но и тела. Ко всему прочему она еще громко кряхтела и стонала, будто перед оргазмом. Хотя, это вряд ли...
Возраст у этого "Ромео" был явно не юношеский, к тому же он носил усы и бороду, которые сбрить категорически отказался, боясь, что уже не отрастут. Поэтому-то пенсионерка Жмурикова, и залепила ему чем-то нижнюю часть лица вместе с усами и бородой, и закрасила чем-то розовым, отчего Ромео стал похож на австралопитека, сунувшего любопытную морду во фруктовый йогурт. Она ранее работала гримером в морге, и, видимо, делала ту свою работу хорошо, так как ее клиенты (точнее - родственники клиентов), встречая ее даже через много лет, благодарили, если ее узнавали.
Надо заметить, что бывают у людей такие непропорциональные лица, которые сильно развиты в нижней, жевательной части, но с очень низким лбом, отчего верхняя, думающая часть ( то есть, которой следует думать) выглядит как-то легкомысленно. Хотя совсем не обязательно их обладатели умственно отсталые, если судить хотя бы по тому, что подобные лица можно встретить и у политиков, и у бизнесменов. Может, они просто часто и много жуют, отчего натренированная нижняя часть выглядит значительной? Так вот: подобная физиономия получилась и у этого Ромео, что вкупе с его сутулостью и некоторой природной длинноватостью рук это сходство с далекими предками еще больше усиливало. С лысиной разобрались вообще в два счета, нахлобучив живописно расчесанные остатки старой швабры, что должно было изображать густую шевелюру. Только после этого гурман-австралопитек одновременно стал походить и на несчастного, к которому минуту назад подключили относительно высокое напряжение, или на персонаж картины неизвестного художника очень средних веков "Безумный Ганс прыгает с моста в реку" ...
"Русская народная сказка для взрослых "Про зайчика". Текст читает автор - заслуженный артист Калмыкии Моисей Рапопорт", - объявил вышедший нетвердой поступью ведущий ( дворник того же ЖЭКа), после того, как долго барахтался в складках занавеса. Сказку выслушали со вниманием, не в последнюю очередь из-за того, что "отморозок" косой постоянно "квасил", что было близко душе рядового зрителя, и калмыкский сказочник Рапопорт снискал если не любовь, то уж расположение публики. Но у большинства закрались сомнения, а именно: что сказка-то какая-то нерусская, уже хотя бы потому, что русские сказки всегда кончаются тем, что Колобка съели, теремок развалили, яичко разбили, репку вытащили и тоже съели, "филантропа" Кощея "развели на бабки", добрейшему пареньку Горынычу снесли все три башки, бедолага-волк лишился хвоста в проруби, медведя "напарил" мужик с вершками и корешками. А тут - на тебе: пройдоха заяц "накрутил хвост" волку, видимо, надругался над лисой в циничной форме, так как по тексту были слова "...лисе у него пришлось взять...", нецензурно обозвал медведя, из-за чего у того случился стресс, то есть "медвежья болезнь", и после всего этого зайчик остался жив и в добром здравии. К тому же косой определенно не был вегетарианцем, а все больше напирал на курочку и фиш-рыбу, явно не был и трезвенником, запивая съеденное в беспорядке то шампанским "Дом Периньон" по $50 за бутылку, то коллекционным красным бордо "Шато Мутон Ротшильд" урожая 1985 г. по $300 за бутылку, а то вдруг белым рейнским "Либефраумильк", что переводится как "молоко любимой женщины"по $4. Когда сказочник М. Рапопорт дошел до живописного описания поглощения зайцем этих продуктов, слюни потекли у всех, даже у вегетарианцев и диабетиков. После чего, по словам сказочника, косой блаженно щурился от сигарет "Собрани Блэк Рашнз"по 100 руб пачка, то есть был почти гедонистом, стремясь по мере сил от всего получать удовольствие, а еще и смакуя мысленно, как он "разведет" медведя на "стрелке", которую он "забил" ему назавтра.
