Лёгонькая - это не прозвище. Такого прозвища мне бы никто не дал. Это фамилия. Что ж, природа требует гармонии. Что-то ведь должно меня уравновешивать! А это не так просто, если учитывать мой вес в килограммах.
Зато я легка на подъем.
Сломанная расческа полетела в угол. Хлипкие нынче расчески стали делать... Я вышла из каюты. Замелькали под ногами скрипящие ступеньки трапа - и я на верхней палубе 'Адмирала Ухауа', залитой тропическим солнцем. Пассажирский катер с милитаристским названием уверенно рассекал волны Тихого океана. На простых деревянных скамьях сидели такие же туристы, как и я, и наслаждались теплым бризом.
'Адмирал Ухауа' вез нас на соседний островок - на экскурсию. Один из туристов впился в меня взглядом. Еще бы. Меня хоть в рогожку заверни - все равно будут пялиться. Я, в отличие от женщин из нашей группы, оделась не в майку и шорты, а в простое летнее платье, желтенькое, под цвет новорожденного цыпленочка.
Хоть бы моргнул разок, пялится. Хам! Ну, смотри, смотри. Таких волос, как у меня - пышных, темно-рыжих, брызжущих на солнце золотом, больше нигде не увидишь. Я бросила презрительный взгляд на рубашку в пальмах и обширные 'бермуды' Хама, из которых торчали волосатые ноги в тапках, зашлепанных, вероятно, еще года два назад. Нашла свободное место на скамье, села и тут же заскучала.
Над ухом зазвучал надрывный, страстный тенор:
- Перед такою красотою
Померкнут солнце и луна.
Скажу со всею прямотою -
Затмила небо мне она!
Слева от меня сидел длинный нескладный парень с тонкой шеей. Стихи явно предназначались мне.
- Извините, это я экспромтом... Как только я увидел ваши восхитительные глаза...
Значит, глаза у меня находятся на затылке.
- О, ваши глаза... - тут поэт смутился и пошел бордовыми пятнами. - Светло-карие, со звездами в глубинах, которые не гасит даже тень от длинных ресниц.
- Какие звезды? - хихикнула я.
- Такие. Горячие, с хитринкой. Я - Петер. А вы - Зина, я знаю! Сейчас я исполню для вас стихи, которые написал одной бессонной ночью...
- О, нет, - засмеялась я, зажала уши и покинула огорченного поэта.
Похоже, меня заметил не только поэт Петруша. По палубе расхаживал бородатый мужчина с огненным взором. Ничего, кроме шортов и сандалий, он надеть не удосужился.
- Говорят, на острове живет воинственное племя, - порыкивал он хриплым баритоном.
- Да-да, - подтвердила со скамьи суетливая бабушка. - Я слышала, там обитают каннибалы!
- Ничего, отобьемся от любых папуасов! - весело рычал бородатый, поигрывал мускулами и вращал глазами. - Правда, красотуля? Сойдем на берег - держись меня! Я тебя у любых каннибалов отобью! Видала бицепсы? А трицепсы? Ого-го! Жаль, револьвер запретили взять, уж я бы погулял... Эти гоблины ничего не понимают в оружии. Ничего, ты еще узнаешь, каков Геннадий в действии. Эй, ты куда?
Я ушла к правому борту, где стоял безобидный мужчина козлообразного вида с бородкой клинышком.
- Он ужасен, - понимающе вздохнул мой новый собеседник и неторопливо поправил очки. - Прошу вас, не обращайте внимания. Наверняка он принимает анаболические стероиды, чтобы нарастить мышечную массу, а эти препараты разрушительно действуют на нервную систему.
Я оглянулась по сторонам, но рядом никого не было. Значит, этот умник разговаривает со мной.
- А? - переспросила я.
- М-м-м... - неопределенно ответил умник и потер высокий благородный лоб с залысинами. - А вы, хоть и рыжая, всё ж блондинка! Что ж, тем лучше. Блондинка в рыжей упаковке! Вы, насколько мне известно, Зина. А меня зовут Виктор. Я знаю об острове всё. И расскажу о нем гораздо лучше гида.
- Гид - из местных, - напомнила я.
- Это не имеет значения. Я проштудировал массу литературы, прежде чем поехать сюда.
- А, так вы имеете в виду остров, на котором расположен наш курорт?
- О нем мне тоже всё известно. Кстати, вы знаете, чье имя носит наш славный корабль?
