Я - человек простой, не гений и не дурак точно. Ну может одна извилина в черепушке отличается от обычной для гомо сапиенса формы, потому что применительно к геологам "простой" - это как лейтенант или старлей в армии, а меня очень быстро сделали старшим геологом партии, что соответствует чину капитана, может даже майора. И тараканы в моей голове отсутствуют. Имею в виду больших, предпочитающих мозги жутких "правдолюбцев", хитрых карьеристов, бездушных мошенников, а то и просто бандитов - то-есть всех, кого народ за глаза или открыто называет подлецами и негодяями. Маленькие-то тараканчики , как и у всех без исключения, конечно присутствуют. Хотя понять они ли это, а не загадочные проявления души, не представляется возможным. Пример? Да запросто! Что такое для мужика страсть к охоте или рыбалке? Конечно, проявления авантюрной и романтической натуры. А для его жены? Конечно, маленький таракашка. Пример из интеллектуальной области? Пожалуйста. Что такое желание пополнить домашнюю библиотеку новыми интересными книгами? Конечно, проявления интеллигентности и утонченности мышления. А непреодолимое стремление жены расставить их на полке не по жанру и теме, а по ранжиру, качеству или цвету переплета? То- то и оно, сами понимаете что.
С одним маленьким таракашкой в моей голове жена мирилась всегда. И не возмущалась, если у меня появлялось желание наведать места, где прошли лучшие годы. Имею в виду студенческие, их-то по другому никто и не считает. Места же эти в Москве, где я постиг основы профессии в Геологоразведочном институте, в том, что раньше находился на Моховой напротив манежа. Вот и навещал столицу раз в один - два года, по пути в отпуск из солнечного Казахстана в хмурую Смоленщину, где обитали мои предки - только до поры до времени, до всем известной "перестройки", закончившейся полным бардаком в стране.
С ее приходом геологам первыми стало " не до жиру - быть бы живу". Какие отпуска и поездки, если отрасль разваливали сразу и сознательно, прекрасно понимая, что открытых и разведанных месторождений столько, что от услуг романтиков поля можно отказаться лет эдак на десять - пятнадцать.
Но жизнь идет полосами. Обязательно трудная кончается, и начинается другая, когда можно вздохнуть с облегчением и вспомнить, что пора навестить и постаревших родителей, и сына, успевшего окончить институт, конечно Московский - по моему настоянию.
И вот, после долгого перерыва, познав все "прелести" переходного этапа от социализма к капитализму, уже другим человеком, для которого главное не государство а деньги, полученные или добытые по любому, я снова шагаю по знакомым улицам и проспектам, неожиданно для себя удивляясь, восхищаясь и возмущаясь одновременно. Удивляясь вездесущей красочной рекламе на всевозможные, ранее часто запрещенные темы, количеству появившихся забегаловок, в которых можно не только перекусить, а и успокоить душу, не пряча бутылку под столом. Восхищаясь невиданному во времена генсеков обилию товаров в магазинах, возможности в любое время дня и ночи выпить и перекусить, если на то есть желание. Возмущаясь толпам на улицах и в общественном транспорте, количеству лиц явно не Московского рождения, часто таких, кого в былые времена не подпустили бы к городу ближе сто первого километра. Возмущаясь засилью машин невиданных ранее марок, заполонивших не только улицы и проспекты, а и тротуары, и даже дворы зданий, вплоть до выходов из подъездов.
Торопиться мне некуда. После института сын обосновался в Москве, и остановиться у него на несколько дней я могу всегда. Бросил в квартире дорожные вещи, и пока чадо с женой зарабатывают денежки, отправился на экскурсию по подзабытым местам. Очень интересно! Читаю рекламу, разглядываю витрины магазинов, в некоторые захожу лишний раз убедиться, что на прилавках есть все, вплоть до птичьего молока. Вот они, новые рыночные отношения! Глаз радуют! Правда, цены на товары тоже рыночные, честно говоря приличные, иногда и запредельные, но товар-то - лежит на прилавках и никакой очереди! Может зря нас капитализмом с пеленок пугали? Вон он как шагает, не знаю как по стране - но по Москве семимильными шагами точно.
Больше часа я наслаждался обновленными видами хорошо знакомого мне города, пришло время посидеть, организовать что-то вроде второго завтрака. Раньше, при развитом социализме, подходящее место пришлось бы долго искать, потом стоять в очереди. Сейчас же на каждом шагу красочные витрины заманивали, зазывали посетить заведение и окунуться в полную нирвану.
Я выбрал понравившуюся коробочку из стекла и стали, над входом в которую реклама обещала все вкусно и недорого, вошел в помещение и устроился за одним из шести столиков. Приятно-то как! Светло, чистота стерильная, посетителей человек пять не больше, а у дальней от входа стены - бар с витриной причудливых бутылок с красивыми этикетками. Да, в сфере обслуживания капитализм явно переплюнул не воплощенные бывшей властью ожидания, надежда на которые долгие годы теплилась в душе каждого.
Не успел оглядеться, а ко мне уже спешила официантка в стильном и аккуратном костюмчике, подчеркивающем нужные места привлекательной фигуры и не скрывавщим стройные ножки красавицы. Я не мог не улыбнуться, вспомнив официанток доперестроичных времен: всегда не очень красивые, как правило пожилые и в неопрятном одеянии, они редко вызывали лично у меня положительные эмоции. А таких вот симпатюшек, если и встречал, то в редких престижных ресторанах, в которых столь же редко отмечался по совсем невероятным поводам, да в самолетах аэрофлота в качестве стюардес.
Подошедшая красавица мою улыбку заметила, очаровательнейшей своей ответила и задала обычный в подобных случаях вопрос:
"Что вы желаете?"
Я с восхищением смотрел на девушку, совершенно забыв, что же собирался заказать. И не придумал лучшего, как с сожалением вздохнуть: с такой красавицей любой мужчина мечтал бы поговорить, посидеть за бутылкой вина, ну и так далее. Все это девушка легко прочитала на моем лице, еще раз улыбнулась и опустила глаза на маленькую книжечку в руках, сделав вид, что готова записать заказ. Пришлось фривольные мысли из головы выкинуть:
"Сто грамм хорошей водочки, ну и закусить что-то, вроде сосиски".
Девушка кивнула головой, бросила на меня мимолетный взгляд - как мне показалось, заинтересованный, и направилась в сторону буфета - бара, очень завлекательно покачивая умопомрачительной попой. Н-да, капитализм не всегда имеет волчий оскал, иногда это и чарующая улыбка искусительницы.
Через пару минут я сделал глоток качественного напитка, пожевал кусочек сосиски, и откинувшись на спинку стула, вытянул ноги - дать им возможность отдохнуть после непривычного для геолога асфальта. Немногие посетители заведения были заняты такой же расслабухой, а очаровательная официантка возле бара разговаривала с одним из сослуживцев, не забывая наблюдать за присутствующими. Возле меня она оказалась моментально, как только отодвинул в сторонку пустые тарелочку и стаканчик.
"Желаете еще что-то?" - со знакомой улыбкой задала очередной вопрос.
Я с сожалением вздохнул - принятые сто грамм не помешают, но заказывать еще, когда экскурсия по Москве только начинается, совсем ни к чему. Да и вечер впереди, рюмку придется не раз поднимать с сыном, его женой, их друзьями. Пришлось ответить соответственно ситуации:
" Спасибо, хватит. С утра вредно и наедаться и напиваться ".
" Очень вы серьезный мужчина ", - опять же с улыбкой и некой интимной ноткой ответила девушка и положила на стол счет за съеденное и выпитое. Я полез в карман за бумажником, и доставая его, не мог, ну просто не мог не задать вопрос:
"Объясните мне, незнайке: почему вы, такая молодая и красивая, работаете простой официанткой? Неужели в Москве не можете найти места получше?"
