Нет и никогда не будет грани у кошмара. Моего кошмара. Я мучаюсь уже довольно давно, чтобы понять насколько запутанным он способен быть. В первый раз, когда я повстречал свой ужас, мне было десять лет. Это получилось случайно - я просто не туда свернул. Такое часто бывает. Особенно у детей. Мир полон троп, что приводят в лабиринты не физического толка. Они затуманивают ваш разум. Но обо всём по порядку. Я был такой один. И по сей день, подозреваю, что никого другого этот шабаш не задел бы. Во всём виновато искреннее, неудержимое любопытство.
Помню, в тот день я получил новую зубную щётку. В голубую и белую полоску.
Жил я в сиротском приюте и влачил своё существование обследуя местные постройки и сокровенные закутки природы. Всё вокруг было диким и заброшенным, из-за чего аренда земли выходила владельцу в сущие гроши.
Самое интересное таилось в нескольких местах: в конюшне у дороги на западе фермы и у северных предгорий при входе в шахты. В конюшнях не было лошадей и даже свиней, ведь иначе их всех пришлось бы прокармливать. А господин Зиммерхат предпочитал заманивать любителей конного спорта и предлагать им услуги своей жалкой закусочной.
"Ведь дорога обратно долгая. Нет, не подумайте, будто бы я лукавлю. Мне действительно очень жаль, что стойла заброшены...". Или же он мистическим образом превращал свой одинокий, трёхэтажный особняк в этакий отель. Тем не менее, в сами помещения с грязными вёдрами и ржавыми вилами зайти никто не решался. Для приютских детей это был своего рода ритуал. Который я исправно соблюдал, чтобы уединиться со своими воспоминаниями и мечтами.
А вот шахты действительно пророчески манили настоящей загадочностью. Хотя дальше трёх поворотов грубых, шершавых стен рудника мне зайти никогда не удавалось. Во всём виноваты массивные створки железной двери.
День и ночь из глубин плотного червя шахт раздавались громкие возгласы рабочих, стук кирок. Но увидеть уставшие, сутулые фигуры можно было лишь на закате или на рассвете, когда заканчивалась смена. Будучи ребёнком я часто выглядывал из окна, рассматривая цепочку нестройного движения рудокопов. Каждую неделю я утаскивал из пещер по блестящему камешку и не рассчитывал на их баснословную стоимость, хотя иногда и позволял себе помечтать о богатстве. Но это были лишь одинокие мечты мальчишки, не имеющего на тот момент за душой ни единой монеты.
Каждый раз, вступая за границу кромешной тьмы штолен, я удивлялся мгновенной прохладе, окутывающей меня. Потом проходил три поворота и упирался в ледяной металл прочной двери. Всё.
Как я уже упоминал, в тот день мне подарили новую щётку. Это был мой десятый день рождения. Вернее, никто не знал, сколько мне исполнилось лет, и счёт времени вёлся с того дня, как меня обнаружили в пещерах. Да-да. Один из рудокопов нашёл меня неподалёку от входа. Именно поэтому я оказался в приюте "Фортунат". Его недаром построили вдали от мирских благ цивилизации. Заведующая Георгия считала, что "если человек решается отпустить частичку себя по ветру, он обязан широко смотреть вдаль...". И действительно, большинство семей в последнее мгновение, словно перегоревшие лампочки, вспыхивали и не решались расстаться с собственными детьми. Мне повезло гораздо меньше. Не зная шума двигателей городских трасс, посреди жаркой равнины подняли мою плетёную колыбельку грязные, уставшие руки.
Случай так распорядился, что Георгия приняла меня всем сердцем. Пища и кров по мере возможностей.
Помимо щётки Трим и Степан вручили мне красивую металлическую зажигалку с изображением богомола и плакат Нита Афсеньева - немецкого художника, специализирующегося на "дорабатывании" чужих полотен. Единственная работа, написанная за его авторством - это его собственный автопортрет.
Остался ли я доволен подарками? О других мне даже помыслить не удавалось. Я был абсолютно счастлив. Но больший сюрприз ждал меня позже.
За обедом, когда мне положили двойную порцию печёного картофеля, ко мне подошёл Степан и украдкой вручил маленький медный ключик - пропуск на задний двор.
Я не стал терзать себя размышлениями. После полудня мне удалось скрыться с глаз няни Софьи и прокрасться на кухню.
Если на праздник вам подарили несколько подарков, то среди них обязательно найдётся лучший. Пусть немного, но чуточку желанней. Вот и у меня имелся в тот день лучший подарок - блестящий, рыжеватый ключ.
Миновав ряд запотевших, пыльных окон по скрипящей мозаике паркета я с благоговением остановился возле песочного цвета двери наружу. Открой я её тогда, и ничего бы не произошло. Но я лишь проверял.
