Мелкое хулиганство
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ
Фантастическая мелодрама
Тимофей не может понять эти внезапные убийственные чужие мысли, требующие и зовущие его на безумные действия. Буквально в миллиметрах от катастрофы, беды, трагедии ему удается справиться с этим потоком злых жестоких приказов. Но сколько сможет он противостоять им, надолго ли отсрочка. И почему он решил, что такое проявление не может быть его психическим заболеванием, требующим обращения к врачу, а не поиска виновного. Однако слева и справа гибнут от аналогичных и схожих с его проблемой товарищи, друзья. И надолго ли хватило бы сил, если бы эти сопротивления не оценил тот, кто правит и управляет миром. Он благодарит, исправляет ошибки подчиненных и дарит Тимофею в знак уважения информацию, возвращающую его в нормальную человеческую жизнь.
Гришкевич Владимир Антонович. Тел. 89062125549.
Калининградская обл. г. Балтийск ул. Солдатская д.2 кв.8
1
Тимофей Ильич, или просто Тим, как любили называть его друзья-товарищи, плавно отдал от себя ручку управления вертолета Ми-2, командиром которого он является последние семь лет, и тронул вертолет с места, покатив его по рулежной дорожке, удерживая ногами сплошную полосу в центре.
Маленький вертодром, расположенный на краю поселка городского типа Логичевск, начинал свой рабочий день. На площадке постоянно базировались четыре-пять вертолетов Ми-8, один вертолет Ми-6, и один-два вертолета Ми-2. Все они родом из одного летного авиаотряда, расположенного в городе Берлигов, но каждый из них работал на своего заказчика. Однако для всех их одинаково Логичевск является оперативной точкой.
И первым всегда выруливал на взлетную полосу именно тот вертолет, чей заказчик успевал раньше прибыть на аэродром и определить план работ на рабочий день. Но не раньше планового времени, что указан был в заявке, поскольку опоздание еще принималось диспетчером аэропорта, с которым поддерживали связь авиаторы, а за преждевременный вылет возможны строгие санкции. И потому пилоты старались строго придерживаться расписания.
Сегодня среди первых лидером оказался главный инженер именно той организации, на которую работал Тимофей. Правда, на эту же контору работал и вертолет Ми-8. Но он, во-первых, загружался продуктами. Так что сумеет взлететь не раньше чем через двадцать минут. А во-вторых, он и в плане стоял позже Тимофея. Повезло еще и оперативностью заказчика Атаниязову, командиру еще одной восьмерки. Но не именно скоростью сегодняшнего дня, а фактом, уже позволяющим строго по расписанию приступить к полетам. То есть, его еще с вечера загрузили необходимым для развоза по точкам различным барахлом.
Потому-то он с таким же рвением спешил по своей рулежной дорожке к взлетной полосе. Однако Тимофей планировал занять взлетную полосу раньше его. Во-первых, по графику у него вылет раньше восьмерки на пять минут, а это аргумент спешки. А потом, у Атаниязова при повороте с центральной рулежной дорожки на предварительный старт получалась по вине присутствия встречного Ми-2 помеха справа. Стало быть, тормози и пропускай товарища вперед.
Да, мы уже давно поняли, что ты здоровей и мощнее в разы, но существует закон дорог, и будь добр - исполняй. Нет, Тимофей совершенно не жадный в таких моментах. Если бы его Атаниязов заранее, или хотя бы сейчас по радио попросил, то он уступил бы ему предварительный старт. Однако, тот пер нахрапом, используя преимущество размера и величия. Ему, видите ли, западло, что мелкая двушка рвется опередить. Мы, размышлял командир восьмерки, важнее вас.
Ладно, подумал Тимофей, рули, коль так спешишь, чего привередничать. Ведь на борту кроме противного Атаниязова еще два приличных авиатора, как второй и бортмеханик. У них, этих грузовых вертолетов, и дневная норма поболей, и задержек на земле по вине погрузочно-разгрузочных процедур хватает. А моя ласточка, точнее, кузнечик, легко и просто отпрыгает свои шесть часов, что допускает санитарная дневная норма, и упадет в койку. Все равно и всегда Тимофей успевает вовремя завершить рабочий день без каких-либо препонов.
Зачем тогда устраивать эти нелепые соревнования на скорость и на опережение? Так решил Тимофей, слегка притормаживая вертолет метров за тридцать до поворота на предварительный старт, на котором имеет право находиться лишь один вертолет. А с него уже выруливают на небольшую, но пригодную для вертолетов всех трех типов взлетную полосу.
Неожиданно Тимофей отчетливо и явственно, словно с близкого расстояния, увидел смешливые глаза Темира. И ему даже показалось, как его соперник злорадствует и уже празднует победу. Мол, мелочь пузатая, куда прешь вперед батьки в пекло. Сейчас вот левой лапой придавлю, а лопастями по спине и слегка пониже похлопаю. Да ко всему прочему глупым мальчишкой обзывает. А сам, поди, на год, если не на два младше Тимофея.
Ну, уж дудки, рано праздник начал отмечать. Здесь на поле сегодня я хозяин, законно возмутился и крепко обозлился Тимофей. По всем канонам и параграфам мне на полосе быть первому. А коли станешь возражать, так самого вмиг в капусту изрублю. Ишь, пацана нашел. Да мой вертолетик тебя самого сейчас всего вдоль и поперек похлопает крылышками, что потом ни сесть, ни встать не сможешь. Сейчас мы под твоими лопастями проскочим, да по самой кабине, да по этой смеющейся харе так вмажем, что имя Тима с трудом выговоришь!
И от таких нахлынувших внезапных мыслей к злости и ненависти еще прибавились и злорадство, и азарт. Тимофей резко отпустил тормоза и сильно отдал ручку управления от себя, разгоняя вертолет, прицеливаясь конусом вращающихся лопастей точно в лоб усмехающемуся этому наглецу. Теперь он уже в кабине восьмерки наблюдал иную картину. Улыбки противника сменились паникой и ужасом. Враг искал суетливо и поспешно пути не просто к отступлению, а к паническому бегству, готовый на ходу выпрыгивать из вертолета и нестись без оглядки за пределы аэродрома.
Тимофей торжествовал и праздновал победу, напевая дифирамбы в свой адрес. Но его уже полностью поглотило страстное желание завершить задуманное и порубить на куски этого зарвавшегося хама, чтобы впредь не смел, хамить и преграждать путь. Да, мы маленькие, но кусать можем больно и смертельно, поскольку наш размер позволяет маневры и внезапность.
Уже за пять метров до поворота на предварительную дорожку Тимофей усилиями воли и напряжением мышц сдавил гашетку тормоза и правой ногой развернул вертолет в сторону взлетной полосы. Ему даже показалось, что от таких манипуляций вертолет сейчас перевернется на левый бок. Однако Тимофей успел приподнять рычаг Шаг-газ и, отклонив ручку управления вправо, удержал вертолет на трех очках, и на скоростях выскочил на взлетную полосу.
-304-ый, ты чего это, нет, ну, ты совсем того, что ли? - услышал Тимофей в наушниках трясущийся голос Атаниязова.
-А разве у тебя ко мне есть какие-то претензии? - как ни в чем ни бывало, спросил Тимофей, но его самого внезапно бросило в пот и затрясло.
Господи, да что же, в коне-то концов, случилось сейчас со мной? Я же сам намекнул и показал своим видом, что уступаю ему дорогу, позволил рулить на предварительный старт. И пусть бы летел себе по намеченному маршруту. А я чего это внезапно заерепенился и задумал такое безрассудство? Кому и зачем понадобился такой таран? Да, а дров наломал бы немерено. И уж без трупов с братской могилой не обошлось бы. Тут при лобовом столкновении разница в весовых категориях заметной роли не сыграла бы. Досталось бы всем поровну.
-Чего случилось, или как? - удивленно спросил главный инженер Руслан Зиятдинович. Он увлекся в момент руления своими бумагами, и потому главное действие пропустил, хотя сидел справа на месте проверяющего. Его в данный момент слегка взволновал вид и настроение пилота. Некий перевозбужденный и дерганный, будто переговорил на неприятную тему по радио.
-Все по плану и без каких-либо изменений, - успокоил его Тимофей, зависая над полосой.
В такие моменты, как взлет и посадка, на Тимофея внешние и внутренние факторы влиять не могли. Он мгновенно в таких ответственных режимах концентрировал все свое внимание на четкое исполнение столь важных элементов полета. И уже после установки курса и режима горизонтального полета Тимофей позволил себе расслабиться и осмыслить происшедшее.
А событие, случившееся на рулежной дорожке, и в самом деле из ряда вон выходящее. И на кой это хрен он вздумал таранить вертолет Атаниязова? К тому же, такой порыв привалил к нему ну, ни с того, ни с сего. Да, Темира за его склочный и сварливый характер многие в отряде недолюбливали. Но это еще не повод для выполнения подобных манипуляций. Боже, но чем бы такое безумство закончилось, не успей он образумиться в последнюю секунду? Еще бы мгновение, и округа этого маленького городка наполнилась бы посторонним треском и грохотом с воем пожарных машин и сирен, с воем и визгом автомобилей скорой помощи. Если такая помощь могла после всего случившегося кому-нибудь понадобиться. В большем варианте здесь потребовались бы катафалки и оркестр с известной музыкой.
Уже через пару часов работы нервы Тимофея не просто успокоились и пришли в требуемую норму, но и перестроились на трудовую волну. И вовсе он не собирался никого таранить. Такое, возможно, и сложилось со стороны у некоторых мнение, допустимо, что и Темиру нечто подобное показалось со страха. А Тимофей, как и положено, по инструкции, всего-навсего на полном основании использовал свое преимущественное право. Ведь Атаниязов даже в такой ситуации вылетел слегка раньше запланированного времени.