При этом почему-то изображала этот персонаж по ходу повествования крупная тетя ( бывшая гардеробщица областного драмтеатра ), явно вышедшая из подросткового возраста, или даже когда "баба ягодка опять", пытаясь петь голосом 14-летней девственницы (если такие теперь еще бывают) и прыгать зайчиком по сцене. Но ее тянули вниз неумолимо, с одной стороны - как и всех - земное притяжение, с другой - ее личный бюст весом с пуд, и еще ее возраст. При этом с галерки кто-то, не иначе как чужестранец, пару раз выкрикнул, то ли для прикола, то ли с опаской "Тэйк ит изи, бэби !", что, как известно, означает "полегче, детка", видимо, боясь, что как в притче о строе солдат на мосту, угрожающая амплитуда и частота колебаний ее бюста в конце концов развалит сцену и, заодно, зрительный зал.
Со сцены, как в прошлом, нет - теперь уже позапрошлом веке, надрывались без микрофона выступающие, и за них было больно. Все потому, что взявшийся за оформление сцены бывший монтер, а ныне наркоман Ломкин-Дозиков, находясь под кайфом, вместо того, чтобы подключить микрофоны, сделать проводку и т.д., приперся с воздушными шариками из почему-то неиспользованных презервативов - для антуража, как он выразился, и развесил их по сцене. Хотя, несколько позже, кое-как вопрос с микрофонами решили.
Затем выпустили тщедушного декламатора по фамилии Михрюткин, в дурацких очках и несолидно коротких, по щиколотку, брючках (о таких говорят: в них только от долгов бегать), с неразборчивой от рождения речью, которая усугублялась еще и тем, что он заикался. Впрочем это было даже лучше, так как он декламировал собственные стихи, а их испортить было невозможно уже ничем. Откуда взялся этот "персонаж" вообще никто толком не знал. При этом у него была привычка путать падежи: он мог сказать "пойду к сестры", или "буду у сестре", но все это компенсировалось с лихвой его рвением - он так рвался на сцену, что его удерживали до поры трое. И еще сложилось впечатление, что он в первый раз увидел, что ему надо прочесть, только перед рампой, а надо заметить, что он был от природы страшно смешливым - в детстве достаточно было показать пальчик, чтоб его развеселить, особенно если средний...
Видимо, он был из породы патологических оптимистов, которых порой несправедливо обзывают придурками - таких, о ком не слишком грубо, но достаточно метко кто-то сказал, что оптимист - это просто человек с недостатком информации. Он не прочел еще и двух фраз, как его начало крючить и колбасить от хохота. Он хлопал себя по ляжкам, сгибался пополам, сучил, заходясь чуть ли не в истерике, ногами, уронил и раздавил свои очки, что еще больше его развеселило, снова пытался что-то сказать, успевал, хрюкнув, произнести начало фразы - и снова взрывался гомерическим хохотом...Зрителям было сложнее - они еще так и не "въехали", что, собственно, от них хотят, но через некоторое время кто-то в первых рядах, глядя на него, хоть и не понимая причины буйного веселья, тоже стал подхихикивать деликатным смехом дипломата-японца, которого щекочут за разные места гейши. Потом подключился какой-то тучный дядя в задних рядах, начавший жизнерадостно реготать и ухать, как филин, а так как и в подобных случаях срабатывает закон толпы, то вскоре уже крючило и колбасило весь зал. Ведь одно дело, когда со сцены некто читает что-то на его взгляд смешное - то так, как ему хотелось бы, реагируют не все, а вот когда просто завелась на ровном месте "бацилла смеха "- дело совсем другое. Так что, можно сказать, номер удался, если не считать того, что в разгар веселья сам чтец выглядел немного испуганным - видно не рассчитывал на такой успех.
. Потом вышел бывший карточный шулер-неудачник с редкой у нас фамилией Захирюк, из-за чего он еще с детства получил прозвище из трех букв, о котором нетрудно догадаться, несмотря на то, что фамилия писалась через "и". Он показал карточные фокусы, по привычке краплеными картами, при этом почему-то порнографическими, так что некоторые в первых рядах напрягались, что интересно - больше дамы, вытягивая шеи - видимо, приезжие, не зная, что такие же можно нынче купить в любом секс-шопе. Правда, издалека было толком не видно, ни что он делает, ни то, что крапленые, но все равно хлопали - людям нравится, когда их дурят, будь-то в лохотрон, или в лотерею, или в карты. Затем фокусник предложил кому-нибудь из зрителей пройти на сцену, впрочем, выбрал сам довольно симпатичную даму в разумном возрасте, после чего усыпив ее, нет - не снотворным, а пассами и, наверное, еще сладкими речами, связал веревками. Развязать же не смог, или не захотел, сказав, что теперь сможет разбудить и освободить ее только у себя дома, хотя сидевший, как оказалось, в зале ее муж, который здесь, наверное, "пас" свою ненаглядную, пообещал набить ему морду.
