До передовых окоп противника оставался какой-то десяток метров, когда Ганс почувствовал дикую боль в левой лодыжке и рухнул вниз. Кто-то бегущий сзади тут же наступил на руку, солдат вскрикнул и выругался. "Су-ка...", - ему ещё не хватало перелома кисти. Ганс огляделся и сполз в ближайшую воронку.
Ночное небо вспыхивало слепящими разрывами. Редкие крики и захлёбывающиеся пулемётные трели могли посеять панику в голове новобранца, но только не у Ганса. В прошлом месяце он с друзьями отмечал свой трёхлетний срок в Компании. Ветеран усмехнулся: есть все шансы, что следующего Дня Контракта у него уже не будет, зацепило-то его на минном поле. Кто его полезет вытаскивать?
"Так, что у нас там?", - парень стал резать брючину. "Так...", - осколок засел в левой икре, шла кровь. Ганс сноровисто достал индивидуальную аптечку, вынул тюбик обезболивающего и вколол сквозь грубую ткань камуфляжа. Жгут.. палку в зубы и... здравствуй штык-нож, Юнкер.
Неподалёку раздался взрыв, ветерана присыпало землёй. Ганс отряхнулся, выругался и воткнул нож в рану...
...Солдат полз уже пятый день. Нога здорово распухла, кое-где даже посинела, безумно хотелось пить.
"Ещё, ещё... вот до этого бугорка - и привал....привал".
Мысли путались, язык растрескался и стал походить на тёрку. Во рту противно от земли, которую приходилось постоянно жевать, чтобы добыть хоть какую-то влагу. Помогало плохо, особенно гадостное ощущение вызывала грязь, скапливающаяся во рту. Влаги не было даже на слюну, оставалось терпеть и ждать следующего привала. Там всё начиналось заново - сырая земля, тонкие корни растений, облегчение на некоторое время, затем опять сухость и грязь. Иногда ему казалось, что до "наших" уже совсем чуть... восприятие путалось, Ганс плохо узнавал местность.
"Вроде проходили мы здесь...".
На всех направлениях наступление Компаньонов было стремительным. Местные аборигены, привыкшие брать скорее числом, а не умением, в панике бежали.
Кто бы мог подумать, что среди этих жирных разожравшихся павлинов окажется кто-то настоящий?
"Вернусь, потребую увеличение оклада", - молодой ветеран почувствовал тоску. - "Осталось вернуться..."
...Глава местного правительства и троюродный племянник императора Карла граф Квазидарий возжаждал власти, и на планете Саава началась буза на свободу и независимость. К делу граф подошёл с умом: сначала был создан искусственный дефицит, повсеместно возникли очереди, расцвели спекулянты и фарцовщики. Затем внезапно выяснилось, что нынешняя власть и кажущееся благополучие выстроены на крови и костях предков. Оказалось, что текущая династия аморальна и в силу этого не может быть легитимной. Около десяти оборотов вся эта пропаганда сначала дозировано, а затем лавинообразно скармливалось населению. В крупных городах успех был сокрушительным: недовольные сбивались в кучи и уже открыто кричали о "преступных режимах". Квазидарий умело преподносил всё это в качестве проекта "Новая Эра", и первые лет пять ему верили, а потом... потом было уже поздно.
Выяснилось, что армия и институт жандармерии откровенно саботируют распоряжения императора. Все более-менее значимые фигуры оказались куплены, частью запуганы, частью убиты... Карл со своим семейством остался один на один с неподконтрольной планетой и был вынужден обратиться к Компаньонам.
Процесс восстановления имперской власти на планете шел относительно быстро и без потерь, камнем преткновения стал лишь Северный материк, на территории которого царило варварство. Поговаривали, что в отдалённых районах приносили в жертву людей...
После неудачной разведывательной экспедиции 50-летней давности северный материк за исключением южной части был объявлен зоной Терра инкогнито. Так был создан Рубеж - мощная линия укреплений, отделяющая цивилизацию от варварства. Служить там считалось почётным и достаточно опасным делом. Регулярные набеги "охотников за головами" выбивали слабаков и трусов, в результате на Рубеже сформировалась элитная группировка войск, знавшая не понаслышке что такое кровь и война.
К бардаку в империи офицеры Рубежа относились нейтрально, им не было дела до крикунов и паникёров, у них была другая задача - охранять Рубеж.
И когда Компания заявила, что не потерпит на данном стратегическом объекте войска Карла, а император, разумеется, приказал армии покинуть линию укреплений. Рубеж полыхнул. Его руководство восприняло поведение Карла как измену, императора объявили лишённым чести. А Компаньоны пошли на штурм. К счастью для Компании возведённые укрепления не были предназначены для отражения атак изнутри империи, и только отчаянное сопротивление защитников позволило продлить агонию Рубежа ещё на три дня.