- Знаю. Адмирала Ухауа, - пробурчала я.
- А кто этот адмирал, вы знаете? Разумеется, нет. В девятнадцатом веке этот герой поднял восстание против англичан, владельцев архипелага. С тех пор острова обрели политическую независимость. Теперь архипелаг живет на доходы с туристического бизнеса и самостоятельно производит прохладительные напитки.
Я раззявила рот в отчаянном зевке. Челюсть внезапно хрустнула, и я замерла с открытым ртом. Умник Виктор восторжествовал.
- Да, удивительная история. На самом деле Ухауа не был адмиралом. Это его местные так... повысили. Видать, уже посмертно. Военных кораблей аборигены не имеют, поэтому именем знаменитого адмирала нарекли то, что есть в наличии.
Я осторожно закрыла рот. Вроде ничего, жить можно.
- Сейчас я расскажу... - вдохновился Виктор.
- Извините, я шляпку в каюте забыла, - торопливо прервала я его и снова оглянулась, теперь уже в поисках безопасного места. Увы, прямо ко мне направлялся Хам. Он нес два высоких стакана с соком, и я приготовилась дать немедленный отпор. Хам сунул мне в руки влажный холодный стакан, оглядел меня с ног до головы, ухмыльнулся и ушел. 'Вот и славно', - обрадовалась я и покинула оторопевшего Виктора.
Эстафету перенял Геннадий:
- Ты ко мне, красотка?
Двадцать минут я трусливо отсиживалась в каюте. Сидеть в немыслимой духоте и дальше не было сил. Я снова поднялась на палубу. Где и обнаружила Петрушу, который удивил меня цветом лица - серым с прозеленью. Чуть оттопыренные уши поэта трогательно светились на солнце розовым. Петруша одарил меня очередным экспромтом:
- Вы - о ком ночами грежу,
Хоть говорят - с лица воды не пить.
Я вены разве что не режу,
Ведь мне без вас ни дня не жить.
- Грежу? - коварно хихикнула я. - Или грезю?
Поэт 'приземлился' с недоумением на зеленоватом челе:
- Э-э-э...
- Что с вами, Петя?
- Ох... Всю жизнь мечтал о морской прогулке, и вот...
- Все ясно. Вас укачало.
'Какая мне разница', - подумала я про себя и тут же подошла к Виктору спросить, есть ли у него таблетки от морской болезни.
- Средство от укачивания? - удивился он. - А зачем оно мне?
- Так не вам.
- Вас укачало? Сочувствую всей душой. Я провожу вас к себе в каюту, вы полежите до конца путешествия. Видите, мы уже приближаемся к берегу?
- Вижу, не глухая, - вздохнула я. - А где можно найти таблетки?
- У меня! - жизнерадостно взревел за спиной силач Геннадий. - Пошли ко мне, крошка, сейчас я их найду.
Геннадий скорчил свирепую рожу в сторону Виктора, взял меня за локоть и потянул за собой. Гостеприимно распахнув дверь каюты, он сунулся внутрь и тут же со страшным рыком отпрыгнул в коридор.
У меня подкосились ноги.
- Что там? - шепотом спросила я. Геннадий с вытаращенными глазами махнул рукой в сторону двери и прошипел севшим голосом:
- Там...
Я осторожно заглянула в каюту.
Прямо напротив входа я увидела высокую девушку в теле - свое собственное отражение.
- Это зеркало, - холодно сообщила я.
У Геннадия прорезался голос:
- Зеркало?
Он с опаской заглянул в каюту и удивился:
- Надо же! А раньше я его не замечал.
- Ладно. Давайте таблетки, и я пойду.
- Они у меня в каюте.
- Так вынесите их. Я подожду.
- Ну-у... Я не знаю точно, где они лежат. А ты поможешь их найти. Времени у нас, красотка, осталось шиш да маленько.
- Тьфу ты, - с досадой сплюнула я.
В коридоре мне попался Хам.
- Есть что-нибудь от морской болезни? - спросила я. Может, хоть от него какая польза будет? Тот молча кивнул и пошел к себе. В коридоре маячил силач Геннадий, поэтому я зашла в каюту вслед за Хамом. Пока он рылся в сумке, я огляделась и увидела приоткрытый шкаф. А в нем что-то блестело.. Любопытство пересилило, я украдкой заглянула в шкаф, и... меня кто-то повалил на пол! Кто-то холодный и мерзкий! Я завизжала и отбросила его от себя. 'Насильник' оказался неожиданно легким.
