Зайцев Вова : другие произведения.

Очень бешеным зомби простреливают мозг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Название говорит само за себя. Зомби и им простреливают мозги. Лонги-пинг-понги, отмеченность в Любимовке, читки в Красноярске и Челябинске
  
  Очень бешеным зомби простреливают мозг
  
  Пьеса
  
  
  Верблюд - 21-23 года
  Жираф - 21-23 года
  Кэт - 20-21 год
  Зомби
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Сцена раз.
  Темно. Разве что в заду бывает темнее. Еще музыка такая... ммм.. неприятная, жуткая такая музыка. Что едва не обделаешься от страха. И еще, фиг поймешь, где все происходит. Вдруг раз - и свет.
  Вот ниоткуда, просто зажегся, прямо вспыхнул, и все тут. Взял и осветил кого-то. А этот кто-то тоже жуткий какой-то непривычный. И не сразу поймешь, что не так. А дело в том, что он стоит: голову опустил, и не двигается. Будто стоя спит. И совсем не шевелится. Вдруг замечаешь, что руки-то у него в крови и ноги как-то вывернуты и сам хрипит жутко. А как замечаешь? Свет, наверное, направляется на эти самые окровавленные руки. Оп! Голова поднимается. Но глаза отказываются верить. Неужели? Да не может быть, не бывает такого!
  Теперь совершенно точно понимаешь, что не так. Не человек это вовсе, а настоящий "живой труп" или зомби - если в одно слово. Хотя Зомби - тоже люди, только мертвые.
  Он медленно поднимает руки, завывает, как сильный ветер, и шагает. Шагает, шагает, шагает, прямо на тебя! Страшно? А музыка-то не смолкает, напротив - только обороты набирает. Тут еще и свет мигать начинает. Блямц. Блямц. Блямц, блямц... Будто вот-вот лампа перегорит. Расстояние уменьшается, уменьшается, уменьшается, и...
  Музыка смолкает. Только зомби похрипывает себе, будто "Металлику" насвистывает.
  За спиной возникает ВЕРРБЛЮД, в руках ружьишко. В мгновение оценивает ситуацию, вскидывает ружьишко и окликает Зомби.
  
  Верблюд: Эй, красавчик!
  
  Зомби оборачивается и с удивлением смотрит на Верблюда. Тот широко улыбается и манит Зомби, как ребенка, пальцем.
  
  Верблюд: Иди сюда, родной, сказку расскажу!
  
  Зомби послушно ковыляет к Верблюду. Тот дожидается, когда Зомби подходит практически вплотную, наклоняется, пробегает под его руками и, оказавшись за спиной противника, отвешивает ему смачный пинок. Зомби летит вперед и падает на землю. Вслед за этим следует выстрел, простреливающий дряблый мозг Зомби.
  Зомби трясется в конвульсиях, явно не желая покидать эту грешную землю. Верблюд делает еще один выстрел, усмиряющий Зомби. Тишина. Только свет по-прежнему мигает.
  Верблюд перезаряжает ружье.
  
  Верблюд: Вот такая вот сказочка! Спи спокойно, красавчик!
  
  Верблюд прислушивается. Не хрипит ли еще кто поблизости, вскидывает ружье, осторожно обходит территорию, останавливается.
  
  Верблюд: Когда в город пришли зомби, я понял три вещи: жизнь стоит того, чтобы жить; нужно постоянно оглядываться, ибо враг довольно подлый и не прочь напасть на тебя сзади; и третье - Зомби, они как, кролики, мать их, плодятся со скоростью света!
  
  Слышен какой-то шорох, хрипы и прочие неприятные звуки. Будто ты в туберкулезном центре оказался, ну или в любом доме престарелых. Еще и ветерок такой легкий пробежал, словно чье-то ледяное дыхание. Тут свет вновь засиял, монтер что ли пришел или то Божественное сияние.
  Верблюд оборачивается и видит - епты этих Зомби, как собак не резанных. И все руки тянут, спешат-ковыляют, так и норовят оторвать голову и сожрать твой уникальный мозг.
  Фиг вам, гребанные Зомби! Русские не сдаются. Верблюд вскидывает ружьишко.
  
  Верблюд (поет): Дорогие мои, Зомбаки,
  Дайте я вас сейчас расцелую,
  Дорогие мои Зомбаки,
  Мы еще, мы еще повоюем.
  
  Зомби останавливаются, прислушиваются к песне. Даже хрипы потише становятся.
  
  Верблюд: Все зомби обожают народное творчество. Тупые, как боты. (Зомби) Ну, че, смотрите, придурки, пойдемте убиваться!
  
  Верблюд уходит, постоянно оглядываясь. Зомби послушно ковыляют за ним. Словно он укротитель с дудочкой, а Зомби - послушные змеи.
  
  Верблюд: Ручная граната - для сына, для брата! Для папы, для мамы - семейства Абамы! Шикарная вещь и работает безотказно!
  
  Верблюд исчезает из виду, увел подальше бешенных Зомби, кто знает, что за сюрприз он им приготовил. Секунда, вторая, третья!
  Ба-бах! - гремит где-то неподалеку. Вот и сюрприз - нет больше Зомби. Ручная граната - работает безотказно.
  И снова звучит музыка. Но другая уже более приятная. Откуда взялась? Непонятно. Но раз появилась, значит, есть откуда.
  И вот Верблюд тяжелым шагом выходит из темноты. Проходит немного вперед, садится. Лицо такое спокойное, такое умиротворенное, словно ангелов видел.
  
  Верблюд: Детство. (пауза) Был слабым болезненным ребенком и до 7 лет воспитывали бабка с дедом. Потом родители забрали к себе, пошел в школу, но уже через два месяца попал в больницу, где пролежал долгое время с ужасно звучащим диагнозом: "хронический двусторонний необструктивный пиелонифрит". Что это такое - не знал, но судя по названию, понимал, что штука серьезная.
  Мать считала, что достался ей в наказание за ее бурную бесбашенную молодость. Отец постоянно пропадал на работе, казалось, что в тот день, когда родился, для него было важнее то, что в его конторе пропали все дыроколы. Что за бред, как могут пропасть 24 дырокола одновременно?
  Короче не любили меня. Такое бывает. Ну, и я соответственно, к миру относился по-особенному: любил скакалку - прыгал, как заведенный, и ни с кем не общался. В десять и вовсе замолчал и промолчал ровно три года, потом стало скучно.
  В детстве вообще все было скучным, кроме двустволки деда.
  
  Верблюд с нежностью гладит двустволку.
  
  Верблюд: В этой жизни дед любил всего две вещи: смотреть хоккей и свою верную двустволку. Когда заканчивался чемпионат, он брал ружье, уходил в лес и отстреливал лосей и зайцев. Дед не любил ни тех ни других. Возвращался он через несколько дней уставший, но счастливый, клал двустволку рядом с собой и засыпал крепким десятичасовым сном.
  Лоси затоптали прадеда, а зайцы невольно помогали немцам не умереть от голода в период великой отечественной. Немцев дед ненавидел. Он дошел до самого Берлина и прославился, как самый рьяный и безжалостный истребитель фашисткой армии. Его так и прозвали "истребитель".
  9 мая 1945 года был для него печальным днем. Дед сел напротив Рейхстага и заплакал, он больше не знал, куда себя деть.
  Дед вернулся домой со своей двустволкой и целым мешком патронов. "Трофейных", как он всегда говорил.
  Бабка изменила Деду, в чем ему и призналась. Дед не стал ее наказывать, сам не раз грешил за долгие 4 года. Они жили вместе до самой смерти.
  
  Осторожно выходит ЖИРАФ. Тихо-тихо, чтобы не беспокоить Верблюда. Садится неподалеку, слушает.
  
  Верблюд: Позже дед учил меня стрелять.
  - Запомни главное правило; не ссы, и все получится.
  Раза с тридцатого получилось. Увидев это, Дед растрогался.
  - Когда я умру, пацан, двустволку заберешь себе! Храни ее, как "Капитал" Маркса. Я мог бы оставить тебе дом, но на черта тебе дом, когда у тебя есть ружье? С ним у тебя будет и дом, и все, что пожелаешь. Живи, пацан, и помни деда.
  После чего он вытолкнул меня на улицу с ружьем и порядком опустевшим мешком патронов, облил дом бензином и поджог.
  
  Пауза. Верблюд молчит, обдумывая свои слова.
  
  Верблюд: Больше я не видел деда. Даже не был на его могиле.
  Жираф: Какая трогательная история! Сейчас описаюсь просто от сострадания.
  
  Верблюд резко оборачивается, видит Жирафа, вскакивает. Музыка умолкает, видимо, не нужна больше.
  
  Верблюд: Жираф!
  Жираф: Верблюд! (Пауза) Хорош, тоску нагонять.
  Верблюд: Вы не знаете Жирафа. Ну, конечно, откуда вам знать Жирафа. Он же тоже с закидонами. Долбанный кинофрик.
  Жираф: Да пошел ты!
  Верблюд: Я раньше тоже его не знал, пока...
  Жираф: Ну, давай, расскажи в сотый раз, как мы с тобой познакомились! Это ведь жуть, как интересно.
  Верблюд: И расскажу, пусть потомки знают своих героев, мы, в конце концов, одни на этой планете в Зомбаков не превратились.
  Жираф: В живых трупов! Сколько раз тебе говорить, не уподобляйся этому американскому быдлу! В живых трупов!
  Верблюд: Мне Зомбаки - больше нравится.
  
  Верблюд отходит в сторону, оглядывается назад.
  
  Верблюд: А познакомились мы в магазине. Я как обычно сидел без дела, слушал Гайдна и читал Стивена Кинга.
  
  
  Играет музыка. Гайдн. Кто же еще? Не "Максим" же.
  
  
  Верблюд: И тут зашел он, огляделся, подмигнул мне, и, подойдя к дискам с фильмами Ларса Фон Триера, расстегнул ширинку и начал поливать их толстой убойной струей. Я, естественно, впал в ступор.
  
  Жираф показывает пантомиму, как он заходит в магазин, подмигивает Верблюду и т.д.
  
  Верблюд: Эй, парень, ты шизанулся? Какова хрена ты делаешь?
  Жираф: Ничего не поделаешь, терпеть не могу Ларса Фон Триера. Гребанный ботан! И все фильмы его стоят того, чтобы на них мочились.
  Верблюд: Да ты ненормальный!
  
  Жираф ухмыляется и продолжает свою пантомиму.
  
  Верблюд: Ты ненормальный!
  Жираф: Вместо жалких реплик, лучше присоединяйся! Ну, давай, парень! По глазам же вижу, что ты и сам готов порвать старика Ларса на Британский флаг.
  
  Верблюд с трудом удерживает себя, чтобы не присоединиться к Жирафу, который, закончив свое дело, разворачивается и направляется к воображаемому выходу. Лицо Верблюда вытягивается от удивления. Жираф останавливается, поворачивается, довольно хохочет.
  
  Жираф: Что, смотришь? Думал, я счас свалю? Ха, парень, ты бы видел свою рожу, фотошоп отдыхает!
  Верблюд: Зачем... Зачем ты обо... обмочил диски?
  Жираф: Ну, и тупица же ты... Я же сказал, что терпеть не могу Ларса фон Триера.
  Верблюд: И что мне теперь с ними делать?
  Жираф: Да ничего, высохнут - втюхаешь кому-нибудь. А еще лучше - выкинь их на помойку. Да, парень, тебе следует поступить именно так - выброси их.
  Верблюд: Так они стоят, как моя зарплата.
  Жираф: Ну, с этим никаких проблем! (улыбается, протягивает Верблюду две крупных купюры) Теперь выбросишь?
  Верблюд: Гавно-вопрос.
  Жираф: Слушай, парень, тебе не надоело тут тухнуть?
  Верблюд: Ну, это же моя работа.
  Жираф: Вату катать - вот твоя работа! Поперли лучше "Славных ублюдков" Тарантиныча заценим!
  Верблюд: Круто! А как же магазин?
  Жираф: Не смеши меня, братан. Готов поспорить, что я единственный посетитель за последние две, а то и три недели.
  Верблюд: Ну, вообще-то, да. Ладно, черт с ней, с этой ватой, пойдем наслаждаться миром киноискусства!
  Жираф: Вот это - правильное решение! Парень, ты начинаешь мне нравиться! Тим.
  Верблюд: А я думал - Жираф!
  Жираф: Ха-ха! Смешно! Тогда ты будешь Верблюд!
  
  Жираф протягивает руку Верблюду. Тот с опаской смотрит на нее.
  
  Жираф: Ах, да, совсем забыл, ты же небось неженка!
  
  Жираф обтирает руку об штанину и протягивает Верблюду. Рукопожатие.
  
  Жираф: Ну, че, доволен?
  Верблюд: Угу! Теперь про Зомби!
  Жираф: Живых трупов! Ты понял? Живых трупов!
  
