Аннотация: Это роман о Великой любви. О простом русском знатном барине. О простой русской девушке-женщине, участнице исторических событий. И ты, читатель, попадёшь в историю.
Это роман о Великой любви. О простом русском знатном барине. О простой русской девушке-женщине, участнице исторических событий. И ты, читатель, попадёшь в историю.
НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЯЯ ЖЕНЩИНА.
ГЛАВА 1. УТРАЧЕННЫЕ ИЛЛЮЗИИ.
Несовершеннолетняя женщина, участница Великой Отечественной войны, в чем-то преступила закон. Дело было не совсем летом, когда закон особенно строг и справедлив. В ноябре дело было. Или в октябре. Или в процессе перехода из октября в ноябрь. Или из ноября в октябрь и обратно. Да, я забыл, в Великой Октябрьской-ноябрьской революции 1993-1917 года несовершеннолетняя женщина тоже участвовала. Несовершеннолетние суровые воды Невы, Москвы реки, Миссисипи-реки явились яркими свидетельницами исторических событий. Из погребов-подвалов Зимнего дворца, Белого дома на Потомак реке и Москве реке вытекали реки портвейна белого массандровского, портвейна розового массандровского, Камю-Наполеона французского и Наполеона-Камю армянского, асти-спуманте веселого и Смирнова-клинского веселящего. Барахтались и тонули в ароматном пойле министры, сами понимаете, капиталисты. Можно было там всякого выловить. Перечень прилагается. Так в чем, бишь, несовершеннолетняя женщина преступила закон? За давностью лет закон уже запамятовал. Но нет пощады, нет срока давности для матёрого закоренелого участника Великой Отечественной войны. Тем паче участницы, с особо отягчающими вину обстоятельствами. Несовершеннолетность-то, в ноябре-то. Самый разгар, понимаете, все как один, понимаете. А она, понимаете. Вы чего поняли? Я пока тоже ничего. Ну, поехали дальше. Тут некоторые интересуются, как это она могла? Так вот, пусть не суются, смогла. Несовершеннолетние, они все смогут. Один там ходил-бродил. И ножичком, ножичком, трех бабушек на мелкие кусочки. Оказался грудной младенец, 5 приводов, разыскивался ЦРУ. А она (несовершеннолетняя), невинная, доверчивая. Шла с гранатой под гитлеровский танк. Уже почти взорвалась, но так затосковала. За Родину, за Сталина, за невинность свою, еще не погубленную. Он и злоупотребил. Потом Маршалом Советского Союза штурме Берлина искупил вину в особо крупных размерах. Но она-то не знала!!! Разуверилась во всём. Отшвырнула гранату, у разъезда Дубосеково до сих пор стоит обелиск. Стреляла в Гитлера, дважды не попала, в третий раз он уже мертвый, отравленный. Покакала на него, поправила юбку, сияло Солнце Победы, впереди мирная жизнь. Где-то смутно мерещился октябрь, Ленин на броневике уговаривал её в кабинеты. Жаль, тогда не дала. Вся жизнь тогда могла пройти мимо. Мимо строек пятилетки, рабфака, свинцовой мерзости развитого социализма. Брезгливо ступила в ракету, Гагарин уговаривал, обещал жениться, подлец. Ничему уже не верила. Слетала на луну, американцы не узнали, Брежнев не узнал "как похорошела!" Последние сто лет что-то всё думалось о маме. У родного барина на фазенде они жили дружно и продвинуто. Слушали би-би-си, би-би-си тогда еще не было, но они не знали и слушали. Первыми узнали о кровавых замыслах Ельцина. - Скорей подрастай, доченька. - Уговаривала её мать. - Как там они без тебя, Россия-то. Наверно уже неймется. А барину не противься. Ну хочется ему, что же делать. Он барин. Дело святое. С мальства мы обученные. Зря тогда не обучилась. Такой барин! Зубы золотые, все стихи читал, Серебряный век, с первого раза беременели. Все девки от него, а бабы к нему. А ей не судьба. Скоро уж и 15 стукнет, а свово кровного, жаланного, всё нетути. Завести кабы от кого, хоть от цыгана, был бы человек хороший. Рвануло у Белого дома. В Миссисипи поймали крокодила. Питался до сих пор неграми, в Гражданскую войну служил у генерала Ли и дослужился до полковника. - Не к добру! - Твёрдо решила девушка-женщина, будем так её в дальнейшем называть. Почему, объясню в дальнейшем. Дальнейшее обычно бывает потом, после и всегда можно объяснить почему, или почему надо объяснить в следующий раз, а в этот раз не надо, читатель ещё не дорос, не поймет, или поймет в неправильном направлении. Взвилось знамя свободы. Выстрелила Аврора. Лебедь сказал - нет. Рак свистнул - да. Щука уверенно промолчала. А ведь было. Апофеоз. Оргазм. Экстаз. Гомики, наркоманы и виолончелисты строили баррикады. Славянский шкаф обнимал тумбочку. "Они не пройдут!" Они не прошли. Несовершеннолетняя женщина со всей щедростью истинно русского, славянского, межрегионального характера отдалась сразу всем бойцам спецназа. Было не до штурма. Танки присягнули на верность. Альфа вступила в преступную связь с бетой и впервые поняла, что гамма тоже человек. В переулках Арбата малый народ ловил неприсягнувшие танки. - Скучно-то как. - Прозорливо заметила несовершеннолетняя женщина. Угар страсти прошел, она опять чувствовала себя порожней, что за мужики пошли, надо было, надо было с барином, но барин теперь в прошлом, непроглядно светлом прошлом. Она пропила ваучер, утешила пару-тройку олигархов, заработала тройку-семерку миллиардов, вышла в тузы, в сливки общества. Вылила кофей, вылила сливки, налила себе самогону, выпила - полегчало.
- Какое безвкусие! - Ужаснулась бы мать. А она-то знала, барин обучил. Тоёта уносила её по мрачно сияющим просторам. Дрожащие огни печальных деревень, лучшее капиталовложение. Родная земля! На одном поле росли мандарины, на другом огурцы. Третье обустраивалось. Агрономы читали, как нам обустроить Россию и твердо верили: будет и на нашем поле авокадо!
"А все-таки, барина не хватает." -- Рассудительно думала она. Восемнадцати все не хватало, какое столетье, а все несовершеннолетняя. Чувствовала себя раздетой, сбросила норковое манто - жарко. Жадные, ненавистные взгляды прохожих. Не с ними ли шла за Емелькой, верила, вот он, настоящий. Впрочем, замечталась, тогда она еще совсем сопливой была. А мать походила-таки с Омельяном Ивановичем. Как святыню вспоминала встречу с молодым Державиным. - Что за блядь такая! - Сказал тогда ласково Гавриил Романович. Отнесся душевно, солдатам не отдал, сам изнасиловал и на виселицу отправил неохотно. Только по долгу службы. "Матушка Екатерина приказала, чтоб всех вас вешать." - И вот висю я, говорит маманя, ветер в степи воет, вороны норовят глаза выклевать. Дотерпела до утра, батюшка Емельян Иваныч Пугачев прискакали, махнули сабелькой-то, я соскочила, как новенькая, даром, что ночь не спала.
А нынешние-то, закатываешь их в бетон, нет чтобы спасибо сказать, угрюмые все. Девушке-женщине грустилось, большие красивые чувства все закипали в больших силиконовых грудях. На фронтах Гражданской было проще. Руби, коли, строчи из пулемета. Анка-дура, и сама потонула и Чапая загубила. У меня б не потонул. Бабка вон Ермака на собственных плечах из Урал реки вынесла, вместе потом ушли к турецкому султану. Поток воспоминаний прервала небольшое дорожно-транспортное происшествие. Грузовик Камаз наехал на автобус с детьми. Проходившая мимо электричка вмешалась и протаранила горящие обломки. Сверху упал самолет, по всему чувствовалось. Боинг 747. Как всегда появились террористы и привычно стали расстреливать разбегающихся прохожих. Несовершеннолетняя женщина вела огонь из двух автоматов, подбила трех моджахедов, по ошибке сбила и пролетающий Ту-154. "Колхоз назову в честь барина". - Осенило девушку-женщину. "Заветы Трубецкого". В честь назабвенного.
ГЛАВА 2 БАРИН С НАМИ.
Показалось ли несовершеннолетней женщине, померещилось ли, мелькнул в полях незабвенный образ. Она затормозила. Конечно обозналась. Не мог он, через столько лет. Вот уж и маменька еще когда, еще в 905-м. Но сердце рвалось. Глаз опытной партизанской разведчицы не мог ошибиться. Вышел из лесополосы добрым маньяком, лучезарным витязем, совсем не постарел, вставил новые зубы, один глаз стеклянный, но оба блестят. - Здравствуй батюшка! Князь Трубецкой-Голицын свет Оболенский. - Поклонилась в ноги по-старинному. Машину приткнула на обочине, автомат бросила на сиденье, распахнула руки, ждала-то как!!! Он, довольно равнодушно. - Ну как, Арина без меня? Не балуешь? - Как можно, батюшка?! - Соврала. Блюду честь. Добро барское собираю. Только тебя и ждала. - Дарственная при тебе? Как знала, загодя справила и дарственную. И земли и счета в швейцарских банках. Всё барину, всё родимому. Дрожащей рукой протянула драгоценный документ. Он довольно небрежно сунул в рукав собольей шубы. - Что ж, поехали поместье смотреть. Холопьев покажешь. Новых прикупила? Уж как старалась! Не только из Таджикистана, из южнорусских, украинских губерний. Народ на подбор здоровый, девки ядреные, как грибы маслята. Потешу барина, потом может и на меня глянет. Огрызок невеликий, да в их барской милости кто волен? Вдруг и уважу? Вспомнила, как читала камасутру, курсы эротического массажа вспомянула. Румяней девичьего стыда горел на юном лице. 277 никак не дашь, озорно подумала она. Старостой работал у неё из беглых олигархов. Незаменимый мужик. ФСБ его секло, при Малюте Скуратове рвали ему ноздри. Сделал пластическую операцию и теперь поднимал народное хозяйство. - По началу хочу, Арина. - Задумчиво молвил князь. - Хочу всех сначала пересечь. И чтоб секли друг друга. Бабы мужиков, а мужики чтоб баб. Потом, вздохнул, что-то вспомнив, потом видно будет. Шли пешком, она тащила за собой на тросе тойоту. Барин, похлопывая арапником по голенищу шевровых, где такие справил, ладных сапог. До колхоза рукой подать, десять верст по чернозему, только б идти, только б смотреть на любимого, на дролюшку, на желанного, совсем не гламурного. Весь в себе, совсем как незабвенные Столыпин, Сталин, Стржельчик, Шварцнеггер. Зазевалась, пришли. Староста выскочил из избы. С ночи в смокинге, не мог фрак переодеть. В руках не хлеб-соль, поганое французское шампанское. Ишь, чем думал улестить. А ведь предупредила по мобильнику. Первым ударом князь сбил его с ног. Валял сплеча, гонял по двору. Визгу, соплей, известное дело, олигарх. Смокинг в клочья, кровь ручьями, залила первый ноябрьский снежок. Дворня, надо отдать должное, отнеслась с пониманием. Мужики, крестясь снимали исподнее, девки слегка хихикали, страм, но бабы, подталкивая, не к времени раскудахтались. Запестрел двор сарафанами, да бабьими рубахами. Быстро справились, телегу с прутьями пригнал кучер Овдоким, из Богдановых, из сахалинских, из каторжных. Ивняк на берегу реки, целую рощу ободрали. Поролись до полудня. Потом барин похристосовался со всеми, самую последнюю дворовую девку не забыл. Столы расставили покоем, кормили как положено, шти с убоинкой, каша греча фирма, переход Суворова через Альпы. Хмельного ни-ни. Квасу медового вволю. К вечеру подоспели из соседних деревень. Весть радостная облетела округу. Барин приехал. Пороть будет.
Вечером, когда в доме утихло, Арина сидела у камелька и впечатления переполняли её. Теперь не вечно быть несовершеннолетней. Теперь уже скоро. Барин отметил. Приласкал. Сегодня, после дня-то трудового. Французскою-то любовью, в опочивальне! Ох, баловник, ох, затейник! Арина со стыдом вспоминала давешнее, а сердце трепетало. А ведь завтра снизойдёт. Повалит вот так вот и обрюхатит. Всё стерплю, родимый. Птица ты моя, Финист Ясный Сокол. Ясно было, что розог на завтра не хватит. Кроме барских приходили уже мужики из вольных, окрестных деревень. Узнавали, нельзя ли и им. Пока, без барского изволения, Арина не решалась. Но чувствовала, барин он большой и добрый. Он не оставит заботой и заплуталых, запутавшихся в вольной жизни вольняшек. Непременно высечет. А там, будь что будет. А что, собственно, будет? А поутру было следующее. Приехали с телевидения. Новый почин местного барина уже подхвачен энтузиастами столицы нашей родины, города Москва-сити. Секут в фитнесклубах и в других культурных центрах. Поддержать или? Лица у барышень были как у кошки, которой под хвостом помазали. Мужики телеоператоры скорее сдержанно одобряли, чем гневно осуждали. Разбираться долго в чувствах им, впрочем, не пришлось. Вышел. Свеженький, выспавшийся, в шелковом халате, рукава червонным золотом вытканы, в глазах глубь необозримая, огонь пламенный. Махнул рукой и всё закипело. Телебабы визжали, их секли, мужики крякали, подвывали иногда, но вели себя с достоинством. Потом целовали ручку барину, благодарили за науку. И как раз зазвонили к заутрене. Все слились в едином порыве, и только что вспоротые, и уже подсыхающие. Что такое счастье, каждый понимал по своему, но каждый понимал, что после сотой розги следует сто первая, и счастье после сто второй может быть неописуемым, можно и описаться. Надо терпеть и выполнять свои обязанности, обязанности перед богом и перед барином. Молились истово, какие просветленные лица, какой катарсис, жаль что слово такое нехорошее. "Розга ум вострит. Память пробуждает. Душою к благочестию грешник воспаряет. Лозу гораздо легче перенесть, чем тонкое страдание в душе - внушительно напутствовал батюшка отец Скорпион. - Узнай народ сию благую весть. Что барин здесь и действует уже". Обратно, после обеда с французским шампанским, журналёров отправили личным самолетом князя Трубецкого-Долгорукого. - Батюшко! - Шепнул на ушко барину уже освоившийся староста. - Может по дороге их того, авиакатастрофку устроить? Только кивни, родимый, костьми за тебя ляжем. - Не надо, Никифор. - Ответствовал князь. -Пусть летят! Под гул моторов разгорался день. Праздником тёк неяркий ноябрьский будничный. 7 ноября 2017 года.
ГЛАВА 3.
И БАРИН, ТАКОЙ МОЛОДОЙ!
Поролись остатние, из крепостных, поролись вольные из муниципальных образований первого и второго уровня. Поролись фермеры и частные предприниматели, учителя и сельская интеллигенция. Сколько лет ждал народ своего часа. Наконец дождался.
Местная администрация прикатила с кислыми физиономиями. По разбитым сельским дорогам в тойотах да вольво не очень-то разлетишься. Пытался надуться какой-то мэр, представлял справки от врача чей-то заместитель. - Тебе не в армии служить. - Отрезала Арина, барин как раз отлучился, но и без него справились. - Каждому по лишней сотне влепить. - Уточнил , вернувшийся вовремя благодетель. - Их дело - страдать за народ. Пусть пострадают. В особо крупном размере. Из конюшни доносилось не то хрюканье, не то поросячий визг. Как по осени, при забое борова. - Трудная это работа, Арина. - Вдруг подбодрил барин. - Трудная, но благородная миссия. Делать людей чище, а кровь-то льётся и не только кровь, как вот у этого. Запах-то какой. Не сробеешь? Она просияла. - Ручку! Ручку целуйте барину! Они за вас кровь проливали на поле Бородинском. Фырча разъезжались машины. Поужинали затемно. На конюшне кипела неустанная кропотливая работа. Розги подвозили уже из южных губерний, народ подъезжал уже и из областного центра, хоть и дотационный регион, а душа у всех тянулась к свету. Арина не чаяла, когда наконец останусь одна с барином. Уже увлажнилось одно известное местечко. И тут прервали. Приехал какой-то, себя не назвал, просил чтоб непременно, но к самому допустили. Холёный, вальяжный, важный. Одно слово - губернатор! - Когда Борис нам дал свободу, я захотел много, барин. Слишком много, барин. Сними грех с души. Скажи - ныне отпущается. Скажи! На коленях молю!
Крепки нервы у Арины, но и её тут, не то чтобы проняло, но дуновением ветерка ощутила ответственность момента. Не губернатор, нет, не губернатор, а погибший великий грешник ползал на коленях по мраморному полу, вымаливая прощение. И барин внял. Вздохнул, снимая накопившуюся за день усталость, улыбнулся по детски так, родной, доступный. Как Ильич в Разливе, как Сталин на 15-м съезде партии. - Хорошо. - Сказал просто и коротко. - Пойдем. В порядке исключения. Лично выпорю. Арина, мой арапник. Нет, не сопровождай, не надо. Сам справлюсь. Вышел, следом засуетившийся, сразу просиявший, помолодевший губернатор. Арина подмылась, ждала, выслушивая басовитые с матюгами губернаторские подвывы из дальней конюшни. Для того ли строила? А может и для того! Может душа чувствовала, сердце знало. Через час затихло. Барин вернулся. Пролетел Амур, метнул стрелу. Заржал жеребец на конюшне. Настоящий жеребец. Ему ответила настоящая кобыла. Silentium. Барин мыл руки с мылом. Долго мыл руки с мылом. Чисто мыл руки с мылом. Видно с губернатором что-то было. Арина затаилась. Ждала. Трепетала. Он прошествовал в спальню. Silentium. - Поди-ка сюда, Арина. - Прозвучало из спальни. Она перекрестилась и переступила порог. Он лежал на спине, одежда вся сброшена на пол. Жарко натоплено в спальне. Пот струился по спине, под мышками жарко, во рту пересохло. Ох, если б сейчас! - Почеши-ка мне, Арина, пятки на сон грядущий. Люблю, грешным делом. Да ты не красней, не красней, видала уже , чай, вчера. Она поскребывала ступни любимых ног. Сколько дорог истоптали, где только не перебывали. Не удержалась, припала на мгновенье. Отшатнулась, вдруг осерчает? Не огневался. Ласково так молвил. - Скидай всё. На кровать и раком. Поспешала, а он оседлал, как степную кобылицу молодой арабский конь. И поехал. Жаль только, не туда. Но всё равно, хорошо то как! Так хорошо, если б ещё лучше, то было б совсем хорошо. - Барин! Разве здесь кобыле хвост приставляют? - Барину виднее! Барин любя наказует. Барское наказание есть любовь! Терпи Арина, поехали по четвертой. После пятой, отдыхая, поведал. - Знаешь, за что тебя наказую? В гражданскую у кого служила? Не ври, знаю. У Нестора Ивановича. А я у Антон Ивановича. Сколько раз, скачу по степи, думаю. Встречу, разрублю саблей на четыре куска. Не судьба. - Прости. -Стонала. - Бес тогда попутал. Ульянов, ни дна ему, ни покрышки. - Не саблей, так ....-- Смеялся барин. И снова. Вечный бой, покой ей только снился. Летит, летит степная кобылица. Наконец, долеталась. С Ульяновым, действительно. Не согрешала, нет. Рыженький, картавенький, тьфу на него. Но шоколад миньон жрала, шампанею трескала. Помстилось: весь мир насилья мы разрушим, сами барами станем. А зачем? Господи, зачем?! Одно утешало, когда у Махно служила, мочила только мелкопоместных. Аристократию на волю отпускала, был даже из за одного графа, Волконского кажись, конфликт с Нестором Ивановичем. Вплоть до мата. Лечила попу в лакейской. Болело изрядно так. Ничего, от любимого ведь, то ли еще стерпишь. Гудели в ночном небе самолеты. Что он всю ночь гудят? Керосин что ли лишний? - Барыня! - Чего тебе? Какая я теперь барыня? Барин теперь ныне, присно и во веки веков. Лезет, бесстыжий холоп. Накинула халат. Староста шопотом рассказал давешнее. - Как стемнело, поползли. Я уж говорю, побойтесь бога! Барин устали. Ручку натрудили. Отдыхают, чаю накушамшись. А они, нет, зудят. Высеки, мол, да высеки. В темноте добирались. Стыдятся. - Да кто, они? - Недопоняла Арина. - Может диверсанты, какие? Американские террористы? - Коррупционеры, барыня. Коррупционеры! Из крупных! - Тьфу ты! - Один, аж из Москвы. Я его по прежнему месту работы знаю. Когда олигархом служил, он и у меня взятку вымогал. Высоко летает. И в ФСБ рука и в администрации у САМОГО...
- Надо будет и самого высечем. - Барин, свеженький, словно и не спал. Словно и не натрудил с нею, бесстыжей, до ломоты в пояснице. - Шварцнегер ты мой! - Чуть не охнула от восхищения. - Значит так. - Сказал сухо. - Веди-ка на речку. Там, на свежем воздухе, разложи и высеки. И вони меньше. Чести им много, на нашей конюшне место поганить. А на речке... Небось найдутся у тебя нетронутые заветные кустики. Приберёг лозняка на пожарный случай, шельма? - Есть, батюшка! Как не быть, в аккурат на всю шайку хватит. - Вот и действуй. А мне не досуг. Потом приведешь, как полагается, к барской ручке. Отец Скорпион пусть исповедует и причастит. Да-да, всякое может быть. Воры - народ нервный. Сердце вдруг или еще что. Душу пусть облегчат и надеются на лучшее. Мы не звери. Староста ушел, явно довольный, свобода и самостоятельность в таком тонком деле. Уж он уважит, не до смерти, но уважит. - Да, Арина, приобнимая за плечи, ласково и слегка задумчиво молвил ОН. Свобода приходит нагая. И если её не высечь, никаким приличиям не научится. Воровать станет. Грешить начнёт беспробудно... Болит попа-то? - Болит. Познай где свет, Арина. Поймешь, где тьма. Темень, однако, ноябрьская, тёмная. Помнишь, как тогда? Она помнила! Если б сейчас выстрелила Аврора, грудью заслонила бы любимого. Темень-то какая! И опять гудят самолеты. Рука сама тянулась к мобильнику, компьютор отключила еще тогда, пусть всё будет, как прежде. Не дам вырубить мой вишневый сад! Стучат шаги. Всё ближе, ближе. Кто посмел?!
ГЛАВА 4.
АРИСТОКРАТ ТЫ НАШ!!!
- Барыня!! Это староста. - Барин!! Ваше Княжеское Благородие!!! Измена! Они вошли. Тёмные, без опознавательных знаков. Внешность, ориентировочно славянская. Звероподобная мускулатура и тупые бесчеловечные отталкивающие лица. И барин, безумный, шагнул к этим извергам навстречу. Шлёпнул самого рослого и звероподобного по плечу. - Давно жду! - Прогремело так, что хрустальная люстра со звоном уронила на пол свои бесценные, венецианского стекла, лепестки. - Запоздали. Все тут? - Так точно! Ваша Светлость! - Рявкнул амбал. Староста в углу комнаты скорчился на четвереньках, лицо прикрывая от ужаса. - Все рода войск рады приветствовать Вас, Ваше Сиятельство! - Генерал-майор ФСБ Иванов-Шкуро. - Полковник ГРУ Степан Остолыпин-Мамонтов. - Сержант авиадесантных войск Минин-Противопожарский. - Истинные богатыри земли русской! - Князь даже прослезился. Поморгал правым, стеклянным глазом. - Ну, рассказывайте, что в первопрестольной? - Ваше Сиятельство! Как только весть донеслась. Сразу заволновались. Слухи, паника. Наконец-то пришел! - Народ кричит. Власть смущается, не знает, что делать? А в народе стали уже собираться и выборочно секут. Узурпаторы засели в Кремле, жрут черную икру. Советуются с Пентагоном. Хотели было на Вас среднего радиуса действия, 100 мегатонн. - Ракетные войска против, товарищ, извиняюсь, Ваше Сиятельство, Князь! - Сделал шаг вперед еще один. - Хотели авиацию. - Десантники за Вас, товарищ Князь! - Гаркнул Минин-Противопожарский. - Аристократ ты наш!!! - Вырвалось из всех уст. - Веди нас в бой! Грудью за тебя станем! - Что ж, господа, я готов. - Князь помедлил. - Арина, ты готова? Девушка чувствовала, что подступает. Вот-вот стану женщиной. Столько веков ждала. Историческое событие. - Пойдём, князь. - Сказала просто. Впервые на ты с родным, таким великим. - Седлать моего аргамака! Мужики, кто с вилами, кто с дрекольем. Все пойдут! - Зачем с дрекольем? - Осторожно подал голос из угла староста. - Автоматы АК, смазанные, в прекрасном состоянии, давно своего часа ждут. Хватит на всех. - Однако! - Князь впервые глянул на Арину слегка удивлённо, а она горделиво вскинула голову, охнула про себя, попе больно. - Батюшка Князь! Огнеметы, там мухи, да шмели. Залпового огня град. Да что твоей душеньке угодно, всего запасла. Володей! - Десант, Ваше Сиятельство сбросили ночью-с. Может изволили слышать, как самолётики-то гудели. Численный состав пока ограничен. Но люди-звери. Рвутся в бой. Душу положат. - Возглавлю. - Твёрдо обнадежил князь. Принесли его кольчугу. Заветная. Закопана была в 1917 году, ждала своего часа. Меч, подумав, с сожалением отложил в сторону, не ко времени. Калашом с Макаровым владел с детства в совершенстве, еще Александр Невский обучил. Связку противотанковых, подбросив на руке, старательно спрятал, сначала подорву Арину, потом себя. Глянув ещё раз на преданные одухотворенные лица истинных потомков исконно славянских предков. А может и не придётся подрывать? Наше дело правое, мы, в конце концов, и победим. Пора бы уже. Ноябрьский чахлый рассвет всё медлил, не спешил наступать. Молебен отслужили по походному, на скорую руку. Батюшка, отец Скорпион со слезой молил о даровании победы над супостатами атипичной национальности, кремлёвскими развратниками и людоедами. И как заслышав, забрезжило на востоке, то ли заря новой эры, то ли пожарище, до Китая рукой подать. Надо поспешать. Двинулись, впереди князь на лихом коне, за ним Арина на броневике. Десантники, бравые парни, все отличники боевой и монархической подготовки. Народ, кто пешком, кто на тракторе, на родной кобыле, с любимой женой. Все с автоматами, готовые искупить и спасти, если ещё можно. Может еще можно, вон она какая большая. Каркали вороны в большом удивлении. Некоторые, самые старые, напоминали молодым о туманном прошлом. Почти 400 лет для вороны един миг. Мздоимцы-коррупционеры шли в обозе войска. Бросить их, как бы чего опять не украли. Пусть лучше под присмотром будут. Минин-Противопожарский повёл отряд потаёнными тропами, заброшенными сельхозугодьями. Дымились на горизонте дворцы и фазенды. Народ уже просыпался, жег, грабил и порол всё, что попадётся под руку. Ждали ЕГО. Арину одно смущало. Попахивало иногда французскими духами. К чему бы оно? Бабья, конечно, затесалось много. А ла гэр, ком а ла гэр. Но где она? Ладно, вычислю. И поступлю по обстоятельствам. Первое боестолкновение было коротким и кровопролитным. ГРУ прозевал, ФСБ проспал. Десантники стояли насмерть. Князь вырвался вперёд, палили из двух стволов, швырял гранаты, топтал конем недобитых. Арина всё хотела ракетами, залповым огнем, да боялась зацепить князюшку, ишь как он мечется. Враг отступил, унося раненых, так и не дав разобраться, а с кем, собственно, дрались? - Кажись, кавказцы. - Неуверенно предположил Минин. - Никак нет! Олигархи и их наёмники. - Высказался конюх Онисим. Он начал уже выдвигаться в крупные военоначальники. Староста страдал и завидовал. - Всего второй час едем, а он уже вон какой! Ещё министром обороны назначат. Далека ты, Москва! К вечеру заночевали в Павловске. Хороший был город и недалеко от Москвы. В парке били фонтаны, народ искупался, утолил жажду. Удивительная бывает жажда в справедливом освободительном походе. Уж Арина-то знала, помнила. Ах, питерские мускаты! Князь, несмотря на загруженность государственными делами, отдал должное русской культуре. Русская культура - это святое. Пороть её нельзя, посмотрим, что можно ещё сделать. Посмотрели Янтарную комнату. Князю очень понравилось мозаичное панно. Арине очень понравился фрагмент янтарного потолка, конюху Овдокиму очень понравился янтарный ларец, но кусок был очень тяжелый и конюху Овдокиму понравился другой элемент декора, весом поменьше. Всем в свою очередь, что-нибудь, да понравилось. Посмотрели полотна художников Высокого Возрождения. Картины Веласкеса, Мурильо, Диего Марадоны и Лукино Висконти пленили неискушенных зрителей и даже такого опытного матерого знатока, как князь Трубецкой, он же Голицинский, он же Оболенский, он же Долгорукий. Полковник ГРУ плакал, как дитя. Полковник ФСБ что-то записывал. Коротка ноябрьская ночь. Завтра снова в бой. Но сначала дело. Староста торжественно вручил князю походный, позолоченный местными умельцами, пучок розог. Поймали мэра. Он плакал что-то о недостатках финансирования и просил учесть. Учли, пороли торжественно, в залах Павловского дворца. В городе слышались визг и ненормативная лексика. - Культурный город, а так запустили! - Огорчился князь и высек мэра повторно, прислушался и еще раз высек. Город постепенно утихал. Местная организация местного союза писателей читала князю мадригалы и эпиталамы. Староста и Онисим внимали Музе, сбиваясь со счета, начиная снова, засекли насмерть двух прозаиков. Но разве в высоком благородном деле не бывает иногда издержек. Скажи мне, читатель, на их месте ты поступил бы так же? Или же сек бы только поэтов. Или драматургов. О, сколько возможностей, сколько соблазнов! Но, к нашему князю, вперёд и в будущее. Местные жители, такие простые и в сущности интеллигентные люди радовались и веселились до утра. Спешили к князю жители Пушкина и Петергофа, Гатчины и Ораниенбаума. Жители Стрельны спешили, но и князь спешил. Урывком вздремнул в Греческом зале, Арина в Итальянском зале, роман становится всё более познавательным для взыскательного читателя, не взыщи, читатель, если и тебя высекут, но как далеко светлое будущее. Арина дремала, прислушиваясь, не окликнет ли любимый, хоть во Французском зале, хоть как. Нет, тихо. Пахнуло было французскими духами. Или показалось?
