--
Простите, молодой человек, не могли бы вы задержаться? Молодой человек!
Я не сразу понял, что обращаются ко мне, остановился и посмотрел по сторонам. На Покровском бульваре в это время людей было совсем мало. Рабочий день едва перевалил за половину, редкие прохожие обгоняли меня или быстро шли навстречу, задумавшись о чем-то своем. Мне же спешить было некуда, отпуск только начинался.
- Пожалуйста, поверните голову еще раз направо, - услышал я тот же голос, - и вы меня увидите.
Я повернулся, на скамейке, в тени деревьев, вполоборота ко мне сидел мужчина лет пятидесяти. Правым локтем он опирался на спинку скамьи, на открытую ладонь этой же руки была положена голова, левая нога закинута на правую. На нем был слегка помятый легкий кремовый пиджак с подвернутыми рукавами, белая футболка с широкими черными полосами, потертые джинсы, светлые летние ботинки. Просто и немного небрежно, хотя со вкусом. Вспомнилась статья об одном известном модельере, который работает в стиле "небрежного шика". Стиль этот становится все популярнее. В одежде нет ничего лишнего, она очень удобна, безукоризненно сшита из материала высшего качества и естественно стоит немалых денег. Единственное, что выходило за рамки "небрежного шика" - это прическа. Черные с проседью густые волосы аккуратно подстрижены. Сбоку и сзади по молодежному очень коротко, сверху тщательно уложены на пробор на левую сторону.
Я поймал себя на мысли, что в этом человеке все очень удачно сочетается: одежда, манера сидеть и говорить, выражение лица, взгляд.
--
Ну что, насмотрелись? - добродушно спросил мужчина, - Присаживайтесь, по-моему, вы не очень спешите и у вас есть немного времени для общения.
--
Вы наблюдательны. Здравствуйте, - улыбнувшись, сказал я и присел рядом.
Мужчина еще некоторое время изучал меня, затем, прищурившись, посмотрел на кусочек неба между деревьями, опустил взгляд на землю, кивнул, соглашаясь со своими мыслями, и вслух сделал для себя вывод:
--
Все правильно. Все так. Именно так.
Я снял темные очки, достал сигарету и зажигалку:
--
Вы не будете возражать, если я закурю?
--
Нет, пожалуйста, курите. Если можно угостите и меня. Обычно я курю трубку, но за компанию не прочь побаловаться и сигаретой, - он закурил и продолжил, - Еще раз прошу прощения, что так бесцеремонно вторгся в ваши мысли. Если не возражаете, давайте познакомимся, Сергей Николаевич.
--
Андрей, - представился я.
--
Вы не хотите назвать вашего истинного имени, первому встречному, дело ваше, - спокойно сказал Сергей Николаевич, - пожалуй, вы правы, еще неизвестно кто перед вами.
Его поведение казалось странным. Сергей (про себя я решил называть его по имени) больше был занят своими мыслями, чем разговором со мной. Я был почти уверен, что его мучает какой-то вопрос, но в одиночку он не хочет или не может с ним справиться.
--
Мне необходимо с вами поговорить, - словно прочитав мои мысли, сказал Сергей и, сделав паузу, продолжил, - знаете, Андрей, мне нравится бывать здесь. Раньше я работал неподалеку, по несколько раз за день по делам перебегал бульвар с одной стороны на другую, часто проезжал на трамвае от Чистых прудов до пересечения с улицей Обуха, сейчас она называется Воронцово поле. Как и все в нашей бешеной Москве спешил, боялся опоздать. А потом вдруг - пенсия. Пенсия всегда приходит вдруг, все считаешь себя молодым. Но вы не держали в руках пенсионное удостоверение и поэтому не ощущали несоответствие между реальностью и внутренним состоянием. У вас это еще впереди. Конечно, я работаю, и все равно времени свободного стало гораздо больше. Брожу по старым улицам и переулкам. Как-то неожиданно для себя заметил, что меня постоянно тянет именно сюда. Первое время не мог понять отчего. Сижу один на скамейке, мимо проходят незнакомые люди, шумят и пыхтят выхлопными газами машины, громыхают по рельсам трамваи, но я как будто ничего этого не замечаю. Мне легко и хорошо, душой отдыхаю. Позже понял, что оказывается все очень просто, мне постоянно хочется возвращаться и возвращаться туда, где я был нужен, где рядом со мной были добрые и отзывчивые люди, для которых я старался делать все честно и в полную силу, не кривя душой и не притворяясь. Мы были одной дружной командой. Конечно, всякое бывало, спорили, иногда ругались, но не зло и ненадолго. Здесь я был самим собой. А это очень важно - быть самим собой и быть нужным. Да ... грустно. Простите, кажется, я вас начинаю утомлять.
