Загустин Ольга : другие произведения.

  

  

  

Убил бы стерву! Но живу только ею, родною!

Она жизнь мою поделила на чёрное в белом,

Добавив к ней памяти яркость, палитрой цветною.

И я позабыл о спокойствии разума в целом.

  

Лишь сталь от оков остановит и полосы в небо*

Боль в пальце, безумье, курком возведённое слепо.

Она отравляет и смысл забирает виною,

Когда не успел и беду обошёл стороною.

Она моя жажда, что местью играет с душою.

  

  

  

  

  Вечерний сумрак и тень отяжелевших от дождя деревьев скрывают одинокую фигуру, судорожно сжимающую револьвер в затёкшей от напряжения руке. Этот человек забыл, что такое страх и голод. Он не чувствует ни промозглого холода зазевавшейся осени, ни одиноких капель, падающих с деревьев на суровое небритое лицо, ни сухости воспалённых глаз, неутомимо выслеживающих свою добычу.

  

  Для него мир потерял жизнь, став безликим, словно чёрно-белое кино, оставив в нём только одно неукротимое чувство - жажду... жажду, которую можно утолить только кровью... жажду, которая изменила его жизнь на ДО и ПОСЛЕ... жажду, которая зовётся местью.

  

  Он ждёт в унылой тишине, лишь изредка освещаемой автомобильными фарами. Чужая пьяная брань осколками разбившихся бутылок, визги и скулёж сцепившихся дворняг, клаксоны машин с далёкой магистрали, ни что не может нарушить его тишину - ту которая засела глубоко в сердце, отравляя его пустотой и безразличием. Только цепкий взгляд, иногда, возвращает к жизни его бесчувственное тело, выхватывая из темноты силуэт одинокого прохожего и сравнивая его с тем, кого он ждёт.

  

  Память. Лишь она яркими вспышками согревает обезумевший от горя разум.

  

Яркая вспышка... Вот, он первый раз взял на руки тёплый сморщенный комочек, такой желанный и родной.

Вот, первое слово "мапа".

  

Вспышка... и память воскрешает ласковые, но ещё по детски угловатые подростковые руки, обнимающие его, только что вернувшегося из очередной командировки, за шею.

  

Новая вспышка. "Пап, ты самый лучший!", короткий чмок в щёку, и пронзительный девчачий визг ласкает уши, а светящиеся счастьем глаза, так похожие на его, не отрывают ошеломлённого взгляда от подарка к её выпускному.

  

  Снова вспышка... и молодая спортивного телосложения симпатичная шатенка, затянутая в кожанку, несётся к нему на встречу, обнимая разрисованный шлем. "Папа! Я сдала! Я - врач!" Он, бизнесмен, никогда не понимал её страсти к этой профессии, её болезненной упёртости стать хирургом. Не понимал, но поддерживал как мог.

  

  Снова вспышка... боли... такой безумной , что сдавливает грудь тисками, не позволяя даже стону вырваться из груди... лишь рот раскрывается в немом крике, как у рыбы выброшенной на берег, когда ему показали... истерзанное изувеченное тело...

  

Вспышка... безнадёжности... несправедливости... следователь закрыл дело, оставив на свободе четверых "дорогостоящих" подонков.

  

"Пап, захватишь меня после смены? Я свой агрегат у Серёги оставила, а у него дежурство. В пол-одиннадцатого буду ждать, как всегда, на нашем месте. Целую. Ты самый лучший!" её последние слова, что сохранил безмолвный мобильник.

  

Она ждала его тогда, недалеко от больницы, в маленьком тихом сквере, куда будучи ещё ребёнком постоянно утягивала его на пешие прогулки, чтобы издали, сквозь неровные просветы между разросшихся кустов, наблюдать за суетой скорых бригад ... ждала... а он опоздал... опоздал на целую жизнь... её жизнь.

  

  

  

Рука стала сталью, обжимая смертельное оружие. Большой палец медленно оттянул курок, натягивая спусковую пружину до предела, так же, как и его накалённые нервы.

  

-Ты первый!