Когда к обеду Тимофей вернулся на площадку и вошел в вагончик-столовую, где милая девушка Сонечка кормила пилотов всего этого аэродромчика, то в первую очередь он услышал грозное и угрожающее рычание Темира Атаниязова, который уже разбирался с десертом:
-Нет, ну, Тимоха, ты точно совсем сбрендил! А ведь со стороны и не похож на психа, а? - разорялся Темир, глазами выискивая группу поддержки. Ему почему-то казалось, что факт покушения на целостность Темира и его экипаж, включая и технику, наблюдал весь личный состав вертодрома Логичевска. - У меня бортмеханик по твоей милости в штаны наложил, а второй пилот даже от обеда отказался и помчался в санчасть за таблетками от сердца.
-Так что, я теперь твоему Николаю штаны должен постирать, да? - решил Тимофей сам напасть. Чтобы никто его виноватым не посчитал. - И потом, пополняй регулярно бортовую аптечку, чтобы принимать нужные лекарства на месте. Вообще-то, Темир, график смотреть надобно внимательней, чтобы избегать подобных неурядиц. Я по плану вылетаю раньше тебя.
-Действительно, - поддержал Тимофея Серегин, командир Ми-6. Он так же относился к тем пилотам, кои не уважали Атаниязова за склочный характер. А потому просто рад был уколоть или упрекнуть неуважаемого товарища. А к Тимофею относился с уважением, как покровитель к подопечному. Хотя старше Тимофея был, всего-то на каких-то пять лет. Но ведь Ми-2 может запросто разместиться в пузе шестерки. Вот от того и возникало покровительственное, но уважительное отношение, за что Тимофей совершенно не обижался. - И вечно ты, Темир, хочешь раньше времени вылететь. Вот и сегодня твой взлет диспетчер зафиксировал на пару минут раньше расписания. Сам же знаешь, да и договорились со всеми экипажами, что лучше уж задержаться на несколько минут. Вносишь сумятицу в коллектив, Темир. А потом виновных ищешь среди окружающих. Мысли трезвее и разумнее, прежде чем винить.
Виктор, как звали Серегина, саму конфликтную ситуацию не наблюдал. Ему потом свое видение уже рассказали другие, как Тимофей подрезал Темира. Однако, Виктор, обрисовав картинку внутри своих мыслей, занял однозначно позицию Тимофея, поскольку посчитал его правым.
-Так ведь Тим и должен по такому раскладу, как на поле, так и по расписанию, быть первым. Ничего не нарушил он. Все бредни Атаниязова и его экипажа, - категорично заявил Серегин.
Другие пилоты, находившиеся в столовой, дружно поддержали позицию Тимофея. Поэтому Атаниязову ничего не оставалось делать, как ретироваться с обиженным выражением на морде лица.
Разумеется, Тимофей хмыкнул, благодарственно всему коллективу подмигнул, и ласково попросил Сонечку подать ему комплексный обед. Он зверски голоден, а мелкие замечания, ссоры и обидные претензии Темира аппетита ему не убавили. Кушать он любил по многу и жадно. Хотя по его комплекции судить было однозначно сложно. И народ порою удивлялся контрасту аппетита и комплекции. Для мужика, которому скоро тридцать, он выглядел молодо, и больше смахивал на худого юнца переростка. Даже поверить было сложно его возрасту.
И жена соответствовала его внешним данным и комплекции. Маленькая, худенькая и молоденькая. Но по правде и по секрету, а так же по паспорту, так она даже на целый год старше Тимофея. Их дочери Аленке уже восемь лет. А если кто и встретит незнакомый ее с мамой, так сроду не поверит в такое родство. Им кажется, что за руку идут две сестренки: старшая и младшая. И аппетит у всех троих не просто хороший, а очень замечательный. Ни каких отказов не приемлют от пирогов, пирожных и прочих кулинарных изысков.
А уж соседки и подружки как завидуют такому бесплатному дару, то есть, без диет и оглядки есть все подряд. Это ведь женское счастье. И в особенности для женщин именно такого возраста, когда никаких ограничений. Не то, что другие - им и воды глоток лишний сделать страшно. Сразу лишние килограммы-граммы на весах отражаются. И на боках.
Сонечка про такие секреты знала. А потому тарелки для Тимофея наполняла щедро, с горбушкой.
-И чего это он к тебе прицепился? - за столик подсел Виктор Серегин со стаканом компота и булочкой. - Вечно сам спешит, торопится, а ему все мешают. Какой-то чересчур суетливый он.
-Вот именно, потому и прилип, - как ни в чем не бывало, отвечал Тимофей. - Я же его еще на земле предупредил, что вылетаю первым. Хотя, не жалко было бы и пропустить, понимаю, что вам, большим, всегда некогда. Но ведь был договор. Чего уж в пути решения менять?
-Ладно, забудь, - успокоил Тимофея Виктор. - А будет и дальше цепляться, так быстро на место поставим.
После обеда главный инженер сам решил не лететь, а попросил Тимофея слетать самостоятельно на дальний пост и забрать оттуда нужного человека. На этом посту у них вахты дежурили понедельно. Но сегодня Руслану Зиятдиновичу потребовался этот человек на базе. Так Тимофею даже намного интересней. До обеда они с главным прыгали, как саранча по мелким кочкам. За такой срок напрыгались до двенадцати посадок. Всего за какие-то четыре часа. А теперь ему предстоит прелестный перелет туда полтора часа и обратно столько же. И на этом летный день завершится, как выполнением программы суток, так и задачи заказчика.
Уже при подлете к месту посадки километров за тридцать Тимофей увидел вереницу автомашин, груженых разнообразными грузами, и виляющих по лесной дороге. И где-то через пару минут полета дорога сворачивала вправо от его маршрута. Как говорится, пути их расходились. То есть, нам с вами не по пути. И неожиданно в этот момент Тимофей почувствовал легкий пьянящий туман в голове, наводящий на веселье и на безрассудство. Ему захотелось побеситься и свершить некое безумство, вроде некое схожее с подвигом Гастелло.
Тимофей снизился на минимальную высоту, чуть ли не цепляясь колесами за макушки деревьев, и пронесся над колонной, покачивая вертолетом слева направо, словно приветствуя противника и изучая его возможности. Затем обогнал их на несколько километров с набором высоты и, развернув вертолет на 180 градусов, со снижением пошел на таран колоны. Его мысли были заполнены лишь расчетами и трезвыми осмыслениями, представляющего ничего иного, кроме тарана. И именно тем, в какую машину необходимо врезаться, чтобы нанести противнику максимальный урон. Повторного захода уже не будет. На борту ведь нет оружия, а значит, этот единственный удар должен быть максимально продуктивным.
И, уже достигнув макушек деревьев, Тимофей неимоверными усилиями воли, с кровью ломая свои безумные желания и этот идиотский трезвый расчет, с силой рванул ручку управления на себя, с максимальным взятием вверх рычага Шаг-газ, подбросил вертолет на безопасную высоту и левым виражом вывел вертолет на прежний курс в район запланированного пункта.
-Черт, черт, черт!!! - орал он до хрипоты в глотке на весь вертолет и молотил кулаком по левой двери. - Дьявол, идиот, придурок! Да кто ты такой, что командуешь мною, что же это происходит со мной, в конце-то концов! Ох, как прав оказался Атаниязов, обозвав меня настоящим психом, которого срочно необходимо поместить в психушку. Вот, и на хрен, и кому это надо? Зачем и для кого, и чего ради, что там, что здесь он, этот подлый невидимка, вдруг, и ни с того, ни с сего вздумал устраивать смертельные игры с таранами? Но, почему? Кто мною руководит, и зачем он это делает? Если уж самому жить так надоело, а в этом я лично сильно сомневаюсь, так издохни в одиночку. Причем тут остальные?
Благо, в вертолете полностью отсутствовали пассажиры. А водители колонны, если сквозь кроны деревьев и заметили его безобидную шутку под Гастелло, то вряд ли чего поняли. В крайнем случае, приняли за дружеский жест. Но ведь уже вторично за день Тимофей свершает такой безрассудный поступок. И получается так, словно некто полонит его сознание, управляя разумом и телом, не позволяя даже собственному страху осознавать хотя бы личную опасность и последствия таковых маневров для самого себя любимого.
Да и никаких иных последствий, кроме личной смерти. Так и некое страстное желание вдруг возникает с прихватом остальных. Зачем? Он совершенно не планирует в ближайшие сто лет сводить счеты с жизнью. Дома его ждут чудесная жена с прелестной дочуркой. На Родине на севере России под Вологдой мама в деревне. Она одна в своем доме, но на все лето ей привозят они Аленку. И мама сходу начинает ее откармливать картошкой и отпаивать парным молоком.
Одним словом - жизнь пока не надоела и приносит лишь радости и приятности. А уж прелестей в ней предостаточно, в которых Тимофей пока еще не разочаровался. И командировка абсолютно не утомляет. Да, всегда стремился домой к родной жене. Однако через два квартала от гостиницы, где проживают экипажи этой конторы со странной и страшной аббревиатурой: КРАЗУРБ, проживает нестарая вдовушка. Тимофей через ночь там ночует. И друзья всегда знают, где его можно отыскать, если что и как, или его персона срочно понадобилась кому-либо.
Он эту вдовушку сразу же проинформировал о своем семейном статусе и чувствах к своим родным женщинам, чтобы у вдовушке ни в коем случае не возникали непотребные ассоциации и поползновения. Семья для Тимофея - свято и незыблемо. Коль возникли претензии, так подай в письменном виде, и разбежимся по своим углам. Но нет, претензий не предъявляет, разбегаться считает преждевременным. Пока обоих такое положение устраивает.
