Исполнение проклятий
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ
19
ИСПОЛНЕНИЕ ПРОКЛЯТИЙ
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ МЕЛОДРАМА
Вадим в порывах высказал гневную тираду, посылая проклятия в адрес обидчика. И вдруг случилось невообразимое: проклятие сбылось вплоть до запятой. Ошеломленный и ошарашенный, он поначалу испугался, но, проанализировав событие, сумел списать его на обычный несчастный случай, просто по ошибке последовавший именно после его посланий. Однако после череды таких случаев, Вадим не просто испугался, но и запаниковал, обещая себе, что постарается сдерживать порывы даже в адрес злейшего врага. Они, эти проклятия сбываются, причиняя невинным беды и страдания, к чему Вадим абсолютно не стремится. Это ведь мы в порывах часто бросаемся словами, не задумываясь над их смыслом, не догадываясь, что мысль способна материализоваться.
Гришкевич Владимир Антонович. Тел. 89062125549
1
-Шелепанов здесь обитает, курит, поди, как всегда? - крикнул и прочел маленькую нотацию подполковник Палиенко, замполит Авиационной Эскадрильи, пытаясь пробить свой взгляд сквозь густые кусты акации в беседку в дворике на краю плаца, приспособленную и обозначенную командиром эскадрильи, как место курения офицеров, чтобы не курили по углам и не сорили своими окурками, где не попади. Имелась такая привычка до того, когда курилка была общей. Мол, элите положен отдельный уголок не просто для отравлений никотином, но и для превратных разговоров.
Штаб, казарма, учебный штурманский класс и столовая располагались в одном одноэтажном кирпичном здании, которое было огорожено по периметру высоким двух с половиной метровым бетонным забором. Зеленая алея, в центре которой и находилась эта беседка, примыкала к зданию, закрывая своей зеленью окна от солнца и постороннего взгляда. А потому к беседке на поиск капитана Шелепанова замполиту пришлось пробираться по тропе через заросли кустарника между высоких деревьев. Просто с крыльца наличие курящих не увидишь.
Начальство из столицы поначалу требовало расчистить и просветлить этот густой лес внутри части, как опасный претендент, позволяющий укрывать некие противоуставные деяния. Мол, и руководство эскадрильи не приметит нарушителя, на что сам лично командир продемонстрировал обзор с собственного окна. Как на ладони. Да ко всему прочему, сами лично побывав в беседке в полдень при горячем солнце, и полюбовавшись прохладой и красотой этого творения рук командира и начальника штаба, высокое начальство милостиво позволило оставить сей памятник без изменений. Любили офицеры перекуры и общения в беседке по центру леска.
-Здесь я, товарищ подполковник, да только я ведь некурящий, а потому ваши инсинуации не приемлю. И не дышу их противным дымом. Он меня минует, - медленно привставая с лавки, капитан Шелепанов всем своим видом показывал свое присутствие и готовность к мгновенному подчинению. Хотя внутреннее "Я" категорично протестовало. Весеннее солнце разморило, а здесь отрезвляющая прохлада. Да ко всему прочему обед, полчаса назад размещенный в желудке, требовал покоя и безделья. А приперся Палиенко явно с неким деловым предложением, способным нарушить такое благодушие. - Чего случилось, аль помощь моя потребовалась?
-Да нет, - уже входя во владения курящих, спокойно и беззаботно отвечал замполит, словно и звал капитана лишь с целью, на голос выйти к этому райскому уголку. - Особо не к спеху. Можешь докурить.
-Да не курю я, товарищ подполковник, с детства не сосу эту соску, - сердито повторился Вадим. - Не мужское это занятие, - добавил он, хихикая в сторону возмущенной курящей общественности.
-Ладно, тогда просто так посиди, а потом дуй в класс. Там тебе дожидаются два младших лейтенанта, только что доставленных с вокзала. Начальник штаба уже пристроил их и опросил, а теперь требуются твои указания. Выдай им портфели, карты, инструмент и прочую дребедень. Сам все знаешь. В общем, командир приказал.
-Откуда такие взялись еще? - полюбопытствовал капитан Волков, вопросительно бросая взгляд в сторону замполита. - Вроде как пока не сезон.
-Из запаса прибыли, - пояснил замполит. - Ну, эти, как их - аэроклубники. Быстрого приготовления.
-А-а-а!!! - понятливо протянули все офицеры, мгновенно забывая о пришельцах, продолжая свои беседы.
Замполит недавно назначен в эскадрилью из пограничного отряда, где служил командиром маневренной группы. Вот за пару лет до пенсии и попал в авиацию. Так сказать, отдохнуть перед пенсией, чтобы уйти на заслуженный отдых в хорошем здравии и в великолепном самочувствии. А потому в авиационной терминологии разбирался слабо. Если честно, то вообще никак. Овладел лишь тем сленгом, что успел ухватить в курилке и в казарме, случайно подслушав и услыхав.
Осваивать вертолет, то есть, его технику пилотирования, а пограничная эскадрилья была оснащена вертолетами Ми-4, командование посчитало для старого по воинским мерка офицеру-замполиту излишним. Вот по такой причине и превратился Палиенко в чисто земного замполита. Хотя предыдущий был из вертолетчиков. И в год определенное количество часов налетывал, и классификацию повышал, дойдя до высшей - "летчик-снайпер". Требовалось ему все это для летных льгот, выслуги и прочих финансовых благ. Ну, а Палиенко лишь бы два года досидеть.
-Так они в наше звено, что ли? - все еще пытался каким-либо способом отвертеться от излишних хлопот Вадим Шелепанов, штурман вертолетного звена, негласно именуемый его начальником штаба, несущего ответственность, как за штурманскую подготовку летного состава звена, так и всю прочую документации. - У нас, вроде как, полный комплект. И почему тогда такими процедурами не занимается майор Косарев? Его компетенция карты и инструменты.
-Его, его, не кипятись ты, - соглашался замполит, усаживаясь на услужливо предложенное ему место среди курящих. - Да майор Косарев в командировке со вчерашнего дня, и пробудет там до воскресенья. Вот подполковник Чернов и приказал тебе их принять и снабдить всем необходимым. Так что, отрывайся от лавки и дуй в штурманский класс. Они уже дожидаются тебя там.
-Товарищ подполковник, - обратился к замполиту старший лейтенант Зибарев Алексей, летающий в экипаже с Шелепановым старшим бортовым техником звена. То есть, главным инженером, негласно говоря. - Так вроде с запасниками года как три уже развязались, прекратили брать в пограничники. А тут чего вдруг решились заново из ДООСААФ пополнять?
-Сам не знаю, - отмахнулся от сложного вопроса Палиенко. - Вот решили вдруг нам двух прислать. Недокомплект в эскадрильи. Будут справа летать, а из училища придут, которые, так тех сразу в командиры готовить будут. Так Дмитрий Александрович пояснил мне. Все правильно. А то молодым придется еще долго справа сидеть, пока, кто из командиров на пенсию не уйдет.
-А-а-а! - протянул Алексей, и тоже вскочил со скамьи, словно чего-то спешное и срочное вспомнил. - Пойду и я на аэродром, в матчасти поковыряюсь. Вдруг срочно вылетать придется.
-И чего там забыл-то? - полюбопытствовал, но как-то без особого интереса и больше для словца майор Артеменко, командир этого звена. - Вчера, насколько помню, парковый день был, все пересмотрели.
Алексей хотел поначалу ответить, но потом вдруг передумал, пожал неопределенно плечами, покрутил носом, но решения не сменил, быстрыми шагами поскакав в сторону калитки, через которую можно кратчайшим путем попасть на вертодром. Чаще эта калитка была на замке и под запретом ею пользоваться. Но поскольку за калиткой кроме тропки на вертодром располагались и все цеха, и кабинеты технического состава, то на день с этой калитки замок снимали.
Командование, часто само использовавшее этот короткий путь, решило спустить запрет на тормоза и смотрело на сие нарушение сквозь пальцы. Запретить, так самому в случаях надобности, а таковые возникали по нескольку раз в день, кружить через плац, КПП и затем до ворот лишних метров триста топать. А разрешить, то непорядок смотрится, поскольку так все кому не лень на аэродром пропрутся.
И командир принял Соломоново решение, удобное и приемлемое для всех: поручил дежурному по аэродрому присматривать также строго и бдительно как за воротами, так и за калиткой, не допуская лишних и посторонних лиц на территорию вспомогательных цехов.
В штурманском классе Шелепанова ждали два молоденьких лейтенанта. Младших. Хотя по возрасту, они соответствовали выпускникам военных летных училищ. Но они обошлись без них. Имелась, да, поди, и до сих пор имеется таковая система подготовки офицеров запаса, как авиационные центры двухлетней подготовки. Вот эти, как понимал Вадим, как раз из этой системы.
При виде капитана Шелепанова, пацаны соскочили со стульев и, приложив руки к козырькам фуражек, по полной форме представились ему. Вадим не старался запоминать их фамилии и имена, поскольку уверен был, что в его звено они попасть не должны. Но, поскольку это приказ командира, то формальности он исполнит, озадачит молодежь на весь день, чтобы не путались под ногами и прочувствовали воинскую службу и военную профессию летчика.