Улыбка на лице девушки не исчезла, но в ней пропала знакомая лучезарность и проявилось некое сожаление, может быть волнение. Но ответить она все же решилась, начав с вопроса:
" А почему вы, такой представительный мужчина, посетили наше заведение, а не ресторан? Одеты отлично, и деньги есть", - ну да, есть, только халявные, честным трудом не заработанные, - "хотя и не в Москве живете, а где-то под солнышком - вон как загорели! И фигура у вас спортивная!" Я приятно удивился прозорливости красавицы и подтвердил ее суждения кивком головы. А она продолжила: " Вот и я не москвичка, приехала из маленького городка. А устроиться непросто, если нет желания выполнять сразу две работы".
" Как это две?" - удивил девушку наивностью.
Красавица подняла вверх очи и покрутила головой, демонстрируя ущербность в моих знаниях особенностей столичной жизни.
" Что, мужики на работе пристают?" - решился я на предположение.
" Если бы", - девушка вздохнула, - " мужиков можно послать куда подальше, а хозяина, к кому нанимаешься, как? На дверь сразу покажет".
Пришлось прискорбно вздохнуть мне. Конечно, и в старые времена начальники пользовались положением и красивых женщин без внимания не оставляли. Но все в рамках обоюдного согласия, чтобы не дай бог дама не возмутилась и не подняла шум - за такое можно было и с хорошей должности полететь. Теперь же, когда бывшие начальники превратились в законных хозяев тех же предприятий, кого и чего им бояться? Некого и нечего, что девушка мне и подтвердила. Правда, многие из них сейчас скромниц из себя не строят, а секс с хозяином считают необременительным способом дополнительного заработка. Но не все же - очаровательная официантка к таким дамам точно не относится, за что симпатии мои к ней сразу же выросли. Но все, что я мог - это ограничиться советом, если не просто отговоркой:
" Понимаю и сочувствую. Но мужики не все паскудники. Главное - не спешить, вас обязательно хороший человек заметит, и работу предложит достойную".
"Ждать такого, как вы?" - улыбнулась моя симпатия.
" Можно и такого," - согласился с приятным для меня выбором, уже поднимаясь из-за стола, - "только помоложе."
Мы еще раз улыбнулись друг другу, кивнули головами в знак расставания, и я с сожалением забегаловку покинул, с невольно пришедшими в голову мыслями на тему соотношения продемонстрированных мне здесь, сейчас, приятных и отвратительных черт новых для страны капиталистических отношений. Много раз я к этим мыслям возвращался, но окончательно для себя так и не решил: капитализм для нас благо, или же рано или поздно выродится в уродину, в какую страна превратилась при коммунистах?
Полного спокойствия, уверенности в будущем, лично у меня нет. Как никто в мире мы можем опошлить и извратить все, что там для нас капитализм, принесшей Европе комфорт и процветание! Мы же другие, у нас всегда и во всем свой путь! За что нас никто не понимает, а многие на всякий случай не перестают опасаться.
Часть первая.
Как объяснить, почему в семнадцатом году самодержавие и основы капитализма уничтожались малограмотным народом в гражданской войне несколько лет, а в наше время такой же процесс, только обратный - из социализма в капитализм - прошел быстро и гладко? Причем с полным падением моральных устоев большинства? Мы что, перекушали братства и равенства, честности и верности, а принцип один за всех и все за одного, позволивший победить в Великой Войне как уж плох? Трудно согласиться, но перерождение в худшую сторону прошел каждый из нас. В том числе и я, и шло оно неумолимо, по воле обстоятельств, а никак не по собственному желанию.
В эту жуткую молотилку в числе первых попали организации чисто бюджетные, конечный продукт которых невозможно реализовать на рынке. Неинтересными стали и геологи, ненужными, даже лишними, и финансирование урезалось с каждым годом и при любой возможности. А в камералках по всей стране шли бесконечные споры на тему что делать и что ждет впереди. Не знаю, как в других, но в нашей партии никто увольнялся не хотел, и новое местечко не подыскивал. Да и бесполезным было делом - в геологических организациях свободные вакансии давно отсутствовали, а уходить на сторону большинство побаивалось, все на что-то надеясь.
Я понимал, что ситуация вот-вот изменится, и пора уже не думать, а действовать -договариваться, куда в случае форс-мажора податься. Конечно, куда-то с близкими к геологии условиями существования. Выбор был минимальным: только в рудодобывающие организации, при которых всегда ведутся разведочные работы. Таких в ближнем окружении нашлось несколько, в том числе две привлекательные: занимались добычей золотосодержащей руды, очень нужной для страны, а потому имели отличные перспективы существования при любой смуте. Но, оказалось, и там работников хватало своих, а стало быть, с моими надеждами получался полный облом.
Честно говоря, мне повезло. Как-то в конце апреля я зашел в кабинет к Игорю Георгиевичу, главному геологу. Как один из руководителей партии, он раньше подчиненных узнавал о новых веяниях в вышестоящих организациях, о последних издаваемых там директивах. И всегда пытался использовать эти знания на благо. Вот и сейчас мы в очередной раз поговорили на тему трудоустройства полевиков и меня в их числе, и он поделился своим мнением:
"Геологам пора переучиваться, менять профессию. Для государства мы превращаемся в обременительную обузу".
"Но кто-то же должен искать руду? Ладно, с десяток лет добытчики продержатся на разведанном, а потом что? И их закроют?" - влез я с собственным убеждением.
" Не закроют", - не согласился Игорь Георгиевич, - "не дойдет до такого. С десяток лет мы, конечно, помучаемся, а потом все потихоньку образуется, не может смута длиться вечно!"
Так вот меня успокоил. Но переучиваться, как предложил, для меня, да и для ребят из моей группы поздновато, возраст не тот. Соглашаясь, что делать это кое-кому все же придется, для себя лично я не мог представить другой профессии, кроме геолога. Пришлось у Игоря Георгиевича попросить совета:
" И на кого я, по-твоему, должен переучиться?"
"По-моему - ни на кого," - главный геолог заулыбался, зная что я не представляю жизни без работы в поле, - "Ни на кого тебя не переучишь, но кое- что предложить могу".
"И что, если не секрет?" - тут уж я весь во внимание.
Начальник с серьезным видом помолчал, вздохнул, и глядя мне в лицо выложил:
"На днях Сергей Логинов заезжал, ты его знаешь," - я кивнул головой - Сергей работал геологом в небольшой старательской артели, километрах в семидесяти от поселка партии добывающей золотосодержащую руду на небольшом нами же выявленном объекте. "Так вот", - продолжил Игорь Георгиевич, - "ему помощник требуется, что бы мог подменить в случае чего. Я про тебя намекнул, сейчас и самого ввел в курс дела. Через пару дней Сергей подъедет, с тобой поговорить. Но излишне не обольщайся, еще не ясно, что предложит. Подумай, что ему ответить, хотя", - главный геолог встал из- за стола и начал вдоль него прохаживаться, - "в данный момент лучшего тебе не найти."
В последнем я с ним был согласен, еще не зная, что в артели предложат делать и за какие деньги, Наверное, на лице это проявилось, потому что собеседник, глянув на меня усмехнулся и озвучил теперь свою надежду:
" Глядишь, и ребят туда пристроишь. Артель, где золотишко добывают, точно не разгонят, а деньги зарабатывают приличные, не в пример нашим окладам", - и не мог не съехидничать: "Капитализм там, и рыночные отношения, о которых у нас в партии болтали, болтали, пока благополучно не заговорили, как любое хорошее начинание!"
Вскоре мы разошлись, и я вернулся в комнату к ребятам. Но рассказывать о встрече с главным геологом и мелькнувшей надежде устроить их в старательскую артель простыми работягами поостерегся, пока рановато.
Через три дня Сергей появился в партии. В кабинете Игоря Георгиевича и при его присутствии состоялся разговор. Вообще-то все давно знали друг друга, иногда встречались и обсуждали вопросы по геологии, делились новенькой информацией. И Сергей отлично знал, что как на специалиста, на меня может положиться. А потому по согласованию с руководством предложил быть негласным заместителем на случай своего отсутствия. Отсутствовать же приходится пять - семь дней в месяц - на нем, кроме дел геологических, лежала увязка и утряска бумаг при сдаче добытой артелью руды, от содержания чистого золота в которой напрямую зависели заработки артели. Для этого приходилось посещать перерабатывающее руду предприятие, куда только добираться почти сутки. Основной же моей работой будет отбор проб, вернее руководство отбором, для постоянного контроля содержания благородного металла в изымаемых из карьера рудных массах.