ГЛАВА 5
ПО ДОЛИНАМ И ПО ВЗГОРЬЯМ.
- Эка, дурья голова! Где ж ты курей Фаберже-то видел? Из яиц Фаберже только яичница Фаберже и то глазунья. - Арина. Заботится. Готовит мне завтрак. - Улыбался в полудремоте князь. - Как все-таки кучера-то зовут? Онисим? Овдоким? Никифор. - мелькнула в голове верная догадка. Задремал, но уже светало. День 7 ноября - Красный день календаря. И прожить его надо. - Горе тебе, земля, когда князья твои едят рано!!! - Гаркнул что есть мочи. За полчаса перепорол всех, кого еще не успел перепороть. И на коня. Вступил князь в златое стремя, в дороге позавтракаем. В поход. Снова будничные подвиги, неустанная кропотливая работа. Такова, в сущности, княжеская доля.
Когда отряд уже покинул и окончательно удалился, на город Павловск упала атомная бомба. Одна, другая, третья. Ни одна не взорвалась. А князь вел народ к Москве. Вел, приближаясь к Дербенту, оставляя за собой Воркуту, Калугу и сами понимаете, Астрахань. Вел в правильном направлении.
Звенели народные е-мейлы и патриотические блоги. Хрюкали и визжали враги. Чего хотели кремлевские людоеды и развратники? Чего добивались, угождая своим хозяевам? Установить это пока не удавалось. Только лязг зубов в Интернете. Только хрюк и визг, чуждых, не знающих красивого великокняжеского языка выродков. Удалось взять языка. Отличился опять конюх. Это становилось наконец подозрительным, но конюха пока терпели. Язык рассказал очень много интересного, а потом откусил себе язык и умер героем, не сказав ни слова. - Настоящий был наркоман. - Одобрил князь. - Побольше бы таких, легче было б бороться с алкоголизмом. Дорога пролегала берегом Кроноцкого залива. - Это на Камчатке. - Заспорили староста и конюх Агафон. - Нет, в Коми-Пермяцком автономном округе. Успокоил всех полковник ГРУ. Он знал правду и знал, что князь её тоже знает. А Арина думала о заветном. Ночь в палатке, кто-то дышал, кто-то обнимал и стискивал так больно, так сладко. Оказалось медведь, оказалось Камчатка и прав был конюх Овдоким, чуждый в сущности человек, как она проглядела, как взяла на работу? Чихали и кашляли киты. Долину Гейзеров, сплошь заполненную американскими туристами, обходили стороной. Золотые кресты Успенского собора, могучие и надежные стены владимирских Золотых ворот. Как радостно встретить их на берегу Байкала. Народ валил со Студеной горы, из районов новостроек, в исторической части свершалось историческое событие. О необходимости которого так долго говорил Великий князь, имени которого старожили не упомнят. А потом кровавый террор Батыя-Тамерлана, полчища Наполеона-Бонапарта, всех не упомнишь. Как помнить о насущном? Девки володимирские, красивые, здоровые, а еще не поротые, в смысле того, что понял и осмыслил всякий порядочный и нравственный человек. И князь, как человек нравственный и порядочный, порол только самых красивых. Арина стояла рядом. Любовь боролась с чувством долга. Вопрос стоял ребром. Бес в ребро? Но у князя ни единой седой волосинки. Но вопрос-то стоял?! И так стоял, что бойцы десантники охали, с уважением поглядывая на батюшку князя. - Как сбруя-то у него не лопнет?! - Не лопнешь! - Хаяла себя Арина. - Всё о себе да о себе. Князь о святом, о насущном радеет. А мне, ненасытной, всё бы оскоромиться. Крови лилось в этот день во Владимире. Лилась святая, праведная. Лилась, старожилы с незапамятных времен опять не упомнят. Старики ветераны благодарили за ласку. Губернатор, лежа пластом, благодарил, присвоил князю звание "Почетного Ильи Муромца земли Владимирской". Владимирские художники благодарили, разрабатывали дизайн нового ордена "За заслуги перед князем Трубецким 1, 2, и 3 степени". В сети завязывалась интереснейшая дискуссия, по чему считать, по количеству розог или по количеству заслуг? Народ вершил общее дело. Утверждал поруганные устои. А князь решал. Заночевать во Владимире? Или? Арина молчала. Но всё её молчание говорило. Или! Только или. - Поехали в Боголюбово. - Приказал князь. - В лестничной башне ночевать хочу! - Опять не трахнет. - Подумала практичная Арина. Арина, романтичная и благородная Арина, рухнула на колени. - Барин батюшка! Не ночуй там. Убьют!!! - Действительно, Ваша Светлость. - Засомневались ФСБ и ГРУ. - Все князья, что там ночевали, так сказать, убиты. Зачем лишнее рисковать? Давайте лучше в зоопарке. Тут, говорят, клеточки такие! Со львами, с тиграми. Пальчики оближешь. Что еще нужно для героя? А вы на верную смерть. Но князь не слушал возражений. - Федя. - Шепнула Арина верному медведю. - Береги князя. Медведь ничего не сказал. Дожевывал байкальского омуля. От него пахло Камчаткой, Сахалином. Родными местами кучера Онисима, человека ненадежного. Наводило на размышления, тянуло в сон. Хорошо, что ноябрь, хорошо, что 7 ноября. Ещё не грянули Крещенские морозы. В башне тепло, плюс два, от каменной кладки веет историей и кровавыми деяниями. Барин делает на ночь гимнастику. Индийскую. Из города, как в счастливые времена Батыя, доносятся крики радости и удовольствия. Но пожаров нет, князь запретил. Читает и конспектирует Льва Гумилёва. Завтра, непременно завтра, в крайнем случае, послезавтра, решающие события. Боголюбово. Полночь. Призрак невинно убиенного князя Андрея Боголюбского неприятно удивлён. В башне ещё кто-то и тоже князь. Душить или не душить? Кажется, однозначно. Но с другой стороны, князь, родственник, родная душа, наконец. Не душить? Могут понизить в должности. До призрака боярина. Мерзостно помыслить, до призрака купца, какого-нибудь. Андрей Дерибаско-Боголюбский. Тьфу! Потанин-Боголюбский. Нет, душить! Душить. Душить. Наш князь оторвался от книги. В полуночной тьме ангельским светом сияли его глаза. Из правого, стеклянного, текла слеза умиления от прочитанного. Как верно, как проникновенно верно писал покойный Лёвушка. - Как ты думаешь, Андрей. - Спросил он вдруг темноту. - Одобрил бы меня покойный классик? И образованный деспот, тиран, очень хороший человек, жаль что покойник, князь Андрей Боголюбский, сдался. - Ты прав князь. - Вздохнула темнота. - Лёвушка б тебя одобрил. Пори дальше. В твоём проекте будущее. Но, обязательно, создай партию. Князь проснулся, светало, в голове роились светлые мысли. - Идея! Ворвались к князю: Арина, конюх, медведь, ФСБ, староста, ГРУ и бравые десантники, народные массы пытались ворваться, их не пустили. - Идея!!! - Ты в Боголюбове, князюшка. - Мы на верном пути, Арина. - Там, за Байкалом, Клязьма, а оттуда до Малой Вишеры рукой подать.
ГЛАВА 6.
СТРАШНАЯ СКАЗКА.
Тракторы вышли из строя, лошади передохли, верные жены стали изменять. Тяжелый день. Но главное, взять под контроль все порталы Интернета, мобильную связь, банкоматы и фитнесклубы. Партию назову... Как же я её назову?... Бежал навстречу народ окрестных деревень. Крестьяне осваивали нанотехнологии, богатели и благославляли князя. Собаки, блохи у всех подкованные, смирные. Вот она, нанотехнология! Ласково лаяли собаки на князя и одна даже добродушно укусила. Но князь не чувствовал, что течет кровь. - Ваше Сиятельство! В нашем селе новый самолёт отечественной сборки-с собрали-с. Может дальше самолётиком полетим? Да, он родимый, Суперблеф-2017. Все детали в эксклюзивной нанотехнологии. - Блестит. Ох. Блестит. Чего это он мне напоминает? - Не могла догадаться Арина. На всякий случай выстрелила в самолёт. - Не садись на него, батюшка князь. - Шепнула. - Вон он какой. Весь в нанотехнологиях. Ах, медведь, медведь. Он что-то знал, он что-то чувствовал своим звериным, в хорошем смысле слова, чутьём. Бешеной грузоподъёмности оказалась машина. Сколько пассажиров ни сажай, еще место останется. - Со своими розгами зато полетим в гости. То-то хозяева обрадуются. - Шутили десантники. Для них небо - дом родной, спрыгнуть без парашюта - плёвое дело. С облака на облако перепрыгивая, до земли долетят и в бой!
Самолёт замахал крыльями и взмыл в поднебесье. И где бы ни жил я. И что бы не делал. Пред барином вечно в долгу. Великого Князя. Любимого Князя. Я в сердце своём берегу. Пела толпа, провожая героя. - Арина. - Молвил вдруг князь. - Что-то мне взгрустнулось. Сколько еще дел! Вон там внизу города. Их построили коррупционеры, свидетели моего великого похода. Недаром пороли, всё недаром. Чего же хочется сердцу? Ласковой песни? Не время. Хорошей и большой ... Что скажут десантники о своём вожде? Не время, не время расслабляться. Баб всех, как я велел, в хвост самолёта разместила? - Да, батюшка. - Молвила Арина, твёрдо зная, уж в хвост самолёта любимого не пустит. Ещё подцепит там что. Это перед решающими-то боями. - Спой мне песню, Арина Родионовна. Про синицу что ль, мы всё-таки в небе. Или, постой, расскажи сказочку. Да, сначала проверь, кто там у нас за пилота? Ох, главная головная боль Арины Родионовны. Вёл самолёт герой десантник Минин-Противопожарский. Но вторым пилотом пристроился у него всё тот же неугомонный кучер Онисим, человек ненадёжный. ГРУ и ФСБ надзирали. Но тьфу на ГРУ, фэ на ФСБ, случ чё одна она, Арина Родионовна, виновата, не уберегла героя! Сходила в кабину, избила на всякий случай пилота. Проверила, летим в правильном направлении. Под крылом самолёта зелёное море тайги, уже видны окопы Сталинграда. В салоне драка. Бились десантники и фсбэшники, выясняли, кто из них больше любит барина. Князь дремал, сломленный непосильными трудами. - Подремли, батюшка, а я уж тебе сказочку расскажу. Заюшка со своею заинькой. Гуляют да на солнечной поляночке. И раз заяц да зайчиху огулял. И два и три, голос Арины чуть дрогнул с обиды, но сдержалась. - Так трахаются они, красиво да привольно. А лиса подглядела. Прыгнула и укусила зайца в особо извращенной форме. Десантники притихли, заслушались доброй сказки. Самолёт затих, не покачивался, словно не летел куда, а так. Стоял и тоже отдыхал. Не стерпел обиды заяц и пошел во все тяжкие. Шкура голубая, уши голубые, на уме одни гадости. Голубого зайца видели потом на подмосковных огородах. В притонах Рублевского шоссе он, сами понимаете, что делал, с какими людьми водился. Набирался опыта, подлец. Демонстрация зайцев нетрадиционной ориентации пошла стеной по Тверскому к Красной площади. Войска и авиация как всегда запоздали. - Мой-то, всех обольстил! - Стонала, обливаясь слезами брошенная зайчиха. Брошенная, к слову сказать, на последнем месяце беременности. Угрюмая, пристыженная лиса выплачивала зайчихе алименты, исправно таская морковку с окрестных полей. Морковка всё не кончалась. Из Москвы, где новым президентом сидел заяц нетрадиционной ориентации, шли нетрадиционно ориентированные указы. Совсем сбитый с толку Брянский лес, уже отказался шуметь и жил автономно, полагаясь только на ресурсы. - Ходоков в Смольный!!! - Ревели по ночам волки. Их урезонивали, убеждая, что Смольный на Неве, а Кремль, наоборот, на Москве-реке. - Всё равно, сарынь на кичку!!! Приходилось разыскивать словарь Даля и объяснять, почему сарыни нельзя на кичку. Заяц пал жертвой кремлёвских интриг. Гетеросексуальный сотрудник кремлевской администрации, разжирелый заяц Василий, не стерпел надругательств. Отравленная морковка с обильной дозой цианистого калия сначала подействовала как рвотное. Пришлось добивать зайца из охотничьего ружья. Вновь зашумел Брянский лес. Вздохнула страна, избавляясь от ига деспотии. Сергей Михалков написал новый гимн и все его охотно пели. Только зайчихе, иногда да взгрустнётся. Лису заставили-таки жениться на соблазнённой и покинутой. Но что лисьи ласки?! У зайчихи твёрдые нравственные устои. Может быть в этом порука светлого будущего? Заря новой эры. Новое поколение зайцев выберет-таки правильную морковку. Молчали герои, потрясенные страшной историей, случившейся в незапамятном прошлом.
Глава 7.
КОНЮХ ЛЕЛЕЯЛ СТРАШНЫЕ ПЛАНЫ.
Среди летающих самолётов, вертолётов, гусей и прочих воздушных шаров нередко встречаются неопознанные летающие предметы. Они летают, грустные и неопознанные. Они вторгаются в кабину самолета, и самолёт гибнет по неизвестной причине. Они хотят дружить с человеком, но человек не верит, пугается, волосы у него становятся дыбом. Отсюда легенды о привидениях и шаровых молниях. Отсюда Шамбала, место куда НЛО (будем их так в дальнейшем называть), куда НЛО прилетают в отпуск. Отдохнуть, подлечить расшатанную неопознанностью, летающую нервную систему. Счастлив, кто посетил сей мир, сию парящую в облаках обитель. Самый бдительный спутник-шпион скажет своим хозяевам: 'грозовые облака, опасно для полёта самолётов'. Не верьте ему, не верьте спутнику-шпиону.
По многочисленным просьбам трудящихся, день 7-ноября отменили. Но самолёт всё летел и летел. У штурвала герой десантник Минин-Противопожарский. У штурвала конюх Онисим-Авдоким-Никифор-Евстигней. Человек страшный.
Ему давно хотелось злодействовать. Вседозволенность и безнаказанность. Чтоб можно было всё, а попало кому-нибудь другому. Разве не завлекательно, читатель? Разве тебе иногда не хочется? Но ты-то знаешь, что не получится. А у Агафона иногда получалось. Счастливый! Как в сказке. Гадишь и всё тебе с рук сходит. Даже похвалят. Какой, дескать, Онисим у нас. Инициативный.Такое сделает! Содрогнёшься. И получится. Хоть в учебниках пиши. Убил вот невинного, совершенно беззащитного и слегка нервного мальчика. Убил с удовольствием, и со вкусом. Мальчик-то был не из простых. А был ли мальчик? - Задавались потом вопросом историки. Онисим твёрдо знал, был. Захрустели косточки-то, захрустели. И никакая это не эпилепсия. - Хихикал Агафон. Уж мне ль эпилепсий-то не знать. Знавал он, знавал и лучшие времена. А теперь вот приходилось по мелочам.
У нас, бабоньки, намедни бешену собаку убили. Бежала собака коло Рублевска шоссе и кусала кого попадя. Трех дизайнеров искусала. Филька её в топоры принял. Теперь дохла лежит супротив Потаниных. И вонят. Шибко так вонят. Говорят перву премию возьмет на конкурсе. А мне б хоть 100 миллиардов дай, ни в жисть не побежала б.
Это болтали в хвосте самолёта. Онисим отключил прослушку. Горькая услада воспоминаний накатывала девятым валом.
Графиня изменившимся лицом бежала пруду. Он настигал. Он догнал. За всё!!! За все унижения нашей рабочей, нашей крестьянской доли. За яблоки в барском саду, что воровать не дозволили. За борзых ваших и гончих. Ведь в клочья тогда, в клочья разорвали. Еле маманька потом сшила, соплями склеила.
А теперь уж я! Уж посоплю. Уж позлодействую... Что, графинюшка? Что ты сказала? Ещё?!! Ну уж хватит.
Ещё помнилось. Не из самых заветных, но всё-таки. Как на второй-то президентский срок избрали-то Степана Тимофеича. Уж он и подкатил. Всех казаков растолкал. Твоё царское величество, батько ты наш атаман-президент Степан свет мать твою Тимофеевич. За труды мои, геройские, за злодейства мои, лютые. Деревеньку бы мне в кормлении, сделай милость. Здесь же в Поволжье, в твоём вольном казачьем улусе. Лукаво так усмехнулся Степан, не много ль будет деревеньки-то? Но уступил. Верного своего слугу уважил. Деревенька, сотни две душ детей боярских да столбового дворянства. Онисим, вишь, дворню из молодых выбирал. И попользовался правом первой ночи. Если какую из петли вынимали, Онисим добёр был, не гневался. Даст оклематься, а потом лаской, всё лаской и лаской. Уж такой ласковый, иная в крике зайдётся, а он всё лаской. Иногда, конечно, хорьком, гадюкой. Во всех зверей умел превращаться. Но скромный был, не афишировал. И без того слух до самой до Астрахани докатывался. Не о зверствах, конечно, а о подвигах сексуальных. 'Наш-то, Агафоша. Ему б так саблей помахивать, а он... Уже третью деревеньку настрогал из своих, из выбл...в.' Да. - Скромно говаривал Евстигней заезжим козакам. - Я такой. Люблю кровя улучшать. Из Нарышкиных сделаю Мартышкиных. Из Долгоруких - Мокрохвостовых. Забота о России для меня превыше всего. Люблю о ней заботиться. А она терпит. Плачет, а терпит. Гы-гы-гы.
Гоготали козаки, пили пиво пенное, садились на коней. В степи путь-дороженька обманчивая, не всякий до дому доезжал. Выскочит из бурьяна лютый серый волк, лошадь шарахнется. Пьяный козак из седла на землю кубарем летит. А Онисим тут как тут. Горло перервёт, крови не так чтобы очень много выпьёт, а для удовольствия, пока пьётся. Потом встрепенётся, из серого волка серой ночной птицей, филином ушастым оборотится и летит себе домой. Сытый, довольный. Дома девочка новая ждёт, боярская дочка, али какая дворяночка, в спальне трепещет. - Сжальтесь Онисим свет, сжальтесь!!! Уж до чего чиста, уж до чего красива. Прольётся ночью другая кровь, поплачет сиротинушка. Кто защитит, кто поможет? Князь Трубецкой, где ты?!! Жалость? Ха-ха. А меня кто жалел? Меня, Агафона проклятого. Меня Трифона семикаторжного. Кто жалел?! Всё своим трудом, своим неустанным, всевозрастающим усердием достиг. Родишь мне тройню, всех на барщину пошлю.
Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко. Ах, если бы не пространственно-временные сдвиги в параллельных вселенных. Но об этом потом.
Вёл самолёт герой десантник, вёл в правильном направлении. Но где оно, правильное направление? Всё время двоилось и приходилось брать посередке, так будет вернее. А Онисим всё подливал и подливал. Пей, Сухорукий. Кто пьян да умен, два угодья в нем. Не прозеваем Москву. Заждалась, лапушка. Бывал в Москве то? - Бы-бы-вал. Приедет в Москву я тебя, Овдоким выпорю.
Глава 8.
СТРАДАНИЯ ЮНОГО ФЕДИ.
- Что ж это, Арина Родионовна, получается? Все в хвост самолёта по очереди ходят. А медведь Федя по два и три раза шлендает. За что ему такое отличие? - Тише, тише вы! - Унимала Арина доблестное воинство. Воинская дисциплина, она такая, упала, как её потом поднимать? Не ко времени это медведь затеял. Но будить князя?! Кощунственно даже помыслить. Мерзостно даже вымолвить. - Вы уж потерпите пока. - Уговаривала. - Вам тоже хватает. И в окно не забывайте поглядывать. Чтоб Москву мимо не пролететь. - Пролетишь её. - Ворчал какой-то майор из ГРУ. - Она то там, то сям мелькает. Но где настоящая-то?
И все соглашались, что настоящая Москва теперь редкость, разве что одна осталась. И где её искать? Но найдём. Вот князь проснётся, обязательно найдём. У него гениальное чутьё. У него великий полководческий дар. Вылитый Ганнибал. Вылитый. Суворов-Македонский. Наполеон-Савойский. Карл-12-Брокколи. Но это уж слишком. Ганнибал и только Ганнибал.
А медведь в четвёртый раз туда пошел.
Били в самолёт шаровые молнии, обыкновенным и счет уже потеряли. Вёл корабль верным курсом доблестный Минин-Противопожарский. Он знал, что надо делать. Но делать ничего не мог. Пьян был в дымину. Кучер уже и не подливал. Не помещалось. Ничего. - Думал Кузьма. - Мой пращур и пил и Москву освободил. Как освобожу, опохмелюсь.
А у медведя болело сердце. Сколько он ни ходил в хвост. Скольким хвосты ни задирал, не помогало. Его первая заветная любовь, Арина Родионовна, стояла перед внутренним медвежьим взором. Чистое целомудренное чувство молодого неопытного медведя повергалось страшному испытанию. Ещё робким застенчивым медвежонком бегал он с Камчатки в подмосковные леса. Любовался из-за кустов, как юная Аринушка с подружками бегала по полянке, собирала цветы да земляничку, писала под кустиком, плела венки, рассказывала подружкам заветное. Как барин пристаёт, но она ещё не дала.
Уже тогда медведь ревновал. Но барин - это святое. Это наше всё, супермедведь - вожак стаи. Он поведёт нас к неисчерпаемым зарослям малины, к богатым неразорённым муравейникам, пасекам с мирными некусачими пчелами. Халява2017 - национальный проект!!! Сладко кружилась башка, в пасти вкус халявного мёда. А перед глазами всё она, Арина Родионовна. Любовь и долг. Вечный как мир и роковой, как медвежий капкан, вопрос. И медведь в четвёртый раз пошел в хвост самолёта.
Интимные отношения чувственного сэксуального медведя и девушки, группы девушек, женщины, группы женщин. О, перед этой загадкой останавливали своё перо мастера прозы. Бунин и Мериме, маркиз де Сад и наоборот Жорж Санд. Попробовал было Апулей. Но разве можно сравнивать какого-то осла и медведя, да еще и камчатского! А вы, девушки, сравнивали? Что? Вам некогда? У вас свидание с одним козлом. Хоть богатый козёл-то?
Но мы отвлеклись. Об этом на соседнем сайте, где com. и порно. У нас только о чистом, только о светлом. Медведь так трясся, женщины так визжали и веселились, что хвост самолёта взял и отвалился.
- Что-то сквознячком подуло. - Поморщила носик Арина. - Как бы батюшка князь не простудились. - Что-то случилось. - Проницательно молвил полковник ГРУ. - Не что-то, а несомненно, что-то нехорошее. - Возразил полковник ФСБ. Завязывалась плодотворная дискуссия. Никто не забывал о польских оккупантах, людоедах и развратниках, уж сколько веков! Доколе терпеть? Никто не забывал об английских шпионах. Они всюду прячутся и надо проявить бдительность.
Но Арина не слушала. Странное видение предстало её взору. За окном самолёта парил в безвоздушном пространстве медведь Федя, с мольбою простирая к ней лапы. - Галлюцинация. - Подумала было Арина. Но рядом с медведем двигался массивный обломок самолёта, очевидно хвост. Оттуда вываливались одна за другой женщины и падали в бездну. - Прощай Федя. -
Тихо вздохнула Арина. - Мне тебя будет нехватать. Будить барина!
Командный звонкий альт юной героини Гражданской войны. На минуту почудилось, что где-то пронеслась конница, неизвестно чья, но с саблями. Взорвался танк, несомненно фашистский. Присмирели шаровые молнии, затихли обыкновенные. Шипел воздух, но уходить не спешил. Момент истины. MEMENTO MORI. Но мы ещё поживем.
- А я не сплю, Аринушка. - Тихо сказал князь. - Я думу думаю.
Он вскочил и вышиб ногой дверь в кабину пилота. Кабина была пуста.
Не совсем. Рядом с креслом пилота лежал связанный, растерзанный герой-десантник. В лобовом стекле трещина. На ней несколько перьев и следы крови. Конюх исчез. - А ведь мы упадём. - Подытожил ситуацию полковник ГРУ (фамилия неразборчиво). - Десантироваться через хвост самолета. - Приказал князь. - Повзводно. Побатальонно. По родам войск. Не оставляя раненых. Арина подмигнула управляющему. Он вышел из тени и снова возглавил. Взвалил на плечи Минина-Противопожарского. - Есть ещё на Руси олигархи! - Довольно крякнуло ФСБ. Не оскудела земля.
Звёздный час. Момент истины. - Пошел!!!!! С этим нечеловеческим воплем, организованно и без паники все поочерёдно бросились в хвост самолёта. Парашютов естественно не хватало, но никто об этом не думал. - До ближайшего дождевого. - Успел скомандовать князь. - Избегать грозовых! - Эхом разнеслось в стратосфере от одного летящего героя к другому. Князь летел вместе с Аринушкой. По дороге успел-таки её приласкать. - Наконец-то! - Млела она. Земля приближалась слишком быстро. - Как ты думаешь, шептала в забытьи, куда мы летим? - Судя по тому, что ночь темна, задумчиво констатировал князь, под нами город Сочи. Там всегда тёмные ночи. - Ах!! - Всхлипнула Арина. - На горизонте зарево. - Продолжал князь. - Не затухает Олимпиада. - Ооо!! Неужели? - Теряла остатки разума Арина.
