Аннотация: Светлый путь укажет и солнечный зайчик, отраженный гильотиной
ИГРОВАЯ
Светлый путь укажет и солнечный зайчик, отраженный гильотиной.
Сквозь прозрачные стены игровая комната видна как на ладони. Он оставил малыша постоять немного здесь. Не просто это - впервые остаться одному, с какими-то добрыми с виду, но чужими. Малыш замер, изучая новый для него мир. Эмоции его не замерли - они отражались, словно всполохи на лице младенца, без страха разглядывающего огонь. Пухлые губки то растягивались в улыбке, то становились мягким и бесформенными, как это бывает только у детей, то поджимались и очерчивались четко, делая его совсем взрослыми. Малыш смотрел и смотрел, он любовался своим малышом и ждал.
-- Ты точно за мной потом вернёшься? - вдруг спросил малыш очень тихо, не отрывая взгляда от игровой.
-- Ну конечно, как же иначе!
-- Точно-приточно? - малыш обернулся и впился в него колючим взглядом.
-- Если я обещаю, то всегда исполняю. Я обязательно вернусь! - ответил он вслух, а про себя, чтобы прогнать мурашки со спины, подумал: "Сделаю всё возможное, чтобы вернуться".
Малыш не заметил его метаний, отвернулся и снова стал смотреть.
-- Радость моя, пора. Пойдем!
-- Давай ты не будешь меня туда отдавать? Можно?
Как эти малыши умеют так просить? Куда пропадает это умение, когда взрослеешь, а оно как раз становится очень нужно? Слова обычные, но мольба в глазах такая, что хочется схватить, обнять, прижать, говорить: "Да, да, конечно же, я тебя никогда и никому не отдам! Бежим отсюда, и всегда-всегда будем вместе, взявшись за руки"...
-- Нет нельзя. У меня взрослые дела. У меня много взрослых дел.
-- Тогда возьми меня с собой!
-- Туда где у меня дела не пускают вместе с малышами.
-- Почему?
-- Малышам там опасно. Там надо много ходить большими шагами, говорить со взрослыми, и ни на что не отвлекаться.
-- Даже на меня? - малыш стал очень печальным, услышав, что на него не будут отвлекаться.
-- Так поэтому я и оставляю тебя здесь, чтобы ты меня дождался, и чтобы тебе было весело ждать, играть в игрушки, бегать лазать.
Малыш снова стал смотреть, только теперь нахмурился, почти как взрослый.
-- Ну же! Смелее! Посмотри, сколько там малышей!
-- Я смотрю на малышей. Не хочу туда идти. Давай я лучше подожду тебя здесь. Оставь меня где-нибудь тут, или вон там, - он указал маленьким пальцем куда-то в темноту, - и я буду ждать, когда ты придешь.
-- Так нельзя, так я не могу. Малышей не оставляют одних, это очень опасно. Малышей надо хранить и беречь, чтобы не случилась беда.
-- А какая беда может случиться?
-- Ты можешь потеряться. Уйдешь не туда, и я не смогу тебя найти, - это был тот случай, когда не нужно говорить всей правды. Слишком рано и слишком больно малышам знать, как подходят, берут за руку и уводят туда, откуда уже не вернуться...
-- И расстроишься?
-- Конечно! Я очень-очень расстроюсь тогда!
-- Там, - малыш показал на игровую комнату, - я не потеряюсь?
-- Нет.
-- Почему?
-- Потому, что там будут те, кто тебе поможет не потеряться. Вон видишь в ярких жилетах? Они помогают не теряться.
-- Жилеты? Жилеты красивые. Мне тоже дадут такой жилет?
-- Нет, ты не так понял. Те, кто одет в эти жилеты. Где бы ты ни был, можно кричать им: "Помоги мне!" И они сразу придут к тебе на помощь, - уверил он, а про себя подумал: "Если услышат и если не будут заняты другими делами... Как же много если!"
-- Я тоже хочу такой жилет, мне он очень понравился!
-- Такой жилет нужно заслужить. Видишь, какие они большие, те кто в жилетах? Они росли потому что узнавали много, делали много, показали себя, что им можно доверять важные дела и за это дали жилеты.
Малыш призадумался. Сложные жилеты больше не казались ему такими уж привлекательными.
-- Их мало, они далеко, и они наверняка могут и не успеть, эти жилеты, - малыш словно разгадал его мысли.
