Почему не заладилось дело с последней работой Эйнштейна?
Как известно из истории физики дело с последней работой Эйнштейна по части создания единой теории поля действительно не заладилось. Но почему? Разве он стал стар как Байден и слаб мозгой для занятий теоретической физикой? Да вроде бы, нет.
И тогда я решил разобраться самостоятельно с этим вопросом. Это же не вопрос "почему аборигены съели Кука", на который наука точно не ответит.
Захотели и съели. Видать, сильно проголодались. И к тому же, они ещё не пробовали мясо белого человека и потому надеялись на то, что оно вкуснее мяса их соплеменников. Так им колдун сказал.
Разбираясь с этой запутанной и старой историей, я пришёл к выводу, что последняя работа Эйнштейна была изначальна обречена на неудачу по целому ряду причин.
И дело тут даже не в том, что жернова истории физической науки на тот момент ещё не намололи достаточно муки для проведения такой работы, что и помешало Эйнштейну выполнить её.
Её ведь никогда не бывает вполне достаточно и всегда и всем что-то мешает, как плохому мешают танцору его собственные яйца.
На мой взгляд, сама формулировка темы была не правильной. Сейчас её формулируют как теория Великого объединения (взаимодействий), а не как единая теория поля, забывая о более древней, но более точной формулировке Энгельса, прописанной им в форме теории единого универсального (многоуровневого) взаимодействия.
***
А кроме того, Эйнштейном по ряду причин были допущены и методические ошибки. Он ведь хотел создать полноценную научную теорию, а не довольствоваться всего лишь созданием системы модельных представлений. При его высоком научном статусе это было бы для него не кошерно.
Но ни тогда, ни сейчас для создания полноценной научной теории типа теории Великого объединения ещё не настало время. Даже сейчас удалось соединить всего лишь слабое взаимодействие с кулоновским в электрослабое взаимодействие.
А на всё остальное потребуется ещё лет двести. Вот как дорого приходится платить за такую кошерность в науке!
Между тем, в реале рано или поздно любая полноценная научная теория теряет свой высокий статус, и при этом становится плохонькой моделькой. (Плохонькой потому, что хорошая модель должна быть очень простой и заточенной под одно конкретное дело.)
Но кому же из математических физиков есть до этого дело, раз они могут позволить себе игнорировать потребности потребителей своих писаний, забывая о том, что клиент всегда прав.
По сути дела, они выдают на гора всего лишь сырьё для последующей работы преподавателей, которые затем переплавляют его в модельные формы, а после этого вдалбливают ими созданное в головы вверенных их попечению учеников.
Стоит отметить, что преподаватели тоже пишут свои диссертации, но уже по части методики преподавания, да и подготовленные ими ученики тоже пишут свои диссертации, но уже по части внедрения полученных модельных представлений на своих рабочих местах.
Словом, единственный урок, который можно извлечь из такой истории, заключается в том, что никто и никогда не извлекал из неё урока.
***
А теперь самое время рассказать о моей работе по части теории Великого Объединения.
Так уж вышло, что, работая над совсем другой проблематикой, не зная от какой печки в таком деле танцевать, я случайно начал танцевать от печки модельной прописки теории Великого Объединения.
В то время я ещё не знал о том, понадобится ли мне такая модельная прописка или не понадобится. Об этом можно было судить наверняка лишь по окончании моей работы над основной проблемой.
Однако, так уж вышло, что мой первый танец от такой печки оказался на редкость успешным, хотя в дальнейшем мне стало ясно, что моя модельная прописка теории Великого Объединения в моей основной работе не понадобилась.
***
Анализируя невероятную успешность моего первого танца от печки много лет спустя, я пришёл к интересным выводам.
Дело в том, что я исходно не повторил ни методических ошибок Эйнштейна, ни методических ошибок продолжателей его работы.
К тому же, я просто был вынужден работать в жанре создания модели, а не в жанре создания полноценной научной теории, что само по себе резко упростило и ускорило мою работу.
А кроме того, я изначально прописывал в этом жанре единое универсальное многоуровневое взаимодействие, как его и понимал ещё Фридрих Энгельс.
Иными словами, я не пытался объединить кулоновское взаимодействие со слабым взаимодействием в электрослабое взаимодействие с постепенным подключением к нему всех уже известных и ещё не известных уровней единого универсального многоуровневого взаимодействия, а изначально проверял гипотезу о том, какое математическое соотношение связывает некие уровневые коэффициенты этого многоуровневого взаимодействия.
Для этого мне угадать, что они связаны между собой рекуррентной связью. Затем мне пришлось предположить, что одним из уровневых коэффициентов является нечто вроде постоянной тонкой структуры или нечто очень близкое к ней численно.
После чего я предположил, что естественной меркой пространства является комптоновская длина волны электрона, которая, между прочим, тоже эволюционирует в ходе глобальной мировой эволюции, (да и скорость света тоже).
Проверив всё это на соответствие известным параметрам нашей вселенной, я убедился в том, что это работает.
А остальное было уже делом техники.
Правда, техника у меня тогда ещё была на уровне "так себе", но и этого было вполне достаточно для того, чтобы положить наработанное и прописанное на уровне модельных представлений в основу моей первой книги "Имманентная космология", которую я впоследствии переписывал аж в четырёх редакциях, пока не пришёл к печальному выводу, что с точки зрения решения моей основной задачи она имеет чисто историческое значение.
Тем не менее, методический опыт работы над моей первой книгой (наряду с опытом работы над собой) оказался далеко не лишним в дальнейшем для решения моей основной задачи, (и не только для этого).
Разбираясь в дальнейшем с премудростями СТО и ОТО я использовал этот опыт и... решил стоящую передо мной основную задачу.
А сейчас я надеюсь на то, что мое краткое описание этого опыта поможет моим читателям разобраться по уму со своими проблемами, используя при этом мой методический опыт.