Аннотация: Зимний мир, холодный, тревожный, величественно красивый и аристократически жестокий..
Зима.. В горах всегда зима, даже если они старые. Такая горная зима - в промозглости всего дня, если утро вышло туманным; она напоминает о себе холодным ветром, забирающимся даже под разработанный для любой погоды шшанский костюм; усыпляет глаза безжизненностью серо-гранитных камней и осколков скал, по которым надо идти, не теряя ни капли бдительности. А зима все ждет ошибки, окружая холодным настроением безжизненности. И так на протяжении всего пути: горы - мертвые, и враждебные, и может быть, это как-то связано..
Стоит подняться выше - с безликого плоскогорья до еще более вредных снежных вершин, сердца этого нароста, - то ко всему добавляется еще и снег. Не тот снег, что хорошей зимой на равнинах радует детвору и на праздники поднимает настроение, совсем другой. Мокрый, а потому смерзшийся в острые стекла, бьющий по лицу с милости одичавшего в этих горах ветра, залепляющий глаза и мешающий смотреть, сбивающий с ног и забирающий дань теплом, не зная ни меры, ни совести.. И это еще в хорошую погоду! Недаром в те снежные вьюги, что так часто здесь бушуют, местные горцы предпочитают зарываться в подземные норы и ждать. Ждать, находясь в тепле, ждать очередной милости равнодушных своих тиранов-гор.
К сожалению, перевал, что находится в этих гора, - единственный быстрый способ переправиться через границу, хотя это не сделало его более людным. Многочисленная торговая братия после раздела территорий стала лишь еще более склонной к составлению планов поездок задолго до ярмарок. Остальные тоже предпочитали предсказуемый результат долгих обходных путей игре на выживание и удачливость среди холодных ущелий. Вот так и получилось, что некогда прокладываемая с большим энтузиазмом дорога, соединяющая страны, оказалась заброшенной, частью осыпавшейся в пропасти, коих было предостаточно, частью безвозвратно погребеной под слоями слежавшегося снега.
Но что делать, если надо до безумия срочно попасть в столицу, а на обходные пути нет ни билетов, купленных заранее, ни времени? Особенно, если в случае опоздания будет недоволен Император..
Заспавшиеся ветра, утомленные однообразием снежной пустыни, с радостным воем набрасывались на две маленькие фигурки, с трудом идущие по скользящей кромке очередного огромного валуна. С каждым мигом просыпались все новые вихри и с торжествующим ревом присоединялись к снежному сердитому танцу.
- Кажется, начинается буря, - сквозь все усиливающийся свист с трудом выдохнула Адда. Ее брат оглянулся:
- До берлоги недалеко.. Держись.
- Держусь.. - выдохнула та.
Оставшийся путь слился в их памяти одним ледяным комом из усталости, бесчисленных побед вихрей, опрокидывающих близнецов, и полного непонимания, куда же они идут. И когда наконец доползут - или хотя бы перестанут бороться с этой вечной зимой.
Наконец, брат что-то заметил и оглянулся, сверкая защитными окулярами сквозь сгустившуюся мглу:
- Рядом.. Совсем.. Дотянем? - прерывисто выплевывая слова из-за забивающегося в рот снега, обеспокоенно посмотрел на девушку.
- Да.
Адда ободряюще улыбнулась. "Не волнуйся. Дотянем. И я тоже. Зря, что ли, вместе учились на воина?"
Солн успокоено кивнул. И уже не оглядываясь, пошел к увиденной им пещере.
Через полчаса они уже сидели возле уютно потрескивающего костерка в крохотном гроте. В нем уже, видно, пережидали буйство стихий - вход был искусственно сужен заледеневшим валом снега, в углу обнаружилось кострище. Немногих оставшихся сил хватило только на то, чтоб разжечь костер и скинуть походные рюкзаки. О том, чтобы подготовить по всем правилам шатер или хотя бы спальную яму, и речи не зашло. Брат и сестра сидели на скинутых на пол вещах и грелись у огня. Только даже сквозь свинцовую тяжесть усталости пробивалась непонятная тревога, как будто ирреальное проявило к ним интерес - самый страшный кошмар магов. Гнетущее состояние размытых теней на краю сознания все больше угнетало обоих.
- Тебе ничего не чуется? - Адда с большой вероятностью могла предсказать ответ, но ей хотелось заглушить нарастающее раздражение хоть чем-нибудь. К тому же, Солн был занят выуживанием термоса откуда-то из карманов рюкзака, поэтому мог еще долго молчать..
- Тоже ощущение взглядов?
Девушка кивнула:
- Как во время наших испытаний у Сая.
- А я аметисты не захватил..
Они оба вспомнили период своих экзаменов на способность выживания, который сдавали все дворянские дети, чтобы - по официальной версии - быть уверенными, что случайность или диверсии не смогут унести "надежду Императора". Тогда слишком много было и недоброжелателей, и чересчур активно переживающих, и на всех детей надели многочисленные амулеты - для чистоты результата. Самыми эффективными для близнецов против "взгляда в спину", очень напрягающего и обманывающего, оказались аметистовые капельки. Но неожиданно получив указание прибыть в столь далекую от их родового замка столицу не позже следующей Луны, они, естественно, не смогли вспомнить все, что может им понадобиться в пути. А "Маленькая Просьба", как называлось официально это послание, присылаемое каждой дворянской семье, имеющей привилегии, а, следовательно, и обязанности перед правящим, совсем не терпела промедлений, особенно если их выскажет дом Сильнида, дом Адды и Солна. Итак с каждым годом отношения между цветущим императорским двором и оскудевающим родом "полярных демонов" все больше натягивались и грозили вскоре перерасти в травлю слабеющих аристократов. Золотой век Сильнидов давно прошел, и семьи осталось всего-то ничего, так, горстка людей, хотя так же, как и их знаменитые предки, не признающих подлых интриг и не оправдывающих любую мерзость предпринимательских интересов. О прошлых деятелях уже написаны тома, восхваляющие их доблесть, таланты и ум, да только как раз это отличающее их качество, мешающее жить нечистым на руку домам, оттолкнуло от рода все остальные семьи. Потому упадок так быстро настиг славный дом. И совсем не стоило еще и наследникам вызывать недовольство - столь хрупкое перемирие треснуло бы окончательно.
Несмотря на тревожные чувства, вымотанные близнецы давно спали, не забыв установить сигнальный контур, - мало бы стоили те наследники, что позволили бы своим чувствам навредить себе. Обоим снились необычайно яркие и захватывающие сны - сказывалась усталость дневного перехода; обоим снилась череда их благородных героев, времена императорского уважения и любви к их семье, времена свирепых войн и дивных балов. Что поделать, и брат, и сестра бредили изяществом истории и мечтали вернуть опасение во взгляды придворных, когда те снова взглянут на шпили их замка...
***
Изумрудная симфония, вальс солнечных зайчиков.. Журчание хрустальных струй ручейка, огибающего широкие листья каких-то водолюбивых растений и маленькие радуги, отраженные от спин серебристой рыбешки. Родовой сад был довольно заброшен - не было больше ни резона его поддерживать, ни средств для этого - хотя, по мнению близнецов, это сделало сад лишь привлекательней в его дикости. К тому же эти нарушившие свои цивилизованные формы джунгли были далеко от замка, что и сделало заросли идеальным фортом-лагерем для сорванцов. Здесь редко бывал их старший брат - он бы и рад, да только звание первого (да и единственного) мастера биоалхимии не позволяло вырваться далеко от лаборатории. Это спасало от его гнева в периоды шалостей и вылазок в его святая святых - лабораторию. Сюда, в сад, не доходила мама. Не доходила из-за нелюбви к нему - он ей напоминал об упадке семьи. Не доходили даже строгий военачальник и отец семьи. Только их наставник по воинскому искусству мог иногда сюда забрести, только вот брат и сестра успели так изучить свои "владения", что скрыться здесь (правда, только здесь..) не составляло труда.
В зарослях они и проводили львиную долю своего, не балующего свободным часом времени. А джунгли старались соответствовать званию "благородного убежища". В любое время года они были невероятно красивы и, что важнее, все время преподносили сюрпризы. Летом это был лес невероятной зелени и с целой сетью родников, ручьев и озера, хрустальная вода которых везде была симфонией маленьких радуг и звала путешествовать. Пару раз они находили входы в целые галереи подводных пещер, частично осушавшихся в период осеннего засушья, когда джунгли становились хрустящим царством. У детей даже осенняя игра была - "Себя Не Выдай!", часто сокращавшаяся до просто "интриг", когда надо было успеть доиграть до ужина.
Зимой джунгли превращались в заледенелый замок, где хорошо было строить ледяные берлоги и следить за выползающими хищниками. По следам, оставленных на снегу жителями леса, Адда и Солн частенько пытались составить картину лесной жизни, что была тем интереснее, чем больше открывалась настойчивым непоседам-близнецам. Так, только они из всей семьи знали, что диковинный цветник и зверинец, которые в век успеха рода были в подземных галереях, не были засыпаны при землетрясении, а пробились наружу и, видоизменившись, оплели джунгли хаотичным узором разнообразнейших растений-мутантов. Животный мир джунглей тоже отличался от обычного. Если бы об этом кто-нибудь узнал из родных - то тут же джунгли были бы оплетены сетями ученых, только пришлось бы попрощаться и с убежищем, и с приключениями, и со спокойной (относительно) жизнью.
А потому - "джунгли - это джунгли, если детям так нравится, пусть повеселятся. Перерастут, отвыкнут..." И никого разубеждать дети не собирались.
