Линии не хотели идти на поводу у художника. Они жили собственной жизнью и ложились совсем не так, как хотелось. Вполне возможно, что это лишь домыслы и виноваты не капризные линии, а криворукость Икс. Он корил себя снова и снова. Повышенная самокритика брала верх над чувством удовлетворенности результатами своего труда. Порой, просидев несколько часов над очередным рисунком, и в момент, когда шедевр уже вот-вот должен быть завершенным, Икс отмечал какую-то незначительную деталь, которая, по его мнению, портила впечатление от общей картины. Тогда он хладнокровно рвал лист. Сохраняя внешнее спокойствие, он, тем не менее, очень расстраивался в таких ситуациях.
Но что делать, когда взгляд постоянно перегружен множеством деталей, за которыми порой теряется сам рисунок? Мельчайшее отклонение от идеала, годами формировавшегося в мыслях художника, расценивалось как неудача. Казалось бы, что все рисунки должны быть безжалостно уничтожены, ведь идеал - нечто недостижимое. Однако, Икс все же складывал в папку некоторые свои творения, которые он считал пусть и не полностью удавшимися, но и не такими плохими на фоне самых больших провалов. К тому же иногда бывает интересно сравнить то, что было нарисовано определенное время назад с более новыми работами, после чего с чувством гордости осознать, что прогресс есть. Это вдохновляло и придавало сил, чтобы снова и снова браться за карандаш.
"Объем не тот..." - подумал Икс.
Сидя у края небольшого оврага, он водил грифелем по потрепанному листу бумаги, пытаясь правильно нанести тени. Увлеченный делом, Икс забыл о том, где он находится, и временно притупленная бдительность могла плохо обернуться против него.
У противоположного склона оврага расположилось то, что обычные авантюристы обходили стороной.
Это была одна из самых необычных и малоисследованных аномалий - Сонус, сгустки биомассы, вырастающие тот тут, то там на забытых постройках Диких земель и наносящие урон не физический, но психологический путникам, которые рассказывают самые невероятные слухи об этом не очень приятном на вид зрелище. Особо наблюдательные (а может быть, просто сумасшедшие) говорят, что видят в очертаниях этих существ некие послания, якобы Сонус растет в форме букв, которые можно различить лишь с расстояния под определенным ракурсом.
Икс знал, что психологическое воздействие аномалии на людей - миф. Разве что особо впечатлительные обыватели могут получить небольшие моральные неудобства при виде Сонуса. Но слабонервные на дикие территории не ходили, а мирно отсиживались за стенами Урбис-Люмен, занимаясь житейскими мелочами, будь то земледелие или торговля на черном рынке. Для большинства такой уклад был чем-то неоспоримым, и вся вселенная представляла собой клочок земли, окруженный бетоном и колючей проволокой.
Такая жизнь навевала тоску на художника. При любой возможности он старался уйти от повседневности, в тисках которой люди, сами того не понимая, жили невольниками. А если и понимали, то все равно предпочитали оставаться в клетке, что была выкована не из железных прутьев, а из навязанного мнения большинства, которое, по сути, являлось лишь следствием пропаганды узкого круга власть имущих лиц.
Разум Икс не желал тесниться в убогих рамках человеческого мышления; новые впечатления и горизонты, да что там, целые миры - те, что доселе были невиданны людьми и те, что можно было сотворить своими фантазиями - это увлекало художника, изо дня в день обогащая его палитру новыми красками.
Творчество как путешествие, где Икс был путником, чья жажда исследований не была ограничена какими либо рубежами. Лишь свобода, не мнимая, а та, что неуловимым духом витает где-то среди широких пустошей или высоко в небе над бескрайними океанами, та, которой покоряются неприступные горные хребты, была единственным спутником в эти удивительные моменты, когда на бумаге проявлялись один за другим образы, рожденные в воображении начинающего мастера.
"Мы можем создавать сотни миров, в то время как правительство не может сохранить в целости даже один" - говорил Пиктор Ребеллио, известный своими революционными зарисовками, которые в свое время висели на каждом углу Урбис-Люмен и изрядно злили Орден, потративший немалые усилия, чтобы отыскать революционера и придать его костру инквизиции.
