Четвертый день особо опасный рецидивист Иван Павлович Ганюшкин наблюдал за квартирой, в которой жил его давний враг. Он сидел на лавке напротив его дома и пристально высматривал врага в окнах квартиры, выходящих во двор. На улице стояла глубокая осень, с ее холодными дождями и промозглым всюду проникающим ветром. Ганюшкин в силу своего преклонного возраста промерз до костей, но не смог заставить себя покинуть свой наблюдательный пост. Долго в нем крепла жажда отомстить этому человеку. Он, не сводя глаз с черных окон квартиры, представлял себе, как попадет в неё и убьет гада, обрекшего его на двадцатилетний срок пребывания в исправительной колонии. Он помнил каждую секунду того суда, где тот самый опер из 90-х годов прошлого века, вспомнил все подробности их первой встречи. Он спокойно рассказывал суду о том, что видел своими глазами. Именно его слова повлекли за собой строгий приговор уже перешагнувшему пятидесятилетний рубеж жизни Ганюшкину. Двадцать лет. И Ганюшкин их практически отбыл, если бы не последствия взявшегося неизвестно откуда рака. Выпущенный из зоны умирать, Ганюшкин первым делом направился к нему, тому самому оперу, чей адрес жительства он заколотил себе в память, чтобы поставить последнюю точку в их отношениях, длившихся без малого больше тридцати лет.
***
К вечеру четвертого дня у Ганюшкина появился озноб. Он чувствовал, что крепко заболел. Ему бы укрыться где-нибудь, чтобы привести себя в порядок, но пока он будет отлеживаться "старый мент" мог уехать, уйти или просто умереть, так и не получив от него пера в бок за то, что когда-то намотал ему срок. Ганюшкин кутался в пальто, украденное при случае на вокзале, и продолжал наблюдать за окнами врага. Ночью стало совсем худо. Рецидивист почувствовал жар. Он, чтобы размять постоянно замерзающие ноги, уже с трудом вставал со скамейки, а враг в квартире все не появлялся. Тело ныло. Лоб покрылся потом, и появилась предательская слабость в конечностях. Кашель одолевал.
- Сегодня!- прошептал Ганюшкин,- завтра может быть уже поздно. Окочурюсь здесь на этих сквозняках. Дело не выполню. Я столько лет ждал этой встречи, а эта предательская слабость может не дать мне возможности поквитаться с этим "мусором". Сейчас. Пойду и убью гада.
***
Ганюшкин, шатаясь от слабости, шел к подъезду "милиционера"". Пока он поднимался на четвертый этаж, его бил озноб и он дважды останавливался между этажами, чтобы откашляться. Было худо, но жажда мести вела его к двери квартиры, где по его сведениям последние пятнадцать лет жил его враг. Дойдя до двери, он вытащил из кармана "заточку" и левой рукой нажал на дверной звонок. Звонка не было. Костяшками кисти он постучал в деревянную дверь квартиры. Тишина.
- Вот же гад!- прохрипел Ганюшкин.- Я его четыре дня безвылазно жду, а он где-то шляется.
***
Уже собравшись уходить, Ганюшкин услышал за дверью шаркающие шаги.
- Кто там?- вопросил из-за двери голос того самого опера.
- Смерть твоя пришла, падла!- рыкнул в ответ Ганюшкин.
Недолго повозившись с замком, хозяин открыл входную дверь и негромко произнес:
- Раз пришла, проходи. Чего на пороге стоять,- и медленно развернувшись, пошел по темному коридору вглубь квартиры.- Дверь за собой закрой. Дует.
Он уходил не спеша, левой рукой ведя по стене.
Ганюшкин, немного потоптавшись на пороге, зашел в квартиру и закрыл за собой дверь. В квартире было темно, хоть глаз коли. Ганюшкин также как и хозяин, держась за стену, пошел по коридору. Он внимательно вслушивался в шаги идущего впереди "мента". Что скрипнуло. Это он явно уселся на что-то в ожидании полуночного гостя.
- Слева будет комната. Ты проходи. С правой стороны от входа будет шкаф. Далее от него будет окно со шторами. Если плохо видно, раздвинь их. Хотя, ночь, вряд ли что увидишь. - Давал указания спокойным голосом хозяин жилья.- Далее за окном есть стол и стул. На него можешь присесть. Ну, а если тебе не терпится, то я с левой стороны сижу на кровати.
- Чего у тебя так темно?- обратился к "оперу" Ганюшкин.
- Так свет мне не нужен. Я уже года два, как ослеп,- все таким же спокойным голосом ответил враг.
- А я уж было подумал, что на электричестве экономишь,- рецидивист добрался по коридору до дверного проема. - Чего говоришь справа?
