Люди бывают разные. Иные не живут, а только существуют. Но есть и такие, у которых в душе живет электрический заряд, от них исходит энергия и радость...
Кабинет. Просторное помещение с книжными полками по стенам и огромным шкафом с прозрачными дверцами, за которыми опять же книги. Окно лишь с одной стороны, и здесь вольготно раскинулся обширный стол из темного дерева с глубоким, выполненным под старину, креслом. На столе с педантичной аккуратностью разложены: ручка, чистый листок, пепельница, надкушенное яблоко. У стены, рядом с дверью, кушетка. На ней лицом вниз лежит молодая девушка. Ее руки туго связаны за спиной, веревка соединяет запястья с лодыжками, которые также стянуты. Во рту у девушки кляп. Она блондинка, но видно, что цвет не натуральный. На ней узкие джинсы, тонкий свитер из белой шерсти и мягкие кожаные сапожки. Девушка лежит спокойно и лишь иногда скашивает взгляд темных глаз на сидящего рядом на стуле мужчину. Мужчина выглядит лет на сорок, телосложением крепок, строен, на волевом лице ясно сверкают серые глаза. Благородная седина, серый костюм и тонкие очки, съехавшие на кончик носа, лишь подчеркивают его аристократичность. Его руки заведены за спинку стула и скованы наручниками, рот заклеен скотчем.
Кроме этих двоих в помещении находятся еще трое: высокорослый брюнет в строгом черном костюме, молодой бритый парень с нервным лицом, облаченный в кожаную куртку и синие джинсы, и флегматичного вида рыжеволосый гигант в длинном плаще, из-под которого выглядывают окованные кончики ботинок.
Молодой расхаживает по кабинету, щелкая пальцами, рыжий неподвижно возвышается у двери, брюнет сидит в углу и прямо на полу листает какую-то книгу. Ни капли интереса в его глазах - он лишь убивает время.
Тускло мерцает свет.
- Бля! И долго мы еще будем здесь торчать? - парень подходит к окну и, отогнув штору, внимательно высматривает что-то на улице. - Почему вы все уверены, что Арей нас не кинет? Я бы этому невидимому благодетелю не доверял.
Раздается глухой щелчок. Парень, удивленно распахнув глаза, падает грудью на стол, сбрасывая на пол, в тщетной надежде зацепиться хоть за что-то руками, ручку и пепельницу. Задетое им яблоко, чуть перекатившись, ложится на надкушенный бок у самого края столешницы. Гор, скребя пальцами, оседает на ковер. В стекле окна ровная круглая дырочка, через которую веет осенней сыростью.
Рыжеволосый бросается к Гору, брюнет тоже, но оба застывают на полпути, не зная, что делать дальше. Наконец, гигант хватает парня за плечи и оттаскивает к стене. Брюнет на карачках ползет за ним.
- Нужна аптечка, - говорит рыжий. Голос его глух, но могуч, как раскаты далекого грома.
- На кой? Рану пластырем заклеить? - брюнет еле сдерживает себя. Его трясет.
- Бинты, анальгетики, - рыжий невозмутим.
Брюнет поворачивает голову и смотрит на седого.
- Здесь есть аптечка? - спрашивает он.
Седой мотает головой, а потом показывает на дверь - мол, там есть.
- Тор, найди аптечку, - приказывает брюнет и склоняется над Гором. - Кретин! Я же тебе говорил...
Гор лишь хрипит в ответ. На губах его кровь.
Тем временем, рыжий подходит к двери и в нерешительности останавливается, уставившись на нее. С виду это обычная деревянная дверь с позолоченной ручкой в виде лапы дракона, сжимающей шар. Наконец, решившись, гигант хватается за ручку и дергает на себя. Мгновение видно серость пустого коридора, в дальнем конце которого виднеется такая же дверь. Налево и направо уходят ответвления проходов, но рыжий направляется прямо.
Вяло текут минуты. Брюнет сидит возле Гора с растерянным видом, не зная как помочь. Гор лишь стонет. Вдруг где-то за стеной раздается истошный вопль, в котором с трудом угадывается голос Тора.
Брюнет кидается к двери и щелкает замком, отскакивает назад. В руках его появляется пистолет с глушителем. Руки дрожат.
Вопль затихает.
Облегченно выдохнув, брюнет опускает оружие, но тут же дверь, которую он только что закрыл, начинают сотрясать мощнейшие удары. Кажется, что еще чуть-чуть - и она рухнет внутрь, сорвавшись с петель, вырвав с мясом замок. Девушка на кушетке начинает неистово дергаться, громко мыча что-то сквозь кляп, седой вместе со стулом пытается отползти подальше.