Он выдал им новые карты, на коих и муха еще не сидела, и для образца на стол перед ними положил свои, исчерченные всевозможными маршрутами, которые выполнялись в эскадрилье.
-Рисуйте, но максимально внимательно и аккуратно. Ошибок и помарок допускать не рекомендую. Вам по ним летать много лет, - сказал он им, а сам обложился газетами и уселся в кресло, стоявшее в углу с журнальным столиком. - Если возникнут вопросы, то спрашивайте без стеснения.
Эту мебель, как кресло и столик, он сам лично притащил из дома. И после длительных препирательств с командиром, который не мог никак понять ее истинного предназначения, оставил, как атрибут штурманского класса. Решительное слово высказал замполит Палиенко, который регулярно проводил в этом классе занятия с офицерами и сразу полюбил из недр этого кресла диктовать свои политические лекции. Удобно, ведь, и никому не мешает.
Командир вынужденно согласился. Спорить с товарищем, подчиненным, прямым своим заместителем, не пожелал и счел ненужным. А вынес Вадим из дома этот столик с креслом лишь по той причине, что данная мебель досталась ему по наследству от прежних квартиросъемщиков. Малость попользовался, а сразу же после приобретения данных деталей обстановки в магазине, он эти по просьбе жены изъял из квартиры. На помойку нести - рука дрогнула.
Вот и притащил в штурманский класс. Ведь ему, как неофициальному заместителю штурмана авиационной эскадрильи, в этом классе самому часто приходится обучать молодежь, работать с картами и прочей штурманской документацией. А в отсутствии штурмана АЭ читать иногда лекции перед всем офицерском составом. Вот и создал для себя любимого такие удобства.
Газеты просматривал лениво, разыскивая среди строчек лишь какие-нибудь интересные статейки или очерки о происшествиях, любопытных событиях, или просто нечто анекдотичное. Южное солнце весенний май месяц превращает рубежи южной границы Родины в летний. Однако даже такое тепло уже запредельно перевалило мыслимые и немыслимые нормативы. Оттого работать и напрягать мозговые извилины, было лень и кошмарно неохота.
Служба в пограничной авиации требовала постоянной боевой готовности. В любое время дня и ночи (ну, с ночью слегка погорячился, вертолеты по ночам, да еще в горной местности не летают, а просто по тревоге готовятся и дожидаются восхода солнца) приходилось лететь в сторону границы, застав, постов на оказание помощи, на задержание нарушителей или для проверки с фотографированием, с просмотром состояния и перемещения войск на сопредельной стороне.
А сопредельщики были весьма беспокойными и нервными соседями, преподносящими постоянно некие сюрпризы с неожиданностями. Любили нарушать и нагнетать, шуметь и пугать.
Но состояние полной боевой готовности не предусматривает неких физических и умственных перегрузок. Мирно, тихо сидишь и дожидаешься ЧП с вызовом в курилке, в классе или в бытовой комнате. По погоде и по настроению. В ленинской комнате был телевизор. Никто не запрещал его включать в любое время суток и смотреть, все, что по нему показывают.
Если личный состав, то есть, солдаты и сержанты срочной службы были по возможности максимально загружены работой, учебой и занятиями вместе со своими командирами и начальниками, то летный состав занимался и подготавливался самостоятельно и без участия кого-либо. Лишь изредка проводились плановые учебные политзанятия и политические воспитания под руководством замполита Палиенко, на которых часто зевалось и дремалось.
И весь рабочий день от завтрака до ужина, а питались офицеры в столовой, летчики и штурмана прыгали с мячом на спортплощадке, играя в волейбол. В жару плавали в открытом бассейне, расположенным между авиаэскадрильей и пограничным отрядом, и сидели в раздумьях и в размышлениях в курилке, занимаясь каждый своим делом, кое-кому больше нравилось.
Однако дома с усталым видом жаловались женам на чрезмерную загруженность и трудность суровой пограничной службы. Для того чтобы те не отрывали их от кресел с чаем, пивом или более крепким напитком. И, разумеется, от телевизора, по которому они успели за день истосковаться. А что? Усталый добытчик и кормилец отдыхает. И не надо от него ничего лишнего требовать, коль в основном все офицерские жены сидели без работы дома и на дворовых лавочках в сплетнях, в разговорах и в политических баталиях. Газеты они читают тоже.
Семь лет назад прибыл в эту пограничную авиаэскадрилью после окончания военного летного училища для прохождения службы лейтенант Шелепанов Вадим Григорьевич. И начинал он почти так же, как и эти молодые младшие лейтенанты, с правого сиденья на вертолете Ми-4. Только на погонах у него было по две звезды. И эта должность называлась раньше, и зовется сейчас - старший летчик-штурман.
У пограничников все начальники и старшие. Начальник отряда, начальник заставы. А у вертолетчиков старшие: командир, затем старший летчик штурман, следующий старший бортовой механик. Но в звене и во главе его с приставкой из звеньевых: командир звена, штурман звена, бортовой техник звена.
Года через три службы Вадим стоял перед выбором: пойти в командиры вертолета или в звеньевые. И выбрал он второе вполне осознано. Такой факт, что ответственности меньше не являлся доминирующим. Все же копание в бумагах, картах и в прочих документациях ему больше импонировало. Душа к штабной деятельности тяготела. Не говоря уж о таком аспекте, как разница в зарплате, которая слегка повыше, чем у рядового командира вертолета.
Женился Вадим на девушке Оле из соседнего села, кое находилось рядом с училищем. Он - курсант с перспективами стать лейтенантом, она - просто хороша собой. Да и из села желала бежать без оглядки. Даже этот военный городок и поселок городского типа Захмет в больший восторг привели ее, чем та родная деревня с названием романтичным и красивым: Дубрава. Та и дубов, как таковых, не было. Больше степей и полей, на которых приходилось пахать.
Потому-то Ольга, ни о какой работе и разговоров не заводила. Хватило с избытком сельского труда ей на все двадцать лет от самого рождения. Там ведь в деревне лишь успел стать на ножки, как в ручки мгновенно суют орудие труда, чтобы этими ножками топал в сторону огорода.
Юльку родили сразу же на второй год службы и замужества. Так что, в следующем году пойдет в первый класс. Всех учеников городка служебный автобус в течение дня развозит туда и обратно. А дошколята в основном в военном детсадике. Но мамам все равно не достается работа. Ведь никто из женщин не пойдет на завод или в ПМК в Захмет. Там и местным не всем рабочих мест хватает. А в пограничном отряде своим женам не всем досталось должностей.
Оттого главной и основной деятельностью офицерских жен является домашнее хозяйство. Кухня и дети. Ольге ее обязанности даже слишком нравятся. И Вадим доволен. Дом и дочь под постоянным присмотром. И после "изнурительного" трудового дня он даже с очень чистой совестью валяется в своем огромном кресле с книгой в руках и перед включенным телевизором.
Мужа кормить не нужно, поскольку домой офицеры возвращаются через столовую. Ну, если только по выходным. Так они у них не всегда бывают. В выходные и праздничные дни по два экипажа постоянно дежурят в части в полной боевой готовности. Там тоже телевизор, кресло, диван и газеты. Но без пива.
Мысли и размышления над газетами и семейнным бытом прервал приход командира эскадрильи подполковника Чернова, заглянувшего в штурманский класс. Сразу же Вадим скомандовал молодым лейтенантам:
-Товарищи офицеры! - и доложил командиру о причинах присутствия в классе и о роде проводимых занятий.
-Сидите, продолжайте, - отмахнулся Чернов от уставных аспектов и присел рядом с Шелепановым на спинку кресла, словно собирался поговорить по душам. Неспроста же заглянул и присел для разговоров. Стало быть, возникла некая необходимость для обсуждения и для советов с штурманом звена.
-Они в какие звенья зачислены? - спросил Шелепанов, неловко ощущая над головой командира, да еще надолго примолкшего.
-Один к Сургутанову, второй к Пономареву. Только не хнычь и не занудствуй, Вадим. Не великим трудом обременили тебя. И без того прокурили всю беседку, что подойти на три шага невозможно.
Сам командир несколько лет назад бросил курить, и теперь считал своим непосредственным долгом, привлечь в партию некурящих новых членов. Хотя и знал об отсутствии такового пристрастия у Вадима. Да и сам ведь расстался с сигаретой по настоятельной просьбе председателя ВЛЭК (врачебно летной экспертной комиссии), ежегодно ставящего свою подпись под заключением о состоянии летчиков и степени их пригодности. В последние годы он ограничивал Чернова лишь вертолетами. Про "годен без ограничений" предлагал не вспоминать.
-Если хочешь, Дима, еще несколько годков полетать и подержаться за штурвал, или, как у вас там эта ручка зовется, то срочно расставайся с куревом, и немедля, прямо выйдя из моего кабинета, - предупреждал он Чернова по-товарищески. - Иначе в следующем году забракую. И ты меня знаешь, что шутить по такому вопросу я не люблю и не умею. Резану по живому.
Угроза сработала мгновенно, как чека на гранату. Уже при выходе из кабинета Чернов, или Дима, как просил доктор, выбросил почти полную пачку сигарет "Опал" в урну, стоявшую недалече. Ой, как не хотелось на землю, а дот пенсии еще лет десять служить! Слишком рано расставаться из-за такой пакости со штурвалом, когда душа зовет и требует в небо.
