Купаться в море приятно, а ехать с пляжа - нет. Дорогу туда облегчает мысль о скором погружении в приятную прохладу, а вот обратно...
Южная маршрутка в пик сезона - раскаленная консервная банка, набитая полуголыми, потными курортниками в мокрых купальниках, с детьми и надувными плавсредствами на руках, а также 'местными' в деловых костюмах, с ненавистью взирающими на своих 'кормильцев', ерзающими на влажных сиденьях, но мужественно хранящими молчание.
У меня на коленях два укупанных в хлам ребенка - свой и чужой, из пассажиров. По бокам такие же, нагруженные, мамки. Все стоячие и сидячие места заняты. Температура на улице плюс тридцать в тени. На очередной остановке входит довольно пожилой, по-осеннему одетый мужчина, с зонтом-тростью в руках. Происходит некое шевеление и в конце салона кто-то особо совестливый уступает место. Дедушка не замечает. Тогда строгая дама лет сорока пяти, в офисном платье и прическе, берет его за локоть и озвучивает направляющее движение голосом и интонацией железнодорожной проводницы времен моей юности:
- Так! Пройдите туда! Теперь садитесь! Зонтик поставьте сбоку! Справа-справа!
Дед безропотно выполняет все указания. Народ вокруг подтянулся и тоже готов на любой подвиг. Понимая, что ехать еще долго, а общего жесткого напряжения бока могут не выдержать, с улыбкой обращаюсь к 'руководительнице':
- Ишь, как он вас слушается.
- Да, - спокойно констатирует она, - я в 'собесе' работаю, целый день с ними разговариваю, привыкла, они меня слушаются.
- А что, сегодня на сутках? Или рабочий день продлили?
Я явно не нападаю, не издеваюсь, и женщина неожиданно осознает ситуацию. Лицо у неё сначала разглаживается, потом лучится смешинками:
- А ведь, правда, я и с домашними так разговариваю после работы, никак отключиться не могу, просто не замечаю.
'Маршрутка' облегченно вздыхает, улыбается - жить можно, глядишь, и домой вернемся. Вернемся не помятыми ни душой, ни телом - живыми. Дома нас ждут ни в чем не повинные родные.
2015 г.