После всех изысканных балов и героических битв, описанных в книгах о роде "полярных демонов" и приснившихся Адде и Солну, близнецам под утро пришло видение родных джунглей, ласково звенящих летними струями дождя и переливающихся под ломкой радугой.
***
Проснуться удалось с трудом. Неестественная тишина звенела, тела казались чужими, затвердевшими до ломкости, и грозили рассыпаться даже от неосторожного звука. Адда попыталась позвать брата, но вышел лишь хрип. Впрочем, он, разорвав тишину, разбил пугающее наваждение, и теперь ничто не мешало просто сесть и размять мышцы, чтобы согрелись. Солн заворочался и тоже открыл глаза. Его попытка выдавить из себя вразумительное приветствие увенчалось бОльшим успехом:
- Гр-хкм... Адда, с дхобрым.. кхм.. Я за водой.
Солн встал, стянув спальный комплект, и, захватив чайный котелок, вышел из берлоги. Адда, кивнув, начала приводить в порядок их снаряжение.
-Уф.. - повеселевший и окончательно проснувшийся парень спустился обратно с полным котелком снега. - Прелесть утро!
Озорные улыбки близнецов и вернувшееся настроение до конца разбили хмарь холода и сна, все еще прячущихся по темным углам берлоги.
Чуть позже, уже в пути под серо-снежными тучами, когда они отыскали очередной участок некогда поражающей воображение дороги, ребята ненадолго остановились для определения своего местоположения. Изредка пробивающиеся солнечные лучи давали надежду, что этот день будет легче вчерашнего и можно немного времени потратить на остановку. Адда, с согласия брата, направилась к правому краю дороги, более безопасному на вид - там оставшиеся плиты, которыми мостили дорогу, были более полого расположены и трещины между ними были прочно спаяны смерзшимся снегом и коркой льда, покрывающей почти всю поверхность плит. Солн же попытался заглянуть за левый край дороги, представляющий собой обрыв, когда-то скушавший самые крайние плиты и тем самым проглотивший и информацию, набитую на плитах. Между тем именно эти надписи и искали путешественники.
Где-то через полчаса и около половины уцелевшей части дороги Адда наконец наткнулась на следы пространственной метки, чему более нетерпеливый Солн был весьма рад. Их черепаший шаг по скользким плитам, требующий постоянного внимания еще и к орнаменту плит, его потихоньку начал выводить из себя, несмотря на колоссальные тренировки выдержки и терпения, обязательные для отпрысков высокой крови.
К их счастью, плита-метка оказалась неповрежденной - она казалась гораздо прочнее остальных, этаким монолитом, который будет стоять здесь, даже когда последние плиты упадут в разверзшие свои пасти пропасти. Весьма вероятно, что так и предусматривалось - дорога-дорогой, но пройти можно и по склонам, а вот пространственные метки всегда должны быть на своих местах, ибо в горах страшнее заблудиться. Близнецы только теперь благоговейно ужаснулись труду старинных инженеров, которые рассчитывали весь проект громадной дороги и самолично следили за установкой каждой из ее частей, особенно ориентирных камней - в любую погоду, под этим ужасным ветром, да и еще и что-то измеряли, устанавливали.. Великие люди, недаром из них многие позже получили право на основание собственного дворянского замка.
Солн сбил наледь с плиты, и они с сестрой стали сверять ориентиры. Все оказалось не столь плохо, как казалось вчера им, донельзя вымотанным. К сожалению, запаса времени у них практически не было, особенно если в течение их похода налетит один из голодных ветров, что уносят с легкостью валуны в небо и швыряют их на другие вершины. Впрочем, судя по следам оползней на соседних склонах, такой уже недавно здесь резвился, стало быть, есть надежда проскользнуть без того, чтобы несколько дней прятаться от шторма в каких-нибудь пещерах или берлогах.
Вздохнув, близнецы последний раз проверили направление пути, наметив цепь вершин, сверкающих разными оттенками холодного серого, и зашагали вперед, постепенно ускоряясь. Погода пока позволяла идти достаточно быстро, не выискивая, где тень, а где затаившаяся расщелина, готовая проглотить ногу.
Ближе к вечеру добродушие погоды резко сошло на нет. Небо потемнело, затянувшись свинцовыми громадами туч, ветер усилился, захлестав плетями льда и снега, а укрытия все не было видно. Вдобавок снова стал неприятно выматывать взгляд извне. От него не спасала даже густая плотная завеса поднятого ветром снега и тумана.
Скорость продвижения катастрофически упала, брат стал держаться ближе к сестре - и для страховки от падения, и для того, чтоб не потерять. По краям видимого пространства стали шнырять резкие темные тени, хищно двигающиеся против ветра вдоль маршрута ребят - то ли ветер забавлялся созданием неприятных иллюзий, то ли взгляд решил усилить воздействие, то ли ребята просто до рези в глазах устали вглядываться во все и их измученные сознания стали сдавать...
С каждым шагом становилось труднее идти. Ветер не усиливался, нет, но его силы уже было достаточно, чтобы ноги катастрофически быстро наливались усталостью, а тело болезненно ощущало удары снега и холода. Тени вокруг становились все смелее, но ухватить себя прямым взглядом не давали. И постоянное ощущение наблюдения выматывало практически наравне с ветром.
И Адда, и Солн, независимо друг от друга, незаметно стали готовиться к отражению неприятностей, предчувствуя опасность, правда, ни один из них все еще не имел ни малейшей зацепки к разгадке странностей происходящего.
Когда через пару вечностей путь впереди преградил громоздкий и угрожающий силуэт, а движение хоровода мелких теней на краю сознания завершилось, выстроив вокруг ограду темных фигур, не спускающих блеклые провалы глазниц с ребят, брат и сестра почти облегченно вздохнули - радуясь, что выматывающая неопределенность завершилась чем-то относительно предсказуемым - и тут же изготовились защищать свои жизни.
Ледяная песнь последующей битвы слишком хорошо врезалась в память Адды. Она в любое мгновение висела незримым мечом над плечом, напоминая необходимость жить дальше, без права на ошибку, без права на выбор судьбы и даже на выбор из жизни и смерти, ибо после этой смертельно-ледяной круговерти вариант сдаться исчез из возможных...
Первыми напали тени, что мигом раньше замерли вокруг. Слишком поздно близнецы идентифицировали вид этих тварей и то, что они были изменены явно в угоду какой-то из высочайших семей. Какой именно - этот вопрос позже станет значиться чуть ли не первым в списке Аддовых личных.
Из-за задержки в отпоре твари легко добились разделения близнецов. Теперь каждый бился на своей арене, танцуя в битве в паре с ветром. Ни юноша, ни его сестра не скинули походного снаряжения - ни времени не хватило, ни особой необходимости. Конечно, оно стесняло движения, но постоянные тренировки защищать свою жизнь в любом состоянии и с любым снаряжением что-то да дают, а адреналин смертельной битвы лишь добавляет ловкости.
Твари - разнокалиберные, явно взявшие плоть и кровь из разных основ, похожие только пустотой глаз или провалами глазниц и темнотой грязной, густой шерсти - накатывали и отступали, попеременно сменяясь, стараясь не столько ранить противников, сколько по возможности вымотать и удержать в кругу. Твари явно подчинялись приказам и чего-то ждали.
Близнецы успели понять эту опасность - никто не смел сказать, что они недостойные разумом дети своей семьи, - но чуть-чуть не успели сломать планы нападавших. Катастрофически малое и необратимое чуть-чуть.
Почти незаметно для слуха в музыке битвы и свиста ветра - и оглушающе громко для интуиции - захрустел слежавшийся пласт снегов под зашевелившимся громоздким силуэтом. Арена Солна была чуть ближе к новой опасности, его первого поразил вихрь иррационального ужаса при ее приближении.
Теперь-то было понятно, кто игрался ментальными атаками на всем пути, но именно в битве - какой уже с этого прок?... Ответы любят издеваться и приходить излишне поздно.
Замедленно разбегаясь осязаемыми струйками, туман дезертировал в снег, потихоньку отмывая пространство. Кристально ясный воздух увеличил четкость всех деталей: от последней реснички, испуганно дрожащей на глазах что-то предчувствовавшей Адды, до капельки слюны, отрывающейся с клыка твари, которая, лязгнув пастью возле руки парня, спешила скрыться из радиуса поражения острого кинжала.
Последние струйки тумана стекли с неспешной грацией шевелившегося вожака. Медленно поворачиваясь, его голова наметила цель - Солна, - с почти осознанной ненавистью полыхнули глаза. Его строение отдаленно напоминало военные разработки, что встречались в схемах научной родовой библиотеки, и вместе с тем было очень далеко от привычной биологики, вызывая этим невольное отторжение... Массивный трапецеидальный торс, длинные бугристые передние лапы, кожа, покрытая то буровато-темным, свалявшимся мехом, то наростами болезненных струпьев; не особо пропорциональная вытянутая вперед голова с глазами в четыре ряда - эти глаза были единственным, что еще как-то жило в этом теле, все остальное казалось грудой неживой материи, которую ветром случайно прибило в одно место и спаяло.. - мощные скачковые ноги и короткий обрубок хвоста с торчащей из него обломком кости - все это в облике вождя тварей отталкивало и болезненно притягивало внимание, как притягивает взгляд гниющая рана.