В числе штурмовавших северную границу оказалась и девятая рота Ганса, где служили "изменённые" или по-другому - вспомнившие. Ходили слухи, что Компания ищет по всем мирам колдунов, перевёртышей и прочих упырей, а затем определяет их к себе на службу в девятую роту. Выходцев "девятки" боялись, но ещё больше уважали: если не справлялась "девятка", то не справлялся никто.
До выхода к Рубежу Ганс не понимал, почему их роту заставили участвовать в подавлении банального мятежа на какой-то занюханной планете. Привыкшие к лёгким победам в городах, Компаньоны оказались ошеломлены яростью защитников, но вскоре профессионализм и огромный опыт взял своё, и сегодня ночью всё должно было закончиться....
Страшно почему-то не было, было ощущение тупой безнадёги и тоски. Хотелось выть в голос, но сил не было. Особенно странным было то, что моменты забытья, в которые ветеран стал всё чаще проваливаться, приносили яркие вспоминания детства, вернее даже не детства, а чувства неправильности происходящего тогда. Что-то было не так, казалось, что он не должен быть здесь вообще. В пять лет много не понимаешь, просто плачешь, а вот сейчас.....
А вот сейчас очень хотелось сказать что-то типа: "Товарищи, я не с этого поезда, мне нужен другой...".
"Что же за ересь! Наверное, так потеря крови сказывается...обезвоживание...", - Гансу стало страшно. Внезапно молодой мужчина перевернулся на спину и начал кашлять в небо: лёгкие судорожно сжимались, тело сводило судорогой - ветеран смеялся.
"Смерти...смерти не боюсь! А какой-то херни про поезд боюсь....А-а-а....не могу", - смех плавно перерастал в истерику. Повозившись ещё минут десять, Ганс впал в очередное забытье....
...Он ощутил себя летящим, подобно гигантской птице. Он парил в небе, он был свободен. Ушли все боли, беды и радости, ощущение беспредельного счастья переполняло солдата. Хотелось, чтобы так было всегда...
...Внезапный толчок подбросил телегу, и Ганс пришёл в себя. Накатила слабость, затем пришла дурнота. Ощущение счастья стремительно ускользало, и солдат застонал: "А-а-а-а!!"
- Слышь, Петро, вроде очухался... - небритая лохматая физиономия склонилась над телегой. - Ты как? С час ещё протянешь?
"Почему час?", - мысль мелькнула в голове и исчезла, губы прошептали: "Пить..."
- Ага, погодь, - мужик приподнял голову Ганса и стал вливать в него содержимо фляжки.
- Нехай отдохнёт, у жрицы поди вопить будет, - сидящий на козлах Петро хлестнул лошадей и добавил, - молоденький какой ещё, может, оставим его, всё одно помрёт, гляди какое заражение, так хоть по-людски, а, Христась?
- Ты, Петро, совсем сбрендил под старость... Если жрицы узнают, что мы оставили жертву, как ты думаешь, что будет? Молчишь? Молчи... Мне лезть под нож на алтарь вместо него страсть как неохота... - Христась потряс немытыми патлами. - Да и всё одно - помрёт, даже, если ногу оттяпать, заражение у него, гляди, как почернел... так ведь с пользой помрёт, с поль-зой! Зима впереди, сам знаешь, а поля нынче никакие... поднимать надо... этой... как её... хенергией. Вот!
От столь длительного монолога Христась раскраснелся и принялся махать руками. Тучный с одутловатым лошадиным лицом и заплывающими хитрыми глазками он являл собой полную противоположность Петро - тот был небольшого роста, очень подвижный и черноглазый.
- Ирод ты всё-таки, Христась, как есть Ирод. Хоть твоя бабка и приходится моей тётке кумой, да только злой ты и дурак, нет в тебе ничего человеческого.... И вообще заткнись, надоел ты мне... - Петро подумал и добавил, - а то в рыло дам.
Христась зло усмехнулся, но замолчал, знал, что Петро не любит повторять дважды. Даром, что метр с кепкой, да уж больно кулаки железные, вон третьего дня Артёмке-брехунку челюсть своротил, за дело конечно... да только Брехунку от этого не легче, да и бабе его... А если вспомнить, как Петро воровал часовых, то... короче, с лучшим охотником за головами связываться себе дороже. Да-а-а... придётся теперь Глашке своего одними бульонами кормить. "Глашка... а Глашка-то хороша... может, выгорит что, пока этот придурок будет челюсть сращивать?" Приятные мысли успокаивали, и Христась уже почти без злобы смотрел, как Петро понукает лошадей.