Потом этот "факир" взял в руки то, что было ему нынче ближе по духу - бутылки - и стал ими жонглировать со словами: "Когда я пьян, а пьян всегда я...". Фокус, как выяснилось позже, заключался не в этом - он, не переставая жонглировать, ухитрялся отпивать понемногу из одной из бутылок, что вызвало некоторое движение в рядах зрителей, а один из них все рвался помочь. Кончилось тем, что после выпитых за пять-шесть минут у всех на глазах двух бутылок, третью он не допил, уронил и разбил. Когда брызги попали в первые ряды и они поняли, что там была не вода, то сразу стали кричать ему: "Раззява!", "Лапоть криворукий" ( как будто вообще встречаются лапти с руками), "Не умеешь - не берись! Только продукт изводит, гад!" и всякие другие комплименты в таком же духе. Исполнитель же, стоя в коленно-локтевой, или коленопреклоненной - кому как больше нравится - позе, не то до земли кланялся зрителям, неверно истолковав возникший шум, то ли молил о снисхождении, то ли пытался с пола слизать то, что пролилось.
Был еще человек на ходулях, пенсионер с забавной фамилией Собачечкин, который периодически подмигивал левым глазом. Может, у него был нервный тик, то ли он пытался делать сразу два дела: и выступать, и соблазнять даму в третьем ряду. Не исключено, что именно поэтому после сделанных им двух-трех шагов, ходули опасно пошатнулись. Если бы его не поддержали выскочившие из-за кулис два бывших лилипута, братьев наших меньших, которые подрасли, благодаря новому универсальному чудодейственному препарату, он определенно грохнулся бы примерно в 5-й ряд, где сидящие, кто пошустрее - оттуда уже рванули, а кто раззявы - втянули головы в плечи и ждали. Но обошлось...
Дали занавес. На сцену вышел ведущий, имевший по странному стечению обстоятельств фамилию Стебалов - конферансье его назвать язык не повернулся бы уже из-за одного его помятого вида, явно демонстрировавшего пренебрежение к публике. Он повел диалог с залом, больше упирая на простоту и раскованность общения со зрителем, обращаясь примерно так: "Вот ты, рыжая страшная, ушастая в 3-м ряду, ты знаешь, каким должен быть анекдот? Правильно - он должен напоминать женскую сорочку: быть коротким и прозрачным. Внимание, рассказываю анекдот. Кто не поймет - тот дурак! Анекдот: что такое крест на крест ? А-а-а, я так и думал, никто не знает ! Поп на медсестре !". Так как до части зрителей не дошло, несмотря на то, что теперь они стали дураками, то он, с ненавистью поглядев в зал, сказал: "А если кому не интересно - пусть пока "перетрет" в буфете, а кому что-то не нравится - в антракте "замочим в сортире", после чего, уже почти уйдя за кулисы, обернулся и добавил: "Шутка", с лицом еще более зловещим. Заманчивое на первый взгляд любезное предложение быть "замоченным" оценили, однако, не все: самые пугливые начали собираться - перспектива закончить жизнь в сортире, пусть даже отделанном по так называемому "евростандарту", про который все когда-либо слышали, но никто не знает толком, что это - было просто по-человечески обидно. Хотя, надо сказать, большинство осталось - не таков наш зритель, чтобы, заплатив свои кровные, пусть даже копейки, из-за подобной ерунды уйти, не отсидев весь срок, вернее, время концерта. Впрочем, после этого как раз объявили антракт, и часть зрителей потянулась в буфет.
В буфете, ассортимент которого составлял едва ли не антагонистическое противоречие только что услышанному из сказки про зайчика, из закуски лежали рогалики, которым больше подошло бы название "рыгалики", потому что от их вида тянуло рыгать, еще их не попробовав. Присутствовал традиционный буфетный сыр, который был кем-то покусан, свернулся почти в трубочку и был весь в слезах - видимо, стеснялся, глядя сам на себя. Красное бургундское, итальянское кьянти, белое мозельское...м-да, ничего этого, конечно, не было - зато была водка, хорошо, если не "паленая", от 40 градусов которой, правда, оставалось дай бог 20-25 после некоторых несложных телодвижений буфетчицы. Было и еще что-то буроватого оттенка, явно не "Мартель ХХХ", "Курвуазье Наполеон" или "Камю Гран V.S.O.P.", что, однако, нагло именовалось коньяком, аж шесть звездочек!