Так какого рожна этот противный бзик прилип, как банный лист к нижней части тела! Вторично за день. А вдруг это не просто заскок, а некий малоизвестный науке вирус, и с ним необходимо бороться медикаментозным способом? Вот в таком случае уж лучше притвориться слегка прихворнувшим и срочно потребовать замену, пока не разберется с самим собой. Только бы без катастрофических последствий добраться до площадки, до гостиничной койки, где можно трезво и без эмоций обсудить с самим собой сложившуюся ситуацию.
Есть над чем подумать и что обсудить. Организм бесконтрольно и без его личного ведома некто тянет в смертельную авантюру. Это сейчас в эти два случая успел справиться с эмоциями и завалить внезапного врага. А если случиться когда-нибудь, и победит дурь, то будет гроб. Даже гробы. А поделиться сомнениями не с кем. Помочь, ничем не помогут, а нехороший слух скоренько разнесут по всем закуткам объединенного авиаотряда. Уж в особенности Атаниязов порадуется бесплатному подарку. Ведь это сейчас народ слегка посмеивается над его страхами. А потом вовсю сам Темир радостно похохочет. Нет, такой радости Атаниязову Тимофей не предоставит.
Человека, которого Тимофей привез с поста, встречал сам главный инженер. Видно, что нужного и важного субъекта доставил, поскольку Руслан Зиятдинович даже не в конторе, а на самом аэродроме самолично и публично, как самого долгожданного и почетного встретил. Хотя контора располагалась в километре от площадки. Рядом с ней находилась и гостиница, где для всех экипажей организации снимались для своих пилотов номера.
Для Ми-8 и для Ми-2 КРАЗУРБ снимал два трехместных номера. В одном проживал экипаж восьмерки, а в другом по-королевски Тимофей. Две лишние койки всегда были забронированы для проверяющих и инспектирующих, которые иногда залетали из летного отряда или из управления. Но такие незваные гости были редки по причине сложного географического расположения поселка. Добраться в Логичевск возможно лишь попутным вертолетом. А такие полеты выполнялись крайне редко. Но эти редкие перелеты командный состав использовал с огромным нежеланием. Даже если и прилетишь сюда с проверкой, всех, кого следует, проверишь, а выбираться как? Ждать, когда заказчик отправит вертолет в Берлигов? Так ему, этому заказчику, там абсолютно делать нечего. А на перекладных как минимум два дня добираться. Не в радость.
Вот и стараются отцы-командиры лишь по крайней нужде где-то раз в квартал залетать в Логичевск, проверить всех основательно и по требуемым пунктам, и покинуть этот проблемный населенный пункт надолго. Мы к тому, что Тимофей практически один и проживал в своем номере в полном одиночестве, по-королевски. Попытки некоторых пилотов использовать такую чудесную возможность, как комнату свиданий, Тимофей зарубил на корню.
-Ищите вдовушек с хатами. А рабочее помещение использовать потребно строго по назначению. Не бордель вам.
Обиды и возмущения игнорировались, словно его и не касались. Тимофей понимал, что ежели в таком деликатном вопросе дать слабину, то на его шее весьма скоро разместится весь летный состав Логичевска. И мирно, и дружно, зато вмиг превратят его командировочное королевское пребывание в маленький, но полнокровный ад. Им только позволь. А так поныли, поскулили, потом немного попросили с недовольным видом и неприятными выражениями, и привыкли, что так все и должно было происходить. Последовали советам Тимофея.
-А у тебя завтра по графику, насколько я помню, выходной? - спросил Тимофея главный инженер, принимая из его рук гостя.
-Да, позволю отдых с вытекающими последствиями. А вы чего хотели? - на всякий случай спроси он Зиятдиновича.
-Ладно, отдыхай, отправлю его завтра на восьмерке, ничего страшного, - отмахнулся от него Руслан Зиятдинович.
-Согласен, - бодро и радостно воскликнул Тимофей. - Я хоть смогу позволить себе пару-тройку бутылок пива, - добавил он мечтательно.
-А всю неделю ни грамма? - с сомнениями спрашивал главный, слегка приправляя свои слова иронией. Так, мол, мы и поверили. Он ведь часто и сам захаживал по вечерам в гостиницу, если менялись какие-либо планы завтрашнего утра. И, попадая на застолье, не отказывался от пары стаканчиков водки.
-Нее, перед вылетом ни-ни, - категорично затряс головой Тимофей, чтобы даже мыслей крамольных не зародить в голове начальника.
-Лично я не заметил такого уж категоричного сухого закона у восьмерок. Хотя, признаюсь, что вас двоечников не замечал за вечерними застольями. Вы уж некие слегка дисциплинированные.
-А куда нам деваться? - усмехнулся Тимофей, не поддаваясь на провокации Зиятдиновича. - Галина Львовна сразу вопрос ребром поставила перед двоечниками. Если и допускает по малости восьмеркам, то про нас даже слушать не желает. Вы же, говорит совершенно в воздухе одни. Если что случится, так по прокурорам в первую очередь ее затаскают. Потом отвечай за вас по всем параграфам.
-Она, в принципе, очень даже права, - согласился с таким мнением врача главный инженер. - Это у них в экипаже трое. Да еще этот, как его, автопилот. А вот тебе и подсказать некому, и помощников не найдешь. Вот и переживает, как за вас лично, так и больше за свое спокойствие.
Тимофей придерживался этого сухого закона не только из-за принципиальности медички Галины Львовны. Хотя, она даже весьма веский аргумент. Однако гораздо тяжелее и весомее был факт личного характера. Перевешивало то невыносимое состояние после вчерашнего, с которым приходилось весь последующий день летать. И глаза слипаются, и внутри мутит, и во рту сохнет. Мерзость громаднейшая. Все красоты природы меркнут, а романтика полетов превращается в пытку.
И чего ради? Нет, только в вечер перед выходным. Тимофей звонил своей пассии, затоваривался вином с конфетами, и вваливался с таким джентльменским набором к ней. Вечер и ночь получались весьма привлекательными и романтичными. А за выходной отсыпался и отпаивался, ежели ощущал перебор, чаем.
Точно по такому же сценарию планировал он и сегодняшний вечер. В винном магазине рядом с гостиницей приобрел стандартное количества крепленого болгарского вина по 0,75 л каждая, коробку конфет, и сразу же взял курс на улицу, по которой проживала его командировочная дама сердца и души. А сегодня он весьма и весьма нуждался в женской ласке и понимании. Разумеется, он вовсе и не собирался рассказывать ей о своих бзиках с вертолетными таранами. Но достаточно будет жалоб на нарушение душевного равновесия, кошмарную физическую усталость, чтобы сегодня ему было уделено немного больше внимания, чем обычно.
Конечно, и он в долгу не останется. Тем более, что две ночи подряд не появлялся у нее. Причины тому весьма уважительные. И она всегда великолепно понимала Тимофея. Вот на такое понимание он сегодня и рассчитывал. Поэтому записка, торчащая беленьким уголочком из двери, навеяла на грустные мысли и на несбыточность сегодняшних желаний. Красивый каллиграфический почерк извещал об отсутствии хозяйки по причине отъезда таковой в Москву к дочери, которая в прошлом году по окончанию школы поступила в Университет. А теперь мама решилась навестить свое чадо с инспекцией. Как ни как, а полгода с лишком не виделись.
Ну, не сдавать же теперь вино с конфетами обратно. Никто не примет, а в гостиницу такое аристократическое пьянство не поймут. Пилоты - народ попроще и помужественней. Они привыкли пить водку и закусывать оную маринованными помидорами болгарской закрутки. Их в местном магазине полно продавалось. Все пилоты, а также проверяющие, ящиками домой отсюда увозили. Но они все равно не заканчивались, словно с отниманием даже прибавлялись свежие и в больших количествах. Зря Тимофей все-таки понадеялся и не позвонил заранее.
-Тимоха, глазам не верю! - весело и удивленно воскликнул Гонтарь Савелий, командир восьмерки.
Они уже все собрались в большом номере, включая и пилотов из соседних номеров, работающих на другие организации, разложили на журнальном столике водку с закуской. А большой стол приспособили для затяжной игры в карты. Сека - любимая игра в командировках. И если завтра выходной, то игра затягивается до утра, если вообще не до следующего обеда. Тимофей обычно не присутствовал сам лично, но из разговоров и горячих дебатов был в курсе всех карточных баталий с переходами денежных средств из одного кармана в другой.
Жуликов и шулеров среди игроков не было по простой причине, что игра протекала среди своих. И терпеть таковых просто никто не стал бы. Потому-то к концу командировки выяснялось, что обычно все оставались при своих интересах. В редких случаях у кого-либо выигрыш за всю игру составлял максимум десять-пятнадцать рублей. Такие суммы и проигрышем не назывались.
-А что случилось на любовном фронте? - спрашивали пилоты о причине возврата со свидания преждевременно, которое по всем авиационным меркам оказалось уж чересчур коротким. - Замуж вышла, или любовника сменила? Ты оказался не столь надежным и регулярным?
-Ни то, ни другое, и уж тем более ни третье, - стараясь не поддаваться на провокации, спокойно и равнодушно отвечал Тимофей. - Уехала в Москву к дочери. Решила с ревизией проехаться.
-Тимофей, так, сколько же лет твоей даме, что дочь уже такая самостоятельная? Не слишком ли стара? - продолжал народ доставать.
-Тридцать шесть. Самая зрелость и молодость. И рассуждать, способна трезво и разумно, не строя никаких далеких перспектив.