Предложение Сергея меня устраивало, и я немедленно согласился. Договорились, что за десять дней я закончу дела в партии, и он за мной подъедет, отвезет к месту новой работы и представит руководству заключить договор, или как сейчас говорят - контракт.
Теперь пора позаботиться о ребятах: как в артели, не найдется ли для них место? Сергей развел руки: этого сказать не может, не его компетенция. Но если я не против, на тему с начальством поговорит.
Мы еще минут двадцать потрепались о нынешних во всем трудностях, теперь с участием Игоря Георгиевича, и Сергей Логинов из партии уехал. После чего главный геолог, которому быть моим руководителем осталось десять дней, грустно вздохнул и подвел итог:
" Печально все. Как ни крутись, придется расставаться. А надеялся до пенсии с тобой поработать. С пол слова понимали друг друга! И не только по работе - какие охоты и рыбалки у нас были! Да и вообще", - он махнул рукой и отвернулся в сторону, - "жить не хочется! Это ж надо, до чего страну и народ довели - лучшие специалисты оказались лишними!"
"Может, все и к лучшему", - понесло меня на лирику, - "Кажется, что сейчас пустой болтовней дело не кончится. Власть должна поменяться, и окажутся в ней не одни коммунисты. Что бы ни говорили, а дело идет к тому. Так что", - здесь я улыбнулся, - "перебьемся, лет пять, эту смуту, и снова вместе поработаем, Какие наши годы!"
" Не надейся", - не согласился уважаемый начальник, - " лет десять страдать придется, не меньше"
Пришлось вздохнуть и мне: согласен с Игорем Георгиевичем, но очень хотелось надеяться на лучший вариант.
Рассказывать ли ребятам о сделанном мне предложении, я сомневался. Могут и обидеться: себе втихаря место нашел, а им что делать? Вроде как их бросил. Но подумал, и решил не темнить. Вдруг место в артели и для них найдется, но не всех устроит? Так что желательно отношение к возможной работе каждого знать заранее.
В комнате ребята сразу определили, что у меня имеется ценная информация, и молча ждали момента, когда я начну ею делиться. Самый нетерпеливый - Владимир - уже норовил открыть рот, что бы начать процесс словесного общения, но пока выдерживал паузу, невольно заставив меня вспомнить, что он, побывав в свое время главным инженером небольшой партии, быстро прикрытой по причине случившихся там двух трагических происшествий, лучше других разбирается в житейских ситуациях, в том числе и лучше меня, когда дело касается хозяйственных вопросов. И я надеялся, что от предложения поработать в артели он не откажется.
Действительно, Владимир сразу поднял руку:
"Согласен, поеду с удовольствием. Деньгу можно зашибить хорошую, а они для меня край как нужны - дочь в институт отправляю. Вот и повкалываю сезон спокойно, не думая, когда в отпуск неоплачиваемый отправят!"
"С женой посоветуйся", - не забыл я напомнить, - "чтобы мне голову не открутила!"
"С женой давно обговорено", - успокоил приятель, - "в партии школу в этом году точно не закроют - работа у учителей пока есть, вот и поживет одна. А я навещать буду, всего-то километров шестьдесят".
"Семьдесят", - уточнил я, в мыслях с планами Владимира согласившись. И повернулся в сторону среди нас старшего по возрасту Лени:
"А ты что думаешь?"
Леня у нас другой. Он техник-геолог, старожил партии. Работает в ней с момента создания, никуда никогда не переводился и даже не пытался это сделать - партия и работа устраивали на все сто, и я не был уверен, что он захочет поехать в другое место.
Приятель, молча перебиравший бумажки на столе, даже не поднял голову. Ясно, артель его не устраивает, и этого я должен был ожидать: когда жена ушла, Леня очень долго обижался на весь женский пол и не обращал на него никакого внимания. Пока не встретил Ларисочку, окружившую мужика такой заботой, вниманием и аурой любви, что тому было просто некуда деваться. В любви и согласии они живут уже несколько лет, и я должен понимать, что один, без Ларисочки, Леня никуда не поедет. Это он и подтвердил, наконец-то оторвав голову от лежащих на столе бумажек:
"Не, не поеду. Руки болят", - Леня и правда давно жаловался, - "а там на них вся нагрузка придется. Да и возраст не тот, чтобы работу нашу, ну творческую, что ли, менять на тяжелую физическую. Посижу в партии, пока не уволят. А там видно будет".
Владимира отговорки приятеля не убедили:
"Не вешай лапшу на уши, работать он, видите ли, не может физически. Не работать, а Ларисочку оставить одну боишься!"
"Ну и боюсь", - согласился Леня, - "тебе не понять, что чувствуешь, когда жена бросает! А у меня такое было, и повторяться не хочу. Проживем с Ларисой и без артели!"
"Без артели проживешь", - с ехидством согласился Владимир, - "а без денег - вряд ли!"
"Все", - прервал я начавшуюся перепалку, - "с Леней понятно, а ты как?" - обратился к третьему из своих подчиненных - к Паше.
В моей группе Паша появился вместе с Владимиром, все из той же закрытой партии, где был простым геологом. Им оставался и у меня, и такое положение его устраивало. Причем имел два малых "короеда", которых нужно кормить и одевать, и я полагал, что в наше время от хороших денег он не откажется.
Оказалось, ошибался: Паша скорчил кислую физиономию, почесал затылок, и уставившись в потолок, выдавил:
"Не знаю, надо с женой посоветоваться"
"Конечно, сам ты решить ничего не можешь!" - поддел Владимир и этого.
Возмущенный Паша вскочил со стула и собрался возразить поклепу в свой адрес, но нужных слов от волнения не находил. Пришлось придти ему на помощь:
"Не слушай этого чудика. С женой он советовался, это точно. Только сделал все заранее, ну а ты к своей сбегай - в соседней комнате сидит, за стенкой!"
Паша, так и не вымолвив ни слова, а только помахав руками, выскочил из комнаты, после чего и я, и Леня посоветовали Владимиру быть повыдерженней в разговоре с друзьями. Тот отреагировал ожидаемо:
"Ну да, он же у нас красна девица! Можно только с поцелуями лезть, да сопли пускать!"
Из соседней комнаты обиженный Паша вернулся с ответом: нет, жена не соглашается отпускать его к черту на куличики на целый сезон. Будет он заниматься подсобным хозяйством - расширять огород, разводить кур, а может и поросенка заведет. Как-нибудь проживут, зато не разлучаясь. Понятно, подкаблучника своего Людочка никуда одного отпускать не собиралась.
Вот так-то. Получалось, что друзья мои о трудоустройстве рассуждали, а в душе каждый место для себя давно определил.
Уже легче, трудоустроить одного человека всегда проще, чем нескольких. Но с Сергеем Логиновым я говорил о трех жаждущих попасть в артель. Получается, что неправильно информировал изначально. Неудобно, и для меня неприятно - не привык людей обманывать. Нужно найти еще хотя бы одного человека. Два - если и не три, то все же лучше, чем один.
Заручившись согласием Владимира, я побежал в гараж к приятелю не из геологического цеха, с которым давным-давно связан совместной охотой, рыбалкой и всеми присущими им страстями. Дока, т.е. Евдоким, в партии трудится механиком, но не в пример некоторых технарей новое место работы пока не подыскал по той же причине, что и я: оба не можем существовать без степи, гор, горушек и сопок. Без возможности наслаждаться, причем постоянно, общением с дикой природой и ее обитателями.
Пришлось по гаражу немного побегать, прежде чем Дока появился на горизонте. Я тут же рванул за ним, и успел схватить за руку, прежде чем приятель шмыгнул в каптерку. Он резко обернулся, и лицо расплылось в улыбке:
"Ты, слава богу! А я подумал, что м...ку этому - Николаеву - понадобился! Заколебал сегодня окончательно! То то сделай, то это! Словно у меня десять рук!"