Петро меж тем всё больше мрачнел и срывал злость на животных. Мужик жил на свете не первый год и знал все официальные версии жертвоприношений, жрицы славно работали в деревне. Впрочем, не только знал, в некоторых приходилось участвовать по малолетству: подай, принеси, зажми... Его даже в ученики Вульфа прочили. Подумать только, самого Вульфа! Но Петро оказался годен лишь на драки со сверстниками, перерезать самолично горло хотя бы курёнку он не мог. Юношу рвало, тошнило... и в день принятия в ученики он наблевал аккурат на левую штанину великого Вульфа. Как его тогда не поместили вместе с жертвой, Петро не понимал. Наверное, старикан просто сжалился над рыдающим в голос подростком. "Всё-таки, он меня любил, а я... а я не оправдал его надежды". До того дня Петро считал, что самое страшное - это стать обузой для общины, оказалось, что самое страшное - не оправдать надежду. Как тогда Вульф смотрел на него! Эхе-хе...
"Ладно, хрен с ним с Вульфом... старый кобель... Блин, что же с военным делать? Ведь совсем пацан... совсем". Хотя, действительно, что? Христась на что скотина, а верно сказал - в любом случае помрёт. "Ладно, может, он такой чёрный и не глянется жрецам.."
Петро заприметил впереди тын частокола и в очередной раз хлестнул лошадей.
Высокий жрец в белом одеянии поднял кремниевый ритуальный нож над головой и, резко опустив, погрузил его в плоть жертвы, провернул... Жертва, а это была девушка, начала истошно кричать.
Звук, высоко задираясь, камнепадом обрушился на Петро, он согнулся и отбежал за угол ближайшей хибары. Его рвало.
"Когда же я привыкну?" - селянин утёрся рукавом и прислушался. Говорил старший жрец, нёс очередную свою брехню про хенергию и смыслы жизни. Хенергия! Как же! Знаем, знаем для чего все эти зверства... Пусть наивные дурачки слушают разинув рот про то, что человеческая жизнь - хенергия - перетекает в алтарь, чтобы потом её пустить на пользу общине, например, направить на поля, тем самым увеличить урожаи, ну или вызвать дождь в засуху... Причём, чем больше человек промучается перед смертью, тем эффективней заряжается алтарь. Мда.. Алтарь-то, конечно, заряжается, вон какой чёрный, что дёготь! Да только что-то пользы от этого общине никакой! Зато жрицы всё моложе, да благолепней... Для себя стараются...
Раньше ведь как было? Да, проводили Ритуал, но только не каждый месяц, а раз в год, и не первым попавшимся бедолагой "кормилась" община, а... Да что говорить! Стать жертвой Ритуала было за честь! Эту дорогу в основном выбирали древние старики и безнадёжно больные. Ты отдавал себя общине, принося даже в теперешнем состоянии пользу, продлевая её благополучие... А сейчас... урожай не собрали, впереди зима - жрать нечего, зато народу за последний год вырезали - иные душегубцы обзавидуются...
- Братия! Сегодня Великий Тхар ниспослал нам ещё одну жертву! На сей раз - военного! Это тот, кто поганит наши поля, кто убивает леса, озёра, реки, тот, кто не имеет права жить! Из-за таких как он, мы, братия, вынуждены скрываться, скитаясь в лесах и буераках. Сегодня этот военный хотя бы немного, но искупит грехи своих соплеменников! Смерть ему! - толпа ахнула, - Смерть! Сме-рть!!!
Жрец бухнулся на карачки, завертелся волчком и... завыл.
-А-а-а-рр-а-а! - служитель подпрыгнул, сделал сальто назад и снова взвыл. Безумие в глазах и сальные волосы выдавали в нём новичка, скорее даже юнца, которому за долгое время обучения что-то доверили. Это был не первый ритуал Агата, но жрец ещё не обрёл степенную властность, поэтому скакал по капищу, как вырвавшийся на свободу щенок.
Жрец входил в транс. Сегодня уже второй раз, было тяжело. Но Агат знал, что если кончить урода "насухую", без должной подготовки, то энергия жертвы может растерзать его самого. Великий Тхар даровал своим детям способность забирать чужие жизни, но за это приходилось платить. Платить сторицей. Необходимо преобразовывать своё сознание, лепить из него сосуд, через который жизнь жертвы перетекает в камень. Это отнимает огромное количество сил. Но если сработать плохо, энергия потечёт строго к жрецу... и тогда... Тогда Агата может постичь участь старого Вульфа... А Агат был молод и любил жизнь. Ой, как любил!
Поэтому жрец всё яростнее бесновался в круге, постепенно приближаясь к жертвеннику.
