Аннотация: ЛД-2013. В финал не попал. Давнишняя совместная заготовка для повести. Мое участие выразилось в обсуждении сюжета, добавлении отдельных эпизодов и прочей мелочи.
- Похитителя взяли!
От восторженного вопля следователя Рогов охнул, плеснул виски, потребовал и получил подробный отчёт: под утро на аллее появился неопрятный мужчина, выглядел очень натурально, но, как только обнаружил пакет с деньгами, огляделся, распрямился, оставил мешок с жестянками и бутылками, и твёрдым шагом пошёл к выходу из парка.
- Пока не признается. Врёт, что деньги обнаружил случайно, раскатал губу на возврат к прежней жизни. А тут такой облом, - хохотнул следователь и бодро заверил. - Расколем, не сомневайтесь.
Увы, напрасно Рогов ему поверил. "Отпрессованный" бомж, конечно, признался во всём, что подсказали оперативники. Но в полдень похититель позвонил на домашний телефон Роговых, высмеял неудачную попытку поймать его, пригрозил отрезать наследнику бизнесмена...
И сделал многозначительную паузу. Илья Иванович Рогов ждал, прослушка вычисляла место звонка.
- ... для начала - ухо. Если завтра не получу четыре лимона.
- Три, - поправил бизнесмен.
- Цена выросла, - хохотнул похититель.
Передачу он назначил на новой городской помойке, которую красиво поименовал "мусорным полигоном". Вслед за ним позвонил следователь, обрадовал, что прослушка вычислила зону, где находился злодей, и теперь его возьмут без осечки!
- Не надо, - Рогов, видимо, представил наследника без уха. - Вы, Мегре хренов, уже два раза в лужу сели, и выкуп вырос с лимона до четырёх. Вы в доле с похитителем?
Разговор выродился в преддуэльный лай, когда стороны уже мечтают заехать кулачищем в морду врага, но этикет предписывает сдержанность. "Буржуй" узнал, как надо воспитывать детей, "Мегре" - об уровне ума и фантазии работников правоохранительных органов. Спустив пар, мужчины договорились, что деньги будут приготовлены, а уроки фильма "Гений" с Абдуловым - учтены.
*
Сказать, что Коля Рогов чувствовал себя плохо - ничего не сказать. Он мучительно умирал и никак не мог скончаться. Жуткая боль в суставах, словно их выворачивали, выламывали, предварительно насыпав внутрь железных опилок - заставляла кричать, но крик не получался. В горле стальным ершом метался воздух, обжигая надорванные воплями связки. Глаза слезились, пот струился по телу, сердце колотилось в слитном темпе, а уши забивал рокочущий гул.
Нагой парнишка, прикованный за левую руку и правую ногу, по диагонали, метался на соломе, колотил конечностями, головой и всем телом по полу, стараясь новой болью заглушить внутреннюю. Мозг, высветленный трёхдневным воздержанием от наркотиков, мечтал только об одном - о таблетке, о ляпочке, о косячке. О чём угодно, способном принести облегчение, ослабить чудовищные страдания. Юный Рогов страстно молил:
- Дозу! Дозу!! Дозу!!!
Спазмы скрутили желудок, прогнали через пищевод и выдавили в глотку комок кислой горечи, который растёкся по щеке и растёрся по соломе. Коля не воспринимал миазмов зловония, которыми та пропиталась за три дня. Когда организм вдруг не получил привычную дозу, то запротестовал. Сначала деликатно, возбуждая желание "закинуться", потом грубее - скверным самочувствием, а потом - болью. Дичайшей, почти непереносимой, от которой желудок и кишечник вывернулись наизнанку. Страдания сокрушили Колю, он не мог шевельнуться, испражнения и блевотина сохли на его теле, на соломе, на шланге от канистры с водой, которым не удалось удавиться.
Вода... Она или сводила челюсти судорогой или тут же вылетала наружу. А о еде не думалось вовсе. Единственное желание перекрывало всё:
- Дозу! Дозу!! Доз-у-у-у!!!!!