--
Нет, нет, - поспешно сказал я. Начало разговора мне понравилось, - не утомили нисколько.
Нечасто вот так, с первых минут собеседник мог заинтересовать меня. Он говорил почти то же, о чем я часто думал.
--
Сергей Николаевич, - обратился я к нему, - почему вы остановили меня? Вам скучно и не с кем поговорить? Вряд ли. В вашем взгляде вопрос и мне кажется, что он именно ко мне, а не к первому проходящему мимо. Не поделитесь?
- С вами легко говорить, молодой человек, вы понимающий, - медленно выговаривая слова, сказал Сергей, - я не ошибся - это вы.
- Кто "я"? - спросил я. Никогда не любил в разговоре с кем-нибудь не проговоренных до конца мыслей.
Родион продолжал, словно не слышал вопроса:
--
Наблюдая за вами уже более года ...
--
???
--
Не удивляйтесь и не торопитесь, скоро вы все поймете. Так вот, наблюдая за вами достаточно длительное время, я долго не мог понять, где и когда мы с вами встречались. Мне казалось, мы с вами знакомы так давно, что если подсчитать по годам, то вы только пошли в первый класс. Но ведь этого не могло быть! И, тем не менее, при виде вас я был абсолютно уверен, что безошибочно определяю по вашей походке, взгляду, интонации голоса, ваше настроение, а иногда даже и то, о чем вы думаете. Вы скажете, что это бред пенсионера. Я и сам не верил до сегодняшнего дня. Но сегодня уже после первых ваших слов понял, что не ошибался, а если и ошибался, то совсем чуть-чуть.
Я молча смотрел перед собой, становилось немного скучно. Интересный разговор превращался в монолог человека, лишенного простого человеческого общения, стремящегося выговориться и для поддержания внимания собеседника, периодически вбрасывающего в разговор какие-то загадки.
Беседа с незнакомым человеком ни к чему не обязывает. Особенно это удобно в купе поезда дальнего следования. Поделишься с попутчиком наболевшим, на вторые сутки выйдешь где-нибудь на Урале, а он проедет еще не одну сотню километров. И вы больше никогда не встретитесь, а на душе у обоих станет легче, каждый часть своего "груза" перекинет на другого.
А может он того, как говорят, нетрадиционной ориентации? От этой мысли я невольно резко повернулся к нему, наши взгляды встретились.
- Боже упаси, - рассмеявшись, сказал Сергей, - я традиционен. У меня красавица и умница жена, мы живем вместе почти тридцать пять лет. У нас две дочери и у каждой по два сына. Так что я счастливый муж, отец и дед. Кстати до сих пор пользуюсь успехом у сорока - и даже тридцатилетних дам очень недурной наружности и незаурядного ума, а мне ведь через три года шестьдесят. Порой достаточно серьезно увлекаюсь, но стараюсь никому не сделать больно.
Молодец, хорошо сохранился. Похоже, он, в самом деле, может угадывать мои мысли. Ладно, послушаем дальше. Я едва удержался, чтобы не посмотреть на часы. Многих, в том числе и меня самого в разговоре это неприятно задевает. Возникает желание скорее его закончить.
- Молчите, наверное, вам становится скучно, - полувопросительно - полуутвердительно сказал Сергей, - только, пожалуйста, не смотрите на часы, иначе я сразу закончу, а мне бы этого не хотелось.
- Хорошо, на часы смотреть не буду. Только и вас прошу меньше говорить загадками или начинать фразу, а окончание не произносить вслух, но договаривать про себя и для себя.
--
Нет проблем, Андрей, договорились. Какие еще будут пожелания?