Два дюжих молодца возложили мычащего Ганса на чёрный алтарь - тёсаный параллелепипед тёмного камня высотою в метр с выемкой под человеческое тело. Человека клали на жертвенник и под соответствующие мантры убивали. Кровь стекала по внутренним желобкам, впитываясь в камень. Чем больше крови - тем лучше, она хорошо проводила энергию от жертвы к алтарю. Материал жертвенника - по сути, аккумулятор, а жрец - проводник.
Толпа вокруг капища пребывала в экстазе. Собралась почти вся община и большая часть жрецов. Люди знали, что во время жертвоприношения случаются выбросы хенергий, которые можно поймать и... тогда становится так хорошо, как никогда. Общинники напоминали большую алчную губку, что впитывала крохи энергии, которые жрец не смог выровнять и направить на жертвенник.
Лёжа на алтаре, Ганс пришёл в себя. В нос шибанул свежий запах крови, солдата затошнило, накатила слабость. Судя по звукам, рядом бесновалась толпа, слышались крики: "Крови! Свежей крови!"
Внезапно солдата словно кто-то толкнул, и он увидел над собою небо. Оно завораживало и манило, хотелось всё бросить и взлететь. Отрешиться от окружающей действительности, от воплей людей, слиться с синевой, стать чище и прозрачнее. Небо засасывало, реальность потихоньку начинала "плыть", Ганс вновь ощутил себя пятилетним, сейчас... ещё немного, сейчас мы всё это сбросим и... вернёмся домой. Как же хочется домой!
Чью-то руку с ножом над собой ветеран воспринял как нечто само собой разумеющееся. Рука медленно опускалась, солнечный зайчик отскочил от лезвия и ослепил Ганса. "Меня убивают", - распятый удовлетворённо вздохнул и в очередной раз потянулся к Небу...
...Ганс высоко парил, с интересом рассматривая, как корчится над его телом маленькая фигурка жреца. Что-то шло не так, Агата откровенно колбасило. Жрец трясся как паралитик, страшно разевал рот, по всей видимости, кричал. Вокруг жертвенника вповалку валялись люди.
"Может, спят?"
Что-то тянуло солдата вверх, надо было уходить... "Сейчас, сейчас... дайте посмотреть", - Гансу удалось приблизиться к своему телу. "Абзац! И этот черныш я??? Это же не я... Стоп... стоп.... А кто же я?", - ветерана в очередной раз накрыло...
С самого начала всё пошло не так. Во-первых, это уже вторая жертва за день, во-вторых, это был военный, а, значит, на нём чужая кровь, то есть дополнительные энергетические барьеры. Агат знал всё это, но жрец был слишком самонадеян, а кроме того жаден. Жаден до чужой - а потому халявной - энергии. Половина попадала в руки жреца, проводившего ритуал. Половина! Считалось, что служитель лучше знает, как распорядиться своей долей во благо общины. Агата всегда веселили подобные факты: "Кретины! Неужели никто раньше не мог догадаться, что энергию можно тратить не на крестьян-говноедов, а на себя! На свою силу, молодость".
Первым жрецом, сумевшим закольцевать себя с алтарём, стал великий Вульф. В очередной стычке с военными он получил удар ножом в области печени. Жреца принесли к алтарю и оставили умирать. Никто не осмеливался проводить ритуал над служителями Тхара. Вульф сумел закольцевать себя с алтарём и, спустя три часа, вышел к общинникам абсолютно здоровым и помолодевшим лет на двадцать. С этого момента началась новая веха в истории общины. Жрец-первооткрыватель умер в результате очередного эксперимента, проводимого над жертвой, в возрасте 243 лет. Выглядел Вульф тогда едва на тридцать.
Со смертью Вульфа жрецы пошли в разнос: жадничали и перестали знать меру. Ритуалы стали проводить не по необходимости как раньше, а чуть ли не каждый месяц. Дабы "овцы" не роптали, служители часть энергии распыляли на стадо. В итоге хорошо всем, но этого "хорошо" хотелось всё больше и больше, всё чаще и чаще. Стариков в посёлке не осталось вообще, "охотники за головами" стали рыскать в округе и свозить всех кого не попадя. Дабы их стимулировать, очень часто возвратившихся пустыми "охотников" самих использовали в качестве жертв.
"Но этого вояку, оскверняющего нашу землю, сам Тхар послал!", - так рассуждал Агат пять минут назад. Сейчас же, вонзив нож в тело, жрец понял, что не может направить энергию на алтарь. Чтобы не изжариться в первые мгновения, Агат направил поток вовне, на толпу, стало легче, но служитель чувствовал: ещё немного и он взорвётся.
Ка-Дару было неудобно. Он лежал на чём-то жёстком, затекла спина, повсюду кровь, причём свежая. Много свежей крови. Это возбуждало. Тёмный эльф открыл глаза, вздохнул.
"Как же хорошо быть живым!"