-Тимоха прав, - поддержал его Серегин. - Дама в командировках и должна быть взрослой. Без соплей. Не то, что у Палиенко, который на каждой точке развел себе по невесте. Сколько уже долдоню ему, чтобы прекратил свои признания в любви. Нет, говорит, что так крепости быстрее сдаются. А потом в отряде семейные разборки разруливать приходится. Здесь невест успокаивать и разъяснительные лекции проводить, а дома с женой мирить. Детей кучу наплодил, а ума не нажил.
Был такой влюбленный в отряде. Николай Палиенко. Парню, если так можно о нем говорить, чуть более за тридцать, а ум юнца переростка. Первой встречной женщине, девчонке начинает о чувствах петь. Не спорим, слов красивых много знает и умеет их преподнести, сплести в сладкие одурманивающие речи. Но многие, если не большинство женщин признавались, что совершенно не требовали от него таковых серенад. И в койку согласны были без словесной атаки. Но разве его можно переубедить и перевоспитать. Оттого и конфликты на любовной почве. Ведь у самого и жена прелестная, и деток трое. Пора бы и умнеть. Но не желает.
-А этот боекомплект, как мы понимаем, ваша вечерняя норма? - смеясь, спрашивал Кравцов, указывая на вино и конфеты.
-Нет, ночная, - уточнял Тимофей, выставляя на журнальный столик до общей кучи свои запасы. - Нам аккурат с ней до утра хватает. По стакану, и в кровать. Вот в таких прыжках время весело и пролетало.
-Да, - чесал за ухом Серегин, производя в уме некие математические подсчеты и пересчеты. - Что значит молодость и энергетика. Минимум здесь шесть-семь стаканов. И все за одну ночь?
-Ты же знаешь, что я за день перед вылетом не потребляю. Нам доктор категорично запретил. Так что, на следующую оставлять не резон.
-А в вино ничего не добавляете? - поинтересовался Айченко Виктор, второй пилот Ми-8. - Уж слишком беспокойная ночь у тебя получается. С таким запасом и спать-то некогда.
-Во-первых, я не спать хожу к ней. А во-вторых, так сами за картами сутки без продыху просидеть можете. Так такие подвиги они и обсуждать не желают, - возмутился недоверием Тимофей. Он приписками в любовных похождениях не занимался. Только фактами апеллировал. Рано в его возрасте да при таком безупречном здоровье приумножать несостоявшиеся мужские подвиги. Пока и без приписок энергии более чем предостаточно. Жаловаться грех.
-Так у нас тут деньги на кону стоят, - не согласился Виктор. - Захочешь уснуть, ан не получится.
-Мужики, - неожиданно воскликнул Кравцов. - Требую установить за Тимохой жесткий контроль. Как бы он после очередного стакана кого-нибудь из нас в кровать не уволок. По привычке.
Народ грубо и громко заржал, забрасывая застолье умными и деловыми советами по такому неординарному предложению. Выпившие пилоты любили говорить много и детально о женщинах и о своих похождениях. Ежели начинали о работе, то сей факт означал перебор в питие. Но не сегодня. Во время игры в секу о сне никто не говорил. Лишь о ставках и об очках.
Тимофей игры на деньги не любил. Пробовал как-то, даже выигрывал, но понимал, как это втягивает и пленит. А он терпеть ненавидел любую зависимость от чего угодно. Даже алкоголь не любил, как ради пьянки. Лишь сладкое вино с дамой. Расслабляет и пополняет энергией. А солнечная энергия винограда лишь усиливает мужскую силу и скрашивает времяпровождение.
-Ну, и чего вы там не поделили с Темиром? - спросил, меняя тему разговора, Тимофея Кравцов после очередного стакана. - Говорят, будто ты его перепугал до кровавого поноса?
-Больше говорят, - отмахнулся Тимофей, не желая развивать этот вопрос. - Ему показалось, а остальным привиделось. Вот сам же хотел подрезать меня, опередить, а потом обижается, что я ему не позволил.
После нескольких стаканов вина Тимофею уже сегодняшние происшествия казались мелкими недоразумениями и излишней фантазией. Если мыслить пьяно, так ничего такого он и не помышлял вовсе. Просто случается, что мысли и воображения выплывают, как уже случившееся событие. Не мог он на полном серьезе идти на таран, как с Атаниязовым, так и с этой наземной колонной автомобилей.
-Да, Тим, а что там случилось с четой Ткаченко? - неожиданно спросил Серегин Тимофея. - Вы, вроде как соседи с ними. Мне казалось, что у них семья весьма мирная, бесконфликтная.
Тимофей жил в одном доме и в одном подъезде с семьей Ткаченко. Поэтому все считали, что он сумеет более-менее внятно разъяснить собравшимся о семейных перипетиях Ткаченко.
-Страшного, как такового, ничего и не происходит. Просто обычный очередной его залет, - хохотнул Тимофей, вспоминая этот казус с обычным, как казалось, похождением любителя приключений налево.
-Нее, - не соглашался с такой характеристикой Кравцов. - В этот раз мне показалось, что сейчас у него на семейном фронте буря опасней стократ прежних. Даже в соседнем доме аукалось.
-Там тайфун с человеческими жертвами, - пояснил Тимофей. - Но в пределах повседневного. Просто мужик не вовремя мусор вынес.
-Бытовая подоплека? - засомневался Гречишников, бортовой механик вертолета Ми-6. - Сомнения меня посещают после такого освещения версии. Не станет его Нинка из-за какого-то мусора мировые войны начинать. Насколько помню, она ему всех любовниц прощает, словно его загулы больше сходны с обычным опозданием с работы. А уж из-за пустяка, так сроду разводиться не будет.
-Неужели до развода докатились? - не поверил Виктор. - Все-таки у них двое малых детишек.
-Так если бы тот мусор был его, - смеялся Тимофей, вспоминая все подробности той истории.
-Не понял? - хором прокричали почти все присутствующие, отрываясь от стола и закусок.
-Мусор вынес он не из своей квартиры, а ведро пустое притащил к себе домой. Вот с этим ведром на голове и летел по ступенькам. Даже руку сломал, правую. И ногу сильно подвернул. Но уже левую.
-А кому это он с мусором так услужил?
-Маргарите Селивановой. Жене сказал, что на три дня летит в Солдатовку, а сам пришвартовался к Маргарите. Всего и вышло через один подъезд. Ну а на второй день ему показалось, что ведро слегка подванивает. Вот и понес, придурок. Главное, что сыграло, как мне представляется, что ведь дома он отродясь мусора не выносит. То сама жена, то старшего отправит. А тут в благородство поиграл. Куртку на трико накинул и в калошах, что Ритка на даче носит, поперся. Ну, а вечер был, мысли разные в голове крутились, темно вдобавок. Он и задумался, и не заметил, как пустое ведро в свою квартиру приволок. Рассказывают, так минут пять друг на друга пялились. Он на жену, и понять не может, откуда она у Ритки взялась, а Ника вообще узнать в нем мужа не может. Ведь ее родной благоверный в командировке, а ведро еще с вечера дети вынесли. А потом без лишних слов одевает ему ведро на голову, и пинок под зад. Рассказывают, шум был слышен аж в соседнем подъезде. Ну, а сама Ритка до сих пор понять не может, куда девался хахаль? И ведро жалко. Почти новое.
-Вот нечего, - после десятиминутного смеха и краткого осуждения поступка товарища, заявил Кравцов, - хозяйственными делами, где не попади заниматься. Для самой Ритки, так уж лучше бы и с мусором, и с любовником. А то по его милости лишилась сразу всего. И ведра, и мужика.
Народ еще долго обмусоливал эту тему, продолжая игру в карты и отлучаясь на несколько секунд к журнальному столику.
2
Мотор заглох в неподходящий момент. Она уже практически въезжала в город, как двигатель грубо чихнул, крякнул, кашлянул и издох. Лариса громко и зло вслух покрыла матом автомобиль, знакомого механика и мир, который не менее причастен к этому событию. Сделала она это легко и без оглядки по сторонам, поскольку ни в машине, ни поблизости в зоне слышимости и видимости, кто бы мог услышать из ее уст такие бранные слова, никого не наблюдалось.
Да и она сама не посмела допустить бы публичного мата. К ее милой прелестной фигурке с молоденьким симпатичным личиком крепкие и грубые слова не шли. А она старалась выглядеть по всем параметрам на высокий бал. Невзирая на ситуацию и окружение. Любила нравиться и гордилась этими природными дарами. Но здесь совершенно иная ситуация с полным отсутствием слушателей. Зато разрядилась, выпустив гнев и проклятия наружу, от чего сразу хоть немного полегчало, что позволило трезво осмыслить сложившуюся обстановку.
Бензина будет, как минимум поболей половины бака. В начале недели заливала полный. И потому свалить на его отсутствие не удастся. Знакомый механик профилактический осмотр провел в воскресенье по всем системам. Человек проверенный и доверия пока не лишался. Значит, и там внутри под капотом просто обязан быть полный ажур. Так какого хрена выпендриваешься! Муж Тимофей не очень, если не сказать более конкретней, абсолютно не уважал авто.
-Я за полмесяца налетаюсь на своем вертолете, так что, уволь, но не имею никакого желания крутить баранку еще и дома, - заявил он сразу же после приобретения последней модели "Жигулей". - Нравиться, желанье имеется, так вот и рули сама. А ко мне по пустяковым просьбам не приставай.
Попытки убедить, уговорить и приказать провалились с треском и по всем статьям одновременно. Легко уговариваемый и поддающийся по иным бытовым и семейным вопросам, здесь Тимофей проявил твердость и упертость. Лариса пробовала пожаловаться лучшей подруге Людмиле Давыдовой. Ее муж так же и на таком же вертолете летает, и у них имеется автомобиль. Но Николай даже жену к нему не допускает, проводя все свое свободное время в гараже под автомобилем.