Но на пути как раз облако. И как раз дождевое. Как некстати. Холодный душ освежил голову. Князь и Арина отряхивались, осматривались. - Все ли здесь?! Крикнул; в пустом необъятном брюхе облака гулко и зычно понеслось эхо. - Все, все, все. - Зазвучало то ли эхом, то и взаправду со всех сторон. Тенями в раю, мокрые, чихающие, не теряющие оптимизма, собирались один за другим бойцы. Последним подоспел управляющий с тяжело раненным десантником. Козьма Минин ещё не протрезвел, но уже подавал признаки жизни. 'Он будет жить. Он будет жить героем. Ему мы новый памятник построим. На площадях задумчивой Москвы. Герои прошлого, вы не во всём правы. Вот я попробовал, и тоже стал героем.' - Чьи это стихи!?! - Потряслась Арина. О, читатель, я тоже потрясён. И тоже не знаю, чьи это стихи. Давай потрясёмся вместе. Но осторожно. Если ты в самолёте, трясись осторожно.
И думай вместе со мной. Думай, читатель. Думай о чём-нибудь таком. Сам придумай о чем, не будь дураком.
Но где же наш медведь?
Глава 9.
О МЕДВЕДЕ И НЕ ТОЛЬКО О НЁМ.
Падение замедлилось. Медведь чувствовал, что он может планировать. Женщины, одни отстали, другие, наоборот, уже подзалетели. Но не пропадут, приземлятся и сделают аборт. Медведь, наша общая забота, наша общая боль, такой большой и такой камчатский. Медведь всё приземлялся и приземлялся. А земля всё ускользала и ускользала. Рядом маячил какой-то остров, по форме очень знакомый. Здание библиотеки с манящей надписью 'библиотека им. Б. Н. Ельцина'. - Я приземлюсь в цивилизованной местности. - Понял медведь. Проломил крышу библиотеки и приземлился.
У медведей случается медвежья болезнь и не надо этого стыдиться. Со всяким может случиться. И не надо стесняться. Надо расслабиться и отдаться. Отдаться процессу. Лучше всего посреди улицы. Снять штаны и пусть все видят, нюхают, чувствуют. Свободный человек свободно делает естественное и необходимое, глубоко личное, большое и экологически перспективное. Свобода, очень сложная вещь, наше главное завоевание, не отдадим её. Какайте девочки и мальчики, какайте во имя нашего светлого будущего. И если прохожий скажет, что у свободы есть и другие аспекты, обкакайте подлеца. Пусть не врет.
Обкакал наш Миша портрет бесконечно любимого и незабвенного Б.Н. Обкакал книгу воспоминаний бесконечно любимого и незабвенного Б.Н. Обкакал книги воспоминаний соратников по великим историческим свершениям прошлого. И как всё это гармонически смешалось. И как всего этого оказалось много. Я имею в виду исторических свершений. А медведь, прихрамывая, двигался в поисках выхода. Безвыходное положение. Ни одного читателя, не у кого спросить. Не любит ещё народ, не интересуется своей такой славной, такой исторической историей. Всё надеется, что ему новую напишут. И библиотекарей нет, все разбежались. Наконец, проломив входную дверь, Федя выбрался наружу. Туда, туда, под небо юга. Пейзаж-то оказывается южный. Справа пальма, слева магнолия. На магнолии кто-то висит, собирает цветочки. Это одна из пассажирок самолёта, зацепилась самым интимным местом за ветку и ругает медведя такими нехорошими словами, что автор их даже не знает. Я не могу их тебе, дорогая читательница, пересказать, мне очень больно за свою малограмотность. Пусть дорогой читатель скажет тебе их ночью на ушко, в самую волнительную минуту вашей жизни. Счастливого вам интима.
Медведь, не будь дураком, дал драла. С деревьев падали и гнались за ним женщины, девушки и просто бляди, слегка обгорелые, немножко изувеченные. Скорость-то посадки-то из стратосферы-то без парашюта-то. Если бы не это, они бы обязательно медведя догнали и кастрировали. Улица Николая Ивановича Ежова сменялась улицей Анатолия Борисовича Чубайса, проспект Маршалла Блюмкина пересекался с проспектом финансиста Френкеля. Остросюжетный медведь Федя убегал. Сюжет не складывался. Жители, как вы уже догадались, острова Бориса Николаевича, у берегов, в зубах уже навязло, города Сочи, чтоб ему его тёмные ночи. Жители прятались, справедливо опасаясь заслуженной порки. Все потомственные олигархи, губернаторы в третьем поколении, зажиточные демократы и фотомодели без определённого места жительства. Чудом встретилась медведю хорошая фазенда. Запахло добродетелью. Вторым томом сочинения Николая Васильевича Гоголя, великого русского писателя. Хрена вам хохлы, не отдадим. Наш автор. У ворот здания, выполненного в православно-славянском стиле, стоял скромно одетый, высоко образованный и тонко чувствующий олигарх. - Исполать тебе, медведь батюшка. Слух о вашем Великом походе гремит по всей Руси великой. Ждём не дождёмся князя. Эдакий национальный проект, чтоб всех перепороть, самое то. Сколько лет уж пробуем, а этого не пробовали. И напрасно. Надо было с этого начать. И всё бы остальное получилось. Медведь и верил и не верил. А его уже угощали мёдом. Натуральным, неотравленным. Красивые дочки хозяина кормили его домашней выпечкой, всякими там плюшками ватрушками. Просили чтоб Федя поспособствовал, устроил по знакомству. С детства мечтают. По ночам снится. Князь Трубецкой их лично сечет. Просыпаются все в оргазме, постель мокрая. Медведь обещал. Красивые, думал, девушки и сразу чувствуется порядочные. Но в сердце только Арина Родионовна.
За окном ревели и матюгались пассажирки самолёта. Их лечили от ожогов 1, 2, 3, 4, 5, 6 и 7-й степени. Прилетел из Парижа ведущий хирург, делал пластические операции. Всё шло так хорошо, что следовало ожидать большой гадости. Но где же князь? Почему запаздывает? Мыслями своими мы с медведем вместе. О медведе нашем нас волнуют вести. Чтобы стать медведем, надо быть отважным. Помяни крестьянин матом трёхэтажным. Но Россию спасёт исключительно аристократия. ГДЕ НАШ КНЯЗЬ?!!!
Князь высунул голову из облака. Ночь темна. На горизонте краснеет. Значит там - Красная поляна. - Сориентировался князь. Какая сейчас проводится олимпиада, зимняя или летняя, определимся на месте. Если летняя, сечь будет легче, одежды меньше; если зимняя? Но ничего, народ за нас, справимся. - Возможны теракты со стороны биатлонистов. - Предупредил он десантников. Стреляем только на поражение и сразу приступаем к порке. В горах кустарник колючий. Сечь будет труднее, но качество работы значительно повысится. Бойцы слушали, затаив дыхание. Боевой, энергичный, как в лучшие минуты Павловской порки, Владимирской порки, князь снова вёл и вдохновлял. Можно ли было усомниться? Арина любила как девочка. Отдавалась внутренне, как молодая кобылица. Рвалась в бой, как опытная участница Гражданской войны.
И тут какая-то падла выключила свет. Нет, не конюх. Он был далеко и лелеял планы в другом месте. Потемнело и в глубь облака влетела летающая тарелка. Та самая, из того же незабвенного сервиза летающих тарелок. Опять запахло французскими духами. Это без малого-то в стратосфере. Арина заслонила грудью князя. Князь заслонил грудью отряд героев. Управляющий попытался пожертвовать собой, но мешал ещё тяжелораненый, но ловящий зелёного змия Минин-Противопожарский.
Начало искривляться пространство. Из чужого, до боли знакомого измерения сыпалось знакомое. 'Не позволим. Сама господа будем. Всё поделим. Всё как у людей.'
И вышли они, незабвенные: Ленин, Зюганов, Фрунзе, Немцов, Щорс, Чапаев, Тухачевский, Троцкий, Степан Разин с Иосифом Джугашвили, Егор Тимурович с Аркадием Петровичем, Бакунин с Нестором Махно. Емельян Иваныч, батюшка Емельян Иваныч, Гришка Отрепьев и первый и второй и третий, сколько ж их, куда их гонит и поют-то, как поют!
'Это есть наш последний и решительный бой!!!' Пела толпа и нечего было с ней делать. - Да они ж все виртуальные! -Крикнул было какой-то специалист. Спецэффекты. Но получил по челюсти вполне реально. - Пгавильно, Феликс Эдмундович. Вот мы вам покажем, вигтуальные.
- Чего хотите вы, бесовские отродья?! - Возвысил голос князь. - Возьми нас с собой! Мы тоже хотим руководить. Мы мало руководили. Нам мало, нам мало, нам мало!!! Выло всё бесовское подполье. Хорошенькая тарелочка.
- Не поддамся на искушение. - Твёрдо отрезал князь. - Только чистыми руками можно пороть Россию. Вам ли, запятнанным в крови поколений. Вам ли, упыри и вольнодумцы, пороть самое святое, мою любимую женщину, мою Россию. - Твою мать, твою мать, твою мать, твою мать........................................................................................твою мать, твою мать!!!
- Хватит! Поупотребляли и хватит. Теперь только мы. Только нашим, истинно правильным путём. Только так употребим мы Россию. Партия 'Народная порка'! Супернациональный проект эпохи.
И свет прорезал тучи. Чей-то голос, до боли незнакомый, скомандовал. - Матрович! Спой им чего-нибудь из 'Жизни за царя'. Могучий бас заколебал зловещие тени. Облако рассеялось благодатным дождём. И доблестное войско полетело к неизбежной победе.
Глава 10.
ОЛИМПИЙСКИЕ СТАРТЫ.
Князь немного ошибся. По случаю событий в Европе, Азии, Африке и Америке в Сочи проводилась объединённая летне-зимняя Олимпиада. Некоторые виды, попроще, взяла на себя дружественная Австралия. Но здесь, в Сочи гремели баталии по всем основным и дополнительным: пляжный хоккей, ныряние в прорубь в телогрейке и валенках, метание полена в соседский огород. Финалы проходили несколько нервно: масса фальстартов, кроссинг и допинг. Все ждали, у многих чесалось. В горах тоже гремело. Легендарный Бьёрндален пороться не хотел и берёг патроны. Над куполом Дворца Водных Сочетаний удалось-таки открыть один парашют. Под его прикрытием прорвались на водные дорожки стадиона. Пловчихи визжали, публика металась и пыталась устроить лазерное шоу. Ох, как пригодился княжеский арапник. Президента МОК опустили (я оговорился), пропустил букву т. Почётные гости, спонсоры, герои космонавты, танцовщицы Большого театра, все с большим воодушевлением, хотя и не хватало розог, долог был путь. Но зато какая замечательная Олимпиада! Сколько впечатлений, ради этого стоило жить, бороться, побеждать. К концу четвёртого часа порки в настроениях толпы наметилась перемена. Спортсмены и особенно спортсменки увлеченно стали помогать шефам, брать на себя и на соседа повышенные обязательства. Помогать своим зарубежным друзьям и соперникам освоиться со спецификой великой русской олимпиады. И ведь понравилось! Чертовски друзья-читатели понравилось. Оказывается, западный спортсмен уже дозрел, уже был внутренне готов. А Восточный, а Африканский, он ещё и не забывал. Давно ли кажется. И вот снова родное и созвучное душе. Свист розог, истошный вопль и никаких тебе научно-технических революций. Пакостное словцо революция. И в день 7 ноября, великий день великой скорби великая порка, великое очищение и качественный прорыв в новое тысячелетие. Тысячелетие новых ресурсов, новых слоганов, новых супертехнологий. Эх, розги, розочки. Как далеко мы с вами шагнем. Голова кружится. Порка перешагнула границы стадиона. Порка шла по улицам Сочи. Активисты партии 'Народная порка' выходили из своих однокомнатных со всеми удобствами. Доставали заветное, включались в процесс. А южная-то кровь играла. Искрились улыбки, звонкий девичий смех, всхлип, обморок. И в результате новое заявление в загс. Будущий рост почти вымершего народонаселения.
Простой и скромный аристократ, доступный и такой тёплый, князь не отказывал никому. Сочинские девушки, тяготея к яркому незаурядному самцу, льнули, лепетали: Ваше Сиятельство! Оставьте автограф. И князь оставлял. И кто бы не оставил! Попы, одна другой краше, смуглые, аппетитные, у бойцов спецназа аж слюнки текли. А князь полосовал арапником, справа и слева, выходило в клеточку. Слева и справа, выходило в полосочку. 'Де Сад ты наш!!' - Охали телеоператоры. Другого и не знали. Забыли народных героев. М. Скуратова. Ф. Ромодановского. Забыли, всё забыли. А молодняк всё напирал. Арина удерживала князя, уже ни на что не надеясь. 'Сейчас изнасилуют'!
МОГУЩЕСТВО РОССИИ ПРИРАСТАЕТ ПОРКОЙ. См. Князь Трубецкой. Полное собрание сочинений. Том 1937-й.
Не изнасилуют князя. Он сам кого хочет изнасилует. И на здравие. Кипел энергией вождь. Арина кипела энергией. Кипел и булькал управляющий. Минин, как уже было упомянуто Противопожарский, совершал очередной подвиг.
Скучно рассказывать о героических буднях. Наш быт, наша непроглядная словесность, погрязли в чернухе, в извращениях и, неприлично даже выговорить, в эротике. А тут удалая русская порка, исполосованные вежливо говоря части тела, дружное единение в общем деле. В том самом общем деле, о котором писали заблудшие умы 19-го века. Ах, им бы не писать, а приглядеться. Рядом трудились великие либералы, неутомимые энтузиасты: Аракчеев, Дубельт, Николай Павлович Палкин. Упустили момент. Но теперь снова трубит труба. Играет флейта. Мгновенье славы настаёт. Историческая задача России - перепороть всех и вся. Чтоб нас уважали.
С вершин сочинских небоскрёбов прыгали счастливые туристы. - То ли в Москве устроим. - Умилённо вздыхала Арина. Москвичи всё это, конечно, видели. Телетрансляция не прерывалась ни на секунду. Уже выбраны и Мисс Вселенская порка и Мисс Кромешная порка и самая аппетитная, Мисс Порка в клеточку. Каждый мог обдумать и определить своё место в будущей свободной России.
Стоит ещё сказать о чиновничестве. О погрязшем, как утверждают клеветники России, чиновничестве. О чуждом, если верить словам лживых бюджетников, чиновничестве. Нет. Чиновничество организованно собралось в Сочинском ботаническом саду. И там, подвешенные вниз головами на ветвях особо колючих южных растений. Ободранные и местными жителями и спецназом десантников. Они были вместе с народом. Они вкушали неземные, свойственные только избранным, скажем так, ощущения. - Порите. Только не увольняйте! - Таков был общий вопль. И их не уволили. Незлобив, добродушен великий русский народ. Чего он только не прощал. А уж себя-то всегда. Два праздника на душе. Олимпиада. И Великая порка. И сколько их теперь впереди. Князь-то теперь с нами.
Какой финал, какой упоительный финал летней Олимпиады. Не знал гнилой Запад, не догадывался. Да скифы мы, да азиаты мы. И сегодня наш час. Гори олимпийский факел. Хорошо гори, не копти. Кого это мы в нефть окунули и подожгли? Председателя олимпийского комитета. Гори энтузиаст. Освещай пути следующим олимпиадам.
Долавливали последних боксеров и прочих десятиборцев. Сдавались каратисты и дзюдоисты. Арину ещё немного познабливало. А вдруг, художественная гимнастика? А вдруг обольстительная Лариса Кабанчикова? Но пронзительный визг издалече, оповещал, русская школа художественной гимнастики - лучшая в мире. К князю рвались женщины-боксёры, женщины-штангисты, женщины-молотобойцы и просто нехорошие женщины. Олимпиада! - Вытирали пот со лба десантники. Спецслужбы устали разоблачать шпионов. В стороне всё взрывалось, клочьями летело мясо, предположительно человечье. Уже начинали продавать шашлыки. Наступали олимпийские будни. И князь скомандовал. Поход. Впереди ждали недосягаемые горные вершины. Сияла и звала Зимняя Олимпиада. В горах ревел Бьёрндален.
Глава 11.
Олимпийские финиши.
Князь нёсся по лыжне. Прыжками преодолевал подъёмы. Кубарем, зажав в зубах арапник, скатывался со снежных склонов. По ходу дистанции, подбодрил арапником пару-тройку исконно славянских парней. Бегите смелей, стреляйте отчетливее, ваш князь с вами. На огневых рубежах груды убитых и растерзанных болельщиков, простреленные и замученные огневые мишени. Варяжский гость шел к золотой медали, не стесняясь в выборе средств. 40-й, 50-й, 75-й километр. К князю пришло второе дыхание, телезрители затаили дыхание, в Африке рожали женщины, ревели в джунглях белые медведи. Вся планета болела за князя Трубецкого и он это чувствовал. Новый поворот. Вот он!
Разъяренный швед холодно повернул к князю свой медальный профиль. Винтовка сама собой оказалась в руках спортсмена. Выстрел. Князь отбил на лету пулю. Одну, другую. Не подвёл арапник, не оскудела ещё молодецкая стать. Они сошлись в последней решающей схватке у обрыва в бездонную пропасть. Добро и Зло. Пересвет и Челубей. Илья Муромец и Змей Горыныч. Штирлиц и старуха Шапокляк. Сдавливая друг друга в железных объятьях, отброшены и арапник и винтовка. Смотрят в глаза друг друга: прогрессивный и передовой скиф и отсталый погрязший в пороках европеец. Вбил Бьёрндален князя по колено в снег. А князь изловчился и вбил Бьёрндалена по пояс в снег. Надулся Бьёрндален, подбоченился, да как вбил князя по плечи в снег. 'Плохо ещё у нас укладывают лыжные трассы'. - Подумал князь. И вбил Бьёрндалена по горло в снег. А Бьёрндален вырвался и бежать. В руках у князя ничего нет, верная дружина далеко позади. Вспомнил князь, что ему бежать мешало, достал из-за пазухи кусок янтаря из Янтарной комнаты. Небольшой такой кусок, пуда на два. Князь и запустил им в бегущего биатлониста. Тому до финиша всего ничего. Но оглянулся, рот разинул, янтарь у него во рту и застрял. Все зубы выбил, дыхание сбил. Подошел князь не спеша к поверженному Бьёрндалену. Поднял его в воздух как котёнка. Говорит. Покойный Александр Ярославич побил вашего ярла на Неве реке. Понимаешь? Понимаю, говорит Бьёрндален. Государь наш, Пётр Алексеевич, побил вашего Карла под Полтавой. Понимаешь? Понимаю, говорит Бьёрндален. Олимпийское гостеприимство, молвит князь, велит нам миловать и злейшего врага. Не захотел ты, Бьёрндален, пороться. Насильно мил не будешь. Не стану я казнить тебя, Бьёрндален, смертью лютою, неспортивною. Иди-ка ты, Бьёрндален... готовься к олимпийской эстафете. Я тебя отпускаю. И разжал пальцы князь Трубецкой. Полетел в пропасть легендарный, неувядаемый Бьёрндален. Подоспела дружина княжеская. Мчалась к финишу российская сборная, как всегда первая. Страшные шведские ругательства звучали из километровой бездны. Шведский язык принадлежит к скандинавской группе германских языков. А хуже германцев ругаются только русские. И князь ничего не сказал. Только тихо крикнул. 'Сам дурак'. Сорвалась с гор ещё одна снежная лавина.
В небе ползла летающая тарелка и что-то волокла на буксире.
Миша! Возглавь и спаси. Мишенька, я балдею по исконно косолапому руководсту. Наш нутряной, наш кондовой, наш камчатский. Возглавь. Восстань медведь! И виждь и внемли. Исполнись волею истинно сочинской олигархии. Все рыбные ловли на Камчатке нашему вождю и учители, господину медведю.
Вот так охмуряли нашего медведя. Попался Миша в змеиное знездо чуждой и явно шпионской организации. А с позволения сказать дочки, с позволения сказать олигарха, уже сидели у него на коленях и склоняли медведя изменить: Родине, родному и беззаветно любимому князю и Арине Родионовне, его чистой юношеской любви. Хмельной и возможно всё-таки отравленный мёд туманил слабые медвежьи мозги. Ещё немного и медведь бы изменил. Ещё немного и он бы предал. Но он вспомнил. Далёкое незабвенное время. Он, молодой, красивый и косолапый. Петропавловск-Камчатский, 1854-й год, год великих испытаний. Крымская война не только в Крыму. Английская эскадра бомбардирует город Петропавловск. Август 16-го числа. Слабеют силы русского гарнизона, замолкают одна за другой пушки, гибнут защитники города. И тогда он, медведь Федя, красивый, стройный и косолапый, спускается с сопки Любви и возглавляет оборону. Одной лапой заряжает орудие, другой наводит и стреляет. Внушает ужас и неуверенность в английских оккупантов. Не отдам вам наши камчатские ягоды и грибы, нашу горбушу и нашего камчатского краба, хоть я его и терпеть не могу. Всё равно не отдам. Не дадим попробовать англичанину исконно русской рыбы минь-тяй.
Мечется в Зимнем дворце царь Николай 1-й. Императрица, где мой мобильник. Надо срочно послать эсэмэску медведю Феде. Он спасает империю. Он, он ... Царь рыдает, не выдерживают нервы. Английская эскадра уходит от берегов Камчатки.
День 7 ноября. Севастополь. Будущий популярный писатель, Лев Николаевич Толстой рвёт первые страницы Севастопольских рассказов. Рассказы о медведе Феде, страницы нового гениального произведения возникают под гениальным пером гениального автора.
Как плохо мы ещё знаем свою историю. Не обо всём успел написать Суворов. А медведь Федя скромем. Он ничего не расскажет. И не предаст своего друга и благодетеля, князя Трубецкого.
Левой лапой он шлёпает развратных дочек развратного хозяина. Молоды ещё такими вещами заниматься. Медведь Федя не такой. Он хороший. Олигарх пытается убить Федю. Бросается в него радиактивным полонием. И предлагает попробовать. В комнату врываются два медведя, американской национальности, грызли. 'Засыпался Федя. Мы тебя снимали на видиокамеру. Ты занимался очень нехорошими вещами с несовершеннолетками. Одной 17 лет и девять месяцев, беременна от тебя, свидетели подтвердят. Только чистосердечное сотрудничество с нашей мафией смягчит твою участь. Убей князя, будешь жить хорошо и прекрасно. Не убьёшь - посодим. Не видать тебе Камчатки, родной мамы медведицы.
'Князь мне и папа и мама. Самый родной для меня и человечный медведь. НЕ ПРЕДАМ КНЯЗЯ!!!' И со страшным грохотом в фазенду нехорошего олигарха врезался хвост княжеского самолёта. Летал, летал и наконец упал. И как вовремя и как раз туда куда надо попал. В огне и пламени, полуобгорелый и оглушенный, медведь Федя выбрался на волю. И бросился в волны Черного море. В него стреляли, но не попали. Кричали: Вернись Федя! Мы тебя любим.! Вернись!
Федя плыл к берегам города Сочи.
ГЛАВА-12.
ПРОЩАЙ. ПРОЩАЙ.
Горы. Прощайте горы. Море. Прощай море. Вот Прометеева скала, где коррумпированный орел каждые три дня клюет печень честного Прометея. Может быть высечь орла, за коррумпированность? Может быть Прометея? Зачем дал себя приковать, раззява? Сколько ещё перспектив в тебе, город Сочи. Томит сердце горечь разлуки. Всё, кажется, что-то недоделал, кого-то недосёк. Опять потери в пути. Где-то запропал медведь Федя. Куда-то задевался и сгинул конюх. Анисим ли? Агафон? Страшен этот мир, столько загадок и непредсказуемостей. И надо бы, надо бы помягче с Ариной. Он давно уже дал себе зарок, одержать очередную окончательную победу и обрюхатить девку. Но сколько очередных побед, а окончательная всё ускользала. Живуч русский мужик, извивается гадиной, шипит так ласково. Поменяет кожу и снова змея-змеёй. Ах, крепостное право! Снова внедрить бы тебя. Хотя бы виртуально.
Загружали самолёт подарками от гостеприимных туземцев. Вся дружина щеголяла в дублёнках от фирмы 'Золотое руно'. Олимпиада, куда она денется, всё шумела. Принято решение, сделать её круглогодичной. Всё-таки войн будет поменьше на земле. Грызитесь и кусайтесь на олимпийских дорожках. Ваш князь не прощается с вами. Он в пути.
А самолёт? Ну, конечно, тот самый Суперблеф-20017. Откуда и приволокла его анонимная летающая тарелка. И целёхонек. Только хвоста не хватает. И приделать самолёту хвост очередная, внеочередная задача исторического значения. О чём-то похожем писали великие юмористы, Вова Ульянов и Джованни Боккаччо. Эх, если б ты был бабой. - Усмехался князь. Где вы специалисты на-на технологий?
ВЕСТЬ С ОЛИМПИЙСКИХ ТРАСС!!! НА ДИСТАНЦИИ 50 КИЛОМЕТРОВ БЕЗ СТРЕЛЬБЫ И МОРДОБОЯ НЕОЖИДАННУЮ И УБЕДИТЕЛЬНУЮ ПОБЕДУ ОДЕРЖАЛ РОССИЙСКИЙ МЕДВЕДЬ ФЕДЯ!!!
- Я не ослышался? - Строго вопросил князь. Спецслужбы смущённо потупили свои неустанно бдительные. - Прохлопали. Проморгали. Сегодня упустишь друга. А завтра глядишь и врага. Мы этого не потерпим. Голос князя, тихий и страшный разорвался шаровой молнией. Поднесли резервные спецрозги. Гуманная эпоха, гуманное наказание. Органы приняли заслуженное со спартанским мужеством. Никто не смеялся. Все понимали величие момента.
Медведь приехал на аэродром не один. Вместе с ним привезли и хвост таинственного самолёта, чудо на-на технологий. Краток был медвежий рассказ. Но волнителен.
'Обагрённый кровью олигархов, ты стал мне только дороже. С тобою хвост подзалетим до самой, до Москвы'. Князь слегка прослезился. Старею что ли? Думалось сквозь туман. Стучали молотки, визжали электрорубанки, пели электронные супердрели. В полчаса хвост приклеили, как новенький. - Хоть пляши князь! - Гарантировал качество чеченский полевой командир-бригадир Газават Джихадович Золотые Руки.
Предпосадочная суета. Террористы-смертники, телевидение, женщины, женщины, женщины. У Арины пытались взять интервью. Она изувечила развратника, оказался тоже женщиной. Прежний контингент, старые проверенные в боях кадры добрались до аэродрома. Но медведь Федя боялся. Неустрашимый медведь, но тут боялся. И князь снизошел. Выбрали быстренько из местных. Все отличницы, студентки, девственницы, могли по 24 часа в сутки. - То взлёт то посадка. - Усмехнулся Минин. Только конюха Агафангела не хватало. Но упомяни о чёрте, а уж конюх Евстигней тут как тут. - Не вели казнить, князь!!! Вели слово молвить. Он, конечно. Какой-то ободранный, в синяках. И врёт, как сивый мерин, врёт так интересно, что решили дослушать в дороге. - В случае чего, расстреляем и утопим в Черном море. - Решил князь. ВСЕ ПО МЕСТАМ! - Следить. Глаз не сводить. - Шептала Арина. Конюх находился под двойным, под тройным колпаком, но не подозревал об этом, и улыбался подозрительной улыбкой.
Они воспарили над крышею мира. Над гордым Кавказом, ты сам понимаешь. Что крыша у мира поедет не скоро. И если Кавказы ты не уважаешь. То гордый Кавказа, не гордый, однако. И сам тебе скоро об этом напомнит. Да так, что захочешь, а не забудешь. Так вот, повторяю. Над Крышею Мира. Над Гордым Кавказом. Запомнил?
