Аннотация: комменты в общий файл. Здесь - НЕ ПРАВЛЕННОЕ.
--
Глава 6, в которой герои узнают печальные новости
А дальше меня буквально просвечивали рентгеном. Была масса вопросов на тему, кто такой, как вообще тут оказался, как распознал в принцепсе зомби, откуда у меня такое оружие и так далее, и тому подобное. Самое смешное, на большую часть вопросов я и сам не знал внятного ответа. Я уже думал, что меня поместят под арест, но, слава богу, обошлось. Помогло ручательство мага в том, что начальник действительно УЖЕ был зомби, что ритуал достаточно долог, да и подозрения секундуса. Впрочем, сам маг после моего заявления о том, что я вижу магические плетения, смотрел на меня почти плотоядно, так что я даже начал опасаться, не окажусь ли в роли лягушки под скальпелем учёного. Секундус, хотя и нехотя, признал, что около полгода назад начальник сильно изменился, стал каким-то странным. Впрочем, окончательно разговор сменил русло после прибытия принцессы, за которой, как оказалось, под шумок метнулся Жак.
Астерь вошла в комнату быстрым шагом, скользнула по присутствующим холодным взглядом и распорядилась вставшей за дверью охране никого не пускать. А дальше устроила присутствующим такой допрос, что предыдущее действо показалось цветочками. Девушка открывалась мне с совершенно с новой стороны. Холодный ясный ум, полное отсутствие брезгливости, чёткие понятные вопросы и желание вникнуть во все аспекты происходящего.
Она выстраивала цельную картину, выясняя у секундуса, что изменения произошли полгода назад, выразились в резком снижении активности принцепса в отношении преследования экстремистов из "Воли", отсутствии инициативы в работе и вообще, как выразился секундус, подавленности. Сам он не обратил на это особенного внимания, поскольку думал, что старик банально устал, а "Волю" ему приказал не трогать кто-то сверху. Почему он так решил? Все просто, перед изменениями в поведении принцепса вызывали на несколько дней в столицу, кажется, в отдел тайной стражи. А это означает, что вопросом был озабочен кто-то на самом верху. Но в интриги власть предержащих, равно как и в дела "чёрных щитков"(жаргонное название тайной стражи, данное ей за их символ -- маленький (с ладонь) щит чёрного цвета), секундус лезть не желал.
Далее Астерь выяснила у мага, сколько времени может занять превращение человека в такого зомби. Маг долго думал и сказал, что ритуал займёт не меньше трёх-четырёх дней, скорее даже неделю. А вообще, длительность ритуала во многом зависит как от силы, так и от мастерства проводящего его мага. Причём ритуал должен быть непрерывным, а его объект в это время -- жёстко фиксированным.
Астерь осведомилась, не пропадал ли по каким-либо причинам принцепс на несколько дней со службы за последние полгода-год. Выяснилось, что старик был крепким и даже по болезни не пропадал больше чем на день-другой. Да и даже в таком состоянии обычно требовал к себе адъютанта и работал из дома. Единственным случаем и была та злополучная отлучка в столицу, недели на две, примерно...
Я чувствовал себя доктором Ватсоном, наблюдающим за тем, как Холмс рассказывает ход своих мыслей во время очередного расследования. Картина рисовалась не радостная. Принцепса вызывают в столицу. Зомбируют и отправляют "служить" дальше. Неладно что-то в датском королевстве... Впрочем, с чего я решил, что здесь замешана тайная стража? Никто ведь не знает, на сколько времени покойного туда вызывали? И по какому вопросу, заодно. Как, впрочем, нет полной уверенности и в том, что вызывали принцепса именно "безопасники". Секундусу так показалось, однако сейчас он не смог объяснить точно почему. Предписания явиться в столицу он не читал. Доставлено оно было принцепсу лично. Не то, чтобы тот делал из него какую-то тайну, но в тот момент секундус как-то не подумал прочитать эту бумагу, так, видел в руках шефа, не более того. Могла ли она или какая-то выписка из неё сохраниться в местном архиве? Принцесса тоже заинтересовалась этим вопросом, но не получив внятного ответа, решила вернуться к этому позже. Впрочем, даже если это и выяснится, как я уже успел понять, это почти ничего не даёт. Могли ли принцепса перехватить в столице или на обратном пути из неё после посещения, допустим, тайной стражи? Да запросто, старик путешествовал один, на дорогах королевства относительно спокойно, да и разъездов стражи порядочно. Грабителей они, конечно, остановят, а вот похитителей вряд ли. В общем, ясно, что ничего не ясно...