Икс хорошо запомнил эти слова. Пример таких великих личностей как Ребеллио, не оставлял сомнения для художника в правильности выбранного направления, невзирая на непонимание, а иногда и на полное неприятие его образа жизни другими людьми. Впрочем, Икс с высоты своих убеждений обыкновенно бросал на ничего не значащие язвительные замечания живых мертвецов пренебрежительный взгляд, сопровождая его красноречивым жестом, которым пользовались еще до Великого катаклизма, чтобы обозначить свое негативное отношение к тому или иному человеку или явлению. Некоторые возмущались на такое бесцеремонное отношение к себе, но в то же время почти никто не выражал протеста, получив в лицо аналогичную вертикаль со стороны власти.
Икс отдавал предпочтение уединению, стараясь без надобности не контактировать с людьми, чье поведение, помыслы и уклад были слишком чуждыми, чтобы их можно было понять или принять. Иногда он чувствовал себя одним из существ Диких земель, таких как Сонус, которые будучи объектами за рамками людского осмысления, как правило, становились мишенью для выплеска агрессии со стороны цивилизации.
Сонус, ставший объектом для рисунка, сочетал в себе чередующиеся зеленые и красные оттенки. Небольшой участок с левого края был телесного цвета. Толстые пульсирующие жилы, говорили, что аномалия полна жизни. На поверхности существа островками выступали большие глаза, налитые кровью. Они медленно вращались туда-сюда, как бы оценивая окружающую обстановку. Икс насчитал восемь глаз, похожих на человеческие, но в большем масштабе, а так же один зеленый, изначально ускользнувший от внимания художника. Этот глаз был подобен тем, что были у осов.
Правый конец существа разрезал рот, принявший форму наглой ухмылки. Высунувшийся язык обвился вокруг вертикальной трубы, торчавшей из земли, рядом с другими трубами, наваленными друг на друга.
Вероятно, эта груда металлолома находилась там еще со времен доэраксовой эпохи, а может быть это были остатки материалов, которые оставили здесь паладины после неудачной попытки расширить коммуникации Урбис-Люмен. Вокруг города было разбросано множество руин вперемешку с недостроенными зданиями и стенами, брошенными в виду жесткого натиска тентаклидов и прочей живности Диких земель.
Одна из таких конструкций была по правую сторону от Икс. По сути это был лишь железный каркас тридцатиметровой высоты, и оставалось только догадываться о его назначении. Под этим остовом у молодого человека был тайник, где он хранил художественные принадлежности, так, на всякий случай. Кроме карандашей и бумаги, там был припрятан небольшой запас продовольствия, связка бит и ножей, а так же чуть-чуть взрывчатки и пара канистр с зажигательной смесью на случай непредвиденной революции.
Икс уже собирался уходить, поскольку рисунок был закончен, а желания начать еще один не возникло, но почувствовал что-то правой ступней. То был наглый жучок. Он обнаружился после того как Икс снял ботинок и вытряхнул из него вместе с песком незадачливого сквоттера, не подумавшего, что у помещения имеется постоянный обитатель в виде ступни. Икс отпрыгнул от находки, терзаемый бесконтрольным страхом к представителям мира насекомых. Тем более что в современных условиях неизвестно чего ждать от самого безобидного на вид членистоногого. Бедный жук, перепуганный ничуть не меньше, поспешил покинуть опасное место, поковыляв на своих шести в сторону ближайших кустов.
Тем временем, безмолвие Диких земель нарушил шорох, наполнивший мысли Икс тревогой. Безветренная погода подтверждала опасения, что кто-то спрятался в зарослях, выдав себя неосторожным движением. Противоречивые предположения сковали парня цепями; он приклеил взгляд в сторону звуков, ожидая, какая же из его догадок окажется верной.
По истечении нескольких секунд все версии рухнули, словно споткнувшийся паладин в полном обмундировании. Большие зеленые глаза сверкнули из кустов, взгляд загадочного наблюдателя сбил камень с души Икс. Неуклюже выбравшись из плена переплетенных веток, перед молодым человеком предстал ос.