Николаев - бывший несостоявшийся геолог, сейчас главный инженер партии. Человек вредный, злопамятный, за что нелюбимый почти всеми и мной в первую очередь. Поэтому всегда сочувствовал Доке, у которого Николаев прямой начальник.
"Не переживай", - утешил приятеля, - "он перед закрытием партии выпендривается. Ты-то место себе найдешь, с техническим образованием, а ему что делать? Он же геолог, причем несостоявшийся, и как инженер кроме партии нигде не нужен!"
"Это точно", - с удовольствием согласился Дока, и поинтересовался, - "а я тебе зачем?"
"Для разговора серьезного", - заинтриговал мужика, - "давай-ка в конуру твою пройдем, что бы не мешали нам."
В каптерке я выложил разговор и с Игорем Георгиевичем, и с Сергеем Логиновым. И о малой-малой надежде на трудоустройство его в артели, если, конечно, на то есть желание. Приятель слушал меня внимательно, все больше и больше возбуждаясь. Наконец я замолчал, а Дока забегал по каптерке, крутя головой и размахивая руками:
" Я давно от этого долбаного Николаева уйти хочу!" - начал он изливать душу, - "Но куда? В городе, как и ты, работать я не смогу. Без всего этого," - он показал рукой на окошко, и я понял: "без всего этого" - это без степи, гор, озера, без охоты и рыбалки, Ну как и я, один к одному. "А в артели повкалывать - самое то, и деньгу получишь, и при деле будешь по крайней мере до конца сезона," - это он начал соглашаться с моим предложением, - "А главное - я здесь останусь, с тобой рядом. Так что с предложением согласен, если дело выгорит - поеду на любую работу. Где наше не пропадало!"
От Доки я ушел удовлетворенный полностью. Два желающих повкалывать в артели есть, остается дождаться Сергея Логинова, и надеяться на хорошие для всех новости.
Часть вторая.
Десять дней пришлось покрутиться. Закончить дела в партии я был обязан, а их набралось достаточно. Последние четыре года мы худо-бедно, но работали по большому заданию, слава богу, полевые материалы собрали, оставалось их обобщить и отразить документально в отчете. Зиму этим делом занимались, и все, что требовалось, включая текстовые приложения - в черновиках составили. Задерживались лишь анализы отобранных проб, обработка их на ЭВМ, что от нас не зависело. И в принципе, отчет по заданию мог завершить любой геолог хорошей квалификации. Такой у нас недавно появился: Кузьмич, старший геолог пред пенсионного возраста, переведенный в нашу партию из другой, недавно "приказавшей долго жить". Заслуженного же человека, которому осталось поработать меньше года, уволить постеснялись.
Игорь Георгиевич решил, что Кузмичу должен я передать дела. Десять дней это делал, обсуждая с ним черновики текста, рассматривая готовые для размножения геологические карты - ребята не решались отвлекать нас лишними разговорами. Слава богу, закончить передачу к концу оговоренного срока я успел, так же, как и оформить бумаги по увольнению из партии "по собственному желанию".
С женой тоже образовалось лучше некуда - для завершения отчета в городе организовывалась группа чертежников, и она в нее попала. Ну а при горячей воде и газе женщина может пожить и одна. Впрочем, по поведению Светы я понял, что возможное расставание с мужем ее не очень волнует и большими переживаниями не обернется. Раньше такого равнодушия в наших отношениях я и представить не мог, и конечно определил их причину: сын уехал в Москву в институт, а вместе с ним исчезла обязанность его совместного воспитания. Хотя возможно я ошибаюсь - просто мы немного надоели друг другу, и небольшая разлука пойдет только на пользу. Теперь я был к ней готов, как и к новой для меня работе.
Сергей Логинов появился в партии в назначенный день, правда не до обеда, как я расчитывал, а ближе к вечеру. Подкатил к моему дому, когда я уже начал волноваться: вдруг что-то в нашей договоренности поменялось? Слава богу, такого не случилось, я спокойно загрузил в Уазик нового начальника приготовленные рюкзак с вещами, спальный мешок со спрятанной в нем старенькой одностволкой. Верный собачуха Чапа тут же запрыгнул в кабину к моим вещам поближе, уселся на пол рядом с ними и посмотрел на хозяина машины: как отреагирует на такое "нахальство".
"С собой возьмешь?" - поинтересовался Сергей.
"Без меня умрет с тоски", - объяснил новому начальнику, и пригласил его попить чайку, "на дорожку". Он с удовольствием согласился, и мы прошли в комнату, где жена быстро приготовила все для китайской церемонии.
Теперь самое время порадеть за друзей - приятелей:
"А как в артели с потребностью в рабочей силе?" - повернул разговор в нужную сторону, - "Помнишь, обещал за моих ребят у начальника поинтересоваться?"
Сергей усмехнулся, хмыкнул, покачал головой, и только после этого объяснил ситуацию:
"Не просто все. Один работяга-чернорабочий, то-есть на подхвате, нужен. Есть желающий - проблем нет, может приезжать".
"И все, больше никаких вакансий?" - у меня то двое желающих повкалывать в артели ради хороших денег.
"Для бывших геологов точно нет", - разъяснил Сергей с неким даже сожалением, потом виновато улыбнулся и добавал, -"а вот мастер на все руки, специальности технической - вроде механика - нужен позарез. Только своих ребят не предлагай, начальник сразу отфутболит, и правильно сделает".
Надо же, как все хорошо складывается! Владимир и на чернорабочего согласен, а Дока на механика тянет стопроцентно! Тут я возможности не упустил:
"Как раз такой Кулибин и хочет у вас поработать - классный механик, спец от бога! Раньше его из партии никуда бы не отпустили, а сейчас - сам видишь - все здесь разваливается. Вот и ищет человек место, где можно сезон спокойно повкалывать, не дергаясь".
Сергей долго изучал меня взглядом:
"Серьезно говоришь, не преувеличиваешь?"
"Да некуда серьезней!" - постарался уверить, - "И парень не просто спец, а трудяга, сложа руки никогда сидеть не будет!"
Оценив проявленные на моей физиономии эмоциии, Сергей посчитал что не вру. Тут же подтвердил это:
"Ладно, меня убедил. Но решать будет начальник, кадры в его ведении. А друзей своих мне покажешь, должен на них посмотреть и парой слов переброситься. Потом в артель погоним, к ночи бы добраться."
"Ребята давно на рюкзаках сидят, тебя дожидаются!" - удивил я геолога оперативностью проделанной мною работы. И разом начали из-за стола выбираться - чаепитие завершилось, как мне показалось, для обоих - полезными разговорами, а для меня - и обнадеживающими перспективами в отношении трудоустройства друзей.
Попрощавшись со Светой, я - поцелуем в щечку, Сергей - церемонно пожав протянутую ручку, мы залезли в Уазик, и через пару минут возле дома Владимира я представлял хозяина как кандидата на должность чернорабочего.
Впечатление тот произвел отличное: мужик большой, физически развитый, вид интеллигента и в разговорах чувствуется, что голова работает, а не предмет украшения. Втроем подкатили к дому Доки, пардон - Евдокима, который, зная о сегоднешнем визите "человека из артели", за день успел испереживаться до предела, но никуда не отлучался, боясь в нужный момент не оказаться на месте.
С Докой Сергей разговаривал минут десять, надеясь определить уровень технической квалификации. Дока, в свою очередь, изо всех сил старался не ударить в грязь лицом, и как мне казалось, это у него хорошо получалось. Здесь я не ошибся:
"Ну что же, лично меня Евдоким устраивает", - услышал от Сергея, - "но окончательное решение принимает начальник. Могу обещать, что вас двоих", - он кивнул головой в сторону моих подопечных - "предложу на работу принять. Но несколько дней придется подождать, пока я еще раз в партии не появлюсь".
"А пораньше нельзя?" - не удержался Дока.
"Нет, раньше не получится, работа у меня срочная в карьере, подождать придется,"
"А мы на мотоцикле прикатить можем, в любой день!" - не успокоился Дока. Владимир тут же его поддержал, кивнув головой.