Каюту потряс гомерический хохот. Смеялся Хам.
- Как вы смеете? - воскликнула я, увидела на полу водолазный костюм и осеклась. Не удержалась и тоже захохотала.
Хам помог мне подняться. Попытался притиснуть к стене, но безуспешно. Апломба он отнюдь не растерял. Вручил пузырек с таблетками и галантно пригласил к выходу.
Пузырек перекочевал к тоскующему поэту. Петя набрал в легкие воздуха, но экспромта не получилось. Видать, совсем тошно было парню.
Сразу после высадки Виктор подхватил меня под локоток и отвел от группы.
- Здесь, в тропических дебрях, прячутся древние развалины, - интимным тоном сообщил он. - Сейчас мы их найдем, и я расскажу о них гораздо занимательнее, чем любой из местных гидов.
В проспекте никаких развалин не значилось. Я заинтересовалась. Ходить с группой, как в стаде коров, и впрямь не хотелось.
Наша самодеятельность не осталась незамеченной.
- Здесь без охраны опасно, красотуля, - предупредил Геннадий. - Сказано же - без меня ни шагу!
И Гена присоединился к нашей экспедиции. Как-то незаметно к нам прибился и поэт Петруша.
Джунгли начинались сразу же за полосой песчаного пляжа.
- Надо идти туда, - сказал Виктор Геннадию и указал рукой в сторону непролазных дебрей. - Ты у нас самый сильный, вот и прокладывай дорогу.
Силач Геннадий рыкнул и пошел вперед.
Меня не покидало ощущение, будто мы продирались сквозь стену. Давила вязкая духота.
- Мачете бы не помешало, - глубокомысленно изрек Виктор.
Спустя три минуты поэт Петруша в арьергарде испустил протяжный стон и заявил:
- Всё. Дальше я идти не могу. Бросьте меня здесь, друзья.
- Какая жертвенность! - восхитилась я. - А если вас сожрут дикие звери?
- Дальше не пройти! - объявил взмыленный Геннадий. Хорошо, что он догадался надеть рубашку. Листья многих растений - жесткие, с режущими краями. Я украдкой жалела исцарапанную кожу.
- Да, ты прав. Я потерял тропу, - покаялся Виктор.
- Какую тропу? - удивился Гена.
- Всё, ребята, возвращаемся, - скомандовала я. - Надо найти группу, гида и ходить по тропам.
- Да-да, строго по тропам, - авторитетно подтвердил Виктор.
Мы повернули назад. Впереди, как и прежде, пробивался Гена. Воздух гудел от насекомых. Я вытащила из сумочки баллончик с аэрозолем и побрызгалась.
- Это почему тебе в первую очередь? - взъелся Виктор.
- Потому что я самый большой, меня больше всех кусают.
'Чихать я хотела на этих идиотов, - подумала я. - Изведут весь баллон, а я с чем останусь?' И тут же отдала баллон Петруше. Гена отобрал средство у возмущенного поэта. В мужских руках баллон 'ушел' за один присест. Гена зашвырнул его куда-то за кромку деревьев, повернулся к Виктору и заявил:
- Теперь, умник ты наш, твоя очередь заросли проламывать.
- Это почему же?
- Не всё ж мне за всех отдуваться.
Виктор оценивающе посмотрел на Петрушу. Голова поэта безвольно покачивалась на тонкой шее. Виктор вздохнул и пошел вперед.
Через несколько шагов он остановился:
- Всё. Больше не могу. Петя, как хочешь, но теперь твоя очередь.
Поэт уткнулся в заросли и встал столбом, ни туда, ни сюда.
- Короче, мужики, - озлилась я, отодвинула Петю и полезла вперед сама. Если рассуждать теоретически, по джунглям без мачете ходить можно. Видимо, Виктор, когда приглашал меня к мифическим руинам, рассуждал именно так. Я шла напролом сквозь заросли, перепутанные лианами, до тех пор, пока не уперлась в огромное 'колесо' паутины. В середине тенёт подрагивал паук величиной с Генкин кроссовок.
- Мама, - жалобно проблеяла я, резво повернула назад и угодила в спасительные объятия Петруши.
- Что стряслось, звезда ночей моих? Вижу страх в очах твоих прекрасных, - вопросил поэт, узрел паутину и восхитился:
- О...
