Сегодня свершилось Чудо! То, о чем я мечтала бессонными ночами, мысленно проигрывая в голове концерт Моцарта для скрипки с оркестром. Я буду исполнять ту самую партию, ради которой написано все сочинение! Всезаполняющий восторг поднимал меня над обыденностью жизни. Но эта самая обыденность совсем не желала, чтобы от нее отрывались.
Мой экстаз длился до тех пор, пока я не начала репетировать партию скрипки, а у соседей не включилась партия перфоратора, Моцартом не предусмотренная. Спустя несколько минут, после интеллигентного выяснения отношений я узнала, что соседи затеяли срочную перепланировку квартиры, и их совершенно не волновал концерт какого-то древнего МоцАрта. Именно на втором слоге было сделано ударение.
Что их волновало, я услышала спустя еще пять минут, когда дуэтом перфоратору некая поп-дама завопила про то, как она яблоки ела.
Спасение пришло, откуда не ждали. Позвонила моя подруга, психиатр по образованию, по призванию и вообще, по жизни. Даже на том конце электромагнитной волны Елена очень хорошо расслышала интересы соседей, и как настоящий специалист своего дела сразу сообразила, насколько эти интересы не совпадают с моими и, узнав о предстоящем концерте, сразу же нашла выход:
- Есть у меня на примете одно подходящее тихое место. Сейчас там как раз такая атмосфера, какая нужна тебе. Согласна? Тогда записывай адрес...
Маленький пансионат, сосватанный Еленой, находился в сосновом бору, вдалеке от главной дороги и, действительно, представлял собой тихую гавань.
По знакомству меня разместили на втором этаже, где я оказалась в гордом одиночестве. Об этом мне сообщил молодой человек, поднявший следом за мной багаж и преподнесший безвкусный букет: глицинии в смеси с тем, что я в детстве называла "медвежьей лапой". После того, как даритель ушел, букет оказался на полу в дальнем углу комнаты.
Кажется, в пансионате проживал еще кто-то, но, поскольку я приехала поздно вечером, когда уже все спали, то не успела познакомиться с соседями. И меня это устраивало. Я даже попросила доставлять завтраки-обеды-ужины мне прямо в номер, чтобы не сталкиваться ни с кем, не заниматься разговорами и эмоционально не отвлекаться от репетиций. Единственное, что я решила себе позволить, это утренние пробежки. Они должны были поддерживать мышечный тонус, к тому же, весенний лес, просыпающаяся природа и воздух, кружащий голову сосновой свежестью, поднимали настроение.
Первый день прошел замечательно. Не считая еще одного безвкусного букета из орхидеи и белых гвоздик, найденного мной на скрипичном футляре, больше ничего не омрачило моего музыкального существования. Впрочем, букет я небрежно смахнула все в тот же угол и забыла о нем.
Проблемы начались на следующий день. Мало того, что на подушке меня ждал очередной кошмарный букет (на этот раз из колокольчиков и одуванчиков), но и моя игра перестала мне нравиться.
Я не понимала, в чем дело. Чтобы правильно сыграть мне уже не требовались ноты. Я знала наизусть каждый нюанс, каждое повышение-понижение тона. Но на мой слух скрипка звучала бесцветно, я не могла извлечь из ее струн хоть какое-то подобие жизни.
На третий день, столкнувшись после утренней пробежки с кем-то из проживающих в пансионате и услышав восторженный отзыв о своей игре, я и вовсе начала думать, что надо мной издеваются. Такого раздражения и обиды на собственную бездарность я не испытывала давно.
Бедный Георг! Он больше меня верил в то, что я сыграю! Георг был дирижером нашего оркестра и по совместительству уже два года считался моим женихом. Конечно, у нас была большая разница в возрасте, но ведь это хорошо. "Такой эмоционально-артистической натуре как ты нужен путеводитель", - смеялся он и целовал меня в макушку. И я подведу такого человека?
В мой номер влетела уже не я. Это была фурия, гарпия, желающая вцепиться во что-нибудь и разодрать это что-нибудь в клочья. На пути появился подходящий объект. Тот самый молодой человек, преподнесший мне первый букет. Судя по тому, что он держал в руках желтые тюльпаны с васильками, и остальные букеты были делом его рук.
"Вот кто виноват! - пронеслось в голове. - Это его невозможные букеты приводят в диссонанс мое чувство гармонии, поэтому я не могу играть!"
- Что вы здесь делаете? - сухо спросила я, переобуваясь и сдерживаясь изо всех сил, чтобы не запустить в мужчину кроссовками.