Что-то мешало. Ка-Дар напрягся, и алтарные крепления треснули как гнилые верёвки. Опасность! Эльф пригляделся к своей ауре: кто-то пытался ломать его защиту, безуспешно, но...
"Кто это у нас такой прыткий?"
Тёмный ощущал себя просыпающимся великаном: неповоротливым и насмерть затёкшим. Огляделся.
"Так... это человек..."
Полностью седой Агат валялся неподалёку от алтаря лицом вниз. От тела вился небольшой дымок. Жрец почернел, пальцы, скрючившись, впились в землю. Так и застыли. Некогда белоснежная мантия стала серо-грязной, в бурых разводах. Вокруг Агата выжжен неровный полукруг.
"Валялся поди... потом сгорел... ясно. Но где же... где..."
Ка-Дар слез-таки с алтаря и принялся его изучать. Жертвенник Гаргомеша! Эльф нахмурился. Редкая дрянь... Во время войн Кланов подобные штуки использовались для особо извращённых казней. Светлый эльф Гаргомеш оказался великим затейником...
При определённой сноровке подобные штуки можно было программировать. Например, на появление потенциальной жертвы с определённой аурой. Стоило к нему приблизиться тёмному, как запускался механизм уничтожения: из жертвы выкачивалась досуха вся жизненная сила. После того как "Гаргомеш" заряжался под завязку, уничтожив определённое количество живой силы противника - он взрывался. В силу большой ёмкости жертвенников происходило сие нечасто, да и тратить впустую энергию на уничтожение акра земли глупо. Светлые старались отслеживать свои "изделия" и вовремя разряжать артефакты.
Ка-Дар пнул ногой по алтарю. "Какой чёрный....", - эбонитовая темнота материала говорила о нескольких тысячах убитых на нём... Средний Гаргомеш рассчитан на пару сотен жизней, после - взрывался. "Значит, энергию забирали. Кто?"
Тёмный эльф завертел головой. За чёрным алтарём - капище, по краю поляны кружком стоят какие-то идолы, неподалёку просматривается лес, рядом - река. По капищу как семечки разбросаны люди: мужики, бабы, даже дети. Ка-Дар пригляделся: люди спали, впрочем - нет, это не сон, анабиоз какой-то... Видно, это стало неожиданностью. Люди падали как пришлось, некоторые лежали вповалку. "Летаргия от пресыщения...".
Эльф бродил по поляне, рассматривал идолов. "Однако... надо идти в посёлок, может, есть кто живой".
Идти было не очень далеко, капище отстояло от посёлка примерно в трёх лигах. Добротные избы обнесены крепким частоколом. В центре поселения на возвышении стояла огромная... церковь? В общем, некое культовое строение с расписными башенками. Судя по внешнему виду, данное сооружение могло укрыть одновременно человек двести. Эльф удивился: "Кто же его строил?" Если все дома поселения деревянные, то эта "церковь" - каменная, сложена из гигантских блоков. Ка-Дар приблизился: "Высота одного блока с мой рост. Я хренею, дорогая редакция..."
Петро очухался от рези в животе. Внутри - словно камни, они ворочались, переползали с места на место. От этого было гадостно, но в целом терпимо, так часто бывало, особенно после очередного ритуала... Петро всегда старался держаться подальше от действ на капище, но уж больно зацепил его этот чернявенький. "Вот и допрыгался, кретин!", - мужик со злости сплюнул... Стоп. Что-то не так. Петро подумал... "Слишком тихо". Обычно после проведения ритуала народ ходил хмельной и довольный, сейчас - как вымерло всё.
Общинник сидел на земле, вслушивался и вертел головой. Живот до сих пор не успокоился, вставать не хотелось. Хотелось лечь и лежать. Вечно.
- Как твоё имя?
Вопрос подействовал, словно удар хлыстом, Петро едва не подпрыгнул. Слева от селянина метрах в десяти стоял - вернее стояло - нечто... Человек?
- Ты немой? Как твоё имя, человек? - существо подошло ближе.
Если взять полукровку-мулата, увеличить его пропорционально раза в полтора, отрастить когти, клыки, видоизменить глаза, сделав их похожими на кошачьи, а тело покрыть тонким пушком, то вполне может получиться нечто похожее на создание, заговорившее с Петро. Мужик присмотрелся: ещё уши! Уши были вытянуты и тонко по-кошачьи реагировали на звуки, словно живя отдельной жизнью.
- Петро. Моё имя Петро. Кто ты? - Петро таращился на обрывки обгоревшей одежды, едва скрывающей срам... "Это... это же форма. Военная форма".
- Откуда у вас жертвенник Гаргомеша? - Ка-Дара раздражал испуганный мужик, но это единственный находящийся в сознании.
- Что у нас?
- Ну, камень этот на котором вы людей мочили.