За бортом парили прыгуны с трамплинов, прыгуньи с трамплинов, попрыгунчики с трамплинов. Счастливые, свежевспоротые, в красивую красную полоску. Гремели салюты и фейерверки, но самолёт успешно уворачивался.
Величественное зрелище представляли собой величественные вершины величественного Кавказа. Когда-то в древности страна задыхалась от непосильного груза совершенно лишних денег. И тогда великий скульптор Хуфу Хафрович Микельбротти предложил гениальный план. Все деньги удалось потратить, даже не хватило.
За окнами самолёта величественные скульптуры великих медведей прошлого. Медведь Дима (бывш. Эльбрус.), медведь Вова (бывш. Казбек.). Четырёхтысячники, медведь Боба, медведь Сережа, медведица Валя. Величественно и красиво. Возвышает душу.
Князь выбирал направление главного удара. Вся страна затаила дыхание, почёсывалась, но всё равно не угадала. Национальные проекты это хобби нашего князиньки и тут он непредсказуем. Да и погоды. Они как всегда нелетные, а он как снег на голову. 7 ноября господа-товарищи. Отменяй не отменяй, как бы оно вас не отменило.
Ура, батюшка князь! Мы куда-то не туда летим. Почему не туда? Цветущей пустыней стала земля. По ней бродили только вольные кони, элитные верблюды и индийские буйволы. Иногда попадались ещё монастыри, в монастырях кто-то ещё жил и чему-то ещё молился. Слава тебе боже, хвостатый и рогатый. Доспели мы 'до табунного скитания, пожирания корней и конского ржания'. Сбились мы, что делать нам? Агафон, это не ты ли? Но бывший выдающийся военачальник сидел, как мокрый кролик. Арина подкрутила что-то в компьютере. Что-то изменилось и как всегда к лучшему. Пролетела летающая тарелка, подмигнула. Тут бы коршуном устремиться и застать врасплох. Но в самолёт попала бутылка. С ракетами, снарядами, злыми террористами бойцы научились бороться. Но бутылка. Что особо смутило, пустая бутылка. Самолёт вошел в штопор. Небо безоблачно. За горизонтом смеялись. Бутылка из под цинандали, выпита только что, брошена меткою злодейскою рукой. - Напомни мне. - Спокойно сказал князь. Так спокойно, что стало ясно. На ближайшие 1000 лет Грузии мечтать о членстве в НАТО не приходится.
Где-то с вильных полей незалежной и самостийной звучали песни. Спивали парубки и дивчины. Голодный российский пограничник, глотая слюнки, обонял дивные ароматы национальной украинской кухни. Сегодня у них опять сало с галушками. И завтра будет сало с галушками. И послезавтра. И вчера было сало с галушками. Так гибнут суверенитеты, даже самые суверенные. Чуден украинский борщ при любой погоде.
- Не с того колеса взлетели. - Подытожил князь. - Посадка на временно оккупированных территориях. Минин. Вып - пол - нять.
Минин - Противопожарский протаранил группу татарских националистов и с блеском приземлился. Где-то между Феодосией и Евпаторией. Американские авианосцы полным ходом уходили в открытое море. Самолёты НАТО прикрывали отступление.
.....................................................................................................................
ГЛАВА-13.
.....................................................................................................................
БЕЛЕЕТ ПАРУС ОДИНОКИЙ.
.....................................................................................................................
Поздняя осень. Одни птички уже улетели, другие и улетать не собирались. Учились чирикать на государственном, на украинском и делали страшные успехи. Мой знакомый дятел долбил с украинского на русский и с русского на украинский. Сидел на жердочке в Коктебеле. Витька-Володька, Володька-Витька.
А под - пiд горою,
По - пiд високою
Козаки йдуть.
Когда дойдуть, Витьке пинка дадуть. Но когда ещё дойдуть.
Всем нам нужен князь Трубецкой, только он наведёт порядок.
В Херсонесе снова появился Андрей Первозванный. Напугали его тогда, в бане. Но, узнав о появлении князя Трубецкого, святой решился на повторный визит. Святость и благоухание веяли над ноябрьскими крымскими степями. Через Перекоп брели паломники. Первую колонну возглавлял праправнук Фрунзе, вторую прапраправнучка Тухачевского. В гражданской войне в Крыму наступал решающий перелом. Хан созвал в Бахчисарае внеочередной пленум своего поганого Политбюро. Ауспиции тревожны. Объединённое русско-украинское войско после княжей порки собиралось напасть и окончательно сбросить иго. Цены на невольничьей бирже в Кафе (бывш. Феодосия) резко ползли вверх. За одну русско-украинскую невольницу давали по 101$ за баррель, за одну украинско-русскую и того меньше.
Но в ноябре в Крыму цветут подснежники. Цветут, невзирая на времена года и политические режимы. Цветут, обещая, что зима это не всерьёз и не надолго. Цветут, и можно ли не любить Крым?! Пусть даже временно оккупированный. Все мы, в сущности, временно оккупированные.
Князь вышел на балкон Воронцовского дворца. Самолёт стоял в саду. Сочинские девушки водили вокруг него русалочьи хороводы. Ждали чего-то, задумчиво поглядывая на князя. Сквозь оцепление доносился гул толпы. 'Приехал, так пори! С работы отгул взял. Второй день не жрал. Пори князь!' Женский визг, перешедший в истерическое рыдание. Надо расслабиться, понял князь.
Арина, угадывая мысли любимого. Арина, задавливая в себе змею ревности. Арина, образованная и продвинутая. Вся в античности, как Афродита Киммерийская, как Венера Таврическая, но здоровая и нравственная русская девушка. Арина сама предложила. 'Геркулес ты мой! Геракл неугомонный. Алкид неустрашимый. Расслабься. Полно тебе руки то утруждать. Пора и 13-й подвиг свершить. Вон ждут кобылищи, дожидаются. Святым святость, а ты у нас и грешный, всех святее. Самое наше красное солнышко.' Понравилось князю слово Аринино. Восхотел он испытать силу свою молодецкую. Всякие там Барковы, да Казановы, былинному богатырю не указ. - А ну позови. - Усмехнулся так. - Давненько я стишки-то не читал.
Поклонники Серебряного века. И века Золотого мудрецы. Вспомните Державинское прекрасное далёко. Вспомните Солнце нашей поэзии. Тоже ведь, не дурак был по этому делу. По этому самому.
И вошла первая. Стыдливо потупилась, бесстыдница, глазки опустила, срамница. Румянец по смуглым щекам. 'А кой тебе годик? - Осьмнадцатый, барин. Давно я мечтала...лепечет. А барин... Что барин? А барин, как барин. А девка, как девка. Слегка попищала, слегка постонала, взревела белугой, ой, батюшка барин, ой больно, не надо, не надо, ой больно, ой, батюшка барин, ой, барин, какой ты, какой ты хороший, ой, сладко, ой томно, ещё бы немного, но в очередь ждали другие девахи, вздыхали, сопели, потели от страха, иные слегка обмочиться успели, но все очутились на барской постели.
Ах, барское утро, дворец Воронцовский, наш князь не таковский, совсем не таковский, управился быстро. Все девки потом на карачках из спальни ползли и вздыхали, вздыхали печально, ах, только попробовав эдакой сласти, узнали мы в чем настоящее счастье.'
Увы и ещё и ещё раз увы. Князь приступил к государственным делам.
'Пришли к тебе мы, князь, с повинной головою. С расстегнутыми брюками пришли. Бабы, девки, трусы поснимали? - Поснимали, батюшка князь. Поснимали, голубчик. Пори нас со всеми удобствами. - Князь, нам смутил покой коварный лях. Зловредное ЕЭС нам душу замутило. Но мы по княжеской руке истосковались. Пори нас, князь. Мы не с Москвой поганой, мы не с проклятым москалём. С тобою, князь. Твоею княжей волей отныне пусть живет украиньска земля. А уж Крым-то! Крым-то!!!'
Какой энтузиазм! Опытные чекисты, Ивановы, Петровы и Сидоровы с колоссальным стажем приятно, очень приятно удивлялись. Как нас, оказывается, любят. Мы и не подозревали. Точнее, в глубине души подозревали. Очень, в глубине души.
Несказанно проницательный князь Трубецкой, конечно, проницал и нездоровые иллюзии служб безопасности. Но не рассеивал иллюзий. Хорошая собака - глупая собака. Вернее служить будет. Пущай верят, что их любят. Любят только меня, князя Трубецкого. Ну, может быть, ещё чуть-чуть и Арину мою. - Тут князь снисходил. Снисходительно начал он свою повседневную трудовую. Снисходительно лупцевал, сёк, порол, бил очень больно и не очень больно, до первой, до второй, до третьей и последующих кровей, вёл воспитательную и разъяснительную работу, строго но гуманно воспитывал подрастающее и уже подросшее население Крымского полуострова. Не чужой поди полуостров, последнее прибежище его, князя Трубецкого, коллег по последнему драпу, барона Врангеля, генерала Слащева, тутти кванти, кванти тутти. Вспоминал и Потемкина, тоже к слову сказать Таврического. Вся история Крыма проходила перед внутренним взором великого князя. И ни разу рука его не дрогнула. 'Вот вам за походы нашего Голицына. Вот вам за походы Миниха. А вот вам за походы Долгорукова. А вот по отдельности, за Потёмкина и за Таврического. За Суворова нашего, Александра Васильевича.' - Батюшка князь! Мы больше не будем!!! - Будете, дети. Будете. Потому, вот вам...!!! Я ещё не дошел до Крымской войны. За Кошку вашу драную особо вам будет. - Не наша это Кошка! Отрекаемся! - От своих отрекаться, грех. Принесите-ка ещё розог.....
Но стоит ли так подробно писать о боевых буднях. О праздничном нашем далёко. Взгляд футуролога затуманен суетой дней. Прекрасная даль будущего, Массандра 2017. Мускат Княжеский Красный Камень. Очень красный. На нём драли особенно отчетливо. По многочисленным заявкам работников винсовхоза 'Заветы Трубецкого'.
А в море белел парус одинокий. Выпятил белую жопу, завидует. Выпори меня, князь. Жопа горит. Выпори.
.....................................................................................................................
ГЛАВА 14.
.....................................................................................................................
АВИАНОСЕЦ КНЯЗЬ ТРУБЕЦКОЙ-ТАВРИЧЕСКИЙ.
.....................................................................................................................
- Не хотят пить какао? Заставим! Будут пить по три кружки. Отказываются от яблочного пирога? Научим! По 10 порций яблочного пирога каждому матросу. Жареную индейку выбросили за борт?! Это бунт!!!
Черное море. 7 часов утра. Пасмурно. Ветер Норд-Норд-Вест. Волнение 5 баллов. Палуба американского авианосца 'Рональд Рейган'. Матросы, афроамериканцы, пуэрториканцы, мексиканцы и ирландцы, трудящиеся всё люди из обездоленных. Наконец сплотились и готовят вооруженное восстание. Командир авианосца, растленный англосакс в 10 м поколении, готовит репрессии и готов на всё.
7 ноября. Ночь. Воронцовский дворец. Князь думает о нас. Князь думает за нас. Сами то мы всё равно думать не умеем. А князь, он умный. Он аристократ. Он спасёт Россию, ну и Украину тоже. Но имеются отдельные, нетипичные, но всё-таки проблемы. Острая нехватка розог. Сколько еще драть!!! Да, да, да, и из Киева подъехали, и из Львова. А розог нехватает. Татарские оккупанты перекрыли каналы доставки жизненно необходимого ресурса. На безрыбье и колючий шиповник хорош. Как опытный специалист автор настоятельно рекомендует. Но и шиповника не хватает. Хватались за терновник, за колючую ежевику и прочую, с позволения сказать, жимолость. А народ всё шел и шел. Западники, русофобы, матёрые националисты, все шли к своему князю, и для всех бы у него нашлось. Но не хватало. Только теперь начал князь понимать всю неустанную боль и заботу Петра Первого. Ивана Грозного и Вовика Незаменимого (Ульянова). - Шелепугами бы их, шелепугами. - Шептал в забытьи герой. Но где даже в наши дни найдешь настоящую качественную шелепугу. А в лучезарном послезавтра своё славное позавчера знали ещё хуже. Музейные работники, отменённые еще при царе Вове, вымерли за ненадобностью. Нынешнее поколение будущих жителей Крыма жило наугад, наощупь. И радо было бы чего-нибудь знать. Но в истории Крыма твёрдо было сказано, что знать ничего не надо. Всё знают Тарас Григорьевич Бульба и Остап Тарасович Шевченко.
Так, в глубоком раздумьи о судьбах братского украинского народа, опочил князь в своём дворце у моря. Ночной эфир струил зефир. Падал с южного неба зефир белый, зефир розовый, зефир в шоколаде. Падал, а герои чекисты его ели. Угощали Арину Родионовну. Медведя Федю угощали. Благодатная земля, чего только не растёт. А чего не растёт, само с неба падает. Попробуйте, Арина Родионовна. Арина не очень и слушала. 13-й подвиг Геракла Трубецкого всё-таки произвёл на неё некоторое впечатление. Не зачерствел душой батюшко князь. Жив и молоденек. Ох и молоденек. Пойдут по сёлам-городам Краснодарского края агуканья и уаканья, понаплодит выблядков. А мне-то. Мне-то!!! Задремала в слезах, снились голые девки; князь верхом на белом вороном коне, почему-то кентавре, почему-то с большими грудями. - Быть беде. Ох, быть беде. - Плакала во сне. И беда кралась незаметной вкрадчивой походкой. Спал медведь Федя, позвякивая своей золотой олимпийской медалью. Конюх Фемистокл наконец затих и во сне обдумывал чудовищное. Спали все. На холмах Крымского полуострова лежала ночная мгла, а по ней ползло нечто страшное.
Князь пробудился. Луна лила из-за туч свой неверный свет. Где-то било полночь. Что-то шуршало, что-то кралось к его постели. - Это смерть. - Понял герой. Блеснул во тьме кинжал. И князь спросонок чихнул. Могучий порыв ветра отбросил злодея. Взмыла в воздух жалкая ничтожная фигурка, ударилась о каменные стены, уронила кинжал. - Кто ты? - Строго спросил князь смуглую стройную пленницу. Она, сверкая явно неславянскими раскосыми глазами, пыталась оцарапать князя. - Когти тоже отравлены. - Констатировал вождь. - Что ж, ты скажешь мне всё. И скажешь добровольно. После дневной разминки барин был в хорошей форме. И девушка это быстро почувствовала. Сначала быстро став не девушкой. Потом быстро осознав, что это ещё не всё. Что это ещё только начало. Начало большого пути. Такого большого, что где у него и конец? И когда кончит? А он, кажется опять начал. А я, кажется, сейчас... Не наааа до! Ууу умоляю, не надо! Всё скажу. Князь! Будь нашим царем. Нашим ханом. Лучшая юрта, твоя. Сколько хочешь кумыс. Каждый день шашлык из барашка. Гарем тебе хороший будет. Я твоей рабой буду. Я татарская царевна, троюродная праправнучка самого-самого главного. - Чингиз хана что ли? - Усмехнулся князь Он лично был знаком с крупнейшими вождями монголо-татарского освободительного движения. И наглость самозванки его только позабавила. - Было у вас крымское ханство, осталось только крымское хамство. Иди. И скажи там у себя в степи. Иду на вы. Если сам не пойду, нагайку свою пошлю. Не жить вам, не топтать наших девушек, чистых, невинных Машек и Марусек. Эй, слуги!
Звеня медалью, влетел медведь, вбежала Арина, раскраснелась, похорошела от испуга. - Её бы. - Ещё раз подумал князь. - Её бы, а не эту, смуглявую. Шпионку наскоро высекли и выгнали в дикие, холодные, голодные степи. Впрочем, её там уже ждали, с шашлыком и кумысом. Охрану дворца усилили. Наступал рассвет и всё никак не мог наступить. Ночь. Ночь плыла над полуостровом. Чудеса. Чудеса дивные творил в Херсонесе Андрей Первозванный. Чувствовал, что надолго его не хватит. Грехов-то накопилось!!! И не то, чтобы грехи новые. А народ, уж больно требовательный. Отпусти, да отпусти. А если не отпускается? А ещё и такие находились. - Давай, Андрюша, согрешим. Я за безопасный сэкс, Бог не узнает. Тьфу!!!
Ночь. Ветер NORD-NORD-WEST. Снилось медведю Феодору дивное сновидение. Плыл медведь, смело рассекая волны. Вот уж и адлерский аэропорт не за горами. Вот уж и сочинский международный им. Маркиза Дерипаса. Впереди по курсу матрас с юной купальщицей. Нежится в лучах щедрого ноябрьского солнца. Во всём цветении своих почти 18-ти, возможно 38-и лет, неискушенная, неопытная москвичка. Юное невинное создание. И вдруг чёрным коршуном, страшной неведомой птицей. С неба на эдакую-то невинность. И сразу за дело. Пока медведь доплыл, ни от невинности, ни от купальника ничего не осталось. Федя, как опытный, глубоко порядочный самец, не одобрил разврата. Дельфином вынырнул он из морской пучины. И неведомое чудо в перьях одной, другой лапой. Фонтаны брызг, девичий ор: не трож моего котика! А развратный оборотень пошел, хотелось бы думать, ко дну. Вода окрасилась в нездоровые красноватые тона. И такое тяжелое чувство, не всё у нас ещё благополучно. Отдельные нетипичные сексуальные маньяки. И это в эпоху великого похода Князя Трубецкого, в столице олимпиады имени князя Трубецкого. Девушка попыталась укусить медведя и может быть изнасиловать и он не стал её спасать. Уплыл к берегу. - Кого ж я тогда топил?! - Думал медведь в тревожном сне.
Ночь, блин. Время суток между утром и вечером. Сначала утро, потом вечер. Но если как следует заплатить, то можно наоборот. На борту авианосца, пока еще Рональд Рейган, назревала и уже перезрела революционная ситуация. Командир насильно кормил экипаж мороженым, американским, самым вкусным в мире. Ночь. Время, когда в мире бушуют стихии зла и Армагеддона. Спит конюх Фемистокл. Спит оглашенный. Грезится окаянному. Над седой равниной моря ветер тучи собирает. А между тучами и морем, он, конюх Никифор, он же Навуходоносор, он же Жак де Моле, он же Каифа, он же Анатолий Борисович Чубайс. Дорвался, антихрист. Споил героичного Минина, патриотического Противопожарского. Покинул терпящее бедствие воздушное судно и своего благодетеля, КНЯЗЯ СВОЕГО БОГОДАННОГО. Предал. Опять обернулся птичкой, как в годы своей развратной молодости. И ищет и рыщет. Коварный конюх Агафон летал над сочинской землей. Дискредитируя полезные начинания товарища Трубецкого Голицынского.'Я подвергну разврату всю чистую и невинную гетеросексуальную живность сочинского региона. Я сорву олимпиаду. И летнюю сорву. И зимнюю сорву. Сорву все цветы удовольствия и создам экологическую катастрофу. Перезаражаю всех, кто еще не заразился. А кто заразился, тех заражу еще чем-нибудь. Я, ух!!! Узнаете конюха Агафона. Я, эх! Раззудись. Да не ты, плечо. Ты тут ни при чем. А вот ты раззудись. Будешь работать с утра до ночи и не будет тебе никакой виагры, никакой имфазы тебе не положено. Мне, конюху Жофруа де Шарни, мне Казанове, Вальмону, мне ВЕЛЬЗЕВУЛУ СЛАДОСТРАСТЬЯ!!!!!! Дорвался. Хохотал конюх и чувствовал, из бесконечных пропастей инферно тянутся к нему костлявые руки дружеских объятий. Я не посрамлю своих учителей. А ведь посрамил. И как посрамил! Смотри предыдущую страницу, сон медведя Феодора.
Ночь. Ночной Зефир весь извёлся, съели начисто. Звал на помощь Борея, но Борей дрючил где-то Подагру и на помощь к братцу не спешил.
Ночь. Парус одинокий устал белеть. Намалевал себе три красных полосы на жопе и причалил к борту авианосца. Всю ночь собирал членские взносы в партию 'НАРОДНАЯ ПОРКА'.
.....................................................................................................................................................
ГЛАВА 15.............................................................................................................
УЖАСЫ ПЛОСКОГОРЬЯ КАРАБИ. ..................................................................................................................................................................
Командиру авианосца неймётся. Чуть свет поднял экипаж по тревоге. На первый завтрак деликатесные французские сыры. Съесть вместе с червяками.
Кто не станет есть, судить по законам военного времени. А тем кто съест, двойную порцию червяков. И чаша народного гнева переполнилась до краёв. Возглавил восстание простой негритянский эфиоп камерунского происхождения кочегар Мартин Рафаэль Вашингтон Геркулес. Устав бросать уран в ненасытные топки атомного реактора, сколько уже не бросал палок своей Вашингтонихе, забыл уже и как это делается, а ведь когда-то делал это хорошо. Вскипела душа и капитан-маньяк был сварен по рецептам старинной африканской кухни. Попробовали, душа не приняла. Выбросили на корм рыбам. Свободные ирландцы, мексиканцы, афроамериканцы и пуэрториканцы, братский единый союз трудовой, партия НАРОДНАЯ ПОРКА, наша надежда и сила, где ты, наш князь Трубецкой, близок наш князь Трубецкой. Поворачиваем авианосец к берегам Крыма. Эскадрильи самолётов перешли на сторону восставших. Лётчики видели и фотографировали благородные черты благородного вождя. Пуэрто-Рико захотелось благородства. Сан-Франциско потянулся к благородству. Катти О' Фланаган и Пеги О' Рафферти ещё дома в Ирландии мечтали о благородстве. Выпорет, значит возвысит до себя. Всё равно как Бьёрндалена. В трёх милях от корабля подлинная свобода. Уж она то не примелькается, это вам не петрушка с сельдереем и прочие пастернаки. Князь Трубецкой! Ты нашел путь к сердцам простых афроамериканцев. Не нужны им президенты Абамы. Каждый вспомнил родную плантацию, доброго массу плантатора из аристократов. Неграм захотелось аристократии. На хрена нам индейка. Пусть выпорет. Только тогда людями себя почувствуем. Пополз вниз по мачте звёздно-полосатый лживо либеральный флаг прогнившего режима. Взвился в осеннее небо штандарт князей Трубецких-Голицынских-Шереметевых-Долгоруких. Наше дело правое, Аляска будет за нами.
Но князь. Как далёк князь от мелочей американской жизни. Великие глобальные проблемы решает он во сне. И всё не проснётся. О, как велика, как страшна ночь на седьмое ноября. В степи воют волки. Это вроде не волки воют. - Шепчут чекисты. Сна ни в одном глазу. И рассказывает седой лиижтовец, почти однокурсник, но посадить не успел, я раньше кончил, рассказывает ветеран о Великом Железнодорожнике, о железном товарище Задержинском. На века запомнится слово о добром и заботливом маньяке.
.....................................................................................................................
РАССКАЗЫ О ЗАДЕРЖИНСКОМ.
1. Задержали как-то Задержинского в кафешке. За пирожные не заплатил. - Я вам революцию устрою!!! Будете у меня знать.
И устроил.
Но за пирожные пришлось заплатить.
2. Вся страна голодала. И Задержинский голодал. Лечебное голодание очень сказывается на фигуре. За полгода голодания на 50 килограмм. Все шинели пришлось перешивать. И всё равно. Стоял такой стройный, стройный. Непримиримый к классовым врагам.
3. Устроили анархисты в Белом Доме мятеж. И не успели устроить, как приехал Задержинский. И всех задержал.
4. Задержинский очень любил искусство. Привозили к нему искусство. А он его всё любил и любил. А к нему всё привозили и привозили.
Железный, понимаешь ли, был чекист. Пришлось сдать в металлолом.
Не вечна тьма. И силы зла не властны. Над нашим Князем. Взошло наше Красное Солнышко. Вышли из опочивальни батюшка Князь. Справили нужду прямо с крыльца. Чего князю стесняться. Нечего князю стесняться. Девицы-красавицы, душеньки-подруженьки пели в кустах соловьями. Кожа шелковая, глазки масляные, князем-батюшкой обученные, героями десантниками за ночь отдрюченные. То-то хорошо жить за князем Трубецким, ни тебе заботушки, ни тебе презервативчика. После князя тебя любой возьмёт. За честь сочтет.
Что нового день новый нам покажет. Рвануло с моря. С воем прошли ракеты и взорвались в расположении безбожного татарского воинства. Моряки авианосца Князь Трубецкой Таврический (бывш. Рональд Рейган) искупали свою вину перед беззаветно любимым товарищем Князем. Сотрём с лица земли логово татарских оккупантов. В небе шли эскадрильи самолётов, все американские и все за нас. А мы: князь Трубецкой, Арина Родионовна, медведь Федя, сотрудники аппарата и простые десантники, все позавтракали хорошо, и даже девкам дали, жрите кобылы. Князь успели ещё искупаться в море. Но уже подали коня, уже ждёт, волнуется народное ополчение. Украинцы готовы искупить, русские им не помешают, но тоже поучаствуют. - Уррра!!! - И всё русскоязычное население Крымского полуострова хлынуло куда надо и, конечно, уже никого не застало. Татары ушли, растворились в ночи. Но князь знал, где искать. Искать надо на плоскогорье Караби Яйла. Страшное, между нами девочками, место. Там, в ледяных карстовых пещерах. Там, во многокилометровых подземных коридорах. Пряталась от справедливого гнева великого крымского народа кучка ничтожных презренных негодяев, численностью где-то от 200 до 500 тысяч, плюс стада баранов от 500 до 200 тысяч, плюс ишаки, плюс женщины, плюс девушки, плюс верблюды (это такой осел) от 500 до 200, плюс женщины, девушки. Численность не установлена. Но шерше ля фам. А жеребцы-то!!! А жеребцы. А где жеребец, там и кобыла. Ж+К=Л(лошадь). Шерше не шерше, а тоже любовь. И князь учуял. - Мы против геноцида. Враждебное, понимаешь ли окружение, всюду людоеды, шпионы и развратники. Могу ли я поступить иначе? Князь не мог поступить иначе. Гуманный, кроткий и милосердный. Князь всегда был против кровопролития. Довольно крови!! - Вскричал он. Жители крымского полуострова единодушно его поддержали. Цемент, извёстка, бетон и железобетон, местные строительные материалы. Оккупанты смекнули в чём дело и стучались. Просили выпустить. Обещали вести себя хорошо и больше не оккупировать. Плакали женщины, блеяли бараны. Никогда уже нам не стать шашлыком. Крики и стоны затихли. Есть мнение, что можно просочиться сквозь толщу известняка и снова заняться черными делами. Но в этот раз никому просочиться не удалось. Мир и дружба вновь засияли над крымским полуостровом. Украинцы, хорошие в сущности люди, занялись мирной трудовой деятельностью. Но князю сообщили неприятную новость. По ошибке замуровали и конюха Пантелеймона. По словам очевидцев, дело было так, он стоял в стороне и не посторонился. Задумался. А в великие исторические эпохи думать нельзя, надо господа дело делать. Его камнями и завалили. Что-то кричал и что характерно, не по русски. - Я ж говорил. Не наш человек! - Кричал управляющий, из олигархов, но простой и народный. Но конюха пожалели. Спели интернационал. Князь уронил скупую мужскую слезу. Уронили слезу: десантники, ФСБ, ГРУ, народные массы, они конюха не знали и слезу роняли с особым удовольствием. Арина, пересиливая себя, с чувством глубокого отвращения, попыталась уронить. - Плывёт! Плывёт! - Раздались крики с метеостанции, сохранилась ещё с феодальных времём. Действительно, по волнам дикой и суровой БУРУЛЬЧИ, Запомни это название читатель, больше нигде не встретишь. По реке Бурульча что-то плыло и что характерно, не тонуло. - Конечно, он. - Догадалась Арина. Это был он, конюх Агафон, просочился сквозь толщу известняка и снова влился в родной коллектив. Высушили, выпороли и поставили в строй. Может быть тогда, не пытаюсь угадывать мысль гения, может быть тогда у князя промелькнуло первое, ещё лёгкое, ещё неопределённое, но такое тяжелое, такое страшное подозрение. - Может быть расстрелять? Но он отбросил сомнения. Впереди было... Клава трепещет от благоговения. Потрепетали и вперёд. Впереди встреча с Андреем Первозванным. Святой ждал в Херсонесе.