- Я принес вам цветы, - просто сказал он, улыбнувшись так, что в любой другой день я бы сливочным маслом на солнце растаяла под его улыбкой.
- А вы меня спросили, нужны ли мне ваши глупые веники?! - в сердцах возмутилась я.
- Веники? - мужчина опешил.
- Именно! Нет! - опомнилась я - В самом обыкновенном березовом венике все же больше вкуса и стиля, чем хоть в половине ваших букетов! - я ткнула пальцем в угол, где лежала горка цветов, мимоходом про себя отметив, что надо сделать выволочку горничной за плохую уборку. - Они не достойны даже того, чтобы ими пол подметали!
- Ну, знаете ли! - на какое-то время мой собеседник потерял дар речи и часто-часто задышал, как пловец после длинной дистанции.
- Что вы пыхтите? - злобно вопросила я. - Забирайте ваши цветы и убирайтесь!
Мужчина вдруг презрительно улыбнулся и сказал:
- Нет, к музыке вы имеете такое же отношение, как слон к посудной лавке.
С этими словами он подошел к окну, открыл его и выбросил букет. После чего, холодно поклонившись, вышел.
- Невежа! - бросила я вслед.
Забыв, что сама только что велела ему убираться, я еще больше разозлилась от того, что он ушел.
В дверь постучали. "Ага! - подумалось мне - Вернулся!"
- Что еще?.. - прошипела я, открывая дверь, и замерла. На пороге стояла Елена и держала в руках злосчастный васильково-тюльпановый букет.
- Как у вас здесь здорово гостей принимают! - проходя мимо меня, сказала она. - Цветами из окон забрасывают!
- Выкинь их немедленно! - велела я, глядя на цветы в ее руках, как на ядовитых змей.
- Зачем? - удивилась она - Прекрасный букет. Многозначительный! - Елена улыбнулась и зарылась лицом в цветы.
- Ты о чем? - недоуменно уставилась я на нее.
Она рассмеялась.
- Юля, ты отстала от жизни! Сейчас каждая женщина обязана понимать язык цветов! Смотри, - она отделила от букета васильки, - вот они означают, что даритель не смеет выразить тебе свои чувства. А желтые тюльпаны говорят, что твоя улыбка подобна солнечному свету.
Я растерялась и тут же, как ни странно, успокоилась. А успокоившись, заинтересованно попросила:
- Раз ты так хорошо говоришь на языке цветов, тогда, быть может, объяснишь мне, что значит и эта безвкусица? - я подняла с пола увядшие букеты и разложила их на столе.
- С удовольствием! - кивнула Елена. - Глицинии и аканты соответственно означают, что тебя рады видеть и желают, чтобы твой талант помог тебе добиться всего, что ты пожелаешь. Орхидея - символ твоей красоты, в сочетании с белыми гвоздиками еще и признание в чистой любви. А колокольчики и одуванчики - вообще песня! Странно только, откуда они взялись в марте месяце? Ах да! Хозяйка мне говорила, что у нее есть оранжерея...
- Не отвлекайся! - перебила я.
- Извини, - Елена продолжила, - так вот, букет из колокольчиков и одуванчиков означает, что, хотя ты и мучаешь дарителя своей капризностью, но он продолжает тебя любить. И вот мне интересно, когда ты успела найти в этой глуши некого верного влюбленного?
- Можешь меня поздравить, - слегка растерянно ответила я, - кажется, я стала предметом поклонения местного садовника. Похоже, ненормального. Ты когда-нибудь видела, чтобы одуванчики выращивали в оранжереях?
- Тот, кого ты назвала садовником, это сын хозяйки, он только что на лестнице едва не сбил меня с ног. Довольно симпатичный и, похоже, романтичный. Знаешь, а ведь этот парень идеально тебе подходит! - задумчиво закончила Елена.
- Не выдумывай! - смутилась я, вспомнив взгляды, которыми меня встречал и провожал упомянутый молодой человек, и от которых мое сердце начинало трепетать как пойманная в сачок бабочка. - Тому, кто, как я, способен однажды потеряться в облаках, нужен серьезный земной человек!
- На самом деле, ты прагматична и романтики в тебе нет ни на грош!
- Но Георг говорит...
Елена скептически пожала плечами:
- Георг видит в тебе ту, кого хочет видеть, а я смотрю на тебя с объективной точки зрения психиатра, - она кивнула в сторону погибших букетов. - Скажи, какая еще женщина, кроме тебя, могла так по-свински обойтись с цветами?