  И опять музыка. Жуткая, противная. И опять вылезают эти бешенные Зомби. Жираф и Верблюд расходятся в разные стороны. Идет игра в салочки, кто говорит, к тому и чешут Зомби. Епты, они же шустрые, прямо шумахеры.
  
  Верблюд: Потом пришли они. Ну, Зомби эти.
  Жираф: Живые трупы!
  Верблюд: Поначалу их было двое. В городе подняли шумиху, поймали их, начали изучать. Затем пришли еще несколько. К этим отнеслись уже спокойнее. У нас же принято быть толерантным, никто не хочет, чтобы его обвинили в расизме. Тем более, что среди них были темнокожие. Вскоре уже никто не обращал внимания на то, что город кишит живыми трупами.
  Жираф: Дошло даже до абсурда, люди стали с ними фотографироваться, подкармливать, предлагать работу.
  Верблюд: Как и все новое, Зомби (переглядывается с Жирафом, тот явно недоволен) быстро прижились в нашем городе. Никого не беспокоило, откуда они пришли, чего хотят. Зомби пользовались нашей терпимостью. С каждым днем гостей становилось все больше.
  Жираф: Да че, понятно откуда они пришли. Гребанные америкосы выслали, к нам все из запада и идет. Они же поиметь нас хотели. Думали, мы загнемся тут же. Думали, их дядюшка Сэм землю нашу русскую топтать будет! Фигушки вам! Сами загнулись, уроды звездополосатые! У них же ни в одном кино ни одного нормального русского нет, вечно дебилами нас изображают в какой-нибудь тупой шапке, да в окружении медведей. Они же реально верят, что у нас медведи по улицам разгуливают!
  Верблюд: Уже считалось престижным иметь у себя в доме труп. Им ставили памятники, рисовали портреты, стали выбирать в депутаты. Казалось, что уже никто и не вспомнил бы, что были времена, когда в городе находились только живые люди.
  
  Верблюд вытаскивает из кармана небольшой мячик, наклоняется и бросает. Мячик катится по полу. Зомби отшатываются от него в разные стороны, толкаются, падают, встают и направляются за мячиком. Кто-то хватает мячик, его тут же отнимают. Идет драка. Конечно, ведь мячик стоит того, чтобы за него дрались.
  
  Жираф: А затем их вовсе не осталось. Ни одного! Живых людей, в смысле!
  Верблюд: Но я, правда, тогда этого не знал.
  Жираф: И я не знал. Проснулся утром.
  Верблюд: И я проснулся у себя в кровати.
  Жираф: Подошел к окну!
  Верблюд: А я к телефону! Мне лень к окну идти было.
  Жираф: Выглянул. А там эти твари и больше никого. Бешенные стали. Всех сожрали, гниды америкоские.
  Верблюд: А я ему позвонил. Жив?
  Жираф: Ха-ха, Верблюд, я живее всех живых! Думал, ты это уже выучил. Рад, что и ты дышишь и не гниешь, старина.
  Верблюд: Что, хотел записать меня в мертвечатину? Я прямо через трубку чувствую это твое подленькое желание.
  Жираф: Черт! Верблюд, ты меня раскусил, придется теперь тебя укокошить.
  Верблюд: А иначе никак нельзя?
  Жираф: Нельзя, Верблюд, ты и сам это прекрасно знаешь. По всем законам драматургии я должен тебя расфигачить.
  Верблюд: Дьявол, а я только завтра собрался в прачечную и в баню. Нужно попарить мою старенькую тетушку Джен. Может, перенесем эту неприятную процедуру на недельку, а?
  Жираф: Ох, уж эта старушка Джен. Она по-прежнему ссытся в постель и ест рыбные пироги по четвергам?
  Верблюд: А то, целую дюжину съедает за раз и делает такую лужу, какой можно напоить целые Багамские острова.
  Жираф: Ты же знаешь, как я люблю эту дряхлую каргу.
  Верблюд: Конечно, до сих пор удивляюсь, как ты на ней еще не женился.
  Жираф: Ладно, Верблюд, хорош гнать. Выгляни в окно.
  Верблюд: И я выглянул. И то, что увидел, не обрадовало меня. Вообще не обрадовало. На моей любимой лужайке была целая куча Зомби.
  
  Один из зомби приносит мячик Верблюду, остальные стоят чуть позади. Верблюд берет мячик и сразу же бросает его. Зомби буквально бросаются за мячиком, но тот улетает далеко. Очень далеко, фиг знает куда.
  
  Жираф: Живых трупов!
  Верблюд: Куча живых трупов обгладывали моего школьного учителя географии.
  Жираф: Ты любил географию?
  Верблюд: Я терпеть не мог географию. Просто географ был премилый старикан, один из немногих, кто нравился мне на этой планете!
  Жираф: Розовые сопли!
  Верблюд: Да нет, серьезно! Жалко старикана. Он был добродушным и помешанным на своем предмете. Помню, как он брызгался слюной и даже кидался тряпкой, когда кто-нибудь из нас говорил, что столица Франции Милан, или что Корея находится в Европе, а мы специально доводили его, пока однажды ему это не надоело, и он не написал заявление об уходе.
  Жираф: Ну-ну...
  Верблюд: Теперь же от бывшей его стариковской привлекательности не осталось и следа. Лицо его было окровавлено и наполовину разодрано, на таком фоне белки его глаз выделялись, как пятна снега на поляне, распустившихся маков.
  Жираф: Поэт Есенин, ты уже достал свою двустволочку?
  Верблюд: Так вот же она, родимая! Теперь всем придется несладко и тебе, Жираф, в том числе.
  
  Не найдя мячика, Зомби выстраиваются в шеренгу. Верблюд по очереди снайперскими выстрелами высаживает им мозги.
  
  Жираф: Так сказал, ха-ха, так сказал, я чуть не поперхнулся! (Смеется).
  
  Глядя на него, Верблюд тоже смеется. Зомби смеются. Выстрел. Падают. Снова смеются. Снова выстрел.
  
  Жираф: Ладно, хорош, напрягать диафрагму. Встречаемся через сорок пять минут у мака. Не забудь "игрушку" и памперсы - будет весело и страшно.
  Верблюд: Тим, подожди. Что у тебя в арсенале? Только бита?
  Жираф: Ты слишком плохо обо мне думаешь, Верблюд. У меня в арсенале старина кольт и старушка лопата.
  Верблюд: Ок, тогда я за тебя не беспокоюсь. До встречи.
  
  Жираф уходит. Верблюд стреляет в последнего Зомби.
  
  Верблюд: Конечно, я за него беспокоился. Все-таки город кишащий живыми трупами нельзя сравнить с игрой в керлинг. Хотя мы и восприняли все, как большую, опасную, но увлекательную игру.
  
  Верблюд уходит. Свет гаснет. Вновь эта раздолбанная лампочка подвела.
  Музыка смолкает.
  
  
  Сцена два.
  Вот хочется понять, а не дают. Все время не дают понять, что за пространство такое. Вроде и не страшно, но как-то мрачно. Вроде и не ночь, но и солнца не видно. Небытие какое-то. Или нет. Очень похоже на ресторан быстрого питания. Как похоже? По запаху, наверное, поскольку откуда-то потянуло горячими гамбургерами и жареным картофелем.
  Музыка уже другая. Грустная какая-то. Для веселья поводов- то и нет. Живых людей всего ничего осталось.
  Выходит КЭТ. Задумчивая такая. Проходит из стороны в сторону.
  Кэт: Вот почему-то такой момент вспомнился. Я маленькая еще. Ну, как маленькая? Не такая, как сейчас, совсем не такая, и волосы тогда еще светлее были и длинные. Длинные такие, не то, что сейчас. Мама мне косички заплетала. И платье еще такое зеленое, с рюшечками. Любимое самое. И вот я в таком виде с косичками, да в платьице иду с мамой, за руку ее держу, и тут раз - сзади откуда-то появляется девчонка какая-то и дергает меня за косичку. Ну, как дергает - больно так дергает, со всей дури прям. Заржала и убежала. А я совсем ничего не поняла тогда. И даже не разозлилась. Ну, то есть уставилась ей вслед и просто смотрела. Я тогда еще не знала, что люди такие придурочные бывают. И вообще весь мир может быть придурочным. И чем старше становилась, тем больше понимала, что мне не нравится такой мир, и люди, живущие в нем, не нравятся. Ну, как так можно, подойти и дернуть за косичку? Сразу же понятно, что она ненормальная какая-то.
  Примерно тогда же я мечтать и стала. В детстве все мечтают. Да и не только в детстве. Вот мечта. А что это - мечта? Заветное желание? Надежда на чудо? Мечта - это вера в хорошее, это значит, что-то тебя не устраивает, и ты мечтаешь это изменить. Вот хочется тебе, к примеру, во дворце жить, а ты живешь в полуразваленной хрущевке. Естественно, тебя это не устраивает, кого бы такое устроило? Даже придурочные люди, и те бы не захотели в хрущевке жить, и ты начинаешь мечтать о дворце, или хотя бы о квартире в новом красивом доме. Вот это - мечта.
  Ну, и все девочки мечтают быть актрисами: и придурочные, и нормальные - их не устраивает, что так мало людей восхищаются их красотой, вот они и хотят всеобщего признания. А мне не хватало прекрасного, мне хотелось танцевать. Как только слышала музыку, так и танцевать начинала.
  
  Нелепо кружится, останавливается.
  
  Кэт: А все смеялись только, мол, чувство ритма у меня плохое, и двигаюсь нелепо. Смешили их мои движения. Но мама все равно меня в балетную школу отдала, договорилась как-то и отдала.
  Девочки там тоже все придурочные были. За косички не дергали, но обзывали меня корягой. А кому приятно, когда тебя обзывают? Но я снова не злилась. Ну, как не злилась, досадно немного было, но главное, что танцевать теперь могла, сколько захочу. И я танцевала. Здорово было. И только-только у меня получаться начало, тут раз - и мир придурочный проявил себя. Родители в аварию попали. И не стало их.
  А что это значит, что их не стало? Ведь не то, что теперь некому было мне косички заплетать, это гораздо большее, чем просто косички. Это значило, что теперь я должна была чувствовать себя неполноценной, что другие девочки, те которые придурочные, могут подбежать к маме или папе, обнять их, сказать, что им страшно или игрушку попросить, а я нет. У меня одна бабка осталась, которая терпеть меня не могла. Это значило, что и о балетной школе нужно было забыть. Ну, а как? За нее платить нужно было, а бабка та еще скряга, она вообще не любила деньги тратить. Копила все на что-то, только непонятно на что. И потом меня водить туда надо было, а она жила у черта на куличках. Нашу-то квартиру она сдавала, а мы в ее были.
  С бабкой мне, конечно, фигово жилось. А как еще? Она вечно ворчала, орала на меня, называла тупорылой, мол, я ей в наказание досталась, родители, свиньи такие, спихнули меня ей, чтоб им пусто было и мне заодно.
  Вот такая добрая бабуля, настоящая Астрид Линдгрен.
  Вместо молитвы по утрам и вечерам она произносила только одно: "Глаза б мои тебя не видели!". А через три года и, действительно, не увидели.
  Бабка шла по улице, возвращалась из магазина. Шаркала, как всегда ногами, бурчала из-за высоких цен на варенец, варенец она обожала, литрами могла пить, и тут раз - и она уже лежит на асфальте придавленная тяжелым кожаным диваном. Диван летел с семнадцатого этажа, на котором жили итальянцы.
  Я думала, меня в детдом отдадут, уже готовилась к худшему, но тут мир, хоть и придурочный, но проявил понимание. Ну, то есть, что значит, понимание, я же не хотела в детдом идти, вот как бы мое желание и исполнилось. Откуда ни возьмись, дядя мой появился, я ничего не знала о нем, папа не рассказывал, что у него есть брат, у них отец один, а матери разные. И вот он узнал, что тут я с двумя квартирами осталась и приехал. Нет, не скажу, что дядя плохой, расчетливый - это да, но не плохой. Он веселый был, заботился обо мне, пил, правда, по-черному, но не орал, как бабка.
  В школу я не ходила, он и не настаивал. В общем, можно сказать, все хорошо стало. В 17 лет пришла, все экстерном сдала и получила аттестат. В тот же день дядю и забрали в ментовку. Он нажрался, как обычно, и в драку полез с ножом, ну его и повязали.
  И я вообще мир стала ненавидеть. Придурочный этот мир. И мне снова так танцевать захотелось, так к прекрасному потянуло, что я на все забила, вышла на улицу и стала танцевать.
  
  Танцует. Кэт танцует. Танцует Кэт. Ну, разве это не прекрасно? Вопрос риторический.
  
  Кэт: Ну, а потом пришли Зомби. А Зомби - это что такое? Зомби - это ожившие трупы и тоже придурочные. Ничем не хуже живых людей. По мне - вообще никакой разницы.
  
  И вот появляются Зомби. Снова руки вытянули и шагают бравым маршем в сторону Кэт.
  
  Кэт: Вот смотрите, как раз идут, будто услышали, что про них рассказываю! По мне они даже симпатичнее, по крайней мере, точно знаешь, что им надо и что от них ожидать.
  
  Один из Зомби подходит к Кэт, готовится схватиться за нее.
  
  Кэт: Что, плоти моей хочешь? Мозг тебе мой нужен?
  
  Зомби останавливается и хрипит, покачивая головой, словно согласен. А чего ему не соглашаться? Так и есть. Кэт отходит в сторону. Зомби медленно тянется за ней.
  
  Кэт: И я не сразу даже поняла, что людей больше не осталось. Вышла из туалета, хотела сесть за столик, а тут смотрю - никого не осталось, только эти вот. И как-то грустно мне стало. Что, я думаю, теперь одна делать-то буду? Мир и так придурочный, а тут... Пусть, думаю, жрут меня, раз так!
  
  Кэт делает решительный шаг, Зомби широко распахивает пасть, готовясь разорвать и съесть ее плоть. Еще секунда, и он осуществит свое намерение. Но нет, не суждено.
  Звучит выстрел, и Зомби падает на пол. Кэт испуганно вздрагивает, оглядывается по сторонам в поисках неожиданного спасителя.
  Им оказывается (кто бы вы думали?), разумеется, Верблюд.
  Он стоит позади Кэт со вскинутым ружьем.
  
  Верблюд: Были Зомби увлеченные
   Кровушкой Абамы.
   А теперь лежат моченные
   Кровушкой той самой,
   И мозгами, и мозгами,
   Нарвалися зомби сами.
  
  Кэт: Ой, вы поэт?
  Верблюд: Угу, поэт-песенник! Ценитель фольклора и друг Есенина! (наводит ружье на Кэт.) А ты кто такая?
  Кэт: Я Кэт. Я не люблю стихов. Пожалуйста, выстрелите и в меня тоже!
  Верблюд: Ты что, ненормальная? Делать мне нечего - стрелять в тебя, я хотел опорожниться.
  Кэт: Но Зомби вы уже убили. Не нужно было этого делать. Он бы справился со мной в два счета.
  Верблюд: Зомби должны гореть в аду!
  Кэт: Они сожрали моего дядю!
  Верблюд: Сочувствую!
  
  Верблюд направился к выходу. Он же опорожниться хотел.
  
  Кэт: Подождите!
  Верблюд (обернувшись): Что еще?
  Кэт: У меня больше никого не осталось. Дядюшка был единственным мне родным человеком.
  Верблюд: Я же сказал - сочувствую.
  
  И тут, словно в фильмах пробежала искра, или как в "Любовь и голуби" "желтая вода в башку ударила", Кэт сорвалась с места, подбежала к Верблюду, обняла.
  
  Кэт: Я хочу тебя!
  Верблюд: Ты точно двинутая!
  
  Кэт жадно целует Верблюда. Тот не сопротивляется. А вы бы сопротивлялись? Девушка симпатичная.
  
  Верблюд (вспомнив): У меня там товарищ.
  Кэт: Плевать на твоего товарища!
  
  Откуда-то сзади слышится рев, и из темноты выходит Зомби.
  
  Кэт: Вот этот?
  
  Зомби хрипит и падает. Выходит Жираф, сразивший Живого трупа лопатой.
  
  Верблюд: Вот этот!
  
  Жираф вопросительно смотрит на Верблюда и Кэт.
  
  Жираф: А это что за дюймовочка?
  Верблюд: Это Кэт.
  Кэт: Здрасти!
  
  Жираф, молча, разглядывает Кэт, обходит ее и Верблюда со всех сторон. Ну, в шоке Жираф, чего тут непонятного?
  
  Жираф (Верблюду): Я, конечно, подозревал, что ты шустрый малый, но не настолько же! Минуту назад мы оба были на равных, а теперь ты король, а я в ряду неудачников.
  Верблюд: Ну, извини, что мне первому захотелось пописать.
  Кэт: О, черт, молчи, я еще больше тебя хочу.
  
  Кэт целует Верблюда, и снова страстно (так что челюсти едва не хрустят). И снова Верблюд не сопротивляется, а даже наоборот.
  
  Жираф: Вау! Какой порыв чувств! Тристан и Изольда, и все такое!
  
  Кэт и Верблюд целуются, не обращая на Жирафа никакого внимания. Ему становится неловко, завидно и тоскливо.
  
  Жираф: Я, конечно, не верю в Гарри Поттера, но от чуда не отказался бы. Дюймовочка, у тебя, случайно, подружки нет? Может, прячется где? Ау! Подружка, я тут! И я не против размять челюсти. (пауза) Дюймовочка, что за подстава, куда ты ее спрятала?
  
  Поцелуй прерывается. Верблюд неловко смотрит на товарища.
  
  Кэт: Нет у меня никакой подружки. Они все придурочные.
  Жираф: Весомый аргумент. Больше вопросов не имею.
  
  Слышны шорохи и хрипы приближающегося Зомби. Верблюд вскидывает ружье.
  
  Жираф: Успокойся, Отелло, я справлюсь с твоим соперником.
  
  Появляется Зомби. Когда-то он был девушкой, может даже симпатичной.
  
  Жираф: Тем более, что это ко мне. Как говорится, молитвы были услышаны. Привет, подружка Дюймовочки!
  Кэт: Я не дюймовочка, я - Кэт!
  
  Жираф идет навстречу Зомби. Кэт и Верблюд наблюдают за ним. Жираф останавливается и поворачивается к ним.
  
  Жираф (обиженно): Ну, и чего вы уставились? У вас свои развлечения, у меня свои. Может, мы наконец-то нашли друг друга, а вы всю романтику портите.
  
  В это время Зомби накидывается на Жирафа.
  
  Верблюд: Сзади!
  
  Верблюд бросается на выручку. Но Жираф справляется и сам. Он наклоняется и отталкивает от себя Зомби.
  
  Жираф: Спокойно! Это у нас такие прелюдии! (Зомби) Любимая, иди ко мне!
  
  Жираф уходит. Зомби послушно плетется за ним.
  
  Кэт (обеспокоенно): Он справится один?
  Верблюд: Это ведь Жираф. С ним все будет хорошо.
  
  Слышны громкие хрипы. Много хрипов. Вбегает Жираф.
  
  Жираф (испуганно): Аллах Акбар! Валим отсюда!
  
  Жираф убегает.
  
  Кэт: Что это с ним?
  
  Верблюд пожимает плечами. В комнату вваливается целая армия Зомби. Злобно хрипят. Ну, не мяукать же им, окаянным.
  
  Верблюд: О, черт, бежим!
  
  Верблюд хватает Кэт за руку, и они убегают. Зомби медленно тянутся за ними. Гремит музыка (что за оркестр опять возник?) и гаснет свет. И правильно, нечего такие страсти людям показывать, они же набожные все, или почти все.
  
  
  
  Сцена три.
  Явно уже где-то в другом месте, хоть зуб давай. Хотя и так понятно, они же убежали, так что зуб лучше приберечь. Кто они? Кэт, Верблюд и Жираф.
  Сначала темно. Потом играет индийская веселая музыка и включается свет. Троица танцует, как заправские индусы. С чего вдруг? Можно было бы сказать, что это нужно для сюжета или это - такое решение сцены, помогающее раскрыть характеры наших персонажей, но врать нехорошо. Просто автору так захотелось. Ему это кажется забавным. И потом, в "Симпсонах" было, в "Сестрах" Бодрова было, в индийском кино было, значит, тоже можно использовать.
  Потом музыка смолкает. Кэт, Верблюд и Жираф останавливаются и удивленно переглядываются.
  
  Кэт: Кажется, оторвались.
  Жираф: Ага! Прямо, как у Фрэнка Судола.
  Кэт: У кого?
  Жираф: У Судола. Ну, в "Мясорубке". Не смотрела что ли?
  
  Кэт вопросительно смотрит на Верблюда. Тот улыбается.
  
  Верблюд: Жираф кинофрик. Видел столько треша, сколько снять не успели.
  Жираф (воодушевленно): Короче, там тоже все превратились в живых трупов и гонялись за стариком. А он ваще шизанутый какой-то, то с собой, то с ботинками разговаривал и передвигался с помощью бодяги, не помню, как она называется.
  Кэт: Что за бодяга такая?
  Жираф: Ну, у нас деды с палочками и бадиками ходят, а у них с этими штуками. Там фиговина такая по типу стремянки с ножками, они на нее опираются и ходят. (Верблюду) Не помнишь, как она называется?
  Верблюд: Неа.
  Кэт: Да я поняла, что это за штуковина.
  Жираф: Не суть. В общем, он поперся за новыми ботами, а сам еле ноги передвигает. Ну, за ним, естественно, живые трупы, целый город прям, и не могут догнать. Дед чуть ли не покурить успевает, чуть кто приблизится, он бодягу в них свою по самые гланды впихнет и дальше чешет. А эти ну такие медленные, прям как Петров в формуле 1.
  Верблюд: Да им только с карманными собачками соревноваться в скорости.
  Кэт: Странное кино какое-то.
  Жираф: Обыкновенный гавнотреш, но жизненный, на нашу ситуацию похоже.
  Кэт (с интересом): И чем все закончилось?
  Жираф: Не помню.
  Верблюд: Да он пол фильма продрых, как обычно.
  Жираф: Иди ты! Когда скучно, меня всегда в сон тянет. Рефлекс.
  Верблюд: Похуже отмазки не придумал?
  Жираф: Ты вообще в кино не сечешь!
  Кэт (примирительно): Мальчики, не ссорьтесь! Ситуация немного не та. Нас, как бы, преследуют.
  Верблюд: Угу, пойду как раз обстановку проверю.
  
  И, действительно, уходит, вот неожиданно- то! Верблюд смотрит, что да и как, ружье, конечно же, наготове.
  
  Жираф (Кэт): А ты плясать что ли любишь?
  Кэт: Я обожаю танцевать. В детстве балериной хотела быть. Ну, как хотела, даже в балетной школе занималась.
  Жираф: Незаметно.
  Кэт: Да я недолго. А ты тоже любишь танцевать?
  Жираф: Терпеть не могу.
  Кэт: Зачем тогда плясал?
  Жираф: Ну, вы дрыгались, и я с вами. Не хотел выделяться.
  
  Кэт не знает, что сказать. Не очень ей ответ Жирафа понравился. Может, решила, что он тоже придурочный. Возникает неловкая пауза, благодаря которой, Кэт и Жираф вспоминают про Верблюда и смотрят в его сторону.
  
  Жираф: Старик, ну че там?
  Верблюд: Да че-то непонятно. Тихо все.
  Кэт: Тихо - это хорошо. Я люблю, когда тихо.
  Жираф: Я бы сказал, что это скорее подозрительно.
  Верблюд: Вот именно. Тихо, как перед бурей. Может, они затаились просто?
  Жираф: Ага! Или ушли на тихий час.
  Кэт: Они, че, в детском саду? Нет, мне кажется, что они умерли уже. Поняли, что есть больше некого, расстроились и умерли.
  Верблюд: Как все просто. Кто там сказал, что все гениальное просто? Чехов что ли?
  Кэт: Возможно. Он много чего говорил.
  Жираф (возмущенно): Какой возможно? Вы че, кролики, я не хочу, чтобы они так просто умирали.
  Кэт: Почему?
  Жираф: Кого я тогда валить буду? Я, можно сказать, только во вкус вошел, почувствовал себя героем и все такое, а тут такой обломище.
  Верблюд: Во-во, старик. Как-то вяло это будет. Гавно, а не история. Че нам делать-то тогда? Весь смысл пропадает. Сейчас мы герои, они - злодеи, у нас противостояние, и правда на нашей стороне. А если они все копыта откинут, то и мы ни фига не герои, и надежда на светлое будущее под вопросом. Короче, тихо тут. Я к вам, а то совсем расстроюсь.
  
  И, действительно, к ним пошел. Не обманул.
  
  Жираф: Нда...
  Верблюд: Че делать будем?
  
  Все переглядываются. Извечный русский вопрос: "Что делать?", как всегда остается без ответа. Повисает пауза. И кто ее, несчастную повесил?
  