- Ты помнишь, Андрюша, дороги киевщины. Дороги новгородчины. Римские с позволения сказать дороги, но об этом не будем. Ты совсем не постарел. Там не стареют. - Да, а ты, князюшка, не помолодел. Всё в заботах, всё в хлопотах. Как я рад, родной ты мой! - Как там на небе? Небось, на рыбалку уже не ходишь? - Какая там рыбалка. Ловцы человеков. Помнишь небось? - Ах, годы, годы.
Бойцы рыдали. Рыдала Арина. Рыдал медведь. Только теперь они осознали, с каким человеком свела их судьба. Со святым на ты. - И ещё неизвестно, у кого святости то будет поболе. Мой-то грешил, блудил, людей перегубил, вот как намедни. Непременно мой будет и посвятее. Я уж у Господа вымолю. Раскаянье грешника Господу угодно. Буду у него в раю Марией Магдалиной, жаль маманька с имечком подгадила. - Эх, повидать бы, князюшка. Мне там наш так и сказал, повидай непременно. Феодосия облобызай. Николая и Прохора, Григория особливо. Никого не забудь. Истосковались там без солнышка. Сколько лет не ели и не пили. Съездим, а князь? А князя и уговаривать не надо. - Андрюша! Да с тобой, да куда угодно. В Киеве я как раз ещё не порол. А выпить и закусить, это святое. Святые люди, сколько в пещерах уже лежат залежались. То-то им праздничек будет.
И привели челны к брегам привольным Крыма. Я список кораблей вам как-нибудь в другой. В другой вам раз его пересчитаю, всё равно неграмотные. А по числу аккурат 100, вся численность черноморского флота России. Довели кремлёвские людоеды. Если не греческая шаланда, то какой-нибудь ялик. А то и катамаран. Но сели все, разместились и с божьей помощью. Гуд бай, Америка. Но Америка не отставала. Стреляла из всех орудий и тоже хотела в Киево-Печерскую лавру. - Ну что ж. Несть ни эллина, ни эфиопа. Не отставай, ребята. Припустились без парусов, без вёсел. Только вода кипела за кормой, да удивлённые камбалы всплывали кверх брюхом. Неисповедимы чудеса Господни. К вечеру достигли устья Днепра. Днепр встретил гостеприимно. Пропустил и эскадру и авианосец, намекнул, что он чуден и с гостей причитается. Но ему объяснили, что чуден только товарищ Князь Трубецкой, при любой погоде, а особенно в ноябре. Греметь тов. Днепр будете теперь только в режиме управляемой демократии. С авианосца сбросили глубинную бомбу. Самолёт Суперблеф прикрывал с неба и натовская авиация ушла в сторону Португалии. Близко-близко Запорожская Сечь. С борта своего катамарана Князь согласился принять гетманскую булаву. Подтвердил старинные вольности и пообещал ещё добавить. Управлюсь вот в Киеве и вам добавлю. Ждите. - Слава!!! - Кричало запорожское войско. Святой апостол благословлял их и обещал, что те кто выживет, в рай поступят вне очереди. Лично попрошу Петра. Предстоящая порка представлялась теперь большим праздником. Уже звенели киевские колокола. Ждала дорогих гостей Святая София.
....................................................................................................
ГЛАВА 16. ИСПОВЕДЬ ЛЕДЯНОГО СЕРДЦА.
....................................................................................................
Киев мать городов русских. Уроню слезу и ничего не скажу. На Крещатике встречали Князя тортом киевским. Что характерно, меня не встречали, а ведь занял очередь за тортом, твёрдо верил, рано или поздно попробую. Не судьба. На перекрёстках стояли плахи. На плахах ждали жопы. Ждали и надеялись. У каждой жопы табличка: президент, боксёр, олигарх, премьер министр, агенты эмнести интернейшл, агенты ЦРУ и Интелледженс Сервис. Богатейший выбор задниц, хочешь пори Гринпис, хочешь олимпийскую чемпионку Гарпину Цыбульковну Рекордсменко. Ждали всяческих ужасов. Но князь был добр, карал шутя, подбадривая добрым княжеским словом. Подвоз розог в большой город, проблема пока неразрешимая. Буду миловать и накапливать ресурсы.
А в пещерах Киево-Печерской лавры, в Ближней и Дальней, в Антониевой и Феодосиевой радостное возбуждение. Звон костей, лязганье челюстей. Праведники начищали до блеска черепа, собирали по сусекам все до единой косточки. Не посрамим киевскую святость. И не посрамили. Андрей Первозванный по специальному разрешению небесной канцелярии разрешил святым принять участие в праздничном обеде в прижизненном телесном облике. То то радость. Облекались в белоснежные хитоны святые древней ещё домонгольской Руси. Мужчины в расцвете лет и творческих способностей. Эх, нам бы таких президентов. - Вздыхал простой украинский трудящийся. Упустили. Не уберегли. Николу бы Черниговского в президенты. Прохора бы Лебедника в премьеры. - Не кощунствуйте, чада. Не кощунствуйте. Никакие святые ваши нынешние грехи не потянут. Размечтались. И устроил князь обед силен. За столом только свои. Дружина славит святых затворников. Напитки только безалкогольные, песни только божественные. А ведь весело, а ведь радостно. Во что-то веришь, о чём-то взгрустнётся. Прочь печаль-тоску, медведю Феде дали гусли в лапы, спел и сыграл не хуже Димы Белана, был такой медвежонок, не к празднику будь помянут. Андрей Первозванный тешил улыбкою, внушая светлую надежды, что не все там будем, иные и в царствие Небесное попадут. Трудно в пещере только первые 50 лет. - Утешал опытный Антоний. Самому князю на минутку взгрустнулось. Но Арина подмигнула, живым о живом, что нам наша 1000, всё впереди князюшка мой любезный. - Выпьем, Андрюша. А за что ж нам выпить. Тебе там, на небе, больших творческих успехов. Нам на земле окаянной в труде и в бою помнить, оплошаем, как раз и не на небо попадём. - Возможное дело. - Солидно подтверждали святые. Хорошо посидели, отдохнули душой и телом. Но святым уже пора. Не нам, грешникам судить. По хорошему, по доброму позавидуем. И вернёмся к нашим очередным грехам. О княжих славных подвигах, пой Нестор великого и скромного труженика. Но в толпе воинов и защитников Отечества, среди 118 святых и подвижников, рядом с самим Князем Трубецким и Андреем Первозванным, чей злобный оскал, чей нечеловеческий облик? Мелькнул раз, мелькнул два. И домелькался!!! О, бдительный святой Антоний. О, праведник! О, человекознатец! - Чур. Чур меня. Изыде от мене, иноверне и нечестиве! Изыде диаволе!!! И тут же Андрей, вспоминая далёкое прошлое, Андрей в гневе и в смятении. - Князь. Кто там рядом с медведем. Кто этот, из твоего он воинства? Скажи правду князь. Ведь это же он, Каифа. Коварный первосвященник Каифа. Хватай его князь!!! И схватили конюха. Связали конюха крепкими верёвками, железными цепями, канатами нанотехнологическими. - Земным земное. Суди его князь по чести по совести. Даю тебе на это все полномочия. Но помни, это спецпреступник, в розыске без малого 2000 лет. Особо опасный и закоренелый враг. Когда казнишь, мы им займёмся особо. - Отдайте его нам! - Молили святые Киево-Печерской лавры. Он, злодей, всему виной. - Не отдам. - Твёрдо сказал князь. - Моя вина. Я и судить буду. Ну что ж, конюх псевдоагафон, он же Никифор или как вас теперь называть. Пожалуйте в застенки. Пытать вас будем. У вас, кстати, в Киеве хоть какие, хоть плохонькие застенки есть? Сохранились? - Есть, батюшка князь. Есть. Специально для москалей бережём. - Ну, что хорошо для москалей, и для Каифы сгодится. - Не надо!!!! - Заверещал конюх. - Всех выдам. Всех предам. Только не надо. Боялся жестокий конюх боли. Не любил свирепый конюх крови. Пытки, это так ужасно. Когда тебя пытают. Когда ты пытаешь, это здорово, это весело, это спортивно и по настоящему круто. Обязательно стоит попробовать. И потом убежать. Чтоб тебя в свою очередь не начали пытать. Всем ведь хочется, чтобы было здорово, весело и спортивно. Почему-то мало у нас пропагандируют, недостаточно популяризируют наши красивые народные обычаи. Русскую пытку, одну из прелестей нашего нескончаемого средневековья. С простым кнутом мы добивались недосягаемых вершин. Завидовал испанский инквизитор, палач Менгеле, Эльза Кох и папа Мюллер проливали крокодильи слёзы и шли на выучку к простому чекистскому костолому. Ничто не забыто, всегда может пригодиться. Князь вошел в застенок. Чадящий факел тускло освещал обросшие паутиной склизкие стены. Здесь было страшно. Здесь был раньше дом отдыха. Здесь раньше пели и смеялись бюджетники. Резвились трудновоспитуемые пенсионеры. А ещё раньше здесь Маркс прятался от Энгельса. Троцкий пытал Михаила Булгакова. Верка Сердючка мучила Тарапуньку и Штепселя. В углу за дубовым столом сидел медведь Федя с гусиным пером. Чтоб страшнее было. Ввели конюха. Мрачно поглядел он на князя. Уже ни на что не надеясь. Ничему не веря. - Буду врать до последнего. Пока мне не поверят. И снова не назначат выдающимся военачальником. Скажу, что Андрею всё привиделось. Что у них там, на небе сплошной маразм. Князь ведь ещё там не бывал. Обязательно поверит. А Антоний обознался. Старый маразматик. Самый склочный был из пещерных святых. Таким и остался. - Что, гражданин конюх. Будем запираться? Или как? Добровольное признание? Или как? Паровозиком пойдём или всех подельников, Пилата там, Ирода, Саломей там всяких. Или как? Чистосердечное признание смягчает наказание. А чистосердечное наказание облегчает признание. Миша, облегчи его. Миша вскочил и облегчил. - А теперь. - Ласково сказал князь Трубецкой. - Мы будем играть в красивую народную игру. Найди пятый угол. Долго искал конюх пятый угол. Сначала он твёрдо верил, что найдёт. Потом начал догадываться, что пятый угол, это некоторое поэтическое преувеличение. Молодецким ударом медведь Федя расплющил конюха Агафона об стену. - Что это у вас такое на стене? - Спросила вдруг заходя Арина. - Вроде фреска какая. Не иначе старинная. Князюшка, побереги древнее искусство. Много ль таких фресок осталось. Вон какой страшенный. - Не женское это дело, Арина. - Ласково сказал князь. - Миша, отскреби его от стенки. Конюха отскребли. Скатали в комок. С помощью Арины, наделали из него котлет и стали жарить на машинном масле. Невзирая на страшную вонь, конюх не говорил ни слова. Но если он надеялся удивить князя Трубецкого, не на того напал.
Кошмарные застенки кошмарного князя Трубецкого одна из интернетдостопримечательностей интернетгостей города Интернеткиева. Туристы осматривают помещения, где кошмарный Князь Трубецкой подвергал кошмарным пыткам своих лютых врагов. За особую плату можно подвергнуться особо любимым незабвенным Князем пыткам. Многие, очень многие испытывают в подвале настоящий оргазм. Многие зачинают, рожая исключительно мальчиков. И попасть на экскурсию практически невозможно. Так что если кто из читательниц и доживёт, всё равно не расшеперивайся, мимо проедет. Но вернёмся к нашим баранам. - Значитца так. - Говорил князь своим верным чекистам. - Отыщите мне этих, которые белеет парус одинокий. Наверняка по койкам у негров на авианосце белеют, невылезают. Чтоб в полчаса здесь были. А ты, Миша, собери ко мне пока этого, чтоб из фарша целенький конюх опять был.
Гудел за стенами великий город. Украинский народ требовал справедливой кары для оборотня и врага народа. Никакой пощады. Никакого снисхождения. Давно уже разошлись по рабочим местам святые упокойники. Андрей Первозванный вёл рабочий приём. Здесь, как и в Крыму, грехи шли исключительно по сексуальной линии. А князь вёл беседу на сексуальносадистскую тему. Добры молодцы с паруса одинокого, груди у всех силиконовые, седалища молодецкие. Такие уж приласкают, так уж приласкают. - Приласкайте мне этого. - Указал князь на отреставрированного конюха. Медведь его склеил, восстановил, как новенький конюх, только чего-то задумчивый. - Не насмерть, но так, чтобы почувствовал. Хорошо приласкаете, и я вас хорошо приласкаю. Лично всех перепорю. - Батюшка князь! Да за это что хошь! О, какая страшная, какая мерзкая сцена. Сцена поругания невинности. Гетеросексуально ориентированный конюх рыдал как девочка, расставаясь с последними иллюзиями. - Это ещё не всё?! - Взмолился он, думая что самое отвратительное уже позади. - Отстал папаша от жизни. - Сказали ему продвинутые яхтсмены. - Это была только разминка. Сейчас мы тебя обесчестим по полной программе. А потом описаем. И не вынесла душа конюха позора и унижения. Даже у порока есть своё достоинство, насиловать самому, одно дело, но когда тебя насилуют?! Это глубоко унизительно для всякого уважающего себя развратника. Великому злодею пасть жертвой порочных наклонностей какой-то мелкой шантрапы. Бугра, пахана насилует шестёрка. Нет, нет и нет! И конюх заговорил. 'Слушай же меня, о князь. Когда-то в древности погибла Атлантида. Я лично её утопил. И не раскаиваюсь. Атланты ко мне плохо отнеслись. Я работал козлом Биндиди у Древних Египтян. Колдуном дефлоратором на островах Полинезии и Меланезии. Палачом у тов. Тиберия и тов. Калигулы и иногда подменял их в их трудной и занимательной деятельности. Карфаген, к слову говоря, был разрушен при моём непосредственном участии. Нет, воевать я не воевал, но уж понасиловал. Уж понасиловал. Между делом, разрушил и Иерусалим. Перед этим, да, было дело, некоторое время работал первосвященником Каифой и по совместительству царём Иродом. В Средние Века мой личный вклад в сатанинские происки тамплиеров, мои руководящие указания участникам т.н. жидо-масонского заговора, Макбет, Ричард 3 и Гришка Отрепьев, всего лишь мои очередные перевоплощения. Но нет, Средние Века меня разочаровали. Не тот размах, не те женщины. Ах, когда я работал Минотавром на полставки на острове Крит! Ах, юные критянки и прочие гречанки. Я ел только девушек. Молодых и красивых, да. Очень вкусных. В Древнем Египте работал по совместительству и Священным Крокодилом. Съел и пресловутого Имхотепа, чтоб не задавался. Но особенно я любил подплывать ночью к купающимся египтянкам... Ах, египтянки так темпераментны! Вкус? Нечто среднее между телятиной и курятиной. Нет, нет, недоволен я Средними Веками. Эпоха мельчала. Какая-нибудь плохонькая Варфоломеевская ночь считалась великим достижением. Батый и Чингиз-хан меня разочаровали. Не тот размах, зачем-то занялись культурно-просветительской деятельностью. Некоторые надежды возлагал я на ХХ век. Как раз перед этим родился я в очередном перевоплощении. В бараке, в простой сахалинской семье простой сахалинской проститутки и группы её простых, сильно каторжных клиентов. Мама очень любила вспоминать, как била меня в детстве головой об стенку барака. Я рос и крепчал. Я познал жизнь в её лучших проявлениях. У барина чиновника стырил Гегеля. Прочел и весною, воспламенённый, бежал с Сахалина глухой неведомой тропою на материк. Как? Прокопал подземный ход до материка. Сталин его потом долго искал, миллиарды убухал, но так и не нашел. Далека дорога до революционного Петрограда. Я шел лесами. По ночам, подходя к деревням, больше одной, двух девушек зараз не ел. Потом постился. Пил только воду, только болотную. НО ПРИЗРАК ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА СТУЧАЛСЯ В МОЁ ЛЕДЯНОЕ СЕРДЦЕ. Переплыв Байкал, я включил в свой рацион сначала жандармов, а после февраля 17-го и милиционеров. Вкус? Нечто среднее между свининой и курятиной.
Так, с недоеденным милиционером в зубах, вышел я однажды на опушку леса. И увидел вас, князь. С саблей наголо. Борющимся за проклятое феодальное прошлое. За то прошлое, где я и поесть то толком не сумел. Где девушки росли-расцветали в антисанитарных условиях. И этим резко снижали свои вкусовые качества. Я возненавидел вас, князь-реакционер! Но вы как раз эмигрировали. Куда, интересно, вы тогда эмигрировали? Я свернулся змеёй и затаился на груди у Арины Родионовны, твёрдо веря, что барин пожалует-таки на родную фазенду. Тут уж я его и подстерегу. Вы и пожаловали. Как снег на голову. Как Тунгусский метеорит. Недооценил я вас, гражданин князь Трубецкой. А теперь делайте со мной что хотите. Я всё сказал.
....................................................................................................
...........................................................................................................................................................
ГЛАВА 17. ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ НОВГОРОД.
...........................................................................................................................................................
ИСПОВЕДЬ ЛЕДЯНОГО СЕРДЦА потрясла сердца: медведя Феди, Арины Родионовны, работников ФСБ и сотрудников ГРУ, героев десантников, старосты из олигархов и героя-десантника Минина-Противопожарского. Князь, глубоко и частично потрясённый, чувствовал некоторые логические неувязки в стройной и логичной версии беглого атланта. 'Моё самое передовое, самое прогрессивное в мире учение - реакционно?! Это Ходорковский. Нет, это Ходорковский!!!' И даже то, что Ходорковский давно помер. И даже то, что его вообще не было, его придумал Джордж Сорос, чтобы досадить Борису Березовскому. Даже это не утешало. Совсем расшатались нервы. - Думал князь. - Надо будет кого-нибудь убить. И попробовать снова начать. Так к примеру.
Белые-белые облака. Белый не то пароход, не то самолёт. Скорее самолёт, чем пароход. Скорее барин, князь Трубецкой, чем медведь Федя. Сидит пригорюнившись и так его, родимого, жалко. Ужалила змея в самое сердце. - Моё самое передовое, самое прогрессивное в мире учение - реакционно?! Это Ходорковский. Нет, это Ходорковский!!!' И даже то, что Ходорковский давно помер. И даже то, что его вообще не было, его придумал Джордж Сорос, чтобы досадить Борису Березовскому. Даже это не утешало. Совсем расшатались нервы. - Думал князь. - Надо будет кого-нибудь убить. Всё ложь, всё обман. И выпить нечего. На борту самолёта сухой закон. И был ли Ходорковский? Может Ходорковского то и не было? Мучила жажда. Но где в походных условиях раздобудешь флакон любимого Шанель ? 5? Поток сознания, придуманный неким Джойсом, увлекал князя, он только пузыри пускал. Но здоровая славянская натура истинного князя преодолела соблазны гнилого ХХ-го века. Вам, живущим во второй половине ха-ха с палочкой века, не понять, что это значит, отвергнуть соблазны. Зачем их отвергать, когда и соблазнительного-то ничего не осталось? А князь отверг! Драли, дерём и будем драть. Курс на Новгород Великий, а если Москва попадётся, семь шкур спущу. Широко раскинул огромные крылья святой Андрей Первозванный над самолётом святого Князя Трубецкого. Летим вместе. И косясь постораниваются и дают им дорогу неопознанные летающие тарелки. Чего скромничать. Летим князюшка, летим. Ещё как долетаемся, костей не соберём.
Сидит в свинцовом ящике конюх Никанор. Сиди, родимый. Ты своё сказал. Как сказал бы Станиславский: не верю, не веры, не верю. Наш сексуальный гигант, наш князь Трубецкой, с нами. И трахать нас будет исключительно он. Не надо нам чужих атлантов, своей портянкой обойдёмся. Наши мандовошки за нашего князя. Мишка Юкос, Мишка Юкос, что ты вьёшься надо мной? Ты добычи не дождёшься. Мишка Юкос, я не твой. Домой, в родное будущее. Арина, русская душою, сама не знаю почему, с его холодною красою, любила день 7 ноября и другие дни, недели, месяцы, месячные и отсутствие месячных, верный признак наступающей беременности. Скоро. Новгород Великий, Москва, честным пирком да за свадебку. Чтоб под звон колоколов, конюха Овдокима посадив на кол. Она-то помнила, она одна помнила, конюха звали Овдоким и теперь недолго. А ещё она помнила, злопамятны русские бабы, всё простят любимому, отчего не простить, всегда можно вспомнить.
Чернобровые, любитесь, да не с москалями. Москали, худые люди, глумятся над вами. Поглумись над нами, батюшко князь, с утра занимали. А эта тут не стояла и не занимала. Бой за почетное место в хвосте боевого самолета, был проигран сочинскими девушками ещё до начала сражения. Как сказал бы Генералиссимус Сталин, головокружение от успехов. Большие трудовые успехи, повсеместная беременность и уважение притупили бдительность. Конкурс на льготные вакансии выигрывало молодое поколение, Харьков, Киев и родная Одесса прорвались в самолёт и били насмерть. - Бабы дерутся, мужик не встревай. - Походя заметил князь. Не о том надо думать. Думать надо о главном. О великом походе. Пора уже и закругляться. Кому как, а мне надоело. Кто найдёт Москву, тому освобождение от барщины и льготный режим порки. - Ура!!! - Закричал народ. И все принялись судорожно искать Москву. Некоторые нашли. Теперь методом перебора, Академию Наук мы ещё не пороли, напомните. Нас много, а Москва одна. НАЙДЁМ. Летели. Летели долго. Радиоактивный фон колебался в пределах нормы, конюх сидел в ящике, тихо хихикая, пытаясь вызвать цепную реакцию. - КНЯЗЬ. КНЯЗЬ ТРУБЕЦКОЙ. ПРИМОРИ КОНЮХА, А ТО ПОССОРИМСЯ. - Батюшка Князь. Может не будем ссориться с Апостолом. Моим то бабьим умишком, ежели в небе, али наоборот в море, да и на земле тоже. - Знаю Арина. - Поморщился князь. Нехорошо с Апостолом получается. Друг всё-таки. Ради такого прыща вековечную дружбу рушить. Какое море пролетаем? - Кажись Азовское, Ваше Сиятельство. - Отрапортовал Минин-Противопожарский. - Добро. Открыть люки для бомбометания. АНДРЕЙ!!! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?! - СЛЫШУ!!! - Раздалось в небесной тишине и Андрей убедительно хлопнул крылом по корпусу самолёта, дескать сколько не летайте, от меня не улетите. - Мочить буду конюха. Поможешь? - О ЧЁМ БАЗАР. КОГДА Я ТЕБЕ ОТКАЗЫВАЛ? - Ну, конюх Овдоким, князь поднял свинцовый ящик своей могучей дланью, пожалуйте к расплате. - ПОЩАДИ!!! - Нечеловеческим, сатанинским криком крикнул пленник. Воины герои содрогнулись. - Не по моей, по божьей воле, быть тебе крокодилом Годзиллой. Аккурат Мариуполь пролетаем. Прощай конюх, из Богдановых, из сахалинских. И ящик полетел в бурлящее море. Злодей пытался на лету превратиться во что-нибудь не столь позорное. Но двойное могущество земной и небесной власти сковало его сатанинские силы. Он плюхнулся в воду, ящик пошел ко дну. Холодные, слишком холодные воды Азовского моря сковывали силы. Крокодил теплолюбивое и изнеженное пресмыкающееся. Ноябрь для крокодилов не сезон. Вяло шевеля хвостом, Богданов надеялся только на чудо. И это всё о нём.
Вспомним боевых соратников, попутчиков помянем. Авианосец КНЯЗЬ ТРУБЕЦКОЙ ушел в Одессу, чтобы продолжить и углубить революционную ситуацию. И нашим неграм это удастся. Парус одинокий, не хотелось бы об атипичном. Но что делать. Белеет парус, одинокий такой, довольный такой, ещё бы, сам князь порол, попа будет долго помнить. Помнит великий украинский народ, братский славянский народ, член ЕС и НАТО. А уж украинские девушки как помнят. И все те, кто ещё не помнит, твёрдо уверены, скоро придётся всем вспомнить. Браконьеры в черной Африке заготавливают кожу беззащитных носорогов и гиппопотамов. Губернаторы и бизнесмены делают пластические операции. Но носорогов на всех не хватит, а нашего князя хватит на всех. Он опять в полете. Он опять устремлён к мечте. - Близятся, Арина, решающие бои. Тягостно мне, Арина, вдруг осиротеете? - Не говори так, князь! - На кого ж я вас покину? - На кого ж ты нас покинешь?!!! - Я, такой Сокол Ясный, такое Красное Солнышко. Кто вас согреет, кто защитит, если уйду от вас, наследника не оставлю. Дождалась Россия, любит меня, как жениха желанного. И вдруг, опять горькой вдовою. Без меня! Без Князя!! Без Солнышка Ясного!!! Арина ревела белугой. Мотор самолёта начал давать сбои. Десантники и чекисты подозрительно сопели. - И РЕШИЛ Я, НАСЛЕДНИК НУЖЕН. Гениальному наследию гениального Князя нужен, пусть не очень гениальный, но моих кровей. КРОВИНОЧКА МОЯ!!! Уж прольёт крови. Унаследует и поведёт. Я, возможно, не успею; всех и каждого не доведёшь. Он доведёт. Должен быть мальчик. - Клянусь! - Захлебнулась восторгом Арина. - Клянись. - Согласился князь. - Сватают мне, Арина, из Рюриковичей, из потомков Тамерланов - Чингиз - Айтматовых. Вот-вот шестнадцать стукнет, венчаемся в Кремле. Арине что-то стукнуло в голову. - Банкет и постеля свадебная в Грановитых палатах. Никакого электричества. В первую брачную ночь ты будешь свечку держать. Доверяю.
Она икала от счастья. Приступ счастливой рвоты свалил было с ног. Но под ногами десятикилометровая бездна почти безвоздушного пространства. Пролетали запоздалые гуси. Торопятся в Африку. Кричали: Слава. Слава. Князю Трубецкому. 1000 лет жизни. Миллион лет жизни.
Гудки паровозные. На реках тает лёд. Настоящее 7 ноября. - Ваше Сиятельство. Никак Новгород Великий. - Кричал Минин-Противопожарский. Надо было жить и исполнять свои обязанности перед Князем Трубецким.
......................................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 18. АРМАГЕДДОН.
...........................................................................................................................................................
Бил Вечевой колокол. Бум-бам-Трам-тарарам. Бум-бум-бум-бум. Бум-бум-бам. Князь-то нам от Бога дан.
Бурлило народное вече. Один конец бросал в Волхов другой конец. Другой конец переходил в контратаку и бросал в Волхов всё, что попадётся. Контрольные цифры, брошенные в массы; контрольные цифры, горящие в сердцах, контрольные цифры в действии. Партия Народная порка и её княжеский ЦК НПОПА(Народная порка повсеместный адобрямс) довели до рядовых партийцев лозунг дня. 70% одобрямса Князь Трубецкому. 170% горячего одобрямса. Ребята с Нашего конца одолевали и чувствовалось, что и 270% одобрямса не предел. Партия Народная порка на родине российской демократии, партия НПОПА на марше. Будет людям счастье. Счастье на века. Если с НПОПОЙ думать, если думать НПОПОЙ, всё непременно будет хорошо и даже ещё лучше. И голова болеть не будет.
Благочестивый и христолюбивый боярин и Князь Всеа Руси Трубецкой Голицинский, он же Долгорукий проследовали прямо из аэропорта в город. Умудрённые горьким опытом, грешные новгородские бунтовщики отдали без боя самое дорогое. Мужья - жен, женихи - невест, невесты, те, кто ещё не дал, рады были отдать, вернуться к жениху никогда не поздно, а князь Трубецкой бывает только один раз в жизни.
