СЛАВЯНСКИЙ ДАЛИ

(дружеский шарж на строителя Коммунизма)

"Скоро будем в Славянке - по сердцу названье.

Для меня это новый рубеж и пролог;

прежней жизни я скоро скажу "до свиданья" -

новый выбор пути у развилки дорог."

Л.Ефимиков. Славянские дали.

Ехал как-то Дали по Славянской дороге.

Ехал как-то один, ну а как-то с собой,

Ну а как-то с шофером. От сырости ноги

Почему-то болели тревожно весной.

Ехал вовсе не старым, а значит, с угару,

Потому что не стал почему-то встревать

Ни в одну придорожно-шоферскую свару,

Предпочтя голых сопок места созерцать,

Хоть совсем не домой ехал он, а из дома.

Может, в сопке любой он жену узнавал?

И на мост ведь разрушенный въехал с того он,

Что глядел только он, а шофер переспал?

Ехал все же впервые, и все же с угару.

Потому и решил, что шофер был блондин,

И хотя не блондинка, но все же не старый

И от пыли седой мол, но не от седин?

Но к чему же все то, что мы выше сказали?

А попробуй на газике молча проедь!

Не заснешь под увалом - заснешь на увале.

Чукча вон - на олене и-то будет петь

Обо всем: и про сопки про голые, горы,

Что грудятся по тундре грудастой грядой...

Только чем же заполнить еще разговоры,

Коли сухо во рту? - лишь словесной водой.

Так и делал славянский Дали постоянно,

Собирая на память по жизни слова.

Тем и кончилось б, но в обстоятельствах странных

Оказалась страна и его голова.

Так под кепкой его все удачно сложилось:

Подлежащее, образ, союз и глагол,

Что, лишь только стране перестройка приснилась,

Мастерок он убрал и перо приобрел...

Пятилеткам подстать зазвучала вдруг рифма,

Воротя свежиною эстетам носы.

Стал поэтом Дали, не забыв строек ритма,

Рецензентом, редактором сделав часы.

И поэмы в печать он сдавал словно стройки,

И писаки посколь были все на мели,

То в Союзе не только душою попойки,

Но и членом Союза стал вскоре Дали.

* * *

Эх, дорога, дорога - мыслителя спутник,

Как бываешь порой молчалива, скучна.

Хорошо, что в дороге - не каждые сутки,

И кончается с мыслями вместе она.

Хорошо, что до утра приедем в поселок.

Тут же к бабке: постель, но сначала - все ж чай.

И, конечно, без всяких чтоб там недомолвок.

Прежней жизни мы с бабкою скажем "гуд бай".

Спали - нет мы в ту ночь, я, конечно, не помню,

Ведь у бабки в избе - телефонная связь.

Голос тоже из трубки послышался сонный:

"Не в пример нам, конечно, но все-таки слазь."

Встал в сердцах я с постели вместях с одеялом,

И увидев вздохнул - да, уж лучше б не спал!

Так оно и случилось - ни много, ни мало

Пять минут не прошло, как я в койку попал.

Шеф хоть так далеко, но, однако ж, почуял,

Что с проблемой я пола столкнуться могу.

И я радостно так, что почти не ночуя,

Надевал плащ, рубаху, пиджак на бегу.

Вновь дорога, и вновь но обратно уж мысли:

Эх, Олеся, а может, я все-таки зря?

Может сердце тяжелое, вот и отвисли...

Но, где вечером зад был, вставала заря.

* * *

Ну, а шеф, видно, в сходных не спал размышленьях,

Делал вид ли, как будто не верит глазам.

Все ж доделав, сказал мне, но без осужденья:

"Может чаю налить?" "Но не больше ста грамм!"

"Нет, дорога-то длинная, да, но обратно

Уж наверно короче была, чем туда?

И пока ты доехал, мысля непонятно

Как возникла обратно..." "А что ж провода?"

"Так доехал пока ты, тебя мы узнали

И повдоль-поперек, ну и взад, и вперед!

И коль взад ты не дрогнул, то вздрогнешь едва ли

Ты, узнав, что не там будешь строить. Завод?

Мне ли выпала честь?..." "Ох, а ты уж и выпил!?

Но деревня не та, и начни не с того!

И по части вот чести - не очень, то всыпем.

Иль заложишь порты, иль тебя - самого.

Да смеюсь про порты и про честь, но громадный

Без портов тех ущерб у советской страны.

Ни кола, ни двора там, ни баб, но отрада

В этом самом и есть - горизонты видны!

Где - то место? Узнаешь - лишь ямы, да кочки.

Ну, а сделаешь, значит, все наоборот.

Да, по части духовной - там только заочно,

Но пришлем комсомолок вам парочку рот.

Ты же там молодой, да и опытный самый...

Ладно уж, не красней. Ты ж пока там один.

И поэтому будешь ты юный, но главный

Прям с утра и, надеюсь, до самых седин.

Не спеши, до утра пару дней ты подумай,

Иль к друзьям вон сходи - уж пора - разбуди.

Друг, он утром ведь больше, чем вечером, умный.

Как напутствие только дадут - приходи!

Но обратно иди уж по улице главной.

А найдешь ее сразу - она тут одна.

Наша жизнь ведь такая: преграды, канавы,

Ну и грязь по колено. Что делать? Весна!"

Тут придирчивым взором окинув былое,

Я украдкой взглянул на свои сапоги.