Кроме того лежали бывшие кондитерские изделия ( нет, не б/у, поскольку никто и никогда их не рискнул пробовать, а просто бывшие, так как срок их годности скончался даже по самым оптимистическим оценкам). Последние пирожными, несмотря на ценник с названием "Наполеон", можно было именовать только с большой долей фантазии и только от слова "рожа". Они, по всей вероятности, остались еще от посещения Москвы Бонапартом в 1812 г., и по виду напоминали намоченные в воде (хорошо если хоть в воде !) картонки, посыпанные сверху чьей-то перхотью. А еще валялись, якобы, миндальные пирожные, больше походившие на замороженные пожарские котлеты-полуфабрикаты в панировочных сухарях, да и то невостребованные последние лет этак пять...Единственным, что перекликалось с продуктами в русской сказке "калмыка" Рапопорта, была курица. Но эту курицу плотоядный заяц есть определенно не рискнул бы, так как мало того, что с нее не стряхнули вековую пыль, даже без этого у нее был вид, будто она полегла еще в Куликовскую битву, причем на стороне татар, так как об этом свидетельствовал хитрый разрез ее глаз.
Был также ценник "салат "оливье", с двумя орфографическими ошибками во втором слове, а от руки было дописано "свежий" - наверное, по этому поводу уже были разногласия с покупателями, по этой же причине его до поры не выставляли, чтоб не отпугивать его видом. Скорбные мысли охватывали, как на чьих-то похоронах, и при виде дежурной, причем дежурной по буфету явно не первую неделю, колбасы, при одном взгляде на которую приходило на память, что, помимо цианистого калия и кураре, существует еще страшный колбасный яд, от которого можно дать дуба с неменьшим успехом.
Известно, что буфет в театре или подобном заведении сродни буфету на вокзале, где посетители - люди в основном случайные. Поэтому вполне можно рассчитывать, что такая излюбленная буфетная закуска, как винегрет, которую готовить и быстро, и удобно из остатков несъеденного предыдущими страдальцами, может быть для полноты ощущений заправлен машинным маслом, как каша во 2-м доме Старсобеса, что навестил однажды гражданин О.Бендер. Так оно и было: винегрет присутствовал, причем и здесь на ценнике рукой того же грамотея было выведено "венигред".
И завершающим штрихом к этому натюрморту, видимо, чтобы антураж соответствовал духу времени, виднелись бутерброды с чем-то, навевавшем смутные воспоминания о нехорошем. На ценниках к ним, однако, красным по серому было с наглым оптимизмом написано: "сэндвичи с черной поясной икрой" ( по всей вероятности, во-первых, имелась в виду икра паюсная, во-вторых, тот, кто писал это, доучился максимум до 2-го класса), хотя "икра" была скорее похожа и по цвету, и по ее скукоженному виду не иначе, как на понос таракана после дезинсекции, хотя цена была вполне полновесная ...
На колченогих столиках, в пластмассовых, когда-то чистых стаканчиках - бумажные салфетки, такие мятые, будто их неоднократно использовали, дай-то бог, если не по нужде, которые почему-то у всех, не сговариваясь, вызвали отвращение. Вот ведь какие все-таки люди странные !
Тем не менее, из-за отсутствия других дел в перерыве, некоторые оказались в буфете. Образовалась даже небольшая очередь, видимо мазохистов, а, может, и самоубийц, которые, несмотря на все признаки того, что их здесь не любят, с фанатическим упорством пытались доказать обратное. При ближайшем рассмотрении оказалось, что при буфете работал и совмещенный, на манер санузла в малогабаритных квартирах, аптечно-книжный прилавок, коим заведовала все та же буфетчица-многостаночница с профессиональной улыбкой модели, актрисы или продажной женщины, когда челюсти плотно сжаты, как при слове "зараза", если его цедят сквозь зубы, а рот растянут, как при слове "чи-и-из" или " ши-и-и-ш ". На прилавке лежало нечто с картинкой, где то ли был пышный женский зад, чем-то проткнутый - садомазохистская тема, что ли - то ли подразумевалось сердце, пронзенное стрелой Амура. Как оказалось, это были контрацептивы, поскольку, как уже упоминалось, прилавок был по совместитеольству аптечным.
