Аннотация: Тем же вечером в Гильдии Магов. Леди Тину, Сэнд и зловещие тени.
Леди Тиннуарэ собиралась заглянуть к Мелрою лишь на минутку - отдать пачку бумаги и большую коробку новых мелков наилучшего качества, чтобы отдохнувшему озорнику было чем себя занять, и предупредить о чрезвычайном режиме на территории Гильдии, чтобы он не вздумал шататься вокруг и трогать незнакомые двери и люки, так как всюду были наложены защитные чары. В итоге, она провела в выделенной ему комнатке, смежной с квартирой Сэнда, целых полчаса, рассказывая по памяти, а больше додумывая от себя старые сказки из "Книги единорога". Оказалось, что после всего пережитого мальчику очень не хватает возможности побыть просто ребёнком, почувствовать участие и опеку старших. Тину решила серьёзно поговорить с Сэндом, дождавшись благоприятного момента. Маленькому сыну леса нужны забота, хорошее воспитание и мудрое руководство в поисках призвания, а не грязные подземелья, кишащие тварями. Как можно этого не понимать?
Она рассеянно улыбнулась захватившему её странному, новому ощущению бархатной теплоты. Эти полчаса совершенно нетипичного для неё времяпровождения немного выбили её из рабочего состояния. Но она с удовольствием побыла бы с мальчиком и дольше, если бы не преследовавшие её разум тени зла, спрятанного в недрах города.
В это время зажигаются огни театров, клубов, открытых сцен и прочих заведений для увеселения публики. На улицах кипит жизнь, а в саду Гарнет Холла, на главной площадке Нового Оламна через час-другой начнётся церемония открытия Большого Фестиваля. Город роскоши готовится развлекаться, не подозревая о нарыве, созревшем в его чреве и, пожалуй, это к лучшему. На то и существуют гильдии и тайные лорды Уотердипа, чтобы в минуту опасности незримо защитить граждан, как случалось не раз за десятилетия расцвета. Иногда ценой убытков или падения репутации в глазах обывателей, падких на мнимые скандалы и дутые расследования. Хорошо, если только так - Гильдия Магов и не из таких неприятностей выбиралась. Но чаще - ценой собственных жертв. Время настоящих действий ещё не настало, а они уже потеряли двух товарищей, и если про опытнейшего Эрио Буна, в свете вскрывшихся фактов, можно было сказать, что он сам планомерно растил ядовитый плющ, обвивший его шею, то бедный мальчик-аасимар ничем не заслужил такого наказания. Лишь тем, что был слишком горд, запальчив и обладал острым чутьём. Наслушался баллад и захотел стать героем, забыв о том главном, чему его должно было научить пребывание в Гильдии.
Леди Гильдмастер вернулась к неотвратимой реальности, и улыбка ускользнула с породистого, удлинённого лица с высоким открытым лбом и тонким носом, вздёрнутым ровно настолько, чтобы не быть заурядно-курносым. Догадаться об истинном возрасте, взглянув на это лицо, мог бы разве что её сородич, и то не наверняка: уж очень естественным был жаркий бронзовый румянец на золотисто-оливковой коже, свойственной солнечным эльфам. Лишь глубокий, сосредоточенный взгляд зелёных глаз и тень усталости под ними говорили о немалом грузе, что несёт эта леди с королевской осанкой.
Изысканное платье вишнёво-коричневого шёлка со старинной вышивкой на рукавах плотно облегало немыслимо тонкую талию, высокая, небрежно-летящая причёска из золотистых локонов и косичек, собранная на пару эльфийских шпилек-оберегов, казалось, не падает лишь благодаря какому-то хитрому волшебству. В тишине сумрачных коридоров пансионата, где снимали апартаменты старшие маги, чуткое ухо без труда могло различить лёгкие шаги эльфийки. А деликатное магическое чутьё позволяло уловить особенный, напоенный ароматами белой лилии и древней магии облачный шлейф, вьющийся вокруг высокого стремительного силуэта. Её появление вызывало оживление среди тех, кто постоянно общался с ней по долгу службы. А на улицах она почти всегда привлекала внимание, и оттого нечасто баловала себя дневными прогулками. Это было не удивительно: в отличие от хорошо знакомых и понятных людям лунных и лесных собратьев, солнечный эльф в человеческом городе - явление исчезающе редкое, как если бы в городском парке вдруг завёлся золотой единорог из легенд о далёком прошлом Фаэруна. Теперь ей казался глупым былой страх чужих взглядов и мыслей, которые тянулись за ней тонкими бесцветными щупальцами, сопровождали каждый её шаг, готовые растерзать её душу и отнять у неё себя, стоило ей потерять контроль. Её смешили попытки некогда спрятаться от них за стены, книги, магию, броню и обереги, слова и улыбки, мужчину. Это только мешало жить. Она давно привыкла быть внезапной сосной на пустоши и благосклонно принимать чужое восхищение или любопытство, отталкивая всё нежелательное. Или использовать. Или игнорировать. А когда вообще не хотела посторонних прикосновений, то просто окружала себя незримым зеркальным щитом - пусть развлекаются.
Эльфийка время от времени отвечала кивком на подобающие её положению приветствия и не вслушивалась в тревожные шепотки за спиной. Гильдмастер нечасто удостаивала посещением жилые корпуса Гильдии, полагая, что проблемы бытового обустройства и контроля за соблюдением порядка следует оставить тому, кто уполномочен их решать, и чем меньше она будет вмешиваться, тем лучше. Но, увидев на стене холла так и не заделанную за месяц трещину, нахмурилась, предвидя сомнительные оправдания и жалобы на недостаток средств. Как будто у неё и без того мало забот.