- Так то... давно, со времён молодости Великого Вульфа! Я родился, он уже был.
"Этот ущерб ничего не знает...".
- Ладно. Кто забирал энергию?
-Хэнергию? Так это... жрецы...
"Ага. Жрецы. Этот типок возле жертвенника по ходу один из жрецов. Интересно..."
- И где эти жрецы обитают?
- У нас один Агат живёт, остальные приезжают.
- Откуда приезжают?
- Я... я не знаю... - Петро потупился. Эльф видел, что человек не врёт.
Селянин поднялся, отряхнулся, вздохнул и неожиданно выдал:
- Твари они. Людей убивают, хенергию сосут, что клещ твою кровь. Ладно бы для дела, для общины... Так они, змеи, для себя. Для себя. Агат-то наш на что чмошником был прыщавым, как поставили его на общину - холку, подлец, так наел, что... Силён стал. Вон Васька-клоп, царствие небесное ему, на что здоров был, а как пошёл за бабу свою разбираться, так Агат его по грудь в землю вбил. Я видел: стоит человек, потом - хлоп - и по грудь в земле...
- А ты постоять пошёл с Васькой со своим? - ехидно поинтересовался эльф.
Петро смутился.
- Почему постоять? Валить мы его хотели... Он Ваську вбил, потом я рыпнулся, ну и...
- И?
- Агат живота коснулся... Ну... я сначала немного того... а потом отключился. С тех пор животом маюсь...
- И что?
Мужик разозлился.
- Да что ты заладил "что", да "почему"? Ничего хорошего. На всю общину он меня прославил. Девки вон пальцем показывали...Ты кто вообще такой? Мутант? - Петро пристально смотрел на эльфа, затем неожиданно добавил, - Васька три дня кровью харкал, а потом помер...
- Это был твой друг? Мне жаль. Называй меня Ка-Дар. Я эльф. Тёмный эльф.
"Де-ла-а-а... точно мутант".
- И что это такое "эльф"? Откуда ты? - Петро в очередной раз завертел головой, точно собака, принюхиваясь, - Почему так тихо? Где наши?
- Все "ваши" - там, - Ка-Дар махнул в сторону капища, - Они...э..э.. спят. Это нехороший сон. Если не разбудить, то будут спать долго. Очень долго.
- А? Как ты сказал?
- Идём, - эльф направился в сторону обгорелого капища.
Петро устало смотрел, как стремительно удаляется Ка-Дар. Обгорелые лоскуты одежды развивались от стремительных шагов тёмного. Мужик сглотнул.
- Ты же тот военный! Это же ты! - эльф обернулся, - Я узнал тебя.
Постояв так несколько секунд, Ка-Дар развернулся и продолжил свой путь к Капищу. Петро пошевелил губами и поплёлся вслед.
"Это же надо! Чернявенький...", - мысли путались, резало живот, хотелось упасть и спать, спать, спать...
Ка-Дар сосредоточился и ментально коснулся Гаргомеша... "Ох, блин...". Жертвенник жёгся, заряжен он был до упора, ещё немного и взорвётся.
Самое простое - взорвать жертвенник, но тогда надо убирать людей. Оттаскивать полторы сотни человек на три-четыре лиги отсутствовало всякое желание. Можно попытаться разрядить артефакт, но всегда есть шанс, что Гаргомеш окажется с сюрпризом. Светлые охраняли свои секреты, если кто пытался "разминировать" камень в лоб, его резво отправляли к праотцам.
- Слушай... Петро. Я смотрю, вы вырубки ведёте, - эльф кивнул в сторону видневшейся проплешины.
- А то, как же! Община растёт, жить где-то надо... С того года начали рубить потихоньку, глядишь лет через десять закончим.
- А что же жрецы ваши? Помогают по хозяйству?
-Ага, подсобят они, - селянин зло сплюнул, - Как Вульф поджарился, так всё в разнос и пошло... Раньше ж как было? Совет общины распределял хенергию. Главы давали указания жрецам, а те уж и вливали её куда скажут. Видел вон храм на холме? За полгода отгрохали при Вульфе ещё. А сейчас что? Посмотри, - Петро кивнул на лежащих селян, - Как жрецы стали хенергию подворовывать, так и простые начали плясать, кто во что горазд. На ритуалы все прутся, всё надеются, что и им перепадёт чего. Раньше Вульф когда закалывал кого раз в год, то никто об этом и не знал, ныне - все в курсе, все всё знают, - Петро помолчал, - Всё из-за жадности, из-за воровства.
Ка-Дар с интересом наблюдал за раздухарившимся мужиком, настраиваясь на Гаргомеш и прицеливаясь на опушку.
- А ты что же это особенный? Почему не со всеми?