Дальше мгновения потекли, как капли тягучего, дорогого шшанского вина, вгрызаясь зерноедами в память Адды, чтоб остаться там надолго во всей своей ярости.. Плавно перетекая чуть вперед, вождь потихоньку вытянул непропорционально короткие задние лапы, которые за время засады ветер успел занести снегом по колено, и, моментально сгруппировавшись в смертельную пружину, выстрелил собой с места, оставляя воронку и стремясь приземлиться на Солна. За миг ранее все недоделанные твари, что удерживали на арене обоих близнецов, рванули в безумной атаке на парня, стремясь если не ранить, то обездвижить своими телами до нанесения основного удара. Ментальный вопль иррационального ужаса довершил вынесение приговора и приколол парня к насту снежного полотна, не оставив тому ни малейшей возможности резко отпрыгнуть или хотя бы попытаться увернуться.
Последняя тягучая капля времени зависла в воздухе, оглушенная испугом и осознанием неизбежного. Брат с сестрой успели посмотреть друг на друга, прощаясь, когда одновременно в их головы пришло озарение. И Солн успел.
А Адда поняла его план, огромными от волнения глазами обещая выжить и вернуться... Ее брат успел интуитивно схватиться за шанс спасения в последнюю каплю отпущенного им времени.
***
- Внимание! Три. Два. Один, толкай! - и камень со скрипом медленно сдвинулся по стене. Неугомонные близнецы опять откопали нечто в недрах джунглей и им нетерпелось исследовать все, куда смогут пролезть.
На скальный участок берега озера они давно поглядывали с подозрением, но лишь после неосторожности старшего брата, "забывшего" на столе часть старых чертежей и карт Родового парка, у них в руках были все улики и вещественные доказательства укрывания тайн от них этой грудой камней. И возмездие не замедлило явиться.
На картах значилось, что где-то под толщей скрывалась рабочая лаборатория их предка, одного из сонма великих, то ли законсервированная, то ли исчерпавшая - по мнению более занятых членов Семьи - свои потенциалы. Адда и Солн без особой траты времени нашли аварийный вход - достаточно легко искать, если знать, на что надо смотреть, - и уже неделю бились над его открытием. Все-таки не все бумаги брат оплошно забыл, но так даже интересней.
Когда камень входа наконец поддался и сдвинулся, открывая темный зев хода, Солн торжествующе вскрикнул и сжал за плечо сестру, та радостно на него посмотрела и - от избытка чувств - закружила в смешном танце.
Солнце жгло неосторожно выставленные без защиты части тела, озеро звенело жизнью, джунгли искрились всеми оттенками изумрудного, багряного, янтарного и даже насыщенной чернотой и не пропускали в себя серьезный мир имения Лордов севера и не менее серьезных людей этого имения. И потому на берегу коварно веселого озера плясали два озорных огонька, вдохнув долгожданного темного аромата ждущих тайн и более живых историй предков.
Несколько насыщенных дней спустя Адда и Солн уже довольно смело летали по туннелям лаборатории, содержащей, как и ожидалось, немало интересного и полезного. Помимо самого кабинета и прилегающей к нему пространства испытаний - пока еще смутно понятно, чего же именно, - обнаружились даже две маленькие спальни, бассейн и еще пару комнат с явно не научной направленностью. Впрочем, детям своевременно пришла в голову мысль не размораживать механизмы - как отвечающие за процессы в лаборатории, так и за банальное подключение к водной сети труб, кранов и бассейна - до того, как придумают причину, по которой лаборатория под холмом перейдет прямо в их загребущие ладошки...
А лаборатория поражала воображение, даже такое вскормленное родовой историей, какое имелось у детей. Поражала отнюдь не великолепием и пышностью убранства, а продуманностью до самых незаметных деталей, простотой и в то же самое время наличием таких решений, которые даже сейчас, спустя глобальный пласт времени, казались удивительными и не соответствующими эпохе.
Черные матовые туннели заменяли привычные коридоры, избегая острых углов и освещаясь теплыми полосами подсветки, движущейся кольцами вместе с передвигающимся. Когда Адда немного по наитию первый раз воспользовалась воздушными потоками - восторгу, естественно, предела не было! - тогда и поняла, почему именно туннели и почему они так мягко изгибались... И сначала показавшиеся странными планировка и карта туннелей стали логичными и понятными. Хитрая система передвижения в лаборатории по воздушным потокам, нестандартная и интуитивно простая, окончательно покорила сердца детей, а ведь лаборатория имела в запасе еще немало наследства, помимо полетов по коридорам.
Им понадобилось всего ничего - около полугода пропадания в кабинетах лаборатории и родовой библиотеке, всего лишь три секретные вылазки в запрещенный архивный шкаф старшего брата и поездка в соседнее Родовое гнездо, где по завершении родовой линии (провинились перед правящим господа, сильно провинились) была основана альтернативная линия императорских исследовательских школ, - для того, чтобы наконец найти кончик нити запутанного клубка и присвоить наконец лабораторию себе.
Родные сопротивлялись только для порядка, а после выкладывания всех аргументов, что успели накопить близнецы, в глазах старшего брата впервые мелькнуло уважение, он-то и передал им последние необходимые права на владение лабораторией.
Они назвали ее Норой.
***
По белоснежному покрывалу дороги, взрезая его нетронутую гладь, плелась измученная фигурка, падая все чаще, но оставляя все дальше уродливую воронку с оплавленными краями...
...Душно! Душно, братец, как же душно... Это небо, оно сейчас все изойдет на меня. Свинцовое, желчное. Дышать нечем. Помнишь ветер? Он был лучше. Да! Даже перед битвой! Сбивал с ног. . Не сбил же, мы не сдались. . А теперь? Брат, здесь стало еще невыносимей, представь. Леденящий холод - и все-таки душно. И снег, этот снег. . Глаза болят, слезятся, скоро ничего видеть не буду. . Кто сказал, что страшна темнота? Этот свет. Этот белый слепящий, равнодушный свет. Если я выберусь, этот свет будет меня преследовать. И тебя, брат мой! Уж я постараюсь! Я тебя вытащу! И буду долго мстить. . Или тебе, или за тебя. . Душно. . Не знаю, сколько еще смогу выдержать. Я уже два раза сбивалась с пути, эти горы. . Не понять, смеются ли они надо мной или просто не замечают. Кто я? Мелочь ползущая. Ненароком сбить и укрыть снегом. Или небом. Этим жутким небом. Оно заставляет меня постоянно пригибаться, будь возможность - в снег зарылась бы, ползком бы двигалась. . Сдаться, говоришь? Даа, вот и мерещиться началось. То, что с тобой разговариваю, еще ладно. Ты еще все это увидишь, ты еще все это запомнишь, на своей шкуре переживешь, амулет постарается, я прослежу. . Вот как ты мог?! Хотя я просто ною, ты поступил разумно и верно. . Тяжело, братец, я слабая. А выбора нет. . А солнце вообще не двигается, прилипло оно мухой к этому небу. . И то, что твой голос слышу, не так страшно. Мы же связаны, помнишь? Как же больно было тогда, когда ты ушел во времени. . Сейчас притупилось. Если бы ты умер, боюсь, я бы тоже не выжила. Это недоработка, надо будет сказать дома. Но вот то, что ты мне предлагаешь сдаться - это мерещится. Зачем ты так. . И ветра нет, ветер съел тебя и все! Приняли жертву горные боги! Уууу, чтоб они подавились. Уаа, подери все лесом! Как же больно. Да, и вот так каждые полчаса, когда доползаю до обрыва дороги. . Что ж ее так расколошматило, мои глаза уже режет от этого света, они ничего не видят. А проваливаться холодно, больно, и потом еще долго не встать. . Дойду ли я куда-нибудь? Когда-нибудь? Или я вечно буду ползти по этой пустыне холода? Ты теперь вне времени. А я за стенкой. Или меня тоже забросило? Мы же так и не выяснили, как амулеты работают на длительный срок. . И если тебя там уже съели, и я вытащу только твой скелет? Да, да, я все помню, время в холодильнике, да здесь все в холодильнике, подери тебя зверь! А если тебе будет достаточно того, что там тупо нет воздуха?! А! Брат?! Солн, сволочь ты! Не могу подняться. . Да, надо. . Хорошо, я иду дальше. Не волнуйся, я буду идти, ползти, катиться. . Я доберусь. Или сдохну. Так хочется просто лечь и сдохнуть. . Еще одной жертвой богам. . Уберите это небо! Дурно, муторно, душно. Как же так, я горы почти не вижу, почему я это демоново небо вижу?! Брат, ты там тоже держись. . Что же я буду делать, если без тебя? Зачем это без тебя? Помнишь, мы же хотели жить. Искренне жить, радостно. Заслужить право не только выполнять свою миссию. . У нас же столько планов было, как же смогу без тебя? Ветер, хотя бы чуть-чуть, вернись, дай воздуха, отодвинь тучи, отодвинь одеяло небес. . Оно сейчас меня раздавит. Буду мутной лепешкой на белом полотне этой бесконечной дороги. Бесконечной. Безначальной. А откуда я иду, а был ли ты, Солн-силд? Был ли ты, кровь моя? Или я - заблудшая душа в ледяном аду? И скоро я увижу свои следы впереди и буду по ним, спотыкаясь, продираться вперед? Не волнуйся, конечно, был. Я не могу перестать в тебя верить. В тепло - могу, я уже не помню, что это такое. В людей, лес, зелень - тоже. И наш кров - был ли он? Или я его придумала для утешения? И я уже вторую сотню жизней иду по склонам? Может. . Уже ни во что не верю, только прошу, ветра. И поднимите небо, оно падает, оно тяжелое, разобьется. . Или так и растут