А вот тут допрос принцессы свернул на меня и обоих магов. Как я почувствовал, что принцепс -- зомби? По запаху? По какому такому запаху? Почему решил, что именно зомби? Я и сам не до конца представлял ответы на все поставленные вопросы. Дело осложнялось ещё и тем, что оба мага ничего не почувствовали. Вернее, Жак -- ничего, а магистр -- только приглядевшись внимательно. По его собственному утверждению, скользнув по принцепсу взглядом в толпе, он бы вряд ли понял, что с ним что-то не так. А чтобы понять, что именно с ним не так, ему и вовсе пришлось бы глядеть на него добрых полминуты. А дальше принцесса задала вслух вопрос о том, почему так произошло. Магистр на некоторое время задумался, а потом, не очень уверенно впрочем, сказал что, кажется, у перворождённых особое чутье на магию смерти. У кого-то сильнее, у кого-то слабее. Но есть почти у всех. В войну этим даже, кажется, пользовались. Впрочем, он, магистр, никогда этим особенно не интересовался, поэтому подробностей не знает. А его, магистра, гораздо более интересует моё зрение, по параметрам напоминающее истинное, но позволяющее видеть магические плетения наравне с окружающим миром. Принцесса прервала Фаринха, сказав, что это, безусловно, интересно, однако есть более насущные вопросы. Астерь была мрачной, как туча. Она высказалась в том плане, что ей крайне не нравится, что начальник стражи второго по размерам города в стране оказывается зомби... Впрочем, с этим сложно было не согласиться.
И тут, как будто всего произошедшего было мало, из-за двери послышался шум. Принцесса вышла узнать, что происходит, а через полминуты вернулась бледная, с окаменевшим лицом. Почему-то ещё даже до того, как она успела что-то сказать, у меня в душе огромной приливной волной всколыхнулось участие. Захотелось обнять её, защитить от проблем, которые, похоже, наваливаются на неё одна за другой, от жестокости мира и вообще от всего, что может грозить этому милому созданию. Ведь она почти ребёнок, сколько ей сейчас? Лет девятнадцать, вряд ли больше. И тут она разомкнула рот и через силу произнесла:
- Два дня назад умер король. Только что прибыл гонец.
Казалось, из Астери разом выпили все силы. Я с тревогой смотрел на неё, поражаясь тому, как она ещё держится на ногах. Принцесса медленно подошла к окну и, не оглядываясь, произнесла:
- Выйдите, пожалуйста.
А я неожиданно отчётливо ощутил, что должен остаться. И желательно, так, чтобы на меня никто не обратил внимания. Я мягко шагнул в тень в углу, представляя, как сливаюсь со стеной, как взгляды окружающих равнодушно проскальзывают по мне, не задерживаясь, не замечая... Не знаю, было ли это волшебством или мастерством вора, но окружающие и правда не обратили на меня никакого внимания, выходя из комнаты. А когда мы остались одни, я бесшумно скользнул к принцессе, которая уже тихо всхлипывала. Скользнул и тихонько обнял её за плечи. Она не отстранилась, хотя один раз всхлипнула громче. А потом и вовсе повернулась и уткнулась мне лицом в грудь. А я молча стоял и гладил девушку по плечам и волосам.
Говорить ничего не хотелось... да и что я мог бы сказать. Банальности? Так мы и стояли и я чувствовал, как успокаивается девушка. Нет, конечно, она ничего не забыла. Да и печаль её, наверное, не скоро покинет. Но почти зримая горькая ноша, упавшая ей на плечи сейчас таяла, как ноздреватый весенний лёд под ярким солнцем. Наконец, она отстранилась и сказала:
--
Спасибо. - Я кивнул в ответ.
--
Выходи из комнаты первой. Думаю, лучше сделать это по-отдельности.