Нежданный гость приветственно помахал рукой. Обделенные речевым аппаратом осы выражались жестами. Бывали случаи, когда эти безобидные обитатели пустошей хаотично вертели руками, не зная как изложить ту или иную мысль. Однако чаще всего их было несложно понять.
Гуманоиды эти, пожалуй, были не менее загадочными существами, чем сонус. Люди знали, как появились тентаклиды, эльфаксы и вампиры, но не имели ни малейшего представления о происхождении осов. Загадкой оставалось так же и то, как они умудряются жить на Дикой земле и в противовес агрессивным обитателям этой территории сохранять дружелюбие.
- Привет. - Поздоровался Икс.
Ос тем временем стряхнул со своей толстовки прилипшие листья и медленно подошел к месту, где лежал планшет с рисунком. Икс поднял планшет с земли и вместе с осом они стали разглядывать творение.
Гуманоид, судя по всему, по достоинству оценил рисунок и показал художнику средний палец.
- Да-а, мне тоже нравится - ответил Икс - спасибо, за похвалу.
Ос нагнулся и поднял карандаш.
- Хочешь попробовать? - спросил парень и, не дожидаясь ответа, протянул зеленоглазому чистый лист.
Минуту-другую гуманоид что-то старательно выводил на бумаге. Закочив, от повертел рисунок в руках и отдал его Икс.
- М-м, вот ты ж... - парень по достоинству оценил художества оса. - мдэ-э, мне еще учиться и учиться, чувак.
Тот кивнул, мол, "ага".
- Вот, возьми - Икс дал гуманоиду пачку бумаги и пару карандашей. - Мало ли, глядишь еще встретимся. Тогда покажешь, что получилось. А это я сохраню - художник аккуратно спрятал, подаренный осом рисунок в рюкзак. - Ну-у... Пора и домой, пожалуй..
Зеленоглазый рассовал подарки по карманам и ткнул вдаль, в противоположном направлении от Урбис-Люмен.
- Не-ет, город не там. Мне во-он туда.
Гуманоид завертел головой, настойчиво указывая в другую сторону.
- Чего там разглядел?
Икс всмотрелся в кривую линию горизонта, пытаясь увидеть в далеких очертаниях полуразрушенных домов и заводских труб что-нибудь необычное. Но ничего странного не заметил. Все та же грозная тишина и обманчивая неподвижность среды. Разве что небо было необыкновенно ясным. На голубом фоне хорошо различался Старкон, нависший над миром словно всевидящее око.
А ос продолжал навевать волнение. Он схватил Икс за рукав, и последний раз указал на неведомый объект, после чего удалился восвояси, махнув рукой на прощание.
Парень сложил вещи в рюкзак и пошел к городу.
Он обернулся напоследок, как в тот же миг небо на горизонте озарила черная вспышка.
"Так вон оно что..." - подумал Икс.
Ос предупредил его.
Такая вспышка сопровождает открытие черных врат. На Дикие земли десантировался отряд из Атер-Портас. Вероятно, не так далеко, километрах в пятнадцати от городских стен.
Наверняка группа реагирования Ордена уже выезжала из Урбис-Люмен для встречи с противником.
Икс свернул на тайную тропу и поспешил покинуть местность, не желая оставаться в пекле грядущих боевых действий.
***
Скрытая под тоннами бетона и километрами коммуникаций, в окружении громоздких механизмов и угрюмых построек машина, издавала недовольный гул. Шум наполнял помещение восьмого объекта гнетущей атмосферой, в которой малейшие проблески оптимизма пресекались на корню.
Полутьму заводского помещения нарушали огоньки приборов. Они показывали время, когда нужно было нажать на тугой рычаг. Скрежет металла смешивался с ворчанием центрального аппарата и тяжелым дыханием рабочих.
Опытные трудяги, не обращали внимания на какофонию - одни привыкли, у других слух притупился. Новички пытались заткнуть уши воском, но затея была не столь эффективна.