Да, как прав был начальник: на пару с весною

Я ж ввалился к нему. Так не видно ж ни зги?!

И тогда, чтоб напрасно уборщиц не мучить,

Лишний раз выходя, столько ж раз заходя,-

"Я согласен!" - и жду, как приказ мне он вручит.

"Сам" вручил. "Вот! Министр подписал загодя.

И теперь уже... Вас - с назначеньем! И газик -

Вам в подарок. Новье! Забирай сразу весь.

"Сам" его проверял: все болота излазил..."

"Ну, а как же Олеся?" "Нет, будет Олесь!"

И забыв про весну, вышел из кабинета.

В новом газике новый Олесь уж дремал.

"Ну, привет!" - я ему, но ни слова ответа.

Он потом лишь ответ положительный дал.

* * *

До того же момента, как прибыть в Славянку,

Уже прибыл в Славянку давно мой отряд.

Сразу временно выбрал на время стоянки

Время, чтобы палатки поставить, да зря,

Так как место ж на месте ему не известно

Все же было, пока он был не с головой.

Я же вместо того был в ущелии тесном,

Где с Олесем и газиком вел водопой!

И вот так Водопойным его окрестили:

Наш поселок без баб и совсем без невест!

А, ребята, то видя, от скуки срубили,

Словно сук под собою, весь девственный лес.

* * *

Спозаранку из койки на газик с Олесем

Мы - чем хуже, тем лучше - крадемся путем.

И жалеем, конечно, о срубленном лесе,

Где легко рядом сесть мы могли б и вдвоем.

Нас встречают, в чинах заблуждаясь причинно:

Кто начальник, а кто тут - иль оба - шофер?

Вместо рта иногда нож возьмут перочинный

И раскроют: кого тут мол леший припер?

И припертым порой и командуешь стройкой,

Посылая команды погромче в туман.

Хорошо, если к стулу привяжут иль койке,

То сидишь иль развалишься, как атаман.

А они встанут вкруг, как с Авроры матросы,

Где, мол, зимний для лета одежды комплект?

Иль в ответ на мои про работу вопросы -

Про целебную плесень размокших галет.

Я - про город, где даже построим квартиры,

И про молодость их, что без мяса целей,

А они, молодые мои командиры, -

Все про пол, что почти целиком из щелей.

И Олесь, поджимая отъетые щеки,

Вторит им так, как будто ни разу ни ел:

"Сдохнем все мы тут, но!... только на солнцепеке."

Как услышал я то - с облегченьем вспотел.

И мои командиры, смотрю я, тельняшки

Кто подмышкой, а кто под тельняшкою стал

Вдруг почесывать. "Эх, нам по рюм... бы, да машке!

Коммунизма бы рай моментально настал!"

Я ж в затлевший костер ихний энтузиазма

Тут же щепок посуше подбросил надежд.

Ветер стал веселее, вдыхая миазмы

С их взопревших от пота рабочих одежд.

Дальше я под настрой завожу перспективу:

Порт тогда, мол, лишь порт, если есть ресторан!

И ребята, смотрю, потянулись к заливу

Воплощать пятилетки продуманный план.

* * *

Скучно, тесно и пусто в палатке прорабской,

Я куда, отвязавшись от койки, зашел,

Но процесс, что лишь там - за границею рабский,

Тут без мата и без сопромата пошел.

Ну, чего мол, да как? Ну а кто его знает?

Хоть с гарантией нам даже не занимать!

Как сейчас помню я, как тогда дым витает,

А в устах с папиросой - одно слово: "Сядь!"

В их руках увидал сразу я половинку...

Да успеха, конечно, а не кирпича!

Смотрят этак с ехидцей, но эдак наивно,

Как на стенку, где этот... портрет Ильича.

Каждый слово сказал, мысли выложил тоже,

Изложил, как учили, с пунктирами чувств.

Я все это сложил, а потом подытожил

И Москве доложил прям из первых же уст.

* * *

Время - деньги, а тут - передряги, да склоки,

И проблемы - без них не бывает побед.

Время - деньги у них, а у нас оно - сроки:

Механизмы вот ждем, и подходит обед.

А заказчик - ГР...БРМ...СР... главный

Шлет проект по листу, все как есть до листа,

Листик к листику в целом, а в общем - исправно,

Где, конечно, и средства, и даже средства.

И сортиры с пристройкой, точнее, бараки,

Где и спальня, и кухня, кому - кабинет,

Прибывают надежно - их ждут буераки.

А заходишь в барак - лишь сортира и нет!

Лишь глубокою ночью движки и рокочут,

Свет давая в барак, усыпляя народ,

Освещая лишь тех, у движков кто хлопочет,

Чтоб момент не проспали, как солнце встает.

Да, текла жизнь не часто, но все ж ежечасно,

Только что ж вот без баб так хиреет народ?

Мне-то ясно, что то... лишь для наций опасно,

Но Олесь мой и это в расчет не берет.

Так и ездили мы, завсегда подмечая,

Как повсюду встают сваи, башни кранов.

Мужики же без школ и больницы скучают,

И без детских яслей, и без детских садов.

Но спокойней же спят, свет им лишний не нужен,

А на этих в столовке смотрите в обед.

Не с кем, да, разделить, да и нечего ж в ужин,

Да и съешь вдруг не то, только ж за полночь свет?

* * *

Но дышать вскоре стало намного полегче:

Пароход - на прикол и трубой задымил.

