Я возвращался домой. Поздним ноябрьским вечером. По мокрым серым улицам, вдоль почерневших деревьев, тянувших свои щупальца навстречу моросящему туману из влаги, который окутывал, проглатывал и поглощал тебя целиком, как и придорожные фонари, которые едва рассеивали свет в белой пелене. Мокрая лента асфальта тянулась вперед, увлекая за собой и так же терялась вдали темноты и тумана. Стрелки часов уже потихоньку подбирались к полуночи, и безлюдная, пустая улица была тому подтверждением. Я шел неспешна закурив сигарету и словно забыв про нее, держал во рту тлеющейся табак.
Мысли скомкались, перемешались, и рассыпались в голове. Домой не хотелось определенно, и я ловил себя на мысли, что готов идти так вдоль по серой ленте асфальта, внутри воздушного серого молока, вечно. Лишь бы была дорога.
Только в такие моменты я чувствовал себя на самом деле счастливым. Мне было спокойно с самим собой и темнотой. Хотя дома меня никто не ждал, и с тем же успехом я мог наслаждаться одиночеством и под крышей, перед ящиком с очередной тупой вечерней телепрограммой, но более уверено я себя чувствовал, как раз вне дома. Пленка тумана и темноты окутывала, убаюкивала и тянула за собой, словно мягкая липкая вата, ограждая от всего мирского. Дома же была пустота, ничего и никого, кроме опустелых четырех стен, которые я видел из года в год.
Но мне нравилось мое одиночество, я купался в нем, находил себя, познавал мир и других. Мне было комфортно и уютно в нем. Одиночество было моим личным коконом. Я ни в ком не нуждался, и никто не нуждался во мне. Я всегда считал это своей сильной стороной, если ты ни от кого не зависишь, ты свободен. Кто-то рассматривает это как крест одиночества, а я же смотрел на это как дар свободы. Все дело лишь в том, как ты на это смотришь, как ты сам оцениваешь ситуацию. Я же считал, что самодостаточной личностью может считаться только тот человек, который не зависим ни от мнения других, ни от жизни других людей. Который идет своей дорогой, не взирая ни на что.
Конечно я не всегда был такой, но как говорится, таким меня сделала жизнь. В какой-то сказке говорилось, что, если у человека нет счастья, сначала он долго плачет, а потом становится злым. Нет злым я не стал, я стал собой. Именно собой. И мне было певать кто, что про это думает.
Но надо признаться где-то глубоко внутри, там, где сигаретный дым проедает стенки легкого, в самом дальнем углу у меня, хранились воспоминания о давно прошедших днях счастья. Днях, которые никогда не повторятся и не вернутся. Днях, где я правда был счастлив, но не ценил. Не ценил и потерял, банально, но жути и скрежета в зубах, до судорог в костяшках, до кома в горле. Банальность, но факт, а с фактами особо спорить не будешь. Сейчас я имел то, что имел и с этим ничего нельзя уже было поделать. Я знал, что ничего уже не вернуть. Не изменить, и не исправить. Ничего уже не будет как раньше. А значит надо жить с тем что имеем сейчас. А сейчас я имел сигарету и дорогу.