Она не верила в случайности и мистические совпадения. Её жизнь была примером того, что верный путь к цели лежит через волю, последовательность и доверие своей интуиции, а если ты заблудился - значит, где-то упустил важную деталь. Появление компании искателей приключений из Невервинтера едва не пошатнуло её убеждение. Могло пройти ещё немало времени, прежде чем слухи, подозрения, странные, неприятные события, отсчёт которым был дан с исчезновением Эрио Буна, тревожная информация о нехарактерной активности в Подгорье и её собственные предчувствия сложились бы в общую картину. Но факты, которые они привезли с собой и раскопали за два дня в Уотердипских подземельях, заполнили множество пустот на этом мрачном полотне о двух городах. Витки их судеб вновь соприкоснулись.
Она теперь знала, о чём и как ей говорить с Леди Голос. Никогда у Нового Оламна не было лучшего ректора, но, признаться, у неё уже давно зрело желание слегка поставить на место эту... особу с непростым характером. Леди Тину застала времена Дома Песни и когда-то много сделала для его возвышения над конкурирующими гильдиями, искренне радуясь его успехам и разительным переменам в культурной жизни Уотердипа. Город роскоши, развлечений и искусств, куда со всех краёв стекаются барды, желающие получить блестящее образование, повысить своё мастерство, найти интересную работу - это звучит прекрасно. Можно было до поры терпимо относиться к тому, что Новый Оламн стремится к независимости и не позволяет властям активно вмешиваться в свои дела, становясь фактически государством в государстве. Выросших детей нужно отпускать, не попрекая тем, сколько в них было вложено. Но попытки нынешнего ректора переписать историю так, чтобы создать впечатление, будто это город достиг величия благодаря Академии, были просто возмутительны. Серебряные Лабиринты никогда не принадлежали Новому Оламну. Давно, когда Леди Голос ещё, дай боги, распевалась в своей колыбельке, город всего лишь поручил Дому Песни заботу о них. И сделано это было не для того, чтобы дать возможность узурпировать общее достояние, продавать его всяким проходимцам с преступными помыслами и шантажировать Совет Лордов.
Королева государства бардов чересчур заигралась в политику, и леди Тиннуарэ имела твёрдое намерение услышать её объяснения на этот счёт. А пока отправила ей депешу, в которой с присущей ей тонкой убедительностью дала понять, что распечатывать главный портал, тем более, в полнолуние, весьма опасно, поскольку есть основания считать, что в тёмной, неисследованной и неизвестно как настроенной части Лабиринта обосновался и прекрасно себя чувствует Культ Луны. То, что эту достаточно безумную идею высказали не лучшие умы Гильдии, а никому не известный беглый маг из Невервинтера, она, конечно, не стала уточнять. Имени героя Эйлин Фарлонг, которая, поразмыслив, поддержала эту гипотезу, она тоже предпочла не называть. Взгляды этой интуитивной самоучки на первородную Гармонию, подобную Плетению, из которой барды черпают силу для песен, показались ей идущими вразрез с общепринятыми, а углубляться в споры о научной догме было неуместно. Ожидая решения ректора, леди Гильдмастер уже отправила к "Садам Благодати" и порталу на маячном острове отряды из боевых магов и проверенных в сотрудничестве арфистов - заручаться чьим-то согласием на эти простые и естественные действия в защиту города она не была обязана. Вдвое мощная мобильная группа, обеспеченная поддержкой воздушного отряда, готова была телепортироваться на Изумрудные Холмы в случае... осложнений. Впрочем, она верила в разум и в то, что Леди Голос не захочет портить себе праздник. Паника в городе была никому не нужна.
Были предупреждены все хозяева владений, на территории которых находились порталы и проходы в Подгорье, и предприняты прочие стандартные шаги. Большего она пока сделать не могла. Остальное зависело от того, насколько эффективны будут действия друзей Сэнда и как быстро он сможет разобраться в записях из обнаруженного им тайника и построить модель святилища. Теоретически город мог отправить сколько угодно людей на зачистку Подгорья, но ситуация в Серебряных Лабиринтах требовала тщательной разведки и призывала к осторожности. Она просто верила, что у тех, кто сумел отвести от своей страны беду, уходящую корнями во времена падения Второго Иллефарна, достанет смелости и опыта сделать так, чтобы трагедия Уотердипа не повторилась. Эти люди внушали ей надежду. Даже в молодой колдунье со специфическими представлениями о манерах она чувствовала нечто более глубокое и цельное, чем внешняя привлекательность, сила и своенравие. Это было и не удивительно: Сэнд падок на яркое и красивое, но одним телом его не привяжешь, он не из тех, кто отдаст душу за блескучую фальшивку - может, поэтому от него теперь так горько пахнет привычкой к одиночеству. Эта женщина многое перенесла. Как и все они.
Проходя мимо столовой, Тину на секунду задумалась и быстро свернула, направившись к кухонной двери. Через пару минут она выплыла оттуда, неся поднос с дымящимся фарфоровым чайником, чашкой и парой булочек. Дородная кухарка, прозванная Жабой за то, что гоняла слуг постояльцев со своей кухни, оторопело смотрела ей вслед, машинально продолжая натирать медную сковородку. Слыханное ли дело - залетела, расхозяйничалась, напугала котов своей огненной магией, да ещё и дорогую посуду стащила из буфета, видите ли, чаю ей приспичило. "Здрасьте, до свиданья", - и была такова. Только непонятно, кому на неё жаловаться. В сердцах бросив тряпку и громыхнув сковородкой, женщина вдруг довольно крякнула. А хороша! Только питается, поди, одной травой, рёбра, как у куропатки. Мужики-то, по слухам, на неё клюют, да надолго не задерживаются. Оно и не мудрено: с такой и король себя грязью почувствует.