- Не знаю! - я опять начала злиться. - Но вот, что я точно знаю, так это то, что ни на день больше здесь не останусь!
Репетиции продолжились в концертном зале. Время незаметно пролетало, а я все еще не могла оживить скрипку. Коллеги-музыканты сдержанно хвалили мою игру, в глазах Георга светилась гордость, но мне все это казалось ненастоящим. Я чувствовала, что играю чуть лучше, чем обыкновенная посредственность. А этого недостаточно.
За день до концерта я не выдержала и сорвалась. Рыдая, я призналась Георгу, что мартовские коты на крышах издают более музыкальные звуки, чем скрипка под моими руками. Напуганный настолько образной истерикой, он тут же вызвал "скорую помощь" в лице Елены. Та накормила меня снотворным и уложила спать, пообещав, что завтра все будет хорошо.
Утро пришло ясное, и в душе моей воцарился покой. О предстоящем концерте я начала думать с полным безразличием. Провалюсь? И ладно! Я приняла решение. Уйти. Уйти из оркестра, уйти от Георга. Прав был садовник. Никакого отношения к музыке я не имею. Жаль только потраченных лет. И Георга... которого, положа руку на сердце, я никогда по-настоящему не любила. Только встретившись с тем самым садовником, я почувствовала, что именно называют любовью. И это чувство не имело никакого отношения к тому, что я испытывала к Георгу.
Вечером настал мой персональный час икс. Под аплодисменты я заняла место перед оркестром. В последний раз проверяя настройку скрипки, я одновременно пыталась разглядеть лица людей, сидящих в третьем ряду. Перед самым выходом Елена шепнула мне, чтобы я почему-то обратила внимание именно на этот ряд. Все кресла кроме одного в центре были заняты. Но сколько не всматривалась, я не смогла узнать никого из сидевших.
Концерт начался. Ожидая вступления моей партии, я стояла как приговоренная к казни и понимала, что пути назад нет. В последнем порыве непонятного желания я взглянула на то пустовавшее кресло. И увидела его - садовника. Дальше реальность потеряла значение. Я заиграла. С помощью скрипки я пыталась объяснить любимому мужчине то, что вряд ли решилась бы рассказать словами. Скрипка благодарила его за те чувства, которыми он одарил меня, играла любовь и сожаление, молила о прощении и просила не лишать надежды.
По окончании концерта в зале на некоторое время стало невозможно тихо. Потом тишина взорвалась аплодисментами и криками "Браво!". На радостях слушатели завалили сцену цветами - букетами и целыми корзинами.
- Это полный успех! - шепнул мне на ухо Георг.
- Я не люблю тебя! - вырвалось у меня в ответ. - Прости!
- Я знаю, - Георг улыбнулся, - и рад, что и ты это поняла. Иди к нему!
- Ты меня отпускаешь?
- Конечно! - Георг поцеловал меня в лоб. - Я слышал, как ты играешь, когда по-настоящему любишь! Разве я могу стать преградой для такой силы? Иди! - повторил он, подталкивая меня к выходу.
Из вороха цветов я по наитию выхватила какую-то закрученную веточку и бросилась догонять своего садовника.
А за моей спиной два человека, сделавших мое счастье, обменялись репликами, о содержании которых я узнала много позже:
- Елена, я понимаю, что они друг друга любят, а там, где есть чувства, нет места меркантильности. Но я так же понимаю, что ее талант не должен увянуть в быту. Что даст ей простой садовник?
- Георг, она этого не знает, а тебе я скажу. Я давно дружу с мамой этого садовника и потому многое знаю о нем самом. Его ландшафтно-дизайнерская фирма известна далеко за пределами нашей страны. Так что, при таком садовнике и времени, и средств для занятий музыкой у Юли будет столько, сколько она захочет.
Тем временем, выскочив прямо в концертном платье на вечернюю, весенне-зябкую площадь перед театром, я никого там не нашла.
- Где же ты? - сорвалось с губ в звездное небо мое отчаяние. Неужели теперь он не понял меня так же, как я когда-то не поняла его?
- Здесь! - мне на плечи легли чьи-то теплые руки.
Мужчина, которого я долго искала, взял из моих рук одинокую веточку, усмехнулся и спросил:
- Ты, действительно, хочешь того, о чем просишь омелой?
"Омела, - промелькнуло у меня в голове, - ха, знать бы, что она означает!" Но вслух я уверенно ответила: