Он брёл по степи, по колено утопая в разнотравье, и цветы склоняли бутоны ему вслед. Его спутник - холодный северный ветер, колыхал травы, ласково трепал волосы и подталкивал в спину.
"Ты уверен?" - шептал ветер "Уверен? Уверен? Уверен?" - эхом отдавалось в ушах. Человек молчал, потому что слова не имели для него веса.
Ветер был давним спутником и первым собеседником путника, тем, кто помог ему сделать первый шаг и тем, кто стерёг его сон по ночам. Иногда, в минуты слабости, путник жалел, что ветер не сможет следовать за ним всегда, но тут же вспоминал, что моменты расставания никогда не сольются для ветра в секунды или часы - просто потому, что ветер не способен считать, а время на дорогах путника не будет иметь значения
Впрочем, пока что для него время всё ещё текло, проглядывая в реальность барашками волн. Раньше он мог не замечать минут, часов и дней или же мог любоваться ими, как любуются всякими творениями великих мастеров, но ни разу ещё не удавалось путнику взглянуть на время, вывернувшись из цепких его пальцев.
Ветер становился всё сильнее и уже ощутимо толкал человека вперёд, но тот внезапно замер, как будто к чему-то прислушиваясь, запрокинул голову и уставился в небо. Нежные перистые облака скрывали синеву, оставляя на виду лишь жалкие осколки небесной глубины. Немного подождав, путник опустился на землю, сложив ноги по-турецки, прикрыл глаза и вновь замер в неподвижности.
В его мыслях царила гулкая, кристально-чистая пустота, а ладони легли на обод невидимого, неторопливо вращающегося колеса, чьё движение стало послушно замедляться. И мир перестал существовать. Лишь намерение и ощущение гладкого обода под руками составляли для человека вселенную.
Спустя секунды или годы колесо, едва ощутимо вздрогнув, остановилось. Но человек не открыл глаз, не позволил реальности пробиться к его сознанию сквозь невидимые заслоны, но методично начал раскручивать колесо в обратную сторону.
Когда скорость показалась ему достаточной путник, наконец, позволил себе отвлечься и открыть глаза.. Двойник его, отделившись, поднялся на ноги, запрокинул голову, поднял руки к небу, потом опустил их, и, пятясь, отправился в обратный путь. Ветер сменил направление. "Нереву?" - послышалось путнику.
Человек вздохнул и вновь закрыл глаза, осознавая свою ошибку. Память. Он оставил ей свободу, которой она распорядилась в полной мере, не сумев, впрочем, поймать в ловушку его самого.
Путник сосредоточился. Когда он вновь открыл глаза, его окружало Ничто, то самое, что вечно стремится перейти в Нечто, в одну из миллиардов нереализованных возможностей.
Он позволил себе поверить в одну из них и оказался на краю гигантской пропасти, в окружении скал цвета топлёного молока, у самого начала причудливо изогнутого моста из зелёного металла.
Путник улыбнулся. Жизнь казалась ему всё более интересной.
По светло-фиолетовому небу неслись алые облака.
***
Беспорядочное нагромождение скал, расцвеченных всеми оттенками бежевого, по сторонам периодически расступалось, чтобы дать место непривычным, как будто перекрученным сооружениям всё из того же зелёного металла, но, тем не менее, не спешило кончаться. Следы, оставляемые путником в сиреневатой дорожной пыли, выглядели неопрятными тёмными пятнами, а лёгкий дымок, поднимавшийся от них, прозрачной, с еле заметной синевой, прослойкой тумана стелился над дорогой.
Налетел порыв ветра. Местный ветер приносил с собой не запах, но вкус, тем не менее, его шёпот был столь же понятен и близок, как и голос того, который остался в прошлой жизни.
Тихая музыка начала разливаться в воздухе, когда человек резко остановился. Ощущение потери полностью захватило его, когда он понял, что воспоминание о ветре - единственное, оставленное ему памятью, перед тем, как она незаметно, по-английски, ушла. Вцепившись в этот прощальный подарок, он понял, что без опоры и этот обрывок легко истает, открывая дорогу подступающей пустоте.
Невидимый музыкант резко сменил стиль, когда человек решительно протянул руку вперёд. "Пойдём со мной" - беззвучно произнесли его губы, и ветер закружился вокруг напряжённой фигуры в сумасшедшем танце, принимая приглашение. Здешний ветер оказался редкостно легкомыслен.
В молчании, человек шёл дальше, и, спустя год или час, дорога привела его к огромным тёмно-синим воротам, вмурованным в почти что отвесный горный склон. Они смотрелись совершенно неуместно на фоне тонких перекрученных конструкций из жгутов зелёного металла, в изобилии украшавших окружающий пейзаж.
На одной из них, отдалённо напоминающей скамейку, сидела сморщенная старуха в измятом тёмно-коричневом платье. Она смотрела на путника в упор и в её взгляде причудливо смешивались ненависть и облегчение.
-Я ждала тебя, Тэллиэн. Ты пришёл, чтобы уничтожить мой мир - её голос был скрипуч и сух.
-Вы ждёте не меня - ответил путник. - Это не в моей воле.
Старуха рассмеялась.
- Оглянись - посоветовала она, - и вспомни, что от тебя ничего не зависит.
Человек бросил взгляд на дорогу и увидел, что дымок, поднимающийся от его следов и густеющий на глазах, вливается в полосу тёмно-синего тумана, уже заслонившую горизонт.
Когда путник повернулся обратно, то увидел, что старуха жадно разглядывает подползающее марево.
- Уходи. Оставь моё дитя в покое.
Человек почтительно поклонился старухе, шагнул к воротам и легонько толкнул одну из створок. Та послушно распахнулась. Путник сосредоточился, отрезая новую память от реальности, прежде чем его во второй раз приняло в свои объятия Ничто.