- Его здесь не было, - заявил Геннадий и ткнул в сторону паука пальцем. - Это так же верно, как и то, что у меня разряд по плаванию.
- Юношеский, молодой человек, - поддел его Виктор. - Паутина - дело наживное. Полчаса назад ее не было, и вот она уже есть.
- Слушай, умник. Мы давно должны уже выйти к морю...
- Но что-то грохота прибоя не слыхать, - добавил Петя.
- Море должно быть уже близко. Остров крошечный, от берега до берега - два шага. Надо идти, - сказал Виктор. - Если впереди снова пойдет самый сильный, мы очень скоро достигнем пляжа.
Наша группа почтительно обошла липкие канаты паутины. Спустя десять минут стало окончательно ясно, что мы заблудились.
- Надо забраться на высокое дерево и оглядеться, - предложил Виктор.
- Милости прошу, - едко ответил Гена и сделал приглашающий жест в сторону ближайшего дерева. Шершавый ствол, заросший вдоль и поперек лианами, круто уходил вверх и терялся над головами в немыслимых зарослях. Откуда-то сверху доносился птичий гомон.
- Увы, туда не заберется даже обезьяна, - вздохнул поэт.
- Куда ты нас завел? - напустился на Виктора Гена.
- Я завел? А кто все время впереди шагал?
- Кто нам дорогу указал, джипиэс хренов?
- Так надо же смотреть, куда идешь! Ты ж не один в лесу, надо ведь ответственность какую-то нести!
- Я и без ответственности центнер мышц с собой таскаю!
- Устал, поди? Так сядь и отдохни!
- И это - вместо 'спасиба'?! Планктон в очочках! Да на фига мне это надо! - взревел Геннадий, и птицы наверху замолкли. Силач заметался между зарослей.
- Тоска сдавила мое сердце, - раздались вдруг стенания Петруши. - Вот здесь я и умру, и маму больше не увижу. Скажите, Зиночка, что любите меня, мне будет так спокойней умереть.
Виктор уселся на поваленный ствол и с видом полного отчаяния обхватил руками голову.
- Так. Ну-ка, парни, ша! Отставить панику! - скомандовала я, но меня никто не слушал. Положение и впрямь сложилось незавидное. Надо что-то срочно придумать. Не может быть, чтобы я так и сгинула на каком-то острове, который 'два шага - и берег'. Откуда-то издалека, из сумеречных дебрей, раздался рык зверей. Вот был бы с нами Хам... Нет, он бы не отжёг такую глупость. И мне бы не позволил.
Чья-то ладонь мягко зажала мне рот. Меня оторвали от земли и бесшумно понесли сквозь джунгли. Удалившись на приличное расстояние, меня поставили на ноги. Я издала длинный вопль и сиганула в заросли. Сбежать, увы, не дали. Перед глазами замелькали яркие белки глаз, аспидно-черные расписные лица, заточенные треугольниками зубы, копья и разноцветные браслеты. Каннибалы! Я снова завопила и забилась в руках папуасов. Сопротивление подавили без излишней суеты и шума. Два каннибала держали меня за руки, а третий пал передо мною ниц и промолвил на разборчивом английском:
- Не отворачивайся от своего народа, великая Айтазуп! Если ты отвергнешь наше племя, оно погибнет от страшных лишений!
Я перестала вырываться и обмякла. Второй и третий похитители бухнулись наземь вместе с первым, потом все трое поднялись и пригласили следовать за ними. Я смекнула, что бегать по незнакомой местности не следует. На острове, даже на таком маленьком, можно запросто исчезнуть без следа. А тут хоть какие-то, но люди. Любопытно, за кого они меня принимают...
Похитители привели меня... к развалинам. Величественные остовы терялись в буйных зарослях. Среди разрушенных стен стояло несколько жалких шалашей. Тощие аборигены при нашем появлении попадали наземь. Невдалеке возвышалась статуя, в которой я с первого взгляда узнала себя самоё. 'Так вот в чем дело! - поразилась я. - Похоже, это местное божество. Но кто и зачем ее изваял? И кто послужил натурой?' Я направилась к статуе мимо распластанных на земле дикарей. Вблизи черты изваяния терялись. Творение оказалось нерукотворным. 'Природная скала, останец! Умник Виктор бы присовокупил - результат выветривания. Надо же, как удачно'.
