В три часа ночи громкий и нервный звонок в дверь выведет из терпения кого угодно. Виктор, только час назад добравшийся до постели и уже разомлевший от сладкого сна, резко вскочил, словно подброшенный пружиной. Сердце в груди колотилось о ребра, как перепуганная птица о прутья клетки. Сел на краю дивана, стараясь унять сердцебиение.
Звонок повторился казалось ещё более резко и требовательно. Виктор ринулся в прихожую, собираясь сказать этому придурку всё, что он о нём думает. Пьяница и бунтарь, сосед Васька, после очередной ссоры с женой шел искать себе пристанища на ночь. Васька пил по идейным соображениям. Своим пьянством он выражал протест политике Государства, которое его, Ваську, не понимало. Виктор развлекался, слушая рассуждения выпивохи. Он иногда даже записывал особо смешные моменты. Получались анекдоты, которые с легкостью расходились среди друзей и знакомых.
Две недели назад Виктор получил хороший заказ и строго настрого запретил Ваське даже приближаться к его двери. Отвлекаться на анекдоты, пусть даже и от самого автора, теперь было некогда. Виктору предстояло создать триптих на тему "Чувства". Работа должна быть выполнена в стиле Босха. Поэтому он планировал написать массу этюдов, перед тем как приступить к основной работе - собрать из этих этюдов три самостоятельных и в то же время объединенных одной идеей полотна.
Заказчик пожелал остаться неизвестным и действовал через доверенное лицо. Виктору это было безразлично. "Лишь бы заплатили", - подумал он, когда к нему обратился юрист одной из нотариальных контор.
После того, как были обговорены все условия, поставленные заказчиком, с которыми Виктор легко согласился, не особо задумываясь о странности последних, он получил почти фантастический аванс и приступил к работе. Такие деньги нужно отрабатывать на совесть. Тем более, что работа нравилась и ему самому.
Виктор распахнул дверь. На пороге, вместо мелкого и щуплого Васьки, стояла высокая худощавая женщина. Узкое бледное лицо с истово горящими глазами и тонкой линией рта, не привлекло бы к себе внимания, но вот фигура. Первой мыслью Виктора было: "Нифига, себе, мослы!" Серое мешковатое платье, одетое на женщине, совсем не скрывало ее худобу. Виктор даже не задумался, что стоит в одних трусах. - "Вам кого?" - вежливо поинтересовался он.
"Витююша!" - раскинула руки женщина, явно собираясь заключить его в свои костлявые объятия. Виктор отступил на шаг в прихожую, но гостью это не остановило. Она тоже шагнула. Так они и шли. Виктор - отступая и строя в уме план побега, "незваная гостья" - наступая. Возможно Виктор сумел бы улизнуть от незнакомки, а может и нет. Теперь узнать, "что было бы", "если бы", нет никакой возможности. Потому что в тот самый момент, когда Виктор решился шмыгнуть в ванную, на пороге его квартиры появились новые действующие лица.
"Как мило! Наша старушка всегда успевает первой". Голосок очень даже приятный, а вот увидеть ту, которая произнесла эти слова, Виктору не удалось, так как ночная гостья перекрыла обзор. Она резко развернулась.
"Я пришла первой!"
"Разве это имеет значение - кто, и когда пришел?" - Отозвался все тот же голосок, обладательницу которого Виктору вдруг нестерпимо захотелось увидеть.
"Я считаю, что имеет. Центральное место - моё!" - Голос худой дамы в сером звенел сталью. Она шагнула к двери, собираясь её захлопнуть.
"Не слишком ли ты поспешна в своих выводах? Мне кажется это право Виктора решать, где и чьё место." Заговорила ещё одна невидимая из глубины прихожей женщина. Её глубокий бархатистый голос по мнению Виктора мог принадлежать даме средних лет.
Виктор решил вмешаться в спор. "Милые дамы!" - Подал он голос.
Но его не слышали. Женщины, разбудившие его среди ночи, банально ссорились. Голоса звучали, переплетались, они то затихали, то вдруг поднимались, истончаясь до комариного писка. Виктор слышал отдельные слова, но понять, о чём идёт речь, никак не мог.
Вдруг он почувствовал, как кровь всё сильнее стучит в висках, голова стала тяжелой и горячей. Ему даже показалось, что вот сейчас она лопнет.
Виктор повернулся на бок, обнимая подушку. "Надо же, что приснилось! Нашествие дам. Жалко, что не удалось увидеть обладательницу того милого задорного голоска. Если она столь же интересна, как и её голос, то можно было бы пригласить её позировать". - Размечтался молодой художник.
