- Что молчишь? Хоть бы слово в ответ... О чём рассказать? Что было? Что есть? Что будет? Удивляет, что могу знать, о том, что будет? Более или менее. Конечно, не до нюансов, но приблизительную картину нарисовать несложно. А ты неплохо выглядишь. Всякое ведь случалось? Нет, по лицу этого не скажешь, не пугайся... а то сразу страх в глазах... Внимательный человек заметит, как замечаю я, не то, что вокруг - морщинки, тени, - что в них... там, на самой глубине, прикрытой лучистой радужкой. - Она оперлась подбородком на обе руки, погрузив длинные пальцы в темные волосы; мизинцы то надавливали, то отпускали виски, словно повторяя их пульс. Посидела так с минуту и снова положила руки перед собой на стол: одна ладонь накрыла другую, - пальцы, с аккуратно накрашенными ногтями, напоминали расправленные крылья небольшой яркой птицы. Она посмотрела на них и сложила руки по-ученически, - так сидят за партами первоклашки. - Тебе могу признаться... очень устала. Иногда мне кажется, что усталость поселилась основательно и безвылазно, и уже не избавиться от неё. Просыпаюсь с тем же чувством разбитости, с каким накануне укладывалась в постель. Меня перестали интересовать мужчины, мне стало лень зарабатывать деньги, я разучилась ощущать весну не только в душе, но и в природе. Сейчас чуть лучше, чем год назад... когда сезоны сливались в одну арктическую зиму. С тобой бывало такое? Когда не помнишь, который час, месяц, век... когда утро и день - лишь продолжение бесконечной ночи? Понимаешь абсурдность мыслей, но, если поднапрячься, если очень сильно захотеть, то можешь взять эти самые мысли, положить их в авоську и таскать за спиной на палке, как котомку... Вдруг всё поделилось на меня и других... В детстве, когда не только деревья были большими, но и надежды, думалось, что точно знаешь, чего хочешь, и к чему надо стремиться. Совершенный мир чётко разграничивался на хорошее и плохое, люди - на друзей и недругов. Нет, врагов тогда не было... возможно, и сейчас их нет... Кроме одного... - Она откинулась на спинку стула, упираясь ладонями о край стола, запрокинула голову, закрыла глаза, помолчала и, вернувшись в прежнее положение, продолжила: - Один враг, пожалуй, есть... Ты его знаешь, не правда ли? - Она приподняла руку и направила указательный палец на "визави". - Ты мой враг. Большинство бед, приключившихся со мной, - твоя заслуга. Но я не обвиняю. И не жалуюсь. Возможно, без твоих усилий, мне нечем было бы гордиться. Я и сейчас не бог весть кто, но всё же - не пустышка. Мне не понятно, почему и зачем некоторым, к ним причисляю и себя, постоянно выпадают трудности. Я много читала, думала в поисках ответов на эти безответные вопросы. Зачем допытывалась? Чтобы не свихнуться, не сломаться от несправедливости, когда жизнь мордует не по правилам. Я решала проблемы, попутно постигая суть единственного врага. Твою суть. Наблюдая за тобой, подстраиваясь, я научилась немного предугадывать твои действия, чтобы хоть на четверть шага быть впереди и не дать тебе разрушить мою жизнь до основания. У меня не было и нет ненависти к тебе... сколько бы я сейчас ни говорила, какие бы примеры ни приводила, ты всё равно не изменишь отношения, по-прежнему встревая во всё, к чему бы я ни прикоснулась. - Она взяла лежащую тут же пачку сигарет, достала одну, не предлагая, прикурила; дым сизой струйкой потянулся к потолку. - Я ломала привычки и собственные представления о добре и зле, чтобы найти с тобой общий язык. Я жила чужими жизнями и сейчас частенько виляю, чтобы ускользнуть от тебя, спрятаться от твоей вездесущести. Наверное, мы никогда не договоримся, потому что твои желания идут вразрез с действительностью... а мне не нравится болтаться в стороне. Почему бы тебе просто не определить условия нашего сосуществования на планете? - Она взяла с подоконника чистый лист формата А-4, бросила его вместе с ручкой на стол. - На... пиши свои требования. Это сбережет нервы и время. - За окном было темно, она вгляделась во мрак, высматривая что-то вдали. - Как всегда, - вздохнула, - я говорю, ты - молчишь... А мне ломать голову, о чём ты молчишь в этот раз... Я бы предложила тебе выпить, но ты откажешься... Видишь, мне известно кое-что о тебе... - Она усмехнулась и налила себе рюмку коньяка. - Крепкие у тебя нервы. Не пьёшь, не куришь... Может быть, ты только для того, чтобы портить мне жизнь? - Она пригубила, поморщилась от горечи и, выдохнув, выпила одним глотком. - Коньяк надо пить, как водку. Перенимай опыт, пока есть возможность. Глупости - про смакование, лимоны, шоколады... Чушь! Пить, как водку, и не закусывать. Тогда делается тепло телу и легко голове. Без отупения и сильного опьянения. Они пьют его, дробя, потому что из мизерной порции выжимают максимум удовольствия... через слизистую во рту спирт быстрее всасывается в кровь... Нам с тобой экономия ни к чему, верно? - Она снова наполнила рюмку, выпила. - Я выросла. Быть может, только внешне. Наверняка, маленькой, была мудрее. Этого я тоже не понимаю: мудрость из детства, которая не запоминается. Реинкарнация? Но ты опять гол, как сокол, и топаешь в неизведанное налегке. Когда они говорят, что нужно в этой жизни преодолеть карму прошлой, что они имеют в виду? Как можно бороться с тем, о чём не имеешь понятия? Или подросток в состоянии определить, зачем судьба закинула его сюда? Если есть прошлые жизни, почему нет мудрости из них? Сколько теорий, практик, умствований, прожитого... и всё это - "ноль" перед неизвестностью. Те нюансы, о которых говорила, - они определяют грядущее. Ими закладывается то, к какому финалу придем. Как в той притче... ты её знаешь... когда женщине даётся на выбор - счастье смолоду или в старости. Тогда я не приняла её решение... теперь ясно - важен итог. Чтобы уходить, видя печаль о тебе в глазах любимых и не бояться оставлять их без своей опеки. Долгий путь к познанию... длиною и ценою в жизнь.... - Она грустно улыбалась, молчала. Мягко тикали ходики на стене, отсчитывая минуты её пути. - Ладно... мне пора... счастливо тебе...
Она встала, убрала бутылку, ополоснула рюмку и пепельницу, снова подошла к столу, постояла в раздумчивости, взяла с него большое круглое зеркало на короткой ножке и, перевернув, положила его на подоконник - к стопке исписанных листов формата А-4...