Я остановил джип на песчаном холмике, выключил двигатель и осмотрелся. Прямо впереди, в нескольких километрах на востоке, лежала гряда Алам Хальфа. Именно там много лет назад британские “крысы пустыни” остановили танки Роммеля. Германский натиск натолкнулся на упорство детей туманного Альбиона, последнее оказалось сильнее и “лис пустыни” повернул назад.

Холмы Алам Хальфа, собственно, и были конечной целью моего путешествия. Я должен был добраться до них, снять на видеопленку все, что сочту нужным, и ехать до Эль - Аламейна. Оттуда ходят поезда на Каир, а из Каира самолет доставит меня в Москву, к коллегам по Институту Истории, которые жуть как мне завидовали из - за этой командировки. Хотя, если разобраться, ничего сильно интересного я не видел - только песок, песок и песок. Конечно, ночевки в Западной Пустыне, огромные тропические тараканы и фаланги в спальных мешках предавали поездке некоторую романтичность, но больше всего мне запомнился именно песок - наверное, потому что он был везде - и в джипе, и в спальном мешке, и в пище.

Конечно, ехал я не один, со мной был Пал Палыч, руководитель экспедиции, человек бывалый, но ему не повезло - он крайне неудачно сел на фалангу, которая его тут же и укусила. Вообще - то фаланга - тварь не ядовитая, но ест она всякую гадость и в ее челюстях постоянно скапливаются вредные для здоровья вещества, к тому же укушен был Пал Палыч не в те место, на котором сидят, а в другое, расположенное неподалеку но значительно более чувствительное. В общем, мой начальник отбыл на вертолете в госпиталь, а я четверо суток ездил на “лендровере” по историческим местам Западной Пустыне и собирал материал для родного Института Истории.

Я быстро привык к одиночеству, к пустыне, к “лендроверу” и мне иногда казалось, что всю жизнь меня окружают только пески да холмы. Смеркается в пустыне быстро и я должен был готовиться ко сну. Спал я в спальном мешке, в джипе, а после случая с Пал Палычем я стал немного побаиваться песка. Перед сном надо было приготовить ужин. Я привычным движением достал бензиновую печку, пристроил ее к борту машины - там было такое специальное приспособление - поднял глаза и замер - в пяти шагах от меня стояла девушка и наблюдала за моими действиями.

Конечно, этого не могло быть - пустыня была почти везде плоская, как стол, и до того я не заметил никакого транспорта, на чем она могла добраться до моего холма. Я ущипнул себя за руку и, почувствовав боль, понял, что не сплю. Широкополая шляпа надежно прикрывала мою голову от солнечного удара, но других объяснений появления девушки я придумать не смог.

- Привет, - сказала она по - английски, - меня зовут Вита.

- Виктор, - сказал я, - привет.

Ее английский был плох, даже, наверное, хуже моего. Девушка была среднего роста, стройная и симпатичная, одета была в какое - то подобие накидки неопределенного серо - желто - белого цвета. Что меня еще удивило - она была босиком. В руках девушка крутила цветок, похожий на розу, но это была не роза - колючек на стебле не было. Возраст ее я не определил - иногда она казалось совсем девочкой, а иногда, особенно когда смотрела прямо в глаза - старухой.

- Красивый цветок - сказал я.

- Мне тоже нравится. Они растут там, - девушка махнула рукой куда - то назад, - в оазисе. Их там полно.

Запахло бензином - я понял, что стою с открытой канистрой, из которой хотел налить бензина в печку.

- Поужинаем? - спросил я, - правда, у меня только консервы...

- Да, я бы поела. Правда, в последнее время я ем совсем мало... Но консервы - это здорово... Меня иногда угощают консервами - чаще всего солдаты. А ты - солдат?

Она все время улыбалась, голос ее был звонок, но я все еще думал, что сошел с ума. Через какое - то время я начал думать, что Вита - тоже сумасшедшая, и это меня немного успокоило.