  Кэт: А ведь забавно.
  Верблюд (с надеждой): Что забавно?
  Кэт: Я в детстве мечтала о чем-то подобном. Только стыдно было немного и страшно.
  Жираф: Это ты сейчас о чем, дюймовочка?
  Кэт: Ну, я маленькая была и нередко представляла, что все люди куда-нибудь исчезнут, и я одна останусь. Ну, то есть, не так, когда из дома все ушли по делам, а ты возле телека сидишь, мультики смотришь, а совсем исчезнут, пропадут. И так хорошо становилось, что теперь мне все-все-все принадлежит: и дома, и машины, и реки, и магазины в которых целое море ирисок и шоколадок; и можно делать все, что захочется, а главное людей нет придурочных, от которых прямо голова болит. А потом страшно становилось. Ну, то есть как страшно? Я же понимала, что это нехорошо - желать, чтобы все исчезли. Это же значит, что я их смерти хотела, а смерть - это плохо, то есть это вообще ужасно, нельзя людям такого желать. Но я все равно мечтала. И очень часто.
  Жираф: Куда уж забавней! Прямо Камеди клаб!
  Верблюд: А я, кстати, тоже о подобном в детстве мечтал. Че, думаю, не любит меня никто, значит и не нужны они все. Пусть никого не будет, только я.
  Жираф: Ага, Газпром - мечты сбываются!
  Кэт (Жирафу): А ты о чем мечтал?
  Жираф: Да, собственно, о том же!
  Верблюд: По ходу реально сбываются! Слушайте, у меня идея, раз такая пьянка, давайте и остальные мечты исполним.
  Кэт: Класс! А можно я первая? Я же девушка!
  Жираф: Ты - дюймовочка, и только исключительно поэтому можно. Только не говори, что ты мечтала плясать в Большом театре. Хватит с нас и Волочковой.
  Верблюд: Ага!
  Кэт (обиженно): А мне нравится Волочкова, она - интересная.
  Жираф: Она - дылда!
  Кэт: Сам ты дылда!
  Верблюд: Стоп-стоп-стоп, дети мои! Не надо спорить!
  Жираф: Она же реально дылда.
  Верблюд: Согласен.
  Кэт: Она интересная.
  Верблюд: И снова верно. Она дылда, но интересная. Только теперь это уже неважно. Нет ее, она Зомби.
  Раньше было нам очково
  Вслух такое говорить,
  То, что дылда Волочкова,
  Ведь могла и пришибить,
  Но теперь уже не может -
  Чей-то мозг за дверью гложет.
  Жираф: Есенин, задолбал уже. Че мы едем или как?
  Верблюд: В Большой?
  Кэт: Не надо в Большой. Мне и филармонии хватит. Размер не имеет значения.
  Жираф: Ну-ну..
  Кэт: Лишь бы сцена была и зрительный зал.
  
  И вдруг возвращаются знакомые похрипывания. Куда ж без них?
  
  Верблюд: А вот и зрители!
  Кэт: Тихий час закончился? Жаль, пообщаться не успеем!
  Жираф: Как не успеем? Вы че, хотите лишить меня радости - завали парочку живых трупов?
  Верблюд: Правда, Кэт, это же весело! Давай немного пошалим и поедем.
  Кэт: Пошалим? Вы че, Карлсоны?
  Жираф: Ну, порезвимся, без разницы. За мной, за Родину, за Сталина!
  
  Жираф бросается на появившуюся армию Зомби. Верблюд, размахивая двустволкой, спешит на помощь: ни дать ни взять - Чип и Дейл. Зомби не реагируют. У них же нет чувств, просто идут.
  Звучит музыка, чем энергичнее, тем лучше. Кому? Да всем.
  Кэт вздыхает и следит за парнями. Те, как и обещали, расправляются с парочкой-другой Зомби, не без сожаления оставляют это занятие и уходят с Кэт. Зомби медленно плетутся за ними.
  Музыка умолкает. Становится темно.
  
  
  Сцена четыре.
  Вот вроде понятно, где все должно происходить, но не тут-то было. Это не филармония. И непонятно что. Нет никого. Какая жалость.
  И тут раз и Верблюд. Вышел откуда-то один. В руках двустволочка. Как там было? С любимыми не расставайтесь. Бросишь ее, как же. Вся сила в ней. Идет осторожно, оглядывается назад, останавливается.
  
  Верблюд: Мне очень понравилась Кэт. Нет, она, конечно, с прибамбахами, хотя кто из нас не с прибамбахами? Жираф что ли? Остальные вообще Зомби. А Кэт красивая. Тем более, что у меня никогда своей девушки не было. Нет, были, конечно, но это все несерьезно. Неделя максимум, а потом: "Я, думаю, нам лучше расстаться", "Козел!", "Сама дура" и так далее. А тут все по-другому. Ну, во-первых, больше ни одной живой девушки не осталось, во-вторых, как это ни банально звучит, я прямо чувствую, что между нами какая-то связь, мтс, у нас обоих мтс, а это неспроста, и в-третьих, если не я, то Жираф. Он, конечно, друг, но... Просто мне еще в детстве казалось, что у меня будет именно такая девушка, как Кэт. Такая необычная, подвижная, а главное, я ей буду очень нравиться, а Кэт определенно на меня запала. Не знаю, с чем это связано, но это и неважно. Просто теперь у меня есть девушка.
  Забавно, что для этого всем людям пришлось превратиться в Зомби, но ничего не поделаешь - во всем есть свои плюсы и минусы. Хотя тут определенно - сплошные плюсы.
  Мне так клево было, только когда скакалку брал в руки. В детстве я мог прыгать часами, прямо как заведенный. Вжих, вжих, вжух! Я был королем скакалки. Терпеть не могу, когда кто-нибудь зовет ее прыгалка. Скакалка, мать вашу, понятно вам?
  А почему именно скакалка? Не обруч, не велик, не лыжи? Не знаю. Дед всучил мне: "На, - говорит, - прыгай!". Я и прыгал. У всех есть свои закидоны: кто марки собирает, кто пароходы клеит, кто людей насилует, а я вот со скакалкой прыгал. А когда прыгал, так легко становилось, мысли все уходили, и я, будто пушинка, все выше и выше отрываюсь от земли...
  Реально, Есенин, блин.
  Я даже мог побить мировой рекорд. Легко. Если бы он только был. Это же не прыжки с шестом. Какой тут, нафиг рекорд?
  В общем, когда мне было фигово, тогда я и прыгал. Помню однажды отец с матерью в деревню к нам приехали, вспомнили, млин, а я не стал с ними разговаривать. Взял скакалку и на улицу. Отец стоит, смотрит, как я прыгаю, молчит, и я молчу - прыгаю и молчу. Вжих, Вжих, вжух! Так они и уехали. Оставили мне танк игрушечный на управлении, большой такой, и уехали. Вот такие родители.
  К чему я это все? Многие говорят, что детство - самое клевое время. Мол, живешь в свое удовольствие, не паришься ни о чем, а потом только и вспоминаешь, как хорошо было тогда, и чем старее становишься, тем чаще вспоминаешь.
  А вот ни фига подобного. Тогда было хреново. Тогда - хреново, а сейчас хорошо, потому и не прыгаю уже давно. Тогда я только мечтал, а сейчас мечты сбываются, причем все. Нормальный такой апокалипсис... (Пауза)
  А Кэт - клевая. Хорошо, что тоже выжила! Не знаю, есть ли там кто наверху, но если есть, спасибо за Кэт!!!
  
  Верблюд молчит и с благодарностью сморит наверх.
  Сзади раздается шорох. Шухер! Верблюд вскидывает ружье, резко разворачивается и видит идущих к нему Кэт и Жирафа. Снова играет музыка. Мажорная. Кэт пританцовывает. Ей уже не терпится оказаться в филармонии.
  Они становятся напротив Верблюда. Жираф отодвигает от себя дуло двустволки.
  
  Жираф: Спокойней, Мэрлин Мэнсон, не на концерте!
  Верблюд: Ага! Сразу после. Сами виноваты, я же на чеку всегда!
  Кэт: Как же ты меня заводишь! Я прямо таю!
  
  Кэт подходит к Верблюду, целует. Жираф какое-то время (какое? Предположительно недолго) смотрит на них, затем отворачивается, смотрит куда-то вдаль.
  
  Жираф: Опчкана! Вот это машинка, я понимаю!
  Верблюд (не отрываясь от Кэт) : Какая машинка?
  Жираф: Танк!
  
  Верблюд прерывает поцелуй и смотрит на Жирафа, пытаясь переварить его слова.
  
  Верблюд: Че, реально танк? Настоящий?
  Жираф: Нет, блин, игрушечный.
  Верблюд: Где?
  Жираф: Да вон стоит, родимый.
  
  Жираф указывает подошедшему к нему Верблюду сторону, в которой виден стоящий танк. Кэт обиженно смотрит на Верблюда. Увидев танк, Верблюд начинает улыбаться, как ребенок, он не может стоять на месте, прямо-таки трясется от нетерпения.
  
  Жираф: Что с тобой, верблюжатина? Хорош трясти горбами.
  Верблюд: Это же танк!!!
  Жираф: Я вижу. В фильмах про живых трупов часто появляются танки.
  Верблюд: Разве ты не понимаешь, что это значит?
  Жираф: Понимаю. Это значит, что наше правительство пыталось контролировать ситуацию, но как всегда только пыталось.
  Верблюд: Ну, е-мое! Кэт! Я хочу в этот танк!
  Кэт: Какие-то странные у тебя фетиши.
  Жираф: Тебе двустволочки уже мало? Решил перейти на калибр покрупнее, кровожадный ты наш?
  Верблюд: Да блин, у меня в детстве была единственная игрушка - танк на управлении. Я всегда думал, что вырасту...
  Кэт: И станешь танкистом?
  Верблюд: Нет, я хотел стать олигархом и купить свой танк. А тут ничего и покупать не надо, вот он, родимый, стоит.
  Жираф: Блин, Верблюд, только не нуди! Пипец ты чувственный! Прямо, как Путин после выборов. Давай, еще хокку прочитай.
  Верблюд: Не буду! Кэт, ты не против?
  Кэт (пожав плечами): А филармония?
  Верблюд: Всего 5 минут, и мы сразу же рванем в филармонию. Ну, пожалуйста.
  Кэт: Ладно, только недолго. Это ведь тоже мечта. Только 5 минут и сразу в филармонию.
  Верблюд: Конечно!
  Жираф: Вот вы кролики!
  
  И снова темнеет, и музыки нет. Темно и тихо! Да будет так!
  
  
  Сцена пять.
  Светло и улица. Ну, наконец-то! Прямо как в песне у Леры Массквы. И вот он красавец танк - стоит посреди улицы, сверкает на солнце. Верблюд, Жираф и Кэт стоят перед ним, смотрят на дуло.
  Верблюд заворожен, Жираф впечатлен, Кэт не испытывает особого восхищения, смотрит за компанию.
  
  Верблюд: Офигеть, настоящий танк!
  
  Верблюд осторожно трогает танк, гладит его, поверить не может в свое счастье, радуется, как ребенок подарку.
  
  Жираф: Т-34 круче!
  Кэт: А это что за модель?
  Жираф: Не знаю, но точно не Т-34, потому что Т-34 намного круче.
  Верблюд: Хочу внутрь!
  
  Верблюд залезает на танк, движется к башне.
  
  Жираф: Осторожней там!
  Верблюд: Чувак, это же танк, что в нем может быть опасного?
  
  Открывается люк, и наружу высовывается Зомби в шлеме танкиста. Зомби злобно хрипит.
  
  Жираф: Например, вот это!
  
  Верблюд вскидывает ружье и стреляет в Зомби. Выстрел, разумеется, точный. Зомби разносит голову, ну или что-то в этом роде.
  
  Верблюд: Это не опасность, это тренировка.
  
  Верблюд разворачивается к Жирафу и Кэт, машет приветливо им рукой и улыбается. Из люка высовывается еще один Зомби в шлеме танкиста и тянет руки к Верблюду
  
  Жираф: Сзади!
  
  Зомби обхватывает голову Верблюда и тянется своей страшной пастью к его шее.
  
  Кэт: Мама!
  
  Верблюд отчаянно сопротивляется. Не теряя ни секунды, Жираф запрыгивает на танк, добирается до Верблюда, бьет Зомби, но тот крепко вцепился в Верблюда и не отпускает его.
  Кэт с ужасом наблюдает за этой борьбой.
  Жираф снова бьет Зомби, тот хрипит, но не отпускает Верблюда. Верблюд отчаянно пытается отцепиться.
  Следующий удар Жирафа оказывается более успешным. Зомби все-таки отпускает Верблюда и падает внутрь танка. Верблюд тут же разворачивается, вскидывает ружье, засовывает дуло в люк, стреляет, перезаряжает и снова стреляет.
  
  Верблюд: Ты как, в порядке?
  Жираф: Я-то в порядке, а вот ты, чертов придурок, чуть не лишился своего долбанного мозга.
  Верблюд: Не преувеличивай, я же на чеку.
  Жираф: На сукУ ты... Не укусили хоть?
  Верблюд: Да нет, все путем, можешь глянуть.
  
  Верблюд показывает Жирафу шею, тот пристально разглядывает, удовлетворенно кивает.
  
  Жираф: Чисто.
  Верблюд: Кто бы сомневался!
  
  Кэт, все это время следившая за диалогом Верблюда и Жирафа, решает напомнить о себе громким покашливанием.
  
