Крошечная ладошка Сергуньки целиком упряталась в Катиной ладони и там вертелась и дёргалась в такт его прыганью рядом с матерью. А как же не прыгать, как не забрасывать мать вопросами, если парню всего три года и он в первый раз приехал на Красную площадь.
Мам, мам! А почему она не красная? Смотри, пол совсем серенький.
Не пол, а площадь. А вон стену видишь, с зубчиками - она же красная.
Мам, мам! А за стенкой чего? А стенка из чего?
Стенка из кирпича, очень старого - её давным-давно построили.
Мам, мам! А кто там за стенкой живёт? А собаки там есть?
За стенкой живут большие начальники. А собаки им не нужны. Их часовые охраняют.
Мам, мам! А начальники там чего делают?
Работают.
Молотками?
Дурачок, почему молотками? Головой они работают. Думают много.
Мам, мам! А думать - это разве работа?
А ты как считаешь?
Я считаю, что нет, не работа. Потому что это очень легко: взял - и подумал. Вот стенку сделать из кирпичей - это работа.
Ну, ладно, философ, пойдём-ка посмотрим часы на башне. Сделать такие часы - это очень большая работа.
И они пошли по Красной площади, серьёзно обсуждая очень важные вопросы, как два взрослых человека.
Катерина умела видеть сны. У неё это получалось. Правда, последнее время сны приходили страшные, и она просыпалась от собственного крика.
Ей снилось, что Пашка с чем-то тяжёлым в руках с разинутой пастью гонится за ней по тёмному коридору, а она раздетая и босиком бежит от него по холодному и скользкому полу. Какие-то брызги летят из-под ног, и она ищет дверь, в которую можно нырнуть и захлопнуть её перед Пашкиным носом, чтобы стало тихо, сухо, и светло. Но коридор всё не кончается, Катерина оскальзывается на мокром полу, вот-вот упадёт, она дико кричит и....просыпается. А дверь так и не отыскалась. Бывает, что сон повторяется и ей кажется, что вот сейчас-то точно она найдёт спасительную дверь. Но глухая темнота и топот Пашки за спиной опять доводят её до смертельного ужаса и нечеловеческого крика.
Ворочается Сергунька, начинает хныкать и проситься к ней в постель. Катя кладёт его рядом такого тёплого, родного, беззащитного и в слезах засыпает уже без снов или бывает ей что-то такое снится светлое, радостное : поле, лес, речка.... "Д-р-р!" Будильник! Вот наказанье!
Как пьяный Пашка во сне - так будильник молчит, а как - ромашки и солнышко - так он тут как тут! Чистое наказанье! А вообще-то утро уже, всё равно надо вставать.
Катерина работает в строительной бригаде. Только она не по строительной части, а поварихой. Ребята приехали с Украины, чтобы подзаработать и теперь возводят загородные дома на вольном воздухе для тех, кто в этой жизни успел схватить свою "жар-птицу".
Славные ребята, весёлые, работящие. Для таких готовить еду - одно удовольствие. И Сергунька с ней рядом: и сыт, и умыт, и никто не обижает.
Когда Пашка По-пьянке чуть не убил соседа и был осуждён, Катерина не знала к кому кинуться, у кого искать защиты. Ей казалось, что жизнь кончилась и как она будет жить одна с ребёнком - не представляла. Вот тут и повстречался ей Арсен - бригадир той самой строительной бригады. Он-то не украинец : смуглый, подтянутый, с жгучими глазами и очень серьёзным выражением лица. Он двигался так грациозно, что казалось готов в любую минуту вскочить на коня - настоящий джигит. А как кирпичи кладёт - музыка, глаз не оторвёшь. Вот бригада его - вся, как на подбор, с Полтавщины: светлочубые, голубоглазые, смешливые. Работают с песней, шутки не смолкают, но бригадира слушают и уважают, это сразу видно.
Арсен позвал Катерину в бригаду, чётко определил круг обязанностей, сразу сказал сколько ей причитается в месяц, против Сергуньки не возражал. Поначалу Катя опасалась их окружения - столько мужиков, а потом привыкла : поют, шутят - ну и шут с ними.
Зато сердце её оттаяло, она перестала вздрагивать и оглядываться. Прошлая постылая жизнь с Пашкой куда-то провалилась, Катерина стала радоваться солнцу, траве, цветам, своей молодости.
Хоть и строгий человек Арсен, а Кате сразу дал понять, что она ему нравится и в обиду он её никому не даст. Вечерами провожал их с Сергунькой домой, они жили по другую сторону железной дороги, в посёлке, где Катины родители оставили ей полдома и небольшой участок земли. Идя рядом с Арсеном, она чувствовала какой он надёжный и основательный, но о будущем думать было ещё рано. Они доходили до калитки, Арсен снимал Сергуньку с плеча, где тот красовался всю дорогу, кивал им обоим: " До завтра!" и удалялся своей грациозной походкой.
