Стиральную машину купили, спустя месяц после моего рождения.
Так что ей было столько же лет, сколько и мне.
Вещи в нашей семье выбирались тщательно, опрашивались все друзья и знакомые, счастливые пользователи электроприборов.
А затем долго копились деньги, все еще раз перепроверялось.
И, наконец, вещь появлялась в нашем доме, на правах нового члена семьи.
Поэтому совсем не трудно понять, что произошло, после того, как отец решил модернизировать, НАШУ СТИРАЛЬНУЮ МАШИНКУ, которую покупали на всю оставшуюся долгую и счастливую жизнь.
Надо сказать, отца часто одолевал рационализаторский зуд. Впервые, увидев мобильный телефон, и естественно, понятия не имея,
как тот работает, при помощи паяльника и таблетки аспирина, радиолюбители меня поняли, отец отправил его к праотцам. Что сказала мама, по этому поводу, знаток великого и могучего русского языка, вы можете только догадаться.
Но вернемся к нашей стиральной машинке. После того, как она (Машинка), прожила у нас лет десять-двенадцать, надеясь прожить, по крайней мере, еще столько же, трудясь во благо всей нашей семьи, каждое воскресенье.
Отец решил приделать к ней кнопку.
Высверлив в корпусе дыру, вставил в неё купленное заблаговременно новое пусковое устройство,
отец стал собирать машинку, чтобы проверить, как та, с кнопкой, будет работать.
Работать машинка не захотела, кроме того, после такой инженерной рационализации, остался небольшой мешочек с лишними деталями, которые были точно лишними, и в машинку оснащенную кнопкой, просто не помещались.
Молча, прослушав лекцию, о своих инженерно-конструкторских способностях, и уточнении, откуда у таких конструкторов, руки растут, отец загрузил "страдалицу и труженицу" в грузовик и отвез в ремонтную мастерскую.
Прошли три недели тяжелого ручного труда, белье кипятилось в выварочных баках, неизвестно из каких закромов появившихся,
раскрасневшаяся от пара и злости, мать, как жалящая свою жертву пчела, нападала на упавшего духом отца.
Наконец, с подобающими почестями, стиральная машинка была доставлена домой.
Все вздохнули с облегчением.
Но конец это зачастую бывает только началом истории.
После ремонта машинка стала вести себя, как-то не так, из скромной труженицы превратилась в барствующую особу голубых кровей.
После получасовой работы выключалась и многозначительно замолкала, давая отдохнуть себе и людям её обслуживающим.
Отец слабо отшучивался: "Мать, она же тебе отдохнуть дает..." На что тут же, появлялся свирепый ответ:
"Лучше бы твои родители почаще отдыхали, чем таких рационализаторов делали".
Бабушка, в сердцах махнув рукой, уходила на кухню и забирала нас,
от греха подальше.
Мучения продолжались с полгода,
пока мама через знакомых не договорилась о покупке другой стиральной машины, надо сказать, что времена тогда были такие, что в магазинах техника штабелями не лежала.
В доме появилась "Киргизия", с легкой руки мамы названная "Кургузкой", с первого взгляда было понятно, что ей уготовлена судьба нелюбимой падчерицы, коротающей свою нелегкую жизнь со злой мачехой.
Даже цвет её, небесно-синий, вызывал у матери приступы ярости.
Сделана она была, "опытной комсомольской бригадой" в конце квартала, теперешней молодежи, это не о чем не говорит, а человек, родившийся в период развитого социалистического общества, поймет меня с полуслова.
Эта надпись в "Инструкции по эксплуатации машинки" говорила о многом.
Делали эту стиральную машинку в лучшем случае пэтэушники, в конце месяца, когда и без того была страшная запарка по выполнению месячного и квартального плана, без участия и присмотра, хоть какого-никакого специалиста, разбирающегося в этом "механизме".
Сыпаться, конечно, с первых дней своего существования она не начала, штамп приемки на ней присутствовал, но и надежды по замене маминой "любимицы" не оправдала.
Загруженная одной закладкой белья, положенной по норме, она натужно урчала, отплевываясь кипятком, пахла горелой проводкой, и совершенно не думала вращать барабан.
Ругаясь на чем свет, стоит, мама вываливала из неё, часть белья в тазы, попутно вспоминая поименно всех комсомольцев, что её делали. Оставляла в ней несколько вещей, которые могли, осилить "нежные плечи сиротки", включала её снова.
Машинка, довольно проурчав, наконец, начинали стирать белье, весело, как молодая козочка, скача по коридору, снося всё и всех на своем пути.
Поймать и оседлать её могли, только "ковбои с Киргизских гор". Навалившись на машинку всем телом, призывая не помощь всех домочадцев, заодно проклиная, отца за те муки, которые ей приходиться терпеть, машинку вылавливали, где-нибудь по дороге из коридора в спальню и подкладывали под неё резиновый коврик, который на некоторое время успокаивал её ретивый нрав.
Но "самые прелести" начинались, когда стирка заканчивалась. Надо было отжимать бельё. Отжимный аппарат был сконструирован так, что валики, которые должны были отжимать белье от лишней влаги, не смыкались между собой на целый сантиметр.
Кроме того, они вращались по одной им известной оси. Белье после такого отжима было с одной стороны рваное, а с другой его стороны стекала вода. Даже вставляемая вместе с бельем столовая ложка не спасала положения, белье приходилось отжимать вручную.
А зачем тогда нужна такая стиральная машинка, спросите вы.
Вот и мамой, после долгих раздумий и военного совета на кухне с бабушкой и соседкой тетей Машей, отец, как главный "вредитель" на совет допущен не был, было принято решение:
"Выбросить машинку, починить, отправить назад на завод".
Нет, вы просто не знали мою маму!
Мама решила наши две стиральные машинки объединить, нет, не в одну, а загнать "Киргизию" в угол между кухней и туалетом, прижать её для верности старой стиральной машиной, и пользоваться её, проверенным временем, надежным, "выжимальным" аппаратом.
Да, давно я что-то не вспоминала, это чудесное время, когда хорошо "отдохнув" в свой единственный выходной, вечером, рухнув перед телевизором на диван, все мгновенно засыпали под программу "Время".