- Будут и еще. Если я вас правильно понял, Сергей Николаевич, вы способны читать мысли, во всяком случае, мои. Вот и поведайте мне обо мне. Не подумайте, я вас не собираюсь проверять, просто интересно услышать от незнакомого человека мнение о себе по первому впечатлению. Кстати, психологи говорят, что первое впечатление во многом определяет дальнейшие отношения и меняется незначительно.
Теперь замолчал Сергей. Причин его молчания, на мой взгляд, было две. Первая, он очень не хотел ошибиться в отношении меня. Вторая, более серьезная причина, он боялся, что своим вторжением раскроет для меня то, чего я пока не осознавал, а если и осознавал, то старался, как можно глубже утопить "это" в себе, чтобы со временем забыть. Он боялся взять на себя ответственность за возможные последствия своих слов. Так мне казалось.
- Андрей, я заранее прошу прощения, если нечаянно обижу вас или затрону что-то личное, о чем вы никогда и никому не рассказывали, и даже от себя отгоняли мысли об этом. Почему-то я уверен, что наш разговор необходим для вас и если бы он случился раньше, на многие вещи вы смотрели бы сейчас по-другому. Итак, начну с главного. Вы одиноки. Да, у вас есть жена, дети, которых вы очень любите. У вас много хороших товарищей, они вас уважают, считают порядочным и надежным человеком. И, тем не менее, вы одиноки, одиночество ваше духовное. За свою жизнь вы не смогли откровенно поговорить, скажем, так - полностью раскрыть себя никому, хорошо, если здесь я заблуждаюсь. Однако многие легко раскрываются вам, вы располагаете к этому, вас загружают своими проблемами в надежде на помощь или хотя бы на понимание. Но ваш внутренний мир мало кому интересен. В этом ваша сила и ваша слабость. Одиночество вас не тяготит, вы даже любите оставаться наедине с собой, размышлять, спорить с вашим вторым, "идеальным Я". Но ведь иногда хочется, чтобы кто-нибудь поучаствовал и в вашей жизни, в ваших делах и мыслях. Особенно вас тяготит частое непонимание со стороны близких, любимых и дорогих для вас людей. Конечно, проблема одиночества не нова. Только для каждого она своя, лично переживаемая. Сегодня она стала острее, особенно в городах. Здесь существует прямая зависимость: растет темп жизни - растет и чувство одиночества. Этому посвящено много исследований психологов и социологов. Они кому-нибудь помогли? Предостеречь от этого нельзя, а вылечить очень и очень трудно. Многие пытаются лечиться широко известным и популярным народным средством: ставят перед собой бутылку, рюмку, нехитрую закуску, и вроде бы одиночество уходит. Но ведь вы прекрасно понимаете, что это самообман. Кстати, и вы тоже лечитесь иногда подобным образом, правда, в последнее время все реже, не хотите расстраивать домашних, да и делом пора заняться ...
В какой-то момент я подумал: "Что, Андрюха, ты давно хотел подобной встречи, подобного разговора. Дождался. Доволен? Пока не знаю. Может, закончим? Нет, послушаю дальше, мне кажется, я начинаю его понимать. Дело здесь не только во мне, но и в нем тоже. Еще неизвестно, для кого более важен и необходим этот разговор".
Сергей, тем временем продолжал:
- Я полагаю, что вы со своим чувством одиночества все же справитесь, в конце концов, найдете для себя такое дело, которое поможет вам в этом. Вы будете заниматься им в одиночестве, но не ощущать себя одиноким. В руках будет ручка, на столе белый лист, на котором вы будете встречаться с разными людьми, участвовать в их жизни, стремиться помочь хорошим и выводить "на чистую воду" подлецов. Теперь о другом, что вас очень сильно беспокоит. Долгое время вы никак не можете найти золотую середину между домом и семьей с одной стороны и работой, вернее службой, с другой. Но об этом позже. Сначала ваше мнение по поводу одиночества.
- Мне нужно подумать некоторое время, - сказал я, - не все так однозначно и бесспорно.
- Не стану вас торопить, - ответил Сергей, - по-моему, мне удалось вас заинтересовать, а это уже немало.