*****
В алхимическом крыле было пусто и темно, лишь в кабинете Сэнда горел свет, и ему предстояло гореть ещё долго. Хозяин не мог позволить себе отдыха в эту ночь. Не сейчас, когда догадка, - да нет, не догадка уже, а твёрдое знание о захваченной хаосом тёмной стороне лабиринта, которой не коснулась искусная рука настройщика, - дало толчок его поискам. Было большим облегчением знать, что друзья - и Кара вместе с ними - не ушли в подземелье в неведении относительно его теории. Но было ещё кое-что, о чём он не смог им тогда сказать. Поэтому, он точно знал, что отдыхать в ближайшие сутки ему не придётся.
- Видно, ты окончательно пошёл вразнос, если намереваешься добровольно сунуть шею в петлю. Раньше не позволял себе подобной роскоши.
Пробормотав это, эльф согнулся над магическим столом, наблюдая, как меняется цвет и форма энергетической модели, зависшей над сияющим кругом с нанесёнными рунами и разложенными ингредиентами. Он поморщился и в сердцах дёрнул себя за косичку. Не идеально. Не то. Что-то упущено.
Услышав шаги, он даже не обернулся - ему было не до проявлений вежливости. В комнате витал терпкий дух тонизирующей курительной смеси и эфирных масел. Как всегда, когда Сэнд много и напряжённо работал. Почти всё пространство на полу между рабочим местом и магическим столом было усеяно бумагами. Подумав было, что никогда раньше он не впадал в такое неистовство, Тиннуарэ присмотрелась, отошла на пару шагов и тихо выдохнула:
- Триединая, у тебя получилось!
Листки, ярко освещённые собранными со всей лаборатории свечами и магическими светильниками, вовсе не валялись, как попало. Они были разложены особым образом, кое-где сколоты для надёжности, и неровные, то и дело обрывающиеся абзацы и перепутанные четверостишия складывались в сложную рунно-символьную схему. Вот какова была загадка архива Эрио Буна, который Сэнд поначалу в сердцах назвал "записками слепой куртизанки". Хитрый алхимик знал о святилище больше, чем они думали, должно быть, не раз там бывал и составил чёткую инструкцию, с помощью которой можно было изгнать этот вирус из тела города, не навредив. Это, хоть и в малой степени, но оправдывало его.
Чтобы разгадать головоломку, требовался не столько ум, сколько внимательность, терпение и память, способная хранить сотни классических и редких заклинательных комбинаций. Сделать это мог только волшебник, мыслящий формулами, привыкший их распознавать и заучивать. Эрио мог не опасаться, что культисты поймут значение документов, случись им завладеть ими. Некоторые места в схеме были не совсем ясны, но это не имело значения. Расстояние в тысячу шагов, отделявшее их от знания, было преодолено. Оставалось пройти совсем немного. Но что-то беспокоило Сэнда, в напряжении замершего над моделью. От него веяло смятением.
Распрямившись, маг покачал головой.
- Я на грани отчаяния, - он мельком взглянул на вошедшую и вернулся к предмету своей рефлексии. Она заметила, как осунулось за это время его лицо.
- Вижу, - изящная чашка шоу-лунгского фарфора тонко звякнула, когда поднос опустился на высокий столик справа, рядом с надкушенным яблоком и горкой орехов. - Но не вижу причины.
- М-м-м, - Сэнд потянул носом воздух, когда она наполняла чашку. - Четыре веточки яблочной мяты, щепотка липового цвета, пол-унции мёда и десять ягод барбариса.
- Как ты любишь... любил, - она обошла его, скользнув взглядом по ссутуленным плечам, и встала рядом, скрестив руки на груди. На беглый взгляд, модель была близка к стабильности и не грешила какими-то критическими изъянами. Отшлифовать только. - Но что тебя тревожит? Разве тьма не расступилась под твоим проницательным взглядом?
Маг устало взглянул в глаза эльфийки и натянуто улыбнулся уголком рта, давая понять, что оценил комплимент. Затем отхлебнул пару глотков ароматного чая и закатил глаза, демонстрируя блаженство.
- Спасибо, это настоящее спасение. Но неужели во вверенной тебе гильдии не нашлось никого, кто бы мог подать мне чай? Чем они у тебя тут занимаются?
Эльфийка повела плечом и ответила, отмеряя тоном нужный уровень шутливости:
- А ты знаешь здесь кого-то, кому можно доверить столь серьёзное дело?
"Я этого даже Каре не доверяю", - хотел было сыронизировать Сэнд, но благоразумно промолчал.
Отставив чашку, он посерьёзневшим взглядом дал понять, что время улыбок прошло, и, предложив Тину, наконец, сесть, если она желает, снова воззрился на своё эфемерное творение. Медленно передвигая палочкой один из кристаллов и связанный с ним потоком света комочек серебристой шерсти, он сосредоточенно наблюдал за производимыми изменениями. В льющихся снизу лучах измождённое остроскулое лицо казалось жутковатой маской, сотканной из грубых теней и огненных отсветов.
Тину поняла, что лучше сейчас не стоять у него над душой, и неслышно отошла назад. Хотя ей невольно передалась его тревога, причины которой были не вполне ясны, она не заметила, как непослушные мысли сделали плавный разворот, вернувшись почти на триста лет назад, в увитый плющом корпус маленькой лаборатории, где всё начиналось - и для них, и для Гильдии. Там со временем устроили музей, и никакая сила не могла заставить её что-то поменять или перестроить в этом домике.
Та же сгорбленная узкая спина, скрытый накал эмоций, страсть, неизменно терзающая изнутри любого, достойного называться магом. И то же ревнивое напряжение, стеною повисавшее в воздухе, когда его заставали за сложными манипуляциями. Всё как в те времена, когда его было гораздо легче отвлечь от работы.