И теперь, когда ломка тяги и сигаретного влечения почти полностью сгинула в небытие, и с многолетним никотиновым издевательством над пропитанным никотином легкими и сердцем покончено, Чернов счел необходимым пропагандировать налево и направо здоровый образ жизни. Даже сам лично на спортивную площадку по утрам выбегать начал. Народ видел и сплетню распространил.
-Да что вы такое только смогли подумать, Дмитрий Александрович! Я с ними всеми своими знаниями и опытом готов поделиться. И вовсе не ною и не ропщу, - пытался изобразить на лице обиду и возмущение Вадим, словно его нагло обвинили в нежелание исполнять приказы командира. - Считаю даже своим долгом вводить в строй молодежь. Просто считаю, что для пользы дела было бы стократ полезней, самим штурманам звеньев заниматься своими подопечными. Или командирам. А то потом сами же они не раз претензии мне выскажут.
-Сургутанов в командировке, а Пономарев в отпуске. Да и не за этим я заглянул к тебе на огонек. Передай Артеменко, что через три дня летите менять Сургутанова. Он сейчас в Майском. Все необходимое собрать и завтра с утра ко мне на инструктаж. Получите новые инструкции.
-В Майское, как понимаю, вроде как, Фролов собирался? - немного удивился Вадим, но в душе согласился с командиром. - Планы кое-какие поменялись, или возникли сложности?
-Планировался, да перепланировался, - с неким нажимом пробурчал командир. - Так надо, Вадим.
Раз у них там наверху планы изменились, так пусть будет по их желаниям, порадовался в душе Вадим. Хотя такое изменение и имело негативную подоплеку, но сия бяка абсолютно не касалась ни коим боком самого Вадима. Конечно, он догадывался о семейных проблемах Фролова. Стало быть, кризис углубился, что дальше некуда, что его даже временно отстраняют от командировки. Разумеется, потрясет, поколбасит, и вновь встанет в ряды этот Фролов. Не первый случай в эскадрильи с семейными неурядицами, порою завершающиеся полном развалом семьи.
А для Вадима славная отдушина. Домашние полеты - явление нечастое. Хорошо, если за месяц накатаешь часов пятнадцать-двадцать. Это вместе с тренировочными. Ну, а в самих командировках ряд причин вызывают эйфорию. Во-первых, плановые полеты, как минимум два раза в неделю, да зачастую еще парочку срочных вылета. Ну, а во-вторых, они летят на бесплатный курорт.
Пограничный отряд Майское расположен на берегу великолепного озера. И при всем притом находится в глухомани страшнейшей. Стало быть, места не пуганные, и рыбалка там отменная. Всегда из командировки экипаж везет по пару мешков вяленой рыбы. Разумеется, основная ее часть сразу же по прилету раздается. Но, однако, и сам после такой командировки еще пару месяцев с пивом жуешь.
А еще в Майском вдовушка живет, к которой Вадим считает нужным заходить. И свежей рыбкой женщину угостить, душу порадовать, и лаской не обделить. Правда, за год туда раза три-четыре слетаешь, но этого вполне хватает. У самого жена молодая и темпераментная. И потому расходование энергии требуется весьма экономным. Вадим от вдовушки же настоятельно потребовал - на семью, как священную ячейку общества, не рушить и не покушаться.
Приказав молодым лейтенантам максимально усердствовать, сам Вадим понесся в курилку - порадовать сообщением командира.
-Владимир Дмитриевич, с тебя причитается. Сейчас пойдешь, или мне самому к тебе вечером заскочить? - загадочно улыбаясь, спросил Вадим. Майор Артеменко всего на три года старше Шелепанова, который сам если не в этом, то в следующем году получит большую звезду. И они общались на "ты". Но в присутствии офицеров, если там находились и молодые, Вадим старался по отчеству. - Имею новость, что бальзамом потечет по сердцу.
-Мочи, - отмахнулся Владимир, не заостряя внимание на загадочность и интригу Шелепанова. - Душу не томи и загадками голову не заморачивай. А бегать мне без надобности, поскольку спиртик при себе в запасе всегда имеется. Вот и с какой стати травить себя заводским пойлом!
Вертолет Ми-4 считался в авиации спиртоносцем, поскольку в противообледенительной системе использовался настоящий чистый, хоть и технический, но пригодный к употреблению, спирт. А каждую межсезонную подготовку система испытывалась на надежность. Вот оттого имелась в наличии почти у каждого офицера такая противообледенительная жидкость.
-Через три дня летим в Майское. Сургутанова меняем. Так что, спиртик не разбазаривай налево, направо.
По лицу майора Артеменко легкой судорогой пробежала с трудом сдерживаемая радость. Заядлый рыбак готов был из этой командировки не вылезать круглый год. Если экипаж позволял себе прогуляться по городку, сходить в кино, кафе и прочие богоугодные заведения навестить, то Владимир сидел с удочками с утра до вечера. И даже в летные дни, бросая бумажные и технические дела на откуп экипажа, сразу с вертолета несся к своему заветному месту, где прикормлено и клюет. Червячки под кустиком водились большими семьями. Пару раз капнул, и лови весь день. Лучшего места он за свою молодость не встречал.
-Надо в Захмет в универмаг с утра махнуть, - только и ответил майор на такое уникальное известие подчиненного. - Крючков и лески закупить с запасом. В прошлый раз много лески порвал.
Все ясно, как божий день. Документацию готовил Вадим, технику и все необходимое оборудование для бесперебойной работы в командировке бортовой техник Зибарев. А командир проверяет и пополняет рыболовные снасти.
Летят своим ходом. Такое правило замены экипажей в командировках. У каждого свой подготовленный и проверенный вертолет. А потому, грузить можно все, что пожелаешь без лишних сомнений. Вертолет большой, поместится много. Лету до Майского три с половиной, четыре часа. С попутным ветром быстрей. Весенняя погода сюрпризов не предусматривала.
-Засиделся дома, - шутливо иронизировала жена Ольга на известие мужа об отлете в командировку.
Он и в самом деле уже третий месяц, как вернулся из Майского. Потому-то и понятными были волнения жены перед предстоящим расставанием. На целый месяц, на все тридцать дней. Однако супруги к этим необходимым и неизбежным разлукам относились философски. После разлук, как ни странно, случаются встречи. Жаркие, бурные, вносящие в семейный быт тонус свежих ощущений. Все же семь лет вместе, и все эти годы в одном городке, в одной и той же квартире, что получили сразу по прибытию из училища. И по самому оптимистичному раскладу, все оставшиеся годы семья Шелепановых планирует не менять место жительства и дислокации.
Артеменко установил скорость и режим работы двигателя чуть выше крейсерского. Он желал бы с превеликой радостью увеличить еще больше, да Зибарев перед носом пальчиком помахал.
-Горючего не хватит до Майского долететь, командир, - предупредил он экипаж. - И нечего нестись на максимальных режимах. Подумаешь, плюс-минус двадцать минут. А я тут по вашей милости сиди, как на иголках. И не мучайте мне, пожалуйста, движок. Нам с ним месяц работать.
-А ты с иголок слезай и вниз ныряй. Поспи с механиком на чехлах, - недовольно съязвил Артеменко, но подчинился грамотному совету и предупреждению техника. - Сидит здесь, в ухо нудит.
Алексей, молча, выслушал нытье командира, но разумно промолчал, довольно наблюдая, как командир устанавливает оптимальный режим полета. Ясно дело, спешит. Даже вылетели на пару секунд раньше, чем солнце взошло. Так что, планирует приземление в Майском где-то ближе к обеду. А у Владимира еще с вечера руки чесались, и в мыслях рисовался пляшущий поплавок. Вот потому и хотелось подогнать вертолет. Да техник слишком прав. Они и без того летят на максимально допустимых режимах на максимальное расстояние, что сумеет преодолеть вертолет без дозаправки.
Вот ежели сильный встречный ветер, то всегда в Майское летели через пограничный отряд Бахты, где базируется такой же вертолет и имеется в запасе топливо. Но такой крюк выливается в дополнительное время, чего не всегда хотелось бы. А сегодняшняя погода позволяет лететь без залетов и загибов.
-На, лети сам, - нервно проворчал командир, отдавая управление Вадиму. - А я подремлю. Так и время пролетит быстрей.
Шелепанов весело хихикнул и принял управление на себя. Карты и приборы при такой погоде ни к чему. По связи он уже отработал, а потому с радостью и в хорошем настроении пилотировал вертолет. В горах слегка болтало, потряхивало, но особо не беспокоило. И потому свои мысли Вадим посвятил небольшим фантазиям и зарисовкой планов на будущие ближайшие дни.
Удачно, однако, у Фроловых семейный конфликт возник, вовремя. Кстати, очередной. С середины мая лещ идет на нерест в небольшую речушку, впадающую в озеро рядом с вертолетной площадкой. Так на крючок и червя надевать не обязательно. На голый крюк цепляется. Года два назад им аналогично пофрантило, так устали рыбу таскать. Да и погода самая чудесное в это время года. Ночи прохладные, а днем нет пока еще той бешеной изнуряющей жары, что является в эти края где-то к середине июня. И два-три месяца жарит беспощадно.