В таких условиях Опеус проводил третий месяц. Каждый будний день он вставал в семь утра. Готовил нехитрый завтрак и после еды шел по загазованным улочкам промышленного района Урбис-Люмен на завод. Садился на скрипучий стул и под давлением депрессивного настроя окружающих его людей до вечера выполнял осточертевшие монотонные действия - давил на рычаг, когда на экране загорался зеленый индикатор. Такой труд отуплял. Казалось рабочие на восьмом объекте, это и не люди вовсе, а лишь продолжение механизма, без чувств, идей и разума.
Первое время Опеус был если и не абсолютно счастлив, после многих попыток устроившись на работу, то, по крайней мере, вполне доволен тем, что сможет себя прокормить. Шли дни. Будущее, которое поначалу пестрело красками, вскоре обесцветилось, превратившись в мутное серое пятно.
Творческий настрой вытесняли мысли о работе. По утрам Опеус представлял покрытую лужами и трещинами полосу асфальта, которая тянулась вдоль бесконечных ржавых труб, кирпичных стен и бетонных коробок производственных зданий, заканчиваясь массивными железными воротами восьмого объекта. Проходя через контрольно-пропускной пункт, он думал об издевательски долго тянущемся времени рабочего дня. О нескончаемом гуле, который был слышен даже во сне, где-то в подсознании.
Вечером, когда голова принимала квадратную форму, единственным желанием было быстрее добраться до дома и свалиться на диван.
Комнатенка, где Опеус жил последние три месяца, теснилась в сером и неказистом трехэтажном домике; из таких типичных построек состояли неотличимые друг от друга жилые улицы промышленной зоны.
В пыльной обстановке рабочий грел первый попавшийся под руку полуфабрикат и валился на мятую подушку дивана, который ворчливо скрипел под тяжестью человека. Часто, лишенный сил Опеус так и сидел, бездействуя, устав скорее не физически, а морально, понимая, что завтрашний день будет таким же.
Временами он поглядывал на стоявший у мутного окна мольберт, словно надеясь, что тот вдохновит его продолжить работу над недописанной картиной. Некоторые работы Опеуса висели на стенах, прикрывая особо заметные дырки в обоях. Картины напоминали рабочему о времени, когда он полный идей брал в руки кисть и, забывая обо всех заботах, мазок за мазком создавал новый мир.
Время текло, Опеус был вынужден убрать краски и устроиться на работу, которая стала выгрызать из его жизни большие куски времени, оставляя лишь скудные объедки. В этом крылась несправедливость, из-за которой рабочий не желал иметь ничего общего с существующим общественным строем. Но данный уклад держал людей на привязи, Опеуса в том числе.
Он задавался вопросом, почему люди должны тратить драгоценное время, просиживая штаны на ненавистной работе, вместо того, чтобы заниматься любимым делом?
Ответ был прост, у них нет выбора. Есть лишь иллюзия. Якобы люди вольны выбирать свой путь. Однако же варианты ограничены, и мало кто мог заглянуть за рамки, чтобы рассмотреть другие перспективы. А те немногие, что осмелились перейти черту, встречали на пути многочисленные преграды, выстроенные тоннами бумаги, которые бурлящими потоками выливались из кабинетов законодателей.
Жителям Урбис-Люмен с малых лет до старости вбивали в голову, что работать на благо государства, вносить свой вклад в развитие общества, в котором они живут, есть смысл их существования. Человек пользовался уважением, если зарабатывал, и чем больше был заработок, тем больше было уважение, а вместе с тем и зависть.
Многие смотрели с непониманием на тех, кто занимался тем или иным видом творчества, мол, чего растрачивают время попусту. Кому от этого польза? Успехом пользовались лишь ремесленники, творившие ординарные вещи массового потребления. То, что укладывалось в рамки обывательского представления о мироустройстве, пользовалось спросом, пусть даже изделие было верхом аляповатой фантазии безвкусного творца. Однако даже грязь превращается в алмазную пыль, если большинство считает ее таковой.
Опеус не принимал позицию большинства. Жизнь по накатанной колее, только лишь из-за того, что толпа считает такой путь верным, представлялась ему противоестественной человеческой природе. Стоит ли отдать свою свободу ради получения признания масс?
Для Опеуса ответ был очевиден.
Он не собирался до конца жизни вести рабское существование в угоду мифическим общественным интересам. Работа на заводе не принесет пользы ни соседям, ни друзьям, ни бездомным. Правительству принесет. Люди, будь то рабочие, крестьяне или военные были не более чем шестеренками в грозном государственном механизме; граждане отдавали свободу, а получали взамен возможность бездумно потреблять, обогащая монополии и не думать, ведь все за них было решено Орденом.
Мысли вертелись в голове, возмущение вперемешку с чувством безысходности вырывались наружу.
Опеус прошелся по комнате, приоткрыл окно.
В комнату ворвался запах химикатов. Смеркалось. Рабочие устало возвращались с производства, рассеиваясь по домам. В то же время другие спешили на ночную смену; заводские трубы изрыгали дым круглые сутки.
Взгляд упал на странного человека, стоявшего чуть поодаль у кирпичной ограды. Был он явно не местным, слишком уж выделялся. Одевшись во все черное, спрятав лицо под капюшоном, он, вероятно, думал, что привлечет к себе меньше внимания. Но не тут-то было - кое-кто из прохожих косил взгляд на незнакомца, а кто-то без стеснения тыкал пальцем в его сторону. Человек не обращал на это внимания и лишь украдкой поглядывал по сторонам. Периодически он поправлял спадающую с плеча лямку рюкзака, а Опеус вдруг подумал, что у такого подозрительного типа за спиной может быть припрятана взрывчатка. Того и гляди подорвет чего-нибудь.
А тем временем улица пустела. Когда последний прохожий исчез за поворотом, человек в черном снял рюкзак, вытащил пачку каких-то бумаг и, насколько Опеус мог разглядеть, что-то вроде аэрозольной банки. Незнакомец встряхнул жестянку. Было слышно, как внутри нее перекатывался металлический шарик, размешивая смесь. До комнаты рабочего стали доносится едва уловимые пшики. Участки стены покрылись клеем, поверх которого налипли листовки. Опеус не видел, что на них было написано, но продолжил с интересом наблюдать за происходящим. Не прошло и десяти минут, как листовки окутали близлежащие заборы, столбы и стены.
Человек резко обернулся, видимо, что-то услышав. Второпях он попытался спрятать банку и остатки листовок в рюкзак, но последние вырвались из непослушных рук, рассыпались по асфальту и под порывами вечернего ветра разлетелись по округе. Тогда расклейщик нацепил лямку на плечо и едва не споткнувшись, полез через забор.
Через минуту на место, где только что орудовал неуклюжий беглец подошли два паладина. В руках одного появилась рация, из которой с треском доносился голос оператора. Второй содрал листовку, изучил ее и, скомкав, выбросил. Первый закончил разговор с оператором, перекинулся парой слов с напарником, а после оба служителя закона растворились противоположных направлениях.
***
- И-итак! - Магистр Примус Фабуло окинул взглядом конференц-зал, набитый префектами, что собрались на еженедельное совещание у главы Урбис-Люмен. Многие невольно вжимались в кресла, чувствуя в пустом взгляде своего руководителя предвестие гнева, не сдерживаемого путами ума или простого здравого смысла. Часто предзнаменование бури было ложным. Но такая неопределенность в помыслах и поведении магистра, который в одну минуту бросался шутками, а в другую писал указ о казни, пугала не меньше, а то и больше, ведь легче идти по освещенной дороге, чем по туманной тропе.
Фабер Беллум, префект обороны, более всех желал слиться с обстановкой подземелья; смешаться с бордовыми гобеленами, украшавшими бетонные стены неприступного бункера, раздвижными железными дверями, наглухо закрытыми для недопущения посторонних ушей, со столом, украшенным резным орнаментом и позолотой, за которым восседали слуги государства во главе с Фабуло.
Показать полностью..
- И-итак... - повторил магистр - Господин Беллум, вижу, вы догадались, что первым в повестке заседания будет вопрос о недавнем дерзком нападении еретиков Атер-Портас на Формидо-Мортис. Не секрет, что добрая сотня мутантов покинула пределы лагеря под прикрытием вражеского отряда. Погибло пять паладинов, с десяток рыцарей лежит в госпитале. Отряд реагирования достиг места конфликта слишком поздно. С чем связан столь позорный провал?
На упитанном лице префекта обороны проступили капли пота.
- Уважаемый магистр, - сказал он - как это не прискорбно, транспортные технологии Атер-Портас ушли далеко вперед по сравнению с нашими. В своем технологическом развитии противник делает ставку на мирные отрасли, однако с успехом применяет разработки данной сферы в военном деле. Всем хорошо известно - нам нет равных в боевой мощи, наши заводы ежедневно производят под сотню единиц боевой техники, ученые ежечасно совершенствуют имеющиеся вооружения и регулярно, на основе данных с Галактикона, создают новые образцы оружия. К сожалению, секрет технологии порталов остается для нас нераскрытым, ведь еще до Катаклизма предатели вывезли часть знаний Ксайберов во вражеское логово, что позволило еретикам овладеть устройствами создания так называемых черных врат, благодаря которым отряды Атер-Портас могут мгновенно преодолевать любые расстояния.
- Именно порталы позволили Атер-Портас завербовать в свои ряды демонов, не так ли? - спросил префект религии Сакра Креперум.
- Верно - ответил префект обороны. - В поисках нового мира отряды Атер-Портас встретили эту форму жизни...
- Форму жизни, пфхе... - перебил Вектор Фраус, префект пропаганды. - Грязь, которую эти ублюдки занесли на Эракс. Как будто мутантов нам не хватало. Мало того, тупицы заперли нас в капкане.
- Вероятно так оно и есть, - прокомментировал замечание Фрауса префект обороны - После того, как Атер-Портас стали отправлять экспедиции на другие планеты, Поле, источником которого, скорее всего, является Старкон, перекрыло возможность противнику телепортироваться за пределы космического пространства Эракса.
- Не вероятно, а так оно и есть, - вставил свое мнение Фраус - Надежды не осталось. Засранцы Ксайберы, сидя в Старконе, наверное, сейчас ржут над нами. Да, точно, для них это как спектакль, развлечение! Кстати, хорошая идея... Думаю людям бы понравилось такое зрелище. Поместить группу тупиц в необычные условия и пустить трансляцию в эфир. Кажется, в былые времена СМИ практиковали такое...
- Вот и займитесь этим, - сказал Фабуло Фраусу - А сейчас, тактично попрошу всех заткнуться и дать господину Беллуму закончить свою речь.
- Э-эм-м, ну так вот... - продолжил Беллум - Козырь Атер-Портас - мобильность. Засланцы...
- Засранцы... - Пробубнил себе под нос Фраус.
- ...появляются так же неожиданно, как и исчезают. Кроме того, есть подозрения, что антиправительственная пропаганда, возникающая на стенах города, их происки.
- Хотите сказать, что Факта-Поле неэффективно? - спросил магистр.
- Нет, с Факта-Полем все в порядке, материализоваться в черте Урбис-Люмен враг не может, - ответил префект обороны - Думаю, кто-то помогает людям Атер-Портас проникать в город.
На минуту воцарилось молчание. Фабуло размышлял, а Беллум с тревогой ожидал реакции магистра. Префект обороны был бы и рад соврать или сделать вид, что в его сфере деятельности нет проблем. Но после разгрома у Формида-Мортис, пытаться что-то скрыть было бессмысленно.
- Что предлагаете? - спросил Фабуло.
- Э-эм-м... - Беллум ожидал бурю эмоций, и удивился спокойному тону руководителя. - Строительство базы на полпути к Лагерю и увеличение численности солдат...
- Какова численность военного резерва? - перебил магистр.
- Резерв исчерпан, - ответил Беллум.
- В таком случае назначьте ответственного за организацию нового призыва, - велел Фабуло.
- Но магистр... За призыв всегда отвечал я лично.
- Вы назначаетесь ответственным за строительство новой базы. - В глазах Фабуло блеснул недобрый огонек, оставшийся незамеченным префектом обороны.
- Благодарю за доверие, буду делать все возможное...
- На месте.
- Э-э... - Беллум не успел осознать, какую свинью ему подложил магистр.
- Я не сомневаюсь в вашей компетентности. Уверен, что руководство на месте строительства нового объекта, когда вы лично сможете контролировать ход ведения работ, и оперативно принимать решения ускорит темпы возведения базы.
- А-эмм.. С-сл-ушаюсь. - Только и смог вымолвить Беллум, глубоко опечаленный фактом, что не сидеть ему больше в своем уютном кабинете.
***
Часто случается такое, что определенные события происходят тогда, когда их не ждут. Не то, чтобы это было плохо, по крайней мере, не всегда. Наступления некоторых из этих событий не ждут вовсе. Даже не так... О них вообще не думают.А когда это случается, ни с того ни с сего... Вот тогда человек понимает - он не думал об этом, но мысль о нежелании наступления того, что произошло, пряталась где-то глубоко в далеких и пыльных комнатах разума, после чего вышла в предбанник, выглянула наружу, кинула укоряющий, полный обиды взгляд. Обделенная вниманием в прошлом, эта мысль затмит собой все остальные в момент, когда человек поймет, что все могло бы быть по-другому.
Каждый решает для себя хорошо это или плохо. Икс, какую бы сильную боль он не испытывал в то время, все же надеялся, что это хорошо. Но в отличие от многих, мысли, иллюстрирующие альтернативные варианты событий, как правило, не самые лучшие варианты, всегда жили в предбаннике его сознания.
Кто-то назовет это негативизмом. Икс относился к этому, как готовность к худшему исходу. Он не знал, что чувствуют люди, которые не задумываются о плохих последствиях, когда их настигает разочарование и горечь от несбывшихся надежд, разрушенного жизненного уклада и других неприятных перемен. Но был уверен, что чувствует то же самое, или, по крайней мере, немногим меньший стресс, даже не смотря на то, что заранее предполагал подобные версии своего будущего.
В чем же заключалась положительная сторона ежедневных раздумий о досадных поворотах, от которых никто не застрахован? А, черт, ни в чем. Все было слишком запутано. Что это было, неуверенность в себе? Трезвая оценка текущего положения вещей? Хотел бы он знать.
Шлейф неудач, тянулся, как хвост кометы. От него не убежать, это всегда останется при нем.
Сегодня он сидит с ней рядом. В моменты, когда он ее целует, прижимает к себе, а она крепко сжимает ему руку и улыбается, плохие мысли разбиваются о стену, которая тут же вырастает из ниоткуда, чтобы сберечь столь редкие секунды счастья. Но между этими мгновениями зияли пропасти, полные кровожадных существ, что съедали драгоценные эмоции, изрыгая на их место сомнения и страх утраты любимого человека.
Икс смотрел на нее с грустью, не понимая что - смущение или безразличие, мешает ей взглянуть ему в глаза. Было ли ей тоже грустно, или это просто задумчивость, а если так, о чем она размышляла? О нем, о ком-то другом, либо о чем-то постороннем? Он не мог спросить, полагая, что вторгнется в чужое пространство, понимая, как порой неприятно, когда в твои думы влезает кто-то другой. Но можно ли считать мысли столь близкого человека чужими? Со своей стороны он всегда был готов раскрыться. Его мир, наглухо запечатанный от остальных, мог принять только ее. Другой вопрос - нужно ли это ей? Необходимо сделать решительный шаг, чтобы разобраться.
Сегодня превращается во вчера, а новый день Икс встречал на улице, разбитым шагом ковыляя мимо центральной площади сквозь шумную толпу. Вчерашние мечты грязью устилали дорогу и тротуары, их топтали тяжелые подошвы, давили скрипучие колеса телег.
Люди скопились у храма Чистоты, чей фасад, грозно смотрел на зевак сквозь избыточное обилие пошлого пафоса, словно пытаясь вызвать у присутствующих чувство вины за прегрешения, даже за те, которые никто не совершал.