-Мой Николай теперь свой жигуленок больше меня любит, и все выходные с ним проводит, - жаловалась Людмила в ответ на слезы Ларисы. - Дура ты, Ларка, радуйся, что он не фанат своей подруги по кличке "Жигули". По крайней мере, муж в доме чаще моего бывает.
-Но толку от такой покупки никакого, - в ответ пыталась Лариса заставить прислушаться к своим проблемам. - И что, теперь ей в гараже гнить? Купил, называется, за компанию, а теперь, как сувенир хранить.
-Лариса, но ты же сама его уговорила, чтобы деньги впустую на сберкнижке не простаивали.
-Уговорила. Но я уверена была в его заинтересованности. Мы до сегодняшнего дня об автомобиле и не говорили.
-А ты сама научись. Ничего страшного, как мне кажется.
-А ремонтировать? Тим даже подходить к автомобилю не желает.
-Насколько я понимаю из мужских разговоров, то техника вообще не уважает мужские непрофессиональные руки. От них лишь вред сплошной, - советовала Ларисе Людмила. - Иногда для профилактики покажешь машину знакомому механику. Там в гараже тебя познакомят. Ну, и катайся в свое удовольствие, сколько тебе влезет. Да сколько тебе в нашем городе понадобится он? На базар, в магазин, и все. Работа недалеко от дома, пешком по привычке пройдешься.
Лариса минут семь-восемь поразмышляла, сдала на права и моментально забыла про ссоры с мужем по вопросам транспорта. Не просто самостоятельно справлялась, так теперь и вообразить не могла без машины себя. Даже мужа частенько с собой брала по магазинам. А вышло все именно так, как и говорила Людмила. И до сих пор ее родной "Жигули" пока не подводил.
И вот заглох. Впервые за все это время, что служил ей. Ни с того, ни с сего, сам по себе. А ведь даже ни разу не намекнул перед этим, что у него где-то что-то болит или беспокоит. Просто взял, чихнул, словно извиняясь, и смолк. Колеса еще несколько метров прошуршали по асфальту и остановились у обочины. А вокруг тишина и полное безлюдье, включая и другие автомобили.
Лариса помнит из кино, что обычно водители в таких случаях выходят из машины, открывают передний капот и пристально вглядываются в содержимое под этой крышкой. Так, ну, если первоначальные действия, как выход из машины и приближение к месту капота она исполнить сумеет без проблем, то даже открывать его она еще ни разу самостоятельно не пробовала. Допустим, что так же маловероятно и практически невозможное, какими-нибудь сложными манипуляциями она сумеет заглянуть внутрь этого затихшего монстра. А смысл?
Лариса неплохо, даже на пять с плюсом, научилась управлять машиной, и делала это с превеликим наслаждением. Однако саму конструкцию и трудные названия деталей мотора она вовсе и не собиралась познавать. Муж Тимофей с таким же категорическим упорством запротестовал и отверг любые поползновения в адрес его технических познаний. Хотя ей, Ларисе, сложно было усвоить такую нелепую истину, что муж, сумевший изучить столь сложную технику, как вертолет, в 17 лет сразу после школы, и сдающий ежегодно экзамены по сей день, в такой простейшей технике, как автомобиль, ни черте не смыслит. И совершенно не желает ее познавать, считая таковые знания излишним мусором для его светлой головы.
-У нас, милая, существует такое незыблемое правило в авиации, возведенное в рамки закона, - объяснял ей Тимофей свои нежелания своими руками касаться нутра мотора. - Если чего и сломалось в вертолете, то сразу же после посадки требуется отскочить на безопасное место и мирно дожидаться специалиста. Самому касаться дефекта категорически воспрещается. Жестоко наказуемо.
Вот он это правило добросовестно исполнял по отношению и к своему автомобилю.
-Я тебе заработал на эту игрушку, - добавил он в напутствие. - Купил по твоей личной просьбе, вот ты самостоятельно и развлекайся с ней.
-А помочь жене, так слабо!
-Призывай на помощь специалиста. Знаю, там, в гараже имеются таковые. А после моего вмешательства у спеца хлопот прибавиться уйма. Как у тебя расходов. Лучше как-нибудь без меня.
Поняла, не дура. А про остальные тонкости подруга Людмила разъяснила, что и как, и к кому.
-Не нервируй мужа по таким пустякам. Он абсолютно прав, что его вмешательство дороже выйдет. Технику нужно фанатично любить, как мой Колька, а иначе кроме вреда ничего не получишь.
Вот Лариса строго и придерживалась таковых правил. Но ведь так не к месту сегодня заглох этот проклятый мотор! И главное, так и попросить помощи не у кого. Редкие автомобили проносятся мимо, не обращая внимания на сиротливую обиженную женщину. Но ведь все равно предпринимать что-то необходимо. Хотя бы притормозить кого-либо и попросить дотащить ее до гаража. Дома Аленка одна осталась, а Ларисе именно сегодня вдруг понадобилось зачем-то съездить именно в этот загородный магазинчик. Правда, она туда регулярно раз в месяц ездит. Но не в таких ситуациях, а когда Тимофей дома, и есть с кем оставить дочь.
А тут этот мотор проклятый вздумал капризничать. Вполне возможно, что там внутри сущий пустячок приключился. Но ведь и о нем необходимо хотя бы догадываться, отыскать и поправить. Однако у Ларисы по таким глупостям в голове полный туман и отсутствие пониманий. Смешно даже о пустоте говорить, что она полная. Просто, ну, никаких мыслей и соображений.
Лариса вышла из автомобиля и тупо уставилась в пустое шоссе. Шумный груженый КАМАЗ она, разумеется, проигнорировала. А иных, как ни странно, машин не наблюдается. Вот только совершенно неясно, откуда здесь пешеход взялся? Молодой, симпатичный, но в данной ситуации абсолютно бесполезный. Коль любит ходить пешком, то явно не автомобилист. Даже останавливать с глупыми и никчемными вопросами не имеет никакого смысла. Пусть идет по выбранному маршруту.
-Девушка просто остановилась свежим воздухом подышать и природой полюбоваться? - мило спросил бархатным приятным завораживающим голосом симпатичный пешеход, поравнявшись с Ларисой. - Вы правы, ой, как правы! В городе сейчас душновато и воняет заводскими и автомобильными отходами. А здесь и природа сама распрекрасная, и воздух чистейший. Вы мне позволите рядом с вами постоять перед входом в черту города? Я не буду назойливым.
-Очень смешно, - презрительно фыркнула Лариса и демонстративно отвернулась. Мало того, сто пешеход совершенно бесполезный, так он еще и издевается. Ей домой срочно позарез необходимо, а он свежему воздуху дифирамбы поет. Шел бы себе дальше молчком, коль помогать не желает.
-А вы скоро поедите, или еще малость постоите, кислородом запасетесь? - сладко продолжал ворковать этот ненужный прохожий. - Я, в принципе, тоже не слишком тороплюсь. Однако, скоро стемнеет. А по темноте возвращаться домой несколько неуютно. Но, если вы пообещаете, потом подбросить, то, так уж и быть, составлю на несколько минуток компанию.
-Подброшу, - съязвила Лариса, не удостаивая своего внимания назойливому прилипале, как сразу и окрестила она его. - Над асфальтом. А там как повезет и насколько сил хватит, взлетите.
-Вообще-то, - словно не уловив издевки в ее словах, продолжил незнакомец, - улететь можно тоже. Но, судя по вашей миниатюрной комплекции, энергией вы обладаете минимально мизерной. Если улечу, то лишь на то расстояние, на которое успею отскочить. Думаю, пора уже знакомиться. Порядочно уже общаемся для инкогнито. Поскольку дыхание у вас нервное и беспокойное, то явно остановились вы не для пополнения запасов свежего воздуха. Методом дедукции и логического мышления приходим к верному умозаключению, что неполадки с транспортным средством приключились. Я оказался правым? Можете не отвечать, суду и без того все ясно.
-Какой он догадливый, просто жуть! А вот сами мы хоть на капельку соображаем в автотехнике? - продолжала язвить Лариса, но уже с некоторой долей надежды вполоборота развернулась анфас к незнакомцу.
-Малость, весьма незначительную малость. Но, мне так кажется, что сумею в вашей ситуации помочь, коль проблема не в бензине. То есть, мне представляется, что выезжали вы из дома с ним.
-Он, этот бензин, есть, его вполне достаточно. А вот с какой стати этот мотор вздумал капризничать, то совершенно неясно, - окончательно развернулась Лариса лицом к пешеходу, переходя мгновенно на миролюбивый тон, просящий и полон нежности, уловив в его словах надежду на спасение.
-Вы мне капот откройте, а я внутрь гляну, проинспектирую его содержимое, - попросил незнакомец.
Лариса смущенно и нервно проглотила слюну, тупо поглядывая сначала на незнакомца, а потом на машину.
-Ага, - понял тот и некими манипуляциями в кабине открыл передний капот. - Бывает. Вот у меня нет автомобиля, а я немного умею и понимаю. С вами случилось наоборот. У меня есть знакомый. Так тот на больших самолетах высококлассно летает, а в моторах ни хрена не смыслит.
-Так им и смыслить не положено по уставу, - уже обрадованная таким положительным разворотом дел, воскликнула восторженно и оптимистично Лариса. - У самой муж пилот вертолета. А к машине, даже с какой стороны подойти не знает. И не стремиться к познаниям. Хватает, говорит, заморочек с этим вертолетом, дай, просится, отдохнуть хоть дома.
-Случаются и такие мужики. И вовсе их не стоит осуждать, - протянул незнакомец и захлопнул капот, показывая полную готовность автомобиля к поездке. - Техника любит взаимного уважения. Ну, а в знак оплаты подвезете, а не подбросите, как обещали. Меня, кстати, зовут Валерой.
-А меня Лариса. Конечно, подвезу, если заведется, - скоренько согласилась Лариса, усаживаясь на водительское сиденье. Жигуленок на удивление и на радость завелся с пол оборота. Даже не чихал и не кашлял. - Ой! - удивленно вскрикнула Лариса. - Как сразу, что и не верится. А там что было-то?
-Не знаю, - ответил Валера, усаживаясь рядом. - Наверное, что-нибудь отвалилось или планировало сломаться. А я вмешался и не позволил. Ведь я там ничего толком и не делал. Так, просто руками до всего дотронулся, пошевелил, подергал. Вот оно восстановилось и завелось. Бывает и такое. Но ты, ничего, что на "ты"? все равно дома покажи специалисту, чтобы надежней в следующий раз сиделось за рулем. Не всегда же я гулять рядом буду.
-Обязательно, - согласилась Лариса. - Бывают же и везения, - ответила она, уже весело хохоча, трогая автомобиль с места.
До самого дома ехали молча. Валера почему-то счел свою тактику приемлемой и удобной, а Лариса не настаивала и не стремилась к пустой болтовне, почему-то принимая его молчание за верное поведение. Хотя сама слегка заинтересовалась и заинтриговалась попутчиком. А почему бы не позволить себе легкий флирт! Однако попутчик Валера пристально смотрел в окно, словно изучал улицы Берлигова и видел их впервые. А чего такого любопытного в них можно лицезреть, что даже на такую женщину, а Лариса всегда считала себя привлекательной и интересной, он не собирался обращать внимания. Будто и понадобилась она ему лишь в качестве бесплатного такси, доставившего пассажира до места жительства.
-Спасибо, - неожиданно произнес он первое слово за весь путь и попросил остановить автомобиль за два квартала до ее дома. - Я здесь выйду. Премного благодарен за доставку. Большой привет семье.
И ушел. Как скучно и неинтересно. Вот, зачем тогда вообще знакомился? Проформы ради? Лариса откровенно была разочарована. Разумеется, еще никому неизвестно, как бы она себя повела при его настойчивости на продолжение знакомства, но ведь он даже и не собирался намекать, будто слишком торопился к любимой жене и многочисленным детям.
Да и черт с ним! Нашла о ком и почем сокрушаться. Зато помог, за что огромное спасибо, в такой сложной и, казалось бы, безвыходной ситуации. Вот что бы она сумела предпринять, не окажись его рядом? Так и прозябала бы на въезде в город в ожиданиях, пока кто-нибудь из сердобольных не сжалился и не согласился, даже за плату, дотащить ее до гаража. На водку выпросил бы уж точно. Хотя в то мгновение она согласны была за любые деньги.
Но этот Валера даже и на выпивку не попросил. Тьфу ты, черт его побрал. Дома дочь одна, муж в командировке, прилетит только через десять дней. И чего расстрадалась здесь, разнылась. Еще и соскучиться толком не успела по мужским прикосновениям. Просто этот Валера некий мистический и загадочный. Вот где бабам мозги пудрит по полной программе! Узнать бы хоть что-нибудь про него, где работает, живет. Да и что из себя вообще представляет.
Да что такое, в конце-то концов, творится со мной, разозлилась не на шутку Лариса. Чего же этот кабель паршивый из мозгов не собирается вылезать, а? Такое ощущение, что она уже много месяцев без мужа, оттого все мысли этим случайным попутчиком и заполнены.
Вроде, как и позабылось легкое происшествие, словно и произошло-то нечто обыденное и регулярно происходящее. Да мало ли мужичков, не говоря уж про их контору, пытались с ней флиртовать и даже настырно ухаживать. Но Лариса с первых дней, как себе, так и мужскому контингенту, дала понять, что жестко отрицает любые служебные романы, от которых весьма сомнительное удовольствие, а головной боли и проблем всегда с переизбытком.
Новенькие сотрудники поначалу не верят предупреждениям товарищей и пытаются засыпать ее комплиментами. Однако, очень скоро разбиваются о твердую стену неприступности. А Ларисе такой имидж даже импонировал. Пусть думают и судачат о ней, как о самой верной и преданной жене пилота. Ведь сам статус дает право и шанс на легкое сердечное приключение. Незачем это делать публично и принародно. Для того и имя такому романчику, как интрижка, поскольку в нем предугадывается тайна, скрытость и конспиративность.
Был у нее один такой временный и совершенно несерьезный утешитель. Даже задержался, можно сказать, надолго. Но о нем даже лучшая подруга Людмила Давыдова и слыхом не слыхала, духом не знала. Засекретила его Лариса, как разведчика во вражеском стане. И его самого предупредила строго настрого, что не собирается афишировать и рекламировать свое легкое увлечение. Но не понял, и разошлись сугубо по его вине. Ему показалось мало вот таких счастливых редких случайных связей. Стал претендовать на всю без остатка с разводом и уходом из семьи.
Куда? Вот таким вопросом его и огорчила, и огорошила. У него у самого семья, а посему пришлось бы бросать все нажитое и начинать семейную жизнь с нуля. А эти будни стали бы очень скоро пресными и скучными. Буквально через пару-тройку месяцев. Это сейчас краденые минутки сладки и романтичны. Но ее семья - Тимофей и Аленка. И когда Тимофей дома, то этот временный утешитель-вздыхатель даже напрочь из памяти выпадает. Но самый главный довод отказа, так само сравнение мужа с любовником. Никакого. Муж это муж, которого она ни на кого не променяет.
Пришлось резко и грубо разорвать отношения с последним сотым китайским предупреждением о невозможности дальнейшего общения. Робкие его попытки Лариса обрубала на корню. Совершенно не желает она рушить стабильность и монументальность. А за Тимофеем она, как за каменной стеной.
Разумеется, а она не просто догадывается, но и уверена, что у такого мужчины, как Тимофей, там, на оперативной точке есть какая-нибудь утешительница. Но муж из командировки возвращается жадный и влюбленный в нее, в Ларису. И такие чувства необходимо беречь и ценить.
И вот сейчас, когда она на обочине увидела вчерашнего Валеру, Лариса непроизвольно ударила по тормозам, хотя он не голосовал и совершенно даже не намекал ей ни жестом, ни мимикой об этом. Однако ей самой показалось, что не мог он и не имел морального права вот так безразлично проигнорировать ее существование. Пусть хоть слегка попытается, а она уж потом пресечет его поползновения, чтобы вслух и жестами утвердиться недотрогой. А такое игнорирование слегка обидно и абсолютно не приемлемо Ларисиной гордостью.
-О, Лариса, мой большой привет! - обрадовано воскликнул Валера, открывая дверь и усаживаясь рядом с ней, хотя вслух его никто не приглашал. Он саму остановку возле его персоны воспринял как разрешение.
-Привет, - как можно безразличней ответила Лариса, огромными усилиями пытаясь успокоить взбесившееся сердце. - На работу? Опять пешком решил прогуляться? Любитель пеших прогулок.
-И да, и нет, - неопределенно ответил Валера и попытался разъяснить. - Да - люблю гулять ногами, а нет - в отпуске я, отдыхаю. Не буду врать, тебя здесь поджидаю. Почему-то так и решил, что поедешь именно этой дорогой, хотя, насколько понимаю, есть и другая тропа.
-А, по-моему, так ты слегка привираешь, - решила она сразу на "ты", вспомнив вчерашнюю договоренность. А еще такое откровенное признание неожиданно хмелем вскружило голову, отнимая последний разум. - Я как-то не заметила за тобой попытки остановить меня.
-А я взглядом и мысленными посылками. Еще издали заметил тебя и послал команды на торможение возле меня, - и Валера, развернувшись вполоборота, пристально посмотрел ей в глаза.
Лариса неожиданно ощутила падение в их глубину, словно в космическую бездну, в пустоту и бесконечную пропасть. Господи, да он же самый что ни на есть настоящий колдун! И пусть никто не верит и считает колдовство сущим бредом и сказочной трепней, но именно в эту секунду она на себе ощутила эти всепоглощающие и очаровывающие чары. Вот теперь-то у нее нет, и не будет сил противостоять ему, и не осталось шансов на сопротивление.
Попытки стряхнуть с глаз пелену не увенчались успехом. И сама не контролируя свои поступки, она на полном ходу, не сбавляя движение, впилась в его губы, понимая и осознавая безрассудность и гибельную опасность поступка. Однако сил и желания оторваться или хотя бы на мгновение глянуть на дорогу не было. Но на удивление, а такое она оценила через несколько секунд, их автомобиль правильно и без помех для других машин и без нарушений правил дорожного движения ехал по центральной улице города Берлигов. Совершенно в другую сторону, куда Лариса направлялась первоначально до встречи с Валерой.
-Мы прогуляем работу? - оторвавшись от ее губ, смешливо спросил Валера, словно его волновала такая проблема.
-Плевать, я позвоню и отпрошусь, - пьяным голосом прошептала она и вновь впилась в его губы.
Они въехали в какой-то незнакомый двор и остановились возле среднего подъезда многоэтажного и много подъездного дома.
-Пошли, - скомандовал властно и жестко Валера, за руку вытаскивая ее из машины и направляясь целенаправленно и уверенно к дому, будто у них уже была договоренность на продолжение любви.