  Верблюд: Ой, Кэт, прости, а ты как? У тебя все нормально?
  Кэт: Да, то есть нет. Вернее как, я только что чуть не лишилась парня, который у меня появился всего 2 часа назад и который предпоследний парень, не превратившийся в Зомби. Можно определить такую ситуацию, как похожую на ту, к которой применимо выражение "у меня все нормально"?
  Верблюд: Думаю, да.
  Кэт: Ну, тогда у меня, и правда, все нормально.
  Жираф (Верблюду): Все еще хочешь внутрь?
  Верблюд: Разумеется, теперь еще сильнее. Бояться больше нечего. (заглядывает в люк). Все чисто.
  Жираф: Ну-ну.
  
  Верблюд лезет в люк. Ведь мужик - не баба, сказал - сделал.
  
  Кэт: А филармония?
  Верблюд: Ну, Кэт, после такой шняги, которая здесь произошла, думаю, я заслуживаю того, чтобы исполнить свою мечту до конца. Я просто не могу не побывать внутри этого прекрасного танка. Всего две минутки.
  Кэт: Только две. Я танцевать хочу!
  
  Верблюд лезет внутрь, отодвигает тела Зомби и восхищенно осматривает танк.
  Жираф протягивает Кэт руку, помогая взобраться на танк. Кэт направляется к башне.
  
  Кэт (Верблюду): Там точно никого не осталось?
  Верблюд: Точно! Лезьте скорее сюда, тут офигенно!
  
  Жираф помогает Кэт залезть в люк, Верблюд придерживает ее снизу. Кэт наступает на тело одного из Зомби, брезгливо отдергивает ногу. За ней залезает Жираф и захлопывает люк. Очень громко, так что прямо в ушах звенит.
  
  Верблюд: Нафига ты захлопнул люк?
  Жираф: Просто привык закрывать за собой! А че такого?
  Верблюд: Все такого! Фиг ли ты так хлопаешь в моем танке? Это тебе не лексус, тут надо бережно!
  Кэт: Черт! Ты такой брутальный, настоящий Бандерас! Как же мне тебя не хватало.
  
  Кэт обнимает Верблюда, но тому не до обнимашек. Он взъелся не на шутку. Серьезный парень.
  
  Верблюд: Открой и закрой так, чтобы тишина не изменила своего естественного состояния.
  Жираф: Есенин, что за мастер-класс по закрыванию двери?
  
  Пауза. Мы же на театре. Без нее не обойдешься.
  
  Верблюд: Я жду..
  Жираф: Пипец тебе башню сорвало!
  
  Жираф пытается открыть люк, но ничего не выходит.
  
  Жираф: Че за фигня?
  Кэт: Какая?
  Жираф: Не открывается.
  
  Жираф пробует еще раз, но снова безрезультатно.
  
  Верблюд: Черт! Мало того, что ты хлопаешь, как тупая скотина, мы теперь еще и фиг выберемся отсюда.
  Жираф: Не ссы, Маруся, вылезем! Лучше помоги мне.
  
  Верблюд присоединяется к Жирафу, и вот они уже вдвоем тянут крышку люка вверх. Но той все нипочем, словно заколдованная, не хочет она открываться.
  
  Верблюд: Жираф, ты - удод.
  Жираф: Сам выхухоль! Такое ощущение, что кто-то держит с другой стороны.
  Кэт: Тихо! Слышите, нет?
  Жираф: Дюймовочка, у тебя сверхслух что ли или локаторы? Тут же глухо!
  Кэт: Ну, да, наверное, показалось.
  Верблюд: Вроде поддается!
  Жираф: Ага!
  
  Верблюд и Жираф открывают крышку люка и видят перед собой лицо злобного Зомби в костюме иллюзиониста. Зомби хрипит и тянет к ним руки.
  
  Жираф: Что за конкурс иллюзионистов?
  Верблюд: Отдыхай, Копперфилд, ты вылетел!
  
  Верблюд бьет прикладом ружья Зомби, тот валится вниз.
  Слышны громкие хрипы. Место "Копперфилда" занимает бородатый Зомби.
  
  Жираф: А вот и его подмастерье - Чуров.
  Верблюд: И ты отдыхай!
  
  Верблюд бьет бородатого Зомби. Тот летит вниз, однако хрипы не смолкают.
  
  Верблюд: Че за нафиг? Сколько их там?
  
  Верблюд высовывается из люка и видит целую толпу Зомби, забивших до отказа улицу. Они окружили танк и взбираются на него. Скалолазы!
  
  Жираф: Ну, че там?
  Верблюд: Хм.. Похоже на концерт Стаса Михайлова.
  Кэт: Ой, я люблю Стаса Михайлова! Он клевый!
  
  Верблюд отчаянно стреляет по Зомби, перезаряжает, снова стреляет, снова перезаряжает, стреляет. Много снова, но оно и понятно, жить-то хочется.
  
  Верблюд: Блин, их еще больше стало. Гребанные фанаты Стаса Михайлова!
  
  Верблюд залезает обратно и с силой захлопывает люк.
  
  Верблюд: По ходу, мы встряли.
  Кэт: Как встряли? А филармония?
  Верблюд: Кэт, ты это сейчас серьезно?
  Кэт: Серьезней некуда. Я не хочу, чтобы придурочный мир меня еще раз обломал. Ты же такой брутальный, сделай что-нибудь!
  Верблюд: Уже сделал. Затащил вас сюда, а теперь придется готовиться к медленной смерти, и лучше, если я умру первым, так будет справедливей.
  Жираф: Чувственный Есенин снова с нами. Спокуха! Танки грязи не боятся! Сча мы их размажем, как желе!
  Верблюд: Ну, конечно, одни уже размазали. (кивает на Зомби в шлемах танкистов).
  
  Неожиданно (еще бы такое ожидать) рядом с Кэт появляется рука Зомби и хватает ее за платье. Кэт вскрикивает, хорошо, что не пачкает исподнее.
  
  Кэт: Мама!
  
  Жираф пинает руку, та дергается назад. Жираф затыкает отверстие, из которого появилась рука, одним из Зомби в шлеме танкиста.
  
  Жираф: Хорош истерить, мы всех порвем!
  Верблюд: Я не понял, мне че дырявый танк достался? Че за жопа? Фиг ли вы мне мечту портите? Уроды!
  
  Разгневанный Верблюд в мгновение оказывается возле пулемета, передергивает затвор, нажимает на курок, но выстрелов не раздается.
  
  Верблюд: Блин!
  
  Верблюд не перестает нажимать на курок. Упорный. Но пулемет молчит, немой пулемет, мало ли таких? Верблюд оглядывает пулемет со всех сторон, бьет по нему кулаком, эффекта никакого. Кэт негромко всхлипывает.
  
  Верблюд (нервничая): Жираф, давай снаряд, счас бахнем!
  Жираф: Уже лечу! Где ты тут снаряды нашел? Одни уже бахали, все патроны угрохали!
  Верблюд (тараторит): И че терь делать? У меня патронов 20 не больше! Еще и танк дырявый, жесть какая-то, вот мы встряли!
  
  Танк начинает пошатывать, видимо, подоспели Зомби-качки, которым раскачать танк - плевое дело.
  
  Жираф: Поехали!
  Верблюд: Куда, как?
  Жираф: Ты че, кино ни разу не смотрел? Там на пилотов тоже никто не учится, а самолетом только так управляют.
  Кэт: Я за, давайте, скорее отсюда уедем.
  Верблюд: Да вы че, рехнулись? Как мы поедем? Он не на радиоуправлении, как в детстве. Тут реально знать надо.
  
  Танк уже буквально ходуном ходит. Зомби в шлеме танкиста отлетает в сторону. В открывшемся отверстии снова появляется рука Зомби, тянется к Кэт, та кричит и пинает ее.
  
  Верблюд: Черт с вами! Че дергать-то?
  Жираф: Да все подряд, тут не так много, че можно дергать.
  
  Верблюд бешено дергает за рычаги, Жираф давит на педали. Кэт кричит. Рука Зомби упорно тянется к ней. И вдруг двигатель завывает, танк встряхивает, и он сдвигается с места.
  
  Жираф: Никогда не верил, что такое возможно! Еху! Поехали!
  Верблюд: О, Боже! Я управляю танком! Я реально управляю танком! Это счастье! Я самый крутой парень на свете! Ты слышишь, Кэт? У тебя самый крутой парень на свете! Так вам, ходоки чертовы!
  
  Танк набирает скорость. Верблюд безжалостно давит Зомби. Естественно, играет музыка. А вы в танке катаетесь без музыки? Верблюд и Жираф кричат от удовольствия, Кэт, сидя, пританцовывает. Танк несется, как угорелый, он, оказывается, и так может. Верблюд входит во вкус, вдавливает педаль в пол, везет свой экипаж вперед.
  
  Верблюд: Круто! Опупеть просто! Я люблю тебя, Газпром!!!
  
  Музыка набирает обороты. Верблюд в настоящей эйфории. Жираф осторожно трогает его за плечо.
  
  Жираф: Слышь, Мика Хаккинен, мне кажется, мы уже вырвались оттуда.
  Верблюд: И че?
  Жираф: Ну, типа опасности больше нет.
  Кэт: Ты мой герой! Я так тебя люблю!
  Жираф: О, господи, опять эти ваши телячьи нежности! (Верблюду) Тормози, давай!
  Верблюд: Легко сказать. Думаешь, я знаю, как?
  Жираф: Ты и как заводить не знал. Так что давай по старой схеме.
  
  Жираф и Верблюд снова дергают за рычаги, но танк не останавливается.
  
  Жираф: И че за фигня? В прошлый раз сработало.
  Верблюд: Все правильно, это потому что я не накатался еще.
  Кэт: А я накаталась. Когда мы уже в филармонию поедем?
  Жираф: Осторожно!
  Верблюд: Чего?
  
  В который раз становится темно, я не считал, мне все равно, еще и музыка смолкает, ведь так обычно и бывает. Ну, вот - не только Верблюд в Есенинщину вдарился. Тишина-то ненадолго. Вдруг - хлабысь, что-то во что-то врезалось. Первое что-то - танк, второе что-то - здание, массивное такое, прочное. К счастью, темно и не видно этого. Но неприятно все-таки.
  
  
  Сцена шесть.
  Терпение иногда вознаграждается. Вот и Кэт все-таки дождалась. Филармония. Яркий свет софитов. Она стоит на авансцене в балетной пачке. Ну, чем не мечта? Завидуйте.
  
  Кэт: Вот постоянно кому-нибудь говорят: "А ты странный!" Ну, или странная - все от пола зависит. А что значит, что ты странный? Это значит, что ты не такой, как все, или хотя бы не такой, как тот, кто тебе сказал, что ты странный.
  Ну, то есть, любишь ты, допустим, в разных кедах ходить, а он всегда в одинаковых. И вот он смотрит на твои кеды и такой сразу: "А ты странный".
  А что здесь странного? Просто разные кеды. Самовыражение и все такое. Это скорее он придурочный, что во всем одинаковом.
  Или вот скажем ты лесбиянка. Симпатичная и лесбиянка. И все сразу, как узнают, что ты лесбиянка, удивляются, мол, ну, и странная же ты. Зачем симпатичным в лесбиянки идти? Как будто сексуальная ориентация от внешности зависит. Или что, геев симпатичных не бывает? Да половина из них настоящие красавцы. А тут, мол, если ты некрасивый, то тебе либо в геи, либо в лесби. Опять же в зависимости от пола. Это что за логика такая? Придурочная какая-то логика.
  И если ты симпатичная лесбиянка, то ничего странного в этом нет. Это просто значит, что тебе девушки нравятся больше, чем мужики, прилипшие к зомбоящику и пропахшие чипсами, алкоголем и пОтом.
  Вот не мыться неделями - странно. Это, пипец, как странно.
  Или вот еще: голосуешь ты за Жириновского, а тебе: "Вот ты странная, он же клоун". А что странного-то? Может, я люблю клоунов, может, мне нравится, когда весело.
  - Ты не слушаешь Диму Билана? Не любишь хот-доги, не ходишь летом в шортах и сланцах, не покупаешь айфон и айпад, не делаешь тату на всю руку, не пьешь мохито и чай, спишь без подушки? Ого, ты странная!!!
  Черт, все говорят об индивидуальности, что мы все разные, мы у-ни-каль-ны-е и т.п., но при этом стоит тебе выделиться хотя бы на грамм, все - ты, пипец, странный!
  И это "странный" так произносится, будто ты убожество какое-то. Ну, то есть как. Ой, ну ты же странный, о чем с тобой после этого разговаривать?
  Но если на чистоту, все это фигня. Странно совершенно другое. Странно засирать город, в котором живешь, жрать семки и плевать кожурки прямо под ноги, выгуливать собак и не убирать за ними, харкать на тротуар и прочее. Ну, ладно счас, счас одни Зомби, но до этого, блин, не город, а какая-то мусорка. Что так трудно выбросить в урну свой пакетик от чипсов? Выйди на природу, блин, там вообще кошмар, что творится. Как после этого отдыхать?
  У Экзюпери что ли было? "Проснулся - приведи в порядок свою планету". Че, блин, Экзюпери никто не читал?
  Или вот модно загоняться по здоровому питанию. Даешь ЗОЖ, фитнес, все дела, питаемся правильно. И че модно? Выйди на улицу, все толстые обрюзгшие. И где он этот ваш ЗОЖ?
  Вот это странно. Странно сидеть часами в интернете. Жить в соседних подъездах, а общаться по вечерам во вконтакте. Зацените, новый аватар! О, круто-круто, держи лайк! Лайк, блин. Друг друга лайками оцениваем.
  Странно смотреть кино не в кинотеатре, как положено, а на экранчике айфона в 3,5 дюйма. Где магия кино? Нету, зато, блин, бесплатно.
  Странно приходить на выставку перфоманса, смотреть на пластмассовые морковки, висящие на леске, и говорить: "Вот это круто, настоящее искусство, офигительный перфоманс!" (Пауза)
  А я люблю танцевать. Везде и в любое время. Для вас это странно? Ну, и пофигу, вы вообще все Зомби.
  