горы - падает небо и разбивается, и укрывается снегом, и перемешивается на крови и костях? Но нет. Я не буду донором гор. Я испорчу свою кровь, буду отравлять воздух, гнить костьми. Не дамся я вам, слышите?! Поднимайте свое небо обратно! Да, брат. Всего мира может и не быть, пусть так. Но ты быть обязан. Я в тебя верю, иначе зачем же я еще падаю. И падаю. И падаю. И пока еще поднимаюсь. . И пока еще иду, иду, иду, падаю, поднимаюсь, иду. . Я уже не обманываюсь уклонами вниз - эта дорога так просто не закончится. Она уже всю меня наматывает на себя, как ниточку, как маленькую тоненькую ниточку, которую ей задали спрясть из меня эти алчные боги гор. Вот кому надо мстить! Но кого я обманываю. . У меня нет сил добраться до финиша, мой край сил остался где-то там, с тобой, отражение мое, в ледяном пузыре, в замороженном воздухе. Сейчас идет долг. Долг падает, долг поднимается, долг тащит это мясо и эти кости, эту голову, что слышит тебя наяву, брат. Ты все еще со мной, и я тебя верну. Верну. Выйду, выживу, вернусь и верну. Я засекла время. Ты разморозишься, а я буду уже ждать. И всю тварь изрежу. И тебя вытащу. И мне же еще выжить на императорском приеме. О боги гор. . Я буду вами ругаться, только дайте откопать имена! Я буду к вам посылать врагов, раз вы без разбору едите всех. . Как же смешно, что мы так волновались о приеме. И как невыносимо - не вынести без слез - что мы так недооценили горы. Недооценили наших недоброжелателей. Засады устроили. Они-то молодцы, все как надо продумали. . И ты молодец, нашел лазейку. . А мне теперь ползти. И жить. Без права выбора смерти. Теперь я одна принимаю решения, Солн. Не завидно, а? А я-то как себе завидую. . И что говорить Правящему? А Правящей?! Это же ее проект подразумевал нас. Это же тебя имели в виду в письме. . Без тебя я там буду не нужна. . Это ты имеешь ценность, что же все-таки они в тебя вложили. . Да помню, что ты сам не прочь узнать. . А я. . Я имею ценность только с тобой вместе. Дополнение. Без тебя ненужное. Тогда и весь наш род будет не нужен Императору. . Солн! Ты тоже понял?! Этим спасением меня ты все равно убил нашу семью! Убил! А я говорю, мне нет смысла сражаться в этой войне! Я же могу просто лечь и уснуть. . Уснуть. Надолго, надолго уснуть. И небо укроет меня. Своими свинцовыми складками. . Аааай! Как же больно. Странно, почему еще эти нервы действуют, они должны были вечность назад заледенеть и сломаться. . Что вообще во мне еще живое? Воспаленный разум? Долг? Амулет? Или это уже дух шагает и ему давно пора сдаться? Ой, не вопи, братец. Видишь же. Я еще иду. И иду. И падаю. И иду. Я толкаю снег ногами, коленками. Я еще не сдаюсь, не у меня такое право, ты отнял его у меня. Сволочь. . Бедную маленькую сестренку. . В этом ледяном аду оставлять одну. . Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Если эти боги все-таки приняли жертву - они меня выпустят. И я выйду. И пойду к Императору. Теперь ли мне его бояться? Вот отогреюсь - подумаю. . А сейчас. . Небо - еще не упало. Дорога - еще есть. Осколками, но есть. Я иду. А они хотят тебя, Солн. Все тебя хотят, и Император, и боги. Ну что ж. А что мне мешает быть тобой, а, кровь моя? А, боги северные! Улыбаться больно. Все больно. . Зато еще не обморожена. Помнишь, как мы всех за нос водили, притворяясь друг другом? Почему бы не пойти дальше? Почему бы не спасти всех нас? Теперь я ответственна за род. Спасу. И тебя, братец. Да, мне тоже нравится идея. Кровь моя. . Я буду тобой. Отныне и до встречи. Вытащу тебя и выживу. Кровь моя, жди. А я буду слушать тебя. Ты же всегда будешь говорить со мной, бра. .сестренка! Я твой брат. И я за тобой вернусь. Сестренка.
Долго еще снеговые тучи тянулись вслед этакими свинцовыми руками, не желающими отпускать, за хрупкой фигуркой, в конце концов спустившейся с другой стороны гор, к теплу, людям и незаснеженной дороге.
***
- Эгей, норные, отзовитесь! - Адда поспешно накрыла ладошкой завибрировавший крастал и, свесившись с кресла, встряхнула опять задремавшего близнеца. Когда взгляд того окончательно прояснился, девушка закрепила говорилку на столике и откинулась обратно.
- Да? Мы тут.
- Тут вами вызванный мастер отозвался. Перенаправляю?
- Светлых вам дней, уважаемые из дома Сильнид. Вы оставляли просьбу связаться?
- И вам солнечных. Да, мы, мастер, благодарим, что откликнулись. Вы не против, если я сразу к делу? - спойкойный и харизматичный тон Солда резко контрастировал с его горящими глазами и руками, до побеления костяшек вцепившихся в край столика.
- Только за. Завеса слишком близко, может опять накрыть.
- Тогда я вам напомню несколько фактов прошлого. Первый - мастер Орвальд дома Сильнид, со специализацией замедления времени и объединения крови. Второй - исследования ранга В длительности в двадцать лет, срок которых истекает через пару месяцев. Третий - куратором этого исследования в случае выпадения Орвальда из реальности назначались вы.
- О! Я вас ждал много позже. Орвальд был бы рад. Вас понял, прерываю дела, в худшем случае к Солнцепляске буду у вас. Интересно, что из этого вышло. . Спасибо и до встречи, славные дети своего дома.
- Ждем, уважаемый мастер дома Форсайт. До встречи.
И брат с сестрой долго еще играли в гляделки, пытаясь справиться с долгожданной, но внезапной радостью. .
***
- Позвольте вам объяснить.. Ваш уважаемый Орвальд был немного.. Излишне смелый. Да, я весьма долго подбирал формулировку, дабы не обидеть. Вы понимаете, что означает данная характеристика от меня, мастера кольцевой завесы? Ага. Хорошо. Тогда должен добавить, что подобная смелость весьма вредна для ученого. Хотя бы опасностью не довести эксперимент до удовлетворительных результатов. Что как раз и произошло, благо, ему хватило предусмотрительности - или его кураторам? - предусмотреть запасные пути. Да и "эксперимент" весьма способен самообучаться, не правда ли? Вы же способны? Хех.
Ладно, перехожу к сути. Вы наверняка раскопали что-то, и, опять же наверняка, это только разрозненные кусочки всей той громады информации, которой вы хотите обладать. По праву. Мне весьма интересно, что именно вы узнали. Потом расскажете? Не сейчас..
Итак. Эта лаборатория построена из-за аномалии, а не аномалия перемещена в нее. Очевидно. Вы ее уже видели, но не активировали. Благоразумно, она не просто ест - она жрет в три горла энергию из всего. И она же влияет на время. Ага, весьма ценное достояние вашего рода, и ждало оно вас. Нет, его заморозили не из-за недостачи средств или исследований, хотя это тоже весьма существенно. После пяти лет расчетов и подготовок был создан проект, необходимые корректировки в ваш генетический код были переданы в семью жизнюков и в ответ получены немалые ругательства. Ага, я их весьма не люблю. Бездельники они и не любят, когда вмешиваются в их поле деятельности, постоянно забывая, что это они были созданы нам в помощь, а не наоборот. Но не суть.
После их пересчетов получили выбор. Две сестры разного возраста, мать с дочерью и вы, близнецы, единственный вариант, который допускал возможность появления и парня тоже. А процент удачи во всех случаях был приблизительно одинаков. Одинаково низкий. Впрочем, они всегда завышают процент неуспеха - как бы лишний раз не прилетело от кураторов, ага. Какой вариант был выбран - нет смысла рассказывать? Разве что.. Неприятный факт, но вы уже должны знать. Первая попытка провалилась. Да, до вас была пара, не смогла развиться в нормальном виде до осознающего возраста. Брат - жизнюки не зря хотели варианты только с девочками - оказался менее гибок и более восприимчив к току вашей кровной связи и отказался выживать. Его организм воспринял связь как угрозу и постоянно с ней боролся. Он победил, без сомнений. Капитальным способом. Смерть сознания. Откат накрыл сестру, мозг выжил, спасли. Один крошечный мозг, который отторгал все, что пытались нарастить поверх. Страшная там была история, страшная и неаппетитная. Но могу сказать, что эта девочка даже в таком виде выросла до личности. Именно она отправилась с Орвальдом - не знаю я, каким образом, не меня спрашивайте! - в его последнее путешествие, и именно потерю ее сигнала восприняли как окончательный провал его попытки. Он-то сигнал не посылал - вполне здоровый человек был, а вот за активностью Колбочки следили постоянно, тем более она параллельно посылала и отчет о продвижении. Достойная вышла дама.
Вы стали второй попыткой, доспевали как раз, когда Кровник - ничего, что я Орвальда по прозвищу нашего круга зову? - согласился на очевидное "слабо" от избытка чувств к несправедливым отношениям к его заслугам, а особенно заслугам Колбочки - ну не повернется у меня язык ее обозвать полным именем.. уж простите.
Все это вводная истории. Что именно вам внесли? Самую малость, сами знаете, много менять никто не разрешит - и закон не даст, и чревато, сам рад не будешь. Недаром у нас кодировка почти пол эпохи держится, меняясь в мелочах. Вы связаны родной кровью. Больше, чем кто-либо из вашей семьи когда-либо. И есть большой риск ее отката в случае негативных событий, помните это крепко. Но Кровник специализировался на времени, он и кровь стал изучать только после того, как нашел интересную задачу, которую наконец одобрили. И потому важнее то, что эта кровная связь необходима для работы со временем.
