Аннотация: Мой первый рассказ , написанный в 2006-м году .
Дорожные сводки
" Начало , конец . Но страшно зыбки мои представления времени , пространства . И с годами всё больше не только чувствую , но и сознаю я это . "
И . А . Бунин , " Ночь " .
Вокруг меня медленно , тяжело колыхалась странная , пугающая , словно бы живая темнота . Временами , то с одной , то с другой стороны она сгущалась , надвигалась на меня , нависала над моей головой настолько явно и ощутимо , что хотелось отодвинуть , оттолкнуть её руками , в то время как с противоположной она отдалялась настолько , что её совершенно не чувствовалось . Мне казалось , что я нахожусь внутри огромного , медленно вращающегося эллипсоида , мерное приближение и удаление стенок которого вызывали у меня чувство , сходное с морской болезнью . Иногда откуда-то из этой тьмы , с невидимых мне границ эллипсоида вдруг появлялось что-то большое , холодное , липкое и ударяло прямо в меня , противно , будто стараясь задушить , обволакивая чем-то мягким , тягучим , неразрывным , вроде резины . Каждый раз при таком ударе раздавался звук , похожий на звук колоколов , когда , ещё не видя собора , а лишь подходя к нему , слышишь их сквозь рёв близлежащих улиц . Стараясь избавиться от этого , я попытался отклониться , но стоило мне пошевелиться , как мне показалось , что меня всего , от головы до ног , проткнули стержнем , похожим на старый ржавый напильник . Я рванулся - и в ту же секунду шум колоколов перешёл в рёв , ударивший меня прямо в уши , в сердце , проникший в мозг . Всё это было настолько невыносимо , страшно , безнадёжно , что я снова исчез . Сколько времени прошло до того , как я опять появился - мне неизвестно , но , наверное , немного , потому что поначалу , после моего повторного появления , всё было точно так же - летящая по замкнутой кривой тьма и звон медленных , холодных ударов в ней , который , правда , стал чуть глуше . На этот раз я был аккуратнее . Пробыв некоторое время в абсолютной неподвижности , я собрался с духом и осторожно , напрягая , кажется , мышцы всего лица , потянул веки в разные стороны ( к тому моменту я уже вспомнил , для чего нужны веки и как ими действовать ) . Они подались медленно , тяжело , словно повёрнутые на девяносто градусов шторы театрального занавеса . Я никогда в жизни не предполагал , что для того , чтобы открыть глаза , нужно прикладывать столь неимоверные усилия . Но спустя какое-то время мне это удалось . Распутав смешавшиеся , слипшиеся ресницы , я увидел ... Что я увидел ? Прямо надо мной во все стороны простиралась гладкая , идеально серая , без малейших цветовых переходов , плоскость неба . Под ней , влекомые мокрым весенним ветром , быстро неслись грязные , тёмные , шершавые обрывки облаков . Через всё небо тянулась какая-то странная ломаная полоса , которая на одном из своих концов расширялась , переходя , кажется , в плоскость . Впрочем , этого мне уже было почти не видно . Небо и облака я осознал сразу , а вот чтобы понять полосу , пришлось довольно долго смотреть на неё , пытаясь определить , как далеко от меня она находится . Но в конце концов я осознал и её . Эта полоса была порванной , наклонившейся вправо и назад стойкой автомобиля . Раз в несколько секунд с неё срывалась капля воды и попадала мне в лоб , в глаза , в переносицу , вызывая ощущение столь необъяснимого для меня поначалу звука . Вот оно что . Я попал в аварию . Внезапно воспоминания обрушились на меня , подобно тому , как прорвавшая плотину вода обрушивается на беззащитный рядом лежащий городок , и я , захлёбываясь в них , несколько минут просидел неподвижно , ловя воздух дрожащими холодными губами . Я вспомнил , кто я , что со мной , что такое автомобиль , авария - в общем , всё . Я вновь получил возможность мыслить , чувствовать , ощущать , двигаться , одним словом - жить . И вот тут , наконец-то взглянув на мир своим собственным , внимательным , а не каким-то отрешённым , равнодушным взглядом , я заметил , что нахожусь как бы в центре креста . Впереди и позади от меня тянулась узкая грязная дорога , а по бокам земля была схвачена четырьмя блестящими обручами , слева - прямыми , а справа - изгибавшимися вперёд гигантской дугой . Рельсы . Переезд .
