ВОРОН


Из Эдгара Поэ


В глухую полночь, в тишине,
При бледно-трепетном огне,
Над старой книгой, обветшалой,
Поник я головой усталой...
За дверью стук раздался вдруг;
То, видно, путник запоздалый...
Но - тихо было все вокруг.

Стоял декабрь. Уже давно
Зияла ночь в мое окно.
Искал я тщетно в книжной пыли
Забвенья. Думы мои были
О той, кого я так любил,
Кого уж нет, кого забыли,
Но я, увы, не позабыл!

Чуть слышный шорох в тишине
В тот странный миг казался мне
Идущей тенью привиденья;
Чтоб сердца удержать биенье,
Я говорил: 'то, верно, друг,
За дверью ждущий приглашенья...'
Но - тихо было все вокруг.

Я ободрился и сказал:
'Кто там? Я стука не слыхал,
Прошу простить - вздремнул немного.
Кто б ни был ты - под кров убогий
Войди, приветствуй мой досуг,
Вот дверь. Стою я у порога...'
Но - тихо было все вокруг.

И долго я глядел во тьму,
Со страхом думая: кому
Не страшен мрак - могила взора,
Сопутник горя и позора!
К чему ж мой трепетный испуг?
'Не ты ль пришла, Элеонора?'
Но - тихо было все вокруг.

Волненьем тягостным объят,
Пришел я в комнату назад.
Стук повторился с новой силой,
'Нет, то не призрак девы милой -
Святой, душевный мой недуг, -
То в раму ветер бьет унылый...'
Но - тихо было все вокруг.

Окно я быстро распахнул.
Вдруг ворон крыльями взмахнул,
Влетел - и, кинув гордо взгляды
Вокруг, он сел на бюст Паллады
Среди глубокой тишины.
Напрасно! Здесь тебе не рады,
Пернатый вестник старины!

Зачем ты в хижину мою
Ворвался вдруг? Но я даю
Тебе приют, ночной гуляка...
А стар ты, ворон, стар! Однако,
В тебе бессилья нет следа.
Как звать тебя, пришлец из мрака?
Он глухо каркнул: 'никогда!'

Не странно ль! ворон дал ответ!
Что за неведомый привет?
Вот былей новая страница:
Мне былью стала небылица.
Но все ж, не диво ли, когда
Сидит в углу, на бюсте, птица
С мудреной кличкой 'никогда!'

Он, сидя, неподвижен был,
И тихо я проговорил:
'Ты не поймешь моей печали!
Исчезнув завтра в синей дали,
Меня ты бросишь навсегда,
Как в жизни все меня бросали'.
Он глухо каркнул: 'никогда!'

И прозвучал ответом мне
Тот крик в угрюмой тишине
Должно быть, у того, кто силой
Гоним был, без надежд; без милой,
Чья закатилася заезда, -
Подслушал он припев унылый,
Припев холодный: 'никогда!'

Я сел пред вороном. Хотя
Я слушал крик его шутя,
Но впал невольно в размышленье:
Вещун, вселявший страх, сомненье
В мой ум, в минувшие года,
Какое вещее значенье
Таится в слове: 'никогда'?

Не смерть ли? Да? О, может быть,
Ей здесь не время было жить!
С душой и сердцем робкой лани,
Она чуждалась нашей брани.
Была ей страсть людей чужда...
О, не нажать ей этой ткани
Своей головкой никогда!

И стало мне отрадно вдруг:
Как будто горний дух вокруг,
Разлил и жизнь, и наслажденье.
И я сказал: то провиденье
Мне шлет чрез ворона сюда
О ней, утраченной, забвенье...
Он глухо каркнул: 'никогда!'

'Посол ли ты, пророк ли ты,
Иль демон злой из темноты,
Иль, с бурей бешеною споря,
Ты пригнан ею, пригнан с моря,
Как гонит нас, людей, нужда!
Скажи: уйду ли я от горя?'
Он глухо каркнул: 'никогда!'

'О, вестник, посланный судьбой!
Мы царство Бога чтим с тобой, -
Скажи, - в раю, под негой вечной,
Где светоч жизни бесконечной,
Когда и я приду туда, -
Сольюсь ли там с своей сердечной?'
Он глухо каркнул: 'никогда!'

'О, злой вещун! поди ты прочь!
Уйди опять в глухую ночь,
Под этот свод небес громадный!
На что мне крик твой безотрадный!
Покинь приют мой навсегда,
Из сердца вынув клюв свой жадный!'
Он снова каркнул: 'никогда!'

И на стене моей с тех пор
Его ужасный блещет взор,
И силуэт зловещий, темный,
В лучах моей лампады скромной,
Стал черной тенью навсегда,
И, вот, из тени той огромной
Мой духь не встанет никогда!...

И. Кондратьев.