Хоть в каюте уютной обняться и нечем,

Но буфет добродушно объятья раскрыл.

Веселей как-то стали трудяги-прорабы

И с народом нашли сразу общий язык.

Есть и минусы: узкие, шаткие трапы.

Для приезжих, особенно если тузы.

А поперли - с планерок едва просыхали

И от пота, конечно, ведь воду возить

Мы для только приезжих едва успевали.

"Без железки - хана!" - стал Олесь голосить.

"Да тебе-то чего?" "Так весна отшумела,

В роте будто конюшня, а сам, как трава,

Весь зеленый уже. Надо что-нибудь делать,

Ведь боюсь - до зимы не видать мне права"

"Да какая же связь?" "Прямо по телефону!

Вон столбы, провода! Сэкономим бензин.

И теперь уж другого наслышимся звону..."

"Заверни-ка сюда." "Что, опять в магазин?!"

И накаркал, конечно: под утро из крана...

Нет, из трубки, но голос был тоже слегка:

"Как проблемы со связью, блядун окаянный?"

"Комсомолок послал?!". "На, дождешься! Зэка"

"Вот же... новость! Вот это, конечно, подарок!"

Лучше я бы не трубку сначала схватил.

"Ну, да ладно тебе, эти ж будут задаром

Строить зону, порты?" "Так в портах нету сил!"

Да, подумал я плохо, но вроде не в трубку.

"Так выходит?..." "Ну да!" "И возможно?..." "Ну нет!

Анекдот рассказать?" "Да куда уж?" "Про губку..."

"Да скатал уж. Ха-ха." "Ну да ладно, привет!"

Сам привет-то я взял и отнес руководству:

С коллективом должны мы и радость делить.

"А ведь многие ж там - по статье скотоводства?..."

"Да, но с ними придется нам порознь жить..."

"Но в стране-то одной?!" Но такой параллели

Я, конечно, не смог допустить в резюме:

"Что ж придется, друзья, уделить нам неделю

Не стране, не портам, но советской тюрьме!"

"Да, но все ж возразить для приличия надо?"

"Э, а вдруг то совсем не мужская тюрьма?!"...

Но я понял - судьба повернулась вдруг задом,

Хоть никак не просил, - повернулась сама.

Только на пятьдесят, даже больше процентов

Но надежда осталась и энтузиазм

Масс она подняла, правда без дивидендов,

Ведь еще не пришел перестройки маразм.

* * *

Знай я это, не порты - тюрьму бы побольше

Строил и не за день, а за год или пять,

Но ведь Ленин тогда был повсюду и в Польше,

И проблем-то - поесть и чуток переспать?

* * *

Не курьеры, курьеры - проблемы, проблемы:

Чтобы проголодался - потом накормить.

Никакой тут и нету дилеммы, дилеммы.

Отобрать все сначала - потом подарить.

Но вот только без базы он вряд ли поднимет,

Им же нужный, как воздух, бетонный завод,

Чуть полегче - цементный. Но горы же сдвинет,

Если будет тут база, а-то пивзавод!

И я сам интерес не скрывал к заложенью:

Допоздна через день их ходил - проверял.

Все прорабы стояли на вахте в смущенье,

Видно думали, будто я что потерял.

* * *

Лето сгнило, но так: полосато-ползуче.

А когда весь в резине, то всюду и зуд.

И уж сколь ни живут, до сих пор же канючат:

Дай им хату - невесту почти что везут.

Коль работали бы - не читали б газеты,

Как вот я, то навряд ли бы их оргнабор

Заманил бы сюда, где туманы-клозеты.

Ну а сам коль приперся - какой разговор?

Да и странная все же романтика наша:

На свою же искать комаров, да каких?

И не медом совсем - эксперловою кашей

Тут измазано все, не в пример для других?

* * *

И без зэков, конечно, свободных хватало,

Кто и зэку какому подрежет карман.

К счастью много, но все ж относительно мало -

Кто и трезвый хотя, но с собою - стакан.

Больше все же средь них тех, кто немногословны:

Ты - им слово, и все - для него уж предел.

Даст тебе он понять кулаками - условно,

Что второе бы слушать совсем не хотел.

И, конечно же, словом одним про порядок

И про вежливость тона, про трезвость сказать

Не успеешь. Создали мы оперотряды:

Каждый скажет по слову - не надо вязать.

* * *

Но тогда уж средь них были и деловые,

Кто работу, но сразу и деньги любил.

Можно было понять: парни все молодые,

И на двух им, конечно, достаточно сил.

Но не принято было у нас двоеженство:

Иль работай давай, иль начальником будь.

Может, взять у арабов пример совершенства?

Нет, посколь не араб, получается блудь.

Я, конечно, им тут же под деньги - работу,

Ночью трубы варить, что пока что в пути!

Через год и к деньгам потеряли охоту:

Ну, а трубы варили с семи до пяти.

* * *

Сам же рано встаю. За окном голубеет.

Ну и сразу ж за светлые мысли берусь.

Ведь пока их додумаешь, там уж стемнеет.

Ну а спать, не додумав, - какая-то грусть.

Но поди-ка за весь за народ передумай?

Каждый вроде груздя, ты ж ему - кузовок.

Тяжело быть и главным, и сразу же умным.

До сих пор удивляюсь: и как же я смог?!

А попробуй и врать, и со всеми ж быть честным,

Юзом где ломануть, где свернуть напролом,

Приписать, дописать?... Сбоку, да, интересно.