Ей почудилось, что вот-вот предполуденное солнце постучится в пыльные витражи, намекая, что неплохо бы их помыть, она увидит особый шелковисто-лунный блеск в бирюзовых кошачьих глазах, вдохнёт чарующий аромат дорогого эвермитского масла для волос, и ей станет всё равно, закрыла ли она за собой дверь. Но то была химера, фантомная судорога избирательной памяти. Едва ли он помнил и это, и тот воскресный пирог, что они готовили вместе, на ходу экспериментируя со специями, пачкая друг другу носы мукой, пробуя аппетитную начинку с рук и увлекаясь друг другом так, что их шедевру грозила опасность то осесть, так и не добравшись до печи, то подгореть. Сэнд зачерствел, потерял то дивное сочетание наивного задора, созерцательности и небрежного лоска, что свойственно эльфам, выросшим в изолированных городах и королевствах, и теперь походил на уроженца побережья больше, чем она сама. Он изменился, и ничего странного в этом не было.
Для неё эти столетия тоже не прошли бесследно. Неторопливая, но заслуженная карьера, работа на благо Гильдии, недолгое бездетное замужество, закончившееся загадочным исчезновением супруга, неугомонного экспериментатора, жаждущего познать все тайны мироздания, в мрачных глубинах Подгорья. Память о нём давно отболела, и положение соломенной вдовы перестало её тяготить. Каждому своё. Её судьбой был Уотердип. Дочь одной из немногих семей, ведущих свою линию от Первого Иллефарна, испивших чашу страданий, но подчинившихся ходу истории и отчасти сохранивших силу, она стала истинной жительницей этого суетного, тщеславного и прекрасного в своём тщеславии города.
Несмотря на древнее родство, Тину не была похожа ни на солнечных эльфов Эвермита, ни на жителей Западного Сердцеземья с их медитативным образом жизни, где размытость целей компенсировалась бесконечным совершенствованием средств, и, увы, с нескрываемым презрением к прогрессивно-ориентированной цивилизации, частью которой они не столько не могли, сколько не желали становиться. Она обладала особой, необывательской интуицией, свойственной тем, кто создан для принятия решений. Её сердце, казалось, бьётся в унисон с крутой, норовистой кривой уотердипской истории, предвосхищая опасные, но неизбежные пики войн и революций, провалы безвременья, депрессий и изнурительных осад и короткие, по эльфийским меркам, но плодотворные фазы развития. Она пережила с этим городом тёмные времена, государственный переворот, Войну Гильдий и собственный драматичный, полный противоречий, но, к счастью, не запятнанный кровью взлёт к вершине власти, когда стране, уставшей от смуты, понадобились разумные политики, способные договориться. В отличие от людей, чей век слишком короток, а высшая мудрость состоит в умении видеть дальше собственной смерти, ей посчастливилось наблюдать, как созревали плоды их общего труда. Расцвет, в который она внесла свою лепту, был для неё высшей наградой.
Но когда в тот душный вечер в конце безумного, измотавшего её дня она увидела Сэнда в холле Гильдии, все эти годы на миг показались ей слишком долгим промежутком между вдохом и выдохом, и всё, что имело прямое отношение к её сегодняшней жизни, превратилось в мерцающую иллюзию, в центре которой, в одной невысокой худощавой фигуре сосредоточилась вся горькая, щемящая реальность, сухой остаток прожитых лет. Это была просто усталость. Леди Уотердипа не стоило больших усилий взять себя в руки и остаться собой, и не только из уважения к прошлому. Она понимала, что с ним её жизнь была бы другой, но тоже едва ли усыпанной розами. Само его появление было знаком судьбы, ещё одним поводом считать, что недобрые предчувствия её не обманывают. Она убедилась в этом, стоило им остаться наедине и заговорить о деле, которое его привело.
Маг был красноречив и откровенен. Стало очевидно, что, если дела обстоят так, как он рассказывает, то звезда лорда Нашера может погаснуть раньше, чем он это осознает и позаботится о преемнике. Смута разрушит Невервинтер, положит конец хрупкому миру с Лусканом и поставит под угрозу эффективность Союза Лордов в противодействии и ему, и другим извечным угрозам. Но даже понимая это, великий лорд Севера сейчас подобен разъярённому раненому льву, чья рана глубже и опаснее телесной. Изъязвлённая прегрешениями и потерями душа никогда не успокоится и не найдёт исцеления, покуда не обратиться к богу. Он может начать действовать иррационально, усугубляя собственные страдания и испытывая терпение и преданность своих людей.
Лидер Девятки Невервинера, - по словам Сэнда, один из тех, кто понимает, что происходит, и имеет далеко идущие амбиции и возможности повлиять на ситуацию, - но оказавшийся в её городе вне дипломатической миссии, в затруднительном положении и, возможно, под угрозой опалы, - это было... невкусно. Сэр Ниваль, урождённый уотердипец и человек, преданный интересам Невервинтера, определённо был не худшим вариантом как для Жемчужины Севера, так и для её южного союзника. Если бы молодой рыцарь сумел поднять и удержать власть, готовую выпасть из слабеющих рук лорда, его бы признали и со временем приветствовали, как равного, в Совете Шести. Она, право, не желала ему зла, напротив, связывала с ним определённые надежды. Но, как ни тревожила её судьба Невервинтера, любое, даже пассивное вмешательство в его дела могло сейчас обернуться немалыми бедами. Сэнду она верила, хотя и отдавала себе отчёт, что вера эта скорее интуитивна, чем рационально обоснована. Но кто мог поручиться, что он знает всё?
В конце концов, она признала разумным его, мягко говоря, авантюрное предложение установить слежку за торговым представительством и резиденцией невервинтерского посланника и просматривать почту, в том числе дипломатическую и пересылаемую по каналам Звёздных Плащей. Это было сложно, но возможно: она располагала агентами, опытными в таких делах. Если эти меры могли помочь хотя бы на полшага опередить эмиссаров лорда, их сомнительность не имела значения. Да и страх Сэнда она прекрасно понимала. Он был заинтересован в этом деле не больше, чем зёрнышко, случайно затёртое меж больших жерновов, но для него это было вопросом выживания. Она чувствовала себя обязанной защитить его и не задавалась вопросом "почему".