Больше всего на свете хотелось кушать. Пока я топталась рядом со скульптурой, аборигены разошлись по своим делам. Дел у них немного: сидят, ничего не делают. Только седая старуха помешивает в котле какую-то чачу. Я увидела одного из похитителей, и, кое-как подобрав английские слова, попросила чего-нибудь поесть. Тот торопливо закивал, отвел меня на каменный трон, украшенный листьями и цветами, и убежал. Через минуту он принес две жалкие рыбешки на зеленом листе, зажаренные почти до угольев.
- И это все? - кисло удивилась я.
Папуас радостно закивал, пятясь задом. Я прочно угнездилась на троне, положила листик с обедом на колени и загрустила. Съела рыбок, скрипя зубами на угольях. Вспомнила о попутчиках. 'Надо забрать ребят из леса и каким-то образом отсюда выбираться. Да ну их в баню, сами выберутся', - подумала я и тут же поманила пальцем ближайшего папуаса:
- Там, в лесу, остались трое. Их надо привести сюда.
Парней привели очень скоро. Они послушно плелись под конвоем, бросая вокруг настороженные взгляды. Я приосанилась, расставила локти и уперла руки в колени. Увидев меня, ребята страшно удивились и обрадовались.
- Зина! Зинаида! Зиночка! - заговорили они разом и втроем подались ко мне.
- Но-но! - осадила я их. - Аккуратней на поворотах, пристегиваться надо. Я здесь главная. На колени, вжик! Быстро!
- Милая Зиночка, мы и так знаем, что ты королева. Но не могла бы ты подобрать иные методы управления персоналом? - поинтересовался Виктор.
- Ради твоей красоты я весь остров на коленях исползаю, - заверил Гена и поцеловал мне руку. На колени он, однако, не встал.
- О, прекраснейшая, ради вас... - пролепетал поэт в экстазе.
- Поэт на коленях - это так романтично, - оценила я Петрушино послушание и примирительно буркнула через губу:
- Считайте, выкрутились. Пора возвращаться к своим, пока нас тут не съели. Думайте.
Геннадий прихлопнул на плече кровососа. С тех пор, как силач вышвырнул пустой баллон, тучи насекомых заметно сузили круг. Нас действительно могли скушать... 'А я пока посмотрю, съедобно ли варево у старухи', - подумала я, слезла с трона и направилась к котлу. Бабуся закивала головой, мерзко захихикала и сунула мне под нос ковш, доверху наполненный 'чачей'.
- Пузо, - каркнула она.
- Ф-фу, - от души фукнула я. 'Долго я тут буду еще торчать? Я же с голоду помру с ними. Редиску хоть бы, что ли, посадили... Где тут главный? Пора начинать договариваться'.
- Где вождь? - спросила я у старухи, энергично жестикулируя, и та указала ковшом на один из шалашей. С ковша стекали вязкие багровые капли с синим отливом.
Я сунулась в шалаш и сразу отпрянула - оттуда крепко смердило. Навстречу мне изволил выйти вождь. Особого почтения в его царственном взоре не читалось. Напротив, взгляд вождя облепил меня сверху донизу, как слизь. 'Ну-у, начинается, - разочаровалась я. - Как бы мне это разглядывание боком не вышло...' Вождь поправил на шее тесное коралловое ожерелье, словно галстук, брякнул браслетами и вопросительно промычал.
- Мне и моим друзьям надо вернуться к своим, - сказала я по-английски.
Вождь выжидающе смотрел на меня и не мигал.
- У нас эта... экскурсия.
Вождь молчал.
- На остров пришел катер с людьми.
Никакой реакции.
- Мы - одни из них... Что, язык проглотил?! - по-русски рявкнула я.
Вождь отлепил взгляд от моих бёдер и ответил на хорошем английском:
- Ты не задала вопроса, Айтазуп.
Я оторопела.
- Проводите нас к катеру, пожалуйста, - смирно попросила я.
- С этого бы и начинала, а то все ходишь вокруг да около. Ты останешься здесь.
Меня бросило в жар:
- Как останусь? Почему?
- Потому что народу необходима богиня плодородия. Как раз такая толстая, как ты.
- Я - толстая?!
- А мне нужна жена. Старая на днях ушла к праотцам.
Вождь состряпал благочестивую мину.
- Ты где такие рожи строить научился? - окончательно оскорбилась я.