Он, изучая эту аномалию, наткнулся на способ замораживания времени. Да, это осталось на настолько сыром уровне, что единственная законченная часть - это заморозка времени только для одного из вас плюс минус окружение. А второй нужен - чтобы вытянуть первого из небытия. Конечно, как оружие погружение противника в полное небытие без способа вернуться заманчиво, но оно слишком опасно из-за не изученности. Да и хватит с нас оружия того, что есть. И так уже эпоху разгребаем последствия.
Так вот, о чем я.. Вы вполне можете научиться сворачивать время для одного из вас, когда второй будет на его страже. Это, в принципе, самое малое, что от вас требуется. Всех кураторов вам не скажу. Сам не знаю. Все документы дам, исследовать с вами и вас буду, все свои проекты я или заморозил, или закончил на ближайшие года четыре.
Как это может выглядеть? Теоретически - как выпадение одного из вас из реальности на определенный срок, выпадение и физически, и ментально. Для него время должно остановиться. Второй же ответственен за обратный перенос и безопасность места прибытия. Те-о-ре-тииииически... В принципе, это все. Вопросы по мелочам? Глобальные позже, позже, документы дам. Ага, хорошо, так вопросы?
А? Мое прозвище? Хех. Призрак. В завесе постоянно пропадать люблю.
***
Адда себя чувствовала уже гораздо лучше, чем на том казавшемся бесконечном перевале, на котором так некстати случилась засада все еще неизвестной твари. Намерение выдавать себя за брата прочно укрепилось благодаря снежной лихорадке, воспользовавшейся беспомощностью и бессилием девушки после битвы и отката кровной связи. Но из-за этой же лихорадки Адде было проще перенастроить свое психологическое восприятие себя хотя бы на поверхностных уровнях - она совсем не от лишней паранойи подозревала о грядущих проверках со стороны и Правящих, и тех, в подчинение которых направлялась, особенно после официального заявления об исчезновении одного из близнецов.
Теперь же по остаткам имперской дороги шел Солн, наслаждаясь более плотным воздухом и относительно солнечным небом. Лишь изредка выглядывала Адда, проверяя достоверность, корректируя поведенческие привычки до того, как окончательно уснуть внутри Солна на долгий, долгий срок. .
***
Неверно было бы думать, что после засады на дороге и ее кровавой жатвы больше ничего горный перевал не подкинул измученной Адде, потихоньку настраивающей себя на восприятие мира сквозь оболочку брата и на введение этого мира в убеждение, что перед ним не кто иной, как Солн. Помимо преодоления остатка пути почти на пределе оставшихся сил ей пришлось пережить еще одну призрачную встречу, в реальности которой она нет-нет, да и сомневалась, а потому сразу после спуска с перевала отложила подальше в память "до востребования" и до возможного осмысления.
На закате холодного сливочного шарика светила остатки имперской дороги привели к валунам, торчащим из-под снега огромными хищными клыками, окаймлявшими темный зев пещеры. Этот участок заледеневший путь решил провести под сводами гор, что, по крайней мере, обещало отсутствие ветра. Все так же привычно и устало выругавшись какими-то "северными богами", невесть как возникшими в ее лексике после обсуждения с братом предстоящего покорения перевала, девушка осторожно обогнула особо острый край каменного зуба и остановилась уже на границе тоннеля. Внутри было сумрачно, но необходимое количество света для того, чтобы пройти по продолжавшимся плитам дороги, откуда-то все же поступало. Система тонких косых лучей, падающих сверху и дававших это освещение, навевали мысль о рукотворном изменении сводов, и было страшно шагать внутрь, представляя, как именно стук твоих шагов становится последней вибрацией, сдвинувшей на доли микрон камни свода, и тебя хоронит навеки безжалостная сила гравитации.
Но другого пути не предвиделось, и была лишь возможность очередной раз довериться силе разума имперских инженеров. Адда осторожно углубилась в пещеру, привычно не сходя с плит, практически не пострадавших и кокетливо впитывавших движение теней орнаментом прожилок. До окончательного захода светила оставалось не так уж и много, и девушка спешила пройти до потери естественного освещения если не весь тоннель, то хотя бы больше его половины. Чем дальше девушка шагала, тем больше перед ней открывались нетронутые еще со времен строительства участки тоннеля, а через пару поворотов и вовсе дорога вывела в высокую сумрачно-прозрачную пещеру, удивительно сочетавшую явно природную суть и едва заметные штрихи зодчих, облагородивших и придавших удивительную невесомость каменным колоннам и сталактитам.
При всем необъятном размахе пещеры каждый завиток узора на стенах легко рассматривался с дороги, а сочетание деталей облика каменного зала потихоньку гипнотизировало, убирая воспоминание о многотонной горе над узенькой тропинкой и выплетая ощущение не то тумана, не то облачного киселя вместо камня и прогулки по небесам, серым, прохладным, по-осеннему уютным небесам. И лишь дорога темным серебром целеустремленной змеи, петляя, прорезала все туманные настроения пещеры.
Адда, позабыв про усталость и истощение, шагала вперед, жадно выхватывая любые детали, рассказывали ли они о далеком прошлом формирования природой такого чуда или о недалеком - относительно возраста гор - строительства дороги и облагораживания пещеры.
Очнулась она от наваждения внезапно, вынырнув из серого тумана гипнотизирующей пещеры возле развилки дороги где-то в очередном пузатом зале. Первое, что тревожно прозвенело в сознании, - Адда не в состоянии была сказать, сколько она в бездумном состоянии шагала по дороге, благо, с нее не сошла и все еще стояла на плитах. Солнечные ручьи лучей сквозь хитро изменный свод пещеры исчезли, теперь из тех же прорезей падали холодные лунные полосы света. Освещение все так же позволяло все рассмотреть, что еще больше усложняло конструкцию свода в сознании девушки - для того, чтоб добиться такой интенсивности света при слабом лунном сиянии на поверхности, была необходима, как минимум, сложная система зеркал.
Развилка, что пробудила от транса пещеры, была создана ответвлением от основной шкуры дороги к выложенной узорчатым камнем привальной площадке неровных очертаний. И Адда, недолго думая, все же свернула отдыхать - это мозг не знал, сколько времени прошло, а организм уже грозился объявить бойкот и упасть прямо на развилке. Единственное, чего добилось тревожное предчувствие, - девушка шагала строго по середине пути, уткнувшись взглядом в пол и больше не рассматривая коварные очертания пещеры.
Когда на пол опустился рюкзак, рождая змейку эха и шорохов, из серого марева между колоннами соткалась фигура и, не торопясь, подошла к условной границе площадки. Неспешно прислонившись к ближайшей колонне, она внимательно-насмешливо стала наблюдать за разбивающей привал девушкой, как будто все больше обретая от этого четкость своего облика.
- И тебе даже не интересно, кто я и не нужна ли мне помощь?
Голос оказался обычным, мужским, с приятной бархатцей незнакомого акцента. Адда в ответ позволила себе разглядеть - уже не украдкой - фигуру, которой не должно было быть на безлюдном и заброшенном пути.
- А ты просишь помощи?
Незнакомец хмыкнул и не ответил.
- И не пригласишь к огню?
Адда покачала головой. Если ему нужно было разрешение всего лишь для пересечения узорчатой границы... Нет, слишком опрометчиво было соглашаться. А если он мог ее пересечь и без приглашения... И почти мгновенно развернулась вокруг девушки легкая прозрачная куполообразная защита. В дорогу явно тоже вплели что-то из силовых оберегов, но сколько она уже живет без профилактики. . Предосторожность еще не была лишней.
Установив по центру привальной площадки красталл защиты, девушка продолжила раскладывать привал - если опасность от незнакомца исходит слабая, то его сдержит тандем защит и тогда лучше выспаться, а если сильная - то ей и противопоставить уже нечего, все уже израсходовано и нет смысла нервничать зря. А незнакомец больше не издавал ни звука и почти не шевелился.
Лишь когда Адда, поев, приготовилась ко сну, мужчина снова подал голос.
- Невежливая ты. И немилосердная.
- Предпочитаю быть живой.
- А я не внушаю доверия? - шутливо-обиженные нотки чуть скрипнули наигранностью на зубах.
- В сердце гор на заброшенной дороге в легкой одежде и с цветущим внешним видом? Нет.
- Опять прокололся на мелочах, - незнакомец опять чуть наигранно всплеснул руками. - Но я рад, от твоего мертвого тела мне тоже проку нет. Спи, я приду утром, там и поговорим, ты забавная, считающая себя самой проницательной.
И уже уходя, добавил:
- А на звуки не обращай внимания ночью. Не все так быстро эволюционировали, как я, им зубасто-ужасная форма понравилась больше. Но дорогу пробить они пока еще не в силах.
И Адда, проследив за тающей за колоннами фигурой, последовала совету и провалилась в яму сна.
***
Каждый выходящий к величавому спуску к монастырю - впервые или вновь возвращаясь - неизменно оказывался завороженным хотя бы на краткий миг. Глаза, привыкшие к полумраку подгорных туннелей, в которых лежал путь к монастырю, внезапно оказывались ошеломлёнными и простором, и величавой скромностью монашьего городка, цепь построек которого убегала под сумрак леса, а больше всего сочетанием оттенков зелени, камня и багрово-синих разводов Завесы, что куполом накрывала долину.