Вздохнув и выпрямившись, эльф медленно отпил уже не дымящегося, но ещё приятно-согревающего напитка. Затем с чашкой в руке пересёк часть кабинета между столом и окном. Тяжело, на усталых больных ногах - туда и обратно. Последний большой глоток, и пустая чашка опустилась на поднос.
- Она не очень точна, - продолжил он скомканный шутками разговор, взглянув на Тину, так и не воспользовавшуюся запоздалым предложением сесть. - И я не успеваю закончить её до восхода луны, слишком много времени потратил на бесплодные умственные упражнения.
- Никто за столь короткое время не сделал бы больше, - возразила она. - Главное то, что теперь ты на верном пути.
- И что? - мгновенно вспыхнув, Сэнд вскинул руки в раздражённом жесте. - У меня даже нет всех ингредиентов, предусмотренных схемой!
- Мы соберём их, когда будет необходимо. Ведь в моделях допустимо использовать простые аналоги со схожими характеристиками, разве нет?
- Я так и сделал, - процедил маг и, опершись ладонями о край стола, с тяжким вздохом уставился на незаконченную, местами досадно нестабильную модель. - Всё бы ничего, будь она учебной или коммерческой. Но сформулировать по ней задание для твоих магов я не могу. От их действий зависит много жизней.
- Хорошо, - холодно и спокойно произнесла эльфийка после небольшой задумчивой паузы. В другой ситуации она бы поспорила, но сейчас практичность могла обойтись слишком дорого. - Ты всегда был силён в символьной магии, и я доверяю твоему мнению. Сокровища Гильдии и мои возможности - больше, чем твои хранилища. Я предоставлю всё, в чём ты нуждаешься, если это важно. Даже если ради этого мне придётся заложить собственный дом.
- Это важно, поверь, но... - маг невесело, судорожно усмехнулся, - боюсь, Гильдмастер, у меня осталось не так уж много времени на эксперименты. Пора заняться практикой.
Тину тревожно нахмурилась. Ей не понравилось, как сверкнули глаза эльфа. Что-то в этом было... обречённое.
- Что? Что ты имеешь в виду?
Он не ответил. Подойдя к кругу из светильников с кучей сероватых, мелко исписанных листков внутри, он скрестил руки на груди и уставился на сложную сеть кругов и линий, соединяющих десятки символов. В них были зашифрованы все тонкие энергетические связи, слабые и сильные места маларитского святилища, грубо вмурованного в тело лабиринта, связанного с ним кровью и болью жертв.
- Чёрт бы тебя побрал, Эрио Бун, - в сердцах бросил эльф, - ну и кашу ты заварил.
- То, что случилось - трагедия для Гильдии и лично для меня, - промолвила Тину, обхватив себя руками и поёжившись. - Мне ещё предстоит сделать из этого выводы. Если разработанная мною система контроля не сработала - значит, она нехороша. Если человек, проработавший со мной десятки лет, смог предать интересы Гильдии, значит, не таким уж прочным было наше единство. Сегодня почва под моими ногами пошатнулась.
Однако Сэнд лишь пожал плечами в ответ на эту сентенцию.
- Да ладно, Тину. Ни ты, ни Гильдия тут ни при чём. Это было личное дело. Он посещал логово с исследовательскими целями. Ему нужны были материалы и живые подопытные. Культ мог всё это предоставить. На одной чаше весов находилась возможность разработать лекарство, а на другой - судьба кучки похотливых мерзавцев, для которых у города роскоши не нашлось бы ни суда, ни наказания. Я прекрасно его понимаю, этого мошенника.
- И ты считаешь его решение правильным? - леди Гильдмастер вскинула голову, как-то подобравшись и внимательно посмотрев на Сэнда.
Прямая спина, гордая осанка, сцепленные руки, проницательный взгляд - она была бы в этот момент похожа на строгую учительницу, ожидающую ответа, если бы для любого, на кого она так смотрит, её доверие и лояльность не значили много больше, чем школьная оценка. Но слова бывшего возлюбленного неожиданно и неприятно задели её. Ей искренне не хотелось ошибиться в нём, хотя и мелькнула мысль, что те многочисленные чужие и чуждые места, в которых он побывал, которых она не знала и не хотела знать, могли наложить незамеченный ею ранее отпечаток на его душу.
- Я так скажу, Тину, - Сэнд не счёл нужным изображать оскорблённое достоинство, расшаркиваться или принимать оправдательную позу, что было уже хорошо. - Я считаю себя вправе оценивать и критиковать других, когда дело касается вещей, в которых я компетентен. Моя компетентность в вопросах нравственного выбора ограничена моей совестью и моими поступками.
Леди Тиннуарэ не отрывала от него острого взгляда, казалось, заново оценивающего то, что выглядело таким знакомым, и ожидала продолжения. Сэнд хмыкнул.
- Про себя могу сказать, что мой нынешний статус и само моё присутствие здесь прямо указывают на то, что не всегда в своей жизни я принимал те решения, которые были бы мне выгодны и расширяли бы мои возможности в этом вечно балансирующем мире. - Он не отказал себе в удовольствии тонко усмехнуться, глядя в строгие зелёные глаза. - Думаю, как опытный политик, ты понимаешь, о чём я. Если слова "Тайное Братство" и "Лускан" тебе о чём-то говорят...
- Я поняла, - прервала его Тину, - спасибо за откровенность.
- И если знание о том, что маг, сумевший разгадать интригу мятежного Эрио Буна, когда-то пытался сделать карьеру в организации с весьма дурной репутацией...
- Довольно, Сэнд! - повысила голос эльфийка. - Я ценю тебя и не намерена менять своё решение.
Они некоторое время молчали, словно осторожно выжидая, не растворится ли возникшая неловкость сама собой. Наконец, Сэнд выдавил:
- Я сяду, с твоего позволения. Моим ногам сегодня ещё придётся побегать.