Новгород, родной город! Визг, стон, местами пожары. Будничный, уже привычный для нас с тобой читатель праздник. Блажен кто посетил сей мир, в его минуты роковые. Мы не доживём, пусть хоть внуки наши порадуются. Особенно внучки.
Арина весь день была на диво невнимательна. Глядела на любимого, восхищаясь его привычной богатырской статью. Но впервые, и раз и два, скользнуло безумное: 'То ли дело, медведь Федя, хозяйственный справный мужик. Изба в глубине леса. В русской печи пирожки с повидлом. Он приходит с работы. Хорошо, крепко пахнет зверем. По медвежьи обнимает... Там, на полатях... Там, под медвежьей шкурой...'. Румянец заливал щеки, она секла в кровь, до визга. Город пал и к вечеру восстал. Обновлённый.
Святой Апостол Андрей Первозванный вёл регулярный приём посетителей в своей общественной божественной приёмной. Народ как народ, что в Киеве, что в Новгороде, грешный. Грехов, как блох, вшей, тараканов, не говоря уже о клопах. И хотелось самому очистится, освежится, побывать наконец в этих русских банях, о которых уже спрашивал и Господь, интересовался жизнью простого народа. Сегодня и схожу. Запасусь веничком, и с князем на весь вечер. Зазвонил телефон. Линия спецсвязи, соединяется лично с Самим. Знакомый голос. ОН. - Да. Да. Да. Когда ожидается? Господи, но Вы это точно?! Благословите. В случае чего, все там будем. Мне возвращаться? А может быть я останусь? Понимаю, что не Гавриил. Что не Михаил, тоже понимаю. Но может быть хоть чем-то помогу? Всё-таки, старый приятель. Можно сказать, друг. Да. Да. Да. Слушаюсь, Господи. Будет выполнено. Срочно вылетаю.
И повесив трубку, оглядев потускневшими глазами толпу грешных и уже почти обреченный, но таких своих, таких, в сущности, евреев, вымолвил короткое и страшное. АРМАГЕДДОН.
Хрупок ноябрьский ледок на Чудском озере. Облетели на осинах последние листы. Сказаны последние слова, последние напутствия перед боем. Андрей перед отлётом благословил оружие. Посоветовал никуда не убегать. Всё равно не убежите. Догонят. Князь чувствовал, неспроста вся эта катавасия. Кому-то там, в кругах близких к Вельзевулу, Азазелу, Шайтану, Иблису, Самаилу, Белиалу и компании пришлась не по вкусу неустанная работа Княжеской команды по нравственному оздоровлению сначала великого русского, а потом и других народов помельче. Вплоть до всяческой мелкоты, англичан там и французов. Эдак и клиентуру порастеряем, здраво рассудили в аду. И вот он бой, последний бой. Или душою в раю или голой, что уж скрывать, попой в аду на сковородке. Князь не думал, что так скоро. Думал, лет так 500-800 ему ещё жить, бороться и побеждать. А приходилось решать все проблемы в одном бою. Впервые он, не то чтобы испытывал неуверенность в победе. Но какой ценой. Какой страшной ценой. Арина, медведь, друзья грушники и фсбэшки, десантники, молодые парни. Им бы жить да жить. Скорее всего черти растерзают и сожрут их прямо на поле боя. А ля гэр, ком а ля гэр. Почему именно Чудское озеро, не Ладога, не Байкал, не озеро Виктория в Африке на худой конец. Это гениальная стратегическая задумка князя Трубецкого и он возлагал на неё определённые надежды. Снаряд не попадает дважды в одну воронку. Силы Зла тоже сильны в теории вероятности. И пойдут в атаку именно там, где князь их меньше всего ожидает. Где князь уже сражался и побеждал. А князь возьмёт и встретит их в том же самом месте, воспользуется временной растерянностью агентов инферно и попробует всё же вырвать победу. С Князем были все свои, слева от него были левые, справа расположились правые. Одесную, медведь Федя, ошую, ближе к сердцу, Арина мил сердечный друг, трахнуть буквально минутки не оставалось. Да почиет благодать на Мне, народное ополчение само о себе позаботится. Сожрут не жалко. Меря, кривичи, свеи, готы, норманны, англяне, все как один вышли на лед Чудского озера, лучше утонуть, чем в аду на сковороде. Заградотряды с пулемётами обеспечивали неизбежную победу; ребята с Нашего конца не подведут. Некоторое опасение вызывали славяне, народ ненадёжный. Знал князь, ничего нет страшнее злого славянина. Жестоко и коварно подкрадётся сам к себе и самого себя и обкакает. Как? Как? Он это сделает. Ты не русский и не возникай. Всё равно у тебя не получится. Победим, обязательно из всех славян понаделаю варягов. - Думал князь. - Славяне пойдут в первых рядах, искупят кровью. Впереди на горизонте показалась чёрная точка. Она была естественно очень черной и князь впервые почувствовал себя не очень хорошо. С детства не любил ничего черного, черных кошек, черных кобелей, черных лебедей и прочей чертовщины. Если выживу, куплю Арина двести грамм конфет, она любит сладкое. Смятение военачальника могло иметь гибельные последствия для судеб мира. Но высоко в небе появился большой жирный голубь с золотыми крыльями и кротким ангельским взором. В зубах он нёс большой конверт. - Или от Андрея или от Самого. Лично. - Догадался князь. Он разорвал конверт, погладил голубя по брюшку. Черная точка приближалась, ветер принес характерный запах серы, до ушей бойцов стали доносится уханье, вой и визг. - Против нас выставлен дублирующий состав!!! - Торжествующе крикнул князь, потрясая депешей. Наше дело правое, мы что, с дублем не справимся? Ура! - Закричали сестры из санитарного обоза имени Марии Магдалины. Неопытные украинские девушки вышли на последний и решающий бой. Чистые и невинные создания верили, невинность поможет в бою, а потерять её можно и после боя. - Гарпина. Дай, а дай перед боем. Может последний раз. Дай, всё равно помирать. - Помрёшь девственником. - Отвечала принципиальная Катруся. - Может и в рай попадёшь. Последние минуты. В небе последней надеждой барражировали летающие тарелки провославной ориентации. С одной, уже знакомой, гремел знакомый бас. - Сатана там правит бал! Да, правит бал! Ну очень некстати. Враг наступал тремя колоннами. В центре элитные части московских людоедов. На правом фланге питерские вампиры нетрадиционной ориентации. Развратники и наркоманы формировали левый, самый слабый фланг сатанинского воинства. - Арина. Надо жертвовать собой. Дай ко я тебя поцелую на прощание. Всё равно не прощу. - Подумала Арина. Поцеловала любимого и выйдя перед фронтом задрала юбку. Показала. - Эй вы. Кто первый? Все захотели стать первыми и возникло некоторое замешательство. - Ваше Сиятельство. Машины прибыли. - Отрапортовал староста. - Пускайте!!! - Махнул рукой князь. Этот момент решал возможно судьбы галактики. Из кузовов грузовиков посыпались на лёд сотни, тысячи членов и почетных членов Дворянских собраний Пскова, Новгорода, Владимира и Кондопоги, наиболее патриотичные дворяне Москвы, да да, грешной Москвы и выходцы из Питера, родины безнравственных вампиров. Отлов производился в тайне и под покровом ночи. Использовались только гуманные способы ловли. Дворянам обещали титулы и ордена. Очутившись в гуще событий элита не растерялась и бросилась в правильном направлении. Голубая кровь! В таком объёме! Отсосём!!! Враг смешал ряды и вонзил клыки в беззащитные, в меры упитанные создания. Слышалось уханье, чмоканье и довольное сопение. - Плохо работать дворянином. Очень плохо. - Вздыхали рядом чекисты. - А вы что тут застряли?! А ну, брысь в атаку. Надо накормить людоедов. Но герои чекисты. Впервые герои чекисты. Тому ли их учил Задержинский, героев чекистов. Князь не дождался толку и пошёл один. Кульминация. На левом фланге непонятно кто кого трахает; но складывается впечатление, что трахает Арина и уже затрахала до половины партнеров. Правый фланг опьянел от святой праведной крови и уже ни на что не годился. Судьбы мира решались в центре. Кривичи, затюханные кривичи, лица, что таить, угро-финской национальности. Но, мать земля русская, у нас героем становится любой, особенно под пулемётом. Мужики, мы что не люди?! - Спросил один, самый пьяный. И пошла чудь белоглазая, пошли княжеские чудо богатыри. Прямо в пасти голодных московских людоедов. Вам, нынешним потребителям московских гипер и супер маркетов, вам предки своих прожорливых потомков, да будет вам стыдно. Опять чукча, то есть, извиняюсь, кривич спасет Россию. Ох, и жрали людоеды. А князь, подобрались со своей, благословленной самим Андреем Первозванным сабелькой. И рубит буйны головушки, одну, другую, сотую, а то и тысячную. Много нечисти, а князь один. Притомилась рука, притупилась сабля острая. Глянь, рядом медведь Федя орудует, махнёт одной лапой, улочка. Махнёт другой переулочек. Бились день, бились другой, на третий день плюнули черти. От голубой крови тошнит. Явились поесть, а их самих искрошили в капусту. Явились потрахаться, а их самих одна баба так трахнула, попа у каждого болит. Отбой трубит труба сатанинская. - Ваша Светлость. А на небо то нас возьмут? - Спрашивают ГРУ и ФСБ. Возьму. Возьмут. - Говорит князь и так смотрит, что заробело его воинство. А с неба голос божественный, очевидно. - Сие мой сын. Непутёвый, но способный. За победу над дублирующим составом рай вам не светит. Но старайтесь. По совокупности, может быть что и высветит. Ах, день 7 ноября, Красный день календаря. Всё красным-красно вокруг. Багровые, очень недобрые облака освещают место побоища. Весь лёд испакощен, в лужах крови, где голубой, а то и алой крови доблестных кривичей. Ломти искореженного мяса, вампир и людоед вперемешку с дворянином и простым бюджетником. Они отдали жизнь за светлое будущее всех людей нашего светлого будущего. Простые и не очень, грешные и те, что не успели. Пускай вам общим памятником будет что-нибудь такое, эдакое. Построим в боях, а там видно будет. Может, только на памятник и сгодится.
Над ледяным осенним полем сгущались сумерки. Казалось, сгуститься им ещё немного и наступит ночь. Так и случилось. Стоны и хрипы умирающих перемежались уханьем и довольным рёвом. Силы зла брали реванш. - Ваше Сиятельство, хрипло прошептал полковник ФСБ, нехорошо сейчас в поле. Три дня стояли чекисты на месте и кричали УРА!!! Сорвали все голосовые связки. Три дня строчили из пулемётов ребята с нашего конца. Много. Много было сделано для победы. И, если она всё-таки наступила, то не виновата. С победой это бывает. Возьмёт и наступит. Кажется, столько кричали УРА, столько стреляли. А она не послушалась. - Арина? - Спросил тем временем князь. Арина подошла к нему, вся в крови и в сперме. Разгорячённая и волнительно усталая. - Арина. Ты сохранила самое дорогое, что есть у русской девушки? Да нет, не то, поморщился князь, когда она потянула из рукава зипуна потрёпанную чековую книжку. - Ты понимаешь, о чём я говорю. - И посмотрел на неё так, что она поняла, о чём он говорит. И чувство гордости за то, что да, сохранила, сберегла, а ведь могла, и сколько раз могла. И чувство горечи, а стоило? а сколько, сколько ещё ждать? а Федя молчит, но как дышит, как выразительно дышит. Но князь. Арина задохнулась, смутилась, шмыгнула носом. Князь правильно понял, что с передком у неё порядок. И сразу потерял к ней интерес. На озере кричала женщина, кричала так истошно, что лёгкое любопытство проснулось в князе. - Что ж вы своих-то хохлушек-то не бережёте? - Ваше Сиятельство. Это не хохлушка. Это Благодать заплутала тут, на поле то. Дети индиго её и того, подстерегли. Насилуют, надо понимать. - В Божьи дела земные власти не мешаются. - Отрезонил князь. - А детей индиго поймать. Из синего перекрасить в какой-нибудь цвет попристойнее, в красный что ли, или лучше в зелёный. И вообще, не о том надо думать. Думать надо о главном.
.......................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 19. ЗОЛОТО КРЕМЛЁВСКИХ ВОЖДЕЙ.
........................................................................................................................................................................................
Пал кровавый туман на все пути-дороги. Где Псков, где Новгород? Одни во всём мире. Горсточка храбрецов, удальцов. То, что осталось от только что завершившейся 3-й мировой. - Что ж, пойдём что ли? - Стряхнул оцепенение князь. И они пошли. Лесами и болотами. Через тундры и лесостепи. Лес всё густел и почему-то временами кончался. Охотились на дичь. На лося, кабана, шерстистого носорога. Порой попадался заплуталый страус. Тоже ели, нахваливая экзотическое блюдо. Как сюда и забёг? И где мы сейчас? Ни Гланас, ни мох на деревьях не подсказывали дороги. Медведь находил муравейники, но все муравьи куда-то ушли и спросить было абсолютно некого. Девушки-украинки понемногу рожали, пели народное украинское. 'Покриткою стала...Покриткою...який сором'. Вырастали дети в лесах, истинные богатыри. Но всё, чему положено, рано или поздно, но случится. Первым, чутким ухом, заслышал звон в тундре полковник ГРУ. Падал лёгкий снежок. Они стояли у кромки воды. Наверное Клязьминское водохранилище. До чего запустили экологию гады-людоеды. От скверной экологии вода неприятно горчила, была солона, как первая любовь. - Я по свету немало хаживал. - Запел вдруг князь. И недаром. Мелькнули слева и справа заветные золотые, близкие сердцу каждого аристократа, купола. Москва. Как много в этом звуке. Запахе. Осязательном и обонятельном ощущении. - Скоро услышим соловья на рассвете, Арина. - Улыбнулся скупой улыбкой князь. И в Арине дрогнуло что-то остатнее, заповедное, нетронутое. Она! Она!!! - Кричали все навзрыд. Недетородные хохлушки и выжившие кривичи молились богу, кто как сумел. И доступна была молитва, просторен Храм под открытым небом. С неба знакомый глас. Поддерживает и утешает. - ЗАБЕЙ СТРЕЛКУ КНЯЗЬ. - Обломим рога козлам московским!!! - Кричали чекисты. Князь урезонивал. Князь призывал к мирному разрешению конфликта. Натерпелись. Но это не значит, что всех и каждого. Ваш Князь самый гуманный в мире. А их слишком много. Всех не получится. - Добром! Добром, суки!!! - Соглашались герои и всё ускоряли бег. Арина верила, Арина знала. Все её страдания в сферах теневого бизнеса и политической конъюнктуры, всё будет искуплено. И горячей вражьей кровью волю окропите. Тут она была в чём-то согласна с хохлами. Хотя, какая может быть кровь у людоедов и развратников? Химический состав, Академию Наук так и не удосужились выпороть, химический состав неведом. Ни Князю, ни медведю Феде пить эту кровь она не дозволит. Мы не вампиры. Наша порка, самая гуманная в мире. Из за карликовых, опять-таки изуродованных экологией деревьев, выступили. Близкие каждому сердцу. Захватанные грязными людоедскими лапами. Замасленные сальными шпионскими взглядами. НАШИ ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯТЫНИ. Вот они. На вершинах небоскрёбов поганого людоедского Москва-Сити. Золотом сияют, манят. Как новенькие. Иваны, сами понимаете, Великие. Соборы, сами понимаете, Успенские. Храм Спаса развалился на крыше 150 этажника и мечтает о божественном. Не ходят на такую верхотуру прихожане. Лифты не работают.
- Как штурмовать-то будем, князь? - Спросили десантники. Резонный вопрос. Суперблеф отстал и уже давно не летает. Не выстрелит пушка Трубецкого-Таврического. Авианосец томится в плену у берегов Одессы. Но не оскудела ещё удаль молодецкая. Опытный скалолаз и ловелас князь Трубецкой-Долгорукий-Кропоткин знал, что народ московский его поддержит. Что московиты, доверчивые, добродушные создания, устали от тирании. Ждут-не дождутся. И сами себя высекут. Выйдет из подполья могучая всенародная НПОПА и...скажет своё веское слово. Берегись людоед. УРА! Естественно, Ура!!! Карабкались по отвесным стенам. Срывались и лезли вновь. Вела героев неизменно ЕГО (князя Трубецкого) Великокняжеская ЛЮБОВЬ. Из окон небоскрёбов высовывались мохнатые лапы. Клыки вонзались в почти безоружные задницы почти безоружных героев. Прекрасные обнаженные девушки хватали бойцов за детородные органы и затаскивали в комнаты. Иное что и отрывалось. Редела и вновь вскипала волна. Лились с крыш небоскрёбов: говно свежее останкинское, говно выдержанное останкинское. И самое страшное тайное оружие дряхлеющего режима, говно ОС (очень старое) останкинское. Гудел настойчивый голос. А у вас есть разрешение на восхождение?! Федя на ходу вылизывался и успевал вылизывать Арину Родионовну. Князь, как всегда, был неуловим, чист, свеж и сиял вдохновением. 120 этаж преодолели в целом без эксцессов. А где-то там, в подвалах и бункерах на крышах небоскрёбов шла отчаянная деструктивная работа. Режим понял, что проиграл и готовился одержать победу. Кремлёвские золотари практически исчерпали неисчерпаемые запасы. На крышах небоскрёбов закипал рукопашный бой. Где арапником, а где и саблей рубил и сёк князь проклятых космополитов. Бочки с солёной человечиной сбрасывал с вершин небоскрёбов, лишая оккупантов продовольственной базы. Раскаявшихся наспех принимали в партию и сбрасывали вниз на перевоспитание. Внизу что-то пели и уже отмечали победу. - Не рано ли? - Успел прозорливо подумать князь. Медведя Федю укусили за лапу. Арине порвали юбку. Минин-Противопожарский закрыл грудью амбразуру. А староста со связкой гранат лёг и ожидал, когда же его переедет танк. Кремлёвский полк перешел на одну сторону, потом на другую, на третью и разбежался. Но бежать было некуда. Князь уже в Кремле. Кровавый кремлёвский режим попытался спрятаться, но князь его нашел. Конечно, было очень страшно. На то он и кровавый, на то и кремлёвский, чтобы всех пугать. Авось кто и испугается. На том и живём. Но теперь князь тебе даст жизни. Кончилась твоя жизнь, людоедище. Липкими щупальцами пытался опутать тиран благородного героя. Зловонным дыханием пытался отравить чистую душу романтика. Не пройдёт фокус. Раз, два, три, четыре, пять и пятью пять двадцать пять и сколько надо, а щупалец у злодея тьма тьмущая, но все князь пообрубал, Арина прижигала из огнемёта, чтоб новые не отрасли. И арапником, арапником, арапником. Только пух и перья от чуда в перьях. Медведь ощипал двуглавого монстра. Князь срубил две клювастые уродливые башки. И жалкое общипанное туловище бросил вниз на радость благодарной толпе. Конец, конец тирании. Смерть, смерть шпионского режима. Недаром боролись. Шум счастливых народных масс в пропастях города гиганта. Он всё глуше и глуше. Лазерное шоу в небе над столицей вызывает странное чувство. Словно где-то это уже было. Не здесь, но в жизни иной. В иных, в иных краях. Берегись князь. Что это?! Дрогнула почва под ногами. Пошли вниз гиганты небоскрёбы. А там внизу, на улицах, да на каких улицах, какие люди, опомнись князь! Вовсе не улицы это, а гигантские льдины. И не люди ликуют на площадях столицы. Прыгают и веселятся на льдинах северного полюса белые медведи. Северное сияние над головой. Ты сбился с курса, князь. Ты попал в ловушку.
........................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 20.
........................................................................................................................................................................................
ТАКОЙ СЕВЕРНЫЙ. ТАКОЙ ЛЕДОВИТЫЙ.
........................................................................................................................................................................................
Да. Проклятые людоеды заманили князя в ловушку. По всей стране понастроили они стационарных, а то и передвижных пунктов. Города-ловушки. Лжемосква 1, Лжемосква 2, Лжемосква 3, 4, 5. И такой вот зайчик получился. Да ещё на северном полюсе. Небоскрёбы рушились в пучины океана. Герои чекисты спасались, кто куда может. Но за них можно не беспокоиться, не пропадут. Уже всплыла со дна океана подводная лодка, американская, разумеется, и вербует шпионов. Десантники барахтались в воде, не зная, куда плыть. - Плывите к берегу!!! - Кричал им князь. И услышали бойцы голос своего вождя. Поплыли к берегу, вспоминая незабвенного Князя. Да разве найдётся на свете такая сила, которая моего князя приморит. И не мечтайте, людоеды. Выбрался князь на льдину. Прочихался, прокашлялся. - Арина, крикнул, ты здесь? - Здесь я, здесь. - Нашлась Арина. Вынырнула, села на льдину. Пригорюнилась эдак-то. О том ли мечталось при крепостном праве. Раньше жилось как-то надёжнее. И климаты были значительно лучше. Проклятое глобальное потепление. И что эти белые медведи вокруг плавают и облизываются. Дала им как же, разбежалась. - Федя, ты тута? И верный Федя левиафаном всплыл из пучин вод. Не дал белым медведям не то, что покуситься, даже помыслить. Пусть думает князь. Пусть князь определяет рубежи нашего неизбежного и самого счастливого будущего. Да, мы проиграли сражение. Но война за наше светлое будущее уже почти выиграна. Остался самый пустяк. До берега добраться. От хребта Ломоносова до хребта Менделеева, а там рукой подать. И пока князь думал. А князь думал о многом. Медведь Федя, не долго думая, цоп Арину Родионовну. Посадил её на спину и поплыл кролем. И что самое ужасное, чего я никак от Арины Родионовны не ожидал. ОНА НЕ СОПРОТИВЛЯЛАСЬ. Улыбка, легкая улыбка на выразительном лице. Казалось, она о чём-то вспоминает и даже уже вспомнила. - Арина. - Тихо спросил князь. От его тихих, но выразительных слов разломался на мелкие куски айсберг, на котором он сидел. Затонуло несколько белых медведей. В небе пролетающая последняя летающая тарелка почему-то уже не басом произнесла. 'Вряд ли найдётся счастливец такой'. Измена женщины. Может быть, любимой женщины. Сердце мужчины, потёмки. Что испытывал в эти роковые минуты князь? Что промелькнуло в слабеющем сознании. Погружаясь на дно, на глубины до одного километра, касаясь ногами такого родного, исконно русского шельфа Ледовитого океана, князь думал. Догоню, поймаю стерву. С медведя сдеру шкуру, её в эту шкуру зашью. А дальше поступлю гуманно, может быть её и прощу. Посмертно. Но надо было жить. Надо было выполнять свой долг перед мировой историей, перед вами, неблагодарные потомки. Вы мне ещё спасибо скажете. Думал князь, продвигаясь по дну океана. Плёвое дело, по родному, истинно русскому дну пройти какую-нибудь тысячу, отсилы две тысячи километров. К утру дойду, соберу новое войско и вечный бой. А тех, кому покой снится, выпорю как сидорову козу.
А что думала Арина? Раскаивалась ли Арина? Успела ли Арина предаться разврату с обольстительным, но глубоко порочным медведем? Узнаем ли мы это когда-нибудь? НИКТО НЕ ЗНАЕТ ПРАВДЫ. НИКТО НЕ ЗНАЕТ НАСТОЯЩЕЙ ПРАВДЫ.
...........................................................................................................................................................................................................................................................................
ВЫ. ГЕРОИ НАШЕГО САМОГО СВЕТЛОГО. САМОГО, САМОГО БУДУЩЕГО. ДА СБУДЕТСЯ! А У ВАС ОБЯЗАТЕЛЬНО СБУДЕТСЯ. ВСЕЛЕННАЯ СОДРОГНЁТСЯ, ПОЛОПАЕТСЯ ПО ШВАМ. КНЯЗЬ ТРУБЕЦКОЙ-ГОЛИЦЫНСКИЙ. ВЕРНЁТСЯ К ВАМ.
........................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 21. И ЧТО ОНА НАШЛА В ЭТОМ МЕДВЕДЕ?
........................................................................................................................................................................................
В избушке, распевая, дева плетёт и долгих друг ночей трещит компьютер перед ней. Вдруг, в дверь стучат. Вдруг, кто-то входит. Она вскочила, бросив макраме, забыв компьютер. Смотрит долгим взглядом. Как он хорош, неведомый блондин, крутой и видимо ужасно добрый, ужасно опытный. Такой красавец. Такого в школе, ей в 10 класс. Такого в школе мы не проходили. И даже 'ящик', даже Интернет..., нет, мальчика такого в мире нет! Но он НЕ МАЛЬЧИК!!! Смотрит холодно и смело. Она струхнула, почему-то села... - Кто дома? - Спрашивает Князь. Конечно, князь. На берег океана он выше, чуть шатаясь, утром ранним. На сабле боевой кусок трески на метра полтора. В глазах тоски и грусти отсвет мокро-влажный. И вот бунгало, домик трёхэтажный. Хозяин, скромный местный олигарх, уехал по делам, на нефтяное поле. Прилежный труженик. А дочь, младая Оля, строенье стерегла. Хозяин был вдовец. На дочку возложил о доме попеченье. А дочка вляпалась в такое приключенье. О, Оля! Ты не сберегла цветок любви. Цветок невинности, взращённый в тишине. Сокровище любви, что девушка должна блюсти до свадьбы. Сберечь. И с первым поцелуем отдать любимому, я слово не рифмую. Оно не поэтичное, оно Баркову мерзкому навеки отдано. Я повторю. Положено блюсти!!! Зашей. Замок повесь. Но соблюди. Положено блюсти. И было где-то около шести. Полярной ночью. Берег океана. Запомни день, седьмое ноября. А князь, ну князь немного пьяный, слегка устал, задумался слегка. Добыча соблазнительно легка. Арина. Ты безмерно далека. Медведь презренный, подлая скотина. Арина! Где же ты, Арина?
У здания международного Отмойбанка остановился майбах. Из машины вышел медведь Федя. Шкура от Версаче, на когтях маникюр и педикюр, тёмные очки на маленьких проницательных глазках. Как похудел, как осунулся. Взвалил на плечо мешок с грязными деньгами и потопал на вершину небоскрёба. Медведь не доверял лифтам. В него трижды стреляли, бросали гранату, не взорвалась. Медведь раскаивался в предательстве и страдал. Его брак с Ариной Родионовной не был зарегистрирован официально. Она не пускала его в спальню и уже трижды искусала и исцарапала. Похищение Европы не удалось. Что дозволено Юпитеру и Князю Трубецкому, то не дозволено медведю. Сказала ему на берегу Арина. У меня было случайное увлечение. Ты должен был меня понять. Подавить в себе зверя. Послушаться своего медвежьего ангела. Я тебя презираю. Если бы князь Трубецкой был жив. Ах, если бы князь был жив. - Иуда!!! - Кричали медведю на улицах Москвы. Плевали вслед его лимузину, забрасывали гнилыми яйцами и помидорами. Медведь худел. Медведь подумывал уйти в зоопарк. А о князе не было ни слуху ни духу. Людоеды ликовали, засаливая новые бочки с человечиной, распродавая всё, что ещё не додумались продать. Страна опять катилась в пропасть. Партия НПОПА ушла в подполье. Порка запрещена и карается по законам военного времени. ЧТО Я НАДЕЛАЛ!!! Действительно, медведь, что ты наделал?