-- Да, поэтому сначала с каждым малышом рядом ещё и своя женщина.
-- С каждым?
-- Да.
-- Всё время?
-- Да. В начале все время, а потом малыш уже может играть сам.
-- И со мной будет?
-- Да, - он старался не терять терпения и объяснить каждую мелочь. В таких делах, как начало, нельзя спешить. - Вон та, видишь, красивая, с длинными волосами. Нравится?
-- Нет.
-- А какая нравится?
-- Никакая. Я хочу быть с тобой.
-- Я знаю, радость моя, и я скоро вернусь за тобой и заберу тебя. Но сначала ты поиграешь. Может быть вон та, в голубом плаще? У нее уже есть малыш. Вместе вам будет весело.
-- Я хочу один, - капризно надул губы малыш, и насупился еще больше.
-- Хорошо. Будешь один.
-- А давай ты там побудешь со мной немного и потом пойдешь, вместо женщины?
-- Нет, дорогой. Там свои правила, так нельзя, иначе все малыши так захотят и там совсем не станет места. Да и мне пора, очень много дел, меня ждут.
Они замолчали. Малыш снова смотрел в игровую, он смотрел на малыша. Малыш был хмур и печален. Как же сложно сдержаться! Чего ждать, если все равно так будет? Хочется подтолкнуть его в спину, закрыть за ним дверь и дело сделано, а приходится тратить себя на его капризы.
-- Ну что дорогой, ты решился, наконец? Пора!
-- Я убегу, - продолжал упрямиться малыш, - подожду пока все жилеты отвернутся и убегу искать тебя.
-- Нет, нет, дорогой, так нельзя! Так ты точно потеряешься! Я приду за тобой, а тебя нет.
-- А я буду смотреть на эту дверь и убегу в неё, чтобы не потеряться!
-- Дорогой мой, это вход и эта дверь открывается только для входа, а я-то приду за тобой к другой двери, туда где выход.
-- Зачем так?
-- Чтобы не было толчеи, и малыши не мешали друг-другу, и все понимали где вход.
-- А где выход?
-- Везде. Я приду прямо туда, найду тебя и заберу с собой. Тебе не надо его искать, играй! Договорились? - он взял малыша за руку и попробовал вести за собой ко входу.
-- Так не честно! Ты договорился, а я не договорился. Малыши там дерутся, видишь? Они злые! Там плохо! - сопротивлялся малыш что есть силы, упираясь своими кромешными ножками.
-- Вижу. Ты не хочешь драться? - он отпустил руку и оставил малыша.
-- Не хочу, -- и он снова замер, глядя в игровую.
-- Тогда ты можешь не драться. Зачем делать то, что ты не хочешь?
-- А если он меня первый ударит?
-- Или дай сдачи, или уйди. Тебе решать. Там много места, и каждый может делать то, что посчитает нужным.
-- А здесь? Я же не хочу туда идти, а ты говоришь идти. Зачем делать то, что не хочешь?
-- Чтобы вернуться и уже не бояться самому ходить в игровые, их будет у тебя ещё много разных. Вот ты, видишь там что-то, что тебе интересно? - он побыстрее перевел разговор от вопроса, на который у него не было ответа.
-- Да, вон там, где все-все улыбаются, и купаются - щеки малыша раскраснелись, он смотрел туда, где малыши улыбались.
-- Да. Там и правда много мест где очень весело. И ты будешь их там все время находить. Пойдешь?
-- Нет, - отрезал малыш, снова помрачнел и спрятал руки за спину, чтобы его не могли схватить и вести.
Он был такой крошечный, что его легко можно было взять на руки и отнести, но разве можно нести того, кто совсем не готов? Рано. Поторопился. Спугнул, теперь всё сначала и никуда не спешить. Чтобы успеть надо не спешить, дать ему захотеть туда идти, по-настоящему, нестерпимо...
-- Посмотри туда, где белая горка. Там тоже интересно - там снег! Нравится? -- указал он на самое любимое место.
-- А вон у того малыша очень красивая лошадка. Когда я приду, он мне её отдаст? -- малыш увидел там что-то своё, что ему интересно, и это очень хороший признак начала.
-- Если захочет - отдаст.
-- А если не захочет, я отниму?
-- Вряд ли. Тот малыш уже большой, силёнок твоих может не хватить. Найди свою лошадку, ещё лучше этой. Она там точно есть!