Действительно он неплохо знает меня. Скорее всего, не меня лично, а тот тип людей, к которому он меня относит. Ничего особенного, богатый жизненный опыт, наблюдательность, умение делать выводы от частного к общему и наоборот. Вполне возможно, но уж слишком многое сходится, вот это и удивляет.
Время шло. Я не знал с чего начать. Сергей, тем временем достал трубку, набил ее недорогим голландским табаком. Щелкнул зажигалкой и в несколько затяжек раскурил. Он не торопил меня, не смотрел пристально в глаза, ожидая ответа. Он ждал и был уверен, что попал. Попал именно в ту точку, куда хотел, попал, потому что не мог не попасть. Иначе ему просто не надо было сидеть здесь.
У меня возникло желание спорить с ним. Доказать, что все абсолютно не так, что никакого одиночества я не испытываю. Чувствую себя отлично, очень доволен жизнью и собой. Уверен в своих силах, на сегодняшний день полностью состоялся в семье и на службе. Меня все прекрасно понимают, каждый день звонят друзья, приглашают в гости. И не проходит ни одного выходного дня, чтобы мы не встречались семьями у кого-нибудь из них или на природе. В общем, объяснить, что у меня настолько все хорошо, что и желать-то в жизни больше нечего. Но зачем? Снова загнать все в себя? Доказать все это не ему, а самому себе, как я неоднократно пытался сделать.
Прошло минут пятнадцать. Сергей молча дымил трубкой, вокруг нас стоял приятный запах табака. Вдруг начал накрапывать дождик. Видимо, разговор придется закончить, я вздохнул не то с облегчением, не то, наоборот, с досадой. Ощущение было двойственное. Не было большого желания в очередной раз заниматься самокопанием, а с другой стороны не хотелось упускать возможность разобраться в себе. В одиночку это получается плохо. Дождик помог принять решение, он закончился так же внезапно, как и начался. Посмотрев на Сергея, я достал сигарету и закурил.
--
Что, Андрей, трудно? - прервав молчание, спросил Сергей.
--
Нелегко, - ответил я, делая одну затяжку за другой, - но надо попробовать.
--
Подумайте, если нет желания, на этом и закончим, - сказал Сергей, на этот раз внимательно посмотрев на меня.
--
Не скрою, Сергей Николаевич, вы задели меня за живое, - начал я, медленно выговаривая слова, - попали именно туда, куда, на мой взгляд, и хотели попасть. Мне трудно с вами спорить. И все же я постараюсь объяснить вам и себе в том числе, что моя жизнь не вошла в черную бесконечную полосу ...
--
Я этого не говорил ни в коем случае, - резко перебил меня Сергей и, извиняясь, приложил ладонь к груди.
--
... Уверен, что каждый человек хоть раз в жизни жалуется, что его не понимают. Если это случается достаточно часто, чувство одиночества становится глубже. Но чем больше я рассуждаю о своем существовании, тем больше мне кажется, что проблема во мне самом. Одиночество во мне. Иногда хочу вытеснить его, а иногда чувствую себя с ним комфортно. Вы правы, с помощью ручки и бумаги я научился уходить в свой мир, общаться с людьми, хорошими и плохими. Бывали такие моменты, когда мои персонажи помогали мне же разобраться в себе. Но беда в том, что это отгораживает от людей. Возникает желание уйти от насущных проблем и решать вымышленные. Со временем окружающие начинают замечать этот уход от реальности, пытаются выяснить причину, помочь. Но, видя тщетность своих усилий, постепенно отходят от тебя. Я боюсь, что так может получиться.
--
Все зависит от вас, Андрей, - сказал Сергей, заметив, что я задумался, - я уже говорил, что в вашем одиночестве - ваша сила. Вы не боитесь его, как многие, не впадаете в крайности, а ищите компромисс.
--
Я ищу его слишком долго, - сказал я с грустной улыбкой.
--
Вам только кажется, - уверил меня Сергей, - многие его вообще не ищут, а большинство ищущих никогда не находят.
--
Возможно, но ведь мне и моим близким не легче от этих поисков, - так же грустно сказал я, - жизнь-то моя проходит.
--
Вы торопитесь, Андрей.
--
Не знаю.