А Катерина, умыв и уложив сына, садилась на крылечке подышать вечерним воздухом, напоённым всеми ароматами лета, полюбоваться закатным небом, полыхающим огненными полотнищами, обещающими ветреную погоду. Она не болтала с соседями о всяких пустяках, ей хотелось тишины и покоя, которых она так долго была лишена, и которыми наслаждалась в полную силу. А ещё она заказывала себе сны. Вот помечтает увидеть родителей и - пожалуйста, ночью ей снятся отец с матерью. Только Пашка в её снах являлся по ночам незваным, и она боялась этих кошмаров и пыталась скорей проснуться.
Каждую вторую пятницу месяца Катерина с тяжёлой сумкой отправлялась к Пашке на свидание. Сергунька оставался у соседки, и хоть Арсен уговаривал её доверить мальчика ему, но Катя не желая лишних пересудов, не соглашалась. Худо ли - нет ли, а она мужняя жена и держала себя в строгости.
Эти поездки были для неё тягостны. Пашка ничуть не изменился, даже там за каменными стенами и колючей проволокой он ухитрялся выходить к ней пьяным. Ни доброго слова, ни интереса к сыну - ничего. Одни матюги и угрозы. Хотелось скорее выйти на воздух, увидеть голубое небо, услышать простые человеческие звуки: пенье птиц, пронзительные гудки электрички, шум машин на шоссе. Даже лай собак звучал музыкой в ушах.
Пашку было жалко, чисто по-человечески, всё-таки тюрьма - не санаторий. Так рассуждала Катерина на обратном пути, но жить с ним она больше не сможет. Во-первых, разлюбила, да и какая любовь после тех диких скандалов, которые он устраивал после пьянки.
Катя непроизвольно пощупала жёсткий шов на затылке под волосами. "Хорошую" память оставляет по себе пивная бутылка, когда ею бьют тебя по голове. Счастье, что она успела увернуться, а то бы остался Сергунька без матери.
Катерина быстро шла по шоссе, лёгкая сумка била её по ногам, ветерок обдувал разгорячённые щёки, тяжкие воспоминания заливали сердце горечью. Не надо бы всё это заново ворошить. Ведь она молода, здорова, Сергунька, Слава Богу, с ней. И Арсен.... Катя раскраснелась ещё пуще. Нравится он ей. Вежливый, заботливый, с Сергунькой ладит. Да и она ему тоже нравится. Она же не слепая - парень глазищами так и прожигает, аж страшно - восточная кровь.
Может, напрасно она его в дом не зовёт? Какое ей дело, что люди скажут? А что ж люди молчали, когда Пашка за ней с поленом гонялся? Чтож, она тоже имеет право на своё счастье. Или она не хозяйка своей жизни?
В электричку Катерина вошла совсем успокоенная. Она всё для себя решила и домой возвращалась в радостном нетерпении и с лёгким сердцем.
Ясным летним утром Катерина с сыном идут на работу. Светло у Кати на душе, ярко голубеют её глаза на загорелом молодом лице, светлая косынка, расписанная васильками, очень к лицу и к её радостному настроению. Широкая синяя юбка по современной моде достаёт ей почти до ступней, а белая майка с глубоким вырезом плотно обтягивает ладную фигуру.
Сергунька с чисто умытой довольной рожицей и вверх торчащим рыжеватым чубчиком бодро
Семенил рядом с матерью и деловито, как настоящий мужичок, теребил её вопросами : "А из чего дома строят? А чем кирпичи мажут? А что такое раствор?" Катерина рассеяно отвечала, но она уже ждала встречи с Арсеном. И приоделась она для Арсена, и готовила слова тоже для него.
Но, подойдя ближе к стройплощадке, Катя услыхала взрывы мужского хохота и увидела со спины двух незнакомцев. Сначала ей показалось, что это женщины. Ну, брюки-то теперь все носят, но у одной волосы были гладко зачёсаны и на затылке схвачены в тугой длинный "конский хвост", а у другой локоны свободно спускались до плеч, и ветер играл ими как хотел.
Но когда Катерина обошла незнакомок и открыла рот, чтобы поздороваться - опять раздался дружный хохот. Она забыла закрыть рот, да и было от чего: лица обеих "женщин" украшали такие ухоженные замысловатые бороды, какие раньше можно было увидеть только на старинных картинах в музее. "Художники",- догадалась Катерина, а Арсен поправил её: "Знакомься - это архитекторы".
Мужчины, отсмеявшись, завели серьёзный профессиональный разговор, а Катерина отправилась к своему хозяйству. Она не прислушивалась к мужским разговорам, но невольно до неё донеслись слова архитектора: "А вот вы меня послушайте. Если мы украсим балконы женскими фигурами - кариатидами, то и прочность усилим и стиль сохраним. А за моделью далеко ходить не надо: где там ваша хозяюшка, бабёнка - что надо. Вот вам и натура!"