В тени здания появилась трибуна, а за ней невысокий человек лет шестидесяти в парадной рясе, расшитой золотом и украшенной гербом Ордена. Несколько паладинов выстроились за стариком, других рыцарей можно было заметить чуть поодаль - кто-то патрулировал местность вдоль торговых рядов, кто-то дороги и переулки, ведущие на площадь. Человек в рясе прошелся взглядом по собравшимся. Толпа стала замолкать, в ожидании речи.
Икс шел, как обычно погруженный в себя, раздираемый невыносимой болью. Сквозь пелену тумана он отдаленно слышал людской гул, и только когда из динамиков раздался грубый старческий голос, частично вернулся в окружающую действительность.
"Друзья! Очередное испытание ниспослано нам свыше, дабы проверить нашу сплоченность и готовность противостоять угрозе... "
Бросив взгляд в сторону храма, Икс узнал префекта религии, часто мелькавшего на агитационных плакатах и в выпусках религиозного вестника. Парень пытался вспомнить его имя...
"...вчерашнее вероломное вторжение сил зла, не что иное, как знак, который говорит, что пора переходить к решительным действиям..."
Сакра Хренум, Сакра Крабов, Сакра Крематор... Имя вертелось на языке, оставляя неприятный привкус.
"...каждый из нас должен понимать, что только вместе, плечом к плечу мы сможем побороть посланников Дьявола, освободивших нечистых..."
Икс сплюнул, как тут же его толкнули в бок. Физическая боль на время притупила душевную. Хорошо хоть, что металлическая перчатка паладина не поломала ребра. В эту минуту гнев, плотным комком ютившийся где-то внутри, взорвался, пустив ядовитые споры по жилам. Ярость вырвалась наружу, ее щупальца росли, обвивая все живое в округе, даже ни в чем не повинных людей.
Когда сквозь темную пелену Икс увидел искалеченного мутанта, злость отступила. Паладины волокли за собой одного из пойманных беглецов лагеря Формидо-Мортис. Тело пленника, и без того израненное от побоев, страдало от камней и грубого асфальта по которым безжалостные рыцари тащили беднягу. Кровь, едва заметная на красной коже, оставила длинный след на площади.
Глаза мутанта были приоткрыты. Пустой взгляд мог сказать лишь о полном безразличии к происходящему.
"Орден делает все, чтобы защитить свой народ. Каждый гражданин Урбис-Люмен должен жить, не опасаясь, в осознании того, что его будущему, будущему его детей и следующих поколений, ничего не угрожает..."
Толпа расступалась перед служителями закона, но взор их падал на беглеца. Паладины остановились перед трибуной, подняли мутанта на ноги, придерживая его, чтобы тот не упал. Ноги краснокожего подгибались от бессилия, тряслись вместе со всем телом от безумного напряжения, которое его мышцы еще могли стерпеть.
Люди смотрели на арестанта с испугом. Многие были бы рады уйти с площади. Почти все зеваки, за исключением убежденных этатистов, оказались тут случайно. Кто-то пришел на рынок, кто-то проходил мимо. Но мало кто решился удалиться, когда префект религии начал свою речь - никто не хотел привлекать к себе внимание. И людям ничего не оставалось кроме как изображать неприязнь к заключенному, внимать словам префекта, который продолжал пламенно рассказывать толпе, как ей следует жить.
Икс был поражен - его мало тронула та жестокость, что развернулась перед глазами сотен людей. Тяжелые мысли о собственном горе загородили собой все остальное, ничто более не имело значения, кроме желания избавиться от червя пожирающего его изнутри. Видимо, правильно говорят - хочешь изменить мир, начни с себя. Ведь невозможно сделать другого счастливым, будучи самому несчастным.
"Меры, принятые многоуважаемым магистром Фабуло призваны обезопасить наши земли и всех нас от опасности, которую словно паразиты разносят еретики и демоны. Сегодня наш правитель подписал указ, который ужесточит меры контроля над караванами и наказание, которое последует в случае, если кто-нибудь осмелится помочь беглецам проникнуть в город и скрываться от правосудия"