Согласно традиции, первое прибытие в монастырь подгадывалось так, чтобы на момент выхода из туннеля человек оставался совершенно один и самостоятельно переживал потрясение. Как ни странно, оно неизменно оказывалось глобальней, чем человек этого ожидал, даже если он выслушал не один десяток очевидцев. Но очевидцы, как правило, совсем не любили рассказывать о таинстве вступления в долину, и еще никому не удавалось обмануть монастырь.
Уже позже, когда Солн преодолел больше половины щербатой каменной лестницы, извивающейся серебристой шкурой змеи вниз до кромки леса, к нему присоединились попутчики в традиционных свободных одеяниях служителей равновесия. Их было трое, но двое из них настолько умиротворенно и погруженно в себя шагали рядом, что Солну постоянно приходилось напрягаться, если он хотел обратить на них внимание. Проще было себя убедить разговаривать с гибкими деревьями по краям мощенной дороги. А третий - такой же умиротворенный, но открытый миру, а сейчас - именно и только Солну, шагал в ногу рядом и тихо журчал, рассказывая, показывая, спрашивая и прогоняя последнее напряжение, что осталось от первого испытания.
Когда парень только-только вышел из-под горы под купол монастыря, то замер на неисчислимое для себя количество времени. Сейчас, шагая в сам монастырь, он едва ли пятую часть всех ощущений мог вспомнить, но журчание старшего проводника гармонично расплетало и укладывало спутанные воспоминания. И вряд он когда-нибудь уже забудет главенствующее над всем ощущение - ощущение своей малости перед огромной сущностью, не враждебной и не благожелательной к тебе, но весьма любопытной, ощущение неморгающего взгляда "а стоишь ли ты моего внимания?" и желание вывернуть себя, чтобы самому понять, а кто ты, а зачем ты, а действительно стоишь ли ты этого безмолвного разговора один на один...
В голосе проводника слышалось довольство, что Солн не повернул обратно, не упал и не сдался на милость. Откуда-то парень знал, что такие были - не прошедшие первое испытание монастыря. Не сказать бы, что он где-то читал или интересовался, он и про монастырь узнал от сестры после получения императорских инструкций прибыть ко двору... Но что-то такое витало в воздухе, эдакое эфемерное знание, что есть и те, кого монастырь забраковал. И ведь все это создавалось не реальными проявлениями детей завесы - а такое было хоть и чудом, но возможным и периодически проявляющимся на территории Империи, - но сочетанием перехода по длинным и темным туннелям, богатством красок, внезапным изобилием воздуха и линзой завесы. Где-то долина была изначально такой, но львиную долю воздействия долины монахи выпестовали сами, тщательно вымеряя пропорции каждой ноты. И у Солна, уже почти успокоившегося и вернувшего себе былой энтузиазм, разыгралось воображение, чему же могут научить его такие мастера.
Было хорошо, что старший монах совсем не требовал от него пространных и связных ответов, довольствуясь внимательным взглядом парня и его кивками. Солн впитывал все, что на него выливалось из речей монаха, из движения его сопровождающих, с ветвей деревьев и струй завесы. А ощущение любопытства огромной сущности стало совсем маленьким и ничуть не беспокоящим отголоском где-то глубоко внутри. Позже оно снова будет нарастать и затихать, но то будут совсем другие испытания, и, как иронично успокоил монах, они все еще далеко впереди.
***
- Позвольте спросить напоследок. Все корпуса, все здания монастыря, что встречались нам по пути сюда. Они выдержаны в одном стиле и все носят отпечаток возраста. Что это за стиль, кем они построены? Они одновременно неуловимо родные и чуждые, гармоничные, но неуловимо... неправильные, непривычные... Чьи они?
Монах покачал головой.
- Такого вопроса не ожидал, право, совсем не ждал. В большинстве своем все они - старой эпохи, остальные восстановлены на остатках. Да, они из наследия. Мало кто догадывается, еще меньше рискуют спрашивать. А ты решил сразу, еще не узнав здесь течений воздуха... Мне нравится твой интерес. Позже расскажу больше, пока обживайся. Светлого вечера, пытливый.
***
Молодой монах, даже скорее послушник - к сожалению, за всю неделю Солн так и не раскусил их систему иерархии - запыхавшись, выбегал из ворот забора, окружавшего временное монастырское пристанище Солна, когда был остановлен рукой, цепко ухватившей монаха за плечо. Не менее запыхавшийся, но успешно скрывающий сбившееся дыхание постоялец сердито смотрел на монаха.
- Вы обещали неприкосновенность жилища.
Недоумение в глазах паренька-послушника сменилось икорками смеха.
- Твоя комната и осталась неприкосновенной. Давай на ты? Мы в одной лодке оказались. Я тебе заносил письмо, что первый сбор всех прибывших будет в полдень.
- В одной лодке? Не понял. В полдень? То есть через полчаса?!
- Хоть против предложения не протестуешь. Пошли, по ходу поймешь. Не-не-не, не надо тебе переодеваться, это неофициальный сбор, монахи просто предварительно нас оценивают, пошли уже, нам далеко, - и парень-послушник в развевающейся оранжевой робе ухватил направившегося было в комнату Солна за локоть и потащил за собой.
- Эй, пусти, сам пойду! Нахал, в комнату вломился, все сигналки порушил. Ты специально на каждой потоптался? Тащишь непонятно куда, так еще и под монаха косишь. Я правильно понял, что ты тоже в будущую свиту прибыл?
- Правильно, правильно. Помни про запрет на имена. Хотя такой, как ты, мелочей не забывает... - несмотря на шумность и нарочитую дурашливость, нет-нет, да и сверкал весьма цепкий взгляд "послушника". - Нет, топтался я не специально, я вообще их не заметил, спешил бросить письмо и угнать на сбор. Как вообще кому-то прийти в голову защищаться в монастыре?! Тут нет гнилых, монастырь не допустит.
- А шпионы?
- Да кому ты нужен? Петух. Мнительный. Тебе самому не смешно в полном облачении здесь ходить?
- Мм? Нет, не смешно. Как привык, так и хожу, да и это не полное. Неужели ты полное только на традиции надеваешь, разницы вообще не видишь?
Мнимый послушник в ответ только передернулся и прибавил шаг.
- Эй! И если я петух, то ты у нас будешь Немонахом. Чего людей в заблуждение вводишь?
- Ну нет, петухом тебя звать не буду, получше что придумаю. И вообще, мне по секрету сказали, что сейчас нам решат вопрос имен.
- В одеянии монахов ходишь, по секрету тебе шепчут... А с какого духа вдруг тебе это все?
Немонах вздохнул. Быстрым шагом они уже миновали границу разведанного Солном в этом направлении, постоянно сворачивая в непонятные заросли, в последний момент открывающие проходы.
- Не отстанешь, да?
- Не-а, - жизнерадостно кивнул Солн, - больше того, я сейчас еще пристану с вопросом, каким образом я должен был успеть сам прочитать сообщение - я же мог быть где угодно и вернуться поздно вечером? А еще. Как я мог сам найти дорогу? Ты ходишь непонятным мне маршрутом, а еще более мне непонятно, как мы, по идее, кружа вокруг моего дома, выходим каждый раз на новое место?
Немонах опять вздохнул.
- Взял вот так сразу и все мои наработки за месяц выпытал.
- Еще нет! Не надо тут, я только внимаю тебе и жду их. Делись давай, недаром же здесь был все это время.
- Ага, тебя ждал, - огрызнулся парень. - А! Понял. Ты у нас сам шпион, знаешь слишком много, замечаешь еще больше и мниииительный, аж страшно.
- Смешно, Немонах, смешно... Ты так и не ответил.
- А я и не обязан, Шпион. Но... Ладно, помни мою доброту. Я же сказал, это будет необязательный сбор, монахи проверяют нашу удачливость, умение собирать информацию и находиться в нужном месте вовремя, - с тоской поглядев на ввергнутого в недоумение Солна, Немонах продолжил. - Да-да, никаких точных расчетов и выкладок сейчас нет, чистая эфемерность. Ты будешь удивлен, но они это любят чуть ли не больше точных прогнозов. А я... Я здесь один из первых - точно не знаю, но, боюсь, самый первый - поэтому времени мне было достаточно, чтобы без дела загрустить и напроситься к монахам на экспресс-обучение. Они посмеялись. Теперь я в этом хожу и веду себя как половина послушника. Полного обучения мне пока не достичь, да и не стремлюсь, просто жду прибытия всех вас. Ты пятый, кого успел засечь. И последний твой вопрос. Ходы. Монастырь же под лупой завесы, ты еще не сопоставил? А зря, зря. Хотя я тоже не сообразил, я вообще заметил только на пятый день вождения, так что ты молодец, даже завидую. В общем, тут вся территория пронизана каналами. По ним и перемещаемся. В большинстве своем они показаны дорожками, иди себе по этой паутине - непоправимо не заплутаешь. Но дикие каналы тоже есть. Все, остальное потом, мы не успеваем, беги за мной.
И Немонах так резво стартовал по песчаной дорожке в сторону очередных зарослей, что Солн невольно стал подозревать, что почти послушник просто не хочет больше делиться информацией.
***
- Все, тормози, - Немонах резко остановился на узкой тропинке и Солн едва не влетел ему в спину. - Осталось пару шагов, за тем поворотом нас будет видно.
И парень, поправив балахон, нарочито небрежным шагом направился к означенному повороту.
- Поз-зер.
- Так для тебя стараюсь, родной! - зубоскальству нового знакомого не виделось конца. Хотя надо отдать ему должное, наряд Солна действительно нуждался в одергивании перед выходом больше, чем универсальный монаший балахон блеклого оттенка.
За поворот новые знакомые вступили неспешно и с достоинством. И этого никто не видел.