"Ой, гляди !", - обращаясь к своей спутнице-сестре с поистине идиотским вопросом , сказал задастый юноша, этой частью тела больше смахивающий на женщину и на упомянутую картинку, - тебе это не надо ?" Боковым зрением, а так как был косой, то только такое и было, успел заметить, что одна из книжек называлась "Справочник начинающего сутенера" - на манер "Справочника молодого рабочего", что некогда продавались. - "Иди взад!", - грубо ответила она, имея в виду не определенную часть тела кого-то конкретно, может, даже свою, а конец очереди. - "Свинья ты после этого!", - сказал обиженно задастый, который, возможно, зная лучше других, что ожидать от сестрицы, а, может, и оттого, что на слух понять, имела она в виду существительное с предлогом или же наречие, отчего смысл фразы менялся, было непросто, понял как раз, как намек на часть тела. "Что-o ?",- взвилась спутница.- "Ну, свинка", - резко сбавил обороты юноша. - "Что, что ?", - продолжала наседать та. - "Морская...", - слабо пискнул он. На морскую свинку она кое-как согласилась, не исключено - оттого, что и в самом деле на нее смахивала.
"А не дернуть ли нам по чуть-чуть?", - заговорщицки подмигнув, сделал заманчивое предложение задастому некий человек, напоминавший чем-то приват-доцента конца 19-го - начала 20 века, если судить по фильмам, правда, со странной прической "псевдо-ёжиком", где от "ёжика" оставался клок спереди и два за ушами, остальное - плеш, оказавшийся в очереди перед ним. - "У нас финансы поют романсы...", - смущенно сказал расхожую фразу юноша с женским задом. - "Ха, - перебила его спутница, - поют романсы ! Как бы не так - они уже воют голодными голосами. И вообще: я - спортсменка, он тоже...тоже не пьет".
Любопытная это была парочка по фамилии Пидорчук - брат и его старшая сестра. Так как она замужем никогда не была, то право 1-й внебрачной ночи и многих последующих успешно оспорил не один джентльмен, так как она делилась щедро с мужчинами тем, что дал ей бог от рождения, то есть давала пользоваться некоторыми своими прелестями - ну, разумеется, не за так, время теперь такое - дикий рынок, хотя нынче была "на мели". Что же до братца, то, возможно, из-за нее, то есть в противовес ей, он занимался сексом с фанатической регулярностью - один раз в полгода и в одиночку, что, впрочем, имеет свои плюсы - безопасно, и не надо никого провожать. Женщин он как-то чурался и изучал их повадки на разумном расстоянии, то есть относился к женщинам примерно так, как красноармеец Сухов к коню в пустыне - кормить, поить его надо, да и вообще - обуза. А еще почему-то был уверен, что когда говорят об оральном сексе, то имеют в виду, что жена, как обычно, орет на мужа: "Опять больше пяти минут не можешь, подлец ! Опять я останусь как дура !".
Можно было бы с ним поспорить, но сзади подошли еще двое, которые оказались здесь определенно не случайно, так как по лицу одного из них, лысого, грех было бы не сделать верный вывод, что он не только не брезговал известным выражением "кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро: там 100 грамм, тут 100 грамм - на то оно и утро", но по нему, скорее всего, и жил., Второй же был в отвратительно пошитом пиджаке, у которого ворот отставал от шеи не меньше, чем на два пальца и напоминал хомут у лошади, с пышными усами и элегантной прической, где все три, но зато очень длинных волосины были аккуратно зачесаны на прямой пробор - две налево, одна направо. Видимо, продолжая начатый разговор, он, сделав умное лицо, что у него почти получилось, сказал вычитанную где-то фразу, явно желая выдать ее за свою: "Хомо сапиенс в неволе не размножаются, ввиду раздельного содержания особей противоположного пола в местах, именуемых неволей". А, чтобы убедить собеседника, что это его слова, вдобавок, уже точно от себя, матерно выругался, но запутался в этажах и падежах, и все это прозвучало неубедительно. Впрочем, первый этого и не заметил, так как слушал в пол-уха, и изрек то, что, по-видимому, мучило его последнее время, так как по его виду можно было заключить, что либо он, как минимум, был озабочен судьбами инопланетных цивилизаций, либо его просто "достала" изжога после вчерашнего: "Это все катаклизмы..." - "Какие, какие клизмы?", - переспросил трехволосый, не расслышавший толком, так как в этот момент загляделся на несомненно чудодейственный шампунь на наполовину-аптечном прилавке, что, судя по изображенной на этикетке роскошной шевелюре, сможет решить его проблему, которая в наше непростое время волнует многих. Второй же был совсем лысый, как колено, так что для него этих проблем уже не существовало.
"Интересует ?", - сияя все той же лицемерной улыбкой, и взором, излучавшим вселенскую кротость и доброту, обратилась к нему буфетчица на все руки с трусливой фамилией Сикункова, не рассчитывающая, что хоть кто-то клюнет на яства. "Не знаю, сомневаюсь я что- то", - стал ломаться господин с жидкой прической.
"Господи- и-и", - закатив глаза, да так, что стоящие вздрогнули, опасаясь, что у нее пойдет пена изо рта и начнется приступ эпилепсии, резко озлобилась она (вот вам и "трусливая" фамилия! Ну ничему нельзя верить!). "Да последнему идиоту ясно, насколько полезен этот препарат !" , - она все это по инерции произносила с той же приклеенной улыбкой. И как ей это удавалось при сжатых зубах - не иначе, как изнурительными тренировками, и это выглядело почти зловеще. "А кому не ясно, тому другое новое средство - специально для идиотов - "Клизма от идиотизма", не слыхали о такой ? Хотя Вам, мужчина, уже ничем не поможешь!"
Впрочем, возможно, эти проблемы с прической и в самом деле больше касаются мужчин - женщины всегда шли на разные ухищрения, чтобы выглядеть лучше, чем на самом деле. Достаточно вспомнить шиньоны и парики, чтоб не светить редеющей прической и проглядывающей лысиной, тут и бюстгальтеры, чтоб бюст в 40 лет выглядел так же заманчиво как в 18, и туфли на каблуках, чтобы улучшить форму ноги, коли все остальное улучшению не поддается. Уж не упоминая о разноцветной боевой раскраске лица и того, что на нем, а также о фейслифтинге и "лифтинге" некоторых других мест! А что говорить о прозрачных чулочках с ажурным краем, на поясе с резиночками, как лишь только одном из элементов эротического нижнего женского белья, который нет-нет да мелькнет, будто, невзначай, на стройной соблазнительной ножке ( нет, мелькнет все-таки не пояс - а пока только край чулочка). Ох, не зря же, наверное, существует выражение "женщины умнее мужчин: еще ни одна женщина не вышла замуж лишь оттого, что у мужа красивые ноги".
Как будто в подтверждение всему сказанному подошла некая, явно не пионерского возраста дама, хотя еще и не совсем бальзаковского, с восхитительной кожей "16-летнего персика" на лице, каких называют порой перезрелыми красотками, определенно из "пешек", но которой страшно хотелось выглядеть "дамкой", и она старалась изо всех сил. Как известно, если не все поголовно, то уж каждая 2-я, ну, пусть каждая 3-я, женщина разумного возраста, осознанно или подсознательно хочет, чтобы ну хоть кто-нибудь восхищался ее телом. А разве можно его толком разглядеть в одежде? Поэтому ни стриптиз, ни порно-бизнес, ни даже просто эротическое фото никогда не умрут, если только не появится что-то еще более совершенное, не говоря уже о том, что все эти чудеса - в основном для мужчин, которые, как минимум, не против.
Не была исключением и эта дама: судя по тому, как смело она демонстрировала свою фигуру, благодаря очень обтягивающему платью из тонкого материала, чтобы любой желающий мог заметить, что она без бюстгальтера и трусиков, что нынче модно ( или я ошибаюсь?). Ну, и, конечно, своих ножек в туфлях на таком высоком каблуке и с такими длинными носами, что трудно было поверить в то, что в них вообще возможно ходить, не падая, или не цепляясь за все подряд. Она была убеждена в собственной неотразимости, по крайней мере для мужчин старше 70-ти, и нервно перебирала ногами как застоявшаяся в стойле кобыла, или человек, которому очень надо по-маленькому, но поблизости некуда, а куда попало нельзя - не так поймут. Общее впечатление портили, однако, крупные, выдающиеся вперед, как у бобра, верхние зубы, из-за чего рот временами не закрывался. Обеими руками поддернув вверх бюст, который по ее мнению несколько провис, и, состроив дурацкую гримасу, что по ее мнению должно было означать, что она кокетливо сморщила носик и сексуально приоткрыла ротик, обратилась к лысому, как теперь принято, по половому признаку: "Мужчина, Вы будете стоять?". При этом глядя на ту его часть, где у него раздваиваются на две штанины брюки, приглашая его тем самым косвенно к дальнейшему диалогу уже в другом месте, и выражая этим нечто большее, чем было сказано. Она "положила глаз" именно на этого "джентльмена", так как не видела поблизости других объектов, достойных ее внимания, а еще потому, что не обладала тонким вкусом, в том числе и в отношении лиц противоположного пола, ну и, если уж по секрету - увидала его пухлый, хорошей кожи бумажник, что тоже не последнее дело. Если бы она знала, что у него вкусная фамилия Кулебяка, она, наверное действовала бы еще решительней.