Ничего не понимая из разговора и всполошившись от незнакомых слов, Катя инстинктивно кинулась к Арсену и встала у него за спиной. Тот сразу уловил её настроение и, не меняя выражения лица, коротко объяснил вновь прибывшим что к чему, отчего они сразу посерьёзнели и посмотрели на Катю новыми глазами . Арсен приобнял её за плечи и отведя в сторону, проговорил так тихо, что услышала только она : " Всё в порядке - ты за каменной стеной - я не подведу. А платочек тебе очень к лицу".
"За каменной стеной, за каменной стеной, - всё пело у Катерины внутри, - и даже платочек разглядел..." Орудуя у плиты под большим навесом, она чувствовала себя королевой. А когда вечером они, как всегда, втроём подходили к Катиному дому, она снова, неожиданно даже для себя, попрощалась с Арсеном у калитки и он послушно повернул назад. "Что со мной? - недоумевала Катя, ведь я всё решила. Надо быть дурой, чтобы оттолкнуть такого парня".
Арсен не злился. Он умел ждать. И то, что Катя один раз "обожглась" и теперь не может решиться на новые шаги в своей жизни - это он понимал. Ему нравилась её чистота , и волны нежности к этой молодой женщине заливали его по-восточному горячее сердце.
Лето уже перевалило через середину. Август колесом покатил под горку. С берёз полетели золотыми монетками листочки. Клёны подумали-подумали и тоже нарядились в багряные кафтаны. Рябины гордо потряхивали алыми гроздьями, а из-за каждого забора доносились звуки падающих на землю зрелых яблок - ни с чем не сравнимый стук - символ плодородия и щедрости Матушки - Природы.
Катя продолжала работать в бригаде, но дни становились короче, рано темнело, работяги трудились с большим напряжением - надо было уложиться в сроки, тут уж не до песен и шуток. Дом поднимался всё выше. Это был очень красивый дом. Катя любовалась стройными башенками на крыше, большими окнами, отражавшими голубое небо, резными террасами вокруг дома. Она гордилась, что и её доля труда вложена в эту работу.
Раз в месяц она так же ездит на свидания к Пашке. А по выходным Арсен остаётся у неё ночевать. Катерина больше не думает о соседях. Она сильно изменилась, стала увереннее, твёрже и даже ещё красивее, хотя куда уж....Когда по ночам ей иногда снится Пашка с поленом или бутылкой и она захлёбываясь криком, просыпается, Арсен теснее прижимает её к себе, шепчет "Всё в порядке - ты за каменной стеной". И она успокоено вздохнув, прижимается к широкой мужской груди - "каменной стене". Хотя ну какая же она каменная? Катерина чувствует спиной горячее тело, а в глубине его, как колокол, молодое сердце. "Нет, ты не каменный", - засыпая думает Катерина и до утра ей уже ничего не снится.
А по будням Катерина спит одна и тогда ей снится будто идёт она по очень узкой улице, руки раскинуть- вот и вся ширина. По обеим сторонам улицы стоят кирпичные стены. С одной стороны вверху Пашка ломает эту стену, шарахает по ней чем-то тяжёлым. И кирпичи летят во все стороны - вот-вот Кате по голове звезданёт. И стена всё ниже, ниже, а Пашкина рожа всё ближе, ближе...
А с другой стороны улицы Арсен за кирпичной кладкой стоит и аккуратно кладёт кирпич за кирпичиком. Быстро растёт стена, всё выше и выше. И он сверху руку Катерине протягивает :
"Катя, - кричит, - иди сюда, смотри какая красота, как далеко всё видно!"
А Катерина идёт по серединке этой узкой улицы, уворачивается от Пашкиных кирпичей и думает, что хорошо бы собрать кирпичи, что Пашка накидал, и свою собственную стенку построить. Она много раз видела, как Арсен это делает, у неё получится.
Сначала одну стенку построит, потом другую ( ничего, ей хватит, Пашка ещё накидает, чего-чего а ломать он мастер), потом третью, а как все четыре стенки вокруг дома вырастут, ну как в Кремле на Красной площади, то у ворот хорошо бы поставить ту самую бабу, которая на Катерину похожа. Как там её эти пришлые художники называли? Кат...Кар...Кариатидой , кажется. Пускай стоит и чужих отгоняет: "Стой! Кто идёт?" Вот вам и охрана.
И будет у них с Сергунькой свой маленький Кремль, своя маленькая крепость...
"А вместо будильника петуха заведём, - думает Катя ещё не проснувшись, - всё-таки живая птица, а не бездушный крикун. Вот так жизнь и построим. Сами".