Аннотация: Чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю собак.
От Золки у нас остался щенок, породы дворовая лайка, а попросту дворняга - Лапа. Никчёмная собака в охотничьем деле, но зато с удовольствием таскавшая соседских кур. По этой причине её в конце концов и пришлось усыпить. С Золкой она не имела ничего общего. Блудливый характер и воровство у соседей не только курей, но и всего съедобного, что плохо лежало, доставляли нам одни неприятности. В те времена редко на какой кладовой красовался замок, а открывала задвижки и щеколды она превосходно. Лапа напоминала экстерьером гончую, но окрас... Она была совершенно чёрной, никогда после я не видел гончей с таким окрасом. Перед своей безвременной кончиной она осчастливила нас потомством из трёх щенят. Щенки совершенно на неё не походили окрасом, видимо в них в полной мере проявились папашкины гены, однако, кто этот папашка - неясно по сию пору.
Двух щенков мы отдали в хорошие руки, а одного решили оставить. Каково же было наше изумление, когда наш невзрачный щенок подрос и превратился в замечательную собаку по всем статьям: окрасу, экстерьеру и повадкам - русскую гончую. Выросший с матерью он почти в два раза превосходил своих братьев в комплекции, соответственно и имя он получил звучное - Амур! Пока он был маленьким, мы с братом с удовольствием занимались дрессировкой и играми с ним. Совершенно бестолковый щенок, он один раз на охоте, оставшись на другом берегу водоёма, с разбегу пытался преодолеть его по ряске, плавающей на поверхности, как ковёр. Напугавшись и завизжав вначале, он быстро сориентировался и переплыл пруд, видимо, бабкины гены дали себя знать.
Я не очень помню, чтоб его кто-то натаскивал на основной вид дичи, по которой работают гончие, но к двум годам он вырос в непререкаемый авторитет в охоте на зайца. К тому времени у нас уже сложился крепкий коллективчик (хоть я ещё и учился в школе) мужичков, увлечённых этим видом охоты. В каждое воскресенье с открытием охоты мы выезжали или выходили на лыжах в окрестные леса и брали Амура с собой. Гонял зайчишек он исключительно.
Охота начиналась с отпускания его с поводка. Почуяв свободу, он начинал кружить по лесу, изредка погавкивая, чтобы обозначить своё местоположение. Но вот он находил свежий след зайца и начинал гон. Тон голоса мгновенно менялся и теперь он лаял уже непрерывно на более высоких нотах. Наша работа заключалась в том, чтобы быстро встать на номера в том месте, где он взял след. Оставалось ждать несколько минут, рассредоточившись вдоль следа, так чтобы видеть друг друга. Амур подавал зайца под выстрел как по расписанию. Иногда у нас возникали перепалки, кому вставать на ближний номер, но обычно мы менялись, чтоб не было конфликтов. Как же изменялся голос собаки, когда она гнала зайца взрячую. Буквально захлёбываясь, он выводил такие ноты, которые ласкали наш слух. Мы никогда не жадничали и брали дичи столько, сколько человек было в компании и одного зайца на прокорм собаке. Но, однажды, всего раз на моей памяти, мы решили взять сколько выгонит собака и добыли до обеда одиннадцать зайцев - больше такой охоты мы себе не позволяли. Нужно и честь знать!
Всё это продолжалось лет, наверно, шесть. Амур стал взрослой собакой, набрался опыта и уже, иногда, просто ловил зайца без всяких выстрелов. Мой подросший брат ходил с ним на охоту вдвоём и никогда не возвращался без трофея. Когда по какой-нибудь причине мы не могли с братом идти на охоту, Амура брали друзья и он работал на них с удовольствием. В одну из таких охот с ним и случилась беда. Он гнал зайца вблизи дороги, по которой ехал поганый человечишко - милиционер из одной из недалёких деревень. Он не придумал ничего лучше как использовать собаку, как живую мишень и стал стрелять в неё из ружья, которое возил с собой, опасаясь за свою шкурную жизнь. Табельное оружие, тогда, участковым не полагалось. Амур, к несчастью, был приучен идти на выстрел, потому, что обычно с выстрелами кончалась загонка. Придурок выстрелил в собаку семь раз и практически изрешетил её. Когда друзья вышли с номеров, не дождавшись его, он лежал в луже крови и на шкуре, и морде не было живого места. Добить собаку, чтоб не мучилась, рука ни у кого не поднялась и друзья не нашли ничего лучше, как просто бросить его умирать, чтоб машину не испачкал кровью.
В это время я был на уроках, и когда отцу позвонили о происшествии, сбежал с них с другом и отправился на поиски собаки, чтобы похоронить её. Мы нашли следы, но самого Амура найти не смогли, он исчез. Удивлению и радости не было предела, когда Амур, полуживой, через два дня, приковылял домой.
Он прожил у нас после этого ещё два года, но на охоту его почти не брали, гонять по-прежнему он уже не мог - задыхался. Умер он дома, своей смертью, и был похоронен как и Золка, со слезами.