Береза, а рядом ольха,
отмытые ливнем до блеска
от пыли и праха. Тиха
над ними глубокая синь.
И это приятно для глаз -
в них жизнь обозначена веско,
но мне не хватает сейчас
тревожной печали осин.
Я чувствую мир и живу,
наверно, на противоходе,
поскольку, глядясь в синеву,
я грежу обычно о том,
чего не случится со мной,
чего не бывает в природе,
а синь шелестит тишиной,
запнувшись на слове пустом.
Смыкаются все времена,
смыкаются с памятью грезы,
с блаженством - слепая вина,
и все - в этот миг и во мне.
И вот уж не тот окоем,
и нету ольхи и березы.
Запнувшись на слове своем,
теряюсь и я в тишине.