Девушка благодарно, хотя и с оттенком неловкости, кивнула, подошла к двери и, резко дёрнув её на себя, вышла. А я постоял ещё пару минут, задумчиво глядя в окно.
Выйдя из комнаты, я устремился на улицу тем же путём, каким пришёл. Вот, кстати, и ещё одно отличие от меня-прежнего: раньше я не слишком хорошо запоминал дорогу, хотя с определением направления у меня проблем и не было, ориентиры я запоминал плохо. Сейчас же любая дорога, которой я прошёл, отпечатывалась у меня в памяти и, при необходимости, я мог повторить свой путь шаг в шаг, буквально. Наверное, ещё одно эльфийское наследство, развитое профессией вора.
Впрочем, едва я свернул за угол, мне навстречу вынырнул магистр.
--
Великолепный отвод глаз, юноша. Просто великолепный. Но, пожалуй, все же недостаточно, для того, чтобы одурачить магистра. - Вокруг глаз Фаринха собрались морщинки от добродушной улыбки.
--
Отвод глаз? Магистр, возможно, вам показалось?.. - Я был в некотором замешательстве. - Я воспользовался несколько... специфическими навыками из своего прошлого, однако магией, вроде бы, не пользовался.
--
Уверяю вас, Тэль, магия там была, даже если вы этого и не осознавали. Не самая обычная, конечно, что впрочем и понятно, если она была интуитивной, но она была, можете мне поверить. Я думаю, вы и достигли успеха в своём прежнем... ремесле во многом благодаря своим магическим талантам. И, если бы мы с вами немного позанимались, думаю, смогли бы достичь ещё большего.
--
О, Аллен, я с удовольствием с вами позанимаюсь. Если, конечно, ничто не нарушит наши планы. - Я помрачнел. Конечно, никаких явных мыслей у меня не было, однако интуиция подсказывала, что в городе я не задержусь. - Ладно, надеюсь, вы меня простите, мне сейчас надо в гостиницу. Если не возражаете, мы могли бы встретиться чуть позже.
--
Разумеется. Тем более, мне нужно уладить несколько вопросов, связанных с моим бывшим учеником. Суд назначен на послезавтра, да и то потому, что её высочество мимоходом "поспособствовала". - Он криво улыбнулся.
--
Хорошо. В общем, заходите в "Золотого гуся", как только освободитесь.
Мы попрощались и я направился к выходу, возле которого меня поджидал Жак. К харчевне мы двинулись короткой дорогой, не повторяя своих хождений по городу. Я не стал расстраивать своего провожатого и говорить о том, что город знаю намного лучше его, даже если мои знания и порядком устарели. Впрочем, даже если бы не память я-прошлого, с его умением ориентироваться я бы все равно вышел к гостинице максимум минут на пятнадцать медленнее, чем с провожатым.
Герольды на площади уже разносили скорбные вести, а на флагштоке на здании стражи и на ратуше над флагами развевались белые ленты (знак траура).
Астерь была в комнате, по словам охраны, собирала вещи для отъезда. Ехать она собиралась завтра утром, хотя успеть к похоронам у нас уже вряд ли получалось. Даже если гнать, как королевский гонец, вряд ли получится меньше двух с половиной суток, а похороны королевских лиц полагалось проводить на четвёртый день. Впрочем, вряд ли девушку можно было упрекнуть за желание поскорее встретиться с родными.
***
Заняться было нечем. Астерь была занята, Жак куда-то умотал, с охраной "её высочества" я, как-то, не сошёлся, поэтому я просто сидел в главном зале харчевни. Решение отправляться вместе с Астерью я уже принял, хотя и плоховато себе представлял, как ко мне отнесутся её родные и окружение. Но, как бы то ни было, сейчас я был ей нужен, поэтому бросать её до города было попросту свинством. А уж когда она встретится с родными, я, коли уж на то пошло, легко смогу раствориться в городе. Поэтому сейчас я сидел в главном зале и тихо наигрывал на лиаре:
На календаре - Несмеянин день,
Все грустит царевна у окна.
Только лёд в воде, только снег везде,
Да вращение её веретена.
Царевна грустит, вот опять в стекло
Заскреблись метели,
И белым-бело, даже зайцы серые побелели.
Держи меня ночь, качай меня,
Неси меня вверх.