Брюнет, разом вспотев, направляет пистолет на дверь, но удары, столь же внезапно, как и начались, прекращаются. В кабинете вновь наступает тишина.
Удивительно медленно тикают часы.
- Что это было? - брюнет поворачивается к седому. В глазах его бешенство, смешанное со страхом.
Пленник всем своим видом показывает, что нужно его освободить. Брюнет срывает скотч с его рта, и седой кричит от боли.
- Я же вам пытался объяснить, но вы даже не захотели меня слушать! - наконец, с трудом разлепив пересохшие губы, восклицает он. - Принцип Макеева...
Договорить он не успевает, так как брюнет вновь залепляет ему рот и к чему-то прислушивается. Седой мычит, силясь что-то сказать, но замолкает, лишь только дуло пистолета касается его виска.
В тишине слышно, как за стеной по коридору бодро цокают каблучки. Доцокав до двери, они останавливаются. Сначала дергается дверная ручка, потом раздается гневный стук, от которого все присутствующие вздрагивают. Но уже через мгновение брюнет рывком открывает дверь и, схватив за отворот куртки, чуть ли не вкидывает в кабинет женщину. На секунду мелькает все тот же серый коридор. В нем ничего не изменилось, только дверь в дальнем конце теперь открыта и чуть покачивается, словно от ветра.
- Сучка! - кричит брюнет, наставляя пистолет на женщину, которая невозмутимо пытается вернуть на место, выбившийся из прически, локон.
Она тоже темноволоса. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не тонкие, упрямо сжатые губы и холодный взгляд. Она не кажется надменной, скорее - равнодушной. Вот и на импульсивный крик брюнета, она ровным голосом отвечает:
- Если ты хотел обидеть меня, Бран, то у тебя это почти получилось.
Бран шумно дышит, губы его дергаются.
- Это ты, сука, навела на нас федералов! Из-за тебя Гора ранили!
Женщина переводит взгляд на лежащего неподалеку Гора.
- Он уже мертв, - констатирует она.
- Сука! Сука! Какая же сука! - Бран подскакивает к ней и размашисто бьет по лицу. - Еще и дурочку тут строить будет! Ты что, ни хрена не слышала?
- Ничего. Прекрати истерику, Бран, - женщина досадливо трет щеку, в глазах все тот же холод. - Никого я не наводила. Я же сказала, мне нужно было в туалет.
- Конечно! Еще бы ты вызвала их прямо при мне!
- Пошел ты, Бран! - в голосе женщины наконец-то прорезается какая-то эмоция.
- Что?! Что ты сказала?! Сейчас я тебе покажу... - Бран хватает ее за руку и тащит к окну. Женщина покорно идет следом.
Рядом с окном они останавливаются. Бран, одной рукой отдергивает штору, другой пихает женщину вперед.
- И что я должна увидеть? - спрашивает она, всматриваясь в серость за стеклом.
- Видишь! Видишь! - Бран почему-то оборачивается на седого и показывает пальцем на женщину. - В нее не стреляют! Я был прав!
Седой удивленно мигает глазами. Внезапно раздается глухой щелчок, и рядом с дырочкой на стекле появляется еще одна. Женщина, чуть всплеснув руками, валится спиной на стол и замирает.
Бран ошарашено смотрит на ее стремительно бледнеющее лицо. Седой закрывает глаза, связанная девушка тихо плачет. Яблоко, со второй попытки все-таки сброшенное на пол, легонько перекатывается и останавливается, ударившись о ботинок Гора.
Очнувшись, Бран берет женщину за руку и стаскивает со стола. Закатывает ей рукав куртки, обнажая на сгибе локтя многочисленные следы от уколов шприцом.
- Сука... - бормочет Бран. - Могла бы и здесь ширнуться.
За окном слышен визг тормозов, громкие команды и топот множества ног.
* * *
-... Заткнитесь, Бран, и послушайте меня. Сюда он не войдет - я вам гарантирую, а вот если вы выйдете - вам конец, - седой по-прежнему в наручниках и на стуле, но рот его вновь свободен. И, несмотря на нелепость положения, в голосе его появляются командирские нотки.
- Кто он? - Бран сидит на корточках напротив седого, время от времени бросая опасливые взгляды на дверь. - Профессор?
Дождавшись кивка собеседника, Бран хмыкает:
- Ты хочешь сказать, что этот старый пидар смог замочить Тора? А теперь держит в страхе весь спецназ? Не смешно.
- Я же вам говорю, заряд души Макеева...
- Да пошел ты со своими зарядами! - внезапно взбесившись, Бран вскакивает, но натыкается на пристальный взгляд связанной девушки и, судорожно сглотнув, словно бы примерзает к полу. Он пытается пошевелиться, но тело его не слушается. Пистолет выпадает из онемевших рук.