Но то ли ее чары не распространялись на представителей сильного пола моложе 45, то ли именно этот его лысый представитель был им не подвержен, но он, лишь слегка повернулся в ее сторону. Видимо, продолжая дискуссию с частично курчавым оппонентом, он рассеянно сказал: "Воленс ноленс... ", что вообще-то в переводе с латыни означает "волей-неволей", и поэтому могло косвенно относится как к вопросу дамы, так быть и продолжением его разговора с собеседником. В подтверждение этому донесся обрывок фразы собеседника: "...это так же удобно, как пис`ать на пипифаксе.." - "Ваш тонкий, я бы сказал рафинированный, юмор, Аполлон Ермолаевич, определенно доходит не до всех, и это наверняка создает определенные неудобства", - с достоинством парировал неподдающийся женским чарам лысый Кулебяка. Он хотел что-то добавить, но тут снова встряла оскорбленная его невниманием красотка, которая, как большинство из нас, латыни не знала, и она поняла интуитивно ответ по-своему, то есть, примерно, как "вали на фиг", если не хуже. - "Мужчина, Вы меня игнорируете, или как?", - сказала она капризно, с ноткой нетерпения в голосе. Неизвестно, чем бы закончилась эта светская беседа леди и джентльмена, если бы не прозвенел звонок на 2-е отделение.
После антракта заторопились в зал: или соскучились по шуткам ведущего, или, исходя из принципа: раньше сядешь - раньше выйдешь. Дамы были переполнены чувствами от 1-го отделения концерта и пивом, выпитым в антракте, мужчины стали благосклоннее воспринимать происходившее на сцене - видимо, спиртное, хоть и разведенное буфетчицей, настроило на более или менее лирический лад...
Во втором отделении, после соответствующего объявления ведущего, который, судя по его виду, окончательно дошел до нужной ему кондиции, появился некий работник сатирического цеха с собственными пародиями на известные стихи и песни, внешне, правда, похожий не столько на сатирика, какими мы привыкли их представлять, сколько на сатира, каким его принято изображать или описывать в греческой мифологии. Правда, копыта, которые сатиру полагаются по штату, он, видимо, прятал, также, как и хвост, но в остальном - вылитый сатир, включая похотливый взгляд. Он начал: "Шаланды, полные фекалий, в Одессу Костя приводил, и сам он мог сказать едва ли, где он их только находил, - и продолжил, - а все биндюжники "линяли", когда в пивную он входил..." - (ну, еще бы - как тут не "слинять", запашок-то был, небось, о-го-го !). Однако, то ли в зале оказались одесситы, то ли им сочувствовавшие, которым было обидно за Костю-моряка, пронесся негодующий ропот, и "сатир" быстренько перешел к другой теме - как на злобу дня прозвучало бы детское стихотворение, написанное лет этак 50 тому назад. "Дело было вечером, делать было нечего. Галка села на заборе - врезал ей по клюву Боря...." Он сделал паузу, ожидая реакции зала. Народ безмолствовал... Вероятно, ободренный таким поведением публики, он продолжил: "Николай "права качал", но никто не замечал. Потому что Вова спал, обожравшись люминала, а его сестренка Алла ширнулась, но не попала. И с досады, или сдуру, хоть всегда блюла фигуру, закусь всю сожрала разом. Вот зараза! Петя, толстенький очкарик, как всегда принес стопарик. Ну, и пару поллитровок - где-то спер. Ох, парень ловок! А соседский мальчик Лева притащил двух "телок" снова. Телки, правда, староваты - им уже по двадцать три. Но зато дают без платы, это плюс, как ни смотри... Две дворовых потаскушки, обе жуткие дурнушки, тоже мигом появились - видно, пить не разучились! Паралитик дядя Ваня, сифилитик дядя Саня - все приперлись на халяву, не забыв и тетю Клаву. Вот и дедушка Нисон, захватив свой закусон: три грибочка, два томата и огурчик из салата, хлеба черного краюху, да