Сергей рассмеялся:
"Ну и шустряки у вас!" - это он мне, потом ребятам, - "Так и быть, есть желание - приезжайте, но через три дня. Раньше бесполезно, начальника на месте не будет. Я в артель приеду, а он уедет на пару дней".
Ребята еще раз покивали головами, и Сергей подвел итог:
"Будем считать, что договорились!" После чего пожал довольным кандидатам на физический труд руки и полез в Уазик. Я за ним, и из кабины друзьям подмигнул, показал, что дела у всех нас пока о-кей.
Семьдесят километров пилить по проселку часа два, не меньше. Не молчать же столько времени, и я первым не выдержал, затронул полезную тему: как дела в артели, какие тонкости и особенности работы, как коллектив и легко ли в него вписаться, ну и прочее. Сергей разговор поддержал, и по старому знакомству много полезного рассказал. Понял я главное: народ работящий, рабочий день по двенадцать часов плюс дополнительно осмотр, заправка, текущий ремонт техники, Если вычесть завтрак-обед-ужин и необходимые семь - восемь часов на сон, то получается, что свободного времени практически нет, разве иногда помыться и постираться. Ко всему прочему сухой закон. Полный расчет - по окончанию сезона, по первому снегу. Но, к моему удивлению, и ежемесячно буду получать что-то вроде аванса (назвал запредельную сумму) - семью кормить, одежду прикупить, мелочи разные. Очень меня обрадовал!
Особенности жизни и работы старателей меня не удивили - пару раз заезжал на подобные объекты, видел как ведутся работы, разговаривал с работягами. Так что откровения Сергея выслушивал спокойно и даже с удовольствием, когда информация касалась заработка. Но до поры до времени, пока тот не затронул неожиданную тему:
"Только не думай, что у нас рай, а мы все этакие херувимчики", - сменил привычную улыбку и добродушие на лице на тут же мною замеченные озабоченность и серьезность, - "случаются и у нас дела, что приходится в милицию обращаться, за помощью."
"И что за дела?" - не смог я сдержаться, надеясь услышать историю с детективным уклоном, любителем каковых был всегда и в разгадке нескольких в прошлой жизни участвовал как помощник оперативных работников.
"Неприятные дела", - вздохнул Сергей и недолго помолчал, - "недавно человек погиб, главный спец по технике". Обернулся в мою сторону: "Друга твоего, Евдокима, на место погибшего предлагать буду. Без хорошего механика артель быстро под откос пойдет - нужный объем добычи руды удержать не сможем точно", - он перевел взгляд на дорогу, потому как ставшая привычной колея начала раздваиваться, разтраиваться, предупреждая о сложном и опасном месте впереди, где скорость желательно сбросить, а внимание удвоить, - "Очень надеюсь, что парень твой к месту придется."
"За Доку ручаюсь, специалист классный", - лишний раз заслуженно похвалил приятеля, уже понимая, что не поинтересоваться обстоятельствами смерти его предшественника я просто не в силах, - "Если не секрет, то как погиб ваш механик?"
Сергей молчал, пока проскакивали разбитое и колеястое место и заговорил, когда выскочили на относительно ровный и в одну колею проселок:
"Упал в карьер, с верха до дна летел метров пять. Уступ отвесный, ухватиться не за что, а на дне - монолит коренных. Ударился головой, сразу насмерть."
"А зачем полез на край карьера? Что там мог делать?" - как всегда, остановиться я не мог, пока не выпытаю все детали заинтересовавшего события.
"То- то и оно", - хмыкнул мой новый начальник, - "делать было точно нечего. Но ведь полез за чем-то!"
"Может, столкнул кто?" - предположил я худший вариант.
"А за что?" - не согласился Сергей, - "Мужик был хороший, технику знал отлично, и с работягами отношения тоже были отличными. Ну с начальством иногда спорил - принципиальностью отличался ко всему прочему. Так за это в карьер не сталкивают!"
Это как сказать! Принципиальных и честных как раз и недолюбливают - мешают проворачивать дела не всегда законные, но денежные именно они, а вовсе не те, кто смотрит начальнику в рот и безропотно выполняет любые указания. По крайней мере, в моей родной партии не очень и давно горного мастера убили именно за честность и принципиальность. Но убеждение свое высказать Сергею поостерегся, исходя из правила, что в чужой монастырь со своим уставом , то бишь мнением, лезть нельзя. Однако в памяти факт подозрительной смерти человека отложил, и конечно решил попытаться разобраться с этим делом на месте.
До лагеря добрались засветло. Два ряда домиков из досок и фанеры, в каждый можно затолкнуть максимум по четыре кровати, два притянутых по снегу или привезенных позднее балка из квадратного бруса, старенький полевой вагончик-столовая, дизель электрообеспечения - все эти атрибуты полевого комфорта выстроились по краю узкой протяженной равнинки, впритык к гряде мелкосопочника, ограничивающей ее с одной стороны; с другой она постепенно и плавно переходила в бугристую возвышенность. За дизелем, подальше от жилых построек - несколько емкостей под горючку, там же рядом место ремонта техники - валяются железки, отработанные детали. С другого конца лагеря, метрах в трехстах от крайнего домика, на стыке равнинки и мелкосопочника проглядывал карьер, где и добывалась золотосодержащая руда. От него доносился звук работающей техники, мелькали фигуры рабочих, рядом бугрились отвалы поднятой породы,
Подъехал Сергей к одному из балков, и по тому, что не прихватил с собой из машины сумку с вещами, я понял: это жилище начальника. Попросив жестом подождать, геолог прошел в балок, и через минуту пригласил меня зайти, так же махнув рукой.
Зашел, демократично поздоровался пожатием руки с представительным мужчиной начальственного сословия - Николаем Игнатовичем, представился как Юрий Васильевич, занял место на предложенным стуле. И тут же выслушал, что я обязан делать, и что не должен делать ни коим образом, после чего подписал пространную бумажку с зафиксированными на ней моими обязанностями, без упоминания каких-либо прав. Все, теперь я законный член старательской артели. На этом официальная церемония трудоустройства закончилась, мне предложили балок покинуть и подождать Сергея пару минут на свежем воздухе. Определенно начальник решил поговорить с геологом на запретную для меня тему.
Толкался я возле балка не пару минут, а целых десять. Наконец Сергей из помещения выскочил, бросил мне: "Садись", и полез в Уазик. Я не заставил ждать, и проехав вдоль ряда домиков, мы остановились возле крайнего. Сергей заглушил двигатель, и не вылезая из машины, дважды меня порадовал: во-первых, домик я занимаю пустой, и если мои друзья в артель приедут, то будут жить в нем же; во-вторых, начальник не против принять моих друзей на работу, но Евдокиму определит испытательный срок дней в десять - убедиться в его должной квалификации. После чего провел меня в жилище, из которого с писком выскочили в приоткрытое окно две птички, и где ждала кровать с матрасом, подушкой, одеялом и простынями. Предложил устраиваться, осмотреться, а завтра выходить на работу - к семи утра из вагончика столовой подойти ко второму балку рядом с уже мне известным, и там подождать работодателя, то-есть его же. После чего домик покинул и зарулил не знаю куда. Наверное, к своему жилищу, куда я должен завтра явиться.
"Ну что, дружище", - сев на кровать, повернулся я к лохматому другу, - "будем здесь жить. Так что устраивайся!" - на что Чапа завилял своим обрубком, поставил передние лапы мне на колени, и лизнул в лицо.
Часть третья.
Утром птички разбудили писком - две ласточки в ускоренном темпе сооружали гнездо, прикрепив его над окном к щитку с электропробками. Я зашевелился, и они начали на меня посматривать, но дело не бросили, даже когда с кровати поднялся и расхаживал по домику. Чапа посматривал то на них, то на меня с явным вопросом: как он должен поступать. Погрозил ему пальцем - трогать птичек нельзя. Подошел к строительному объекту вплотную и в упор внимательно рассмотрел красавицу и красавца. Они ответили тем же, на секунды замерев и уставясь на меня бусинками глаз. Подумал, что зря стараются, придется искать для гнезда новое место - не держать же все время окно открытым. Но птички согласиться с этим не захотели, и продолжили работу, на меня больше внимания не обращая. Я махнул рукой - делайте что хотите, в крайнем случае, если придется окно закрывать, можно из рамы вынуть одну стекляшку вместо форточки. И вскоре побежал в вагончик-столовую с пустой миской в полиэтиленовом пакете, приказав собачухе оставаться в жилище.