  Кэт молчит. Не очень у нее с настроением. Накипело, видимо.
  Сзади появляются Жираф и Верблюд. Жираф одет в смокинг, на голове цилиндр, в руке трость. Верблюд в своем с патронташем через плечо.
  
  Верблюд: Ну, е-мое, нельзя меня так обламывать! Как я теперь без танка буду?
  Жираф: Так же, как и 20 лет до этого. Символично, что мы врезались в здание Газпрома. Не находишь?
  Верблюд: Да иди ты! Я в печали!
  Жираф: Дюймовочка, отлично выглядишь! А я вот тоже приоделся. Как тебе?
  Кэт: Прикольно. Так и ходи.
  Жираф: Так и буду. Ты уже наплясалась?
  Кэт: Нет, даже не начинала.
  Верблюд: Ну, что за нафиг, Кэт? Так рвалась сюда, а сама...
  Жираф: Или без зрителей не можешь?
  Кэт: Без зрителей могу. Я без музыки не могу.
  Верблюд: Это не проблема. Я как раз айфончик нашел. Будет вам музыка.
  
  Верблюд достает из кармана айфон. Вот уж неожиданность!
  
  Кэт: Выкинь его нафиг! Я не буду танцевать под чертов айфон!
  Верблюд: Кэт, ты чего? Это всего лишь айфон, что он тебе сделал?
  Жираф: А я согласен с Дюймовочкой. Не надо нам этих америкоских айфонов. У нас своя самобытная культура. Мы водяру придумали, она куда популярней телефонов.
  Кэт: Ничего он мне не сделал, просто выкинь его. Я не хочу, чтобы ты, как все придурочные, ходил с этим чертовым айфоном.
  Верблюд: Ну, хорошо-хорошо, уговорили. Я Валера, а не Джон, мне накласть на ваш айфон.
  Жираф: Выкидывай, давай, Есенин. Пойду за сцену, я там бумбокс видел, кажется.
  
  Жираф уходит. Верблюд выкидывает айфон.
  
  Верблюд: А по-моему, нормальный телефон, надежный, только дорогой.
  Кэт: Не расстраивай меня, пожалуйста.
  Жираф: О! Нашел!
  
  Кэт и Верблюд молча ждут Жирафа. Но тот не сразу появляется. 10 секунд, 15, 20 - его все нет. Застрял что ли? Но Кэт и Верблюд терпеливо ждут, молчат. Еще 10 секунд, ровно 10 с точностью до мили-секунды, иначе все, кабзда - нет смысла продолжать все это. И вот на 11-ой секунде появляется довольный Жираф выходит с бумбоксом в руках.
  
  Жираф: Пляши, дюймовочка! Будет тебе музыка!!! Тут даже диск есть.
  Кэт: А че так долго?
  Жираф: Да я тут товарища встретил, реальный поклонник Станиславского.
  Верблюд: Товарища?
  Жираф: Угу. Прикольный тип. Счас увидите! Снегурочка! Сне-гу-роч-ка, выходи!
  
  Из-за кулис медленно выходит Зомби в костюме дворецкого. В руках у него поднос. На подносе тарелка с остатками человеческого мозга. Зомби хрипит. Они еще что-нибудь умеют?
  
  Жираф: Прошу любить и жаловать, поклонник Станиславского с миниатюрой "Вынос мозга".
  Верблюд: Умри, скотина!
  
  Верблюд стреляет в Зомби в костюме дворецкого. Тот замертво падает, не выпуская подноса из рук.
  
  Жираф (расстроено): Жестокий ты человек, Верблюд! Такой милый старикан. Наверняка он был очень успешным скоморохом, ел по утрам макароны с хлебом, играл на театре "кушать подано" и изучал на досуге суахили, а ты вот так, разом, лишил его всего этого! Да у него, по-любому, было сорок два варианта этого самого "кушать подано".
  Верблюд: И кто из нас чувственный?
  Жираф: Ты, а я только прикалываюсь.
  Кэт (недовольно): Я музыку дождусь когда-нибудь?
  Жираф: Ах, да, дюймовочка, прости, включаю.
  
  И правда включает! Это хорошо, когда люди не обманывают друг друга. Музыка звучит веселая, позитивная. Неплохо было бы, если бы это оказалась песня Gogol Bordello "Start Wearing Purple". Хотя, черт знает, какой может оказаться диск в бумбоксе в филармонии. Может, и Рахманинов, но, черт возьми, не хотелось бы.
  Дождавшись музыку, Кэт забывает обо всем и начинает танцевать. Она кружится, залихватски размахивает руками, проще говоря, входит в раж.
  Жираф и Верблюд наблюдают за танцем Кэт. Верблюд пританцовывает на месте. Жираф не двигается, он же сказал, что не любит дрыгаться.
  Вдруг слышатся знакомые хрипы и на сцену выходят Зомби-балалаечники. Кэт поглощена танцем и не замечает их. Жираф толкает Верблюда в плечо.
  
  Жираф: Может, стоит рассказать дюймовочке, что ее бенефис пользуется популярностью?
  Верблюд: Не, не стоит, пусть танцует. Уберем их по-тихому. Автограф-сессия только после выступления.
  
  Музыка играет, Кэт танцует, Жираф и Верблюд расправляются с Зомби-балалаечниками. Жираф при помощи трости, Верблюд бьет их прикладом. Зомби-балалаечники быстро заканчиваются. Их место занимают Зомби-скрипачи. Верблюд и Жираф справляются и с ними. Кэт танцует.
  Выходят Зомби-флейтисты, но их ждет та же учесть.
  Заканчивается музыка. Кэт застывает на месте, жадно глотает воздух, пытаясь отдышаться. На ее лице блаженная улыбка. Позади нее куча трупов Зомби и стоящие друг напротив друга Жираф и Верблюд. Они также не могут отдышаться, но улыбаются во все 32 зуба.
  И чем не номер для Евровидения?
  
  Кэт: Черт! Я счастлива!
  
  Кэт оборачивается и видит картину, описанную выше.
  
  Кэт: А это что за куликовская битва?
  Верблюд: Ну, мы тут тоже покуражились немного. Кэт, ты была великолепна!
  Жираф: Ага, дюймовочка, отлично дрыгалась, прям, как эта... Плисецкая в молодости.
  Кэт: Так хорошо, прямо экстаз.
  Жираф: Угу, гематоген хочу!
  Верблюд: Чего?
  Жираф: Гематоген! Ну, ваши мечты тю-тю, а я наконец понял, чего хочу я. Гематоген. Нехилую такую плитку гематогена, как в детстве.
  Кэт: А я в детстве кит-кат любила и творожок.
  Верблюд (Жирафу): Видимо, я пропустил эту страницу из истории твоего трогательного детства.
  Жираф: Да че тут трогательного? Просто в детстве обожал гематоген. Мог жрать его килограммами, и не надоедало. А потом надоело, и перестал жрать, даже видеть его не мог. А счас вдруг захотелось, только настоящий, как раньше, а не то гавно, которое продают сейчас, выдавая за тот самый вкус детства.
  Верблюд: Ну, гематоген, так гематоген. Где его искать?
  Жираф: В аптеке. Где же еще? Ну-ка, дюймовочка, поклонись!
  Кэт: Нафига?
  Жираф: Давай-давай, на сцене же все-таки.
  
  Кэт кланяется, а Жираф убегает за кулисы.
  Верблюд молча наблюдает за тем, как медленно закрывается занавес.
  
  Жираф: Ух ты, эффектно получилось!
  
  И снова музыка и темно. Цикличность.
  
  
  
  Сцена семь.
  Раз уж пошла такая пьянка с цикличностью, то и неудивительно, что становится светло.
  Улица. Видна вывеска с надписью "Аптека". Из самой аптеки раздается веселый крик Верблюда.
  
  Верблюд: Света, Жора и Вазген - любят все гематоген, раньше было его тыщи, а теперь нигде не сыщешь!
  Жираф: Есенин, не трави душу!
  Верблюд: Осторожно, нагнись!
  
  Раздается выстрел. Слышен грохот упавшего на пол тела.
  
  Жираф: Угу, спасибо.
  Кэт: Этот, по-моему, похож. Попробуй!
  Жираф (недовольно): Дюймовочка, ты че, прикалываешься? Да это вообще ни разу не гематоген. Поперли отсюда!
  
  Выходит Верблюд, как всегда с ружьем. В другой руке батончик гематогена. Верблюд откусывает, кривится. За ним выходят Кэт в балетной пачке и Жираф в смокинге с цилиндром и с тростью. Он ведь обещал девушке.
  
  Верблюд: Ну, да, даже на пародию не тянет.
  Жираф: А я про че. Короче, трагедия.
  Кэт: Да ладно тебе. Не расстраивайся ты так. Не смертельно. Ну, то есть как, найдем еще.
  Жираф: Ты шестую аптеку подряд так говоришь. Вам, конечно, не смертельно, у вас мечты исполнились, а я гематоген хочу, убиться прям как, а тут дерьмо какое-то, а не гематоген, чертов город!
  Верблюд: Ну, сожри долбанный сникерс и успокойся, а то прямо импульсивный стал какой-то!
  Жираф: Долбанный сникерс? Этот шлюшный америкоский батончик? Ты за кого меня принимаешь, Верблюжатина? Чтобы я променял наш русский гематоген на их западный сникерс? Да никогда!
  Кэт: Ну и мечта у тебя!
  Жираф: Нормальная мечта, сложная только, не то, что ваши.
  
  Все трое тяжело вздыхают. Действительно, сложная мечта.
  
  Кэт: Не пойму, а чем тебе Америка не угодила? Нормальная страна, придурочная только, как и наша.
  Верблюд: А он не только Америкосию не любит. Он вообще все страны терпеть не может, чертов патриот.
  Жираф: Вот именно, что в отличие от вас, кроликов, я люблю свою Родину.
  Верблюд: Данила Багров, может, еще стих про Родину прочтешь?
  Жираф: Стихи - это по твоей части, Есенин, а я просто люблю, без понтов. Воспитали так.
  Кэт: Прикольно. А кто у тебя родители?
  
  И снова хрипы. Выходят двое Зомби. Он и Она, оба в спортивных костюмах, держатся за руки.
  
  Кэт: Ой, какие милые! За руки держатся!
  Жираф (удивленно): Мама? Папа? Вот срань Господня!
  Кэт: Ты прикалываешься что ли? Необязательно первых встречных называть своими родителями, не хочешь, можешь не рассказывать.
  Верблюд: Кэт, по ходу это реально его родители.
  Жираф: Черт! Мама - ты живой труп! Черт! Папа, блиииин!
  
  Жираф, Кэт и Верблюд смотрят на приближающихся к ним Зомби.
  
  Кэт: Сочувствую, Жирафик, это жутко неприятно.
  Верблюд: Мне кажется, лучше их оставить наедине, им явно есть, что обсудить.
  
  Кэт интересно, она с удовольствием осталась бы и послушала, но Верблюд берет ее за руку и уводит.
  Жираф смотрит на Зомби, расстроено качает головой. Зомби останавливаются, смотрят на Жирафа, видимо узнали или удивлены его реакции.
  
  Жираф: Ну, чего вы смотрите? Это же не вы ни фига. А смотрите так, будто нашли у меня косячок в ящике или я домой беременную подружку привел. Потом оказалось, что она не беременная. Ложная тревога. Есть такое понятие - внематочная беременность. Вот у нее и эта самая внематочная беременность и была, да блин, нафига я вам все это рассказываю? Вы же живые трупы, чертовы живые трупы! Вас уже, собственно говоря, нет. Просто не ожидал вас увидеть, я даже не знал, что вы в городе. Я же думал, мы вообще больше не увидимся, а тут такая встреча. Ну, чего хрипите? Думаете, жалеть начну, обниму вас, расплачусь? Вы такие же живые трупы, как и все. Вам мозг мой нужен. Угу. Фигушки вам.
  