Инстинкт самосохранения хлестнул меня в самую суть , так сильно , что я вздрогнул всем телом . Спасаться ! Я осмотрел себя , чтобы убедиться в отсутствии ранений и сразу же понял , что убеждаться придётся в обратном . Левая нога , начиная от бедра , совершенно не чувствовалась . Левый бок машины был вмят настолько , что нога оказалась прижатой им и посмотреть , что творилось ниже колена , было совершенно невозможно . Я осторожно нагнулся и пощупал ногу , причём она никак не отреагировала на прикосновение , словно я дотронулся до совершенно постороннего предмета . На ощупь всё было в порядке , но , вытянув руку , я несколько секунд с недоумением смотрел на ладонь , окрасившуюся в невероятный ярко-алый цвет . Под правой , свободной ногой страшно всхлипывало , чавкало , как будто я наступил на что-то живое . Неохотно , уже осознавая , что я там увижу , я посмотрел вниз . Пол машины был залит вязкой , почти чёрной кровью , в которой сумрачно отражались проёмы выбитых стёкол . Решив попробовать выбраться , я ухватился левой рукой за разделявшую небо стойку , правой - за сиденье , и , опираясь на одну ногу , потянул себя наверх , прочь из плена , в который попал . В сию же секунду боль , вцепившись в зажатую ногу , разорвала её до бедра , и , пробив насквозь левый бок , вторглась в лёгкие , в серце , в сознание , захватила меня всего без остатка . Кажется , я кричал , но я сам этого не слышал . Я слышал только вернувшиеся колокола , которые беспощадно били в свой самый страшный набат . Постепенно боль утихла , и , решив , что пока хватит , затаилась , оставив вместо себя ровный шум в ушах , словно напоминание о своём недавнем страшном присутствии и предупреждение , что в любую секунду она может вернуться вновь . Мне стало ясно , что самостоятельно из машины не выбраться и единственный для меня выход - ждать , пока не появится другой автомобиль и не обнаружит меня . Но когда это будет ? Дорога была старой , пролегала недалеко от берега Даугавы , и с тез пор , как в обход Екабпилса проложили окружную , здесь почти никто не ездил . И мне ли было не знать , что в это время суток поезда здесь ходили чаще , чем автомобили ?
Выпрямившись на сиденье , я внезапно понял , что мне совершенно , абсолютно не страшно , и это неожиданное понимание отсутствия страха поразило меня сильнее , чем угроза ужасной смерти в ревущей давильне железнодорожной катастрофы . Некоторое время я пытался заставить себя испугаться , но это не удавалось . Была ли причиной потеря крови или осознание того , что от меня сейчас мало что зависит , но мной вдруг овладела апатия , почти абсолютное равнодушие к происходящему вокруг , куда более страшное , чем сам страх , который оно вытесняло , страшное потому , что я вполне понимал его , но применить это понимание для преодоления своего состояния не мог . Подобное происходило со мной на последних курсах университета , когда я буквально уговаривал себя поволноваться перед началом сессии , уговаривал безо всякого успеха . У меня было чувство , что за первые годы учёбы в ВУЗ "е во мне сгорели все нервы , и на дальнейшую жизнь их уже не осталось . Я автоматически готовился к экзаменам , равнодушно сдавал их и равнодушно смотрел , как преподаватели заполняют строки моей зачётки , почти не радуясь высоким оценкам и не огорчаясь низким , которых , впрочем , у меня почти и не было . Чувство , испытываемое мной и тогда и сейчас , было усталостью , но усталостью не такой , от которой можно избавиться , хорошенько выспавшись или взяв отпуск . Это была совершенная , тотальная усталость , которая накапливается в сознании в течении всей жизни . Ежедневная , ежеминутная , ежесекундная необходимость нести на себе мир , время , жизнь , приводит к тому , что многие остро чувствующие люди не выдерживают этого груза задолго до истечения отведённого им Богом , судьбой или природой времени . Может , именно поэтому люди , однажды решившись , единственный и последний раз в жизни выходят из квартиры через окно . Или начинают пилить свои вены удивительно невесомыми , хрупкими лезвиями . Или бросаются под те самые , страшные , огромные колёса , принять которые , возможно , суждено и мне . Почему я не боюсь ? Может быть , мне всё равно ? Или я не постигаю , не могу впустить в своё сознание