А где ж её Иван? Он напился пьян
Из бутыли мутного стекла.
И ни меча, ни лат,
И лицом в салат - до утра, вот и все дела.
И только снится ему, то идёт он во тьму.
И походка его легка.
И скоро трубы споют, и будет место в строю
Для Иванушки-дурака....
(Олег Медведев, отрывок)
--
Печальная песня. - Сказал Фаринх.
--
Настроение такое, - невесело улыбнулся я. - Ну, как ваши дела со стражей?
--
Нормально. Осталось дать показания на суде, и я буду абсолютно свободен. Впрочем, начать учить вас я могу уже сейчас. - Он присел за стол и сложил перед собой руки, переплетя пальцы. Что-то сверкнуло у него на пальце. Колец магистр не носил, однако на его правой руке был один перстень, золотой, с маленькой синей капелькой прекрасно огранённого камня, причём перстень был явно магическим и как-то странно связанным с аурой мага.
--
Только вот, боюсь, уже завтра мне нужно будет уехать в столицу. - Я немного смутился, а маг понимающе кивнул.
--
Ничего страшного, думаю, мы ещё успеем сделать все, что хотим. Как-никак у вас, да и у меня тоже, не одно десятилетие, а то и не одно столетие впереди. Главное, держитесь подальше от неприятностей. Думаю, сам я буду в столице дней через пять-семь. Может быть, десять. Так что как вы смотрите на то, чтобы встретиться, скажем, в "Коронном ужине", это великолепная гостиница?
--
Поскольку я -- заинтересованная сторона, буду только рад. Значит, по прибытии я либо остановлюсь там, либо оставлю для вас записку. Кстати, удовлетворите моё любопытство, -- я усмехнулся, - что у вас за перстень? Признаться, я таких никогда не видел и даже не понимаю, что он из себя представляет в магическом плане.
--
Ах, это? - Он с улыбкой погладил пальцами камень в перстне. - О да, это очень редкая вещица. Вы что-нибудь слышали о слезах мира?
--
Кажется, нет.
--
Это очень красивая... Легенда. На самом деле, возможно, и не легенда, а очень смелая теория, однако нам, магам, раньше слишком редко приходилось иметь дело со слезами, чтобы собрать достаточно фактов. Итак, слезами мира зовут такие вот камни. Как правило, очень маленькие, потому что даже для образования самого маленького камня, размером с половину рисового зёрнышка, нужно очень много сильных эмоций, причём эмоций сконцентрированных, согласованных, направленных на одно и то же. Мой перстень, "Владыка Алир", назван по имени великого императора, правившего около четырёх тысяч лет назад. Империи, в которой он правил, нет уже без малого три тысячелетия, однако память о самом императоре, хоть и потускнела, хранится до сих пор. Это был великий человек, любимый своими подданными. Мудрый, справедливый правитель, умелый политик и государственный деятель, который к тому же весьма заботился о том, чтобы его народ знал, кто его благодетель. Не важно, было ли это тщеславие или какой-то расчёт, важно другое. Когда он закончил свой жизненный путь, печаль его народа была столь великой, столь всеобъемлющей, что на руках у его барельефа на саркофаге образовалась эта самая маленькая синяя слёзка. - Он вновь погладил камень в перстне. - Казалось, сам мир оплакал властителя. И его жрецы сделали в память о правителе этот перстень. Не знаю, кто и когда первым узнал о его свойствах, но... В общем, это мощнейший магический артефакт. Причём личностный. Для его использования магу нужно пройти сложный обряд настройки, срастить его со своей аурой. И тогда камень как бы открывается перед магом, становясь могучим магическим резервуаром. К примеру, мой запас сил этот перстень увеличивает раз примерно в пятнадцать. - Он задумчиво покачал головой. - Кроме того, камень способен заряжаться, впитывая кроме энергии мира ещё и энергию души. То есть сильные эмоциональные всплески, и сильнее всего он впитывает энергию той эмоции, которая послужила его рождению. Во время войны мой камень зарядился с лихвой. - Маг грустно вздохнул. - И, кстати, во время войны образовалось множество слез мира. Но... Это были слезы боли, ярости, гнева и смерти. И ненависти. Поэтому большинство из них либо невозможно