Но а коли там сверху - дамокловый лом?

Сам-то ломом я был, но скорей справедливым:

Между двух раз сыр-бор, значит, двум... Никогда

Я вот не был зато беспричинно гневливым.

Но уж если причинным, то лишь иногда.

* * *

Да чего ж я хвалюсь? Видно к осени дело.

Но пока говорил - наступила зима.

И рука к арматурине вдруг прикипела.

Пожалел - все ж своя - простоял до темна.

Хорошо не язык! Порезвилась бы вьюга...

Да о чем это ж я? Через час - Новый год!

А меня ж всюду ждут, как к примеру, подруга,

Кто полгода уже безнаказанно ждет?

А вокруг тишина, вдоль дороги лишь сваи

В круглых шапочках снега задорно стоят.

Завтра всем им головки назло посрубаю...

Без меня коль - бутылкам?... "А вот - вам наряд!"

* * *

А весна кроме грязи, хотя и капели

Принесла долгожданный, но нежданный сюрприз:

Воронков черных стаи с утра налетели

Контингент оказался - умри, но ложись!

"Контингенту такому в рот палец не сунешь,

Коль не жалко конечность, но всю потерять, -

Так сказал оптимист. - Да, придется мне Груню

От цивильного места но все ж отрывать."

А ко мне подошел блекло-голубоглазый,

Весь в шарфе шерстяном, на словах - золотой.

Почему-то признал в нем я главного сразу,

Будто что-то роднило ту урку со мной.

Так оно и случилось... в том смысле, что главный

Был средь них этот зэк. Но ведь я-то главней?!

Оттого лишь я взял тон игриво-забавный:

"Ну и сколько откинул?" "Да на пару коней."

Видно с детства сидел - даже фени не знает,

На великом тогда как же с ним говорить?

Я - про стройку, а зэк-то, смотрю, понимает!

Сопроматом! Он смог тем же самым отбрить!

И пошел разговор, что ни тема - обоим

Так близка и родна: те же стройки, места!

Планы те ж, пятилетки! Он лишь - под конвоем,

Ну а я - добровольно, но все ж неспроста!

И, конечно, ему дал отдельный вагончик,

Стал при мне он теперь будто бы комиссар.

Если надо кого-то... ну, сделать разгончик,

То к тому у него от природы был дар!

Это ж надо же было столько лет мне учиться,

Чтобы то же и также здесь делать, как он?

Да, со школьной сумою недаром сравниться

Лишь тюрьма и могла. Вот вам Пигмалион!

И жратва-то у них нашей вроде не хуже,

Да к тому ж не проспишь ни отбой, ни обед.

Этот опыт и нам был, наверное, нужен,

И неплохо б и мне - тот же авторитет!

* * *

Лишь в пургу и в субботу отличья заметны:

Не работаем все, но для зэков - запрет.

Нас же, если в кармане звенят и монеты,

Адекватно лишь звону сзывает буфет.

Лишь Олесь развздыхался, посколь неотлучно

Он со мною сидит, хоть и в стойле - газон.

И ему, как и зэкам, конечно же, скучно,

Как и мне, потому что я жду телефон.

Только к трем лишь часам наконец позвонили,

Сообщили, что с городом связь прервалась.

Ну и тут мы, конечно, свободы вкусили.

Нет, порою свобода милее, чем власть.

* * *

Вот и снова весною запахло... как будто,

Да и больше же нечем: носков даже нет.

И у зэков почти уж при свете побудка,

И улыбки пошире: меж десен - просвет.

Даже жалко смотреть, как глаза их слезятся,

Лишь завидят ползущих с работы домой.

И молчат, ну а те не стыдясь матерятся.

Но работа ведь тоже - почти как запой?

И труднее пожалуй, длиннее по срокам...

Так что в морду дадут и отпустят поспать.

Их жалея, березы залились уж соком.

Жизнь - колодец для всех, так чего же плевать?

И к тому же по трое они по привычке,

Так что вряд отморозить дадут инструмент.

Мне ж за руки за их волноваться этичней,

Чем за всякий публично-моральный момент.

* * *

Хоть и в платье, хоть без - все равно одинока.

Даже странно все это для стройки большой.

Но запросом и ростом уж так ты высока,

Что понятно мне стало, что я - не такой.

Не из ихних, конечно, из наших я книжек.

Ты ж читала подряд их одну за одной.

А коль наше с ненашим на память нанижешь,

То и к нашей подход станет как бы другой.

Но сама-то настолько советская, наша,

Да и дева к тому ж и к тому ж - до сих пор.

Оттого-то, как крепость известная, Маша

Неприступно стояла, мне дав лишь отпор.

Это частный пример одного исключенья,

Потому-то я так и запомнил его.

Ну, а сколько нашедших свое приключенье

Находил, оставлявших меня без всего?

* * *

Только стоило чуть раскатать мне по новой:

В отпуска отпустить, чемодан свой достать,

Как начальство звонит: "Как живешь?" "Да хреново!"

"Ну, так план мы решили хотя бы поднять.

Нет, шучу..." "Напугали!" "Да мы возражали.

Но с Москвой связь прохая: не слышали нас.

Я, конечно, шучу, но они-то подняли.

Так что это - и шутка, и как бы приказ!"

"Да, вы что, ох!..." "Вот видишь, тебя уж не слышно!

Ну да ладно, приедешь и здесь повторишь!"