Пока завтракал, успел с несколькими работягами познакомиться. Точнее, им представиться, поскольку народ оказался неразговорчивым, и калорийную вкусную пищу поглощал молча, быстро, словно на завтрак каждому отпущено по несколько минут. Закончив с едой, все так же быстро вагончик-столовую покидали, без лишнего трепа и перекуров на выходе. Никто не поинтересовался, откуда я, чем буду заниматься. Впечатление создавалось всеобщей жуткой занятости. Мне оставалось не казаться белой вороной, то-есть, от других действиями не отличаться. Когда рядом оказалось свободное место, одна из двух поварих, молодая и симпатичная пампушечка, на минуту присела за мой столик, улыбнулась и чисто по женски поинтересовалась:
"Давно у нас интеллигентные мужчины не появлялись. И откуда вы такой чистенький, свеженький?"
Я улыбнулся, услышав лесную характеристику в свой адрес, и открыл рот, что бы ответить комплиментом. Не успел - меня опередил крепкий мужик из-за соседнего стола:
"Что Варюха, на свежака потянуло? Смотри, не прогадай! Чистенькие - они ведь такие: поматросят и забросят! Старые ребята понадежней!"
Варюха обернулась в сторону третьего-лишнего, бросила на него сердитый взгляд и повернулась ко мне с комментариями на непрошенную реплику:
"Не слушайте его, злой он, раз женщину оскорбить может. Вот и будет всю жизнь один маяться - ни одна баба с ним не уживется!"
Мужик что-то забурчал, за нашим столиком неразличимое, ну а мне оставалось женщине ответить:
"Зачем слушать кого-то, когда рядом красавица сидит! Я, чтобы вас не разочаровывать, теперь каждый день буду бриться, брюки и рубашку гладить, под душем стоять в жару и в холод!"
Варюха прямо зардела: "Ой, какой вы интересный!" - сделала серьезное лицо, нагнулась ко мне поближе, - "А я вас подкармливать буду, вкусненьким!"
"Правда?" - изобразил я на лице восторг и удивление, - "А мне никто по голове в темном углу не заедет?"
"Никто!" - уверила новая знакомая, - "Здесь все деньги любят, а не женщин!"
"Неужели?" - искренне удивился, потому что деньги есть деньги, но они как раз нужны и зарабатываются для женщин, ради женщин! Однако озвучить убеждение не успел - Варю попросили к окошку раздачи. Она тут же со стульчика вскочила и побежала на рабочее место - к плите с кастрюлями и сковородками. Я посмотрел вслед и понял, что один доброжелатель в артели у меня есть. Так же, как и один недруг - тот, что в данный момент сидит за соседним столиком.
Позавтракал я одним из первых, попросил у Варюхи остатков еды для собачки, и она тут же наполнила принесенную мною посуду; поблагодарил ее, и из столовой прошел к балку геолога артели. Сергея пришлось подождать, затем я получил рюкзак с пробными брезентовыми мешками, и тяжеленную сумку с зубилами, молотком и двумя разными по весу кувалдами средних размеров. Все это вдвоем приволокли к моему домику, и от него налегке пошагали к карьеру - показать, что и как я там должен делать. Чапа, быстро проглотив содержимое миски, побежал следом.
Карьер размерами не впечатлял по причине молодости - работа только разворачивалась по-настоящему. Котлован с вертикальными стенами, длинной за сто метров, шириной не больше двадцати, глубиной разной - от ровно пяти и меньше в местах, где взорванная порода еще не была убрана, а в дальнем конце даже не обурена скважинами. С ближнего к лагерю конца часть вертикального уступа срезана, выровнена и превращена в пологий въезд на дно карьера. Сразу за ним готовился к работе экскаватор на гусеничном ходу, а в дальней от въезда половине стояли два компрессора и оборудование для бурения неглубоких скважин под ВВ, в которые позже заложат и взорвут взрывчатку, чтобы породы раздробить.
Спустились вниз, и Сергей подвел меня к вертикальному уступу с правой, со стороны сопок, стороны карьера. Поискал глазами нужное место, прошел к нему и подозвал меня:.
"Видишь?" - согнувшись, ткнул рукой в бледно-белую линию, проведенную мелом по коренной породе под ногами, - "Я так наметил места, где нужно отобрать пробы." Он выпрямился и обернулся ко мне: "Ну а ты их отбирать будешь, план карьера дам, на нем все места отбора показаны. Разберешься, не мне тебя учить".
"Разберусь, можешь не волноваться. Объясни только, для чего пробы отбирать, если здесь давно все разведано?"
Сергей усмехнулся:
"Сразу видно, что ты поисковик, а не добытчик!" Он начал высматривать еще какое-то интересное для нас место, одновременно меня просвещая: "Никакой разведкой, даже очень качественной, вами здесь проведенной (я как-то заикнулся, что объект открыт и разведан нашей партией), обойтись мы не можем. Данных не хватает - вы запасы золота считали в больших объемах породы, а границы рудного тела проводили по редким выработкам. Нам же нужно все знать в каждом конкретном месте. Ну как вот в этом", - кивнул головой на уже знакомую мне белую линию, - "Понятие есть - эксплуатационная разведка, и нам ее приходится вести. Иначе крах босякам - можно пустую породу вместо руды добыть, или наоборот - руду в пустой отвал вывалить".
Конечно то, что Сергей сейчас говорил, я в свое время учил в институте. Но так получилось, что разработка никогда меня не прельщала - поисковик я, бродяга-полевик по жизни, а потому кое-что в делах добычных успел подзабыть, и Сергей мне это показал. Оставалось к его словам прислушиваться и принимать их как наставление для дальнейшей работы.
Уже просвященного, геолог повел меня в другое место, потом еще в одно, продолжая объснять детали предстоящего в них опробования. Все для меня было понятным, очевидным и даже немного скучноватым. Наверное поэтому в голове возникли мысли не по теме, и в какой-то момент я не удержался задать вопрос совсем не к месту:
"Сергей, а где упал парень, который у вас механиком был?"
"Какой парень?" - не сразу врубился геолог, но тут же понял о ком интересуюсь, - "Это который погиб?"
"Ну да", - кивнул я головой, и тут же заметил, что вопрос геологу не понравился - он поморщился, помолчал, и не глядя в мою сторону посоветовал с явным неудовольствием:
"Лучше тебе в то дело не лезть, жить спокойней будешь. И не вздумай у рабочих интересоваться - это кажется, что у нас тишь да благодать, на самом деле такие деятели есть - тюрьма по ним плачет!"
"Да ты что!" - показал я удивление, но внутри, в душе, можно сказать даже обрадовался в предчувствии возможных интересных событий, потому что в словах Сергея проглядывал криминал здесь, в артели, где по моим представлениям его и быть не могло. А раз имел место, то не влезть в его расследование я не смогу точно. Но о таких намерениях сейчас лучше промолчать, что я и сделал. И задал вопрос, который геолог не мог посчитать для меня неинтересным: "А ты мне этих покажешь? По которым тюрьма плачет? Все же лучше заранее знать, с кем связываться не стоит."
"Покажу", - пообещал геолог, но сразу же предупредил, - "только никому ни слова, даже друзьям твоим, когда появятся."
Здесь мне пришлось сделать паузу - согласиться с условием Сергея я не мог. Ну никак - предупредить друзей о "нехороших" парнях я был обязан. Только сделаю это так осторожно, что на геолога подозрение в разглашении конфиденциальной информации не упадет.