использовать, либо при использовании разумный превращается в безумца. Дело в том, что сливаясь с аурой мага камень как бы "делится" с ним своей эмоцией. Причём пока не привыкнешь и не настроишься на камень окончательно, давление эмоций бывает весьма значительным. К примеру, меня на несколько лет, пока я привыкал к камню, окрестили "плачущим магом" - Он грустно улыбнулся. А с камнями, образованными в войну все ещё хуже. Боль или смерть может просто убить. Ярость или ненависть, пожалуй, даже опаснее... Скорее всего, маг уничтожит себя и сам, однако до этого он может превратиться в берсерка или фанатичного убийцу и уничтожить множество людей. Узнать же камень можно по цвету. Мой -- синий, печаль. Боль -- красный. Ярость или гнев -- оранжевый. Смерть -- серый. Других камней я пока не видел. - Аллен немного помолчал, задумчиво поглаживая кольцо. - А ещё об этих камнях ходит великое множество легенд. Кто-то говорит, что они живые. Ходят слухи (среди магов, конечно, обычные-то люди почти никогда не слышали о слезах), что они могут расти, поглощая силу сверх своего максимального объёма. Ещё, и это вроде бы даже подтверждено, говорят, чем больше камень, тем больше сила, которую он хранит. А вообще, говорят, что ими плачет наш мир, отзываясь на чувства тех, кто живёт в нём. Впрочем, в сущности, почти все, что я вам сказал и что не основывается на моих личных наблюдениях -- не более, чем легенда или слух.
--
Ну, как бы то ни было, мне было интересно. - Я улыбнулся. - Кстати, думаю, немного времени у нас сейчас есть, так что не могли бы вы рассказать подробнее, что вы думаете по поводу моей способности к отводу глаз?
--
Да, конечно. Итак, заклинание незаметности или, в просторечии, отвод глаз или скрыт. Хотя, строго говоря, заклинанием его называть нельзя. Скорее, это воздействие, причём воздействие на окружающих. Если при наложении невидимости маг избирает объектом заклинания себя или, что вернее, падающий на него свет, то неприметность работает иначе. Маг влияет на окружающих, вызывая в них ощущение полнейшей заурядности того места, где находится. Не позволяет зацепиться взглядом. На самом деле люди его видят, однако у них даже в памяти это не откладывается, как что-то важное. Человек как человек, как одна из травинок в степи -- ничем не примечательный. Раньше, кстати, были специально тренированные стражи, приученные обращать внимание на заурядность. Кстати, само по себе это влияние с гораздо большими шансами способно скрыть от опытного мага, чем простая невидимость. Невидимость это заклинание, и его относительно легко почувствовать, даже если не удастся точно определить, где находится скрытое, можно с достаточной точностью понять, что от вас что-то пытаются скрыть. Кроме того, простая невидимость в толпе, к примеру, больше мешает. Слишком легко натолкнуться на людей, они-то вас не видят. А вот неприметность лучше всего работает как раз в толпе. В ней на вас попросту не обращают внимание. Но обходят, к примеру, машинально. Кстати, в толпе я бы, скорее всего, вообще не заметил, что вы отводите мне глаза. В толпе слишком много... источников внимания. Так что трудно заметить что-то, что является, напротив, источником невнимания. А вообще скрыт достаточно долго существовал как искусство магической разведки. И в таком виде представлял собой целый комплекс влияний. К примеру, стандартным было добавлять к ауре заурядности ещё ауру забывчивости. Тогда, даже если вы и отложились у кого-то в памяти, через пару секунд даже мимолётное воспоминание о вас, которое у него осталось, выветрится. И снова -- влияние настолько тонкое, настолько слабое, что его непросто заметить даже мастеру магии. А настоящие мастера неприметности чего только не навешивали на обычный комплект влияний... И лёгкую болтливость, и ощущение полной безопасности, оборачивавшееся беспечностью, сонливость, напротив, желание заняться делами, страх за свои богатства, да много чего. Ведь цели перед мастерами стояли разные.
--
Как интересно... Боюсь, мне до таких высот далеко.