После лёгкой (это для князя лёгкой, а уж для Оли!!! Бррр)!!! После лёгкой разминки князь вышел на берег океана. На берегу лежали крабы, устрицы, морская и квашеная капуста, жертва северного завоза, дохлые камбалы, палтусы и селёдки. - Глаза б мои не смотрели! Оля!!! Сделай мне там бутербродик с ветчиной. - Несу! Несу, любимый. - Соблазнённая Оля уже готовилась к тяготам семейной жизни. - Я буду в классе первой! Папочка умрёт от счастья. Но когда он увидит, какой он у меня хороший! Бедная девочка. Сотни, тысячи отцов мечтали увидеть князя Трубецкого и сказать ему, какой он хороший. Из отцов вырастали хорошие дедушки, шли века и тысячелетия. Но князь оставался холостяком. - Сколько их ходит по земле, думал иногда, внуков и прочих правнуков. А то и правнучек. Свой своя непознаша. Лучше об этом не задумываться. Пожевывая бутерброд, князь прогуливались берегом океана. На песке, рядом с дохлым тюленем и дохлым белым медведем, в рыбьей чешуе, как жар горя, лежали триста тридцать три богатыря-десантника. Красавцы и великаны, они умирали от пневмонии. И князь ничем не мог помочь своим боевым соратникам. Недоеденный бутерброд упал из рук. Назойливая Оля схлопотала пощёчину. Как спасти!? Как спасти героев?! Постой, князь. А святость. Святость княжеская. Вечно ты скромничаешь. Вспомнив технологию, Трубецкой от души плюнул на одного, другого, третьего. На всех хватило и всем помогло. Глупая девчонка зашлась криком. Вставали один за другим из морской тины, расправляли богатырские плечи. И храбрый Минин-Противопожарский и верный и преданный староста. Лучшие из лучших. Трепещи кремлёвский вампир. Но как же без разведки. Без органов, которые у нас лучшие в мире, но вот взяли и изменили. И князю и России и священному делу всенародной порки. Ах, шпионы, шпионы. Но что это? Чернеет в волнах, приближается к берегу. Чуждый, совсем не славянский контур подводного корабля. Но бодрая песня звучит из трюмов этого совсем не российского судна. 'И где бы не жил я. И что бы не делал. Пред барином вечно в долгу. Великого Князя. Любимого Князя я в сердце своём берегу. Князю Трубецкому УРРРАААА!!!!! - Ваше Сиятельство! Мы все завербовались в шпионы! - Молодцы. - Мы все предали родину и любимого Князя. - Уж такие молодцы! Ну уж такие молодцы. - И деньги за предательство получили. Смотрите, сколько денег. И все настоящие, не фальшивые. - Чем ещё своего князя обрадуете? - Так мы ж их всех, Ваше Сиятельство, отравили. Перекусали их всех. У нас, у каждого, зубы с цианистым калием, ещё с сорок пятого бережём. И вот пригодились. Прибыли для исполнения своих обязанностей. Трофейную подводную лодку с собой привели. Князь обнял соратников. Князь уронил слезу и не стал её искать. Единственно смущало, подводная лодка. Где теперь искать Москву и Аринку, подлую стерву с паскудником медведём. Может быть и на дне морском. Москва, она не предсказуема. Был прецедент, град Китеж. И всё же, думалось князю, поищем сперва на суше. - Оля. Лодочку постережёшь. А я тут с братками прогуляюсь. Надо будет кое-кого кое за что кое на чём повесить. Перевешаю всех и вернусь с гармонью в родное село. Свадебку сыграем. Возможно. Женское чутьё не подвело юную неопытную девочку. Обманет! Обольстил и обманет! На первом месяце я!!! - Рвалось из самой глубины девичьей невинности. Но опыт первой брачной ночи подсказывал. Все мужчины кобели, голосом тут не возьмёшь, надо хитростью. - Любимый. Я тебе пирожков испеку. - Не надо. Рубашечку в дорогу постираю. - Обойдёмся. - С папой познакомлю. Ты знаешь какой у меня папа! У него 100 миллиардов! - У меня 200. Оля сдалась. Оля обдумала новый план. А что же Арина?
Медведь ломился в комнату Арины Родионовны. То что добром не дала, силой отдашь. У нас в лесу медведицы так не поступают. - Обуздай свои звериные инстинкты Фёдор. - Строго говорила Арина. Если ты будешь себя вести как настоящий мужчина. Кто знает. Может быть. Когда нибудь. Как то. В чём то. Я тебя где то возможно, хотя и совсем не обязательно. Но какой то крохотный шанс у тебя есть. Я буду любить тебя как брата. Человек медведю друг товарищ и брат. Мы останемся друзьями и где-то в старости я приеду к тебе в гости в Долину Гейзеров и привезу альбом с видами фонтанов Петергофа. - Сука!!! - Медведь выломал дверь комнаты, но Арина выпрыгнула в окно. 120-й этаж, это конец. - Вернись Арина. Я тебе всё прошу. Всё прошу, сука. Только вернись, уж я тебе прошу. Наверно разбилась, думал медведь, шаря лапой по стене небоскрёба. Арина, продвигаясь по отвесной стене небоскрёба, думала о многом. Она многое пережила и многое переоценила. Обиды прошлого уже не казались такими обидными. Её многое связывало с Князем. При чём тут этот случайный медведь? Подумаешь, подержать свечку. И подержала бы, рука бы не отвалилась. У князя и на двоих бы хватило. Групповуха его хобби, ещё с 18-го, да что там, ещё, говорят, с 16-го века. Сам Иван Васильевич Грозный завидовал. И как тебя князь на всех хватает? Хватило бы его и на меня. Слезы застилали глаза Арины, но она чувствовала, что до крыши осталось каких-нибудь 15 этажей. Но до Князя Трубецкого мили и мили океанской пучины. Едят тебя там рыбы и крабы, уже и самое самое отъели. Арина заревела белугой, сорвалась и полетела вниз на асфальт. В полёте подумала. - Ещё неизвестно у кого бы родился мальчик, у зассухи шестнадцатилетней или у меня, опытной девственницы со стажем. Свежеуложенный асфальт проглотил героиню Великой Отечественной Войны.
Укладывали боезапас. У Олиного папаши как у всякого уважающего себя олигарха был неплохой склад боеприпасов. Каждый выбрал себе по душе и ещё осталось для мирного бизнеса в арктических условиях. Оля что-то обдумывала и с чем-то смирялась. Князь, не примирённый ни с чем, писал ноябрьские тезисы и звал народ к топору. Вырубим топором весь ивняк и прочую крушину и будем гвоздить людоедов, пока им самим это не понравится.
За многометровыми слоями коммуникаций, асфальтом и прочим железобетоном, в катакомбах города Москва-Сити проходил очередной внеочередной Пленум ЦК НПОПА. Бурную партийную дискуссию прервал грохот обвала. Но это было не землетрясение, а Арина Родионовна. - Товарищи-господа депутаты. Следующим пунктом нашей программы будет обсуждение антипартийной группировки медведя Феди и примкнувшей к нему Арины так сказать Родионовны. Я предлагаю осудить и вывести из состава ЦК. - Чего там осудить. Заклеймить и исключить из партии. - Строгий выговор с занесением в личное дело. Арина чувствовала, что непрошенные слезы льются по щекам. ПАРТИЯ ВЕРИТ МНЕ. ПАРТИЯ ДАЁТ МНЕ ШАНС. ПАРТИЯ ГОВОРИТ: ИСКУПИ КРОВЬЮ, АРИНА. МОЖЕШЬ СВОЕЙ, МОЖЕШЬ ЧЬЕЙ НИБУДЬ ЕЩЁ, МОЖНО МЕДВЕДЯ ФЕДИ, ОЧЕНЬ КРОВЯНИСТЫЙ МЕДВЕДЬ. МОЖНО КРОВЬЮ КРЕМЛЁВСКИХ ЛЮДОЕДОВ, ХОТЯ КАКАЯ У НИХ КРОВЬ? ОДНО ВАМПИРСТВО. - Я искуплю! Я искуплю кровью, товарищи депутаты. Я раскаиваюсь в преступной связи с медведем Федей. Не наш это медведь. Глубоко коррумпированный и развратный. Дайте мне возможность искупить кровью. Арине дали. Арине поручили спецзадание, найти и снова вернуть к государственной деятельности вождя мирового и российского движения и заставить его снова двигаться. Если утонул, выловить, высушить, вернуть к исполнению своих священных обязанностей. Партия ждёт. Партия верит. Партия посидит ещё в погребе, гнилой картошки хватит. Но дождётся, будет пить шампанское. Князь Трубецкой не поскупится, поставит. Арина, вдохновлённая мечтой, устремилась. Непременно найду и высушу.
........................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 22. БОРОТЬСЯ И ИСКАТЬ. НАЙТИ И НАБИТЬ МОРДУ.
........................................................................................................................................................................................
Дороги, которые мы выбираем. Дороги, которые нас выбирают. И уже не свернуть. Надо идти до конца. В конце то концов какой-то конец есть, у дороги и похоронят.
Глобальное потепление спутало все карты
Князь пошел другим путём. Не таким путём надо было идти. Но, ничего не поделаешь, глобальное потепление. Из пучин вечной мерзлоты вставали тени забытых предков и хватали потомков. Отставших пристреливали. К отряду прибился молоденький приблудный десантник. Уверял, что отчислен из училища за героизм. Трижды прыгал с самолёта без парашюта, трижды затаскивали обратно в самолёт, заставляли надеть парашют. Романтик, но с душой парнишка. Из таких вырастают настоящие орлы. Чекисты проверили, не нагадил ли где орёл? Но всё было чисто. Родители репрессированы кровавым кремлёвским режимом. Родная сестра съедена в окрестностях Тетюш. Наш парень. Сгодится. Князь вёл вперёд и первые перемены были только к лучшему. В Интернете опять зашумели, кто-то, где-то слышал или видел и его вовремя не убили. - Время работает на нас! Было шесть часов, но уже вечера. Полярное сияние погасло. На море мусора и пищевых отходов пал ночной туман. Тянулись приполярные области. Глобальное потепление путало карты. Отряд попал в джунгли и заблудился среди обезьян. Многие заканчивали МГУ, МГИМО И КУЛИНАРНЫЕ ТЕХНИКУМ. Говорили много, и всё об интересном. Ругали генную инженерию. Такие вкусные были чипсы и теперь вместо дипломатической работы, джунгли и обезьяний хвост. Эх, нам бы ваши заботы. - Вздыхали десантники, проходя мимо. На ночь расположились в небольшом уютном болоте. Князь помягчел, подобрел, это подметили все окружающие. Зазевавшегося фээсбяшку проглотила непутёвая анаконда. Размножились в последние десятилетия и уже стали успешно конкурировать с крокодилами. Князь ничего не осудил, только посоветовал быть повнимательнее и, переходя болото, сначала посмотреть налево, потом направо. Анаконде зашили брюхо и отпустили с миром. Ползи и всем расскажи, какой он у нас добрый. - Может указ какой издаст? - Шептались между собой бойцы. - Или чего проиндексирует? Скажем, полярное сияние. ТАЙНА.
А ночью под бок к князю привалился тот самый парнишка. Из молодых, да ранний. - Поди, поди. Не подаю. - Бормотал князь во сне. Но парнишка так поставил дело, что дело пошло. - Что-то уж больно правильно пошло? - Удивлялся во сне князь. Но всё заспал, всё это было сон. Гетеросексуальный рассвет 7 ноября и стремительный бросок, захват индустриально-аграрного региона. Регион, захваченный приятной неожиданностью, пал в объятия. Остановились заводы, фермеры прекратили выпас коров и отлов анаконд. Всем сразу же захотелось пороться. Северные красавицы ничем не хуже южных, а уж по части мясистости наказуемых и хорошо и сполна наказанных овалов и округлостей! Уберите. Уберите от меня этих южанок! Украина. Смолчи и смирись. Масло вологодское, Верещагин, да не тот, другой Верещагин, апофеоз не войне, апофеоз мира в свисте розог, в визге северной русской красавицы.
Много беременностей, хороших и разных. Много кропотливой и кровопролитной работы. Узнавали и переузнавали, где ОНА и где теперь-то прячется. Говаривали разное. Масло вологодское шло эшелонами на восток, но попадалось почему-то и на западе. Гремели пушки, бомбили опять восставшие и присягнувшие князю Трубецкому сёла и города. Крестьянская война разгоралась с новой силой. - Пограбим и понасилуем с батюшкой Князем. Наведёт порядок. Ох, наведёт порядок. При Князе Трубецком будет порядок. - Вопили в голос и опять многие умирали. А по сёлам пели девки новые частушки. - Мы под Князем Трубецком замечательно живём. Всё как и прежде. Не хватало только сами понимаете кого. И презрительно кривил губки юнец десантник. Юноша нетрадиционной ориентации.
Страшная штука российские болота. В трясинах непроглядных гибли сотни и сотни. Росло и росло войско. Кормов не хватало, людоедство Князь строго запретил. На просторах российских рек пела севрюга. Князь и её запретил ловить. Собирали ягоды и грибы, жульен из мухоморов удался у повара на славу, хоть в Париж. А поваром опять наш юноша. Ненасытно сластолюбивый и развратный, он каждую ночь подкатывал князю под бочок. Что за сны снились вождю, что за кошмары. Ах, Арина, Арина.
Глубоководный батискаф Капитан Немо готовился к сотому погружению. Арина совершила бы и тысячное. Уже прочёсано всё дно Ледовитого океана и часть Атлантического и Тихого. На очереди Индийский океан. - Я найду его, твердила она, не уйдёт. Наверняка затеял блядки с какой-нибудь русалкой. Им же лишь бы посисястей. А что рыбой от них пахнет, или духами французскими, им всё едино. Выужу, голубчика, просушу. Пусть борется за свободу. Под моим личным контролем.
То, как бежала она по горящей Москве, как гнался по пятам развратный медведь, как москвичи, такие простые и такие московские, подбадривали её и утешали. - Жми тётка, метро закрывается. Это всё уже позади, страшный сон, тяжелое испытание. Как он всё-таки меня любил, специально Москву поджёг, гнался, похудел бедный. Но о медведе потом. Не пропадёт. Из банка его заставим уйти. Продавать Россию можно только чистыми руками, только за чистые деньги.
Капитан китобойной флотилии предложил глубоководное траление. Глубинные бомбы, различные яды и инфразвук уже пробовали. Но князь не всплывал. - Зацеловала бы любимого. - Ночами плакала Арина на юте. На шкафуте и на шпигате, на камбузе и на бом-брам-cтеньге. Слёзы лились в океан, таяли льды, где-то рыдал осьминог. Интернет глухо предвещал грядущую контрреволюцию и упадок нравов. Авианосец Князь Трубецкой Таврический продали на металлолом. - Россия вспрянет ото сна. - Читала Арина Боратынского и классик вселял уверенность. Первым пятно в океане заметил кок. - Это труп. - Твёрдо сказал капитан. Арина попыталась было не поверить, но в воде плыли трупные пятна, труп разлагался и наконец оказался неизвестным блондином, в котором она с облегчением узнала любимые черты. - Череп его. - Твёрдо сказала бывшая крепостная. Она поцеловала любимого, бесконечно любимого в весело улыбающиеся зубы. Труп, весело лязгнув зубами, вцепился ей в нос. Интернет верещал о каком-то восстании, на каком-то северо-западе. Труп душил Арину, Арина душила труп в своих объятиях и готовилась умереть от любви. - В рядах повстанческой армии князя Трубецкого появился новый персонаж. Молодчик, из молодых да ранний, по слухам любовник глубоко развратного, выжившего из ума тирана. Интернет сайт Свободный Людоед следит за событиями. - Так, констатировала Арина, отрывая скелету одну руку за другой. Как меня нет, так блядовать не только с бабами, но и с мужиками. Не выйдет, голубчик.
........................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 23. МОСКВА, СПАЛЁННАЯ ПОЖАРОМ, МЕДВЕДЮ ОТДАЛАСЬ.
........................................................................................................................................................................................
Не корысти ради, много ли ему самому надо? Ни медведицы, ни медвежат, сирота я сирота. Но раз уж спалил Москву, надо что-нибудь да построить, что-нибудь да красивое.
Медведи, большие знатоки изящного, недаром Долину Гейзеров стерегут. На месте сожженной Москвы медведь построил и способствовал украшенью. Оказалось, что есть ещё, где поспособствовать. Не везде ещё до него поспособствовали. Украсили. И медведь украсил красивее всех. Небоскрёбы, здания банков, пятизвёздочные отели и особенно рестораны. После неудачи в личной жизни одно осталось утешение. И он утешался. Утешался в ресторанах французской кухни, утешался в ресторанах японской кухни, в ресторанах китайской и итальянской кухни, грузинской и азербайджанской, в ресторанах русской кухни тоже утешался. Но так и остался безутешен, хотя и разжирел. Высоко залетел медведь. Левой задней лапой открывал дверь в кабинет кровавого кремлевского режима. Правой передней лапой хлопал его по брюху. И вампиру это нравилось, он подружился с медведем. На саммит золотой сотни на острове Голодай медведь поехал как спецпредставитель режима. Получил столько кредитов, что уже было подумал, не сбежать ли с ними в лес и начать новую честную жизнь. Но мутный поток коррупции и нравственного разложения уносил медведя всё дальше и дальше. А ведь был выбор, у всякого медведя в жизни бывает выбор. Когда они с Ариной выбрались на берег, то хотели идти в лес. Жить честно и искупить свою вину. Пошли и как раз вышли на Красную Площадь. А ведь ни в одном глазу. Врал, врал Венедикт Ерофеев, в Москву не захочешь, а попадёшь. А если уж захочешь, то чёрта лысого ты там побываешь. А дальше, закрутило их с Ариной, завертело.
Хорошо излагаешь, ёж. Но можно и так.
О медведе можно по всякому и по разному. Хуже не будет. Лучше тоже не будет.
Крутой московский медведь, обогащённый нетрудовыми доходами, опустошенный пустой и безнравственной жизнью, оставленный на пепелище былой любви, направленный, как ему и положено, на три скромные и непритязательные буквы. Итак, потенциальный рогоносец, камчатский бурый медведь Федя, продолжал богатеть и не знал, что ему делать со всё возрастающим богатством. Слишком много денег. - Недоумевал медведь. И откуда они? Ведь это вредно. И для экономики и для меня, медведя. Я бы прожил и поскромнее.
Щемило. Наводило тоску на кого, что-нибудь. На медведя расставание с ненаглядной Ариной Родионовной. Так и не догнал. А ведь хотел благородно: догнать, изнасиловать И НЕ СЪЕСТЬ. Не суждено. Арина Родионовна выбрала свой, пусть более скромный, путь к нравственному самосовершенствованию. Опять к князю пойдёт, наниматься в рабыни. Князь, по слухам, утонул, слухи эти распространял сам медведь и, само собой, кровавый кремлёвский режим. Напугал его князь, нечего сказать, до сих пор писает исключительно мимо унитаза. Медведь, надо сказать, попал в дружбаны случайно. Хотел с Ариной бежать в глухие уральские леса и предаться посту и молитвам. Но по ошибке вышел в Москве, на Старом Арбате. Арина встретила старых друзей. Те познакомили с новыми. Пили, гуляли, предавали Родину и Князя Трубецкого. Пришлось отрабатывать 30 сребренников. Отмойбанк, миллиарды, миллиарды и миллиарды. И когда это всё кончится. Вакханалии тоже не утешали. Не раз привязывал себе на спину Генерального Прокурора, главу Счетной палаты и Председателя Конституционного Суда и пускался с ними вплавь по Москве реке. Ревел в голос, кричали от ужаса начальники, он переворачивался и плыл на спине.
Устанавливал мировые рекорды, стоны стихали, выбирали новых Генерального Прокурора, главу Счётной палаты, Председателя Конституционного Суда; всё до нового заплыва, об этом ли мечтал Лев Николаевич? Нет, нет и ещё раз нет. А может быть и да. Теперь не спросишь. В приёмной каждое утро очередь новеньких секретарш, каждой хочется сработаться и, может быть, найти большое личное счастье. А вечером, рестораны, рестораны, а разве медведю это нужно? Много ли тебе, читатель, ресторанов нужно? Утешайся в ресторанах французской кухни, утешайся в ресторанах японской кухни, в ресторанах китайской и итальянской кухни, грузинской и азербайджанской, в ресторанах русской кухни тоже утешайся. Но так и останешься безутешен, хотя и разжиреешь. Высоко залетишь, больно падать будет. Левой задней лапой открывай дверь в кабинет кого хочешь. Правой передней лапой получишь туда, куда не ожидаешь Тебе это понравится. А ведь был выбор, У всякого медведя в жизни бывает выбор. Жить честно и искупить свою вину. Было бы не выходить на Красную площадь. Уж пошел в лес, так иди в лес. Но не всё так просто. Если блядануть хочется, обязательно бляданешь. И не захочешь в Москву, а попадёшь. Тут всё сложно. Просто только в монастыре. Но не строят для медведей монастырей. Ах, Арина Родионовна, блин. А ты-то где?
Ветер юности в окошко поезда, паровозный гудок будит просторы цветущей ноябрьской тайги. Арина вдыхает свежий ветер. Она летит к своему любимому. Непременно он там, под крылом самолета у речки Бирюсы. Глаза выцарапаю. Она везет хороший подарок, недаром походила в Москве по магазинам. В кармане отличный фирменный кастет и набор иголок. Будет загонять под ногти мальчишке засранцу, а потом проломит ему череп. Её ждёт счастье! Она, наконец, будет счастлива с любимым.
Ноябрьские тезисы князя Трубецкого, о необходимости которых так долго молчал князь Трубецкой и, наконец, разродился, содержали нечто. Проскрипционные списки. Каждый может теперь принять участие в управлении и найти управу на соседа скажем или на врага олигарха. Вон, через два дома, на двадцать целковых больше гребёт, куда ему столько, олигарх, явный олигарх. Особо злостный и надежда одна, на князя Трубецкого и проскрипционные списки. Уж я его голубчика занесу уж, а уж князь батюшка порадеет нашей беззащитности. Наконец-то порядок?!!! Но не только политические, глубокие экономические реформы предстояли стране. Долгожданная земельная реформа. Все теперь с землёй будем. Налогов никаких не будет, ни 13%, ни 45, вообще нисколько, каждый платит своему барину лёгких необременительный оброк и барщина только 6 дней в неделю, седьмой можно от души, вволю поработать на себя. Пусть завидуют, пусть перенимают опыт. Российский рабоче-крестьянин самый свободный в мире. Но право первой ночи, это святое. Драть теперь будем лучше, драть будем веселей. По воскресеньям, организованно, не нарушая трудового и религиозного ритма жизни. Дух захватывало от перспектив. Народ не пел только потому, что ещё не узнал о своём счастьи. Но ещё запоёт, в голос запоёт. Никуда не денется. Князь знал своих мужиков, а если они что и забыли, то придётся вспомнить, никуда не денутся. А пока, в столицах индустриально-аграрного района князь налаживал черную, а заодно и цветную металлургию. Ценный опыт 17-го, да и 18 и 19-го годов ха-ха века наконец нашел применение. В доменные и мартеновские печи полетели супротивники, а также тайные недоброжелатели князя, саботажники и просто тунеядцы. Новые ценные сорта стали и проката с нетрадиционными добавками вызвали фурор на рынках Европы и Америки. Росло производство, но надо было наращивать и потребление. Если всем зубы повыбивать и вставить стальные, открывался новый рынок сбыта, сталеварам не угрожала безработица. Великий экономист, Князь Трубецкой Столыпинский, не успел до конца осчастливить Россию. Он устремился совершать новые подвиги. Он опять пошел на Москву, теперь уже так пошел, что она, Москва, задумалась. А ведь дойдёт.
Едем мы друзья. В дальние края. Станем олигархами и ты и я. С комсомольским задором Арина доехала до океана и тут только сообразила, что океан то может быть не тот. Опытная партизанская разведчица не растерялась. Не тот, так другой, всё равно найду. Наш паровоз вперёд лети! Надо будет и остановку сделаем. Другого нет у нас пути. Пассажиры возражать не будут, в руках у нас очччень убедительные аргументы.
Ельцин не скучай. Слёз не проливай. В гости на Чукотку поскорее приезжай! Едем мы друзья. В дальние края. Станем олигархами и ты и я. С комсомольским задором поезд перескочил Камчатку, перепрыгнул Чукотку. И приземлился в правильном направлении. Там, где пылали костры, где цвела тревожная молодость князя Трубецкого. На поляне в лесу князь записывал что-то в заветную тетрадь. Все смотрели на него, ветераны выше пояса, а молодой и отважный новобранец десантник, ниже пояса. Он так замечтался, что появление Арины Родионовны не заметил. Но Арина то всё заметила и всё сразу поняла. И сразу же вцепилась злому разлучнику в волосы. Десантник, будем его пока так называть, очнулся и выдрал у Арины Родионовны клок волос. Арина выцарапала ему глаза. Но молодой и уже опытный извращенец укусил её в уже укушенный нос. Страшная боль, но опытная партизанка лягнула десантника. Метила то туда куда надо, но там того, что надо не оказалось. - Ах, вот ты какой. - Сказала Арина. - Да, я такая. - Сказала Оля. - Не отдам. Мой. - Ах, твой, сказала Арина и ещё раз лягнула разлучницу. - Может вмешаемся, Ваше Сиятельство? - Спросил староста. - Отвали, отмахнулся князь. Интересно же. Лучше веди счет. Так. Первый раунд за десантом спецназа. Перерыв. Арина отдыхала и радовалась встрече с любимым. Оля отдыхала и отдавать своего котика не собиралась. На моей стороне молодость и сила первой чистой любви. Невинность преодолеет, старуха будет повергнута. Второй раунд. Арина сразу же вошла в клинч и крупными зубами здоровой крестьянской девки стала кусать Олю. Выкусывая аж куски мяса, добираясь аж до сонной артерии. Оля рвала и метала, но Арине ходить голышом не привыкать стать. Мы такие, мы крестьянские, думала она. Оля драла её когтями, но второй раунд в целом закончился в пользу Арины Родионовны. Короткий отдых. Гонг возвестил Оле, что если она не изменит тактику, то старая мымра возьмёт верх. Они били друг друга, лягались и царапались. Оля разбежалась и ударила Арину Родионовну головой. Сбила дыхание. Так я потеряю любовь, поняла Арина и, схватив Олю за голову, попыталась открутить ей голову. Девчонка била руками и ногами, изувечила нескольких зазевавшихся зрителей. Но победа опытной девственницы над юной неопытной невинностью была уже очевидна. - Брек. - Сказал Князь. - Я ещё не решил. Кого и как. Сколько раз. И буду ли вообще. С чего вы собственно? Не о том вы, Арина Родионовна, не о том. Арина устыдилась. Ольга, ну до чего бесстыжая, до чего бесстыжая. Только о своём, только о личном. А туда же, хотела стать подругой вождю и учителю. Напрасно он её учил. Обучил, но опять не тому, чему надо. Удивительно порочная и безнравственная девочка. А пока отряд отдыхал. Пока молодые самки боролись за зрелого цветущего самца. В стране происходили большие перемены, народ осознавал и переосознавал. Праздник был не за горами. Уральские горы для князя пустяки. А там нагрянет.
........................................................................................................................................................................................
...
....................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 24. ЕГО КНЯЖЕСКАЯ ШКОЛА.
....................................................................................................................................................................................
И услышал князь глас небесный. Глас небесный, глас Божий. КОНЧАЙ БАЗАР КНЯЗЬ. ЗАЙМИСЬ ГОСУДАРСТВЕННЫМИ ДЕЛАМИ. О ДОБЛЕСТЯХ, О ПОДВИГАХ, О СЛАВЕ ВСПОМНИ. ВСПОМНИ, А ТО ХУЖЕ БУДЕТ.
И устыдился князь. И опомнился князь. И изгнал женщин с территории воинского лагеря. 'Чтоб глаза мои вас не видели. До вечера. И будете ещё меня делить, я вас на части разделю и анакондам в лесу скормлю. Как сказал, так и сделаю. Кыш!!!' Арина с Олей залегли до вечера в болоте. Подружились. 'Все мужики подлецы. Ты на каком месяце, подруга? Рожай. Пока не поздно рожай.' А князь проводил воинские учения. Разболтались тут у меня. Я с вас лишний жирок то спущу. Сто пятьдесят раз нырнуть в болото и вынырнуть на другой стороне. Поймать сто пятьдесят анаконд, поцеловать и отпустить. Кто это сказал: А если она стесняется? Кто это стесняется? Анаконда? Или герой десантник? Чтоб я таких реплик больше не слышал. А то заставлю и 250. Вопросы есть? Вопросов нет? Выполнять приказание. Сам князь по анакондам не мелочился. Ловил шерстистых носорогов, укрощал и обучал их предохраняться. Не отдавать своей кожи на потребу лживых и коварных российских губернаторов. Пусть за свои грехи своей шкурой отвечают, а не носороговой. И был вечер и было утро.