- Нет, я историк. Тут была большая война... Давно... А ты? Ты здесь живешь?

- Нет... А, может, уже и да... Я жду. Давно, один человек сказал, что приедет за мной, что бы ни случилось, вот я его и жду... У тебя сейчас перельется бензин!

Я опомнился, разобрался с печкой и полез в джип за консервами. Выбор консервов был большой, но неопределенный. В подготовке экспедиции принимало участие минобороны, и консервы были армейскими. Это была очень вкусная, сытная пища, но этикетки от банок нам передали отдельно, поэтому, взяв банку в руки, невозможно было узнать, что внутри. А внутри могло оказаться почти все, что угодно - и перловая каша, и тушеная говядина, и суп - рассольник и компот.

Ужин я готовил самым простым способом - ставил банку на печку, засекал девять минут, потом снимал банку, открывал и ел. На этот раз я сделал то - же самое, но с двумя банками - в обеих оказалась самая обычная тушенка. Я откинул бортик джипа и мы уселись на него с банками в руках. Вилок у меня не было, и ели мы большими столовыми ложками.

- Вкусно - сказала Вита, - я такой давно не ела. Похожа на американскую. Ты - американец?

- Нет, это русская тушенка. Я - русский.

- Да? У меня не было знакомых - русских. А у вас все носят бороды?

- Нет. Это я отрастил перед экспедицией, у нас так принято... Да и здесь бриться неудобно, воды много расходуется для бритья... А тот человек, ну, которого ты ждешь... Он был кто?

- Почему был? Он есть! Я бы знала... Он - рыцарь.

- Кто?

- Рыцарь. На наш город напали арабы, и меня продали в рабство. Меня везли в караване - не знаю, куда, мне не говорили... А по - дороге Луис и еще люди напали на охрану... Это его так зовут - Луис. Они напали, охрана разбежалась, и нас освободили. Потом мы были в большом городе... Там был монастырь - и я хотела туда уйти, потому что мне не куда было больше деться. Но Луис сказал, чтобы я ждала его, он вернется с войны и увезет меня домой... Тогда была большая война - не такая большая, как были позже, но тоже большая. Они шли освобождать Гроб Господень, но у них не получилось. Потом были пожары, и еще войны... А я все жду - я знаю, что дождусь... Мне, правда, никто не верит, но это ведь не важно. Я - то знаю... Иначе я не смогла бы столько ждать. Ведь верно?

- Конечно... - я не знал, что сказать, - Я не заметил, как ты подошла.

- О, нет, наоборот! - Вита засмеялась, - Когда ты подъехал, я уже была здесь, просто ты не заметил! Меня многие не замечают... Однажды на меня чуть не наехал танк. Это было во время последней большой войны. Много танков шло к той гряде - Вита махнула рукой в сторону Алам Хальфы, холмы которой еще были видны в быстро падающих на пустыню вечерних сумерках, - один из них чуть не раздавил меня. Я понимаю, было очень пыльно и они ничего не видели... Но вообще - то ко мне хорошо относились - и эти, что нападали, и те, что защищались...

Тушенка закончилась.

- Хочешь чаю или кофе? - спросил я.

- Нет, спасибо, я плохо сплю от чая и кофе, а завтра я хочу встать раньше...

- А зачем?

- Мне нельзя долго спать - я ведь могу не заметить Луиса, когда он появится, и тогда придется ждать еще. А я уже устала. Когда долго ждешь, устаешь...

Я предложил ей спальный мешок бедняги Пал Палыча, но она отказалась:

- Нет, я привыкла спать на песке.

- Ну, а всякие змеи и фаланги? - я вспомнил печальный опыт Пал Палыча.

- А не надо на них ложиться, и они не укусят!