- Таня, прекрати! - приказывает седой, и девушка отворачивается.
Бран, по-детски всхлипнув, садится на пол. Обхватив голову руками, плачет.
- Ну, же! Успокойтесь, Бран, - теперь интонации седого приобретают отеческую ласку. - Внимательно послушайте меня. Мне понадобится ваша помощь.
Бран вскидывает подбородок. Зрачки его глаз странно расширены.
- Да? - говорит он. Голос удивительно тих.
- Если бы вы сразу не стали психовать... - седой косится на мертвых сообщников Брана. - Впрочем, ладно. Как я уже говорил в самом начале нашего неудачного разговора, душа - это нечто наподобие электрического заряда. В течение всей жизни она заряжается положительными или отрицательными "психотронами". От преобладания тех или иных зависит общий знак заряда. Абсолютного заряда в природе не существует, но профессор Макеев со свойственной ему фанатичностью вознамерился создать идеальную душу. И, как видите, ему это удалось. Он смог создать в себе абсолютно положительный заряд.
- Ясно, - избегая глядеть в ту сторону, Бран кивает на девушку. - А это кто?
- Таня является вместилищем отрицательного заряда.
Седой тягостно вздыхает. Видно, что ему тяжело общаться с непосвященным человеком.
- Энергия "психотронов" неконтролируемая. Вернее, пока что неконтролируемая, - уточняет он. - Поэтому единственный способ хоть как-то удержать ее - загнать в человека. В противном случае она может привести к гибельным последствиям. А это гораздо опаснее, чем шаровые молнии. При смерти человека наблюдается колоссальный всплеск психоэнергии. Если заряд достаточно силен, то он способен некоторое время даже сохранять человекоподобную форму, но после психотроны разбегаются. В основном, по тем людям, что находятся рядом. Как вы думаете, профессору хотелось, чтобы огромный отрицательный заряд разошелся по всему институту?
- А почему обязательно в человека? Почему не в мышь какую-нибудь?
Седой впервые поглядывает на своего собеседника с долей уважения:
- Можно и в мышь. Они тоже являются носителями. Только их потенциал очень мал, так же как и у всех животных. Их просто разорвет от энергии. Понимаете, пока что нет способа производства "психотронов". Неизвестно, как они появляются в человеке. Единственное решение, которое нашел профессор - это перекачать их из одного человека в другого. В одного - положительные, в другого - отрицательные. Но... - седой делает паузу. - Профессор ошибся с полюсами. Он логично предположил, что положительный заряд - добро. Ведь действительно, было замечено, что тихие, смирные, добрые, - по канонам нашей цивилизации, - люди обладали большим положительным зарядом. Но, понимаете, он не учел влияния культуры... Вы знаете, я подозреваю, что Гитлер тоже имел огромный положительный заряд. А вот Христос...
- Но как это возможно? - удивления в вопросе нет, Бран лишь поддерживает разговор:
- Душу ограничивают правила, вдолбленные в мозг наподобие условных рефлексов. Но чем выше по модулю заряд, тем труднее его удержать. Другое дело, что любой заряд стремится к равновесию, то есть, зарядить себя противоположными по знаку "психотронами"... - седой вновь обрывает себя, подыскивая подходящие слова. - Понимаете, Макеев хотел создать бога. А бог не должен быть добрым, ибо он равноценен миру. Если он добр, то мир должен быть злым, в противовес ему. Закон равновесия. И богу ничего не остается, кроме как ввергнуть мир в зло. У него хватит для этого сил, заряда, потенциала. Понимаете, чем больше заряд, чем больше свободных "психотронов", тем больше возможности человека. Пресловутая магия...
Внезапно Бран встряхивает головой и поднимается на ноги.
- Что... - его взгляд проясняется. Он оглядывается, словно бы не понимая, что произошло. - Какого хрена?
- Бран, - седой пытается встать, но Бран резким ударом в лицо, отправляет его обратно на стул.
Поднимает пистолет.
- Послушай, ты, - дуло нацеливается седому в лоб. - Мне плевать на твои сказки. У меня было простое задание: взять профессора. Хуй знает, что здесь у вас творится, но мне это надоело. Я ухожу. И насрать мне на твои страшилки. Ждать федералов здесь я не намерен. И скажи этой суке, чтобы не вздумала опять свои штучки на мне пробовать! А то будет тебе третий глаз.
Двигая пистолетом от седого к девушке, он пятится к дверям.
- Постойте! Он же вас убьет! Остановитесь! - седой вновь встает, игнорируя опасность выстрела. - Хотя бы расстегните наручники!
- Сам расстегнешь...