  Зомби переглядываются и медленно идут на Жирафа. Действительно, такие же, как и остальные Зомби. Очень предсказуемые и бесчувственные, тут хоть распинайся, хоть нет, им жрать хочется.
  
  Жираф: Черт, а ведь я когда-то гордился вами, считал, что у меня самые крутые родители, а я жалкий неудачник, долбанный кинофрик, как определил Верблюд. Нафига вам такой отстойный сын? А теперь ни фига, все неудачники, а я, мать его, Нео! Я избранный, понятно вам? Я Нео, а вы чертовы живые трупы, и поэтому я вас завалю. Жизнь - жестокая штука, добро пожаловать в долбанный мир! Ну, идите скорее, обнимемся!
  
  И правда чуть быстрее идут. Послушные. Что сказать - родная кровь. Жираф растирает объятия, готовясь принять родителей, и вот они уже совсем близко. Тут раз и снова темно. Опять пробки что ли вылетели? Слышны хрипы, которые быстро смолкают.
  Светлеет. Зомби бездвижно лежат на земле. Жираф сидит рядом с ними. Лицо задумчиво.
  
  Жираф: Я как-то раньше не говорил о родителях. Не хотел, да и повода особого не было. Верблюд спрашивал разок, но для него самого это больная тема, так что и не обсуждали (пауза).
  Я им сказал, что гордился ими, и это реально так. Еще бы не гордиться: биатлонисты, олимпийские чемпионы, причем оба. Семь побед на двоих, живые легенды, не такие, как Бьёрндален, конечно, но тоже неплохо. Потом стали тренировать, стали заслуженными и все такое. Вы бы не гордились?
  Меня от телека нельзя оторвать было, ни одного соревнования не пропускал. Ну, правильно, я их по ящику, собственно, только и видел.
  Наверное, они любили меня, хз, но как-то очень по-своему любили. Как могут любить спортсмены? Любовь любовью, а на сборы надо. Вот так они и любили. Месяц в году, и то не всегда.
  Есть маменькины сыночки, есть вообще неудачники, которые лет до сорока с родителями живут, а мне повезло еще больше.
  Я появился благодаря спаду. У всех нормальных спортсменов есть спады и подъемы в карьере, вон Исинбаева - круче ее и представить нельзя, а ведь тоже надломилась, вот и моя маманя резко стала заваливать старты, один за одним. Надо было че-то придумывать, вот они и надумали меня, мол, самый лучший момент, потом и рожать сложнее и на пик фиг выйдешь.
  Короче родили меня. "Здравствуй, мама, я пришел!". А мама посмотрела на меня, и решила, что девять с половиной месяцев вполне достаточная пауза, и пора возвращаться к тренировкам. Мол, она вообще считала, что родит меня месяце на восьмом, а я оказался переношенным и чуть не завалил ей подготовительный период.
  Веселуха, че говорить. Жил я у тетки вместе с ее семью детьми. Дядька был любвеобильный, а тетка сердобольная. Это же дети, как можно не рожать? И рожала, каждый год. Сердобольная. По-моему, они просто про контрацептивы ничего не слышали. Вот дядька бы тогда оторвался по полной.
  Не, жил я нормально в общем, народа до фига, поэтому на меня мало кто внимания обращал, это мне нравилось. Тетка была приветливой и беременной. А я торчал возле ящика. С дядькой вместе смотрели на то, как мама или папа рвали всех на трассе, а потом я ел гематоген. Дома его было просто завались, и никто не ел, только я. Дядька говорил, что это родители мне передали, вот я и рад был стараться. Еще дядька говорил, что мне повезло быть сыном таких родителей, как мои. А я смотрел в ящик, потом на беременную тетку и думал, какой же я, мать мою, счастливый. Мне, наверное, куча народа завидовало.
  А потом приезжали мама с папой. Было немного непривычно, вроде вчера смотрел на них по ящику, а тут стоят вживую, улыбаются, обнимают, говорят че-то. Я даже не слушал, просто смотрел и любовался, вот, думал, родители у меня какие!
  А отец ерошил мне волосы и говорил: "Молодец, сынок, вон как вырос! Ты расти, расти, слушайся тетку с дядькой, не балуй, а главное, Родину люби, сынок! Родина - это главное и самое дорогое, что у нас есть. Будешь ее любить, и все у тебя будет хорошо, ну, держи шоколадку". Шоколадку, а не гематоген. И я хрумкал шоколадкой и любил Родину, ведь Родина - это самое главное, что у нас есть. А потом мы шли куда-нибудь гулять, они рассказывали про другие страны, как там плохо, и как здесь хорошо, и именно, потому что там плохо, а у нас хорошо, мы должны всех и во всем побеждать, чтобы потом у всех так хорошо было, как у нас. Это их так деды с бабками воспитали, что у нас лучше всего, и что нужно быть патриотами. Короче, комуняки были. Тогда всех так воспитывали. Еще они говорили, что перед соревнованиями всегда думают обо мне, мол, знают, что я смотрю на них, жду победы, и не могут подвести меня и Ленина, мол, он в мавзолее лежит и все видит. Ну, бред, короче, но я верил. Фиг ли, я маленький еще был.
  Потом в школу пошел и все равно верил. Верил в то, что мы самые лучшие и что Ленин следит за всеми, и все страны, кроме нашей, возненавидел. Это из-за них я родителей не видел, это они нам всю жизнь портят. Уроды, короче.
  А учился неважно. Ну, как неважно, фигово учился. Как и все, балбесом был. Это бы меня не парило, если бы мне после каждого трояка про родителей не напоминали и не стыдили, типа, что же за балбес ты такой? Вон у тебя какие родители замечательные, олимпийские чемпионы, гордость области, а ты позоришь их! Особенно физрук распылялся, неуды ставил. Ну, не любил я приседать и отжиматься. Че тут такого? Футбол еще ниче, но он вообще нам мяч гонять не давал. Вставай на лыжи, гены не пропьешь, а я последним приходил всегда. Это реально напрягало.
  Особенно, когда отец однажды в школу заглянул и на физрука нарвался, тот ему и выложил все. Вот пиндец тогда мне стыдно было. Прямо хоть из дома беги. Я тогда и решил школу нафиг бросить. И бросил. Поперся в кино и там весь день просидел.
  Реально, это какое-то откровение было. Я не думал, что такое вообще может быть. Ну, по ящику я видел, конечно, киношки какие-то, но это все не то, в кинотеатре - это реально магия какая-то, у меня даже волосы дыбом встали. Помню, как раз "Матрица" вышла. Вот мне башню сорвало, у меня мир прямо перевернулся. Я потом три дня ходил за голову держался, в себя не мог прийти. Вот тогда я и решил нафиг, что буду офигенным режиссером и сниму про родителей фильм, чтобы они поняли, что я люблю их и уважаю, а главное, чтобы убедились, что я не лузер какой-нибудь, и могли мной гордиться.
  Ну, и все. Вместо долбанных уроков я ходил в кино и смотрел все подряд, как маньяк. Благо с бабосами проблем никаких не было. У меня с рождения был счет в банке и регулярно пополнялся. С каждой победы мне то мама, то папа кидали на него кругленькую сумму. А я регулярно пополнял кассу местного кинотеатра.
  Когда родители ушли из спорта, а сделали они это одновременно, воссоединения не получилось - им сразу же предложили тренировать. Они и согласились. Чего бы нет? Спорт они обожали, а я... Мне было уже 15, на фига им я? Тем более ни разу не спортивный. Ну, я и не обиделся, фиг ли - олимпийские чемпионы. А тетка снова забеременела, и че-то так напрягло меня это, я взял и свалил из дома и больше ни фига не слышал про них, ни про родителей, ни про тетку с любвеобильным дядькой и кучей детей.
  А теперь вот они живые трупы все. Как-то непривычно.
  
  Жираф задумчиво молчит.
  
  Жираф: Нда.. розовые сопли. Один в один Верблюд. Ладно, забыли.
  
  Жираф вскакивает на ноги.
  
  Жираф: Эй, кролики, вы куда ускакали?
  Кэт: Мы тут.
  
  И тут же выходят, вот молодцы, за углом что ли прятались? Верблюд замечает трупы Зомби на земле, на секунду останавливается, Кэт, идущая позади, натыкается на него.
  
  Кэт: Ты чего?..
  
  Заметив трупы Зомби, Кэт осекается и печально смотрит на Жирафа.
  
  Верблюд: Старик, ты как?
  Жираф: Отлично.
  Кэт: Жирафик, можешь не скрывать своих чувств, если хочешь, можешь даже поплакать.
  Жираф: С чего вдруг?
  Верблюд: Ну, как? А это?
  
  Верблюд кивает в сторону лежащих на земле Зомби.
  
  Жираф: Трупы, как трупы.
  Кэт: А родители?
  Жираф: Вы че, думали, я родителей укокошу? Я че, совсем животное что ли? Они ушли давно уже.
  Кэт: А это кто?
  Жираф: Не знаю, живые трупы какие-то. Мимо проходили, спросили, как пройти в библиотеку, ну я и ответил. Прямо и налево.
  Кэт: А че они тоже в спортивках?
  Жираф: Да у нас пол страны в спортивках!
  Верблюд: Нда, Жираф, ты не животное, ты долбанный маньяк.
  Жираф: Я тоже тебя люблю. Слушайте, пойдемте уже, я ведь не усну без гематогена.
  Кэт: И дался тебе этот батончик...
  
  И уходят.
  Конец.
  Занавес. Аплодисменты.
  Что, поверили? Рано еще.
  Конец сцены всего лишь.
  
  
  
  Сцена восемь.
  Пауза. Долгая такая. Мхатовская. А может и правда конец? Да не должно быть. Точки-то нет, конфликт не решили.
  И тут раз слышен голос Жирафа откуда-то далеко.
  
  Жираф: Кролики, хорош лобызаться! Смотрите, какой кадр.
  Верблюд: Это кто тут понаехал? Счас как дам те по ореху!
  Жираф: Да подожди ты с фольклором своим! Первый раз вижу живого-трупа - колясочника.
  Кэт: А что разве бывают Зомби-инвалиды?
  Жираф: Живые трупы!
  Верблюд: Видимо, бывают, мы же смотрим на такого.
  Жираф: Угу, я только в игрухе видел таких "Город живых трупов", в кино вроде не было.
  Верблюд: Ну, все колясочник, прощайся с жизнью!
  Жираф: Стой!
  Верблюд: Да че не так?
  Жираф: Разве это не будет расизм?
  Верблюд: В смысле?
  Жираф: Ну, то есть дискриминация недееспособных.
  Верблюд: Так он же Зомби!
  Жираф: Он живой труп-инвалид. Я просто не хочу, чтобы потом меня считали долбанным расистом, позволившим завалить человека в инвалидном кресле.
  Верблюд: Он Зомби.
  Жираф: Не, не, мне совесть не позволяет. Пусть чешет, куда ехал. Мы его не видели, он нас тоже.
  Верблюд: Да, блин.
  Кэт: Дорогой, Жираф прав. Ему и так при жизни не повезло, пусть хоть сейчас увидит, что мы терпимы к нему.
  Верблюд: Пипец, ваще! Вы долбанулись?
  Жираф: Я серьезно.
  Верблюд: Ну, пусть едет.
  
  Зомби-колясочник с хрипом проезжает по улице, едет в сторону шикарного особняка. Вслед за ним показываются Верблюд, Жираф и Кэт.
  
  Жираф: Смотри, как почесал, прямо к дому мэра.
  Верблюд (с интересом): К дому мэра?
  Жираф: Стой! Есенин, ты думаешь о том же, о чем и я?
  
  Верблюд и Жираф переглядываются и начинают хохотать.
  
  Кэт: Уж, не хотите ли вы сказать, что собрались поселиться в доме мэра?
  Верблюд: А что тебе не нравится такая мысль?
  Кэт: Нравится. По-моему, каждый в нашем городе мечтал хотя бы разок тут побывать.
  Жираф: Так что тебя смущает?
  Кэт: Нехорошо как-то. Там еще этот колясочник.
  Верблюд: По-моему, уже глупо сомневаться в том, что все принадлежит нам.
  Жираф: Черт, Верблюд, сейчас прав, как никогда! И вообще, хорош балоболить! Кто последний, тот верблюд, дюймовочка не в счет.
  
  Жираф бежит к дому Мэра.
  
  Верблюд: Сам жираф! (Кэт) Ну, вот, еще с одной мечтой можно попрощаться! Идем?
  
  Кэт берет Верблюда за руку, и они идут вслед за Жирафом.
  У ворот Зомби-инвалид останавливается. Жираф догоняет его, встает рядом.
  
  Жираф (недовольно): Черт! С вами - инвалидами, всегда сложно! Катись-ка ты отсюда!
  
  Жираф толкает коляску, и Зомби - инвалид катится оттуда.
  Жираф открывает ворота.
  
  Жираф: Ну, где вы там, кролики? Добро пожаловать домой!
  