Она, молча, словно загипнотизированная и не в состоянии разумно и трезво мыслить, шла за ним, как овца на заклание, не задавая лишних вопросов, но отлично представляя ход дальнейшего сценария. Лариса пала, как слабая беззащитная крепость перед многочисленным и превосходящим по силе противником, не оказав и не пожелав даже оказывать сопротивление. Даже наоборот, она торопила события и страшилась единственной крамольной мысли, пугаясь осознать и воспринять, что он внезапно и неожиданно способен передумать и изменить свои желания. Или вдруг в том месте, куда он ее тащит, возникнут незапланированные помехи.
Она даже не удивилась, что входная дверь квартиры оказалась незапертой. Валера легонько пальчиком толкнул ее, и дверь бесшумно распахнулась, впуская влюбленных и сгорающих от страсти двух случайных попутчиков.
Дальнейшее происходящее ей уже казалось сном и сладкой сказкой одновременно. И плевать уже было и на работу, и на звонок, который она планировала начальству с предупреждением о внезапной отлучке. Она просто забыла даже о существовании мужа Тимофея, который вернется лишь через полторы недели, плевать было и на дочь, что придет из школы в пустую квартиру. Как раз из этой квартиры не хотелось выходить никогда. И такая сказка, и фантастика с ее полетам в космос и к далеким звездам продолжались без перерыва до самого вечера.
-А ты и вправду колдун? - шепотом спросила она, нехотя одеваясь, но разумом понимая, что уходить надо. Дома дочь. А еще срочно необходимо разумно объяснить Людмиле Давыдовой причину такого внезапного прогула. Она поймет, постарается принять, как истину, но сказать надо немного раньше, чем та ее спросит. Подружка, если потребуется, прикроет и придумает уважительную причину отсутствия.
-Почему ты вдруг так решила? - спросил Валера, не вставая с кровати. У него, как раз, не было таких спешных и срочных дел. Не было, как выяснилось, и самой семьи, не было ничего такого, ради чего вскакивать и бежать куда-то. Он мило и лениво согласился подождать ее до утра.
-И я отпуск возьму, - неожиданно решила Лариса, прикидывая в уме причину своего внезапного отпуска. - По семейным. Имею право раз в год брать на две недели. Вот и воспользуюсь своим законным правом.
-А ведь это обман, - хитро прищурив глаза, иронично проговорил Валера. - Здесь не просматриваются семейные обстоятельства.
-А разве я сама себе не могу быть семьей? - подыграла шутливо Лариса, бросаясь в кровать и засыпая его поцелуями. Затем резко, словно опомнившись, но нехотя и с большим трудом, оторвалась от Валеры, давая вслух себе четкую команду. - Нет, домой, домой, там тоже часть семьи, там дочь.
Уже подъезжая к дому, она неожиданно решилась, понимая и осознавая, что до утра может и не дожить.
-И почему я обязана ждать этого утра? Дочь спать уложу и сразу поеду. Зря только, что не предупредила, и он куда-нибудь не ушел. Такой мужик не станет вечер отлеживаться в постели. Правильно, все очень даже правильно, беру отпуск и на все дни к нему в кровать. Будет кроватный и чудесный отпуск. Такое счастье долгим не бывает, и его рвать нужно пригоршнями и охапками, пока оно доступно. А закончится оно скорее даже, чем я думаю.
И от таких мыслей Лариса счастливо засмеялась, удивляясь и восхищаясь своей кошмарной влюбленностью.
-Нет, но только не это. Влюбляться мне категорически воспрещается. Однако, удержать себя нет сил, просто невозможно, поскольку он и есть самый настоящий сказочный колдун.
-Ну, ты, подружка, и даешь! - встретила ее слегка испуганная, но кошмарно удивленная Людмила, по глазам и по поведению сразу поставившая диагноз и определившая причину прогула Ларисы. И непонятной задержки.
-Не все же тебе одной, - громко и весело воскликнула Лариса, перепугав Людмилу такой откровенностью.
-Тихо ты, дура, мой дома, - схватила она ее под руку и потащила из квартиры. - Коля, мы немного поболтаем, - крикнула она в комнату мужу. - Ты чего разоралась! - с упреками набросилась уже во дворе Людмила на Ларису. - Сама мозги, где-то растеряла, так нечего всех закладывать.
Был маленький романчик и у Людмилы, про который Лариса узнала одна из первых. Это был не простой флирт, а любовь и страсть в одном флаконе. Много сил потребовалось подружке уговорить, заставить и принудить Людмилу не наломать дров. А то та уже готова была босиком нестись за своей пассией на край света. До сих пор Людмила с содроганием и с благодарностью к Ларисе вспоминает свой грех, который, благодаря последней, удалось избежать без видимых потерь.
-Ну? - спрашивала Людмила уже на кухне в квартире Ларисы. Аленка успешно сама смогла поужинать, а потому убежала на улицу. - Говори, подруженька, во что так бездарно вляпалась?
-По уши, - хохотала глупо, но откровенно счастливо, словно слегка хмельная от вина и любви, или головой тронутая, Лариса. К такому выводу пришла подруга. - И не могу ничего с собой поделать. Единственная надежда на обжорство. Вот наемся до блевотного состояния, тогда, возможно, и сумею вырвать из сердца.
-Так, - констатировала Людмила, потерянно и беспомощно разводя руками. - Теперь настала моя очередь тащить тебя из болота. Вот чужого опыта тебе оказалось недостаточно?
-Не надо меня ни откуда тащить, - продолжала глупо хихикать Лариса, не на шутку перепугав подружку своим неадекватным поведением. - Сама я вылезу из этого болота. Только вот дерьма самостоятельно наемся до отвала. Ты, главное, помоги мне в другом. Не хочу я сейчас на работе появляться. Ты мое заявление отнеси на две недели. Этот, который на ребенка до четырнадцати. А я к прилету Тимофея со своим сердечными делами постараюсь разобраться.
-Ой, ли! - искренне засомневалась Людмила. - Как бы с головой не увязнуть. Вид у тебя, подруженька, придурковатый, и конкретно разоблачающий. Тебе и в самом деле с такой рожей лучше не соваться в контору. Да и на людях старайся не показываться. Стоит ли хоть он твоих жертв?
-Стоит, еще как стоит, - внезапно загорелись ярким пламенем глаза Ларисы, и ее прорвало на откровения. И она взахлеб поведала подруге эпопею этих двух дней с колдуном по кличке Валера. - Ты даже представить себе не можешь, но я не в состоянии даже на слабое сопротивление. Как кролик в пасть к удаву: и пищу, и страшусь, а ползу к нему и визжу от счастья.
-Вот такого твоего счастья я и пугаюсь, - с сомнениями покачала головой Людмила, с тоской и отчаянием глядя на Ларису. - Ты самостоятельно уже от него не выберешься. И своими судорогами лишь глубже увязать будешь. Сама припоминаешь, как меня тащила. Как я брыкалась и хорохорилась? Ой, Лара, Тимофей - не мой Коля. Это мой лопух проглотил всю эту лабуду с моими заморочками. А у Тимофея взгляд проницательный. Вмиг разоблачит и выведет на чистую воду. Не думаю, что ты сумеешь навешать ему лапши на уши. Не прокатит.
-Да отстань ты от меня, Людка. К его возвращению разберусь со своими залетами и успею протрезветь. И перышки успею подчистить, и следы блуда замести. Ты же знаешь, что баба я волевая, железобетонная. Но в данное время упускать Валеру не желаю. Иначе потом такое не выпадет до конца дней. Так и проживу, не познав смертельной страсти, когда даже смерть не страшна, и жизнь меньше ценится этих сладких часов. Будет под старость вспомнить о чем.
-С тобой все ясно, подруга, - тяжело и безнадежно вздохнула Людмила. - Ладно, верю и надеюсь, что не окончательно башку снесло. Пиши заявление и ключи оставь. За Аленкой присмотрю. Как бы ты с ней дров не наломала. Она у тебя сообразительная девчонка, вся в отца. И Тимофея безумно любит. Помни и знай, что теряешь из обоих. Аленка предательства не простит, с ним останется.
-Ты не преувеличиваешь?
-Преуменьшаю. Послушай трезвую женщину и поверь на слово.
Лариса не в силах и не в состоянии была ждать до утра, как и обещала Валере. Да разве уснешь с такими мыслями и со своим неуправляемым сердцем. С трудом дождалась, пока Аленка не выполнит все процедуры и не уляжется в постель. Однако уже сна ее дожидаться не хотела.
-Я на полчаса к подруге, а ты сама засыпай, - торопливо проговорила она дочери, уже мысленно находясь в той квартире с Валерой.
-Мама, а ты куда, я совсем не хочу спать одна. Не уходи, я буду ждать тебя.
-А ты книжечку полистай. Я скоренько, правда.
Как же дочери объяснить, что просто не в силах дожидаться она и этих нескольких минуток, пока Аленка не уснет. Ее мозги уже полностью вышли из подчинения. Вело и толкало лишь бессознательное магнитное притяжение. Врала, бессовестно врала она подружке, что сумеет справиться со своими чувствами. Нет, они уже абсолютно подчинили ее сознание, овладели ее телом. И такое сумасшествие с каждым днем лишь усиливалось, насыщение не приходило, словно булимия, которая заполонила весь организм. И с каждой встречей она все трудней расставалась, согласная уже полностью возложить на плечи подруги заботы о дочери, только не покидать вообще это любовное логово даже на секунды.
Безумие все сильней поглощало и глубже затягивало в это теплое и уютное желанное болото.
-Я уже и на мгновение не могу покинуть тебя, - клялась в верности и любви она своему любовнику.
А он продолжал одаривать ее любовью и страстью беспредельно и бесконечно, словно в нем скопилось столько нерастраченной энергии, которая теперь и закончиться не могла. Они любили друг друга вечно.
