Тридцать первое декабря. Год приближается к концу, а вместе с ним и этот мир. Вот уже несколько месяцев бушует война, которая должна закончиться чем-то ужасным. Я чувствую это.
На дворе пасмурный день. Вот-вот снова пойдет снег, который прекратился пару дней назад. Я достаю свой телефон и просматриваю свои старые сообщения к ней. Мы расстались пять лет назад, по взаимному согласию, и мне казалось, что после нее я найду кого-то лучше. Но лишь сейчас я понимаю, что она и была той самой.
Я решаюсь написать ей длинное сообщение о своих мыслях и чувствах, прошу у нее прощения и предлагаю встретится на нашем месте. Система показывает мне, что сообщение отправлено и доставлено. Остается ждать ее ответа. В тревоге, я начинаю ходить по дому и размышлять. Во время ожидания время тянется мучительно долго. Через полтора часа усиленного самокопания, я наконец слышу звук оповещения. Я открываю приложение и вижу короткий ответ: "Я согласна".
Окрыленный, я быстро одеваюсь и направляюсь к выходу из дома, через гостиную. Там, в нательной майке, сидит отец, который слушает свой любимый новостной канал. Говорящая голова в телевизоре сообщает о победном шествии нашей армии по вражеской земле, что в прочем мало отличается от того, что эта же голова говорила неделю и месяц назад. Каждый кадр с вражеской армией вызывает у отца короткий приступ ярости. "Сволочи поганые" - говорит он, не отводя свой взгляд от экрана телевизора. "Нет, ну что они творят, а?" - задает он вопрос белым стенам дома.
В соседней пристроенной комнате сидит мать, погруженная в написание своей картины. Она максимально абстрактна. Я спрашиваю у нее, что означают все эти образы. Она отвечает мне, что я вижу перед собой текущий момент.
Я подхожу к входной двери и говорю родителям, что скоро вернусь, хотя в глубине души понимаю, что может и не сумею. "Хорошо," - слышу я их ответ в унисон.
Несмотря на все происходящее, город украшен по-новогоднему. Все магазины от мала до велика украшены гирляндами, также как и деревья, а между уличными столбами висят искусственные снежинки и сосульки. Видя все эти праздничные украшения, никому и в голову не придет, что где-то совсем неподалеку погибают молодые парни, а их матери ежедневно получают похоронки. Внешний лоск обманывает нас, а мы готовы обманываться.
Я поднимаюсь на станцию монорельса и жду поезда на перроне. Пошел мелкий снег. Серый стрелообразный поезд медленно и бесшумно подъезжает к перрону. Я сажусь в наименее забитый вагон, занимаю единственное, оставшееся свободное место, и включаю музыку в своих наушниках
Рядом со мной сидит женщина средних лет, укутанная в шарф. Она медленно листает ленту в социальной сети и останавливается на одной из новостей. Не вчитываясь, исходя из изображения, я понимаю, что речь идет о ядерном оружии. В конце новостной публикации я вижу фразу, напечатанную большими буквами: "РЕАЛЕН ЛИ ЯДЕРНЫЙ УДАР?". Женщина едва заметно вздыхает и продолжает листать ленту.
Я перевожу свой взгляд на мужчину напротив. Он держит в руках зеленую елку, и медленно крутит ее, изучая каждую веточку. На его лице нет ни тревоги, ни страха, ни явной радости. Есть только полное погружение в елку.
Рядом с ним сидит молодая мама с маленьким ребенком на коленях. Ребенок с любопытством смотрит по сторонам. Для него каждый день - это всегда что-то новое. Его блуждающий детский взгляд останавливается на мне. Мальчик расплывается в улыбке, а я не могу приподнять даже краешков губ. Она искренна, как и у всех детей. Никто из этих детей не заслужил родиться в этом мире, полном боли и страданий, но другого у нас нет.
Монорельс подъезжает к нужной мне станции. Я выхожу последним из вагона. На улице теперь настоящий снегопад.
Спускаясь вниз, я сажусь в первое попавшееся такси и указываю водителю куда ехать. Поначалу мы едем молча, но потом таксист включает радио, по которому сообщают, что богатейшие люди страны собираются организовать космическое путешествие, за соответствующую космическую сумму. "Вот пидорасы," - говорит водитель с иностранным акцентом. - "Сами заварили эту кашу, а теперь бегут, как крысы с тонущего корабля. Будут ждать пока мы все тут передохнем, а потом вернуться, чтобы построить дивный новый мир. Ну ничего, сука. Когда мы победим в этой проклятой войне, всем воздастся по заслугам". После этого таксист стал рассказывать о своем прошлом, о том, как он служил на флоте, и как из-за кризиса ему пришлось перебраться в нашу страну, чтобы помогать своей семье. Всю дорогу я поддерживал с ним разговор, кивая головой и поддакивая.
Наконец я прибыл к месту назначения. Это была роща в черте города. Она была хвойной, но пройдя сквозь возвышающиеся деревья можно было выйти к небольшой поляне с холмом, на котором стоял старый дуб, наблюдавший за городом. Этот дуб и был нашим местом постоянных встреч.
Выйдя на поляну, я с радостью обнаружил, что старик все еще на месте. Его мощный ствол все также крепко стоял в земле, а ветки были покрыты белым покрывалом. Я поднялся к дубу и увидел ее в утепленной куртке и красном шарфе. Ее русые волосы развевались на легком ветру, который доносил до меня лимонный запах ее духов. Она смотрела на заснеженный город, не заметив, того, как я подошел.
- Давно ты меня ждешь? - спрашиваю я негромко.
Она обернулась и кинулась ко мне в объятья.
- Тебя я готова ждать вечно.
- То есть ты на меня не злишься?
- Нет и никогда не злилась. Когда мы расстались, я понимала, что тебе нужно разобраться в себе. Честно говоря, мне это тоже требовалось.
- Я понял, что лучше тебя мне никого не встретить. Ты и есть та самая, с которой я хотел бы провести всю свою жизнь, даже если она закончится прямо сейчас.
- Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю.
В городе начали гудеть сирены тревоги.
Она смотрит на меня своими глубокими синими глазами. Я вижу, как они наполняются слезами.
- Ты также красива, как и в тот день, когда мы впервые встретились, - говорю я ей, осторожно убирая слезы с ее щек.
- Никогда не забуду этот день, - она прикладывает голову к моей груди. - Как думаешь, это конец?
- Я не знаю, но если это так, то давай проведем эти минуты здесь.
Мы слились с ней в нежном поцелуе. Тепло ее губ согрело меня, и я вновь почувствовал себя живым.
На другом конце города возникла ослепительная оранжевая вспышка, за которой последовал мощнейшей громкости звук, будто бы небеса рухнули на землю. Настал конец всего, и в эти последние мгновения я был счастлив, как никогда раньше.