  Жираф заглядывает внутрь, видит много различных статуй в античном стиле.
  
  Жираф: Вот дъявол! Он точно попадет в ад!
  Кэт: Почему?
  Жираф: Потому что он и так жил в раю. Это ж, ни фига себе, он отгрохал домик.
  Верблюд: Угу, домик в деревне! (смеется)
  Жираф: Че, с тобой, Верблюд? Тронулся что ли?
  Верблюд: Да нет, удивительно просто.
  Кэт: Что?
  Верблюд: Да все это. Еще вчера мы смотрели "Бойцовский клуб" с этим балбесом, я был долбанным продавцом-консультантом и типичным неудачником, а сегодня хожу с двустволкой деда, делаю, что хочу, и у меня самая прекрасная девушка на планете.
  Кэт: Спасибо, дорогой! Я просто без ума от тебя!
  
  Кэт запрыгивает на Верблюда, тот держит ее на весу, и они страстно целуются.
  
  Жираф: Че тут еще сказать? Кролики...
  
  Затемнение.
  
  
  
  Сцена девять.
  Слышен скрип раскачивающихся кресел качалок. Он постепенно нарастает. Становится все громче и громче и громче, наконец смолкает.
  Включается свет. Что поделать? Пошел в осветители - работай.
  Верблюд и Жираф сидят в креслах-качалках, Кэт в обычном плетеном кресле.
  
  Верблюд: В общем, мы переехали в дом мэра, и началась беззаботная жизнь. Тут была куча всякой еды, элитный алкоголь, теннисный корт, площадка для мини-гольфа, бассейн, шикарные спальни с широченными кроватями и огромный просмотровый зал к великой радости Жирафа. Мы ели чертовы трюфели, закусывали долбанным фуа-гра, затем нежились на солнце, плавали в бассейне, а вечером сидели на террасе, курили сигары, пили гребанный Шато Петрюс и вели светские беседы.
  
  Жираф и Верблюд качаются на креслах-качалках. Кэт просто сидит.
  
  Кэт: Хорошо сидим!
  Верблюд: Ага, крутотень!
  Жираф: Мэр, конечно, был сволочь, но клево, что любил красивую жизнь.
  Верблюд: Почему?
  Жираф: Потому что теперь и мы любим.
  Верблюд: Аааа.
  Жираф: Да и вообще, клево, что были состоятельные люди.
  Кэт: Ты считаешь?
  Жираф: Ну, естественно, а то были бы счас сплошные трущобы, че прикольного?
  Верблюд: Ну, да, не айс.
  
  Кэт задумчиво молчит. Верблюд и Жираф раскачиваются.
  
  Жираф: Дюймовочка, ты чего приуныла? Плесни себе еще Шато, жизнь прекрасна!
  Кэт (крайне серьезно): Да я вот думаю, а что с Путиным?
  Верблюд: В смысле?
  Кэт: Ну, он тоже стал Зомби?
  Жираф: Живым трупом!
  Кэт: Он тоже стал живым трупом? Или нет?
  Верблюд: Не знаю.
  Жираф: С чего бы ему не становиться живым трупом?
  Кэт: Ну, он же - ПУТИН! У него должно быть противоядие.
  Жираф: Аааа. Ну, да, ну да.. Противоядие. Хочу "Темного рыцаря" зазырить.
  Кэт: Я вот все никак не пойму. Ты же патриот.
  Жираф: Ну, и?
  Кэт: А кино только голливудское смотришь.
  Верблюд: А это единственное, что он любит не наше.
  Жираф: Потому что русское кино в жопе. У них еще тачки нормальные, но мы все равно круче.
  
  Пауза. Жираф и Кэт замирают. Верблюд продолжает рассказ.
  
  Верблюд: Так и проходили наши дни. Мы напрочь забыли о том, что город кишит Зомби, жизнь превратилась в сказку, светило солнце, Кэт танцевала и почитывала Мураками.
  Кэт: Слушайте, мальчики, я вот думаю, все-таки 7 миллиардов человек было, неужели только мы втроем и выжили?
  Верблюд: Почему нет? Меня вполне устраивает.
  Жираф: А меня не очень. Я бы не отказался от горячей страстной блондиночки. Вы- то, кролики, развлекаетесь.
  Кэт: Так я о том и говорю, что, не может быть такого, кто-то еще должен был спастись. Может, стоит их поискать?
  Жираф: Плохая идея, дюймовочка.
  Кэт: Почему?
  Жираф: Если бы кто-то выжил, мы бы давно уже знали.
  Верблюд: С чего это?
  Жираф: А с того, что не все такие тупицы, как ты! Куда бы они пришли по-твоему?
  Верблюд: Сюда?
  Жираф: Ну, естественно. Любой нормальный человек сразу же приперся бы сюда, не человечество же ему спасать.
  Верблюд: Ну, фиг, знает, возможно.
  Кэт: Значит, все придурочные. Вот и не спаслись.
  Жираф: Блин, хорош грузиться, я развлекаться хочу!
  Верблюд: Как?
  Жираф: Как развлекаются брутальные парни? Охотой!
  Кэт: Опять?
  Верблюд: Ну, Кэт, мы уже две недели никого не стреляли, я тоже соскучился.
  Мы не овощи - картошка,
  любим с другом развлекаться,
   поохотимся немножко,
   а потом пойдем купаться.
  Кэт: Ну, и развлекайтесь, на здоровье, а я пойду почитаю.
  Жираф: Кого ты там читаешь?
  Кэт: Мураками.
  Жираф: О, Господи, дюймовочка! Что же у вас у всех со вкусом? Смотрите, читаете херню всякую, а потом у вас "Неадекватные люди" в списке любимых фильмов оказывается.
  Кэт: Сам дурак.
  
  Кэт уходит. Верблюд и Жираф встают с кресел.
  
  Верблюд: Ну, что, готов к труду и обороне?
  Жираф: Вот, сейчас мы похохочем! Запускай!
  
  Появляются Зомби, прямо несутся на Жирафа и Верблюда, как лошади на водопой. Видимо, совсем рассвирепели за две недели. Жираф с Верблюдом, хохочут, улюлюкают, легко и с удовольствием расправляются с Зомби.
  
  Жираф: Ох, кабанчик какой! Гляди, Верблюд, жирнючий какой, держи, мой хороший.
  
  Зомби валится на землю. Верблюд стреляет. Как всегда точно. Вдруг все замирают на своих местах. Обычный стоп-кадр. Ничего выдающегося. И если тут не сказано о музыке, это не значит, что ее нет. Просто всего в голове не удержишь. Верблюд продолжает рассказ.
  
  Верблюд: Мы развлекались несколько дней. А потом вдруг надоело. Становилось дико скучно, мы уже просто видеть не могли эти трупы и не знали, чем себя занять.
  
  Верблюд и Жираф садятся в кресла качалки, выходит Кэт, садится в свое кресло. Оставшиеся живыми Зомби с хрипами направляются в их сторону, по мере приближения к креслам Верблюд и Жираф поочередно без всякого энтузиазма лишают их способности ходить.
  
  Жираф: Ну, и как твой Мураками?
  Кэт: Не очень. Ну, то есть как. Первые два романа еще нормально, а потом такое ощущение, что то же самое только что читала в предыдущем.
  Жираф: А я те говорил, не читай.
  Верблюд: Слушайте, мне интересно, а чем это все кончится?
  Жираф: Ну, ты че, Верблюд, кино что ли никогда не видел?
  Верблюд: Хэппи эндом?
  Жираф: Ну, тип того.
  Кэт: А что значит хеппи эндом? Это типа мы возродим человечество, такое же придурочное, как и это? Или кто-то с неба спустится и пригласит нас к себе на облако?
  Жираф: Это типа мы будем жить, пока не состаримся и не окочуримся прямо на этой террасе.
  Верблюд: А новые люди?
  Жираф: А кому они, нафиг нужны? Тебе нужны?
  Верблюд: Да вроде нет.
  Жираф: Ну, вот и все.
  
  Еще один стоп-кадр. Зомби уже не осталось. Верблюд продолжает свой рассказ.
  
  Верблюд: И тут пошел дождь. Крупный такой, настоящий ливень. Он лил трое суток и не собирался останавливаться. Мы решили готовиться к потопу.
  
  Логично было бы услышать шум сильного дождя. Жираф, Верблюд и Кэт вскакивают с кресел, суетливо ходят по террасе.
  
  Жираф: Черт! Что за "Эван всемогущий"? У меня даже бороды нет. Вам-то ладно, вас хоть пара, а я тут с какого боку-припеку?
  Верблюд: Ни с какого. Какая разница, что мы пара? Надо было ковчег строить.
  Жираф: Че-то мне никто не являлся и не говорил, строй, Жирафик, ковчег будете вы плавать.
  Кэт: Мальчики, да хватит вам! Уже крыльцо почти затопило. Может, будем отсюда выбираться?
  Жираф: Отличная идея, Кэт! Может, еще предложишь помолиться? Я могу. Отче наш и все такое.
  
  Шум дождя пропадает. Становится тихо. И вновь все застывает. Верблюд продолжает рассказ.
  
  Жираф: Удивительно, но стоило это произнести Жирафу, как дождь тут же закончился, и солнце засияло, как призывник, откосивший от армии.
  
  Кэт: Облом.
  Верблюд: Облом. Слушайте, я тут подумал, что ни фига мы не избранные, мы такие же, как они, ничем не лучше. И то, что мы выжили, не особо-то и круто. Хоть с людьми, хоть без них - все равно скучно.
  Жираф: Да, ты философ, Есенин.
  Кэт: И что ты хочешь сказать?
  Верблюд: А то, что наше место там, среди них. Мечты мы свои исполнили, а значит, делать нам тут больше нечего.
  Жираф: Значит, решил обойтись без штампов?
  Верблюд: Ну, тип того.
  Кэт: И что, прямо вот так пойдем, и пусть жрут нас?
  Верблюд: Ну, да.
  Кэт: Какой же ты брутальный! Я так тебя люблю!
  
  Кэт обнимает Верблюда и страстно целует.
  
  Жираф: Черт!
  Верблюд: Че не так?
  Жираф: У вас-то мечты исполнились, а я так и не нашел долбанный гематоген.
  Верблюд: Ну, хочешь, можешь оставаться. Я же не тим-лидер, меня можно не слушаться.
  Жираф: Иди в пень! Не буду я оставаться, фиг ли мне тут одному ваще делать?
  Кэт: Ну, пойдемте!
  
  Кэт берет Верблюда за руку, они делают шаг вперед.
  
  Жираф: Стойте! Я вспомнил.
  Кэт: Что ты вспомнил?
  Жираф: Ну, это фиговина из "Мясорубки", которая. Вспомнил, как она называется.
  Кэт: Ты че, три недели вспоминал что ли?
  Жираф: Да ни че не три недели. Счас просто в голове мелькнуло че-то, я и вспомнил.
  Верблюд: Ну, и как она называется?
  Жираф: Прогулочная опора.
  Кэт: Прогулочная опора?
  Жираф: Угу, прогулочная опора для пожилых людей и инвалидов.
  Верблюд: Хм, смешно. Прогулочная опора.
  
  Верблюд смеется, вслед за ним начинает смеяться и Кэт, чуть позже к их дуэту присоединяется Жираф.
  
  Жираф: Прогулочная опора! Бодяга-то лучше звучит.
  
  Жираф, Верблюд и Кэт идут туда, откуда доносятся громкие хрипы Зомби.
  Становится темно и тихо-тихо, можно даже услышать, как кто-то кашляет или скрипит креслом.
  
  Вдруг свет. Куча Зомби бродит неприкаянно, сталкиваются друг с другом идут дальше, прямо на тебя. Среди них Кэт, Верблюд и Жираф.
  Наверное, это конец...
  
  ЗЫ: список рекомендуемых музыкальных композиций для этого сумасшествия:
  А.Вивальди - Palladio, Marie Laforet - Manchester Et Liverpool, Beach Boys - The Lion Sleeps Tonight, Гайдн Йозеф Концерт D-dur - 3ч. Allegro assai, Citizen Cope - Brother Lee, Emilie - I am a big big girl, The Debutante Hour - Be My Baby,
  Sublime - Date Rape, Rupa & The April Fishes - C'est Moi, Peter Bjorn And John - Yong Folks, 09. Blink.182 - The Rock Show, Blink.182 - 06 What`s My Age Again, Жуки - какой ты, нафик, танкист?, Cornershop - Natch, Pink Martini - Hang On Little Tomato, Inner Circle - Sweat, Revolver - Get Around Town, Millie - My Boy Lollipop, The Ventures - Loco-Motion The Morning Benders - Lovefool, The Doors - Alabama Song, gogol_bordello_-_start_wearing_purple, Johnny Cash - Ring Of Fire, Hindi Zahra - Beautiful Tango, Playing For Change. Song Around the World. - All You Need Is Love.
  
  
  
  
  
  
  pro_zaycev@mail.ru
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"