и внучку-молодуху. Два ханурика-бомжа, от нетерпения дрожа, боком-боком - тут как тут, в расчете, что и им нальют. А Татьяна (ну Татьяна!) уже приперлась в доску пьяна..." Вторая тема народу, похоже, понравилась больше - по всей вероятности всколыхнула детские воспоминания, близкие сердцу почти каждого, поэтому декламатор стал читать дальше. "Хорошистка Иванова, та, что с виду нездорова, пила водку из горл`а. Ну, дела! Та, что в 5-м "б", Петрова - родила. Второгодник Сидорчук, хулиган и зубоскал, снова надпись написал. Как обычно - на заборе: что физрук "имеет" Борю, и что видел все он сам, и что директор - просто хам. А затем - что ботаничка развлекалася с химичкой: с диким криком "Опа! Опа!" и с игрушкой из секс-шопа. А еще ( кто б усомнился!) - завуч в хлам опять напился, и по пьяне удавился...А потом, что историчка - ведьма, тварь и истеричка. И еще, что математик - жирный старый маразматик!..." Именно в этот момент, когда, казалось бы, между залом и рифмоплетом начал налаживаться контакт, погас свет. И хоть погас он ненадолго, "сатира" как ветром сдуло - он с детства боялся темноты, поэтому сгинул, будто его никогда и не было.
Затем, когда свет зажегся, показали сцену убийства Цезаря из какого-то спектакля, хотя некоторые остались при мнении, что правильнее было бы прикончить трусливого "сатира", который сбежал раньше времени. Однако в тот момент, когда бедолага Цезарь должен был произнести на смертном одре свою знаменитую фразу: "И ты, Брут!", громко лопнул, на манер того ружья, что должно выстрелить в третьем, что ли, акте, один из шариков-презервативов, которые развесил паразит Ломкин-Дозиков. При этом человек, и без того страдавший энурезом, который изображал Брута, сперепугу наделал лужу, а тот, что играл Цезаря, от неожиданности произнес не то, что был должен, а совсем другое - очень матерно-ругательное - что на сцене произносить не принято, и что, видимо, в этот момент вертелось у него на языке. В рядах зрителей произошел раскол: те, кто знали, что это не та реплика, которую следовало произнести, или обладали сверхъестественным чутьем, стали что-то кричать негодующе. Зато остальная часть публики, кто вообще впервые услышал имена Цезаря и Брута, попалась покладистая, и не стала мешать исполнителю самовыражаться. Этих было гораздо больше и они текста не знали, поэтому с одобрением зааплодировали, поскольку такой вариант им был и ближе, и понятнее. Худрук, находившийся за кулисами, в этот момент даже подумал, а не перекроить ли текст, раз публике нравится .
А еще выпустили скрипача по фамилии Барабанчик, который долго и нудно скрипел смычком по струнам, не лучше, чем Фредди Крюгер когтями по стеклу. Может, это была современная пьеса, которую не всем дано понять, может, он разучился, возможно, совсем не умел - а тогда чего брался...У присутствующих стало сводить скулы и пробегать по спине озноб, а где-то на улице тоскливо завыла собака - наверное, в отличие от зрителей, эти звуки всколыхнули в ее душе какие-то воспоминания. В выступавшего попала пара явно несвежих яиц - не иначе как из буфета, или кто из знавших его решил, что это удобный час, чтобы поквитаться, то ли кинувший был человек вообще запасливый. И оказался он в интересном положении, нет, ну не в таком интересном, в каком неожиданно для себя оказываются порой дамы, но все-таки... Однако до самосуда не дошло: скрипуну, то есть скрипачу, повезло - снова вырубился свет, причем окончательно. Возможно, то было просто совпадение, а, может, бывший монтер Ломкин-Дозиков постарался.
Как бы то ни было, публика расходилась не в самом плохом настроении: немного посмеялись, немного выпили и поболтали в антракте, в общем - чуток расслабились. А что еще надо ? Ведь верно ?