понимание того , что может произойти буквально сейчас , в любую минуту ? Какими захватывающе интересными выглядят мысли о конце собственной жизни , когда этот конец тебе не грозит , представляясь издалека каким-то эфемерным , ото всего оторванным , ни к чему не применимым понятием . И какими странными , невозможными , недопустимыми кажутся они сейчас , когда осознаёншь , что вот-вот опустятся по обе стороны от тебя две полосатые гильотины , и покажется из-за поворота длинная , давящая , стоколёсная смерть , и , увидев тебя , радостно взревёт , и , издеваясь , осядет на нос , разбрызгивая из-под колёс длинные жёлтые брызги искр , словно бы желая показать , что она , в общем-то , здесь ни при чём , но в следующую секунду уже наедет на тебя , проедет по твоему телу , раздавит лёгкие и размажет по холодному , циничному металлу рельсов твоё сердце , которое сейчас невероятно прекрасно и живо бьётся в груди . Я непроизвольно дотронулся рукой до груди , и сердце , будто маленькая птичка о прутья клетки , как-то по особенному нежно и робко ударилось через рёбра в мою ладонь , словно бы прося , чтобы я защитил его . Но что я мог сделать ? Пытаясь отвлечься от этого вопроса , я огляделся по сторонам . Но и смотреть , собственно , было почти не на что . Впереди , на небольшом холме , на который , словно обрываясь на его вершине , взбиралась дорога , начинался редкий зубастый сосновый лес , и на его опушке стояло единственное в поле моего зрения строение - неизвестно зачем построенный , осевший на левый бок , чёрный от времени сарай . Слева и позади меня лес отступал очень далеко , к самому горизонту , виднеясь на нём лишь узкой сизой полоской , и до самой этой полосы тянулись абсолютно ровные , покрытые серым весенним снегом поля . Справа лес был чуть ближе , и треугольные вершины его деревьев казались мне зубчиками гигантской , равной по диаметру всей Земле шестерёнки . Где-то на другом конце света она таинственно сцеплялась ими с неведомой силой , движущей мир . Кажется , за этим перелеском была река . Единственной контрастной , аляповой деталью этого пейзажа был яркий , только что отремонтированный переезд с блесящими , словно сегодня покрашенными шлагбаумами и округлыми европейскими семафорами . Кто и зачем решил установить его в такой местности - мне было неведомо . Прямые рельсы по левую сторону от меня вели , через Екабпилс и Огре , в столицу страны , Ригу , а дугообразные справа - в Даугавпилс и Резекне , куда я и направлялся , чтобы проследить за функционированием местного железнодорожного терминала и потом представить отчёт в головном офисе организации . А откуда пойдёт поезд ? Если из Риги , то меня заметят издалека и успеют остановиться , и тогда то , что должно меня убить , меня же и спасёт . А вот если с востока , со стороны Резекне , то тогда меня наверняка накроет . Какая будет ирония судьбы , если меня задавит один из тех товарняков , об организации движения которых я столь усердно заботился в течении последних нескольких месяцев . Впрочем , подождите , как это ? Всё равно - не постигаю . Уходившие за пригорок рельсы через несколько километров пересекали Айвиексте по железнодорожному мосту . Рядом с ним находился и автомобильный , который должен был пересечь уже много минут назад . И всё-таки , как я ухитрился попасть в аварию на переезде ? Причём , судя по состоянию крыши , машина ещё и опрокидывалась . Но , сколько я ни старался , вспомнить саму аварию и несколько секунд перед ней мне так и не удалось .
Лежавшая передо мной дорога , древняя , с рваным асфальтом , по обочинам была иссечена страшными , чёрными венами ручьёв , несших талую воду . Невдалеке от меня они беззвучно падали в канавы по обе стороны рельсов , собираясь на их дне в длинные , узкие лужи . Налетавший временами ветер шевелили их густую , ртутную прозрачность , и казалось , что воды вообще нет , а рябь идёт по их вогнутому , лимонно-жёлтому дну . Ветер , несмотря на самое начало марта , был уже совершенно не зимний , мягкий . Он уже не стремился выхолодить мне сердце , сорвать кожу с ладоней и проникнуть в рукава . Словно котёнок , он , играя , осторожно подкрадывался , и внезапно , но не выпуская своих ледяных когтей , набрасывался с непредсказуемой стороны , мягко шлёпая по лицу подушечками лап .