- В Оксфордском университете. Я учился там как сын верховного вождя архипелага. Так что зря нос воротишь от принца с оксфордским образованием.
Принц задумчиво поковырял в зубах пальцем с обломанным ногтем. Я истерически захохотала, отвернулась от него и побрела прочь.
Парни догадались, что дело швах. Петруша молитвенно сложил руки и обратился к небесам:
- О, луна, зачем я есть на свете?
Кто режиссер, и кто за все в ответе?
Попал в беду - кто вызволит меня?
У дикарей в плену мне не прожить ни дня!
- А как же мы? Ты думаешь только о себе, Петруша, - упрекнула я поэта.
- Да пропади все пропадом! - взревел Геннадий, наклонил по-бычьи голову и понесся прочь из стойбища. У древних стен его встретили воины с копьями. Получив несколько чувствительных уколов, Гена понурился и поплелся обратно.
Виктор неподвижно сидел, уставившись в одну точку.
- Нас кормить думают? - хрипло буркнул Гена.
- С этим у них туго. Голодают, - просветила я его. - Придется учить их сажать картошку. Иначе ноги протянем.
Услышав мое замечание, Геннадий снова понесся куда-то с львиным рыком, однако увидел наставленные копья и вернулся.
Троица являла своим видом образец уныния. Моя натура запротестовала. Надо уговорить вождя отпустить нас. Предложить выкуп. Нет, выкуп за нас никто платить не будет. Лучше сразу пригрозить международным конфликтом. Похвастаться 'Тополем' и 'Черной акулой'. Застращать атомной войной.
На половине дороги к шалашу вождя меня сгребли чьи-то руки, предварительно зажав рот. Как, опять?! Жесткая ладонь не давала дышать. Перед глазами мелькали пыльные камни и чахлая трава. Меня бесцеремонно сунули в кусты. Хватка ослабла. Я увидела недовольное лицо Хама и возмутилась:
- Это опять вы?!
Хам приложил палец к губам, жестко схватил меня за руку и потащил за собой. Я подчинилась. Хам двигался по джунглям довольно ловко, я едва за ним поспевала, и очень скоро запястье стало болеть.
- Отпусти, больно, - взмолилась я.
- Дура, - изрек мой спаситель. Это было первое слово, которое я от него услышала, и оттого оно показалось особенно обидным.
- Между прочим, дурами раньше называли крупных и сильных женщин. Уважительно, между прочим!
- Береги дыхание, - посоветовал Хам.
Я хотела ответить, чтобы он не 'тыкал', но дыхания и правда не хватало. Я бежала за ним, задыхалась и мучилась от боли в запястье, перехваченном крепкими пальцами. Сзади послышались звуки погони, и мы прибавили шагу. Аборигены обходили нас справа и слева, забирая в клещи. Трое перегородили тропу. Один получил от Хама апперкот в челюсть, второй - пяткой в глаз. Третий благоразумно исчез с тропы. Аборигены, однако, не отстали. Их запаленное дыхание я ощущала позвоночником и вкладывала в сумасшедший бег все свои силы.
Хам безошибочно вывел меня на берег к катеру и отпустил издерганное запястье. Дикари растворились в джунглях. Все туристы и экипаж собрались на берегу. Наше появление они отметили дружным уханьем и криком. Меня стали обнимать все, кому не лень. Краем глаза я видела, что моего спасителя подвергли той же процедуре. Меня тискали в основном мужчины, его - женская половина общества. Я рассердилась и заодно вспомнила о своем 'эскорте'. 'А как же мои парни?' - подумала я. Кое-как прорвавшись к Хаму, я сообщила, что в плен к аборигенам попала не одна.
- Что конкретно ты предлагаешь? - спросил он.
- Вернуться и выручить их. Вон нас сколько!
- Воевать с племенем каннибалов? Они - воины от рождения, милая моя!
Я разозлилась еще больше:
- Пусть теперь пропадают, да?
- Они не пропадут. Ими займутся власти. Не в первый раз, договорятся. Ты всё поняла, крошка?
- На 'вы', пожалуйста, - огрызнулась я и отошла от него, полная досады. Хам, негодяй, невежа! Чувства кипели в маленьком моем котле терпения.
Началась посадка на судно. 'Адмирал Ухауа' стоял смирно, ошвартованный к полусгнившему деревянному причалу. Я устала за день от беготни и впечатлений, и вперед не рвалась.