А они к этому времени слиняют в городок, что рядом с Захметом. Ну и прочие удовольствия поджидают в этом командировочном городке. И от всех таких приятных мыслей в душе весело пелось и плясалось, что действительно хотелось прибавить скорости по максимуму. Да техник, хоть и дремлет за спиной, да ухо у него чуткое, музыкальное. Мгновенно среагирует на изменение режима.
Где-то за двести километров до расчетной точки посадки по наушникам неожиданно ударил крик издалека, словно некий из глубокого колодца взывал о помощи. Хотя, голос не панический.
-30-ый, 26-ому ответь!
Вадим скосил взгляд на командира. Артеменко продолжал сладко дремать. До него зов сквозь сон не долетел. Позади клевал носом техник Зибарев. Пришлось ответить самому. Это почему-то Сургутанов волнуется. Вот непонятно, так почему. Ведь по всем правилами смены экипажей он должен был вылететь из Майского где-то полтора часа назад. То-то они так и не встретились посреди трассы. Просто в мечтах Вадим слегка запамятовал и не обратил внимания на такую мелкую нестыковку. Им, по сути, не обязательно и встречаться. Вполне реально Сургутанов летит через Бахты с дозаправкой. Ведь для него получается ветер в лоб. И не слабый. А Витька рисковать не любитель. Он лучше в воздухе задержится, чем с волнением смотреть на прибор, показывающий медленное окончание топлива в баках.
-Ты где, 26-ой, летишь уже?
-Нет, в Майском сижу. Когда планируете посадку?
-Через час двадцать. Может, и раньше минут на несколько, все от изменения ветра зависит. А чего сидишь-то? Домой не тянет?
-Тянет, да санзадание на седьмой пост. А у меня до сотки осталось время лишь на перелет. Вот и караулю тебя. Если что, придется самому выполнять, а регламент сделают здесь. Ну, поскольку у вас все хорошо, то я вылетаю, а вы готовьтесь к санзаданию. Доктор уже ждет на площадке.
-Спасибо, друг, век благодарить будем, - с сарказмом ответил Вадим и скосил взгляд на спящего командира. Сейчас, мол, настроение тебе подпорчу, порадую новостью. Или пусть еще малость поблаженствует? - Витя, ну что же ты так усиленно вылетывал часы, что даже на спасение больных ни минутки не оставил! - скорее с укором, чем с вопросом обратился он к Сургутанову.
-А чего их оставлять, если мы уже упаковались и дожидаемся твоих сообщений. А тут доктор примчался и давай орать, мол, там ногу пограничник сломал, срочно летите к нему. Ну, с трудом, однако, втолковал, чтобы смирно тебя дожидался. Не, Вадим, если бы ты запаздывал, то полетел бы.
Все правильно. И мы сами точно так поступили бы, не оставляя на последний день ни единого часа на дополнительный вылет. В принципе, ничего неординарного и катастрофического не произошло. Не сложно слетать за этим калекой-пограничником. А Владимир свою рыбалку назавтра перенесет.
-Чего он там говорит интересного? Уже домой летит? - это командир проснулся и в качестве зарядки взял управление в свои руки. - Чего так поздно-то вылетел, случилось чего?
-Санзадание ждет нас, Володя, в районе седьмого поста. Накрылась медным тазом твоя рыбалка.
-Вот черт! - откровенно и явственно огорчился Артеменко с добавлением более крепких слов. - А сам чего не летит, а? Вот прекрасно же понимает мое настроение, а нет, взял, да и нагадил, паскудник.
-Все часы вылетал. До регламента оставил перелет, потому и томится в ожиданиях, на нас свалил.
Артеменко продолжал ворчать и костерить Сургутанова, но сам уже обреченно понимал, что день сорван. Вернее, рыбный. От санзадания не отвертеться никакими предлогами. Да и аморально променять спасение больного на какие-то утехи. Однако поворчать хотелось, чтобы самому успокоиться и выпустить излишки пара. Такие случаи происходили у них сплошь и рядом.
Где-то через полчаса навстречу им попался 26-ой номер, который так же заметил их вертолет и покачал лопастями влево, вправо для приветствия. Артеменко лишь показал кулак и послал проклятия в его адрес.
На вертолетной площадке возле вагончика, служащего технику и каптеркой, и складом, и местом отдыха механика, поджидающего вертолет, пока экипаж летает на задания, их уже встречали. Доктора, или старшего лейтенанта медицинской службы, служащего в медицинской части пограничного отряда Майского, они знали хорошо, поскольку именно он чаще всех проверял состояние здоровья экипажа перед вылетом. С ними он летал и на санзадания, а также частенько выпивали вместе. Поэтому общение между ними было дружеским и свойским.
-Илья! - крикнул прямо из кабины экипажа Артеменко, махая ему рукой. - Ты чего такого удумал там, а? Сорвать мечту стольких дней! Я уже так явственно представлял клев, натянувшуюся леску, а он бац, и все оборвал. Не спи, сразу и полетим. Вот только дозаправимся и в путь, хватит оттягивать.
-А обед? - пытался воспротивиться Алексей, почесывая провалившийся живот в районе желудка. - Кушать очень хочется, командир.
-НЗ открывай. Сожрем запас, а я вечерком с начпродом договорюсь, восполним потери, доукомплектуем, - зачитал приговор Владимир и выпрыгнул из вертолета на землю, протягивая обе руки для дружеских пожатий доктору Носыреву Илье Константиновичу, словно безумно рад этой встрече.
-Да, - добавил он технику, - заправляй только основной. Туда-сюда лета где-то два с половиной часа. 1000 литров вполне хватит.
Когда он вместе с доктором отошел в сторону вагончика, Вадим потянул за рукав Алексея и шепотом скомандовал:
-Оба бака под завязку. Не будем рисковать. В горах всякое случается. Видишь? - он показал в сторону гор, начинающихся где-то километрах в двадцати от городка - Облака по макушкам гладят. Запросто могут закрыть ущелье. Тогда возвращаться по кругу придется. А это тебе не 1000 литров.
-А прогноз? - настороженно спросил Алексей, не решаясь нарушить приказ командира, но и прислушиваясь к разумным доводам Вадима. Опыта у обоих с излишком, да штурман трезвей мыслит.
-Хороший, но может не оправдаться. А такое случается часто. Командиру можно про полные баки и не говорить, но заливай под горловину. Хочет Вовка, еще хотя бы часик порыбачить, вот и суетится.
Артеменко и сам любил запас топлива. Но, как и угадал его мысли Вадим, сегодня уж слишком страстно желает он попасть хотя бы на вечерний клев. А потому хотел на предельных скоростях слетать на пограничный пост за покалеченным пограничником. С полной заправкой сложно маневрировать и трудней лихачить. А Вадим ради минутных удовольствий Владимира и его сомнительных утех рисковать не пожелал. Пусть сегодня рыба отдохнет.
И все равно летели до этого поста быстро и комфортно. Ветер помогал и подталкивал вертолет. Но радость командира Вадим не разделял. На обратный путь попутного ветра не закажешь. А эти облачка на макушках гор весьма его беспокоили. В любой момент свалятся в ущелье, и придется вместе с пограничниками заночевать на этом посту в полевых и неуютных условиях.
И таковой сценарий на сегодняшний день еще весьма оптимальный. Если же облака закроют ущелье уже в полете обратно, то события предсказывать сложней некуда. Полетам в облаках в горной местности вертолеты не обучены. Придется забираться выше туч, если предположить их толщину приемлемой.
-Быстро, однако, добрались, - весело восклицал Владимир после посадки рядом с пограничниками, держащими раненного товарища на носилках, и готовые сразу же загрузить его в вертолет.
Но доктор махнул Артеменко, прося глушить мотор, и показал на пальцах пять минут стоянки. Хоть первую помощь раненному оказали свои товарищи, Илья решил лично перепроверить и убедиться, что перевязка исполнена грамотно. И, правда, через несколько минут, перебинтовав сломанную ногу и сделав укол, доктор дал добро на отлет, переложив пограничника с импровизированных носилок на стандартные, установленные между бензобаком и боковыми сиденьями. На которые сел сам Илья, чтобы в полете присматривать за больным.
Артеменко, глянув на часы, оптимистическим голосом прокричал Вадиму:
-Отлично уложились. Даже если полтора часа, ну, час сорок лету, то запросто успеваю на вечерний клев. Долетим, как там ветер?
-Оптимизм под сомнением, - покачал головой Вадим, кивая в сторону гор вдоль ущелья. Темные тучи, которых уже даже с натяжкой облаками не назвать, прикрыли вершины гор с обеих сторон и угрожают намертво закрыть дорогу домой, прикрыв и пути отхода.
-Успеем. Дальше, как видишь, светло. Это лишь здесь слегка затянуло. Всем по местам, запуск и взлет.
Застучали поршни 14-ти цилиндрового двигателя, закружились лопасти, и уже через минуту вертолет разгонялся над травой, густо покрывшей горную долину. Экипаж с раненным на борту спешил домой. Но уже на высоте двести метров вертолет внезапно влетел в пелену, что поглотила вмиг и небо, и горы и землю. И самое страшное - горы, которые были до их исчезновения гораздо выше полета вертолета.
И где они теперь, и как бы ни встретить их на своем пути - главная мысль всего экипажа. Ведь попадая в аналогичный туман, вмиг пропадает пространственная ориентация, не позволяющая понять положение вертолета относительно горизонта. Даже определить, в какой стороне находится небо и земля, весьма затруднительно. И лишь многолетний опыт помог командиру сконцентрировать внимание на приборах, дающих возможность выполнять горизонтальный полет.
-Володя, держи курс 210 градусов и в темпе набирай высоту 3200. Нам нужно подпрыгнуть выше левой макушки, она где-то в пяти километрах от этой точки полета, не дальше и не ближе.
-Может, возврат? - неуверенно спросил Владимир, явственно понимая и осознавая нелепость предложения. Сказал, чтобы не молчать, да невпопад. Такие маневры с разворотом на 180 градусов в узком ущелье и при ясном солнце весьма сложны и трудновыполнимы. А по приборам такие эксперименты не просто рискованны, но и безрассудны и запрещены. - Выше не надо? - спросил он, уже полностью вверяя свою судьбу и судьбу пассажиров в руки штурмана.
-Нет, - уверенно ответил Вадим, хотя весь он был напряжен, поскольку даже самое незначительное отклонение от курса грозило столкновением со склоном горы. - Курс выдерживай. Нам бы минуты две-три продержаться. Здесь макушки гораздо ниже. Это я взял максимальную левее трассы, мы пройдем ее в стороне. А потом снизимся до 2500, уже эта высота станет безопасной.
Владимир кивал головой, молча соглашаясь и не отрывая взора от авиагоризонта, стараясь не допустить ни малейшего крена. А позади Вадима впился руками в спинку штурманского сиденья Алексей. Он сейчас ничем не мог ни подсказать, ни посоветовать. Жизнь, будущее и прошлое полностью отданы в руки командира. И в точные расчеты Вадима. И только тогда, когда стрелка высотомера показала 3200, все облегченно вздохнули и позволили себе улыбки.
-Пронесло?
-Сплюнь.
-Тьфу, тьфу, тьфу!!!
-А по дереву, - и постучал по голове бортового техника.
-Теперь АРК на ноль и минут через десять снижайся до 2500. Мы ее прошли, но перестрахуемся. А потом на этой высоте пройдем с полчаса, - уже спокойно и без излишней дрожи в голосе докладывал Вадим. Бояться нечего, из ущелья они вынырнули, точнее, летят немного выше его на сто метров над самой высокой макушкой гор, которая на этом эшелоне не представляет для них опасности.
-Все-таки в бочку плеснули? - потыкал пальцем Владимир в прибор, однако, прощая неподчинение, и даже в мыслях поблагодарил за перестраховку. В подобных ситуациях запас топлива бальзамом успокаивает и внушает уверенность. - Накажу, Лешка. Про бочку я ни слова не говорил.
Никого он не будет наказывать. Если, а в этом уже появилась максимальная уверенность, полет закончится благополучно, то командир на ужин нальет дополнительную чарку. Кроме как за прилет, так еще и за боевое крещение. То есть, за веселое начало командировки.
Неожиданно в облаках появились просветы, увеличивающиеся с каждой минуты полета, и Артеменко бросил вертолет в один из образовавшихся колодцев, нырнув под облака, счастливо созерцая горы, поросшие лесами, и солнце, пробивающееся сквозь облака. Это уже не те грозные тучи, так нехорошо пошутившие с ними, а обычные беленькие и пушистые облачки.
-У всех в штанах сухо? - позволил себе пошутить командир. - Срочная баня никому не понадобится?
-Не успели толком, и испугаться, - в тон ответил, хихикая, Алексей. - Очень быстро землю нашли. Да и бочка душу радовала, уверенности добавляла. А прав оказался Вадим, уговорив плеснуть малость и в нее.
Полет на санзадание закончился благополучно по всем параметрам: больного, или попроще, тяжелораненого вовремя доставили в лазарет, а экипаж с маленьким приключением, но в полном здравии уезжал на этой же санитарной машине вместе с пограничником в гостиницу, расположенную на территории пограничного отряда. Точнее, Вадим с Владимиром. Алексей с механиком остались зачехлять вертолет. За ними обещали сразу же отправить автомобиль.
-На рыбалку не побежишь? - спросил Шелепанов Артеменко, показывая пальцем на солнце, которое еще не планировало посадку за горизонт, обещая посветить часа три, ну, чуть меньше.
Южное солнце любит пораньше спрятаться в горах. Это вам не центральная Россия, где в мае день уже почти в два раза больше ночи. А тут еще и горы как минимум на час сокращают светлое время суток.
-Нее, - категорично потряс головой Владимир, на удивление даже самому себе, отказываясь от вечерней рыбалки. - Чрезвычайное происшествие требует обсуждения, осмысления и детальной разборки. Сейчас сходишь в столовую и в кастрюльку набросаешь того, сего. Собрание без стакана не будет наполнено смыслом. А вы оба сегодня заслужили поощрений. И ты вовремя сообразил сориентироваться, и Алексей с дозаправкой угодил.
2
-Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый. Чтобы разумением своим не смущать начальство, - продекламировал Шелепанов выдержку классика, радостно и с неким детским восторгом протягивая руки для пожатия капитану Губаревичу, а проще Сергею, дежурному по Авиационной Эскадрильи, куда и зашел Вадим, чтобы сдать оружие и секретный портфель. - Ну, дежурим, говоришь? Поздравляю.
-Сам такую муть придумал, аль в умной книге вычитал? - с таким же приподнятым настроением отвечал Сергей на рукопожатие. - С прибытием, что ли? Как рыбная командировка?
-Конечно в умной книге, поскольку у самого на такие глупости ума не хватает. Сам такое завернуть не сумею. Сие есть указ Петра Великого, если тебе интересно знать источник вдохновения.
-А-а-а!!! - протянул Сергей и попытался ответить также из изречений Великого Императора: - Штурман - отродье хамское, до вина и баб охочее, но дело свое знающее, посему в кают-кампанию пущать и чаркой водки не обносить. Или что-то в этом роде. Сам источник давненько перечитывал, а потому за точность не ручаюсь.
-Вот именно, что вроде бы. Коль решился приколоть, так учи четче. Вечером после ужина набирай пива и заваливай ко мне в гости. Леща привезли, что еле в вертолет поместился. И это с учетом, что в отряде раздавали щедро. Не клев, а обычное промышленное производство.
-Как понял, так на нерест попали, - обрадовано воскликнул Сергей от предчувствия вечернего массового поедания вяленой рыбы, пуская слюну. - Ящика хватит, так думаю. Хотя, многовато. Я лучше бутылочку водки прихвачу. С пивом твой лещ неплохо и завтра пойдет.
С Сергеем Губаревич Вадим дружит с песочницы, что находилась в их дворе. Затем вместе в один класс отходили все десять лет, а потом так уж порешили, и вдвоем поступили в военное вертолетное училище. Вроде как, и не мечтали о летной, да еще офицерской стезе, да военком на призывной комиссии, ознакомившись с результатами медицинского осмотра, посоветовал. Мол, мужики, да с вашим здоровьем только в авиации и служить.
Затем порадовал и разрисовал радужные перспективы с массой льгот и удовольствий. В общем, уговорил. Уже при выпуске они уговорили покупателей взять их оптом вдвоем. Мол, не разлучайте дружбу многолетнюю. Вот так и попали в одну часть. Только Сергей встретил свою Марину уже здесь, в Захмете. По направлению из техникума попала сначала в местную ПМК, а затем в объятия молодого офицера. И на радостях родила она ему сына Артема и дочь Дарью.
Хотела еще кого-нибудь третьего, да Сергей затребовал перемирия. Так ведь до пенсии футбольную команду родить недолго. А веселой взбалмошной Маринке дети абсолютно не в тягость. Она с ними легко и беззаботно справлялась, и других мамаш обучать успевала.
Но Сергей, как и Вадим, через три года службы, когда перед ними стал выбор должностей, пожелал продолжить карьеру в должности командира вертолета. И так случилось, что попал он в звено Артеменко. Стало быть, по должности, рангу и статусу превратился в подчиненные Вадима. Потому-то и изрек Вадим фразу из указа Петра, намекая на сей статус подчиненного Сергея. В отместку Сергей любит подчеркивать свою фразу по поводу штурманского хамского отродья.
По правде, так он не совсем понимал желание Вадима застыть в должности штурмана звена. Хотя оная предусматривала служение до звания подполковника, чего нельзя никак назвать отсутствием карьеризма. Повыше и командира вертолета на одну большую звезду.
А дружили они семьями сразу же после появления в доме Сергея Маринки. И вот тут уже Ольга, ни в какую не хотела понимать подружку в ее желаниях постоянно рожать. В свои двадцать пять она уже имела двоих детей, и Маринка продолжала настаивать перед мужем на увеличение семьи. Ну, любит рожать баба. А если точнее, то безумно любит возиться с малявками. И объясняет эти стремления причиной безумной любви детей до пятилетнего возраста, когда происходит становление разумного человечка. А потом уже они становятся, как говорит сама по этому поводу Марина, слишком умными, серьезными и самостоятельными.
-Ладно, Серега, принимай оружие с портфелем, и я повалил в семью. Все же месяц не виделись. И по Ольге, и по Юльке истосковался, - бросив свой портфель в распахнутый сейф в свою ячейку, - сказал Вадим, закругляя этот разговор, и развернулся в сторону выхода из дежурки.