Гудение стало стихать. Но боль расползлась по мышцам и теперь драла их, дёргала и скручивала судорогами, напрягая до звона, как перетянутую струну. Внутри живота бродил отдельный спазм, перебирал утробу, сжимал облюбованное место безжалостной рукой и старался скрючить Колю, что плохо удавалось из-за кандалов. Лязгнула дверь. Свет заставил пленника зажмуриться.
- ... мать! Откуда? Мужики, нам дистрофана подкинули! Эй, ты не сдох? Фу, смердит...
Темная фигура в длинном плаще с капюшоном наклонилась, отстегнула кандалы. Коля свернулся клубком. Шершавая рука тронула его лоб, попыталась поднять веко. Зубы клацнули, принеся Рогову секундное наслаждение - он выместил боль, хоть на ком-то! Но укушенный палец вырвался из его рта, едва не выломав зубы. Громко прозвучал мат. Сильная рука ухватила Колю за ногу, поволокла по земле, которая царапала и обдирала кожу. А потом звуки исчезли, отчего внутренний гул стал слышнее - ледяная вода сомкнулась над ним, обожгла и закрутила...
*
Так сложилось по жизни, что Юрия Ильича Рогова судьба обделила. Мама и отец уделяли ему меньше внимания, заботы, а потом, соответственно, и денег, чем младшим. Когда родился, родители-студиозусы "карлачили" на подработках, когда был маленьким - "пахали" за мизерную зарплату, когда подрос - "поднимали бизнес". Естественно, Юрке не помогали делать уроки, не нанимали репетиторов, не водили за ручку в музыкальную школу, в спортивный кружок. Он привык, что помощи ждать бесполезно.
Рыжий пацанёнок навострился быстро делать письменные задания и запоминать прочитанное в учебниках с первого раза. Сам поступил и окончил музыкалку, правда, по классу мандолины, сам добился первого разряда в десятиборье. Прошёл по конкурсу на юрфак универа, самостоятельно избежав армии. Родители спохватились, когда отпрыск оставил им записку:
"Ма, па, не теряйте. Уехал в **ск, позвоню, как устроюсь. Обнимаю, ваш будущий юрист".
Появляясь на каникулах, Юрка мало рассказывал о себе, зато живо интересовался успехами занявших его место мальков. Чуя приближение критического возраста, "старики" подсуетились и родили двойню: Колю и Олю. Разница в тринадцать лет не мешала детям - троица души друг в друге не чуяла, хотя Юрка приезжал нечасто. Диплом, аспирантура, кандидатская - отнимали время вернее, нежели разбойник Вампа деньги у Данглара. Но пару раз в год, летом и на Новый год, Юрка навещал родительский дом. Как сейчас.
- Коля пропал, - мать разрыдалась на его груди, едва он вошёл, - похитили и не вернули.
На плече заливалась слезами Оля. Ситуация ухудшилась, на вопросы отвечали либо обе сразу, либо ни та ни другая. Много поймёшь из рассказа, который прерывается на хлюпанье, утирание глаз и носов?
Ясность внёс приехавший из офиса отец, необычайно угрюмый:
- Похититель назначил миллион. Я сглупил, сообщил в полицию, они сделали засаду. А тот их вычислил, деньги брать не стал, выкуп увеличил. Дурак я, дурак, - Илья Иванович сжал кулаки и несколько раз грянул ими о стол, - надо было всё самому делать, а они... В общем, я ментов послал, но - поздно. Похитители больше не звонят. Какой я идиот, зачем я это затеял, зачем?
- Давай выйдем, ты мне всё, - Юрка вложил в слово "всё" какой-то дополнительный смысл, - расскажешь.
Илья Иванович послушался. Сын, хоть и выглядел несерьёзно - тридцатилетний поджарый "блондин кирпичного цвета" - но юрист же, кандидат наук. Как чуть позже выяснилось, уже и майор юстиции, работник Следственного комитета. Пренебрегая родственными отношениями и без малейшего пиетета к известному в городе бизнесмену, Юрий Рогов жёстко повёл допрос Ильи Рогова:
- Так, папа, врать не надо. Выкладывай.