И вот здесь , сидя под спокойными прикосновениями ветра и постепенно теряя через рану в ноге столь драгоценную для меня кровь , я впал в пограничное состояние между сном и бодрствованием , и сам уже не мог сказать , что происходит в моём сознании : были ли это мои мысли , сон , или , может быть , действительные события ? Я всегда верил в то , что человек перед смертью вспоминает всю свою жизнь . Наверное , именно на это уходят резервы тех значительных областей мозга , которые , как сейчас считается , человеком почти не применяются . Мне вообще кажется , что человек запоминает гораздо больше , чем ему представляется , потому что я сам иногда вспоминаю даже самые незначительные события , произошедшие несколько десятилетий назад , причём в таких мельчайших подробностях , что кажется , будто они произошли вчера . И вот сейчас я наполовину вспомнил , а наполовину действительно увидел себя другого . Этот другой я не носил тяжёлого плаща , не мотался на машине по всй стране , проверяя , " какова ситуация на восточном направлении " , не сидел в офисе , со всех сторон окружённый важными , гордыми , мёртвыми бумагами , и раздражался , прижимая к уху мобильный телефон и уже в который раз доказывая кому-то невидимому , что " в Латвии максимальная длина товарного состава ограничена шестьюдесятью четырьмя вагонами , и плевать таможне на то , как там у вас в России " . Я другой совсем недавно , всего несколько лет назад , появился на свет , и мир казался мне невероятным , огромным , гениальным , заслуживающим самого искреннего удивления и восхищения . Я стоял посреди гигантской , раскинувшейся в центре нашего района поляне , заросшей высокой , почти в мой рост , травой , и не отрываясь смотрел вверх , в фантастически высокое летнее небо , где , удивительным образом не мешая друг другу , неслись поражавшие меня своей громадностью массивы облаков . И я , открыв от восхищения рот , всем своим телом чувствовал , как с этой грандиозной , непостижимой для меня , светло-фиолетовой высоты , на меня , выворачивая по пути наизнанку листву низкорослого кустарника и срывая с одуванчиков их меховые шапки , катится бесконечный , прозрачный , горячий вал . В этом мире не существовало холода . Ветер трепал мои волосы и рубашку , но я этого не чувствовал , поскольку в тот момент не осознавал себя . Наверное , я бы очень удивился , а может быть и обиделся , если бы тогда мне сказали , что у меня есть волосы , рубашка , и что вообще есть я , отдельный от всего мира , от этого неба , ветра и сухой , высокой , узкой травы . И постепенно исчезли , растворились и искорёженная , разбитая машина , и тёмный снег вдоль рельсов , и тусклые , грязные тучи над ними . Пропал ледяной стержень , пробивший мою душу много лет назад , и казалось , оставшийся там навечно . И остался только этот совершенный , тёплый мир , вытянутые в длину и высоту горные цепи облаков и стоявший неподалёку другой я , который , в сущности , и был я настоящий , моё ядро , и разграничивать нас или меня было совершенно не нужно , да и опасно .
Громкий хрип , раздавшийся , казалось , прямо у меня в ушах , заставил меня очнуться . Под капотом кто-то задыхался , разрывал на себе одежду , судорожно скрёб с той стороны приборную доску и требовал , чтобы его впустили в салон . Я на секунду испугался , но потом понял , в чём дело . Это ожил вроде бы погибший при аварии радиоприёмник . " Эта боль не утихает . Люблю-у-у " , - неожиданно взвыла оттуда какая-то женщина , которую кто-то обманул , сказав ей , что она певица . Я протянул руку и приёмник замолчал , на этот раз - навсегда . Но его звук , не успев раствориться в тишине этого мира , сменился другим . Резко , зло , с абсолютной уверенностью в собственной правоте , зазвенел звонок .
" А теперь в эфире нашего радио - дорожные сводки .
За прошедшие сутки на дорогах страны произошло 112 автомобильных аварий , в одиннадцати из них пострадали люди , три человека погибли .
В Екабпилсском районе , около полудня , фирменный дизель-поезд " Динабург " , следовавший по маршруту Даугавпилс-Рига , в трёх километрах от станции Крустпилс столкнулся с остановившимся на переезде автомобилем Opel Zafira . В результате столкновения погиб находившийся за рулём автомобиля 22-летний мужчина . Среди машинистов и пассажиров поезда пострадавших нет . Вследствие необходимости ликвидации последствий катастрофы движение поездов на данном участке было прервано примерно на два часа .
В Риге , на улице Мукусалас , в промежутке времени между 14.05 и 14.20 автомобиль , по показаниям свидетелей - Ford Escort тёмно-синего цвета - совершил наезд на переходившую улицу 76-летнюю женщину . Пострадавшая от полученных травм скончалась до приезда медиков . Водитель с места происшествия скрылся , ведётся следствие .
На 35-ом километре шоссе Рига-Эргли , примерно в 21.15 , находившаяся за рулём двигавшегося в сторону Эргли Saab 9000 24-летняя женщина нарушила скоростной режим , в результате на одном из поворотов машина слетела с дороги , перевернулась и врезалась в дерево . По дороге в больницу скончался один из пассажиров , 57-летний мужчина . Водитель и трое других пассажиров , 25-летний мужчина , 5-летний мальчик и 4-летняя девочка , доставлены в лечебные учреждения с различными травмами . "