Жаль не слышали там - столь красивого вышло

Из меня про Москву и про даже Париж.

Что поделать? Все мысли доверил бумаге:

Всю комедию Данте вместил на листе!

Жаль мешала попутная мысль о завмаге,

Да попутно еще что попало свистел!

На попутках пришлось и в прорабку тащиться,

Ведь рыбалить в ночное уехал Олесь.

С пересадкой зашел по пути к продавщице...

Та спросонья, в рубашке: "Под юбку не лезь!"

Бес попутал их что ли? Едва догадалась,

Что не это мне нужно сейчас от нее.

На попятную сразу, рубашка задралась.

Под кровать, в шифонер... наконец достает...

Наши ж без сопромата, но все ж экспансивно,

То угаснув в момент, задымив ли опять,

Посмотрели на то, что принес, конструктивно,

Но не стали начальству со сна возражать.

Так втроем и сидим, и прорабам досталось!

Молодцы: их мороз, слабый пол не берет!

Вон жена одного где-то дома осталась,

Про получку лишь в письмах ей - полный отчет!

А того даже зэки своим называют,

Только бабы никак вот не могут понять:

Взгляд как будто внизу, но при этом витает,

То как будто вверху, но никак не поднять.

* * *

Так и утро пришло, и в итоге прогноза

Понял я, что их план - мой почти что отчет.

И под третью легко бабу скинули с воза,

Ведь зачем водовозка, раз всюду - течет?

Вот тебе и резервы! И карта поперла!

День еще не настал, а уж город стоит!

Да, конечно, себе наступаем на горло,

Но Москва далеко, как и план паразит.

Как легко сразу стало на сердце тяжелом.

Тяжело - перед здесь, но легко - перед там.

Нет роддома? Весна ж!? Скоро ж кончатся школы?

Нет роддома и где ж взяться ученикам?

А раз нету роддома, то ясли откуда?

И зачем им детсад, а к тому ж - Детский Мир?

Сам ведь знаю, что прежде, чем будет оттуда,

Надо прежде туда. Но куда?! Лишь в сортир.

Нету бабы а, значит, и нету проблемы.

Как же опыт я зэков так быстро забыл?

Там лишь двое, смотрю, волокут теорему,

Третий дрыхнет. Халявщик? Резерв новых сил!

А дороги?! Чем больше на них ты насыпешь,

Тем с дождями ведь больше потом и стечет?

Ну и что, ревизор? Тут смотря сколько выпьешь.

Покажи одного хоть, кто столько не пьет?

И поперли дела! А в подмогу - природа:

Что бы только не сделал - смывало дождем!

И спокойно теперь окончания года

Ожидаем и новый резерв создаем!

* * *

Но лишь выйдешь так с ночи на берег и глянешь:

Эх, да, Боже ж ты мой - даже солнце встает!

Только сколь ни смотри, но себя не обманешь:

Да, придется построить нам хлебозавод.

Нет, я сам не дошел бы - визит адмирала

Сразу рядом с прорабкой наделал молвы!

Там другие проблемы - матросов орава,

И страдают без дела, без баб и жратвы.

А мужик-то был вежливый, хоть и в погонах,

И с оглядкою долго слова подбирал:

"Был и видел, и дам хлеб для города, зоны!

Вот вам слово - даю!" Ну и дал, адмирал.

Вскоре первый ломоть разломили мы с Первым.

Ведь на то он и Первый, чтоб первым ломал?

Я же - следом за ним и ломал как-то нервно,

И комок первый в горле последним застрял.

* * *

Эх, и молод же был! Больше думал ногами!

Ну а чем же еще - не шурупят мозги,

Да и мысли мешают... Ведь словно ночами

Одиноко в башке им - не видно ж ни зги!

Вот и в партию также из недр комсомола

Забежал, не успев и... одернуть штаны!

Но, конечно, в вопросах строительства школы

Для меня, что партийцы, что зэки - равны.

Как и я - для райкома, что здесь появился

Много раньше, чем мы строить начали рай!

Да, была б секретарша, я б, может, влюбился,

Ну а был секретарь. Думай и выбирай!

Секретарь же был, прямо скажу, весь в резине:

И на каждой ноге - вечно пара сапог.

Даже солнце когда будто плавилось в сини,

Он по стройкам бедняжка в резине той мок.

Я, конечно же, правду не прятал в кармане.

Да и как же тут спрячешь в масштабах таких?

Потому и решили: пусть школа и встанет

Словно дело его ну и зэков моих.

А уж крепли ряды, даже у коммунистов.

Это, твердо скажу, - не словесный обман.

На трибуне, конечно, он - просто речистый,

А когда за столом - вечно чистый стакан!

И в тумане привычек, сует, заблуждений

Помогал, отовсюду всем видимый, флаг.

Где б ни шел, по нему я найти без сомнений

Мог, где зона, буфет, где я сам и завмаг.

* * *

Но, конечно, авось как всегда подмочило

Репутацию там, где сапог выше нет.

Осень график на месяц, но опередила,

Дети - в школу, а там - с нею мой тет-а-тет.

Да, директор была выше всякой отметки

И простила мне срыв и без сдачи совсем.

И решивши вопрос в среднем десятилетки,

Мы к делам перешли, круг расширив проблем.

* * *

Эх вы, дали, вы дали, куда вы девались?

Растворились в тумане, пропав за углом.

А теперь лишь медали вокруг, а не дали.

Те, что дали, остались в далеком былом.

Где вы, сопки, луга, такелаж, арматура,

Соловьи, дуб, береза и башенный кран?

Нет природы, девчат, и вокруг лишь - культура,

Как у всех развитых слаборазвитых стран...

Да, слегка отклонился я литературно,

Вспомнил первую рюмку и мне - веселей.

В день тот первую - утром, с последней же дурно

Стало в День тот великий, к тому ж юбилей.

Нашу тягу и к датам, особенно круглым

Я впервые тогда осознал, оценил.

И на каждый домов наших будущих угол

С круглой датой табличку гвоздями прибил.

Сам не знаю, но гости меня оценили.

Из столицы самой два высоких гостя.

И они с предпоследней по гвоздику вбили,

Что составило в сумме почти два гвоздя.

Как к грядущей стене я решил прислониться,

Как испачкал грядущей известкой пиджак,

Мне два гостя сказали, поскольку напиться

Чуть попозже смогли. Я же пил натощак.

Расставались друзьями и вроде до гроба.

Я на память отдал им те оба гвоздя.

И как круглая дата, опять едут оба

К нам высоких московских и круглых гостя.

Но назавтра зато все случилось, как надо.

Шеф все взвесил, навесил и выдал приказ:

"Поезжай-ка ты... в принципе для променада

И не пей натощак никогда ты в след раз!"

Сам приказ я, конечно, воспринял спокойно,

Но принял перед тем, как Олесю сказать,

Потому что в округе последний покойник

Встал из гроба, когда тот позвал чью-то мать.

Ч А С Т Ь В Т О Р А Я

Эх, дорога, дорога, как стала мила ты!

И про зону, порядок, прорабов-трудяг

Позабыл я, предвидя родные пенаты

И побольше размером обкомовский флаг.

Громадье наших планов толкало Олеся

Словно стимул баранку крутить порезвей.

"Две недели ни слова о стройке, о лесе!

Ну и сразу за дело, за них...!" "Вам видней!"

"Вон они, посмотри, впереди показались!"

"Ну, так это ж всего придорожный плакат?"

А на нем, непонятно, они раздевались

Иль косынку опять надевали назад.

"Че-то я не пойму?" "Да и мне непонятно!"

"Ты какою дорогой, куда нас повез?"

"Ну, так может, опять повернуть мне обратно?"

"Да хотелось б купить мне вон тех папирос"

"Да вы че! Это ж так - показать перспективу,

Для курящих, а значит, трудящихся масс!"

"Так, ты хочешь сказать, что и теток?..."- стыдливо

Я напомнил про тех. "Так вернемся сейчас!

Я ж, ей богу, сейчас лишь об этом подумал!

Не дошло! Нет, своим не поверил глазам!"

И пока я молчал с видом вроде бы умным,

Он баранку - назад и как дал по газам.

"Вот дожили, смотри! И плакат уж раздели!

А ведь скоро зима, как же им нагишом?!"

Но глаза-то, гляжу, одевать не хотели,

Хоть и я был, конечно, не меньше грешон.

"Слышьте, может - того, костерок тут разложим?

Перекусим и это - чуток посидим?"

Ну а сам от руля оторваться не может,

А глазами - оттуда, куда и глядим.

"Да, но знаешь, Олесь, не в кино мы, однако?

Там-то в зале хотя б настоящие есть?"

"А вы правы! И сам я подумал двояко:

Что же там - впереди, коль такое уж здесь?

А про их папиросы я подумал как будто,

Что, возможно, открыт где-то здесь Альбатрос!

Я ж бывал в нем не раз, видел ихние шмутки.

Приводил посмотреть мой товарищ-матрос!

Но таких я и там, даже в жизни не видел:

Тут - веревка а там и веревки-то нет?!

Правда, слышал я раз, есть мол этакий видик,

Где увидишь и то, и какой-то минет!

Но чтоб здесь, на пути, недалеко от стройки?!

И чтоб прямо вот так: метра два и на пять?!

Ты признайся уж, шеф, на последней попойке

Ничего москвичи не хотели сказать?"

"То, что помню, скажу. Только помню я мало.

Мы ж с приезжими как? Рот откроет - налей!

Е-мае, так у них в чемодане ж лежала

Вот такая же пачка! Ну а я, дуралей,

Ведь подумал сперва!, правда, тут же закончил.

А спросить-то потом было уж недосуг..."

"Так выходит, пока я копчу свой вагончик,

Жизнь иная совсем и в Москве, и у сук?!"

"Ну, про сук ты того - не руби под собою!" -

Я Олесю сказал. "Да про вас я молчу!

Я же сам вас возил к Машке после отбою?

Про нее ж я без вас говорить не хочу."

"Нет, да я про других! Это так - по привычке!"

"Да понятно, но тут нет же этих других?"

"Но плакатик, ты прав, для страны - нетипичный!"

И тогда первый раз чуть не ляпнул я стих.

"Да уж здесь-то совсем не найти прототипов." -

Тоже ляпнул Олесь, хоть не понял о чем.

А потом, я гляжу, он затрясся и всхлипнут,

И потрогал плакат,... а потом кирпичем.

А потом и уснул, сразу следом за мною...

А проснулись когда!... вижу, Родина-мать!,

Две доярки стоят сразу после надою...

И все стало на место. Легко было встать!

"Ты как хочешь, Олесь. Дальше я не поеду!

Здесь вопрос разрешен. Но, на том-то втором?..."

"Нет, я просто считал, а успеем к обеду?" -

Он вставая сказал и плакат - топором...

Ч А С Т Ь С Н О В А П Е Р В А Я

А дорога назад так до боли знакома,

Что ни стал и смотреть - видел сотню уж раз.

И Олесь поспешал - убежать иль до дома? -

И давил, как бычок, непонятливый газ.

"Отдохнули уже или же ох?..." "Успели -

Я прораба прервал, - мы с Олесем в буфет?"

"Так буфетчица следом ушла на неделю.

Плана вроде не будет, коль вас тоже нет!"

"Ну и отпуск, ети вашу Машу налево!..." -

Начал было и вдруг... вижу родненький флаг.

Сразу сердце как там - на собраньях запело:

На два ж пальца левей проживает завмаг!

* * *

Вспоминал ли я Блока поэму Двенадцать,

Иль количество вспомнил апостолов все ж,

Только взял сразу ящик - чего тут мараться

Из-за пары какой-то? "Олесь, донесешь?"

Тот ни слова в ответ и идет молчаливо.

Что-то с ним, я смотрю, будто произошло.

Взял тогда я одну... неплохого разлива,

Но лишь после второй у него лишь прошло.

А вот сам-то я был на душе неспокойный.

Даже бабку не стал даже в лоб целовать.

После третьей как был я в костюме, достойно

И при галстуке строгом прилег на кровать.

И чего только мне в эти сутки не снилось:

Будто стройку иначе я строить решил,

Будто бабка в веревочку лишь нарядилась,

Ну а я же со стройкой самою грешил:

Не причал - магазин, и не базу - квартиры,

А точнее, дома будто б строил для них.

И такие в домах получались сортиры!,

Что проснувшись не понял: откуда тот стих?

А бедняга Олесь гладил круглую ножку

От стола, под каким он натруженно спал.

Чтоб проверить себя, взял еще я немножко,

А его в бытие возвращать все ж не стал...

* * *

Стал теперь наблюдать я всегда за собою

И такое вдруг стал наблюдать за собой!

Зэков, скажем, ведут в баню вдруг под конвоем,

Я на зэков гляжу, а жалею конвой.

Эти срок, но сидят, те же - столько ж, но стоя,

Этих в баню ведут, ты же грязный их жди!

Незавидна судьба у страны, у конвоя,

Коль равны даже в бане лишь зэк и вожди.

И вот так каждый год зэков в баню водили,

А один даже год - и два раза подряд!

В первый раз потому, что смогли лишь намылить,

Дав воды во второй и, как видимо, зря!

* * *

И решил я со зла, что устрою-ка баню

Я прорабам своим, только так - без воды!

Может качество дел интенсивнее станет?!

Хоть тогда мы такой и не знали беды.

Но иначе никак утра этого мысли

Я теперь и тогда объяснить не могу.

Да еще два ведра на пустом коромысле

Мне навстречу идут, хоть я сам и бегу.

А куда же бежал я с таким ускореньем?

Да и слов-то таких я тогда ведь не знал?

Видно дивное то нас достало мгновенье,

Коль дошло лишь сейчас, что я вечером встал.

Фу, понятно тогда, отчего средь дороги

Дохлый трактор стоит, а в кювете - зилок,

Тишь вокруг, и трудяг плохо слушают ноги...

Понял всех я, но все ж завязал узелок!

* * *

Но как в воду глядел я тогда у плаката:

Появился у нас непонятный момент.

К нам в какой-то из дней трудовых до заката

Объявилась наука и эксперимент.

То отмерь им семь раз, то отдай им на пробу,

На изгибах момент посчитай и спрями.

Гладить стал вдруг прораб ежемесячно робу

И как стеклышко трезв - на работу к семи!

А народ побежал, соревнуясь с зимою.

И боюсь, что ни всех ей удастся догнать.

Опыт, знанья и ноги несли все с собою...

Но тогда все в одно не сумел я связать.

Было не до того - из-под ног табуретку

Выбил зам мой, всерьез и на бабе женясь.

Я-то думал у нас на двоих - пятилетка!

У него ж с пятилеткой - интимная связь!

Ну, в квартирке его, ясно, в новой отпели.

Он-то с кепкой сидел, мял свободной рукой.

"Положи! - я ему - до конца чтоб недели

Ты без кепки ходил. Месяц все ж - медовой!"

А ходил или нет - не имеет значенья.

Лишь со свадьбы домой - там уж бабка лежит,

А на ней - телеграмма, а мне для прочтенья

Не хватало ее: "Да куда ж убежит?!"

* * *

И без бабки читатель, однако ж, нашелся.

Шеф был видно с совой - чуть за полночь - звонит:

"Знаю, тоже не спишь и пакуешь кошелку...

Да не это! В Москву же тебя, паразит?!..."

"А плакат?" "Ты о чем? Все, конечно, с собою:

И плакат, и отчет, и большой чемодан.

Кто - большой и не влезет? Придавишь икрою.

И ежовой возьми, чтобы с той пополам."

"Где ж зимой-то ежей до утра наловлю я?

Да к тому же с икрой!" "Ну, так сам намечи!"

И еще пару слов, что не часто мы всуе

Применяем в поэмах, сказал он в ночи.

Понял сразу и взял лишь второй я плакатик,

Так как с первым тогда разобрался Олесь...