Отец глубоко вдохнул, опустил голову:
- Ни маме, ни Ольге. Обещаешь? Ты не знаешь, а Колька стал наркоманом. Как я проморгал, как? - он стиснул виски, глухо продолжил. - Когда их компанию прихватили, то сообщили мне. Оказалось, он подсел на гашиш и кокаин понюхать успел. Сдал его в частную клинику. Без малейшего толка. А потом появился Одребьев...
Рогов-сын уточнил: - Кто такой?
- Врач. На нашем аэродроме работает... Работал. Он тоже исчез вчера.
- Тоже? Что значит - тоже?
Илья Иванович поднял голову. Глаза, полные слёз,горестно заломленные брови соответствовали моменту. Но Юрий Рогов не позволил жалости проникнуть в его сердце:
- Папа, правду!
- Он подошёл ко мне в том наркодиспансере, когда я ждал Колю, посочувствовал и предложил радикальный метод лечения. Я сначала не хотел, но Коля сорвался. И мы договорились разыграть похищение. На время лечения, чтобы никто не знал, где сын. Всё так и было, сначала. Он взял аванс, десять тысяч. Вчера попросил еще двадцать. И сразу исчез... И Колю не вернул!
*
Роговы мчались к аэродрому. Собственно, не будь большого здания с будкой диспетчера и "колдуном" на шпиле, да ребристых ангаров - аэродром выглядел бы заурядным выпасом. Трава-мурава, которую щипали бурёнки по ту сторону трёхниточного забора, ничем не отличалась от внутренней. Разве что внушительным Ан-140, который шумел, готовясь к разбегу, и трудягой Ми-8.
Начальник аэропорта, красномордый, видимо, от коньяка, которым благоухал, сослался на занятость и переадресовал к дежурному. На того удостоверение Рогова-сына подействовало:
- Одребьев? Олег Вадимович, фельдшер, ну, есть такой в штате. Медосмотр, предполётный, утром проводит. Проводил, в смысле. Что значит где? Взял неделю без содержания, вчера. Домашний адрес? Без проблем.
*
Рогов-сын несколько минут сидел в задумчивости. Илья Иванович тронул его за плечо:
- Юра, поехали.
- Пап, давай сначала к наркологу. Который не вылечил.
Застигнутый врасплох врач испугался, выставил за дверь смазливую медсестричку и предложил сесть.
- Сядете вы, - предупредил Юрий, - если я сговор с Одребьевым докажу. Откуда вы его знаете?
- Так он работал у нас. Шесть лет. А недавно стал биоэнергетиком...
- Кем?
Нарколог предложил синоним "шарлатанство", нелестно помянул чакры, энергетические оболочки, астральные потоки и добавил: - Дураков много, верят, платят.
Рогов-отец побагровел: - Вы сами шарлатан!
Рогов-сын вывел отца из кабинета: - Пап, мешаешь. Дураку бесполезно говорить, что он дурак. Пусть думает, что умный, быстрее проговорится, - вернулся и потребовал врачебное мнение о способах излечения наркомана вне диспансера.
- Почти невозможно. Понимаете, абстинентный синдром, в просторечии ломка, без лечения, без помощи врача - болезненный процесс. Адовы муки, где жарят на сковородке - ничто с безумными страданиями наркомана. Боль непереносима, некоторые с ума сходят, на суицид идут...
Илья Иванович вернулся с нормальным цветом лица. Нарколог предложил прогуляться по палатам стационара:
- Услышите, как они воют, как орут. Голос срывают! В застенках Мюллера и то тише, я думаю... Ну, как хотите. Рвота и понос, это мелочи. Ни еда, ни вода в рот не лезут. Они худеют, хуже чем в концлагере... Если не умер, то недели через две организм очистится, вернётся к нормальному метаболизму. В смысле, боли уйдут, уймутся, но депрессия только усилится. Самое скверное, что влечение к наркотикам сохраняется. Он же помнит сладостное блаженство, и как дорвался, всё начинается по-новой!
Рогов-отец не стерпел, зло буркнул: - А врали, что вылечите.
- Врал. А как без надежды? Пишут вот, что некоторые удерживаются, - врач похлопал ладонью по пухлой книге. - Если воля есть. Ваш, кстати, мог бы удержаться, так что сами виноваты...