-Погодь, - внезапно строго и сурово проговорил Сергей, хватая Вадима за локоть, приостанавливая его движение, - сказать мне тебе одну вещь надо. Хотел потом, да нечего тянуть.
-И что еще могло случиться в благородном семействе? - спросил Вадим, напрягаясь. Сердце самопроизвольно бешено заколотилось, словно предчувствуя некую неприятность, уготовленную другом. - Не томи, время дорого. Сам догадываешься о причине моей спешки, так что любая неприятность местного масштаба особого расстройства в организм не внесет.
-Не надо тебе уже никуда спешить. В твоем доме все равно сплошная пустота. Зайди к Маринке за ключом. Я его у себя все время держал в летной куртке, сам хотел вручить, да сегодня, сам видишь, в чем одет, в строевом френче. Забыл переложить. Хотя и знал о твоем прилете именно сегодня.
-Ну, и где мои, куда девалась семья? - рисуя самые негативные картинки, что могли возникнуть в мыслях от таких грубых намеков друга, просипел, откашливаясь, Вадим, умоляюще глядя на Сергея.
Да нет, глупости все это, сразу же отбросил он самое ужасное и негативное, вспоминая командира и начальника штаба и их беззаботные лица при встрече на аэродроме и при докладе Артеменко о выполнении задания и о благополучном возвращении из командировки. Случись чего, так они бы еще там предупредили. Возможно, зачем-то уехали по неведомой причине? Но и об этом обязательно предупредили бы по военной связи. Это же абсолютно не проблема, связаться и поговорить. Вот только именно в эту командировку они ни разу не перезванивались. Вернее и точнее, так это его попытка дозвониться глохла на корню. Не отвечали.
-Понимаешь, Вадим, - мямлил Сергей, все оттягивая дурную весть, словно оттяжка могла как-то изменить события. - Ушла она. И Юльку забрала. К капитану Северову. Начальник связи в пограничном отряде. Может, и знаешь такого. В общем, одну семью развалила, пошла создавать другую.
-Так он, вроде как, холостяк, насколько я в курсе, - ничего на ум не пришло, как только эта фраза, словно иной статус Северова менял бы суть дела. Мол, к холостякам замужние не уходят.
-Давно уже, года, как три-четыре. Да разве в этом все дело? Был холостяк, скоро станет женатиком. А ты наоборот.
Вадим медленно начинал осознавать, что и в самом деле, он так же, как и Северов превращается в холостяка, что он разом, как от взрыва бомбы лишился и жены, и дочери. И больше всего сверлила и зудила мысль самим фактом выброшенного за борт. Как же это так? Ну, гульнула налево, аль направо, так ведь не изменила, получается, а просто поменяла на другого.
-И зачем ей этот старик? Ему же где-то за сорок, да? - усаживаясь на топчан, бормотал Вадим. Не в силах стоя переварит свалившееся на него, на его голову бедствие. - Нынче деды в моде стали, что ли?
Пять минут назад внутри в сердце, в печенке и во всем настроении все клокотало и бурлило от счастья и от предстоящей встречи двух его самых любимых женщин. А вот сейчас пулеметной дробью выстукивает в висках осознание потери. Глупости все это, когда говорят, мол, что при разводах детей не теряют в подобных ситуациях. Прежних теряют вмиг. Это уже будут редкие встречи и прогулки, ничего не напоминающие семью и отношение папы и дочери.
-И давно она ушла? Хотя, какая теперь разница. Назад не вернется, потому что обратно дороги нет. Не пущу.
-Вадим, - суетился вокруг друга Сергей, пытаясь отвлечь его от мрачных мыслей, хотя и понимал, что иных и в природе не может сейчас существовать. - Ты ключ, когда будешь у Маринки забирать, закажи ужин. Да нет, я сам сейчас ей позвоню. Мы же не станем, в столовой есть перед водкой. А без нее сейчас никак нельзя. У нас посидим, о жизни и бытие покалякаем. Я дежурство сдам, и сходу прибегу домой. А ты давай, и без уныний. Переживем, братуха. Это сейчас от удара слишком больно, а потом рассосется, затянет и заживет.
Вадим махнул рукой и понуро поплелся в сторону КПП. Спешить и нестись, как угорелый уже совершенно не хотелось. Оказалось, что не к кому. Все мечты и планы дружного семейства Шелепановых развалились вмиг, словно директивой сверху отменили, перекроили и попросили подождать дальнейших указаний. Что и как, зачем? На такие вопросы Вадим ответа не знал.
-Шелепанов, зайди на пару минут, - крикнул из распахнутой двери своего кабинета замполит, но Вадим, словно этот зов его абсолютно не касался, продолжал тяжелое шествие к выходу. - Чего это с ним? - спросил замполит у Губаревича. - Будто пыльным мешком ошарашенный.
-Хуже, гораздо хуже, товарищ подполковник, - печально констатировал состояние друга Сергей. - Мешком с камнями.
-А-а-а! - словно вспоминая нечто открывшееся, протянул замполит. - Ты сказал ему? Да, первый раз больно. А потом втянется.
-Вот сами, можно подумать, пять жен сменили! - съязвил укоризненно Сергей, позволив сейчас такую вольность по отношению к большому начальству, поскольку хотелось как-то оправдать друга. - Всю жизнь с одной живете, а себя таким сильным знатоком семейных развалов рисуете.
-Да я не о себе, - сконфуженно оправдывался замполит, словно провинившийся подчиненный перед начальством. - Просто и сам знаешь, что к тому у них в семье уже давно шло. А теперь, когда случилось, пытаемся на лице удивление состроить. А вот, почему-то, до самой беды у всех воды полон рот. Даже в рифму получилось, - довольно хихикнул подполковник.
-А как вы предложили бы сами, а? - растерянно спросил Сергей, не ожидая внятного ответа. - Влезешь без спроса в чужую семью, так сам и виноватым окажешься. Даже сам друг не отблагодарит, а упрекнет, что своей болтовней разрушаю крепкую сложившуюся семью. Никто ведь такого оборота не предполагал. Ну, загуляла баба, разум потеряла. А вдруг поумнеет?
Вадим, молча, забрал ключи у Маринки, приостановив на полуслове ее попытки осуждать и сочувствовать. Покачал головой и приложил палец к губам, намекая, что пока сам не разберется, выслушивать разумные охи да ахи даже друзей не желает. Понять хочется происшедшее.
-Готовь ужин, Маринка, и тосты. Тогда все и перескажешь. Не сейчас, - единственную фразу произнес он вслух.
Квартира встретила не просто пустотой, но даже чужим неопределенным запахом. Так пахнет слегка заплесневелый хлеб. Или что-то вроде такого. Но одно было ясно и внятно с первых взоров и ощущений - нежилое, чужеродное. Наскоро переоделся и выбежал во двор, чтобы не задохнуться от бешеного стука сердца. Предали. Не изменили, не рога наставили, а поменяли на нечто иное, которое теперь не просто будет ласкать тело, ранее принадлежавшее ему, но и маленькую его принцессу будет на колени брать и волосы лохматить, как любил делать Вадим под веселый и задорный смех Юльки. Этого теперь у него не будет никогда.
Но и на улице уюта не почувствовал, поскольку совершенно не хотелось ни с кем общаться и ни перед кем не оправдываться. А двор пустым не был никогда. Это сейчас послеобеденный зной загнал всех по квартирам. Оттого кроме детворы и парочки женщин практически никого не было. Однако и редкие прохожие считали долгом и личной потребностью остановиться возле лавочки рядом с Вадимом и вслух прокомментировать поведение жены.
Даже ее лучшие подружки не стеснялись в негативной окраске ее поступка. А ведь и они явно не сейчас узнали про роман старого холостяка с молоденькой женщиной и матерью, чей муж отсутствует, а у ловеласа своя квартира в наличии. Явно, что не к себе водила, опасаясь соседок.
Устав от постоянных соболезнований и осуждений неверной жены, Вадим собрался покинуть двор, как внезапно застыл от картины Репина "Приплыли". Из-за угла во двор входила его супруга, или, можно даже теперь и так говорить, бывшая жена с доченькой Юлькой, которая, заметив стоявшего возле подъезда папу, вырвала свою руку из мамкиной и со счастливым визгом понеслась навстречу отцу.
Вадим, вмиг забывший горечь и пессимизм, широко расставил руки и, подхватив Юльку, высоко подкинул, поймал и прижал к себе плотно и сильно, словно боясь отпустить и потерять.
-Папа, папа, а мама ушла к дяде Косте и сказала, что мы с ней теперь будем с ним жить! - скорострельно сыпала она на отца эту ужасную новость. - А ты разве совсем с нами не будешь? Папа, а там очень плохо, у него всего одна комната и кухня. Мне даже играться негде. И спать ужасно плохо. Я в свой дом хочу, там было уютно и все по-домашнему, мое.
-Ну, и пойдем домой, раз хочется так. Ты ведь и потом всегда, когда захочешь, сможешь прибегать ко мне. Да тут-то и бегу из одного двора в другой, - зацеловывая дочурку, шептал Вадим, мысленно проклиная и жену, и этого ее новоявленного мужа, так больно нарушавших их размеренный и уютный уклад бытия, в котором теперь образовалась не трещина, а пропасть, поглощающая все привычное, нажитое и родное. Удачное сравнение с вражеской бомбой.
-Привет, - услышал он голос жены, отрывающий их общение с дочерью. - Вернулся из командировки? - спросила она, хотя ответа и не ждала, поскольку потому и пришла, что узнала.
-Привет, - как можно безразличней и равнодушней ответил Вадим, опуская дочь на землю и пытаясь поймать взгляд жены, который она прятала то ли смущения неординарной ситуацией, то ли от желания скрыть истинные чувства. Но Вадим успел уловить в ее взгляде не стыд и боль расставания, а некий незнакомый блеск ожидания нового счастья. Да, глаза светились, а не страдали. И ушла Ольга к тому деду не по причине обреченности и безысходности, а по зову сердца или блеяния козла, коих от злой любви почему-то любят, невзирая на разруху, что оставляет своей мерзопакостной природой. У Вадима мгновенно пропало желание метать молнии и обвинять жену в подлости данного поступка и в падении в его глазах.
-Я хочу оставить ее тебе до завтра, - сказала она все тем же спокойным голосом, словно просьба звучала обыденно и не пугала ее дикостью ситуации. Мама просит папу посидеть с дочкой. Разве можно было даже в дурном сне такое предположить. Могла бы ради такой просьбы и сама не приходить. Просто отправила Юльку с наставлениями, и на этом вопрос решился бы.
-Не задавай глупых вопросов и просьб, - справившись с неприятными чувствами и эмоциями, проворчал Вадим. - И впредь прошу и требую, чтобы даже без излишних церемоний отпускала в любое время суток дня и ночи и по первому ее желанию. У Юльки в моей квартире всегда будет ее уголок с вещами и игрушками. Вопрос свиданий решать нам с ней.
-Да я разве против, - ответила Ольга и развернулась, чтобы сразу уйти, не продолжать разговор, словно опасалась некоторых неприятных вопросов. - Пусть когда хочет, тогда и ходит к тебе.
-Ты зачем наворотила всей этой белиберды? Неужели он может еще чем-то меня перещеголять? Вот так легко и просто враз взять и разрушить, развалить, будто и не существовало у нас семьи? - внезапно вспыхнувший гнев и ярость вырвались наружу, и Вадиму захотелось наговорить, вывалить ушат дерьма на бывшую супругу, чтобы унизить, оскорбить и обложить потоком грязи.
И вдруг он стих, поняв и осознав излишность и ненужность всего этого словесного поноса, поскольку тем самым лишь унижает и оскорбляет самого себя. А рядом дочь, и вокруг соседи, жаждущие именного такого сценария. И Вадим с силой приказал себе, зажав и загасив свой порыв в самом зародыше ради дочери и ради собственного престижа в этом дворе. Он лучше промолчит и вернется к абсолютно безразличному тону. Радостей Ольге и соседям, уже с любопытством выглядывающих из окон, он не желает доставлять.
-Ладно, вали себе, куда шла. Морали от тебя рикошетом отскакивают. Когда нужно, что подписывать?
-Ничего не нужно тебе подписывать. Просто на суде дашь согласие, и нас разведут. Косте хочется расписаться до отпуска, чтобы вместе поехать куда-нибудь. Ты же не станешь препятствовать, требовать время на раздумье?
-Нет, не стану, да и лишнее все это, - с долей иронии и маленьким отчаянием согласился разорвать он последнюю ниточку, позволяющую называть их семьей. Уже бывшей. Ничего их связать не сумеет. А дочка, как бегала со двора домой, так и продолжит. Ведь теперь в командировку, поди, не скоро. Подумаешь, иногда в Костиной квартире заночует. Да и вряд ли такое будет случаться часто. Им троим в его, Костиной однокомнатной весьма неуютно будет.
-Костя, а ты..., ой, прости, Вадик.
-Уже и имя мое позабылось. Быстро, однако. Спасибо, - хохотнул Вадим уже искренне и весело.
-Извини, сорвалось. Скажи, Вадик, а ты мог бы с Константином квартирами поменяться? Тесно нам в однокомнатной, а тебе в его квартире как раз будет. И Юльке намного лучше.
-Нет, но ты точно с дуба рухнула, последние мозги растеряла, - все же разозлила и заставила повысить тон. - Сама хоть поняла, чего нагородила? Юльке у меня и так хорошо будет. Но допустить такую глупость и я, сошедши с ума, войду в ваше тесное положение, что исключено однозначно. Это я так, чисто гипотетически, залезу в область фантастики. И то такое невозможно по самой природе. Наши квартиры являются собственностью разных хозяев. Его жилье принадлежит пограничному отряду, а мое эскадрилье. Ты бы, прежде чем такое трепать, с мужем посоветовалась. Авось у него мозги пока на месте. Пожелаете, так у себя там расширения просите. Хотя, думаю. Навстречу вам не пойдут. У Юльки у меня метража хватает. Она все равно со мной будет жить больше, чем у вас. Рожайте себе персонально детей и расширяйтесь. Хотя, насколько я осведомлен, так у него с этим вопросом великая проблема. Нет, не подумай, что я интересовался его постельными способностями. Просто детей делать он не умеет строгать. Да и ты сама после последнего аборта перестала залетать. Мы уже последние четыре года спали без страха. Так что, милая, живите, как и в чем есть. Только, прости дорогая и прими как должное - обратной дороги нет. Умерла, так умерла.
Юлька давно уже забрала ключ у папы и умчалась в свою квартиру. Потому Вадим решил позволить некоторые резкости и вольности с незначительными оскорблениями. Уши бывшей жены щадить не хотелось.
-Не надо так, Вадик. Я не виновата, что влюбилась. Это ведь не прихоть и не похоть, а чувства, нам неподвластные, - тихим голосом с долей вины и оправданий говорила Ольга, низко опустив глаза. - Ну, слабой оказалась. А обманывать тебя не хотелось. Мы потому и решили пожениться. А вдруг это мое счастье, моя удача. Мы ведь после этого не смогли бы быть вместе.
-Смогли, не смогли! - передразнил ее Вадим. - А попробовать слабо было? Чего сразу так резко рубить концы! Нельзя было свои чувства проверить, а? - спросил и понял, что ляпнул глупость несусветную. О какой проверке, когда он сам бы выгнал Ольгу из дома к этому Северову. - Да ладно, иди к своему козлу старому. Только ведь ему на пенсию лет через пять? Вот-вот. Юльке аккурат двенадцать исполнится. Вдвоем вам придется покидать городок, вдвоем и куковать старость. Все! - как отрезал, прервал он ее слабые попытки ответить. - Свободна, как муха в полете. Некогда мне с тобой лясы точить, ко мне в гости моя любимая женщина пришла и ждет сейчас в квартире. И имя ее, слух мне ласкающее - Юлька. Да, на алименты не подавай, проживете на зарплату мужа вдвоем. А кормить и одевать ребенка я сам буду.
Вадим отчаянно махнул рукой в сторону Ольги, словно избавлялся от назойливого комара, и развернулся лицом в сторону подъезда, натолкнувшись на спешащего откуда-то Сергея.
-А ты чего? - спросил он друга, удивившись и поразившись его явлению. - Ты в двух экземплярах, что ли? И там, в дежурке только что был, а теперь здесь откуда-то уже несешься. Как это я твое прохождение пропустил?
-Юлька у нас, так что, не пугайся, не найдя в своей квартире. С моей малышней загулялась. Да вы так мило беседовали, что я не стал привлекать к себе внимания. Вам и не до меня было. А я к Тарасову за спиртиком сбегал, литруху у него хапнул, вот потому и домой решил сбегать поскорей. Разбавил по норме и в холодильник сунул. Нечего деньги на водку тратить. Ну, что, все вопросы обсудили, выяснили? Во всем разобрались? Оправдывалась, или упрекала? Бабы это могут, наворочать всякого, а потом еще и мужа во всем виновным признать.
-Почти. В общем, не стал я спорить и доказывать, дал им белый свет. Пусть живут и размножаются. Хотя, с этим вопросом у них обоих проблема. Никак с размножением не получится.
-Обратно не просилась, не намекала, что, мол, ошиблась в выборе, и хотелось бы вернуться?
-Кто? Она? Да пошла, да я, да она, да они, да... - Вадим хотел пожелать этим новоиспеченным молодоженам неких многочисленных и весьма нелицеприятных благ, что похуже и неприятней, но почему-то в мозги ни одно мало-мальски приличное проклятие не приходило, словно заклинило и не желало протиснуться сквозь некие препятствия, возникшие у него на выходе. - Да чтоб их обоих по дороге в Загс трактором "Беларусь" задавило, чтоб расплюсчило и размазало по асфальту большим задним колесом. Вот этого я им от чистого сердца пожелаю.
Сергей весело расхохотался, и под аккомпонимент собственного смеха побежал в сторону эскадрильи.
Вадим с легкой тоской смотрел в сторону убегающего друга и до боли в сердце жалел, что вновь остался один. Вроде как, и хотелось одиночества для лучшего осмысления происшедшей трагедии, чтобы пониманию никто не помешал. Однако, оставшись в одиночестве, желание такое внезапно пропало. Ему захотелось нахлынувшую тоску и отчаяние выговорить.