Из джунглей на берег высыпало племя каннибалов. Среди туристов возникла заминка, грозящая перерасти в панику. Из толпы аборигенов неторопливо вышел вождь и примирительно поднял руки кверху.
- Нам нужна она, - провозгласил он и ткнул пальцем в мою сторону. Туристы резво отодвинулись от меня, как от чумной. Рядом остался только Хам. Странно, минуту назад его не было.
- В обмен - вот эти.
Дикари расступились, и мы увидели Гену, Виктора и Петю.
- Пошли, богиня, - велел вождь.
Я смотрела на троих своих парней и чувствовала безмерную усталость. Все ж их трое... Был бы один, я бы еще подумала, кто из нас больше весит - роскошная богиня плодородия или этот кто-то. Хотя бы в килограммах.
Я сделала шаг...
- Мы не согласны, - заявил Хам, дернул меня за многострадальное запястье и вернул на место.
- Я тоже не согласен! - взревел Геннадий.
- Я тоже так не хочу, - подал голос Петер.
Виктор прокашлялся и изрек менторским тоном:
-Я категорически против столь унизительного для нас, мужчин, обмена. Я присоединяюсь к мнению друзей.
- У вас нет права голоса, - заметил вождь, не оборачиваясь к пленникам, и протянул ко мне руку. - Я не меняю решений. Ты - моя жена.
- Ничего подобного, - невозмутимо произнес Хам. - Это МОЯ жена.
- Спасибо, что хоть в известность поставил, - прошипела я сквозь зубы.
Вождь убрал руку.
- Предупреждать надо, что замужем. Мы, потомки вождя Ухауа, берем в жены исключительно девственниц.
В надменном взоре вождя скользнуло брезгливое равнодушие. Он отвернулся от нас к гиду. Тот, как ни в чем не бывало, вручил ему вязанку книг:
- Как договаривались, Ухауа.
Книги принял коренастый папуас. Вождь подошел к пленникам, снял с Виктора очки и подвесил их себе за дужку под проколотым носом. Потом повернулся к суденышку, носившему его имя. Дикари один за другим потянулись к джунглям. Пленники остались забытыми, словно гуси на улице.
- А мы? - вякнул поэт и получил от Гены подзатыльник.
- А вы нам не нужны, - бросил через плечо вождь.
- Вот это номер! - удивился Хам.
- Мы бы их зажарили и съели, но мне не нужны осложнения с правительством, и уж тем более скандал на международном уровне. А держать в плену этих дармоедов я не могу - самим поживиться нечем.
Оксфордский принц почесал за ухом, хрюкнул, сверкнул стеклами очков под носом и пошел догонять племя. Я с независимым видом развернулась по направлению к сходням, но Хам поймал меня за руку и не позволил ее выдернуть. Я открыла рот, чтобы наговорить любезностей, но тут к нам подошли освобожденные пленники.
- Поздравляем, - изрек Виктор. - Когда успели...
- Любви вам высокой и чистой, как звездное небо весной, - промолвил Петер и мечтательно закатил глаза.
- Ну, главное, чтоб детишки росли здоровенькими, - улыбнулся Геннадий и пожал Хаму руку.
- Что ж. Счастья вам, дети мои. Берегите друг друга, - произнес Виктор.
Хам усмехнулся и оглядел меня с головы до ног.
- Пойдем, жена моя, - сказал он и галантно предложил локоть.
- Пойдем, - в тон ответила я и предложенный локоть не отвергла. - Только скажи, как тебя зовут.
- Собирался заняться дайвингом. Облачаюсь в скафандр, тут вижу - из леса пустой баллончик вылетает. А когда вернулась группа, увидел, что тебя нет. И пошел туда, откуда прилетел баллон. Гена по лесу ходит, как слон...
- Ваня, я голодная, как тигрица. Если ты немедленно меня не накормишь, я тебя самого съем.
И мы отправились на 'Адмирал Ухауа'. Ванин локоть я не отпустила. Почему бы и нет? Этот негодяй с самого начала внушает мне сильные чувства.
* * *
Тропическая ночь застала Ухауа рядом с природным изваянием. 'Осталось племя без богини, вот беда-то! Так и будем, видно, голодать'. Принц вынул из носа очки и водрузил их Айтазуп на переносицу. Полюбовался на результат, рассеянно потискал каменную грудь богини и поплелся в пустой шалаш.
Айтазуп со скрипом повернула голову и сверкнула вслед вождю очками.