Дорога из поворота плавно вытекла в небольшую мощеную площадку посреди еще более густой, чем та, к которой успел привыкнуть Солн, зеленой полудикой ограды. Немногие удачливые, что смогли и получить сообщение о сборе, и найти место, сгрудились вокруг монаха со странной цветочной шляпой, огромной, с ярко-синими цветами и рыжими перьями травы. Клумбоноситель ничего не говорил, только стоял на солнце, безмятежно прикрыв глаза; вокруг его шляпы носились белесые мотыльки и любопытные взгляды сгрудившихся; а Завеса над головами играла в обыкновенное солнечное небо, щедрое на тепло и летний свет. В воздухе неспешно поплыл звон колокола. Наступил полдень.
***
- Добрый вечер, Солн дома Сильнид. Понимаю, что вы устали за весь этот долгий день, но смею вас обнадежить - наш разговор будет недолгим и, если только вы не запланировали что-нибудь личное, последним. Вы меня видели сегодня не раз и мне ничего из вашего рассказа повторять не надо. Присаживайтесь. Я - крыло нашего наследного и сейчас говорю от его имени. Сам он находится в монастыре асов, куда чуть позже я и вас отправлю.
Внимательные серые глаза так же, как и на протяжении всего дня, бесстрастно взирали на Солна, пока тот проходил от двери кабинета до кресла напротив мужчины. Солн действительно постоянно видел его и во время тестов и проверок перед допуском к правящим, и на аудиенции у правящих, и даже во время краткой передышки в залах. И теперь, когда крыло наследного назвал себя, стало чуть понятней, почему этот серо-стальной, явно переваливший расцвет третьей четверти отпущенного ему срока, так тщательно собирал о нем информацию и зачем упорно давал это заметить. Чуть поблескивали серые нашивки на черном мундире крыла, отражая неверный свет заходящих светил, проникающий сквозь высокие окна, сине-серые тона обстановки кабинета отметали все легкомысленные мысли на подлете. Солн приготовился внимать.
Чуть улыбнувшись - только глазами, - хозяин кабинета продолжил:
- Мое имя вам без надобности, а имя наследника может открыть только он сам, впрочем, у меня есть подозрения, что как раз вы ему понравитесь. А ваше имя я знаю и так, поэтому к делу. Вы один из тех, из кого будет отбираться свита наследного. Да, он решил ее набирать целенаправленно из своих сверстников и готовить заранее. Нет, именно он решил, то, что существовал проект такой подготовки - никакого давления на него не оказало, - крыло отмел крамольные мысли, едва уловив их зарождение.
- Именно сейчас от вас требуется начать проходить подготовку в монастыре асов, о чем я уже обмолвился. До монастырских гор вас проводят, дальше вы сами дойдете. Уж если вы легендарный перевал сами одолели, подземные туннели вас не смутят. В самом монастыре сейчас уже дети пяти домов и наш наследный, но вас ни с кем не познакомят - предполагается полная независимость от условностей света. И да, наследный будет обучаться отдельно от вас, детей высоких домов, вы же будете все вместе. Сам путь обучения разрабатывался монахами, и, скорее всего, ими же и будет корректироваться по мере успехов. Весьма интересный проект, мне даже интересно, чем он закончится.
- Этот проект изначально был в таком виде?
Мужчина покачал головой.
- Он был совсем не такой смелый. Тоже учитывал подготовку будущей свиты, но разрозненно, в родных домах или на местах. Нынешним он стал только после того, как принц его откопал раньше планируемого времени, взбунтовался и приложил свой отпечаток мыслей. Именно поэтому извещение вам было таким внезапным. Думаю, именно по заданию больше вопросов нет?
- Вы же не расскажете, какие дома участвуют в этом проекте? Жаль. А для остальных вопросов еще мало информации.
Дождавшись такого ответа Солна, крыло наследного неожиданно хитро усмехнулся:
- Можете задать несколько вопросов не по заданию, для которых достаточно информации. Естественно, на которые я могу гипотетически ответить.
***
Вечер и усталость разлили в воздухе удивительную атмосферу доверия, а уют облюбованной для посиделок комнаты как нельзя кстати располагал воспользоваться этим. Вашу тихо сидел в тени в огромном кресле, которое невольно скрадывало его немалые габариты, по привычке выбрав место, позволяющее максимально следить за происходящим; Солн как упал на кровать по диагонали после разрешения расслабиться, так и свисал, периодически поднимая голову, чтобы поддержать разговор, и хитро подсматривая за остальными. Наследный же неугомонно бродил, рассматривая, подбирая и разглядывая всякую мелочь, что в достаточном количестве валялась, стояла и свисала в разных уголках комнаты.
- Мельтешишь, Азу. Все ходишь, ходишь, вот как скажу асу, что тебе тренировки сегодня мало было, - очередной раз приподнявшись, Солн не удержался. Тот лишь кинул в него очередной безделицей, что на данный момент оказалась в руках, и промахнулся - Солну ничего не стоило увернуться даже лежа.
- Не, разве я не прав? Ходишь, бродишь, беспокоишься. И имя у тебя беспокойное. Кстааааати, - Солн хитро прищурился и ляпнул, - чего у тебя имя-то такое дурацкое? Всегда интересно было.
Вашу заинтересованно стал смотреть за Наследным, оторвавшись от полусонного разглядывания узоров на руках неугомонного Северного, а сам Азу, внезапно остановившись, возмущенно посмотрел на нахального Солна. На полный праведного негодования взгляд тот ответил только невинным хлопаньем ресниц в ожидании ответа. В такие моменты лично Вашу обожал смотреть за сменой выражения говоривших с Солном и за мимикой самого Северного, частенько провоцировавшего кого-то на разглашение нужной информации. Пожалуй, в этом была чуть ли не львиная доля причин, из-за которых Вашу и прилип к выходцу из дома Полярных демонов, не отличающегося высокой популярностью, и не отстал после разглашения титулов. Азу же, плюнув на попытки усовестить нахальника - попытаться же надо было! - обиженно протянул:
- И ничего оно не дурацкое... Вот с чего ты только взял?
- Агаааа. Совсем не дурацкое. Аайзекай. Азекай. Азу-Азу-Азу, пошли крушить аркбазу! - с хохотом Солн уворачивался от летящих безделушек, вскоре заменившихся на удары подушкой. Вашу наслаждался, он не любил принимать участие в веселье, но вот следить за ним - следил охотно, особенно за искренним и таким искристым, как в последнее время выходило у друзей.
- Между прочим! Если вам, того не стоящим, рассказать... А, знайте. Мое имя подбиралось как хороший лом против психоблоков. По моему коду - чуть ли не лучшее сочетание, блоки ломаются на раз-два! - Наследный остановился и гордо посмотрел на тех, кого мог назвать друзьями. На Солна взглянул - "убедился? Оно совсем не дурацкое!"; на Вашу же - искоса, дескать "ну и как тебе, срезал я его наконец?". Северный сначала застыл, стоя на кровати, ибо лежа уворачиваться оказалось не особо продуктивно, и изобразил ожидаемо восхищенную реакцию, а потом снова расхохотался.
- Тооо есть, я могу тебя призывать? Меня гипночат, а я просто тебе молюсь, и ты меня защищаешь? О великий защитник моего разума, Азекай Орлеосский, приди и спаси, не дай погибнуть во тьме психоблоков, о Азекай, совинь!
- Я тут вам, между прочим, секретную информацию рассказываю, а вы! - Наследный не выдержал и, рассмеявшись сам, запрыгнул на кровать и стал гоняться за нахалом с подушкой в руках. Вишу довольно улыбался, а заглянувший на шум ас тихо пробормотал что-то о детях с их шалостями и незаметно скрылся.
***
- Мой принц, ты думал когда-то о том, зачем начинают наши проекты? И почему обязательно ты - чей-то проект, почему случайностям тут не место? Почему даже если проект не удался - позже оказывается, что так и было задумано?
- Ты сейчас конкретно о себе или о всеобщем строе государства?
Парень криво улыбнулся и не ответил.
- Ясно. То есть обо всем и сразу. Почему именно сейчас ты об этом думаешь? Ты ведь знаешь и чей именно ты проект, и его ход течения, и зачем он создавался. Или рассказать? - наследный наконец вышел из-за колонны и уселся рядом на парапет. - Красивый закат.
- Красивый... Кровавый. Я могу и сам тебе про свой проект рассказать, а ты по мелочам поправишь. Но почему именно все должно быть по плану, почему ничего мы не можем сделать просто так, потому что хочется? А если бы меня не было? Был бы второй запасной, третий запасной? Для чего мы в конце концов живем?.. Ходячие уставы и инструкции. Проекты, создающие другие проекты... Мы все - один глобальный проект нашего первого гения? Тебе не печально об этом думать?
- Ты настолько мне доверяешь уже? Ты знаешь официальные ответы на такие вопросы.
- Знаю. Но если тебе не доверять, мой принц, то кому? Тогда и себе нет смысла... И неужели ты не задавался такими вопросами?
- Задавался. Они слишком опасны и слишком каверзны, чтоб об этом периоде моей жизни кто-то знал.
- Мы живем так, как должны. Должны вам, правящем семье. Должны своим кураторам проектов. Должны своей семье. Должны психовым маркерам, что накладывают на нас в детстве - иначе зачем все эти испытания? Только для усвоения этих маркеров, я не прав? - дождавшись кивка наследного, парень продолжал. - Куча слоев, и все нас пеленают по всем конечностям. А смысла я не вижу. А у бескрылых семей как? Какими маркерами их держат?