Как легко смотрятся семейные разлады со стороны, и как больно ранят самого, коль случилось нечто подобное с самим. Ложь, что все эти перипетия просты и понятны, и в любое время можно заново легко и беспроблемно создать новую семью. Нелегко и непросто. Очень даже сложно и проблематично. Возможно, со временем и до Вадима дойдет эта легкость и понимание. Но не сейчас такое переваривать одному. Неусвояемая проблема.
Однако с таким душещипательными беседами ни к кому, кроме как к лучшему другу, не побежишь. Маринка - хорошая девчонка, понятливая, но и ее не хочется выслушивать без Сергея. У женщин совершенно иное видение сей проблемы. Ведь больше в такие мгновения хочется говорить, а не слушать. А такое положение для женщин абсолютно неприемлемо. Им самим трибуну подавай.
-Привет, Маринка еще раз, - сказал Вадим, выглянувшей из квартиры Маринке. - Моя гуляет? Ключ дай, пожалуйста.
-Да, разгулялись, словно давно не виделись. Заходи, чего мнешься. Видела в окно твой разговор с Ольгой. Что она тебе там такое наговорила, про будущее замужество, или успела передумать?
-Она? Да ничего толкового и не сказала. Заявление в суд написала. Просила меня не мешать ее счастью и любви.
-Тьфу, противно-то как! - искренне возмутилась Маринка. - Какая может там быть любовь молодой бабы к старому капитану! Он же почти ей в отцы годится. Ну, я к тому, что уж слишком неравноценную замену себе подыскала. Разумеется, и в иной ситуации отругала, если бы хахаль молодым красавцем оказался. Однако тогда хоть как поняла бы и приняла. Любовь - есть любовь.
-Да ну их! Надоело уже за эти минуты даже слушать про них, - отмахнулся, как от назойливой мухи, Вадим, вдруг почувствовав оскомину во рту уже лишь при одном упоминании о бывшей. - Слышь, Марин, я пойду к себе на пару часиков до Сережкиного прихода. Пусть Юлька у тебя погуляет. А я диванчик боками помну, нервную систему стабилизирую, мысли приведу в порядок.
-Да я и не против. Эти короеды хоть от меня наконец-то отстали с приходом Юльки, с ней загулялись. Но и ты не засиживайся долго, сразу же и приходи за Сережкою следом. Если уснешь, то я позвоню.
-Слышишь, Маринка, ну, ты хоть сама не загуляй, как моя и прочее бабье. Нам с Серегой трудно будет без тебя.
-А я и не смогу даже при встрече с красавцем неописуемым, - весело захохотала Маринка, показывая пальцем на живот. - Все, опять влипли на несколько лет. Ты только Сереге не проболтайся. Он считает, что нам вполне двоих хватит. Глупости все это. Третий, мне так кажется, совершенно не будет лишним.
Вадим искренне поздравил Маринку с таким интересным положением, и без комментарий развернулся в сторону дома. Но, развалившись вольготно и свободно на диване, Вадим вновь пожалел об одиночестве. Протестовала душа, рвалась к общению. Ему хотелось, чтобы хоть Юлька пощебетала на ушко. Телевизор не скрашивал и не заполнял внезапную пустоту в душе.
Сквозь прикрытые веки явственно и отчетливо прорывались картинки прожитых совместных семи лет. Счастливых и удачных, как любил поговаривать сам Вадим. И сама Ольга чуть ли не каждый день, проведенный вместе, любила повторять хвалебные оды в адрес хорошего, малопьющего и ласкового мужа. Ведь даже скверного слова в ее адрес не произнес за эти годы.
Конечно, женскую работу по дому он на себя не взваливал, поскольку самой жене и как матери не так уж много доставалось в благоустроенной квартире. Пропылесосить и пыль стереть - так не велик труд. Но зато с самого рождения Юльки он все свободное время посвятил дочери. И ночные бдения, и болезни с криками и плачем. Даже жену выгонял на улицу, чтобы и сама проветрилась, и не вмешивалась в процесс воспитания. Мужского и серьезного.
И за это получал благодарности и любовь. Единственное, в чем мягко упрекал, так это за тот роковой аборт. Могла бы и родить. А Вадим с радостью помогал бы нянчить. Да с двумя детками и налево некогда было бы бегать! Вон, Маринка, опять беременная к великому огорчению Сереги. Ну и что? Ей же рожать, а не ему. Маринка никакие вставания по ночам не позволяла Сергею. Везде и все сама, да сама. Простое человеческое помешательство на малышне.
Все эти четыре года после рождения Дарьи только и долдонила по ушам мужа, что еще пару раз родить хочет. Ну, вот если бы двойню, так на одном разе завершит жизненный план по деторождению. Сергей брюзжал, ворчал и не соглашался просто категорически. Так она, вон как, подпольно и без широкой огласки. И специально молчит, чтобы сроки запустить, когда аборт станет невозможным. А Вадиму призналась, поскольку верит в его молчание. С Маринкой по такому вопросу Вадим полностью солидарен. Почему-то именно сейчас до боли в сердце он проклинал жену и жалел за тот проклятый и убийственный аборт.
Проклятое время словно замерло, часы остановились. Столько всего перелопатил из своей биографии, а еще максимум час провалялся. Раньше соваться к Маринке теперь счел неудобным, хотя, казалось, с большой радостью выслушивал бы ее трескотню, чем это копание в собственных воспоминаниях. От них лишь боль разрастается, что того и гляди, разрыдается от собственной жалости к самому себе. Ведь кошмарно жаль прожитых лет, так безобразно перечеркнутых и выброшенных на помойку тривиальной глупой любовью.
Никак не верит Вадим в искренность ее чувств. Скорее всего, именно так просто показалось ей. Ну, где-то в его отсутствие пересеклись их дорожки, проявила слабость, отдалась вся без остатка. А оно сразу и померещилось про вселенскую любовь до гроба, про новое семейное счастье. А вот несчастья будет валом, и радостей их семья не познает. Для Костика Юлька всегда будет чужой. Ну, и как строить дом, если строительный материал с крупным непоправимым браком? Неустранимым и неизлечимым, поскольку главной составляющей стройки нет и быть не может.
Да и не собирается Вадим отдавать им Юльку! Еще чего! Во что и в кого превратят эти полудурки его любимую дочурку? Ладно, там, в командировку он улетит, так и не очень часто он в них летает. Вон, Юлька осенью пойдет в нулевку, так ей у них в хате и уроки негде делать. Нет и нет. Юлька - его дочь. И она должна быть с ним. И от таких приятных мыслей на душе образовалось тепло и уютно.
3
И все равно, даже не заметив и ничего не поняв, Вадим умудрился задремать. А понять было сложно, поскольку к мыслям наяву добавились картинки и сюжеты из сна, весьма близкие по смыслу к тем, которыми была заполнена голова до дремы. Будила его Юлька. Хохотала, щебетала и тормошила за уши. Вадим долго не мог понять причину ее смеха. Но баловаться не мешал и абсолютно не сердился на ее домогательства. Раз ребенку нравится, так почему бы и не подыграть трудность и сложность просыпания. И это ее только больше веселило.
-Идем, папка, глазки открывай и поднимайся, - верещала Юлька. - Дядя Сережа уже пришел и отправил меня за тобой. Тетя Марина так и сказала, что ты мог запросто уснуть. Вот я и прибежала тебя будить и звать. Они уже стол там накрыли. Ой, а сколько на нем всего вкусного!
-Уже, уже! - бодро воскликнул Вадим и, сбрасывая с себя остатки сна, вскочил на ноги.
Невзирая на тяжелый сон и думы наяву, настроение внезапно подпрыгнула на верхнюю планку. Как здорово, что у меня есть вот такое милое и любимое создание. И от переизбытка чувств и счастья Вадим подхватил Юльку на руки и мягко укусил ее за ухо, вызвав дополнительную бурю веселья и восторга, поскольку папа проснулся, он в настроении и хочет с ней играть.
-Еще, папа, еще! - кричала она, подставляя поочередно то одно, то другое ушко. Вот так на руках с визжащим ребенком они и вошли в квартиру Губоревичей, приглашая к игре и их детей, высыпавшихся в прихожую.
-Ба, а мы какие радостные! - заметил Сергей, уже успевший принять ванную и переодеться в гражданское. - А я тут вовсю утешительные речи заготавливаю, слова добрые и правильные подыскиваю. Но, как успел понять, есть, кому тешить твои страдания. А теперь по-быстрому за стол, а то водка греется и картошка охлаждается. А мы успели, однако, умять одного леща.
-Ой, Вадик, - восторженно пролепетала Маринка. - Какая вкусная рыбка, просто кошмар! Мои требовали еще, но я придержала ее на десерт. А то всю мою кулинарию проигнорируют.
Это она, конечно, так пошутила. Отсутствием аппетита ни Артем, ни Даша не страдали. И сами застолья такие очень любили, поскольку мама по таким дням всегда готовила нечто особенное. Вот и сегодня к приходу отца плов наколдовала. Настоящий и в настоящем казане. Ее знакомая узбечка научила. Из пограничного отряда. Обыкновенный русский парень, офицер пограничник, из отпуска привез настоящую узбечку. И как он сумел ее отыскать в центре России, так и сам не понял. Но женщины ее восприняли, как свою, а она многих желающих обучила узбекской кухне.