Молчать до бесконечности я не мог - геолог ждал ответа. Как говорится, мяч был в моих руках, но я попытался отпасовать его в не совсем ожидаемую сторону:
"Ты считаешь, что они к гибели человека причастны?"- затронул я другую тему, понимая что и здесь Сергей вряд ли захочет со мной откровенничать. Так и получилось: он долго молчал, рассматривал что-то вверху по границе карьера, потом показал рукой совсем неприметное место:
"Вон оттуда он загремел. Сам видишь, что не убиться не мог - пять метров высоты, внизу камни. А сам ли сиганул, или помог кто - судить не мне. Только менты все облазили, подозрительного ничего не нашли и посчитали дело несчастным случаем", - здесь он наконец-то обернулся в мою сторону, - "И тебе советую так считать, а с разговорами - ни к кому не приставать. Для твоего же спокойствия". Дал понять, что тему разговора пора сменить.
Мы ее и сменили - перешли на дела по работе. Но местечко на краю карьера, куда Сергей показал рукой, я запомнил. И решил к нему прогуляться вечерком, разобраться, мог ли человек загреметь оттуда вниз без посторонней помощи.
Посмотрев все нужное в карьере, мы вернулись в лагерь, и в балке геолога, таком же, как у начальника, Сергей показал мне план горизонта на данный момент, места, где нужно отбирать пробы и в какой последовательности. В свое время в институте нас знакомили с добычей руды карьерным способом, с ее особенностями, преимуществами и недостатками. Сейчас я один существенный недостаток заметил: рудное тело длиной около сотни метров и шириной до шести залегало не вертикально, а под углом к горизонту градусов семьдесят, если не меньше. То-есть, по мере добычи, с увеличением глубины карьера, оно все больше и больше будет прижиматься к одной его стороне, к той, где сейчас впритык вздымается гряда довольно высоких сопок. И в какой-то момент карьер в эту сторону придется расширять обязательно, иначе до руды добраться станет невозможно. С Сергеем наблюдения поделился:
"А когда у вас по плану те горушки сносить и карьер расширять? Работы много, и не окажется ли так, что большую часть сезона придется пустую породу убирать, а не рудой заниматься."
Сергей посмотрел на меня с уважением, покачал головой:
"Классный ты спец, Юра," - подтвердил то, что мне иногда говорили другие, - "только имей в виду - здесь ты не геолог, а простой работяга. И о наблюдениях кроме меня никому ни слова. Народ приехал деньги зарабатывать, не дай бог услышат, что будем не золотишко добывать, а пустую породу с одного места в другое перекладывать. Чтобы до руды только добраться. Голову открутят всем начальникам, и мне в первую очередь!"
Мне показалось, что в балке излишне жарко - спина определенно вспотела. Ну никак не ожидал, что дела здесь не просто сложные, а даже непредсказуемы, и что заработки наши, напрямую зависящие от количества поднятого из карьера золота, определяются не сложностью и тяжестью работы, а волей начальства - оно решает, сколько его добыть в этом сезоне, а сколько - только подготовить к добыче в сезоне следующем.
Над информацией Сергея не мешало попозже хорошенько подумать. Не стал больше отвлекать его на ненужные разговоры, получил еще несколько указаний и балок геолога покинул, чтобы приготовиться к физическим упражнениям с кувалдами, зубилами и раздробленной породой. Но это - после обеда, к которому тоже стоит подготовиться: отряхнуть пыль, переодеться и умыться.
В домике я быстро провел необходимую подготовку, и плюхнулся на кровать. На пять минут - осмыслить недавний разговор с геологом. Прежде всего, прикинул на глазок до какой глубины можно вести добычу руды в нынешних границах карьера. Получалось - вернее не получалось ничего хорошего. Ну протянем пол сезона, ну чуть больше, а потом все - долго и нудно придется убирать часть сопки, которая сейчас к карьеру подходит впритык. А ее высота метров двадцать, это ж сколько нужно пустой породы вначале взрывом разрушить, а потом и переместить в сторонку! И столько же придется поднимать уже из карьера при его расширении! А техники лишней - еще одного экскаватора я пока нигде не замечал. Получалось, что в ближайшем будущем вести работу на два фронта - и руду из карьера добывать, и сопку сносить, чтобы этот же карьер вовремя расширить, пока не планируется.
Может, все так и расчитано? В начале сезона золотишко понемногу доставать - платить-то работягам нужно, да и на горючку, запчасти, деньги требуются. А потом все силы бросить на снос этой чертовой, мешающий сопки. Тогда о хороших заработках можно не мечтать - вторую половину сезона придется перекладывать с места на место пустую породу.
Возможно я рассуждал слишком грубо - начальство всегда найдет, как вывернуться из щекотливой ситуации. Конечно, пол сезона заниматься только пустой породой невозможно - простые работяги вопросами замучают. Вот и спланируют то в карьере ковыряться - народ успокаивать, то сопку сносить. И все одним экскаватором?
Похоже, что так и есть - вон как Сергей на мои наблюдения отреагировал, и чуть ли не потребовал молчать в тряпочку. Он то наверняка планы начальства знает, да и сам в их числе значится.
А подозрительная смерть механика, случайно "упавшего" в карьер? А если и он догадался, что без второго экскаватора за сезон заработаем гроши? Поднял вопрос там, где не нужно? И за это поплатился?
Стоп - остановил себя. Так можно черт до чего додуматься. Вот фантазер! Дня не проработал, толком и узнать ничего не успел - а выводы уже сделал, причем в худшем варианте! Нельзя, нужно охладиться и по крайней мере немного поработать, приглядываясь к ситуации. Ребят дождаться, с ними посоветоваться.
Вскочил с кровати: "Здесь будь!" - приказал Чапе, и побежал в столовую, прогоняя из головы тревожащие мысли.
Часть четвертая.
Два дня махал кувалдой, отбирая пробы в намеченных Сергеем местах. Пару раз он ко мне наведывался, проверял все ли я делаю качественно, и тут же уходил, не сделав никаких замечаний. Конечно, монотонная работа не очень радовала, но потихоньку начал втягиваться, как в нее, так и в длинный двенадцати часовой рабочий день. С непривычки уставал, но по вечерам находил силы пробежаться вблизи лагеря. Обошел карьер, заглядывая вниз, нашел и внимательно осмотрел место, с которого, по словам Сергея, недавно упал и разбился насмерть механик артели. Ничего интересного не заметил, кроме маленькой железной пирамидки с небольшим крестом на верхушке. Глянув вниз, понял, что спускаться в карьер и пытаться найти что-то там - бесполезно: на моих глазах в нужном месте бульдозер сгребал в кучу разбросанные камни, уничтожая последние свидетельства недавней трагедии, если они там еще оставались.
Честно говоря, без привычного общения с друзьями, коллегами по прошлой работе, было скучновато. Конечно, число знакомых на новом месте увеличилось, но, как я уже отмечал, они не отличались общительностью - ремонт техники после рабочей смены забирал остатки свободного времени. И близости, не говоря о дружбе, пока не намечалось. Только в столовой пампушечка-повариха Варюха искренне мне улыбалась, ложила в миску кусочек повкуснее и поаппетитней, не пропускала возможности поговорить о пустяках. А в домике каждый раз встречали щебетаньем две птички, однако дел своих не бросали и меня не боялись нисколько. До самочки, когда та сидела в уже отстроенном гнезде, я осторожно дотронулся пальцем, и она не улетела, а только тихонько пискнула.
Вечером третьего дня, когда в домике я наконец то пристроил одностволку в укромном месте, которое сразу и не найдешь, прикрепил под гнездом ласточек фанерку, чтобы отходы их жизни и деятельности падали на нее, а не на пол, и начал жилище обустраивать - из разномастных обрезков досок сколачивать подобие стола и табуретки, Варя меня навестила. Постучала в распахнутую дверь, на что Чапа не гавкнул, а закрутил обрубком - уже догадался, кто его кормилица, - переступила порог и сразу же увидела пернатых постояльцев, отметивших ее появление привычным пересвистом:
"Ой, ласточки у вас поселились! Значит, человек вы хороший, и они это поняли!" С улыбкой оглядела помещение и произведения моего столярного мастерства:
"Неуютно у вас!" - отметила реальность, и посоветовала, - "Занавесочки на окно нужно повесить, и марлю на дверь, чтобы комары вечером не закусали".