Тину проводила взглядом сухощавую фигуру, скованную усталостью и болью от нагрузки, на которую не была рассчитана, и заметила на рабочем столе разнокалиберные пузырьки из-под зелий. Он выпил не меньше пяти за несколько часов. Как же глупо всё. "Я могу рассказать о себе тысячу историй, но правду ты узнаешь, когда настанет время действовать", - обычная псевдоромантическая болтовня языкастого парня, стремящегося заинтересовать собой юную магичку. И всё же, был в этой его трепологии некий рациональный смысл, который она хорошо усвоила.
Задумавшись, маг вздрогнул, когда смуглая рука с красивыми длинными пальцами легко коснулась его плеча:
- Куда же ты такой, Сэнд? Зачем? Я пошлю лучших людей, ты только дай им знать, что делать.
Эльф тяжко вздохнул, навалившись локтями на стол и прикрыв лицо ладонями. Что-то было не то в схеме Эрио Буна, на первый взгляд логичной, где каждая руна, каждый символ, каждая сцепка, восстановленные Сэндом, были на своём месте. И всё же, было в ней что-то фундаментально неправильное, хаотичное. Либо в расчёты Эрио вкралась неточность, которую можно было бы сравнительно легко вычислить на месте и быстро откорректировать модель. Либо, - и это было более вероятно, хоть и менее желательно, - само место было непростым. Не зря члены дикого маларитского культа именно там приносили жестокие жертвы и проводили свои первобытные ритуалы. Выбор места для святилища не мог быть случаен. Такого просто не бывает.
- Посмотри на эти цвета, Тину, - Сэнд махнул рукой в сторону магического стола, где модель, оставленная ненадолго в покое, перестала менять форму и играть всеми цветами радуги. Она замерла угловатым осколком, переливающимся кроваво-красным и огненным с густыми чернильными вспышками.
- Это место пропитано болью, ненавистью и отчаянием, - сказала эльфийка без особого удивления. - Оно наполнено тёмной энергией. Ты ожидал другого?
Сэнд кивнул.
- Я почти уверен, что она древнее, чем само святилище. За столетия эти стены набухли кровью и трупным ядом, Тину. Предполагаю, что это что-то вроде отстойника в сердце лабиринта, одного из, куда сливаются отрицательные и деструктивные эмоции, которые законопослушные граждане обычно предпочитают скрывать и подавлять, несмотря на всю их природную естественность. Такова цена цивилизованности. Правильная настройка Серебряных Лабиринтов не должна позволять ему резонировать. Но его музыка - хаос, и неудивительно, что Малар, за неимением лучшего, принял этот плацдарм для своей разрушительной деятельности. Средоточие варварства и диких порывов в самом чреве цветущей цивилизации - это достаточно иронично, если бы он был способен понимать иронию.
Маг с мрачным видом покачал головой и продолжил констатировать свои невесёлые умозаключения:
- Это место нельзя просто взять и уничтожить, как нельзя заткнуть срамную дыру, лишив здоровый организм способности исторгать свои отходы. Я бы предпочёл вовсе его не трогать, но с культом, угрожающим городу, невозможно мириться.
- Мы уничтожим их всех, но святилище рано или поздно привлечёт других, - согласилась Тину. - Что ж, нам надо вырезать эту опухоль, и сделать это аккуратно. Но зачем, скажи, тебе идти туда сейчас? Почему бы не дождаться вестей от твоих друзей? Я бы предпочла первыми отправить воинов, чтобы они расчистили путь учёному.
- Вот и отлично. Я пойду с ними, чтобы не терять времени, - произнёс Сэнд с напускной безмятежностью. Встретившись глазами с недоверчивым взглядом проницательной волшебницы, он вздохнул и, коротко разведя руками, безвольно уронил их на стол. - Я, право, не знаю, что делать. Я не могу просто сдать тебе законченную модель, выпить успокоительного и отправиться в кровать, хотя очень этого хочу. Может, это лишь моя паранойя, но она не раз спасала жизнь, и не только мне.
Он молчал, постукивая пальцами по истёртой, покрытой вмятинами поверхности старого дубового стола и задавая себе вопрос, почему ему так не хочется рассказывать Тину всю правду о своих подозрениях. Впрочем, ответ лежал на поверхности: потому, что, осознав опасность, которую представляет собой формирующийся боевой бард Эйлин Фарлонг, которую, - не дай боги ему оказаться правым, - светлый Лабиринт, настроенный Дюсаром под Дюсара и жаждущий жертвы во имя спасения, поставит перед чудовищным выбором, подобного которому ей никогда не приходилось делать, Тину поступит так, как должна поступить леди Уотердипа, когда оба варианта развития событий плохи, но один из них менее разрушителен и хоть как-то поддаётся контролю. И, конечно, Кара. Это несносное создание не способно даже на такую малость, как придерживаться нейтралитета, и с неё станется найти способ перетянуть на себя энергию из ненастроенных отделов лабиринта. На это она, собственно, и рассчитывала, уходя туда с Эйлин.
Но, сболтнув о своих планах, он загнал себя в ловушку, и особого выбора у него не было. В конце концов, он действительно не мог отправиться в подземелье тайно, то есть в одиночку. Так что... оставалось одно - надеяться на свою способность убедить Тину, что он, и только он, со свойственной ему проницательностью и изворотливостью, сможет найти иной путь. Он, и только он, поговорив с Касавиром, единственным своим серьёзным союзником в этой ситуации, побудит его найти правильные слова и предпринять правильные действия, чтобы погасить этот могучий вулкан. Если женщина, которая его когда-то любила и понимала без слов, не поверит - то кто поверит тогда?
- Клянусь, Тину, я не знал, что всё так обернётся, - наконец, выдавил эльф под её пристальным взглядом. - Я бы никогда не позволил Эйлин туда идти, если бы знал.