Странный шорох, слабый и неясный скрип наверху в мастерской, заставили его насторожиться. Он лежал, прислушиваясь, но не открывая глаз. "Может просто почудилось?" Скрип повторился. Словно кто-то осторожно ходил в мастерской. Почему-то сразу вспомнились странные условия заказа. "Никто из людей не должен видеть работу." Виктор еще не приступал к прорисовке главного сюжета, но эскизов и набросков было множество. Вдруг сосед Васька каким-то образом забрался в мастерскую и теперь в потёмках ищет диван, который Виктор перетащил в другой угол из-за объемности работы? "Если это Васька, то никто не узнает, что нарушено одно из условий договора". - Лихорадочно размышлял Виктор, осторожно сползая с дивана и крадучись поднимаясь по лестнице в мансарду. - "Но если забрался какой-то воришка в надежде чем нибудь поживиться, то огласки не избежать".
Действительность превзошла все его ожидания. Любопытная луна, заглядывая в огромное окно мансарды, достаточно ярко освещала холодным голубым светом мастерскую. На полу в беспорядке разбросаны эскизы и наброски, над которыми он работал перед тем, как лечь спать. Прямо по листам бродит та самая женщина, которая снилась ему совсем недавно и приговаривает: "Не то, совсем не то, всё не то". А на диванчике сидят ещё две, тихими голосами они о чем-то переговариваются, но слов не разобрать.
Видимо, Виктор сделал какое-то неосторожное движение и тем самым выдал свое присутствие. Женщины на мгновение замерли. Молодой человек хотел было сбежать, но был пойман и препровожден в свое рабочее кресло. Две дамы вели его под белые ручки, а одна суетилась, готовя плед, подушку и скамеечку под ноги. Успокаивая себя, что это просто очень реалистичный сон, художник отдался в заботливые руки незнакомых, но таких ласковых женщин.
Ему подали кофе. Именно такой, как он любит. Виктор отметил, что кофе налит в кофейные чашки от сервиза, который он никогда не трогал опасаясь разбить, ведь это была память о его любимой бабушке. Уговаривая себя, что это всё-таки сон, он не стал возмущаться, что чужие и совсем не знакомые ему женщины хозяйничают, как у себя дома. Они сделали кофе не только для него, но и сами взяли по чашечке, устраиваясь с комфортом на диване. Беседы не получалось. Женщин интересовало только самочувствие Виктора. На вопросы хозяина квартиры, они просто не отвечали, словно не слыша их.
Прихлебывая обжигающе горячий кофе, Виктор рассматривал своих ночных гостий. Его просьбу включить освещение, раз они не дают ему возможности сделать это самому, женщины просто не отреагировали, и потому ему приходилось рассматривать их в этом странном лунном свете. Он словно пронизывал их насквозь и в то же время Виктор видел, что они материальны.
У той, самой молоденькой, голос которой ему очень понравился ещё там внизу, была ладная фигурка. Легкая и порывистая, девушка казалась такой знакомой и родной, что Виктор принимался гадать, где и когда он мог встречаться с ней. Копна волос рассыпанных по плечам в лунном свете казалась, то серебристо белой, то золотой, а временами, видимо, когда луна на мгновение пряталась в облако, становилась темной словно вороново крыло. Милое личико с большими глазами и по детски пухлыми губами улыбалось ему так сердечно, что Виктору хотелось обнять ее и никуда от себя не отпускать.
Две другие женщины называли её Любаша. "Любаша - принеси! Любаша - подай! Любаша - подвинь!" Виктор покатал на языке её имя, да оно соответствует ей.
Та высокая, и худая, что пришла первой, немного нескладная и совсем не уверенная в себе, особа, сидела отстранившись от своих товарок. Они называли её "Старушка-Надюшка". Разглядывая её, Виктор заметил, как меняется у неё настроение, то робкая и незаметная в своем сером одеянии, в одно мгновение она могла стать твердой, уверенной себе.
Третья гостья, которую и Любаша и Старушка - Надюшка называли "Мама Вера", казалась самой загадочной. В строгом деловом костюме, очень уверенная в себе и всегда добивающаяся, чтобы её тихий голос был услышан, она легко командовала своими подругами. Виктор старался и никак не мог рассмотреть черты ее лица. Казалось бы, вот высокий лоб с гладко зачесанными назад прямыми волосами, вот большие пристально глядящие на него тёмные глаза, тонкий, пожалуй слегка длинноватый нос и твердая линия рта. Но всё вместе это не складывалось, что-то мешало увидеть, какая она есть на самом деле эта "Мама Вера".
У Виктора сложилось стойкое ощущение, что он знаком, со всеми тремя женщинами, но ему никак не удавалось припомнить где и когда он мог свести с ними знакомство. Самое удивительное, что он твердо знал - знакомство с ними было совсем не шапочным. Они казались ему родственницами, с которыми он просто давно не встречался.
Пока Виктор предавался размышлениям, его гостьи убрали сервировочный столик, собрали с пола разбросанные эскизы и приготовили к работе холсты. И вдруг Виктор совершенно ясно понял кто они эти женщины и почему пришли незваными. Просто их не нужно звать, они приходят сами.
P.S.
Портрет Любаши, занял центральное место триптиха. Мама Вера и Старушка Надюшка разместились по краям. Заказчик остался доволен. Виктор получил большой гонорар и теперь работает над новым полотном.