Пятница. Полдень. Аэропорт. За окном влажная жара, входящие через раздвижные двери пассажиры утирают пот после короткой перебежки от такси до терминала. Стоит обычный для средней руки аэропорта гул. Людей много, но лавировать в людском потоке не так уж и сложно. Мне направо, регистрироваться на рейс. Очередь длинна, но идет быстро. Как это часто случается сзади меня поддавливает какая-то дама, как будто она окажется у стойки быстрее если я буду передвигаться бегом на полусогнутых. Обычная помятая рожа стареющей стюардессы за стойкой. Похоже, что со времен когда все симпатичные девушки мечтали стать стюардессами персонал авиалиний не обновлялся. Нет, я не собираюсь сдавать чемодан в багаж, нет я не путешествую с детьми, не ношу с собой оружие. Сплошные разочарования.
Снять ботинки и ремень, выгрести мелочь из карманов - рутина. Надеть ботинки, ме-едленно застегнуть ремень, внимательно глядя в глаза оказавшейся рядом девчонки, - почему не воспользоваться случаем чтобы развлечься. Пешком по терминалу. Движущимися дорожками пользуется тот кто лелеет свои складки жира. Даже сквозь затемненные стекла чувствуется как жарко снаружи. Лучи солнца наискось через пассажирский зал, дерматиновые кресла, опять ожидание. Разглядываю попутчиков. Стандартный набор трудоголиков с ноутбуками и наладонниками, путешествующие пенсионеры. Взгляд задерживается на рыжей девице с идеальной, полупрозрачной, кожей. Невозможно отвести глаза. Однако, встречаются же женщины в селениях.
Посадка, я не спешу, без меня не улетят, и толкаться с остальными, которые почему-то спешат уплотниться в самолет не вижу особой необходимости. Видная девица зашла одна из первых, значит или летит первым классом или сидит в хвосте. Так что мы с ней не пересечемся. Ну вот, у входа почти никого не осталось, можно и встать. Народ все еще толпится в проходе:
Убрать чемодан на полку и втиснуть свой зад в кресло - задача не из простых, с налету не решить. Надо положить чемодан на сиденье, оглянуться, увидеть за собой очередь, попытаться втиснуться на место занятое чемоданом, чтобы пропустить идущих следом, убедиться, что половина жопы, свисающая с кресла, надежно блокирует проход, извиниться, схватить чемодан, попытатья его засунуть в ближайший отсек, после бесплодных попыток сдвинуть напирающую сзди очередь чтобы положить чемодан поближе к выходу, безнадежно застряв, вернуться к первоначальному плану, держа чемодан в руках попробовать передвинуть чужие вещи, опустить чемодан, уронить чемодан, извиниться, поставить чемодан нормально, раздвинуть сумки на полке, засунуть свой чемодан и положить его наискось, чтобы он занимал как можно больше места, гордо обернуться к очереди, сесть на место, пропустить двоих, вспомнить что в чемодане осталась кофта...
Девица обнаружилась примерно в середине салона. Во время перипетий с чемоданами я все пытаюсь посчитать мое ли это место у окна рядом с ней или нет. Похоже что все-таки мое. "Извините, я сижу у окна. Спасибо." Она читает книгу. Я беру журнал из кармана передо мной. На взлетной полосе чувствую что она уже не читает, а просто напряженно всматривается в буквы. Боится летать. Ободрительно улыбаюсь, "Вы домой или из дома?". Она домой, после съемок рекламы. "Так вы - модель?" Нет, она всего лишь режиссер рекламного клипа, но искреннее восхищение в моем голосе отвлекло ее от самого страшного момента в полете - взлета. О чем разговаривать с ней - непонятно. Да и робею я. Приходится смотреть в окно, там интересно, домики как из конструктора, детские машинки, ручейки в которых белеют игрушечные кораблики. Наконец вид закрывают облака. Переключаюсь на журнал, но время от времени кошусь на рыжую. Она читает, прядь ее волос очень красиво падает вдоль щеки, остальные собраны в хвост. В профиль она выглядит очень ранимой и воздушной. До тех пор пока шум двигателей не меняет свой ритм.
Теперь моторы стучат с надрывом и неравномерно. Стюардесса с ледяным лицом объявляет что в связи с неполадками в двигателе мы вынуждены вернуться назад и что повода для паники нет. Повода для паники нет. Есть повод какому-то остряку с луженой глоткой, сидящему за два ряда вперед, сказать очередную глупость. Повода для паники нет. В ее глазах смертельный ужас. Не настолько смертельный чтобы схватить меня за руку. Глаза умоляют меня сделать что-нибудь. Все что я могу это сказать ей что повода для паники нет. По глазам я читаю что жизнь ее уже кончена. Что она так многого еще не успела в этой жизни. Что она хорошая девочка и не заслужила такой участи. Мне даже кажется, или это кажется ей, что она немного влюблена в меня. Да что там немного, она меня любит, я последняя и самая настоящая любовь в ее жизни. Если бы только можно было зарыться в мою рубашку лицом и почувствовать себя в безопасности. Но я - совершенно чужой ей человек и упасть мне на грудь было бы неприлично. И самолет не бросает настолько сильно чтобы можно было сделать вид что это просто так получилось.
Я бы хотел прижать перепуганную девчонку к себе и успокоить. Я не умею успокаивать словами, я умею успокаивать руками. Но погладить ее по ее рыжим волосам не решаюсь. Так мы и сидим в ожидании излома. Или чуда. Но ничего не меняется. Шутник все так же разоряется в паре рядов от нас. Стюардесса в сотый раз повторяет что повода для паники нет. Самолет резко снижается... Но нет, это просто показалась посадочная полоса. Удар колес, пробег. Все кончено.
Она переводит дыхание. Смотрит мимо меня. Натянутая струна оборвалась. Я внезапно стал ей совсем чужим. Еще более чужим чем был до того как мы встретились. Чужим как бывший муж. Вот мы и у терминала. Она выходит даже не посмотрев на меня. Стюардесса суетится, объясняя где нас будет ждать запасной самолет. Она ее не слушает, проходит к стойке. О чем-то говорит со служащей. Наверное сдает билет. Поворачивается и идет к выходу из аэропорта. Я провожаю ее взглядом. Через 3 дня мне лететь обратно.