У Петро заходили желваки, он вскинулся было, да наткнувшись на немигающие эльфийские зрачки, как-то потух и опустил взгляд.
- Баба у меня была... Жена. Крепко любила ходить на обряды, говорила, что после ей хорошо... Я дурак не препятствовал... На одном из обрядов стояла она слишком близко от алтаря. Как всё закончилось, оказалось - померла. Знаешь..., - на эльфа вдруг посмотрел не придурковатый селянин из деревни "Бунёво", а некто совершенно другой, скрученный стальными тросами с взглядом способным зажечь, - такую дорогу она, конечно, сама выбрала, но всё равно ей помогли... подтолкнули и направили. Ты понимаешь меня, эльф?
- Я понимаю тебя, человек. Как жену звали?
- Эмма.
"Моё солнышко звали Эмма". Кто-то воткнул ржавый и тупой нож в сердце, провернул, да так и оставил... Петро качнулся.
- Что дальше, эльф?
Ка-Дар раскинул руки и застыл над алтарём.
- Сколько, ты говоришь, вам надо площади под новые застройки?
- Хм... ну, в идеале вон тот лесок можно убрать под корень. Ещё неплохо было бы запруду соорудить на речке, как бы озеро...
Примерно в пол лиги от жертвенника находился небольшой лесок площадью около двух квадратных лиг, правее виднелась речная гладь. Заметно было, что поселяне потихоньку вырубают лес, но справились пока разве что с двадцатой частью.
Эльф вздохнул и "нырнул" в Гаргомеш. В ментальном сегменте строение алтаря напоминало единый матовый шар, внутри которого крутились клубки старой замшелой "паутины" с висящими на ней огромными сгустками тёмной энергии. Всё это кричало, выло... страдало. Первые несколько мгновений от черноты и мук жертв, принявших смерть на алтаре, Ка-Дару стало откровенно худо. Его выворачивала, корёжила, выталкивала чужая злоба. Старшие говорили, что со временем Гаргомеши становятся разумными. Чем больше тёмной энергии они впитывали, тем быстрее пробуждались. Якобы Светлый Гаргомеш слишком хотел жить вечно. В каждый из своих изделий он вроде как умудрился заключить частичку себя. Полные и соответственно разумные жертвенники должны были находить друг друга и соединяться, воссоздавая тем самым Светлого Гаргомеша. Говорили, что для реинкарнации эльфа, обладающего поистине ужасающей мощностью, требовался с десяток камней. Так ли это или нет - никто не знал. Полные Гаргомеши, если их не успевали разрядить, банально взрывались. Таким образом, или великий эльф допустил в своей работе ошибку, или реинкарнация Светлого откладывалась на неопределённый срок.
Ка-Дар не верил в подобные басни, да только кто-то слишком настойчиво пытался выпроводить эльфа за пределы ментального пространства жертвенника. Давление нарастало, разум начинал плыть, необходимо было срочно найти "ключ-карту" - некую структуру внутри жертвенника, воздействовав на которую можно "сливать" энергию по заданным направлениям.
- ТЁМНЫЙ....
По всему ментальному пространству будто ударили железной кувалдой.
"Проснулся", - эльф удвоил усилия. Ка-Дар понимал, что у него есть несколько мгновений, после чего его разум будет раздавлен...
- ТЁМНЫЙ, Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ... ЭТО ГОВОРЮ Я - ВЕЛИКИЙ ГАРГОМЕШ!!!
Кувалда непрерывно долбила по голове, Ка-Дар почувствовал отчаяние: "Да где же...". Неосмотренным оставался единственный самый тёмный клубок - сердце жертвенника. Больше всего злобы и ненависти находилось именно там. Заглянув туда, эльф автоматически оказывался во власти пробудившегося Гаргомеша... Ка-Дар подобрался и тёмной стрелой вонзился в сердце алтаря...
Петро нелепо таращился на корчившегося в судорогах тёмного. От удивления мужик немного присел и периодически по-обезьяньи хлопал себя по ляжкам. Эльф лежал в центре пентаграммы, нарисованной на земле рядом с алтарём. Тёмный скалился, иногда его трясло, и он начинал стонать.
Перед тем как "залечь", Ка-Дар предупредил селянина: "Главное, не дай мне выйти из пентакля, если выпаду...", - эльф помолчал, - "Короче ты понял...".
- Поймёшь тут с вами... мутантами, - Петро сплюнул. Мужик ощущал тревогу, такое чувство как во время ненастья, где-то что-то происходит и нельзя понять что именно.
Общинник уже два раза поправлял тело Ка-Дара, внутри пентаграммы было ощутимо горячо.
Неожиданно эльфа прекратило трясти, Ка-Дар замер... Вдалеке послышался треск...