И она бы пошла, перешагнув через твой труп
Прошло несколько тягостных минут, в течение которых Сэнд посвящал леди Тиннуарэ в свои предположения о своеобразных тонких связях внутри большого Лабиринта со всеми его клоаками и светлыми и тёмными изгибами, в родственные отношения своих компаньонов, их связь с подозрительно успешным настройщиком Серебряных Лабиринтов Симоном Дюсаром и непредсказуемые последствия пребывания сэра Ниваля в логове культистов. Он зачем-то упомянул даже о распространяемых сумасшедшим гномом неподтверждённых слухах относительно родства Дюсаров с Великим Бардом, некогда приложившим руку к формированию Гармонии. Ещё труднее ему пришлось, когда леди прямо спросила, что он может предложить в качестве решения проблемы. Не так легко было применять своё красноречие, когда от результата зависели жизни.
Выслушав его, леди Тину недолго размышляла. Думать, на самом деле, было не о чем. Когда Эйлин Фарлонг доберётся до Лабиринта и установит с ним эмоциональную связь, а это наверняка произойдёт очень скоро, пытаться нейтрализовать её даже силами всех арфистов города будет столь же рискованно, как и пустить ситуацию на самотёк. Из словоизлияний взволнованного эльфа она вычленила одно важное обстоятельство: связь Симона Дюсара с Серебряными Лабиринтами подобна связи эльфа со своим спутником-животным, он - единственный человек, который сейчас понимает, слышит, чувствует, влияет и знает, как. И ничьё желание решить проблему силой и напором не изменит этого факта.
Значит, единственная её надежда - Сэнд. Усталый, измотанный и ещё не до конца вылечившийся. Отпускать его не хотелось. Но с другой стороны, она понимала, что, если худшие пророчества сбудутся, шансы выжить у тех, кто находится под землёй, будут много выше. Сама она прятаться или куда-либо уезжать не собиралась, но в который раз задала себе вопрос, честно ли и правильно ли поступила, отказавшись от мысли объявить эвакуацию хотя бы из тех кварталов, что лежат западнее и южнее горы Уотердип. И неважно, что там находятся две трети от стопятидесятитысячного города, не считая приезжих, а времени очень мало. Большая часть горожан, не располагая собственным транспортом, вообще отказалась бы из-за предчувствий чокнутой эльфийки покидать свои дома, бросив на разграбление мародёрам пожитки и товары, а попытка вывезти такое количество силой обернулась бы новыми беспорядками в Доках. Да и вывозить их не на чем, и разместить такое количество по предместьям было бы ох как трудно. Неважно, что она навлекла бы на себя ненависть не только Леди Голос, но и всех, кто имеет отношение к Новому Оламну или покровительствует Фестивалю, а их много. Она лишь тайный лорд Уотердипа, не наделенный правом принимать подобные решения единолично, а значит, противники эвакуации приложили бы все силы, чтобы блокировать это решение в Совете, и из её благих намерений всё равно ничего бы не вышло. Но если разразится катастрофа, гибель горожан будет на её совести. Значит, ей предстоит разделить с городом его судьбу, какой бы она ни была. По божественному ли промыслу или по своей воле. Значит, её не обманывала та странная и страшная, торжествующе-надрывная музыка, что сопровождала тревожные видения. Сегодня почва под твоими ногами пошатнулась.
С её побледневшего лица будто сдёрнули маску уверенного спокойствия, обнажив печальную, чуть отрешённую улыбку и отсутствующий взгляд усталой женщины. Ореол силы, власти и превосходства скукожился, устрашившись рыскающих по углам теней. Она походила на того, кто готов склониться перед неизбежностью, и это напугало Сэнда. Не этого он ждал от той Тину, что узнал два дня назад - сильной, решительной и уже не нуждающейся в защите от мира, которую он когда-то не смог ей дать. Он подумал, что должен сделать что-то. Подойти, обнять, сказать что-нибудь... правильное. Но тело отказывалось слушаться, прикованное к креслу. Он вдруг почувствовал себя очень уставшим и одиноким. На что он рассчитывал? С чего он взял, что незадачливый маг, растративший жизнь на поиски свободы, которая всегда оборачивалась ещё большей тюрьмой, и на ночные диалоги с отцом, которые никогда не состоялись в жизни, может и должен пытаться изменить ход событий?
Он с трудом сглотнул тяжёлый ком, застрявший в горле.
- Я постараюсь, Тину, - скрипнул в топкой тишине надтреснутый голос. - Я сделаю всё, что смогу.
"Может, это выправит мою кривую судьбу", - подумал он, но мысль так и повисла невысказанной.
Эльфийка мягко ободряюще кивнула, давая понять, что именно этого и ожидала. Слов, приятных слуху, но не меняющих сути. Она была рада, что их разделяет этот старый гробообразный стол, иначе просто не выдержала бы такого долгого, отчаянного взгляда глаза в глаза и выплеснула бы всё, что болело и давило внутри в простом и естественном порыве.
- Я подберу воинов тебе в сопровождение, они будут ждать на крыльце, - взмахнув ресницами, ответила она почти будничным тоном. - Что необходимо для завершения модели?
Сэнд кашлянул в кулак, опустив глаза.
- Чтобы изготовить качественную рабочую копию, нужны гармоничные камни высшего сорта, - он встретился с ней взглядом и продолжил, поощрённый ещё одним легким кивком: - Цвет не имеет значения, главное - естественная однородность и прозрачность не менее девяноста процентов. Искусственно очищенные не годятся. Симметрия не важна. Размер с пол-ладони или больше. У меня есть один, но я заберу его с собой, а твоим магам неплохо бы иметь свой. Дальше. Обсидиановый меч из пиратского лагеря. Это ритуальное оружие было создано в святилище, оно должно быть как-то с ним связано.
- Хорошо, - она снова кивнула. - Ещё?
- Ну, - эльф поскрёб затылок, и подтолкнул к ней небольшой листок, - вот список ингредиентов. Мне нужны, по крайней мере, первые два. Это всё.
Подцепив тонкими пальцами список и даже не взглянув на него, леди Тину встала, демонстрируя по-прежнему царственную элегантность. Сэнд тоже с необычной для себя тяжестью поднялся с кресла.
- Я пришлю всё необходимое через четверть часа. Тебе также передадут амулет для поддержания связи. Обещай, что не будешь им пренебрегать.
- Спасибо, Тину, я очень...
Посмотрев на неё, он осёкся. В комнате вдруг стало душно и темно, хотя свечи не прогорели, и камни в магических светильниках продолжали мягко искриться, тщась изгнать хищные ночные тени, залёгшие в ожидании своего часа. В неуловимом и незавершённом движении, светлой улыбке, малахитовой зелени глаз, подёрнутых жемчужной влагой, в горько-пряном запахе сожаления и надежды - он прочитал всё, что не могло быть сказано.
- Боги любят тебя и тех, кто тебе дорог. Я буду молиться за вас, - щемящей музыкой прозвучал её голос.
Что-то неощутимо-близкое, знакомое привиделось ему в тонком силуэте, скользнувшем и растворившемся на грани света и тьмы.
Потерев глаза, он помотал головой, избавляясь от наваждения, и грузно рухнул в кресло. Некоторое время он смотрел отсутствующим взглядом в одну точку комнаты, внезапно опустевшей, сжавшейся, ставшей серой и неуютной, как келья отшельника. Как будто забыв себя и не зная, что делать. Наконец, поднял глаза к потоку и покачал головой.
- Только не говорите мне, что, решившись спасти одну, я потеряю другую, - произнёс он обычным недовольным тоном, каким в большинстве случаев выражал своё отношение к окружающему. - Я иду туда именно для того, чтобы даже вопроса такого не возникало, а не из соображений геройства и самоотверженности.
Решение было правильным, и уверенность в этом только окрепла. Это было нужно ему. Страх? Он был с ним всегда, этот верный, благоразумный, и проницательный спутник. Оставшись в мнимой безопасности, отказавшись знать и влиять на то, что происходит внизу, он бы от него не избавился. Но было ещё и любопытство - предатель, вечно бездумно толкавший туда, куда не пускал страх. И соперничество. Да, да, его мёртвый соперник Эрио Бун издевательски ухмылялся ему со страниц дневника. "Ты оказался достаточно способным, чтобы разгадать мой ребус. Только никогда тебе не увидеть того, что видел я, не понять того, что я сделал, не пробиться сквозь завесу. Жалкий теоретик, довольствуйся своими теориями и жди своей участи". Эти грубые листы были словно пропитаны жгучим ядом, который с первым же прикосновением вошёл в его плоть и кровь, и теперь подбирался к сердцу. Глумливая неизвестность злила, угнетала - и пугала не меньше, чем перспектива столкнуться с тем, что ждёт под землёй.
Однако, осуществление плана сталкивалось с одним серьёзным препятствием: физическим состоянием Сэнда. Он сам не понимал, почему чувствует себя таким больным и неспособным пошевелить и пальцем без усилия. Даже мозг работал на грани изнеможения. Должно быть, приключения в канализации, где он испытал сильный стресс, переохладился и чуть не убил свои суставы, не остались без последствий. К тому же, он почти двенадцать часов нормально не отдыхал, бросившись в кабинет, как только остальные отправились на задание. А может быть, это тело так убедительно сигнализировало ему о безумии его затеи. Куда проще было бы подчиниться этой тяжести, сковавшей мышцы и мысли.
Но у него было в запасе ещё одно средство, по сравнению с которым традиционное розовое зелье показалось бы его непослушному организму подслащённой водичкой.
Разработанный им состав не предназначался для продажи и использовался только в экспериментах. Алхимик даже не мог потешить своё тщеславие тем, что сумел его создать - уж очень он был специфическим. Но сейчас он может помочь. Он на сутки заставит песчинки в его часах сыпаться быстрее, приближая метаболизм к человеческому, высвобождая внутренние резервы, коих в избытке у медленно живущих, пропитанных магией эльфов, и направляя их на повышение жизненного тонуса, энергии и эффективности работы мозга. Он также позволит ему усваивать всё полученное без медитации, будь то знания или восстанавливающая магия. Конечно, такие преимущества не приобретаются даром, и тому, кто рискнёт, обеспечены повышенный сердечный ритм, потливость, уязвимость к некоторым болезням и ядам и тому подобные неприятности. Самое же ненавистное последствие применения этого демонического снадобья - потребность в сне. По истечении суток он просто отключится на несколько часов и, даже почувствовав рядом смертельную опасность, не сможет заставить себя очнуться. Это было страшно - терять сознание, уходить в никуда, наполненное неуправляемыми видениями, лишаться возможности контролировать свою жизнь. Умом он понимал, что у людей другая физиология, но, испытав однажды, искренне недоумевал, как они добровольно проделывают это каждую ночь. По этой причине он никогда не продал бы это средство ни одному эльфу. Да и сам его принимать не стал бы.
- Делать нечего, - вздохнул Сэнд. - Ты за этот день уже так пропитался зельями, что, того и гляди, воспламенишься на радость Каре. Остался единственный способ заставить работать твои вялые члены и истощённый мозг.
Раствор надлежало вводить прямо в кровь через специальную полую муншейскую иглу, что было очень кстати - его желудок вряд ли принял бы ещё хоть каплю чего-то, содержащего магию. Этому методу он научился... неважно, где. Приличные эльфы, которые не якшаются с Тайным Братством и не грызут чёрствую корочку осведомителя Девятки, в таких местах не бывают.
Вытащив из сумочки коробку со всем необходимым, Сэнд подумал и отложил её. Не хотелось, чтобы посыльный Тину застал его за таким небогоугодным занятием.