Достигнув двери, Бран разворачивается, распахивает ее и замирает. Через секунду закрывает и, с лицом бледнее мела, оседает на пол.
- Что? Что там? - седой испуганно смотрит на него.
- Кровь... - шепчет Бран. Он не в себе. - Кровь... Везде кровь...
Словно во сне, он встает и, шатаясь, идет к столу. Садится за него. Шарит по столешнице глазами в поисках ручки, но, не найдя ее, достает из-за пазухи нож и делает надрез на указательном пальце. Пододвигает к себе лист и сосредоточенно мажет по нему кровью, тихо напевая что-то себе под нос.
- Бран! Бран, что с вами! - седой осторожно приближается к нему и смотрит на лист, на котором размашисто и неразборчиво написано: "My little fuckin' soul... it seems that you will come... to me". *
- Бран, очнитесь! - кричит ему седой. - Вы должны помочь мне!
Бран переводит на него туманный взгляд, лицо его разглаживается.
- Конечно! Я помогу тебе.
Он выбирается из кресла и, поигрывая ножом, начинает подходить к седому. Седой отскакивает назад, но запинается о лежащего Гора и падает на спину. Пытается встать и никак не может этого сделать.
Бран, тем временем, замечает бездыханную женщину и садится перед ней на пол.
- Иштар, - ласково произносит он. - Моя Иштар...
Его рука скользит по ее щеке, шее, касается груди и, внезапно склонившись над мертвой женщиной, Бран целует ее.
Седой наконец-то поднимается и бежит к двери. Встав спиной, пытается закованными в наручники руками нащупать дверную ручку. Бран, заметив это, достает пистолет и стреляет в седого. Промахивается.
- Стоять! - почти нормальным голосом приказывает он, поднимаясь с пола.
Cделав вид, что не шевелится, Седой пальцами шарит в поисках заветной драконьей лапы. Бран нацеливает на него оружие, и седой бросается в сторону. Бран, заторможено стреляет, опускает пистолет и, выставив нож, вновь начинает преследовать противника. Наступает на яблоко. Раздается громкий хруст.
Седой, сделав по комнате полукруг, оказывается у окна. Бран напротив него, через стол. Седой цепляется за шторы и вместе с ними прыгает в бок. В треске разрываемой ткани почти не слышен глухой щелчок. От третьего попадания стекло не выдерживает и осыпается на пол миллионом сверкающих осколков. Брана отбрасывает назад и разворачивает. Он падает лицом вниз.
Седой, осторожно, чтобы не попасть в предел видимости снайпера, подползает к поверженному врагу и начинает обшаривать тело в поисках ключей. Бран тихо стонет - он еще жив, но седой не обращает на это никакого внимания. Наконец, он находит ключи и, изрядно помучавшись, избавляется от наручников. Блаженно постанывая, растирает затекшие кисти.
После этого он подходит к столу и, поставив его на бок, прислоняет к окну.
Бран открывает глаза и пытается встать. Заметив это, седой подходит к нему и с оттягом бьет ногой ему в голову. Бран вновь падает на пол и больше не шевелится.
* * *
Седой мужчина сидит на кушетке рядом с освобожденной девушкой. Оба молчат. Слышно, как на улице раздается беспорядочная стрельба, перекрываемая воплями ужаса.
- Мне жаль, что так все получилось, Таня, - наконец, произносит седой. - Все сразу пошло неправильно...
Не зная, как дальше продолжать, он внимательно глядит на девушку.
- Скажи, - спрашивает он через паузу. - Ты чувствуешь его?
- Он - моя душа, Аре... - осекшись, Таня быстро исправляется. - Товарищ полковник.
- Хорошо, - полковник кивает. - Тогда план остается прежний. Начинай.
Девушка покорно встает с кровати и подходит к лежащему неподвижно Брану. От легкого прикосновения ее пальцев к его затылку, брюнет шумно вздыхает и поднимает голову, недоуменно оглядываясь. Также мимоходом Таня касается Гора и Иштар, которые тут же открывают глаза, и подходит к окну. Легко откидывает стол и смотрит на улицу.
Снайпер на крыше здания, на другой стороне улицы, со стоном встает и удивленно косится на свою винтовку. Мертвенная бледность его лица сменяется живым румянцем от осеннего ночного морозца.
Старый человек, стоящий внизу, у входа в это здание, посреди груды трупов и искореженных машин, поднимает взор кверху. Взгляд внимательных глаз ловит стоящую в окне Таню, и внезапно лицо человека расплывается в доброй улыбке. Задорно подмигнув девушке, он разворачивается и уходит прочь по заляпанному кровью асфальту, перешагивая через мертвые тела.
Неторопливо, словно мед, растекается по городу рассвет.