Дождавшись, когда солнце стало клониться к горизонту, я в сумерках выглянул в сторону горной цепи. Для человека, обитающего в постоянном режиме, в отработавшей и исчерпавшей себя обстановке сложно найти удовольствие большее, нежели быстрые перемены. Ребёнок это чувствует наиболее остро, поэтому ему так важны игрушки, ведь гораздо интересней забываться по правилам.
Я, видимо, задремал, когда ко мне подошёл Дуль - так звали моего соседа по кровати. Не помню точно, что он мне сказал, но я встрепенулся и помчался вниз по лестнице в сад. Ключ необходимо было вернуть до утра, иначе повариха соберётся с силами сообщить хозяйке о пропаже. Вечер выдался на редкость красивым. Я за полчаса добежал до пещер.
Трудно представить, что прошло десять лет моей жизни. И гораздо сложнее вообразить, будто бы она началась в камне. Я никогда не встречался с человеком нашедшим меня.
Никогда не испытывал смешанных чувств, глядя на свои детские фотографии.
Моя жизнь, только начавшись, помчалась вперёд галопом. Именно эти мысли меня терзали, когда гулкий отзвук моих шагов раздавался эхом. Касаясь руками стен и отбивая знакомый ритм, я прислушивался к своим ощущениям. Мне показалось тогда, что всё вокруг непривычно затхлое. Гнилью пахло там, где обычно продувал сладкий ветерок.
Я списал это на вечернюю жару, хотя в глубине души и сомневался.
Второй поворот. Заглянув за угол, я осознал, что боюсь. Искренне опасаюсь чего-то. Подобное ощущение может появиться на приёме у психиатра или в длинной, серой лицами очереди.
В конце коридора, на ощупь, моя ладонь уткнулась в холодный металл. Внезапно раздался скрип. Я заметался, опасаясь быть обнаруженным - скорее всего, завершилась норма каторжного труда на первую партию рабочей силы. Барабанная дробь крови в ушах мешала сосредоточится. У меня было около получаса, чтобы вернуться до прибытия новой бригады. Но праздничное настроение и азарт юного сердца уже распахивали путь вперёд. Проём заклубился песочной дымкой скрежещущей по земле двери.
Поначалу шагом, даже нетерпеливыми рывками я стал спускаться по спиралевидным деревянным помосткам.
Шаткая конструкция увлекала меня всё глубже и глубже в бездну шахт.
Со временем всё стало сливаться перед глазами в слайды. Сепия кадров впускала меня в диафильм спуска, не иначе. Когда ноги стали ватными и покалывание в икрах проявилось невыносимой болью, я вышел в просторный, лазурный зал. Узоры на стенах заворожили меня. В середине земного "кармана" сияло каким-то внутренним, мистическим светом озеро.
Его гладь мерно расходилась волнами откуда-то с края. Там тени путались и рождали пугающие силуэты. В первую секунду я даже замер, но оцепенение быстро прошло.
Меня посетила поразительная мысль - я упал у кромки воды на колени, и выудив из кармана зубную щётку, окунул её в воду.
"Будет память" - подумалось тогда мне. В ту же секунду тени, так неестественно и зловеще наседающие невидимым взором из глубины зала, зашевелились.
Я не решился попусту тратить время на любование этим процессом. Мокрые пальцы выпустили пластиковую ручку моего подарка, но страх велел всё бросить.
Вскакивая, я успел уловить краем глаза блестящие, похожие на перепончатые крылья паруса чего-то неясного. Помчавшись вперёд, я слышал позади себя стрекотание. Потом и оно смолкло. Мне было страшно. Искренне. Не знаю сколько времени прошло прежде чем я придал значение отсутствию света в бесконечных коридорах. Должно быть много.
Затем стенки горной кишки увлажнились, и руки сами по себе стали срывать мокрые, чешуйчатые образования. Знаете ли, на вкус они не так плохи.
Размышляя, я понял, что путь только казался мне простым. Но, похоже, нужный поворот я всё-таки пропустил. Не знаю, ищут ли меня. Не уверен, стоит ли. Теперь уже чересчур поздно. Всё чаще я слышу урчание желудков монстра. Его санитары-стражи ищут меня. Несколько раз я чуть не попался. Но к счастью мне попадались стога его зловонного помёта, что так удобны для маскировки. Там же я добывал себе спокойный сон.
Навозные слизни, отчасти, смущали меня первое время. Но если позволить им впиться в себя и сосать свой "сок", то особых хлопот они не доставят.
Не так давно я стал слышать дребезжание. Видимо, существо по которому я путешествую возвращается домой.