И вдруг он внезапно заявляет, что его отпуск подошел к концу, и он просто обязан вернуться домой. Нет, как он и говорил, так дома его совершенно никто не ждет, полностью отсутствуют там как жена, так и дети. Нет, и не было таковых, нет и родных, и близких, но есть работа, есть обязанности, к которым пора приступать. А это очень далеко от города Берлигов.
-И насколько это далеко? - спрашивала Лариса с паникой и страхом в голосе. Она разлуку не перенесет.
-Очень. В общем, если и сумею вырваться в ваши края, то не раньше, чем через год. И это при хорошем раскладе. Мой дом находится на другом краю планеты. В том смысле, что России. Понимаешь теперь, что просто так на выходные или праздники я приезжать не сумею. И отпуска не всегда и не каждый год дают. А потому, давай сразу прямо сейчас и простимся. Я признаюсь искренне и откровенно, что у меня в моей жизни еще не встречалось подобной женщины, и ради тебя даже готов переехать в твой город. Моя профессия везде востребована. А там кроме комнаты в общежитии и мелких безделушек меня никто не держит. Но ведь здесь у тебя семья, муж, дочь, работа. Квартира, в конце концов. Сама пойми, что вечно прятаться и воровать мы не сумеем и не захотим. Очень скоро самим опротивеет. А соединиться вместе никто нам не позволит. В первую очередь, так-то твоя дочь. Сама признавалась, что для нее отец - кумир и властелин. Так что, нет у нас иного выбора, как поставить жирную точку, а вернее, крест на нашей любви. Я запомню тебя на всю оставшуюся жизнь.
-И когда ты уезжаешь? - Лариса спрашивала голосом, умирающей и теряющей остатки жизни и счастья, женщины.
Ей уже даже вообразить себя без его прикосновений, голоса и жестов невозможно. Она не сможет, да и просто не желает терять его. Не нужен ей Тимофей, не захочет и не сумеет она встречать его из командировки. И тогда какой смысл в этой нелепой разлуке, если они оба не хотят ее и не желают дальнейшей жизни друг без друга? Валера сам же ясно дает понять, что любит ее безумно и вовсе не желает расставаний. И лишь ее семейный статус и наличие дочери удерживают его от такого желанного жеста, пригласить ее с собой. А сумеет ли она оставаться здесь женой и матерью, нужно ли ей все это без Валеры, без его любви?
-Возьми меня с собой! - потерянным голосом, но со слабой надеждой и верой просила она сквозь слезы.
-Как? - спрашивал он и одновременно отвечал отказом. - Разве ты хочешь и сможешь покинуть их?
-Да! - уже решительно и громко крикнула она, разрубая последние нити, связывающие ее со своей семьей. Она согласна на все, но только не терять своего любимого, быть вечно и всегда с ним.
-Я принимаю твою жертву! - неожиданно торжественно и пафосно заявил Валера, хватая ее за руку и приподнимая с кровати. - Мы с тобой начнем все с нуля и построим свою семью. Однако, тебе навсегда придется расстаться с этим городом и со всеми, кто тебе был дорог и любим. Навсегда.
-Я согласна! - уже счастливая и безумная отвечала она, вычеркивая и забывая про все на свете, чтобы никто и ничто не смело ее удерживать от желаний начинать новую и чудесную жизнь.
Он уезжал завтра с утра. А она увольняется, выписывается и поездом через Москву едет к нему. Долго, безумно долго ехать. Но сама мысль, что потом они уже никогда не расстанутся, грела душу и толкала на любое безумство. Они нарожают себе еще много детей, будет там у них и свой дом. А здесь в Берлигове остается прошлое, о котором лучше навсегда позабыть.
-Ты приедешь вот по этому адресу. - Валера дал ей листок бумаги с точными координатами его постоянного местонахождения. - И если меня там пару дней не будет, то сама устраивайся, прописывайся и дожидайся моего появления. А я о тебе там предупрежу, чтобы приняли и не препятствовали. Развод с мужем оформим потом. Сейчас просто оставь ему объяснительную записку, чтобы не бросался в поиски и не беспокоил своими требованиями ясности.
Она согласна, она все исполнит, о чем ее просит Валера. А все прочие нюансы ее просто не касаются. Как уж она доберется до нового места, как и кто ее там примет - все это настолько мелочно и несущественно, что даже недостойно занимать ее мысли. В голове сейчас фантазии и предчувствие совершенно новой сказочной и фантастической жизни, в которой она будет безумно счастлива, где она всегда будет любимой и любящей. И от всего этого кружило и плясало в голове.
-Нет и нет, тысячу раз нет! - дико и яростно закричала Людмила, хватая Ларису за руку и сильно тормоша ее, словно пытаясь разбудить и вырвать из этого кошмарного опасного гипноза, сотворившего с нею сие зло. - Ты сама сейчас не слышишь себя. Дура, потом ведь сотню раз пожалеешь, да поздно и некуда возвращаться будет. Тебя Тимофей отродясь не простит. Кто мне совершенно недавно говорил, что разберется к возвращению мужа из командировки? Ох, я сама сглупила, телеграммой или через командира вызывать его нужно было.
-А толку? - вырывая руку из цепкой хватки подруги, сама, чуть не плача, умоляла Лариса. - Он бы мне самой измены уже сроду не простил бы. Но лично мне на все эти сопли наплевать. Все уже решено и обговорено окончательно и бесповоротно. Пойми, Людка, я не за советом к тебе пришла. С моим отъездом и споров не будет, я сама все давно решила. Завтра прилетает Тимофей, поэтому тянуть дольше некуда. Я сегодня уже ночным уезжаю в Москву, а там оттуда уже к нему. И не пытайся, и не трать энергию на мое перевоспитание и удержание. Все концы обрублены.
-А дочь, дочь Аленка здесь причем? - ослабив хватку, уже сама ревела Людмила навзрыд. - Ладно, мужики, их везде хватает, но ведь Аленка - она единственная у тебя, это же родное дите.
-Это его дочь. Она и любит его единственного безумно и преданно, и слушается только его одного. А мы с ней вечно и постоянно цапаемся по любому поводу. Я хочу иметь свою дочь, своего сына, который будет любить нас обоих одинаково. И это у нас там будет.
-Да? А как Тимофей со своими командировками сумеет оставить ребенка у себя, ты об этом подумала? Враз твоя дочь лишится и матери, и отца. Перспектива будущего - в деревне у бабушки.
-Тимофей - мужик сильный, волевой, и не оставит дочь никому. Он все эти катаклизмы переживет и выдюжит. Как раз ни за дочь, ни за мужа я совершенно не боюсь. Сумеет воспитать и вырастить. Нет, пойми Людка, своим отъездом я не рушу их идиллию, а даже наоборот, скрепляю союз.
-Лара, я уже не знаю, что даже говорить, хотя и не имею никакого права отпускать тебя. Но и удержать не в силах, - Люда глянула подруге в глаза и испуганно отшатнулась от увиденного. В них отражалось безумство и огонь страсти, способный сжечь все препятствия на ее пути. Держать и уговаривать бессмысленно и бесполезно. Лариса была под колдовской властью этого неведомого Валеры. А потому, чтобы спасти подругу, нужно было просто убить ее цель. Но любовник уже покинул пределы города Берлигов, став недоступным для исполнения этого желания.
-Ты, Люда, - уже просила Лариса, поняв беспомощность подруги, - только завтра обязательно встреть Тимофея и сама первой объясни ему все. Я оставила ему и Аленке письмо. Понимаю, что прощения не дождаться, но то уже сущие пустяки. Мои мозги меня просто перестали слушаться и подчиняться. А ноги и руки, да и все тело уже давно вышли из власти разума. Вот ты почему-то сумела в тот раз услышать меня. А я просто не слышу, от меня отскакивают любые твои доводы, хотя и вижу в них разумный смысл. Вот хочу устыдиться, понять и принять, но не желаю, оправдывая и ободряя самую себя, словно иду на подвиг ради любви. Людка, ради такого и жизни не жалко. Пусть немного, но оно будет, оно уже есть. Это уже диагноз.
-Вижу уже, - обреченно опустила руки Людмила. - Не буду и уже не хочу тебя держать. Скажи хоть адрес, подруженька. Авось напишу когда-нибудь, какие новости. Да мало ли что и зачем.
-Нет. Для развода я бумаги все подготовила и свое согласие дал. Потом сделаем запрос через суд, да и разведемся. И зачем нам знать друг о друге какие-либо новости. Валера прав - если решаюсь на этот шаг, то рвать придется все связи с прошлым. Мы улетаем в иной мир ради новой жизни.
-Я хоть могу проводить тебя до вагона?
-Можешь. Это все, что ты можешь. Я вещей мало беру с собой. Валера обещал там все купить. Основное только и взяла на первое время и в дорогу. Остальное оставляю, как приданное Аленке. Пусть хоть это останется в память о матери. А я за них спокойна. Тимофей справится, - как под гипнозом в который раз повторялась она, уверенная, что дочери с Тимофеем будут комфортно. Он не бросит ее, он не увезет ни к какой бабушке и сумеет воспитать самостоятельно. А у нее с Валерой будут свои дети, свои любимые и любящие сынки и дочки.
Из дома с одним маленьким чемоданом и дамской сумкой, где лежали ее документы и немного денег, достаточно, чтобы добраться до места, она выбралась под покровом ночи, словно воровка, боясь встретить кого-либо из соседей или знакомых. Нечего ей ответить на их вопросы. Все равно через несколько часов уже все знакомые и просто знающие ее сами с подробностями и прочими прибавлениями собственных фантазий будут мусолить ее бегство с любовником.