-- Почему?
-- Потому что, если ты будешь отнимать чужое, это будет долго. Ты не успеешь наиграться, а я уже за тобой приду.
-- Почему там есть лошадка еще лучше? -- поправил его малыш.
-- Потому что так устроено - в игровых всегда есть для тебя всё, это только нужно отыскать. Такие правила, малыш.
Он говорил с малышом почти как с взрослым, и это ему нравилось. Быть вместе с тем, кто взрослеет, это здорово! Скучно быть взрослым настолько, что знаешь уже всё. Знаешь, что делать, знаешь, что будет, знаешь, чего остерегаться и к чему стремиться, и скучно совсем не хотеть отнять у кого-нибудь лошадку.
-- Ну почему тогда всё так устроено, что ты должен меня где-то оставлять? Пусть в этой игровой будет для меня то, что ты меня не оставляешь!
-- Ты задаешь очень взрослые вопросы, малыш. Когда будешь играть с другими малышами, узнаешь ответы на много вопросов и много всего попробуешь - там будет много всего вкусного, что можно пробовать, но для этого туда нужно войти, - он снова попытался подтолкнуть малыша, но тот снова сопротивлялся, обхватил его колени, прижался к ним всем своим крошечным тельцем.
Малыш весь взмок. Он поцеловал влажный затылок и аккуратно отвел его руки, присел рядом так, что они стали почти одного роста.
-- Ну же, не капризничай, дорогой, это нужно сделать, о-бя-за-тель-но!
-- Только вкусного? -- спросил малыш, так, словно не услышал его "о-бя-за-тель-но".
-- Разного. Можно будет выбрать.
-- А что еще там можно выбирать?
-- Можно выбирать где играть, с кем играть, во что играть. Можно играть в чужие игры и придумывать свои. Там очень интересно!
-- А ты там был, когда был маленький?
-- Тогда игровые были совсем другие. Крошечные местечки, в которых почти нельзя было выбирать.
-- Но ты все равно пошёл туда?
-- Да. Нас просто приводили и оставляли там, где за нами могли хоть как-то присмотреть. Не церемонились.
-- А мы сейчас церемонимся?
-- Да, родной, сейчас мы с тобой именно этим и заняты - мы церемонимся.
-- Давай перестанем?
-- Давай!
-- Я пойду?
Малыш что-то увидел на игровой площадке, отчего искорки заиграли в его глазах, уцепился за что-то вдали, о чём не хотел говорить, это была его самая первая тайна.
Вот такие они, малыши. Только что держался за колени мертвой хваткой, так что еле достало сил разжать крохотные пальчики, и вот уже готов бежать не оглядываясь.
-- Ты выбрал с какой женщиной будешь?
-- Да. С той, какую ты показал, с волосами и без других малышей, - ткнул пальцем малыш без раздумий, словно это не было важно. -- Только ты постарайся быстро-быстро.
Он отрицательно покачал головой в ответ. Он ответил честно. Малыш сделал вид, что расстроился, но он еще слишком мало знал, чтобы хорошо притворяться. Зов его маленькой тайны, которая скрывалась где-о в игровой стал нестерпимым, страх неизвестного и добрых чужих померк, и он уже облизывал губы в предвкушении.
-- Поцелуешь?
Они коротко обнялись напоследок, и малыш побежал.
-- Только не забудь про меня там, а то заиграешься ещё...
Но малыш был уже далеко и вряд ли слышал его слова.
-- Поздравляю нас, дорогуша. Наконец-то разродились! Мальчик. Крупненький, четыре триста и пятьдесят пять сантиметров. Богатырь! - радовалась акушерка, лихо подняв малыша одной рукой высоко над столом. Он неумытый ещё, запищал, словно маленький котенок. Ему было больно. Раньше он не знал вкус боли, сила её удивила, и он кричал как мог: "Я передумал! Забери меня, забери, я не хочу таких вкусов"! Если бы он только мог видеть, то нашел бы глазами эту дверь и бежал за ним, но перед глазами плыли только мутные пятна.
Женщина с длинными волосами, измученная, с воспаленными искусанными губами, устало улыбнулась и прошептала тихо:
-- Добро пожаловать, мой малыш! Как я тебя ждала! Теперь я тебя никогда и никому не отдам, слышишь, никому!