Петро уставился на источник шума. Лесок, что предназначался на вырубку, стремительно исчезал. Деревья выдирались вместе с корнем и уносились куда-то к реке. Невидимый гигант хватал своей пятернёй стволы и играючи швырял их вниз по реке. Через несколько минут мужик рассматривал голую перепаханную проплешину площадью две квадратные лиги, на которой когда-то был лес.
Эльф застонал и попытался сесть. Петро подскочил и помог Ка-Дару облокотиться на жертвенник. Только сейчас мужик заметил, что алтарь вместо своего матово-чёрного цвета стал каким-то серым, пошёл трещинами, местами даже осыпался...
- Всё, нагнулся ваш аккумулятор... Разрядил я его, больше не зарядится, - Ка-Дар устало усмехнулся, - Как тебе? Доволен? Скоро у вас будет своя запруда... Радуйся, человек.
Петро моргал, в голову лезли мысли о том, что, скорее всего, перед ним очередной жрец... Только жрецы могут так распоряжаться хэнергией. Может, это ученик Вульфа?
"А наболтал-то я... наболтал...".
Ка-Дар расценил молчание общинника по-своему.
- Ты не бойся, все ваши живы. Я забрал всю энергию, которую они получили во время ритуала. Часа через два очухаются.
Петро вздохнул и выдал.
- И что дальше?
- А что дальше? - эльф оценивающе посмотрел на мужика, - дальше будете жить без алтаря, ну, и без жрецов, по крайней мере, какое-то время. Но ты можешь отправиться со мной.
- И куда же это? В царство мутантов? В джунгли?
Ка-Дар неожиданно легко рассмеялся, затем посерьёзнел.
- А хоть и в джунгли... Что тебя здесь держит?
Петро пожал плечами.
- На кой я тебе? Кондиции у меня сам видишь - не ахти. Пупок твой рассматривать?
- Какой же ты дурак... Ты был прав в том, что я "тот" военный, которого ты со своим дружком притащил на телеге и отдал жрецу.
Мужик вскинул руки.
- Да не дружок он мне...
- Помолчи. Меня звали Гансом. Я служил, т.е. служу в девятой роте отдельной третьей штурмовой бригады имени товарища Ворошилова. В этой роте служат те, кто "вспомнил", люди, преодолевшие рубеж. Свой личный рубеж - у каждого он свой. Хотя, как правило, мало кто остаётся в человеческом обличье, я выбрал обличье тёмного эльфа, возможно, позже подберу себе что-то иное, благо жизней у меня было много, есть из чего выбирать... Ещё там есть взвод для потенциальных "помнящих", где до недавнего времени обретался и я. И ты там окажешься, если пойдёшь со мной... Из этого третьего взвода есть только два выхода: банальная смерть и жизнь, но за рубежом. У нас служат очень сильные маги, в четырёх из пяти случаев именно они инициируют переход. Если маги не справляются, кандидата посылают во все "жаркие" места. Скажу откровенно, что чаще всего человек погибает, но бывают и исключения... В тебе, Петро, я вижу потенциального "помнящего". У тебя есть шанс. Ты со мной?
Петро, поскрёб затылок.
- Сладко ты поёшь, аки Агат пред девками... А на кой это всё? Может, мне жизнь моя милее? Издохнуть где-то в джунглях, доказывая неизвестно что, во радости!
- У тебя будет шанс узнать кто ты. Понимаешь? Ты, наконец, узнаешь "для чего", "как" и "где"... Вся эта военщина - мишура. Ты сказал, что Эмму подтолкнули и направили. Мы боремся с этими "толкателями"... Не отдельно с "Агатами", а со всей системой... Когда-то давно, так давно, что даже я плохо помню, мир был другой. Не было зла. Понимаешь? Мы очень хотим, чтобы сегодняшнее зло переродилось в добро. Подумай.
Петро опустился на корточки и сцепил руки в замок за головой. Он смотрел в землю и едва ощутимо покачивался: вперёд - назад, вперёд - назад...
"Моё солнышко... моё солнышко...".
-Да, - губы чуть шептали, - я с вами...
На орбите в тяжеловооруженном крейсере командир девятой роты тёмный эльф Эл'Ганар принимал доклады об успешном взятии Рубежа. Мощный ментальный импульс настиг эльфа в момент глотка кофе. Эл'Ганар закашлялся и с раздражением ответил вслух.
- Кто там? Я же предупреждал...
"Здравствуй, брат!"
Командир ощутимо напрягся, после чего волна удовлетворения пронеслась по телу, растворяясь где-то в желудке.
"Ка-Дар!!! Я знал, я верил... Где ты?"
"Мы - здесь. Со мной новобранец. Прилетай".
Эл'Ганар откинулся на спинку кресла, сделал глоток кофе, проглотил. Он был счастлив...