- Я? А ничего, что наркота на каждом углу, что менты мух не ловят? Необитаемый остров для него купить? Так я столько не заработаю!
*
Дверь квартиры Одребьева открыла старушка:
- Здравствуйте. Да, мама Олежки. Проходите, присядьте, я чайком угощу... Он-то? На рыбалку собрался, в тайгу. Вчера. Нет, не планировал. Где-то к обеду прибежал, собрался, сказал, отпуск ему дали. И улетел. Да, так и сказал, слетаю с парнями. На недельку. А что?
- Понимаете, я Олежке учебники свои отдал, на время, а сейчас срочно понадобились, - на голубом глазу соврал Юрий. - Да, переэкзаменовка. Нет, в его комнате вряд ли, вот на даче... Нет дачи? Тогда в гараже, может?
Открывая ржавую железную коробку, Юра мрачно предсказал: - Фигня! Тут Колю сразу услышали бы, - и оказался прав.
*
Поздним вечером мужчины сидели в офисе Рогова-отца. Юра покрывал завитушками лист бумаги, Илья наливался виски и каялся:
- Идиот, старый идиот... Я же никому сказать не могу, что сам Колю в его лапы отдал! А он его убил.
- Зачем так сразу? Скорее, Колька сбежал, а Олег за ним гонится, вот и не выходит на связь. Пап, может, скажем следаку правду?
- Он не поверит. Или растрезвонит. Да что следователь, Юра, как я матери скажу? Она же если не убьёт, то бросит. Не простит ни за что... Ну, ты пойми, я не мог смотреть, как он себя и её убивает! Из тачки вылез, лыбится, чушь какую-то порет... Я к нему Коля, Коленька, а он меня послал, до постели дополз и отрубился. Мать в больнице, центуру делают, Ольга с ней, а он, в дымину укуренный! Я как с ума сошел. Позвонил Одребьеву - согласен, забирайте. Тот минут через пять подкатил, я ему задаток сунул...
- Подкатил? Точнее! Такси?
- Нет. Хрен знает, длинноносая такая машина, старая. Синяя. Что-то такое, американское... Да какая разница!
Великая штука интернет. Спустя десяток минут машина была опознана, как "Форд-эскорт" тысяча девятьсот лохматого года, а нетрезвому отцу прочитана лекция по логике:
- Неделю Олег его показывал, так? Докладывал, что всё идёт по плану. И в похитителя играл, как условлено, на выкуп не зарился. Значит, что? Вчера произошло событие, которое изменило его планы. Коля умереть не мог, самый тяжёлый период уже пережил, так? Если бы реально похители, то молчать бы они не стали... Короче, у тебя знакомые гаишники есть?
*
Под капотом синего раритета возился мужичонка, который заценил грозный вид двух нехилых мужиков. "Форд" разделил опасения владельца - завёлся мгновенно и помчал к ограде аэродрома.
- Вот тут, видите, колючка на скрутках и колея набита? Все ездят, не переться же к воротам. Оно надо, вохру будить? Ага. Мы к ангарам проехали, там эти стояли... Там и высадил обоих, ага. Опа, а уже и нет! Увезли, эва как! - растерялся мужичонка и принялся дополнять слова жестами. - Ну, как их? Да вы знаете, их на машинах возят! Двери вот так вот закрываются, ага.
- Контейнеры?
- Ага!
Информация оказалась точной. Начальник аэродрома отыскал амбарную книгу и продиктовал:
- Их четыре. Развезли по приискам. Заячий, Пискуновский, Лысуха и Горелый пуп.
*
От ледяной воды перехватило дыхание, и наглотаться Коля не успел. А быстрый поток выкатил его на галечник. Пришлось на четвереньках добираться к берегу под гоготание мужиков. Те подхватили измождённое тело под локти, набросили полотенце и велели растереться. Коля огрызнулся, получил оплеуху:
- Молод права качать! Жрать, дышать и дефекалиться будешь по моей команде, усёк? В койку, и отдыхать! Подъём в шесть. Норму не сделал - без жратвы.