- Шкаф. Потом окно. Потом стол.
- Черт,- произнес, падая Ганюшкин, споткнувшись о порог. Заточка куда-то отлетела. Он, лежа на полу, стал наощупь искать нож. Так и не найдя орудие казни, бывший зека с трудом встал и нащупав шкаф, медленно переставляя ноги, двинулся вдоль него. Нащупав занавеску, он отодвинул ее в сторону. Света не прибавилось. Прав был хозяин, ночь. Пройдя далее, Ганюшкин наткнулся на письменный стол. Поводив руками вдоль него, он нашел стул, и, развернув его, сел спиной к окну.
Все это время пока он вслепую бродил по квартире, мент был беззвучен.
- Ты где?- вопросил бандит, всматриваясь в черноту комнаты.
- Здесь!- ответил хозяин.- Сижу на кровати и жду тебя.
- Не хочешь знать, кто я и за что пришел тебя убивать?
- Мне без разницы.
- Не боишься?
- Нет.
Поведение жертвы злило Ганюшкина. Он пришел совершить возмездие, а этот сидит, как будто его ждал.
- И что пощады не запросишь?
- Зачем? Я свое уже отжил. Здоровье ни к черту. Каждое утро только и мечтаю о том, чтобы не проснуться. Сам видишь, слепой - я. И других болячек не перечесть. Так что жизнь мне давно не в радость, а потому все о смерти думаю. А тут на мою удачу ты! Буду считать это за чудо. Душить будешь или резать?
- Резать хотел, да нож куда-то обронил.
- С ножами у меня проблема. Родные давно от меня их убрали. Свой нож, пока не рассветет, не найдешь. Давай души. Иди на мой голос.
- Посижу чуток. Отдышусь.
Ганюшкина бил озноб. Слабость - предательница не давала сил шевельнуться. Ненависть к врагу не помогала и не придавала сил.
"-Как же я устал, пока добрался до него,- подумал Ганюшкин.- А он спокойно сидит и ждет меня. Всего-то пройти шагов двадцать и перехватить поудобней его горло. И всё! Я отомщен".
Ганюшкин поднялся со стула и от бессилья упал на пол, забившись в кашле.
- Совсем ты плох. Может "скорую" вызвать?- из темноты спросил "мусор".
- Не надо,- катаясь по полу от напавшего на него кашля, ответил ему бандит.- Сейчас прокашляюсь и закончу дело.
- Как хоть тебя зовут?
- Ганюшкин.
- Помню тебя, Ганюшкин Иван Павлович. В первую ты хотел меня убить. Во вторую, я тебя. В-третью, ты сидел в клетке в зале суда. Это наша четвертая встреча. И что мне с тобой делать? Ты как хочешь, а я вызываю тебе "скорую", а то помрешь ты здесь. Да и работница с опеки меня не поймет. Придет, а тут ты на полу лежишь холодный. Неудобно получится.
Ганюшкин даже возразить ему не смог, так как сил не было. Остатки забрал проклятый кашель.
- Алло, скорая?- спросил кого-то "старый мент" и, продолжая общаться с собеседником, сдал бандита.- Возможно туберкулез или пневмония. Ганюшкин Иван Павлович. Шестьдесят три года. Проспект Строителей, дом двадцать пять, квартира двенадцать. Дверь открыта. Возьмите с собой фонарик, а то у меня света нет.
Ганюшкин тяжело встал с пола и вновь сел на стул.
- Сколько?
- Чего сколько?- ответил ему "бывший опер".
- Сколько ждать скорую, а то я в таком состоянии, что не то, что задушить, даже дойти до тебя не смогу.
- Минут десять,- "мент" был спокоен.- Вот подлечишься и придешь снова. Отомстишь, ладно?
***
В квартиру с фонариками вошли врач скорой помощи и фельдшер.
- Где больной?- вопросил доктор, пошарив лучиком фонарика по комнате.
- Собирайтесь, поедем в больницу,- произнес доктор, - а то здесь так темно, что карту не заполнить. Идти можете?
- Могу.
- Обопритесь на фельдшера и пройдемте.
- Ты, это,- Ганюшкин смотрел на хозяина квартиры, сидевшего на кровати,- смотри не помри. Я оклемаюсь, и обязательно вернусь.
- Буду ждать,- "мент" сидел не шелохнувшись.
Доктор и сопровождаемый фельдшером Ганюшкин вышли из квартиры.
- Дверь прикройте, а то ему дует. Не дай Бог, вдруг заболеет,- попросил рецидивист.- У нас с ним дело не конченое, так что если помрет, то...- и он вновь начал кашлять.- Короче не должен он до моего возвращения из больнички умереть. Не должен и точка.