Всё чаще встречались большие города. Всё больше мероприятий хороших и разных. Князь Трубецкой Таврический на выпуском вечере в Государственном Высшем профессионально-техническом училище валютных путан. Князь Трубецкой Таврический на Всероссийской Межрегиональной стрелке братков и авторитетов. Князь Трубецкой Таврический на открытии нового национального проекта по увековечению памяти Князя Трубецкого Таврического. Князь Трубецкой Таврический создаёт комитеты по борьбе с отмыванием коррупции. Коррупцию теперь запрещено отмывать. Она ходит грязная. Болеет разными скверными болезнями и долго не протянет. Бессменный победитель интернетопроса, национальный герой России Иосиф Виссарионович Чебурашка брал интервью у князя Трубецкого, просился в компанию. Чувствовал, собака, что его время прошло. Зачем нам Чебурашка, да ещё Иосиф Виссарионович, когда у нас князь Трубецкой есть. Пел Николай Александрович Высоцкий, рвал струны гитары, хрипел. - Идёт охота на царя. Идёт охота. - Ох, идёт. - Плакала Арина. - Забьют его родненького. Забьют болезного. На головку бишь был слаб. Совсем как нынешний, как средний класс, второй половины ха ха века. - С палочкой. - Уточняла Оля. - Точно. Ха ха с палочкой. И виагра не помогает. Не стоит палочка-то. Куда ж им без Иосифа Виссарионовича Чебурашки. С воот такой чебурашкой. Но чтоб непременно Иосиф Виссарионович. А нам, девочки, не надо чебурашки. У нас Князь Трубецкой есть. Он и утешит и согреет. И у него всегда стоит. Он не похожий на еврея. Вполне нордический на вид. Так герои отдыхали вечерами на привале. И отдохнув, снова шли в бой. А после боя снова отдыхали. И сладостен был этот отдых, потому что каждый знал, завтра снова в бой. Кто-то погибнет, кто-то снова отдохнёт. И споёт песню Николай Александрович Высоцкий за Великий Поход, за горячее сердце Героя Ледяного похода 2017, Князя Трубецкого Таврического. Машет ушами Иосиф Виссарионович Чебурашка. Но его ли ушам, его ли грузинским лопоухим о великой славе. О славе знает только истинный славянин, особого, нордического закала. Наш старый друг, Князь Трубецкой.
Где-то, как-то, незаметно, потихоньку, а вышли к Волге. - Арина! - Удивился князь. - А ведь по Волге, свободной навеки корабли приплывают в Москву. Может сплаваем? Арина с Ольгой давно подружились. Делились интимными впечатлениями. Помогали князю в боевых буднях и в будничных победах. - Повезло вам, Арина Родионовна! - Восхищалась Ольга. - Такой человек! Такой человек! Говорите, и сразу с тремя может? - За полчаса дюжину обработает, устало объясняла Арина. И сразу зарядит так, что двойню, тройню рожают. Целые сёла в средней полосе, его, батюшки Князя, его работа. - Какой демократичный! - Восхищалась Ольга. - Доступный для народа, поправляла Арина. Весь для народа. Всего себя отдаст. Ничего не пожалеет. Уж его просишь. Батюшко Князь, больно же. Не жалеет. Пока не обучит, всю ночь в воспитательной работе. Зато уж какие девки вырастали, тигрицы! Одна на эскадрон гусар летучих выходила и даже лошади с копыт падали. Высокий класс, его Княжеская школа.
Гудки. Гудки заводов и фабрик. Всеобщая рабочее-крестьянская Всероссийская забастовка. Рабочие вышли и требуют, они уже знают ноябрьские тезисы князя Трубецкого. Им хочется. Не шесть, а семь дней барщины. Оброк хоть сейчас, для батюшки князя живота своего не пожалеем. А девки и ещё кое чего. Все как один вышли и добьются удовлетворения своих политических и экономических требований. А надо будет и потребуют более строгих, и политических и экономических. Без строгости мы избалуемся. Нам надо, чтоб барин был строг и справедлив. Чтоб он видел далеко, на много лет вперёд. Чтоб победа далась нелегко, но чтоб непременно чтоб победа, а потом уж можно и ничего не делать. И ничего не думать. Там в Москве, в Кремлевском зале барин будет думать за нас. А мы будем отдыхать. И выполнять исторические предначертания. Чёрте чё пусть поначертит, нам всё едино. Выполним и перевыполним. Пусть потом потомки расхлёбывают. А не расхлебают, земля российская обильна, светлого будущего на всех дураков хватит. Князь готов был выполнить все ожидания земляков. Даже кое чем удивлю, думал. Они, дураки, и не догадываются, а у меня ещё есть и в заначке задумки. Волками взвоют, да поздно будет. Последнее время вспоминалась эмиграция. Ах, Пляс Пигаль, ах, Монмартр, ох, Елисейские Поля, эх, Булонский лес. Но об этом потом.
К медведю. К его трагической судьбе. К его сложным и глубоким нравственным исканиям. Он ищет! Наш медведь Федя в глубоком нравственном поиске. Он не погиб ещё душой. Медвежьему богу угоден грешник. Согрешил и покается. И покаяние медвежье не за горами.
Федя, после сеанса духовного общения с новенькой секретаршей, углубился в глубокие нравственный поиски. В постижение смысла медвежьей жизни. Обогащение своих медвежьих нравственных идеалов. Счастье не только в миллиардах; секретарша почёсывала ему пятки, было и щёкотно и приятно. Счастье чтобы все: я, медведь Федя, секретарша, и правую тоже почеши, весь народ, который любит медведя Федю. Но стесняется, не знает как высказать свою скромную, неиссякающую любовь. Все, все люди, и медведи тоже, любили бы медведя Федю, простили бы ему авансом всё всё, а уж он себе всё всё и подавно простит. И тогда все источники материальных благ, а прежде всего мёд и прежде всего для медведя. Все источники польются, а медведь тут как тут. Съест, и может быть, кто знает, не исключено, а вдруг. Если будет настроение, не исключено, что и поделится. Федя сознавал, что он безумный романтик. Филантроп и даже хуже. Но ничего не мог с собой поделать. Сделаю что-нибудь благородное, думал он и снова трахнул секретаршу. Секретарше это нравилось, она была такая. И не то чтобы склонна к извращениям. Общение с медведем Федей обогащало её внутренний мир. И обогащённая, она уже подумывала и о внешнем, что пора уже осчастливить внешний мир. Кто из нас не мечтал о Париже? Кто из нас не блядовал с медведем. Из самых чистых, самых благородных побуждений. Как говаривал Генрих 4-й, Париж стоит медведя. Но неужели Федю не любили бескорыстно? Любили и ещё как. Сияние славы доблестного воина, полководца эпохи Князя Трубецкого. Пусть опального и глубоко преступного. Но падший ангел, тоже ангел. Он даже как то обаятельнее. Много знает и всё об интересном. Его незаурядная личность привлекала женщин и прочих девушек. Но что-то много о сексе. Вернёмся к чистой любви. В один день из дней лежал как-то медведь Федя со своей очередной секретаршей. Девушка выполнила свои производственные обязанности и развлекала своего начальника. Не рассказать ли тебе, о медведь, сказку? - Расскажи, Шахерезада блин Ивановна. - Зевнул Федя. Пресыщенный и глубоко неудовлетворённый, он искал забвения. Змея воспоминаний кусала его обросшее медвежьей шерстью сердце. Слушай же, о медведь. Однажды, в царствование маркиза Вовы Незаменимого случилось в лесу небывалое событие.
.......................................ОДНАЖДЫ.......................................
Трехцветный двуглавый медведь, торжественно пролетая в воздухе, клюнул зазевавшуюся лисицу. Та замолотила кумачовым хвостом. - Грядут перемены! - сказала мудрая ворона.
- Ах! Кабы к лучшему! - Вздохнули зайцы. - К лучшему! Всё, конечно, к лучшему. Кар!
Караул! Свалившаяся с неба медведёвая корона зашибла насмерть непутёвую ворону.
- Очистим свои ряды! - Рявкнул с неба медведь, уплетая довольно жирную лису.
Завыли волки, почему-то с кавказским акцентом. Начали взрываться берёзы, осины, ели. Взорвалась сосна. На севере диком, а туда же. Медведь подзалетел и уже не показывался.
Страшная ночь, освещаемая вспышками молний, криками всякой ночной нечисти и жалобными воплями зайцев. Долгая, бесконечно долгая ночь. - Лиса-благодетельница. При тебе был порядок. - Да, был порядок при Лисе! - шептали выжившие обитатели леса.
Кушала аккуратно. Не очень много. И как-то, по своему. Душевно, как-то. - Было, было! - плакала обезумевшая ворона. Вообще, было очень много страшного. Но всё к лучшему.
И наступило утро и секретарша прекратила дозволенные ей речи.
Медведь спал, похрапывая. Ему снился лес. Молодость, медвежья молодость, звала к себе. Шептала, медведь, вернись в родной коллектив, стряхни с себя эти лишние миллиарды. Они ничего тебе не дают. Тебе ли, герою и олимпийскому чемпиону, тревожиться о насущном. Князь Трубецкой, он добрый, он простит. И Арина, кто знает. Кто знает сердце женщины, тем более девушки и тем более Арины Родионовны. Брось ты этих, пока медвежий СПИД не подцепил, рви когти, убегай в лес.
...................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 25. Иосиф Виссарионович Чебурашка.
....................................................................................................................................................................................
Иосиф Виссарионович Чебурашка очень завидовал товарищу Князю Трубецкому. Можно понять. Ничтожный грузинский простолюдин, семинарист недоучка. И блестяще образованный аристократ. Потомственный Рюрикович. Гигиеношвили, Саакашвили, Джугашвили, Чучундрашвили это всё фамилии не княжеские, не аристократические. Представляете, как завидовал наш Чебурашка истинно русскому аристократу?! Не представляете? Охотно верю. Вот почему-то верю. Всем сердцем верю вам, дорогой читатель. Но ничего не поделаешь. Были когда-то на Руси аристократы, были пока не повымерли. А князь, он такой. Взял и не вымер. И Чебурашку не уважил. Сначала его высек, потом за уши оттаскал. Хотел конюхом назначить, вакантное место после безвременной кончины Агафона, он же Богданов, он же крокодил Годзилла. Но Арина дала мудрый совет. Не надо, батюшка Князь, пока повремени, батюшка Князь. Откуда он такой, с такой чебурашкой взыскался? Не иначе как из Интернета. Больше неоткуда. И князь прислушался. Чебурашку с Николаем Александровичем Высоцким отправили в обоз. Кашу варить, на гитаре бренчать. И снова тронулись в путь. Путь пролегал. Уже и совсем пролёг, но на дыбы поднялся; не то Валдайская возвышенность, не то Республика Тува. Оказалось Рига, Тоомпеа, шалаш В. И. Ленина в Разливе. Комары кусались и где-то ревел большой город. Обошли стороной, чтобы не вляпаться, но вляпались. А Чебурашка стал искать заначку. Ильич спрятал от Надежды Константиновны. От Феликса Эдмундовича спрятал. От Троцкого спрятал. И особенно от Зиновьева. Зиновьев он такой. Ночь в шалаше не спал. Всё искал заначку. И Ленин тоже не спал. Следил, чтоб Зиновьев заначку не спиздил. Так в бессонные ночи готовили они Великую Октябрьскую революцию. А заначка досталась Иосифу Виссарионовичу. Продолжателю дела великого Ленина. Нашел, выжрал и начал приставать к Арине Родионовне. Что тут было!! Я даже словами не перескажу, что князь сделал с несчастным Чебурашкой. Сначала князь его арапником, арапником, до крови, до костей, год не сядет, а где сядет, там приклеится. Будет знать как к моей Арине клеиться. Арина была польщена. Потом князь, человек глубоко нравственный, традиционной сексуальной ориентации. Можно сказать отец родной российской нашей возрождающейся гетеросексуальности. Расстегнул свои княжеские, по отцовски так стеганул Иосифа Виссарионовича. Дескать, искупай ошибку, будешь себя хорошо вести, может быть и прощу. Чебурашка вёл себя очень хорошо, а князь его всё-таки арапником, арапником. Арина с Олей хихикали, страмота, ой, девоньки, страмота. Но чаша чебурашечьих страданий ещё не иссякла. А теперь, загремел князь. Посадить его в туалет, типа сортир, типа очко. И ПУСТЬ НА НЕГО КАКАЮТ. Сначала вы, девочки. Потом вы, мальчики. И без дискуссий. Мне в боевом отряде только развратников не хватало. Это будет харёшая воспитательная мера. Нахлебается г-а, будет как шёлковый. И настали для интернетчебурашки страданья лютые, но вполне заслуженные. Пока солдаты были на привале, они его усердно перевоспитывали. А кашу в обозе варил один Николай Александрович. Может в этом и было его призвание. Царём то всякий быть сумеет. А ты попробуй кашу сварить. Да чтоб никто не отравился. Чтоб никакой Цусимы, никакой Ходынки. Каша гречневая, тушенка высший сорт. Никто тогда на царя и охотиться не будет. Съедят и ещё добавки попросят. Хорош у нас сегодня царь. Побольше б таких, ещё и добавку съедим. Соглашайся хотя бы на рай в шалаше. Не прогадаешь. Терем с дворцом уже приватизированы.
Чебурашка, сидя в говне, горько переживал. Что подвигло его выползти из Интернета? Не слава, нет. Какой там слава. Национальная идея России ?1, тьфу на неё. Он, Чебурашка, России такими идеями завалил, не расхлебаешь. Мужиков травой кормил, рабочих маргаринов. Пятилетку в три года, Великую Отечественную в четыре. А они подписывались на золотой заём и единодушно 99,9% за, ЗА, ЗА!!! За единого своего и всесоюзного, ТОВАРИЩА ИОСИФА ВИССАРИОНОВИЧА ЧЕ БУ РАШ КУ!!!. А сам Чебурашка-Джугашвили питался исключительно курицами. Любил. Он такой. Любили ли курицы Чебурашку, история умалчивает. Но всех курей в Кремле сожрал. Потом по России, по братским советским республикам всех куриц слопал. Между делом и революция и гражданская война. Потом и Отечественная. А он всё жрал и жрал. Пока на 8 марта не обожрался и коньки отбросил. А потом возродился и под кликухой Саакашвилли сделал ещё много добрых и полезных дел. Пока снова не повесили. И если б не Интернет. Ах, Интернет, Интернет, кого только в тебе нет, всякой твари по паре, любой гадине простора дадено. Вот наш Чебурашка и вырвался. И если б не князь... Страшно даже подумать, что бы с нашими потомками случилось. Слабые, неопытные, чистые и душой и телом потомки. Как мне вас жалко!!! Чебурашка чего-то задумался, одумался, прислушался. Тихо. Только дождик сверху, кап кап, сортир стоит в чистом поле. И поле, кажется, опустело. Кажется, князь ушел. И войско своё увёл. И Чебурашку забыл. А из говна ему самому не вылезти. - Геноцид!!! - Дал ору Чебурашка. Меня, Чебурашку, обидели!!! Тихо. Никто ничего не услышал. Будущие россияне занимаются своими будущими делами. В шалаше Ленина пусто, только мыши скребутся.
Выдь на Волгу, чей стон раздаётся? Это стонут белуги. Они буксируют флотилию им. Князя Трубецкого. На переднем челне князь Трубецкой Таврический. Свадьбу не справляет и трезв. Князь у нас всегда трезв, хотя иногда и выпивает. Куда плывёт народный герой, куда путь держит? Конечно же к Москве, скажете. Может быть. Очень может быть. Текла вода Волги реки сначала куда-то на Соловки. Потом текла вода реки туда, куда указал Князь Трубецкой Таврический, потекла в правильном направлении. Но вот только какое же направление указал ей князь? Где то правильное направление, в котором можно течь, струиться, булькать и утолять жажду бесконечно доброго и руководящего Князя? Ах, если бы найти то правильное направление, угадать бы его и единым потоком вынести товарища Князя к ещё более светлому будущему. Он наверняка бы это оценил. Но не всем же угадывать, не всем же бабло.
Итак, как автор уже упомянул, челны, на переднем Князь с думой на челе. Рядом не одна, сразу две почти княжны, почти персидские, но не кошки, а наоборот девушки. Мощным взмахом поднять бы да бросить. Но которую? С аналогичной ситуацией не справился Буриданов осел, последствия самые трагические. Оля думала, что бросит он, конечно, старуху Арину. Я, конечно, поплачу, бабку жалко, но не всё ж ей. Нынешнее поколение выбирает князя Трубецкого, хочет не хочет, а будет мой. Арина думала, если бросит, значит любит, значит не напрасно, схвачу за ногу Ольку, вместе утонем, а место назовут Аринин плёс. Как красиво!
Князь встал. Князь открыл рот. Князь наверняка бы сказал бы историческое, решающее судьбы мира слово. Но тут по всем каналам связи, на всю реку. Знакомый голос. Федя?! Жив Иуда. 'Граждане медведи российской федерации. Братки медведи и сестренки медведицы. К вам обращаюсь я, медвежата мои! Спасаясь от гнева великого русского Князя, стараясь искупить свою неискупимую вину перед добрым и заботливым барином. Я медеведь Федя объявляю. Глубоко раскаиваюсь в своём чёрном подлом предательстве. Нет мне, косолапому, пощады. Прошу князя меня расстрелять, повесить, а потом взять на поруки и перевоспитать. Я, медведь Федя, хороший, только очень глупый. Я больше не буду. Обещаю быть беззаветно верным заветам Великого Вождя Князя Трубецкого. Ну и Арины Родионовны тоже. Арина, прости если можешь.' Арина, женское сердце не камень, всплакнула слегка. Оля презрительно фыркнула. Подумаешь, какой-то медведь. Не какой-то, а медведь олигарх. У него миллиардов знаешь сколько. И всё это он готов положить. Положила я на него, думала Оля, избалованная дочь могучего северного олигарха. За всех медведей мира не отдам моего князя, моего котика.
........................................................................................................................................................................................
ГЛАВА 26. КОНЕЦ, КОНЕЦ, ВСЕМУ НА СВЕТЕ БЫВАЕТ КОНЕЦ. НО ЗАЧЕМ ТОРОПИТЬСЯ?
........................................................................................................................................................................................
Трансляцию выступления товарища медведя Феди прервали взрывы и пулемётные очереди. Медведь Федя дорого продавал свою жизнь, платил по счету и ни о чём не жалел. - Прощайте батюшка Князь!!! - Успел прореветь он в микрофон. Страшный грохот, треск и восторженные вопли. Здание ОТМОЙБАНКА рухнуло и счастливые москвичи подобрали ещё не отмытые и такие зелёные $$$$$$$$$$!!!! УРРРАААА!!!! Трансляция закончилась. - Жил медведем, а умер настоящим олимпийским чемпионом. - Вздохнул князь. - Эдакие медведи теперь редкость. - Согласилась Арина. - Измельчал медведь.
Река раскинулась. Течет, грустит лениво, хотя ей бы радоваться, не кто-нибудь, сам князь Трубецкой плывет. На берегах среднерусская природа, очень средняя и уже не очень русская и тут постарались гады из моссада. Тут кактус, там баобаб, хорошее дерево, но по русски ни бум бум. Но кто это машет, кто это зовёт нашего князя? Хороший человек, но почему-то прячется за деревья, наверное стесняется. Князь идёт навстречу, высаживается на берег. Хорошие люди выходят толпой, небритые, нестриженые, некоторые трезвые. - Князь батюшка, уступи повара. Третью неделю нежрамши. - А вы поролись, дети? - Отечески вопрошает князь Устал с дороги и такой простой, такой доступный. Народ недопонимает, народ хочет взять царя силой. Истосковались. Князь долго сечет арапником, стреляет из гранатомёта. Убеждает по доброму, по хорошему. Уже ведь убивали, зачем же вам, ещё то вам чего? Устал народ. Недопонимает народ. Пришлось всех убить. Но мелкое недоразумение пошатнуло хрупкую и такую нервную систему Николая Александровича. Умолкли звуки дивных песен, каша стала подгорать. Забыл о воинской дисциплине и наконец погиб, купаясь в Волге, съеденный стаей пираний. Проклятое глобальное потепление. Не довезли. Князь задумался и принял историческое решение. - Знаешь что, Арина. А пошла эта Москва на............................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................... - батюшка Князь! Чекисты стесняются. Такие слова!!! - Помолчи Арина, я ещё не кончил............................................................................................................................................
Оля нервно смеялась и впервые пожалела, что сегодня не пошла в школу. Арина испытывала глубокое нутряное чувство сильной самки к своему ещё более сильному самцу. Тихий ангел пролетел и понял, что здесь ему делать нечего. - В свете вышеизложенных соображений мы меняем маршрут и возвращаемся в деревню. - УРРРРРРААААА!!!!! Никто этого не ожидал и все были счастливы. Чекисты мечтали осесть на землю и допросить.Почему не рожает? Освоим землю, возьмём у неё свидетельские показания. Рожать будет сам три и сам триста. - Перешептывались седовласые романтики. - Сама, сама рожать будет. Явится так сказать с повинной. Ещё Феликс Эдмундыч мечтал. А Зорге то как мечтал. Ещё в Токио мечтал походить за сохой, бросить семя, а там хоть трава не расти. Десантники недопонимали, но верили; верили, хотя и недопонимали. Допоймут, парни молодые, здоровые. Волга поменяла своё русло и радостно текла подальше в сторону. Чтоб не дай бог на Москву не напороться. Даже природа пыталась исправиться, появились дубы, могучие великаны помнили ещё то время. Когда ещё те господа пороли ещё тех мужиков. И никаких тебе интернетов. Отцы о свободе и счастье мечтали. А Москва-сити подождёт. Подождут людоеды. Подождут развратники. Ох, как истосковался князь по деревне. А Арина то как истосковалась. Даже Оля, в деревне никогда не была, а истосковалась. 'Может там моё счастье. И в школу не надо будет ходить'. Все устремились в деревню. Она, те есть деревня, ждала. Ждали они, то есть, мужики, бабы. Девушки, которых князь ещё не успел сделать женщинами. Женщины, которые уже успели, но уже истосковались. И требовали своего, законного права не только на первую, но и на все последующие ночи. Муж сам по себе, а Князь это святое. Отец Скорпион звонил в колокола. Всё о святости, о ней, о ней. И текла священная русская река к родным берегам. Возвращался Одиссей в родную Итаку. И Пенелопу с собой вёз. Даже двух.
...........................................................................................................................................................
ГЛАВА 27.МОСКВА СТРОИТСЯ.
...........................................................................................................................................................
Сколь дивны эти Ливны; где живут все соблазнённые вами горничные, где поют все соловьи вашей, барчук, молодости. А мужики точат топоры: пожалуй барчук. Давно ждём, дожидаемся. За все слёзы наши крестьянские; за все обиды наши. Ведь не первый я у ей барин, не первый! Ай не помнишь? И барин не помнит, барин запамятовал. Кругом шиповник алый цвёл; но как бишь её звали? Стёша - Матрёша, Таня - Акулина? Что-то бесконечно чем-то пахнущее. Деревенским и совершенно летним. Лето для барина в деревне бывает круглый год.
К чему это? Совсем это не о том. Измельчало наше дворянство. Наш князь был не такой. Наш князь был хороший. Женщины любили князя за массовый охват. Но девушки, а из девушки при надлежащем воспитании можно сделать настоящую-пренастоящую женщину. Девушки любили князя за индивидуальный подход. Уж как он подходил! Ни маманя, ни папаня не подметят. А уж он подошёл. Уж руки сунул, куда не положено. Иной что и скажет. А другую и без слов. Она и так знает. Чего от него ожидать. Вся деревня знает. И соседняя знает. И даже в городе, говорят, знают, уже рукой махнули. - Руки-то, руки куда суёшь?!!! Но это она не сказала, это она промолчала. И он тоже молча, молча. - Чего орёшь, дура? И снова, молча, молча. А соловьи поют, надрываются; петух кричит, кукарекает. Озимые, озимые-то осыпаются. Сенокос. Корова недоеная!!! Но надо отдать должное. Иногда рублём одарит. А иногда посмотрит. Скажет скупо так, по барски так, по мужски. Старайся. От барщины на год освобожу. Может быть.
Счастливое, незапамятное наше далёко. Глаз летописца устремлён в безумные высоты второй половины ха ха с палочкой века. Может быть и сбудется. Добьём проклятых австрало-китайцев. Разгромим орды преступного и развратного Чучундрашвилли. И заведём по сёлам и деревням. Что бишь мы заведём? Тут некоторые подсказывают, что надо, то и заведём. Правильно, товарищи. В правильном направлении мыслите; старайтесь, князь оценит, может быть будет и не очень больно.
Он вернулся в своё сельцо Трубецкое, знакомое до слёз, до каждой берёзоньки, не говоря уж об осине. Надо было начинать всё сначала, не впервой. Русские только и делают, что начинают всё сначала, кончить никак не получается. Виагра у нас не растёт. Не сразу Москва строится, её ещё надо построить. По окрестным рощам стучали топоры. Рубили столетние дубы, закладывали стены крепости. Назвали скромненько, без затей, КРЕМЛЬ. В окрестных каменоломнях добывали белый камень, хорош, атомной бомбой не пробьёшь. Лили колокола, по всем заводам и фабрикам: колокола, колокола, колокола. Самый большой назвали ТРУБЕЦКОЙ КОЛОКОЛ. И уже тащили на колокольню, уже отец Скорпион служил молебен. Патриарх прислал приветственную телеграмму, обещал быть на освящении богоугодного града. - Как, бишь, Арина назовём? - Впервые задумался князь. - Может Москвой, батюшка Князь? - Догадалась она. И вправду, чего мудрить, Москвой так Москвой, нам Рюриковичам дело привычное. Назвали город Москва. Вечером впервые заснули спокойно. Где-то бомбили, как обычно бомбы не взрывались. А те, что взрывались, освещали небо в приятные розовые тона. Барщину и оброк теперь везли лучше, везли веселей. Везти в Москву как то привычнее, а когда там Великий Князь то и совсем хорошо. Столько лет ждали, столько ошибок, но нашли подлинное настоящее, исконно наше, русское.
Незаметно возникли и небоскрёбы, куда от них денешься. Но если небоскрёб растет в правильном направлении, по заветам и указаниям Вождя и Учителя, то это хороший небоскрёб. Князь учредил опричнину. Хорошее, полезное начинание. В город выбирался редко. Там партийные организации, НПОПА ненаглядная, партийная литература. Надо проводить съезды, пленумы. И чтоб все были исторические. Всё то разоблачай, то расстреливай, всякие там левые и правые уклоны. Пороть по княжески, следуя историческим предначертаниям. Казёнщина засушила хорошее полезное дело. Нет. Князь был за творческий подход к порке. И он был прав. Иногда удавалось и теперь. Налетал с сотоварищами, ночью эдак. Поджигал пару тройку домов. Порол, насиловал. Радостью великой озарялись лица трудящихся. Чувствовалось снова, не зря живёшь, не зря работаешь. Незаметно тянулось время. Сумеркалось. Арина в полутьме курной избы свято верила. Теперь скоро.
Утром 7 ноября выпал первый снежок. На околице села появились медвежьи следы............................................................................
7 НОЯБРЯ 2017 ГОДА. ОКРЕСТНОСТИ МОСКВЫ. СЕЛЬЦО ТРУБЕЦКОЕ. БАРСКАЯ КОНЮШНЯ. СТОЙЛО ? 6. ИГО-ГО-ГО-ГО.