- У меня ломка, - прошептал Коля, ненавидя весь мир.
- Нас рать, - рыкнул мучитель, - и всем по хрену твои ломки. Я про тебя правки навёл, теперь ты мой раб, будешь пахать наравне со всеми. Дошло?
К ночи в палатку набились грубые мужики, запахло пропотевшими портянками и носками, дешёвым табачным дымом. Коля ничего не понимал. Он лежал под одеялом, свернувшись калачиком, плакал и жалел себя. Страх неизвестности на время отвлёк от боли. Когда палатку заполнили разноголосые храпы - ломка возобновилась, набрала силу. Коля сполз с кровати, стал искать угол, чтобы забиться в него и повыть от жуткой боли, но вслед за первым же всхлипом получил по спине сапогом. Грубые мужики спали чутко, а бросали на звук - метко. С трудом отыскав выход, Коля выполз наружу.
Луна поднималась над зубчатым от деревьев хребтом. Где-то кричала ночная птица и выли звери, наверное, волки. Свирепые комары звонко атаковали и больно жалили. Превозмогая слабость и сердцебиение, Коля шлёпал по голому телу, десятками размазывая неистребимых кровососов, крадущих его кровь. Сейчас он полностью, как никогда ясно понимал бессилие и незащищенность гомо сапиенс в жестоком мире. Только наркотик способен облегчить страдания утончённой души! Воспоминание о сладостном миге забытья, о блаженстве прихода, испытанного-то всего раз - мгновенно вернули тоску и боль. Коле так захотелось умереть, уснуть, навсегда избавиться от разочарования, что он поднялся, не жалея босых ног побежал к толстенному дереву и ударился в него головой...
*
Самоубийство не получилось - голова оказалась прочнее дерева. Полежав на сырой траве, Коля озяб, ползком вернулся в палатку и забылся мутным сном. А с утра начались мучения. Бородатый садист за ногу выволок из-под одеяла, макнул в ледяную воду, заставил съесть холодную кашу и сунул в руки лоток. Он так орал и замахивался кулаками, что с десятого раза промывка стала получаться. Жёлтые искорки или крупинки высвечивались среди чёрных песчинок, но совершенно не радовали Колю. Ему предстояло выскрести шлих из лотка, переложить в очередной мешочек, сунуть тот в очередную ячейку очередного плоского ящика, поднять очередной мешок с грунтом, высыпать в лоток и...
Так прошёл месяц. Юного Рогова бесило всё! Бесконечный дождь, жестокость надсмотрщика, который величался Ильгизом Кадыровичем. Этот гад, этот примитивный татарин заправлял здесь всеми. Он не ходил в тайгу, как остальные старатели. Вместо этого измывался над Колей, поднимал на полчаса раньше всех и гнал на пробежку по береговой тропе в гору и назад, больно подстёгивая прутом.
Наименьшим злом была примитивная еда. Наибольшим - невозможность удрать с прииска. Но самым жутким испытанием оставалось отсутствие наркотика. Коле так часто снились косячки и ляпочки, сулящие радостный улёт, что он вспомнил школьный курс биологии и при возможности жевал любые грибы или высокие будылья, надеясь вычислить белену. Ни фига подобного! Дважды он траванулся, причем последний раз сильно, до таких судорог и безудержной рвоты, что недавно пережитая ломка показалась детской игрушкой. Да еще Ильгиз, тварь такая, добавил. Дотащив Колю к стану, он выпорол беспомощного парня прутом. Розги, оказывается, это больно! Три дня спать пришлось на животе.
Но чем больше измывался Ильгиз, тем сильнее становился Коля. Когда дождь кончился, он первым увидел голубое небо, разрыв в низких серых тучах. И обрадовался. Сегодня ночью побег должен получиться!
*
Долгожданый вертолёт прибыл, когда солнце поднялось высоко. Вместе с пилотами на землю сошли высокий рыжий парень и плотный мужчина средних лет. Ильгиз Кадырович бросился к нему, раскрывая объятья:
- Илюша, дорогой!
- Илюша, дорогой, - ответил Рогов-старший, обнимая институтского друга, - а где оболтус?
- Удрал твой сорванец, ночью сорвался. Погоди, сейчас вертушку разгрузим и на машине его догоним. Куда он из тайги денется!
*
Коля ждал, что слабость вот-вот даст о себе знать. Но минул час, второй, третий, а ноги продолжали нести его к свободе, не наливаясь свинцовой тяжестью. Пот, конечно, промочил майку насквозь и прилепил к телу, чем кровососы пользовались нагло, особенно со спины. Но тут некого винить, кроме себя . Не допёр захватить флакон с "Тайгой" - корми комаров, потому что упражнения с веником на бегу не особо удаются.
Над головой в сторону прииска проплыл громадный вертолёт. Проводив его взглядом, юный Рогов выбрался из под разлапистой сосны и потрусил дальше. Кто их знает, этих пилотов, вдруг они со старателями в доле? Доложат, что видели беглеца, догонят, поймают и вернут эксплуататору Ильгизу. И всё, рабство продлится до конца Колиных дней!
Рогов-сын только теперь понял жестокую правду фильма "Камышовый рай", так, вроде, называлась киноистория о современных рабах. В той, замечательной и мирной жизни, откуда его выкрали, Коля не стал даже досматривать, как ему тогда показалось, дешёвую чернуху. А ведь это стало правдой, ужасной действительностью, его каторгой.
Ничего, вот он доберётся до дома, расскажет всё отцу! Ка-а-ак нагрянет сюда полк ОМОНа, ка-а-ак пройдётся дубинками! Зубы повыбивают, наручники наденут, золото отнимут! И тут он, Николай Рогов, идет, а старатели умоляют их простить. И только злобный Ильгиз на колени не опустился, смотрит на Колю и скалится недобро. А ему дубинкой- хрясь! По спине, по заднице! Чтобы знал, каково это, когда тебя прутом...
Мечты словно споткнулись: - Если бы не он, фиг бы я сейчас бежал. Тогда бить не буду...
Пришлось отыграть назад - Ильгиз стоял и каялся, что зря гонял Рогова, сделал бегуна, на свою беду. А Коля так - Роговы такие, на них наезжать нельзя...
И снова мечта забуксовала: - Наезжать? Если по-честному, то в рабство захватили, когда обкурился.
Как всегда при воспоминании о "приходе"- волна блаженства прянула в голову и ушла, оставив разочарование: "Пока ещё до отца доберешься, пока выпросишь денег! А хорошо бы купить, закрыться, чтобы не мешали кайфу..." - Коля закрыл глаза, представляя подготовку...
Тресь! Шлёп! Ноги отвечали только за дорогу, а толстый сук перегородил путь так не вовремя. В результате - лоб саднило, задница ушиблась о торчавший из дороги камень, из головы улетучились сладкие мечты. Позади гудел мотор и гавкали собаки - погоня!
Скалистый крутяк, поросший редкими елками, выглядел снизу почти неприступной крепостной стеной, но на поверку оказался вполне проходимым. Юный Рогов карабкался, кляня Ильгиза, что тот мало его гонял - на такой энергичный штурм сил явно не хватало.
И всё же он успел, перевалил гребень, спустился и побежал вдоль ручья, который походил на маленькую и бурную речку. Силы заметно убывали, плюс к этому - хотелось не есть, не кушать, а жрать, даже обычное приисковое жаркое, давясь тушёнкой и полукружьями картошки.
Погоня настигала. Юный Рогов решил сбить собак со следа, повернул к ручью. Напрасно - склон выположился и оборвался. Речка, что шумела метрах в десяти под ногами, обратилась водопадом. До бурлящего омута набиралось метров двадцать, а то и больше.
- Всё, попался!
Опять каторга прииска, пахота за жрачку... Без кино, телевизора, интернета... Без друзей, без общения. Беспросвет. Сейчас появятся преследователи, крепко возьмут за руки, отведут к машине, вернут к промывочному лотку...
- Нет! Не возьмёте!