- Их проекты тяжелей. И их проекты легче. Не просто так жизнюки наблюдают и контролируют и умственные возможности. Поживи среди них, он такими вопросами не задаются, они живут так, как хотят. Там можно отдохнуть, мнимая свобода. Там тяжелей. Вся их свобода была предсказана за три проекта...
- Ты там жил... И ты мне тоже доверяешь.
- Если не тебе, то кому же? Маленькая совесть отряда.
И парни на крыше тихо рассмеялись, провожая последние лучи светила.
***
- Это вы у нас Говорящие с ветром, Танцующие с завесой! Смотрящие в бездну! Смотрящие из бездны! - психующий наткнулся взглядом на Солна и еще больше распалился. - Просто всякие северные демоны, во всем считающие себя чище и белее! А я кто, а мы кто?! Гончарных дел мастер? Стукатель камня о камень? Подаватель утренней посуды? А идите вы все в свою любимую завесу, а?! - и, развернувшись на пятках, парень улетел к двери. Чуть-чуть не успел.
- Стоять! Развернулся. Подошел. Ближе ко мне подошел. Теперь стой и думай, что было не так. Всем пять минут молчания. Всем было непривычно и жутко видеть аса таким серьезным. Лучше бы сердился. А Солну ко всему прочему еще было и мучительно стыдно. За себя - мог же не провоцировать несчастного, но откуда было знать, что так больно того заденет? - за свою пятерку, которая поддержала забаву лидера, за самого парня, который сам сейчас жалеет, что сорвался... Что ни говори, но упреки попали в цель. Северные демоны слишком часто ощущали себя выше, чище и белее других. Сколько можно еще щелкать этим по носу, чтобы наконец Солн усвоил урок?...
***
Ходит дождь к этим окнам уже которую неделю. Зато все вынуждены оставаться дома и создавать видимость радостной жизни успешного рода. Оле почти осязала кожей натужное переключение мыслей и настроения каждого, кто входил, "навещая и взбадривая", в ее обитель. Ее старались не оставлять надолго, больше, чем минут на двадцать, одну, напрашиваясь внутрь под любыми надуманными поводами, и этим почти заставили мечтать о хорошей, солнечной погоде, которая позволит домашним разлететься по округе, спеша выполнить накопившиеся дела. К сожалению - Оле подавила вздох, - сезон сырости только начался, угораздило же попасть в ловушку именно в его начале. Да, девушка уже смирилась с собственным поражением и тем, что теперь иначе, как в кровати, ей жизнь не провести - невыразимо сложно было с этим смириться, но что теперь сделать? - но с тем, что теперь она бесполезна для семьи и обуза для всех, она все еще смириться не могла. А для того, чтобы проработать свои задумки... Оле не давали времени, специально все время отвлекая - доверия ее проектам больше не было.
Дверь очередной раз распахнулась, пропуская совсем не очередной вихрь незнакомого парня.
- Привет. Мы с тобой начинаем дружить. Тебе наверняка понравится, я вижу. Так, что тут у тебя есть, милая?. . Книги, хорошая подборка. Даже облизываюсь, гордись! О, а вот эта книжка неплохая, почему ты ее еще не распечатала? У тебя же времени валом. Хватит тут хандрить, мозги растают, думать пора...
За перемещениями наглого гостя было трудно уследить, Оле только растерянно хлопала глазами, по привычке пытаясь укутаться в расползающийся шлейф отчужденности и меланхолии. Но на страдальческий взгляд бесцеремонному гостю было плевать, как и на правила приличия. Парень не давал себя рассмотреть, только вначале наступления мельком остановился, высматривая что-то в девушке, а потом стал резко и хаотично ходить по комнате, постоянно что-то говоря и оставляя замечания так, что Оле никак не могла прийти в себя и хотя бы ему ответить, не то что возмутиться. Наконец, нераспечатанная новенькая книга свитков полетела на кровать - она ее купила как раз перед роковыми событиями и теперь не хотела к ней прикасаться - а через некоторое время рядом приземлился светловолосый вихрь и неожиданно серьезно замолчал, глядя на девушку, отчего та еще больше впала в ступор.
- Кто вы и почему себя так ведете?.. - через пару длинных капель времени тихо спросила Оле. Парень усмехнулся.
- Солн, к твоим услугам. А почему - я ж сказал, мы с тобой начинаем дружить, курносая. Возражения не принимаются. Впрочем, я уверен, ты готова скакать от радости, просто воспитание не позволяет. Но я могу помочь, хочешь?
Оле медленно залилась краской, сначала от смущения, потом от негодования, и, в конце концов, взорвалась:
- Да как... Да что... Да что вы себе позволяете! Да будь вы хоть из свиты правящего, вы же должны иметь приличия! Особенно если вы из свиты - девушка разглядела дворцовую нашивку на груди, - как вам вообще в голову взбрело так со мной себя вести! Или если я не в состоянии дотянуться и дать вам отпор - то я уже и не достояна уважения?! Меня еще не отлучили от рода и не отлучат, я не буду беспомощной калекой! Никогда! И мной вы помыкать не будете!
Оле, разбушевавшись, схватила рядом лежащую подушку - к сожалению, предметы посущественней были далеко - и запустила в лицо парня, внимательно наблюдавшего всю вспышку оскорбленной невинности. Но тот с легкостью перехватил подушку в воздухе, улыбнулся и, воспользовавшись паузой, которую Оле была вынуждена сделать от нехватки воздуха с непривычки, произнес:
- Вот мы и пришли к соглашению. Просто амебой здесь лежать скучно, рад, что ты меня поддерживаешь. Сегодня задержаться не могу, прости, но завтра жди в гости. А книжку почитай!
И Солн стремительно вышел за дверь, оставляя Оле беспомощно рычать от недоумения, непонимания и оскорбления.
За дверью Солн стремительно перетек из облика стремительного и добродушного нахала в более привычный образ холодного и опасного представителя свиты наследного - отец несчастной Оле не впечатлился бы первым, а парень собирался закрепить свои позиции в этом доме, завоеванные внезапным и успешным прорывом.
Солн и сам был немного удивлен собственными действиями, но их необходимость была продиктована интуицией, а интуиции с некоторых пор доверия было чуть больше, чем тщательно спланированным действиям. Он позже подумает над тем, что его спровоцировало именно сегодня действовать, позже, может быть, даже сегодня вечером, выслушивая вежливую головомойку своей верной руки, которая предсказуемо будет в ярости - дескать, когда она на приемах докладывала о благоприятных вариантах знакомства и привязывания домов, господин пожелал наплевать на преимущества и изображать неприступно холодную статую, а теперь, при практически полной бесполезности девушки, он внезапно загорелся. Парень усмехнулся, предвкушая спор с верным красноволосым адъютантом, и тут же отбросил эти мысли - впереди уже показался зал, где напряженно вышагивал глава дома, что-то сердито фыркая себе под нос.
- И как вы мне это объясните?! Только из-за данного вам обещания я не ворвался в комнату моей девочки и не вышвырнул вас! - крепкий черноволосый мужчина со следами недавних сильных потрясений в своем облике в ярости воззрился на вошедшего почти чеканным шагом Солна. Ярость главы дома выплеснулась дикой волной, окатила парня и бессильно опала, не вызвав ни малейшей реакции.
- То есть вам нравилось, когда ваша дочь находится в прогрессирующей апатии? И мужчина сник. Тяжело ему дались последние недели, а этот внезапный, как снег на равнине, гость бил точно в больные места емкими фразами. За весь вечер парень его довел до состояния постоянного сомнения в себе, вплоть до того, что отец девушки стал всерьез винить себя в неудачном проекте дочери. Не сказать, что внезапный гость столь мастерски играл словами или давил логикой, но все сказанное им слишком хорошо накладывалось на все те сомнения, что грызли любящего отца с рокового события. А переживания о судьбе дочери, падения авторитета дома и недовольства влиятельных семей из-за очередной глобальной ошибки его дома довели некогда чересчур уверенного мужчины в недоверчивого и постоянно ищущего подвох седовласого главу. Визит одного из свиты наследного им не мог рассматриваться иначе как нотой недовольства правящего дома, потому у авантюрного Солна все прошло все настолько гладко, как он никак не ожидал.
- Напоследок я окончательно обнаглею и дам рекомендации. Олье сегодня не тревожить до вечера. И завтра тоже максимально дайте побыть одной. Хватит ваших визитов, они же только усугубляют ее самочувствие, разве не видно? А проекты ее - не волнуйтесь, в ближайшее время она будет перепроверять каждую букву. Завтра тоже приду, после обеда, неофициально. Вы почти довели ее до критического перелома. Старший Мралис лишь устало кивнул и присел на десертный столик, у него уже не было сил ни возражать, ни диктовать свои условия. Солн очередной раз удивился, такой муж и слушается его, сопляка, как выдрессированный пес. Одна только неудача дочери не могла так повлиять, пусть даже настолько громкая.
- И да, занимайтесь делами дома, вашу дочь я вытяну. Все равно у вас уже это не выйдет. Приходите в себя и до завтра.
После ухода гостя, которому не нужен был даже провожатый по запутанному особняку, Мралис уткнулся лицом в ладони и долго так сидел, вплоть до непроницаемой темноты за окнами.
***
- Леди Сильнид? Это то, что я думаю?
Леди рассмеялась.
- Да, Солн. У тебя будет младшая сестренка.
- А могу узнать, чей проект?
- Ты же не будешь отрицать, что нашему дому нужны девушки? Мой собственный проект. Из тебя же девушка так себе, я неправа?
- Из меня не девушка, а сплошное несчастье, - Солн согласился и тихо рассмеялся, оценив двойную шутку матери.