Вита устроилась рядом с “лендровером” прямо на песке, на боку, положив одну руку под голову, а другой прикрывая глаза. Не представляю, как можно было спать в таких условиях, но я уже перестал удивляться. Я лег в джипе, разложив задние сиденья. Машина была открытая, без крыши. То есть брезентовый тент где - то был, но я его не использовал - дождь меня здесь ни разу не застал.

Заснул я быстро, но ночь провел беспокойно. Мне снились вкопанные в песок по самую башню “матильды”, несущиеся по пустыне в клубах пыли “стюарты”, девушка с цветком в руках, стоящая прямо посредине атакующей лавины германских танков, усталый рыцарь, закованный в броню и неспешно двигающийся по песку на усталом коне. Я часто просыпался и перегибался через борт посмотреть, действительно ли рядом с “лендровером” спит на песке безумная девушка, которая думает, что ей тысяча лет. Вита была все там же. Она проспала всю ночь, кажется, так и не сменив позы.

Встали мы одновременно очень рано, с восходом солнца. Я сделал кофе - на этот раз девушка не отказалась. Мы почти не разговаривали, мне было отчего - то неудобно а Вита просто думала о чем то своем.

После завтрака мы попрощались - я покатил в сторону Алам Хальфы и старался не оглядываться. Я думал, что надо кому - то рассказать о сумасшедшей девушке, живущей в песке - может быть, ей можно было чем - то помочь. Потом мне пришла в голову мысль, что, возможно, лучше жить в пустыне, чем в сумасшедшем доме и что весь наш большой мир с его войнами, революциями и политиками сумасшедший дом и есть. Мне даже самому захотелось пожить в пустыне и я неожиданно испытал сильное желание вернуться - мне казалось, что мы о чем - то недоговорили. Затем я подумал, что и сам не совсем нормален, а, может быть, я и есть самый настоящий сумасшедший, потому, что увиденного мною быть не могло - не может человек в одиночку жить в пустыне, а я в это поверил.

Мысль о том, что я сошел с ума, получила самое неожиданное подтверждение - мне навстречу из - за бархана выехал рыцарь.

Он ехал не спеша, опустив голову. Часть доспехов была надета на нем, а часть закреплена на лошади и я подумал, что ему жарко и лошади, наверное, тоже жарко. Я остановил машину и выключил мотор. Рыцарь ехал прямо на меня и, когда между нами осталось не больше трех шагов, он остановился и поднял на меня взгляд.

- Она там, - я показал в сторону, откуда приехал, - она все еще ждет.

Рыцарь тронулся в ту сторону, куда я показал. Я подумал, что он меня не понял, потому что поехал он все так же не спеша. Но затем я сообразил, что его лошадь везет тяжелый груз и она просто не может быстро набрать скорость. Действительно, лошадь пошла сначала медленным шагом, потом рысью и, наверное, перешла в галоп, но я этого не увидел - рыцарь скрылся за барханом.

Некоторое время я сидел неподвижно за рулем и испытывал только одно желание - выпить чего - нибудь покрепче кофе. К сожалению, желание это было неосуществимо, потому что весь запас спиртного мы с Пал Палычем уничтожили, когда ждали медицинский вертолет.

Наконец, я включил зажигание, вывел “лендровер” на ближайший холмик и достал бинокль. Впрочем, и без бинокля было видно, что девушка сидит на песке, а спешенный рыцарь идет к ней, поднимая пыль своими нелепыми бронированными сапогами.

У меня была с собой видеокамера, но мне показалось, что я не должен ее использовать. Я не стал подсматривать и развернул машину в сторону Алам Хальфы.

Я думал, что то, что я видел, не было по самой простой причине - потому, что этого не могло быть никогда. Каждая клеточка моего разума, воспитанного в самом реальном из миров, знала, что этого не может быть и каждая частица моей души верила, что то, что я видел - правда, иначе этот мир не стоит прилипшего к подошве окурка и не имеет никакого смысла.

И я продолжаю верить до сих пор.

___________

Июнь, 2001