Я чувствовал, что надо что-то говорить. Мысли путались. Встреча была слишком неожиданной. "И все-таки кто же он? Внезапно открывшийся друг, болтун или ... Это или меня и беспокоило. Ну не было таких разговоров у меня ни с кем! Не было! Кроме как с самим собой. Стоп! А если это я через двадцать лет? Да, "двадцать лет спустя". Возможно такое? Почему бы и нет. Конечно не в буквальном смысле. Давай-ка, парень без мистики".
Двадцать лет назад этот человек думал так же и был тем же, кем я сейчас. Он был не понимаем, а может только думал, что не понимаем. Прошло время, он принял правила жизненной игры и теперь идет по пути понятному, принимаемому большинством. И хочет привести к этому пути людей, подобных себе, которые долго ищут, но не могут найти.
--
А в этом что-то есть! - вдруг вслух сказал я.
--
В чём? - очень тихо, не глядя на меня спросил Сергей.
--
В том, о чем мы с вами думаем, но не говорим вслух.
Кто он? Ему скоро шестьдесят. Жизнь скорее удалась, если судить по общим, средним меркам. Он часто возвращается назад. Менять ничего не хочет. Не потому, что не хочет переживать что-то заново, а потому что считает: главное в жизни он делал и делал от сердца, он помогал людям. Ошибок было немало. Главная "ошибка" - это стремление не подвести другого. В ущерб себе, близким.
Подожди-ка, Андрюша, это же не ошибка. Ты еще нимб нарисуй вокруг его головы. У него нет слабостей и пороков? Он не любит себя? Еще как любит! Он любит умных красивых женщин. Но он ничего не может с этим сделать, вернее не хочет, он неисправим.
--
Андрей, вы молчите уже почти полчаса. Вы размышляете обо мне? Вам помочь? - Сергей говорил серьезно, без иронии, - вы абсолютно правы, стремясь понять меня, вы лучше разберетесь в себе.
--
Вы ждете от меня ответа, и теперь я знаю, почему, - в тон ему ответил я.
--
Так почему же?
--
Вам плохо. Всю свою жизнь вы ищете тот самый компромисс, о котором только что говорили, но не нашли его и вряд ли найдете. И я его не найду. Его попросту нет и быть не может. Любой компромисс - это выбор. Выбор того, что в данный момент выгоднее, полезнее и безопаснее. Ради этого каждый идет на уступки. Мы уступаем обстоятельствам, другим людям, сами себе. И постоянно хотим уверить, прежде всего, себя, что по-другому поступить невозможно. Я не прав?
--
Правы, абсолютно правы, - с воодушевлениемсказал Сергей, хлопнув себе ладонью по ноге, - но что же делать? Этот вечный вопрос: "Что делать?" Никогда и ни в чем не сомневаться? Никогда не желать того, что могло бы вывести из состояния привычного равновесия? Поделить жизнь на "пятилетки", на каждую составить план и ни в коем случае не делать шагов влево или вправо? Вы так можете?
--
Нет.
--
Я тоже.
Разговор переходил в бесконечность. Мы пытались найти смысл жизни. Как сотни и тысячи лет назад его пытались найти другие. Были ли такие, которые находили? Наверное, да. Но были ли они счастливы?
Я чувствовал, что беседа наша заканчивается. Так бывает, вроде самого главного не сказано, но диалог "затухает". Потому что переход к разговору о главном бывает труден, а порой просто мучителен.
А главное заключалось в том, что каждый из нас после встречи очень хотел сказать себе: "Кажется, теперь я знаю, что делать и как". Или хотя бы: "Я начинаю понимать...".
После нашей почти двухчасовой беседы мы стали с ним на одну ступень. Не было уже более взрослых или менее опытных, более удачливых или наоборот несчастных. Были два человека, пытавшихся понять нечто важное. Каждый своё. Но мы были не готовы говорить о главном. Не были готовы "вывернуть себя на изнанку". Это была первая встреча, и каждый из нас надеялся на следующую, более откровенную беседу.
Только встреча не произошла. Я искал его. Искал ли он меня? Может да, а может и нет. Не знаю.
В течение нескольких лет я часто продолжал нашу беседу, задавал Сергею вопросы и сам отвечал на них. Только эти самоответы мне не помогли. Разобраться в себе я так и не смог, и со временем потерял себя окончательно.