И вот лайнер уже в Домодедово катит,

А внизу подо мной - лишь Россия, да лес.

Сколько все ж у нас мест, площадок для стройки,

Вольных каменщиков сколь работу найдут?!

Строй и строй и не трать время на перестройки.

Тыщи лет же вперед лишь славяне идут?

И наверно не зря! Гонит что-то нас в спину,

Иль привычка все раньше и раньше вставать

На восток нас влечет? Да, скорее, причина

В том, что скучно всю ночь по-славянски нам спать.

Здесь же наоборот: лишь в Москву я приехал,

Все славяне бегут, я же спать захотел!

Цирк и Райкин - все есть, ну а мне не до смеха,

Спать безумно хочу, а вокруг - столько тел!

А Россия, смотрю, вся полна иностранцев,

Говорящих со мной на моем языке!

И хотя большинство было там итальянцев,

Сразу гордость взяла, как от флага в руке.

И червонцы у них так на наши похожи.

Их в окошко суют, получая серви'с.

Ну и я, как они, с иностранною рожей

Сунул тоже и баночку. "Вот мол вам - плиз!"

А еще говорят, тут мол низкопоклонство?!

Да швейцар, как узнал, из каких я краев,

Что по банке икры было сделать так просто,

Мне - не им - чемодан аж до лифта допер.

Ах, Москва, сколько ж черных на площади Красной!

Их на фоне снегов лучше наших видать.

Вот что значит такое всемирное братство

Пролетариев всех?! Эх ты, Родина-мать!

Наши все - в Мавзолей! Те же - в зданье напротив,

Где, как понял, сидит Государственный Ум.

Да, обидно за нас: все глазеете, пьете!

Эти ж сразу - сюда! Прав был все-таки кум!

Жаль, сегодня за Ум взяться некогда было.

Вместо этого мне - в Министерство идти.

"Неужели в Америке, в Африке с мылом

Есть проблемы?" - решил я подумать в пути.

В Министерстве ж не так, как в России - иначе!

Тут лютует министр словно Грозный Иван,

Кем и должен в Москве быть любой аппаратчик,

Отсекал чтобы сразу: где ложь, где болван.

А с плакатиком тем сразу стало на место!

Тот приезжий нам так свой оставил привет.

И к плакату, к охране зовущему леса,

Он прибил тут коробку от тех сигарет.

Я ж слегка пошутил: мол и я вам на память

Тоже банку прибью из-под или с икрой!

Он тогда побледнел и спросил между нами,

Ну, про первый плакат, а точней - про второй!

И его, как меня, это очень тревожит.

Ведь и выпил-то он столько, сколько везде,

И такое двоим враз присниться не может.

Там - с веревкой, а там - без нее... О гвозде

Я напомнил ему, чтоб развеять тревогу

И чтоб вечером был для беседы предмет...

"Я с тех пор ведь чуть было не свернулся до Бога.

Ты ж меня убедил, что опять Бога нет.

Боже мой, мы ж тебя натаскать не успеем!"

"На кого?" "Да ты что?" - сразу спал он с лица

И, надев как хомут объясненье на шею,

Стал меня он натаскивать, как жеребца:

"Так вот боком вошел, три шага и... приставил.

Корпус прямо, кивок, ждешь команды на старт!"

Раза три повторить все дословно заставил...

А Министр-то был статен, красив и не стар!

Но заметил я это не сразу и к счастью.

Без того вместе с мыслью у стенда застыл.

И все больше о бедах ему, о ненастьях

И о преодолении их говорил.

И себя бичевал, гладя строго по шерсти,...

Но зачем-то в конце рассказал про плакат.

Он всех сразу прогнал и, в живот тыча перстом,

Стал со мною мечтать про грядущего град.

"Вот откуда пойдет возрожденье России!" -

Говорил мне Министр голой правды слова.

Секретарши же нам аргумент подносили.

"Да, боюсь, не дойти, - думал я, - до Ума."

"Ты, Дали, там держись, все ресурсы я брошу,

Чтобы ты воплотил этот сон в бытие! -

Говорил он не Грозный совсем, а хороший,

Заедая икрою моей питие, -

Все, что строили те, мы с тобой перестроим!

Да, лишим россиян и веревок тех уз!

И с Олесем твоим, так уж быть, - только трое

Заключим нерушимый, но новый Союз!"

"Да, но места хватает..." "Но времени мало, -

Он поправил меня реализмом своим, -

Россиянам его, брат, всегда не хватало:

Пашем мы, брат, сегодня, а завтра едим!

Ты ж хороший почин намекнул мне из дали,

И не ведая сам, дорогой мой Дали.

Мы, брат, сделаем так, чтобы завтра пахали,

А сегодня же ели и этих... Цвели

И сады чтоб сегодня, а завтра садили..."

"Да, за это, конечно, их надо садить..."

"Ты же знаешь, чтоб завтра с похмелья мы пили,

Пить должны мы сегодня, а, значит, и жить!"

* * *

Снова я в самолете, и все по колено!

Перевариваю, что сказал мне Министр.

Ну и как ни крути - все слагалось в поэму.

И, как в деле любом, здесь я тоже был быстр.

Слава богу, в пути рейс опять задержали,

Так что все я успел даже в рифму облечь.

А не это, вы завтра б и не прочитали,

Что вчера говорила мне устная речь!...

* * *

Еду. Вновь впереди - лишь славянские дали...