Отвага отчаяния заполнила сердце юного Рогова. Он шагнул на край. Белопенная круговерть манила жутковато, остро. Урчание водопада завораживало. Страх и жажда свободы смешивались, слегка пьянили. Коля обернулся к преследователям. Ильгиз кричали и призывно махал руками, высоченный рыжий парень с очень знакомым лицом бежал к обрыву, опережая собак.
- Вот вам, - юный Рогов поднял средний палец и прыгнул.
Он ощутил небывалый восторг, раскинул руки, птицей паря в свистящем мимо него воздухе, а потом сжался в комок и больно ударился о твёрдую воду...
*
Вечером того же дня в кабинете Рогова-старшего шёл серьёзный разговор. Юра начал рассказ жёстко:
- Во всём виноват ты, Николай. Не шмыгай носом! Простыл он... Будь моя воля, ты бы у Ильгиза Кадыровича горбатился до первого сентября, чтобы... Ладно, проехали. Не вздумай кому-нибудь вякнуть, что это папина задумка была, понял? Тебя похитили, папа выкупил, понял?
Юный Рогов кивнул, чихнул, вытер нос рукавом - купание не прошло даром. Кроме воспоминания о волне адреналина и сумасшедшем восторге, который охватил парнишку, когда он вынырнул живым, в голове осталось очень мало. Но благодарность к старшему брату, который нырнул следом и за шиворот выволок Колю на валуны, перекрывала всё. Глядя с восторгом и обожанием, парнишка спросил рыжего и конопатого родственника:
- Как вы меня отыскали?
- Ну, я ведь недаром следователь. Как на контейнеры вышли, связались по рации с каждой партией. И всё выяснилось. Кстати, Ильгиз Нигматуллин, начальник той партии, оказался давним папиным приятелем. Когда до него дошло, кто ты и как к ним попал, он предложил не суетиться с заказом спецрейса, а прилететь, когда по графику доставка будет. Через месяц. И взялся за тебя...
Отец подхватил:
- Юрке идея понравилась. А я что? Я тоже голову ломал, как тебя от шоблы изолировать. С мамой, это да, еле справились. Ильгиз, и верно, тебя вылечил. А чтобы на кайф не тянуло, вот этот лось, - он хлопнул по колену здоровенного молчаливого парня, который сидел рядом с Колей, - твой телохранитель на ближайший год. Во-первых, теперь не похитят...
Юный Рогов запротестовал:
- Па, кто похитит? А с наркотой я завязал, не парься!
- Верю, - согласился Илья Иванович, - но он ведь не просто, а с приказом бить всякого, кто с дурью сунется. Если что, и тебя обыщет. Найдёт косячок или колёса - отметелит. Это во-вторых. Понятно? Идите в машину. У нас с Юрой ещё дельце есть, деликатное.
Олег Одребьев ждал в прихожей, потея и дрожа одновременно. Юрий Ильич пригласил его, зачитал статью 126 Уголовного Кодекса, подытожил: - От пяти до двенадцати. Что скажете?
Захлёбываясь словами, Олег юлил, утверждал, что похищения не было, просто он не учёл, что контейнеры так рано увезут. Морщась от омерзения, Юрий обернулся к отцу: - Илья Иванович, решать вам! - и вышел из кабинета.
- Олег, мне по хрену, кого вы ещё облапошили, - поднялся из-за стола Илья, - но ту тридцатку...
Фельдшер выхватил из кармана конверт: - Вот они, до рубля.
*
Когда за "похитителем" закрылась дверь, Юрий вернулся в кабинет:
- Всё-таки простил?
- Пожалел, да. Понимаешь, как ни крути, а ведь Кольку мы вылечили с его подачи. И, только не смейся, этот гад вернул мне и старшего сына. Знаешь, я ведь не понимал, как мало тебе от нас досталось. Ни ласки, ни внимания, ни любви. Всё Кольке. А когда он пропал, и ты взялся за его поиски...
Голос Ильи Ивановича дрогнул, он обнял сына, по-мужски чмокнул в щёку:
- Держи. Это подарок, - и протянул продолговатый свёрток, перевязанный ленточкой.
- Спасибо, пап. А что тут?
- Четыре миллиона. Списаны, как выкуп. И не вздумай отказываться. Как я их теперь по счетам проведу?