Я конечно, заулыбался, показал рукой, чтобы садилась на кровать - а больше и некуда, и разговор поддержал:
"Да, на окно и дверь повесить что-то нужно. А стены не мешает обоями оклеить, грязь под ними скрыть."
"Правильно", - согласилась женщина, уже устроившись на кровать и поглаживая примостившегося рядом Чапу, - "как другие, в грязи вы жить точно не будете! Это нашим (наверное, имела ввиду рабочих) ничего не нужно, есть кровать и ладно. В домик зайти невозможно, грязь сплошная, да запах не приведи господи!" Она еще раз внимательно осмотрела жилище, и как дело решенное, констатировала: "Занавесочки я принесу, а обои придется заказать, что б привезли". Повернулась ко мне: "Только бы к вам никого не подселили! А если и найдут кого - что б вас слушался и чистоту поддерживал!"
Я не мог не рассмеяться, услышав столь откровенную заботу о моей персоне:
"Варя, я же геологом работал, постоянно по отрядам мотался! И конечно", - здесь я имел возможность сообщить женщине о моем статусе женатого человека, - "жена все эти шторки, занавесочки и клееночки в рюкзак мне запихнула. Так что все есть, кроме обоев. А за участие - тебе большое спасибо!"
"Не за что благодарить-то," - Варя грустно вздохнула, - "хотела вам приятное сделать, а не получилось." И приняв вид, что внимательно рассматривает стены, высказалась обо мне и моей половине: "Хорошая у вас жена, обо всем подумала. И красивая наверное," - улыбнулась и посмотрела на меня, - "у такого мужчины другой и быть не может!"
"Жена как жена", - начал я менять тему, - "но и она предусмотреть все не могла. Кое о чем тебя попросить придется".
"О чем это?" - на лице женщины мелькнула надежда.
"Нет у меня тазика и тряпки, пол протирать", - нашел для Вари возможность что-то для меня сделать, и перешел к главному, - "и расскажи, что за люди здесь собрались, с кем дружить можно, а от кого лучше подальше держаться."
"Ведро старенькое и тряпку я вам завтра подберу. Если хотите, и пол в домике помою!" - бодро начала с улыбкой, а дальше с удовольствием рассказала все о работягах, давая каждому характеристику с чисто женской точки зрения.
Теперь я знал, с кем из артельских можно подружиться, с кем не стоит, а от кого лучше держаться подальше. Последних оказалось еще трое - это без того, о котором я узнал в первое посещение вагончика-столовой. Очень полезная информация, когда в коллектив только вписываешься. А дальше в нужный момент задал для меня главный вопрос:
"Варя, а что здесь недавно случилось, почему человек в карьер упал и разбился?"
Женщина сделала большие глаза, уставилась на меня с испугом, и перешла почти на шепот:
"Не спрашивай ни у кого о том парне! Не знаешь ничего - и живи спокойно!"
С ее желанием я не согласился. Подошел к кровати, сел рядом:
"Варя, я же знаю, что дело не чистое. Парень-то хороший был, или за дело в карьер упал?"
"Ничего не знаю!" - Варя замотала головой все с тем же испугом на лице, - "Он не простым рабочим был, он вокруг начальства крутился! Что для него повариха какая-то!"
"Повариха в любом лагере главное лицо и есть", - попытался комплиментом успокоить мою теперь больше чем знакомую - почти подругу, - "И не волнуйся так, все что скажешь - между нами останется."
Варя притихла, начала успокаиваться, проявления страха быстро исчезали с лица. Глядя на меня, покрутила головой, еще раз продемонстрировав озабоченность, а может и опасность нашей беседы, перевела взгляд вниз на колени - на кисти рук с нервно сжатыми пальцами, и начала на мой главный вопрос отвечать:
"Хороший парень был, с начальником ругался, за рабочих. Хотел, чтобы все зарабатывали хорошо, а только что сделать собирался - не знаю. Ну а начальник терпел-терпел, потом "бандюков" натравливать на него стал". Подняла голову: "Тех, что я тебе говорила". Снова опустила голову, разглядывая руки: "А потом этот парень и разбился".
"Ты его видела, мертвого?" - решился на очень неприятный для женщины вопрос.
Вначале Варя отнеслась к нему без особых эмоций: "Тогда все в карьер бегали, ну и я тоже". Дальше посмотрела на меня так, что не заметить на лице давние, очень неприятные душевные переживания, было невозможно: "Он прямо головой о камни ударился, как будто в воду нырял. Кровищи вокруг - жуть!"
Сейчас я понял, что неприятный разговор пора кончать. Конечно, еще не все она рассказала, но нужно знать меру. Вон как женщина распереживалась! Но и отпустить ее домой в таком состоянии я не мог - Варя помочь мне пришла, может с надеждой на кое-что интимное, а я ей настроение испортил. Подлец такой!
"Ладно, Варя, хватит о грустном!" - обнял девушку одной рукой и слегка прижал к себе, - "Покажи лучше, где ты живешь, что бы знать, куда в гости идти!"
Варя заулыбалась и отстранилась от меня не сразу - вначале глянув на дверь и убедившись, что она распахнута, и даже не имеет крючка закрыться изнутри.
"Ой, побежала я", - с сожалением пролепетала, и начала подниматься с кровати, - " а то меня сейчас искать прибегут!" Но о моей просьбе не забыла: "Тряпку и ведро я завтра подберу. И домик свой покажу, когда время придет!" - это пообещала, уже из моего жилища выскочив.
Уф, вздохнул я с некоторым облегчением. И в глубине души улыбнулся: хорошая Варюха женщина, хочешь - не хочешь, а как мужчина, водить ее за нос до бесконечности не могу. Согрешить придется - по дружбе, и никак иначе. В данной ситуации изменой - жене конечно - даже не пахнет. С учетом, что в последнее время на мои естественные попытки приласкать в кровати, та почему то часто недовольно вздыхала и старалась отвернуться в надежде, что до следующих действий дело не дойдет. Интим ее интересовал в меньшей мере, чем был необходим мне.
Столярные работы я продолжил, но теперь и голове нашлось дело: еще раз вспоминал разговор с Варей, выбирал, осмысливал и раскладывал по полочкам немногие, но очень интересные для меня фактики. Сейчас почти не сомневался, что недавняя смерть механика не несчастный случай, а заранее спланированное убийство. По другому не получалось: на человека вначале натравливают, по словам Вари, "бандюков", потом он оказывается в таком месте, где ему нечего делать - на краю карьера и не в его начале, а в средней части, где глубина приличная, после чего невероятным образом ухитряется упасть вниз и приземлиться точно на голову. Быть такого не может! Кстати, к "бандюкам" не мешает присмотреться. С одним - тем, кто при первом посещении вагончика-столовой советовал Варе держаться от меня подальше, разговаривать придется точно. Не оставит он меня в покое, имея на женщину определенные виды. А он их имеет, о чем предупредил откровенно.
А начальник-то артели! Не зря, не зря Сергей Логинов советовал мне не лезть куда не положено, и домыслы свои - что скоро придется не руду добывать, а сопку, мешающую карьер расширить, срезать и перевозить куда-то в сторону - молча держать в собственной головке. Чтобы принудительно не нырнуть вниз карьера с его обрыва. Ну как бывший механик, который похоже мужиком был не только настырным, но и сообразительным, замыслы руководителей артели понял и не побоялся о них заговорить. За что и поплатился.
От неприятных мыслей настроение испортилось. Попал черт те куда, и что делать дальше? Сразу и не придумаешь, но ребят дождаться нужно. Они, кстати, завтра обещали здесь появиться.
Часть пятая.
Ребята не обманули. Утром я разогреться кувалдой не успел, как они появились в карьере. Первым их увидел Чапа, устроившийся в тени откоса: радостно взвизгнул и пустился навстречу. Подошли с улыбками до ушей - радуются жизни, после встречи с Николаем Игнатовичем, начальником артели! Разговор между ними по всему видно получился содержательным - вон как эмоции переполняют!