--
Ну, как бы то ни было, я могу, к примеру, научить вас дозировать своё "отвращающее" влияние, а кроме того, научить чувствовать направленное на вас чужое внимание. Это из того, что можно изучить достаточно быстро, может быть даже за сегодняшний вечер.
Я принял предложение магистра и потратил остаток вечера на шлифовку своего умения скрыта и, надо сказать, достаточно плодотворно. Полезное умение, неизвестно, когда пригодится в следующий раз.
***
Утро выдалось солнечным и тёплым. И, хотя выезжали мы буквально с рассветом, солнце припекало. Впереди ехали двое "рядовых" гвардейцев, за ними мы с принцессой, а замыкали шествие Жак с секстансом охраны принцессы. Сейчас мы стояли и ждали, когда широкие створки ворот наконец распахнутся, выпуская нас из города, а так же потянутся через них в два конца первые утренние прохожие. Наконец ворота открылись и мы не спеша выехали наружу. И моим глазам открылся широкий луг, по которому тянулась пыльная лента дороги, прыгая по холмам, а вдали ныряя под кроны деревьев ярко-зелёного леса.
И словно вспышка, меня накрыло воспоминание. Та же дорога, такое же утро. Только смотрю я на неё, стоя на городской стене и провожая взглядом уходящие добровольческие когорты пятого легиона. Вон там, в третьем ряду четвёртой центурии второй когорты шагает золотоволосый Аральф. Неугомонный мальчишка. Честно говоря, мне будет его не хватать... Надеюсь, его не убьют. Мастер-вор, а туда же, патриот, в армию идти желает.
Тогда я не знал, что последний раз вижу его. И что "запасной" пятый легион, вместе с седьмым "железным" погибнет полным составом в Версдарских горах на западе. Да хуже того... На самом деле, никто точно не знает, что произошло в ту битву. Кроме самой нежити, конечно. А живых, чтобы рассказать о её исходе, не осталось. Знаем только, что сунувшийся туда четвёртый легион обнаружил полностью мёртвые земли и кучу нежити, многие из которых были в форме солдат пятого и седьмого легионов. Четвёртый оттуда ушёл, если можно так сказать. Вернулись из того похода едва ли три потрёпанные когорты, хотя командир легиона и принял решение отступать почти сразу, как столкнулся с большим количеством нежити. И мне остаётся молиться о том, чтобы Аральф погиб раньше, чем легионы попали в Версдар... Хотя я вряд ли когда-нибудь узнаю о его участи.
Мальчишка. Сколько ему было? Двадцать? Может быть, двадцать два... Мог бы ещё жить да жить. А потом ещё Араэль... Утраты той войны жгли сердце калёным железом, как я не убеждал себя, что это были не мои друзья, что о той войне я вообще узнал меньше недели назад, что это не мой мир... Однако знал, что это не так. Наверное, все дело было в том, что я уже был не тот. Сколько во мне было от Игоря Старкова, назвавшегося по игре бардом Тэльсарелем? Сколько от этого самого эльфийского барда? Я ведь даже не знаю его имени, не знаю, могу ли называться Тэлем. И, признаться, уже не слишком уверен в том, кто я. Человек, из размеренного технического двадцатого века Земли? Или бард-странник, тёмный эльф, которому иногда приходилось воровать, просто чтобы не умереть от голода, с Элиры? Не знаю... не знаю.
Я не замечал, как по моим щекам катились слезы.
--
Что с тобой? - Спросила встревоженная Астерь.
--
Ничего, -- ответил я охрипшим голосом, - просто я вспомнил, как из этих ворот уходили добровольцы пятого легиона...
--
Там служили твои друзья?
--
О, у меня их было всего двое. - Я грустно улыбнулся. - Хотя один из них, правда, пошёл служить в пятый.
--
Он пропал в Версдаре? - Тихо спросила девушка.
--
Не знаю. Может быть, раньше. Пятый нёс серьёзные потери и до Версдара. Впрочем, не велика разница, - грустно усмехнулся я. - Либо Аральф сейчас мёртв, либо не-жив. И с этим уже ничего нельзя сделать.
Остальные молча прислушивались к нашему разговору. Деликатно и как-то... пристыжено. А я перебросил со спины лиару, она мягко толкнулась в руки и со струн полетела мелодия, которую я дополнил своим уже почти нормальным голосом: