Захаров Сергей Станиславович : другие произведения.

Приговор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
   Была прекрасная, теплая и сухая ранняя весна. Снег как-то незаметно сошел на нет почти без грязи, не было неожиданных заморозков и сумрачного, как будто запотевшего, неба. Зато было солнце, звонкий весенний воздух и огромные подснежники, которые яркими осколками небесной тверди были разбросаны в зеленой, словно нарисованной, траве.
   Сейчас говорят, что это была лучшая весна в истории земного человечества, ибо эта весна была последней.

Приговор.

Не судите, да не судимы будете;

Ибо каким судом судите, таким будете судимы;

Евангелие от Матфея

1

   - А мне их жаль. Они, наверное, так привыкли к своему мирку, что им будет трудно с ним расстаться.
   - Не все, командор, не все! Сейчас их жизнь состоит из борьбы. Каждый борется с чем-то своим. С нищетой, с болезнями, со старостью, друг с другом, с самим собой, наконец. Кроме того, планетка их уже изрядно истощена, перенаселена. Жизнь их - коротка, меньше ста местных лет. Так что, я думаю, многие из них будут только рады такому приговору.
   - Ну, ты их, конечно, лучше знаешь. Сколько ты среди них прожил?
   - Три тысячи лет. Но я, конечно, отлучался. Столько лет прожить в таком мире, и не отдыхать от него, невозможно!
   - Да, может надоесть.
   - Не то слово! Некоторым из них много даже их короткой жизни и они, бывает, убивают сами себя.
   - Ну, раз у них такая ужасная жизнь, они с радостью должны сменить ее на другую.
   - И опять, командор, вынужден тебя поправить. Многие из них будут драться за то, чтобы ничего не изменилось.
   - Я тебя не понимаю, Спок! То ты говоришь, что они с радостью готовы расстаться с этой жизнью, то - что они будут за нее драться. Что ты хочешь сказать?
   - А, командор! В том - то и дело! Они ведь не знают, зачем живут, не отличают добро от зла! Некоторые из них будут драться с нами, некоторые будут помогать нам, а большинство просто дождется, чем все кончится и примет готовый результат! В массе это очень пассивный народ.
   - Тем более, мне их жаль.
   - Честно говоря, мне тоже. И, возможно, больше, чем тебе. Я ведь многих знаю лично. Они будут переживать и страдать.
   - Ну вот, Спок, ты хоть в чем-то согласен со мной! Однако, надо идти спать. Через шесть часов мы выходим на их орбиту, и тогда будет не до сна. Кстати, а что такое “нищета” и “болезни”? Ты очень убедительно описал мне их несчастную жизнь, но некоторых вещей я не понял...
  

2

   Командировка закончилась и пора было возвращаться. За неделю, что пришлось прожить в Москве, Виктор изрядно устал от столичной суеты. Все таки, в части лучше - спокойнее, да и начальство так носа не задирает, как эти, из министерства. Правда, по вечерам в Москве интереснее, чем в их военном городке, но и денег нужно не в пример больше. А какие могут быть деньги у капитана ВВС России? Суточных ему хватило только на один, правда, довольно бурный, вечер в недорогом кабачке, еще два дня он проживал то, что ему дали знакомые на покупку всяких мелочей (как выяснилось, эти мелочи в части стоят чуть не в два раза дешевле), потом пришлось питаться только тем, чем кормили в министерстве. К счастью, он очень удачно познакомился с одной симпатичной москвичкой, с которой последние дни разделял стол и кров. Однако, пора было возвращаться.
   Виктор прошелся еще раз по гостиничному номеру, проверил, не забыл ли чего, и посмотрел на часы. До поезда было полтора часа и нужно было убить еще минут двадцать. Виктор включил телевизор и сел в кресло.
   На всех каналах была одна и та же заставка - изображение звездного неба с мигающей надписью - “Внимание! Важное сообщение!”. Звука не было. “Что за черт!”, - с раздражением подумал Виктор, - “Сообщение! И заставка идиотская какая. От кого сообщение - тоже не понятно. Правительственное, что ли?”.
   Но это было не правительственное сообщение. Это был Приговор. Тот Приговор, который развернул жизнь семи миллиардов землян и бессчетного количества их потомков, Приговор, который подтвердил и, одновременно, опроверг древние пророчества. Так получилось, что Виктор выслушал его на чемоданах в московской гостинице. Здесь нет возможности повторять весь текст Приговора. Тем более, что он сейчас широко известен. Кроме того, в то утро Приговор зачитывался не полностью, иначе Виктор опоздал бы на поезд, не встретил бы Дрона и события, возможно, приняли бы совершенно другой оборот.
   Заставка исчезла с экрана, и диктор зачитал сообщение о Приговоре. На самом деле это был вовсе не диктор, а один из тех, кто этот приговор выносил - это был один из Судей, но Виктор, как и миллиарды других землян, принял его за диктора. Судья был похож на земного мужчину средних лет, да он и был человеком средних лет, только по своим меркам - ему было чуть больше ста тысяч лет. Он зачитывал сообщение очень приятным, звучным голосом, и у него не было совсем никакого акцента. Впрочем, отсутствие акцента было не удивительно - последние три тысячи лет он прожил на Земле почти безвыездно.
   Из сообщения Виктор понял, что человечество приговорено. Главных обвинений было несколько. Все они были правильными, любой бы это признал, но то, что за такую вину последует наказание, представить себе никто не мог.
   Во-первых, человечество обвинялось во лжи. То - есть, люди лгали. Это было всем известно, время от времени все лгали, но, как было ясно из Приговора, за это полагалось наказание.
   Во-вторых, люди убивали друг - друга. Это случалось на войнах, а иногда и без оных. Опять же, все знали, что это плохо, и в то же время убийства продолжались.
   Далее следовали другие пункты обвинения, среди которых были и зависть, и властолюбие, и лень в основе которых лежал неистребимый человеческий эгоизм. Впрочем, самым главным было не то, что человечество было порочно. Самым главным было то, что оно упорствовало в своих пороках. Как было сказано в Приговоре, Судьи наблюдали за человечеством на протяжении всего существования земной цивилизации и пришли к выводу, что человек как таковой совершенно не изменился в лучшую сторону, а, скорее, даже наоборот. Из всего, что человечество производило, самыми быстрыми темпами развивались именно орудия уничтожения себе подобных. На основании расчетов, произведенных Судьями, через две тысячи лет земное человечество, обретя новые технологии и сильно размножившись, вырвется на межзвездные просторы и, как саранча, причинит неисчислимые бедствия населению Вселенной. Поэтому землянам был вынесен Приговор. Тех, кто вынес его, земляне стали называть Судьями.
   В сообщении Судьи мало говорили о себе. Было только сказано, что они - население ближайшей части вселенной, что физиологически они почти не отличаются от землян, что на их планетах нет войн, болезней и бедности и что продолжительность их жизни измеряется сотнями тысяч лет.
   О самом Приговоре было сказано, что земляне лишаются своей планеты путем насильственной эвакуации в мир Судей. Они должны быть рассеяны по бесчисленным планетам и через столетия сама память об ужасной жизни на Земле должна стать историей. Завтра полный текст Приговора будет напечатан в газетах. На этом сообщение закончилось и возобновилась трансляция какого-то футбольного матча.
   Виктору было пора на поезд и он выключил телевизор. Он понимал, что жизнь должна измениться, что грядут, возможно, глобальные перемены, что, наверное, в таких экстраординарных условиях нужно и делать что-то совсем из ряда вон выходящее, но что именно - он не знал. У него был билет, он сдал номер и поехал на вокзал.
  

3

Вселенское Человечество не признает ни одного

земного правительств... Вселенское Человечество будет

признательно за любую помощь, оказанную правительствами

в исполнении Приговора.

Приговор

Глава 16.

Статья 36.

   Нет, это был не сон. И не розыгрыш - да и кому прийдет в голову разыгрывать Президента великой державы? Президент многое повидал в жизни и совершенно разучился удивляться. Пожалуй, его удивила бы только похвала от лидера думской оппозиции, но ее он принял бы за уловку и не поверил бы. Да, пожалуй, не поверил бы. А какой бы нормальный президент поверил бы в то, что начальник спецслужбы принесет послание от пришельцев? Нормальный с виду документ, с грифом “особой важности”, и с издевательским названием - “Список мероприятий, необходимых произвести Вам, как Президенту РФ, с целью упорядочивания эвакуации населения РФ в Соответствии с Приговором”. Далее шел список самих мероприятий на примерно трехстах листах. Надо сказать, список был составлен очень толково и подробно, с указанием порядка консервации предприятий промышленности, количества транспорта, необходимое для эвакуации, точек погрузки и норм поклажи на каждого человека. Таковая норма составляла, кстати сказать, двадцать килограммов и не должна была включать никаких “информационных носителей” будь то книги, кассеты или компьютерные диски. А вот домашних животных было брать можно. “Интересно, почему?” - подумал Президент.
   Он поднял глаза на сидящего в кресле напротив начальника ФСБ. Тот был человек, не отягощенный лишним умом, но честный служака, живущий по проверенным временем принципам и почему-то до колик боящийся Президента, что последнему особенно нравилось.
   - И почему же вы считаете, что это не фальшивка? - спросил Президент.
   - Так...,- начальник спецслужбы еще сильнее вжался в кресло, хотя и так старался выглядеть как можно меньше, что при его богатырском росте получалось не очень хорошо,- так инопланетчики эти сами на “летающей тарелке” приземлились прямо в Кремле, дежурному отдали пакет, в этом пакете все и лежало. И съемка оперативная имеется, и показания очевидцев. Массовая галлюцинация исключается полностью, кроме того, анализ пакета показал, что...
   - Достаточно, Петр Иванович, я абсолютно доверяю вашему профессионализму и компетенции. И ваших сотрудников, разумеется, тоже, - Президенту показалось, что его собеседник вырос прямо на глазах. “Вот ведь человек, огонь и воды прошел, чего только не испытал, а начальства до полусмерти боится. Старая школа!” - подумал Президент. “Что мне, однако, со всем этим делать?”.
   - Петр Иваныч, - Президент старался говорить как можно мягче, - а гриф “особой важности” тут уже был или это потом напечатали?
   - Был, Вадим Вадимыч! Вот как к нам попало, в том же самом виде вам и доставили. Проверили только - на яды и радиоактивность, чтоб, значит, исключить вероятность попытки нанесения вреда государству путем покушения на его главу!
   “Вот загнул!” - подумал Президент и попробовал пошутить:
   - А на заговор или сглаз не проверяли?
   - Что? Сглаз... Нет, у нас же и спецов таких нет... Вы думаете... Виноват, упустил, сейчас исправим!
   - Да пошутил я, Петр Иваныч, пошутил!
   - А, шутка! Понимаю! Гы - гы,- начальник спецслужб сделал попытку улыбнуться. Президенту стало неловко и он сказал совершенно серьезным тоном:
   - Кто знает содержимое документа?
   - Эксперты, охранник, который вскрывал пакет, я и вы - всего восемь человек, все люди абсолютно надежные. Список имеется. Принести?
   - Спасибо, не стоит. Я думаю, это все равно не долго останется в тайне. Как думаете?
   - Так же, как вы. Наверное, главы других государств получили что-нибудь подобное.
   В это время зазвонил телефон. Президент снял трубку, послушал, сказал:
   - Соединяйте, - и, затем не в трубку, а своему собеседнику, - Это президент Соединенных Штатов по “красной линии”. У него срочный разговор, так что я думаю, что Вы как всегда правы, Петр Иваныч!
  
  

4

   Когда говорят, что Борис Евгеньевич был одним из самых богатых людей России, немного преуменьшают - он был самым богатым человеком в стране. Благодарить же за это можно было только одного человека - самого Бориса Евгеньевича Сорокина, которого за глаза звали - Бес.
   Действительно, преподаватель высшей математики в МГУ, он за пятнадцать лет сделал из себя нувориша номер один исключительно собственным умом, предприимчивостью, беспринципностью и жестокостью. Да, увы, дорога к богатству лежала через множество действий, за которые должно было быть стыдно. Впрочем, другие делали гораздо больше подлостей с гораздо меньшим результатом. Главным же качеством Беса, которое признавали и враги и не враги (друзей он не имел), было феноменальное чутье, основанное на редкой способности находить связи между событиями там, где другие их не видели. Например, для Беса было совершенно очевидно, что скандальный развод кинозвезды Х неминуемо должен привести к повышении цены на акции предприятия У на, примерно, 3 процента через, примерно, дней десять.
   В последнее же время Борис Евгеньевич здорово изменился. Примерно два года назад ему наскучил процесс зарабатывания денег. В свои сорок шесть лет Бес не имел семьи, привязанностей и друзей. Он не имел даже привычек - ни хороших, ни плохих. Он был как автомат для достижения успеха. Теперь успех был достигнут, и автомат остановился. Он пробовал заняться политикой, но быстро разочаровался. Совсем недавно он вспомнил свою детскую мечту - пройти в одиночку под парусом вокруг света. Бес стал брать уроки вождения яхты и в абсолютной секретности заказал постройку самой яхты - красавицы, которой он пока не дал имени. Кроме того, Борис Евгеньевич стал спонсором одной молодой певицы, причем, совершенно бескорыстно в любом смысле этого слова. В общем, мир опять становился цветным и жизнь снова приобретала смысл. И тут - Приговор, в реальность которого Борис Евгеньевич поверил сразу же.
   После утреннего сообщения о Приговоре Борис Евгеньевич закрылся в кабинете, взял отпечатанный текст сообщения и внимательно его изучил. Сам Приговор должен был появиться в завтрашних газетах, но Борису Евгеньевичу хватило и сообщения, чтобы понять, что земной цивилизации вскорости наступит конец. Довольно быстро Борис Евгеньевич пришел к выводу, что до отъезда ему необходимо сделать две вещи - устроить концерт той самой певице, шефство над которой он добровольно взвалил на свои плечи и совершить плавание на яхте, к чему он давно готовился.
   Почему он принял такое решение, Борис Евгеньевич не знал, но после него на душе сразу стало легко и весело - впереди ждало что-то необычное, а в этой жизни не было ничего, что он боялся бы потерять. Борис Евгеньевич отдал распоряжение ускорить постройку яхты. Затем он позвонил Нике - так звали певицу, которой он помогал - и немного с ней поболтал ни о чем, еще раз подтвердив, что обязательно прийдет на послезавтрашний концерт, раз уж все равно отдал за него такие деньги. Собственно, звали ее Вероника, “Ника” был псевдоним, и после этого разговора, как почти всегда бывало после разговора с Никой, Борис Евгеньевич окончательно успокоился, впрочем, как оказалось, ненадолго.
   Не прошло и пяти минут, как телефон зазвонил, Борис Евгеньевич поднял трубку и услышал хорошо знакомый, тянучий и ленивый голос Толяна:
   - Привет, Бес!
   Стыдно сказать, но самый богатый человек в России боялся Толяна - обычного полубандита - полубизнесмена, подвизающегося на ниве шоу-бизнеса. Толян пугал своим абсолютным, возведенным в культ, эгоизмом, а также полным отсутствием даже понятия о каких-то принципах. Он не был жесток - в том смысле, что ему не доставляло удовольствия причинять кому-то боль. Но он легко отдавал команду своим громилам пытать человека чтобы вернуть долг - даже смешную для него сумму в сто баксов. Для Толяна просто не существовало никого, кроме него самого, весь мир был он сам, поэтому он мог так же легко убить человека, как другому смахнуть крошки со стола - кто думает, каково им, крошкам? Борису Евгеньевичу, однако, приходилось сотрудничать и с такими людьми - без Толяна концерт в Москве организовать было попросту невозможно.
   - Привет, Толян! Чем обязан? - недобрые предчувствия сжали сердце
   - Слушай и не дергайся! Нику я завтра забираю, она мне нужна, не вздумай чудить! Понял?
   - Э-э-э... Слушай, Толян...
   - Я сказал - не вздумай чудить, ты меня знаешь! Пока.
   Борис Евгеньевич умел держать удар, но в этот раз сплоховал - что-то оборвалось внутри, и Борис Евгеньевич почувствовал себя проколотым воздушным шариком. Он рассеянно и затравленно оглядел кабинет, отчаянно ища помощи у предметов, которые его окружали. Взгляд упал на календарик с улыбающейся Никой. “Надо что-то делать. Надо как-то защищаться.” - мысль начала лихорадочно искать выход. Но в голове почему-то крутилась совершенно дурацкая песенка - “Боронися, бабка, боронися, Любка...”. “Как, однако, борониться то? Спрятать Веронику?”. Но у него не было людей, которые смогли бы сдержать горилл Толяна. Его охрана была достаточно профессиональна, но не годилась для небольшой уличной войны, которая могла разгореться в случае такого конфликта. За Толяном была целая банда, которая боялась самого Толяна больше смерти. “Вот сволочь! Надо - же, выбрал время. Черт, ничего на ум не приходит. А делать что-то надо, и делать быстро. Сегодня, завтра он ее увезет...”. Он смотрел на фотографию смеющейся девушки и вспомнил - “Если ты не можешь защищаться, и тебе не куда отступать - ты должен нападать!”. Он забыл, чьи это были слова, помнил только, что они очень старые, им несколько тысяч лет. Решение созрело. Бес улыбнулся и поднял трубку телефона.
   В детстве у Бориса Евгеньевича была кличка - Сорока. Но сейчас ему лучше подходило современное прозвище - Бес.
  

5

   - Я так говорю, потому, что знаю. Я был там, Витек!
   Виктор посмотрел в окно. Разговор происходил в купе СВ поезда, которым капитан ВВС возвращался из командировки. Двухместное купе было не Виктора - он себе такого позволить не мог - купе было Андрея, друга детства, случайно ехавшего тем же поездом и в этом купе больше никого не было.
   Они не виделись больше трех лет. Андрей, носивший в детстве кличку Дрон, почти не изменился. Все такой же огромный, в своих смешных очках, кажется, тех - же самых, за которые в детстве пытались Дрона дразнить. Впрочем, пытались не долго - Дрона дразнить было все равно, что дразнить, скажем, телеграфный столб. То есть его просто невозможно было вывести из себя. К тому же, Дрон был физически очень сильным и просто большим - не толстым и рыхлым, а большим, и по вертикали, и по горизонтали. С детства ему прочили необычную судьбу - за его характер и упрямство.
   Дрон всегда был человеком, который ищет истину, причем до конца. Он мог дойти до преисподней в ее поисках, изловить и допросить пару чертей, но заключать сделку с ними не стал бы - по моральным принципам. А эти принципы были в Андрее даже не железными, а каменными. Он два года не здоровался со школьным учителем по физике, за то, что тот поддал пинком пробегавшего мимо кота. В отместку, учитель этот стал придираться к Дрону по любому поводу и без повода, но не на того напал - ученик закусил узду и стал отличником по этой самой физике. В конце концов, Дрон физику полюбил и после школы уехал учиться в МГУ как раз на физический факультет. Потом они несколько раз виделись, после учебы Андрей работал в каком то жутко секретном месте и вот на тебе - оказывается, успел побывать даже у пришельцев.
   Впрочем, сначала разговор пришельцев не касался. Старые друзья вспомнили знакомых, порадовались, что Вадик Хрыч все-таки попал в цирк, Серега Бармалей - слыш - ка - таки женился на Аллочке - Аленьком Цветочке, а вот Сеня Шнурок, бедолага, говорят, спился. Потом, когда первая бутылка кончилась и пришлось идти в вагон - ресторан за второй, заговорили о себе. Виктор вспомнил пришельцев с их приговором и сказал, что народ не потерпит, чтобы кто-то решал за него, за народ то - есть. Хоть пришелец, хоть кто - каждый мужчина возьмется за оружие, а там поглядим, кто кого. Ответ Дрона Виктора озадачил - Андрей захохотал во все горло:
   - Слушай, Виктор, - Дрон сделал ударение на последнем слоге, как в детстве, - как ты думаешь, долго бы римский легион сопротивлялся танковому взводу? Со всеми своими баллистами и скорпионами? И можно ли сбить современный истребитель из лука? Твое здоровье!
   Они в очередной раз опрокинули стопки. Дрон остался собой - говорил неприятные вещи, но обижаться на него было невозможно.
   - Ну, сбить из лука истребитель трудно, но можно. Из большого лука, скажем, скорпиона, попасть в турбину. Правда, надо знать, куда попасть. И подойти надо близко...
   - Вот-вот! Надо знать, куда попасть да еще подойти близко! Скорпион, между прочем, стрелял на четыреста шагов. А твой МиГ?
   - Нет, нету шансов - я к нему просто не стану так близко подходить, и ничего мне не сделают. И потом, у меня - истребитель, против воздушных целей предназначен, а штурмовик вообще никаким скорпионом не возьмешь...- Боевой задор Виктора начал проходить.
   - Вот-вот! - Дрон говорил “Вот-вот” с тех пор, как Виктор его помнил, - Вот-вот, Витек, как ты с ними собрался воевать? Ракетки пускать? На таран идти? Ей-богу, у римлян против танка больше бы шансов было...
   - А ты почем знаешь?
   И тут-то Дрон выдал:
   - Я так говорю, потому, что знаю. Я был там, Витек!
   Виктор немного опешил.
   - Где там?
   - На обратной стороне Луны - там у них перевалочная база. На орбите Марса монтируется гипертоннель. Ну, такая штука, по которой население Земли будет вывозится в их мир. Там я тоже был...
   - Где? На их планете?
   - На некоторых из них. Тоннель, собственно, работает уже несколько тысяч лет. Сейчас его расширяют, чтобы пропустить все восемь миллиардов человек. А планета у них не одна, и даже не сто.
   - И что, тебе понравилось? - Виктор начал заводиться.
   - Там довольно интересно. Правда я не все понял...
   - Но то, что воевать с ними бесполезно, ты понять успел?
   - Ну, еще бы! Даже наше атомное оружие против того, что есть у них - копейки!
   - Они что, часто воюют?
   Кажется, этот вопрос поставил Дрона в тупик.
   - Они? Ты что, смеешься? Они вообще не воюют! И, кажется, не воевали никогда.
   - Откуда же у них такое оружие?
   - Ну, не знаю... Я же говорю, там много загадок...
   - А почему они на нас напали?
   Дрон так искренне и заразительно расхохотался, что у Виктора прошла вся злость. Он налил еще и они выпили.
   - Чудак человек! Да не напали они! И не собираются! Приговор они нам вынесли, и исполнять будут, будь уверен. Читал сам Приговор - то?
   - Нет, только по телевизору утром...Там сообщение было, а текст завтра в газетах будет.
   - Вот-вот! Там все будет по порядку, ты и сам со всем согласишься, в чем нас обвиняют. Ложь, вот главный наш грех! За правду!
   Они пропустили еще по стопке. На Андрея, при его габаритах, спиртное почти не действовало. Виктор же был во первых офицер, а во вторых офицер ВВС, что значило немало. Но выпито было уже порядочно, и дальнейший разговор запомнился ему, скажем прямо, не полностью. К тому же, как выяснилось, Дрон должен был скоро выходить.
   Самое главное, что понял Виктор из рассказов Андрея о Судьях - их абсолютная правдивость. На протяжении многих миллионов лет существования их цивилизации не было зарегистрировано ни одного случая, когда была сказана неправда. Они были так устроены, что не могли врать, совсем не могли - ни другим, ни, что не менее удивительно, себе. Само слово “ложь” не имело полного аналога в языке Судей, а соответствующее этому слову понятие было абстрактной философской категорией. Впрочем, в Диких Мирах ложь, возможно, присутствовала, но что такое эти Дикие Миры, Андрей не объяснил. Возможно, и сам не знал, что это такое.
   Из кристальной честности Судей проистекала и странная организация общества на тысячах планетах Судей, о которой, правда, и сам Андрей мало что успел узнать. Приговор был, по-видимому, также следствием этого свойства.
   Неожиданно Андрей глянул в окно, потом на часы и начал собираться, чем немало удивил бравого капитана ВВС.
   - Слышь, Дрон, этот паровоз до полуночи нигде не останавливается, я им четыре года езжу! Время - то шесть часов! Ты куда собрался?
   - Пора мне, Виктор, пора, - может быть, оттого, что Дрон опять назвал капитана на французский манер, как в детстве, а может быть, от необходимости прощаться, Виктору стало трезво и грустно.
   Поезд остановился прямо посередине леса, никакой станции рядом не было и в помине, Андрей спрыгнул в траву, махнул на прощание рукой и пошел прямо в лес, после чего поезд сразу тронулся. Больше никто здесь не выходил, да и двери других вагонов оставались закрытыми.
   “Персональная остановка для Андрея Березкина, не угодно ли? Пришельцы, Марс, какой бред! Надо пива и спать.” - думал Виктор, возвращаясь в свой вагон. В его купе попутчики - молодая парочка - ошарашено пялились в окно. Там, за стеклом, метров в двухстах от поезда, над темным и загадочным лесом, четко вырисовываясь на фоне начинающего блекнуть предвечернего неба, висела летающая тарелка.

6

Женщина - красиво окрашенное естественное зло.

“Молот Ведьм”

   - Ни фига Бес не сделает. Он против меня никто. - Николай видел лицо Толяна в зеркале. Это лицо было воплощением самодовольства. Их сейчас было трое в огромной толяновой машине - водитель за рулем, он, Николай Панкратов - начальник охраны и сам охраняемый объект - Толян, развалившийся на заднем сиденье. Николай ненавидел Толяна примерно за то же, за что его боялся Бес, но, как бывший офицер, честно выполнял свою работу. Он не имел никакого отношения к толяновским “разборкам” - бывший майор заведовал только охраной. За джипом Толяна катился еще один, поскромнее, с двумя охранниками. Такой охраны было более чем достаточно - за три года, что Панкратов работал на Толяна, не было ни одной сколько - нибудь серьезной попытки покушения. Но охраняемый объект очень хотел жить и любил выглядеть соответственно тому положению, которое он занимал в столичном полубизнесе.
   Сейчас вся группа направлялась в любимое кафе Толяна - “Звездочку”. Это кафе было совсем не дорогим и отнюдь не престижным, но Толян любил вечером выпить здесь пару кружек пива. Персонал “Звездочки” относился к Толяну, как к полубогу, посетители старались на него не смотреть - он был известной личностью, да и его стильная одежда и два телохранителя отличали его от остальной публики - в основном, молодежи. Может быть, Толян как раз и любил это кафе за то, что чувствовал здесь себя выше других.
   На пятачке перед кафе работа Николая заканчивалась, Толян заходил в “Звездочку”, а Николай шел домой, благо жил совсем рядом. Сейчас до пятачка оставалось пять минут езды. Разговор шел о том, может ли Бес как-то помешать Толяну или нет. О том, зачем Ника нужна Толяну, бывший майор старался не думать.
   - Мне кажется, ты его недооцениваешь, Толик - Николай не верил в то, что знаменитый Бес вот так, без драки, отдаст то, что считает своим.- Помнишь, как он с Пупиком разделался? Ведь без штанов его оставил, три года акции его скупал, и скупил в конце концов. И где сейчас тот Пупик? Опасен Бес, зря ты...
   - Э-э-э, Коль, ты че, не понимаешь? Если бы у него были эти три года, он и меня бы урыл. Подкупил бы кого - нибудь, компромат какой нибудь приготовил, да мало ли... Только нету их у него, этих лет - то! Не - ту - ти! Пришельцы ведь, Колюха! - Толян говорил в своей манере, растягивая слова, как будто ему было лень говорить - Настоящей силы у него нет, у него только деньги. А вот людишек верных нет. Вон у меня орлы какие, - бандит ткнул пальцем в джип с охраной. - Целый район за меня пойдет! А у него кто? Ты же был в его офисе. Нету там охраны, одна автоматика! Видеокамеры всякие, детекторы. А людей нет! Так ведь?
   - Ну да... - Действительно, в огромном здании, которое было штабом финансовой империи Беса, совсем не было видно охраны. Да, собственно говоря, других людей там тоже почти не было заметно. Панкратов был там несколько раз и его всегда удивляло отсутствие видимых мер безопасности. Перед довольно скромным кабинетом самого богатого человека России сидела симпатичная девушка в огромных очках и больше никто не препятствовал доступу к Бесу.
   - Вот! - Толян вдруг неуловимо изменился. Пропала леность в голосе, и он привстал на заднем сиденье, придвинувшись поближе. - Вот! Не успеет он ничего сделать! Я заберу Нику и мотну на один островок, и будет там отдых - закачаешься! Компания подобралась - что ты! Тебя не зову - ты не любишь этого, я знаю... Но потом - присоединяйся. Пришельцы разрешили по двадцать килограмм добра взять - я золото запасаю! У меня уже больше ста килограммов накоплено! Верным людям раздам - а золото, Коля, оно везде золото - хоть тут, хоть на Марсе. И заживем мы там, на ихних звездах, Колюшок, как надо! Ты меня держись только. Ты человек надежный, я тебе верю, ты не подведешь. Ну как, возьмешь моего золота? А?
   - Я подумаю, - Николай растерялся от такого взгляда на последствия Приговора.
   - Ага, подумай, время пока есть, - Толян вернулся к своей манере разговора и снова откинулся на сиденье. Машина уже проехала арку и вырулила на пятачок перед кафе. За ней подкатил джип с охраной.
   Вход в “Звездочку” был из внутреннего дворика, в который вели две арки. В одну из них вкатились джипы Толяна, вторая располагалась напротив. Дворик был почти правильной круглой формы, чистенький и всегда безлюдный. Проезд в него был запрещен, поэтому машин, кроме Толяновых, который, разумеется, не относил запрет на проезд к себе, здесь не бывало. Пятачок был небольшой, метров сорок в диаметре и был окружен пятиэтажками.
   Николай, как всегда, вышел первым и осмотрелся. Во дворике почти никого не было, только возле арки, в которую они въехали, какая-то в дым пьяная дамочка пыталась закурить. Она щелкала зажигалкой но никак не могла попасть кончиком сигареты в огонек. В конце - концов сигарета сломалась у нее в пальцах и дамочка полезла в сумочку за другой.
   Охранники и Толян вышли из машин. В кафе курить было запрещено, запрет действовал на всех, кроме Толяна, поэтому перед тем, как войти, устраивали небольшой перекур. Николай попрощался со всеми и пошел к арке, возле которой пьяная девица пыталась найти пачку сигарет в сумочке. Что-то было не в порядке, что-то не так, но что, Николай не мог понять. Он почти дошел до арки и оглянулся. Компания бросила сигареты и шла к кафе по безлюдному дворику. Ну да, мусорный контейнер! Раньше он стоял дальше от того места, где были машины. Сейчас он был на пути между машинами и входом в кафе. Ну и что?
   Николай оглянулся на девицу и вдруг узнал ее. Это была секретарша Беса, только на ней не было очков. Она была совсем не пьяной и из сумочки достала не сигарету, а что-то, очень похожее на сотовый телефон. Девица уже вытащила антенну и сосредоточенно смотрела мимо Николая в сторону Толяна, который шел к “Звездочке” и сейчас поравнялся с контейнером. Николаю вдруг стало понятно отсутствие охраны у Беса- никому в голову не прийдет ожидать опасности от хрупкой на вид секретарши в огромных, безобразных очках. Николай заорал :
   - Толян, ложись!!!, - и бросился к девице. Та отпрыгнула в арку. Сзади Панкратова сильно громыхнуло, зазвенели разбитые стекла, но оборачиваться он не стал - помочь было все равно невозможно. Николай влетел в арку, слегка подгоняемый волной от взрыва, уже держа пистолет в руке. Он ожидал, что девица удирает со всех ног, но ошибся - та хладнокровно его дождалась и он, едва вбежав в арку, получил страшный удар по затылку, от которого плашмя, лицом вниз, грохнулся на асфальт. Николай пытался вдохнуть и не мог. Во рту стоял привкус крови. Он открыл глаза и увидел прямо перед собой туфельки на высоких каблуках. Удар был парализующий, Николай не мог пошевелить рукой. Мысли его путались - “Вот сука! Да кто же она такая? Конечно, на таких шпильках не убежишь... Сейчас прикончит...” - он закрыл глаза.
   - Ты меня не узнал, понял, Панкратов? Ты ведь будешь молчать, правда?- услышал сквозь шум в ушах Николай. “Надо же, фамилию знает... Как она меня...”. Он хотел сказать “Да”, но не мог. Не мог он и кивнуть - тело не слушалось его. Ему не было страшно или больно - ему было очень жалко себя самого - такого бывалого вояки и такого сейчас беспомощного, лежащего в грязной подворотне. Николай почувствовал, что по щеке течет слеза. “Как глупо...”.
   - Я так поняла, что ты согласен.
   “Умница!”. Послышался стук удаляющихся каблучков. Победитель уходил не спеша.
   Через несколько минут Николай раздышался. Стук каблучков давно замер вдали, зато приближался рев сирены. Панкратов решил, что честнее будет заявить, что он девушку не узнал. Честнее и спокойнее. А с ней он потом сам разберется. “Интересно, успел ли лечь Толян?”.
   Между арками, перед входом в кафе “Звездочка”, собирались зеваки. Правда, здесь никогда не было много людей, да и зрелище было не на любой вкус - Толян не успел лечь и Панкратов был теперь безработным. Толяна и двух его охранников разорвало в клочья и разметало по всему дворику вокруг развороченного взрывом мусорного контейнера. Водитель был легко контужен. Больше пострадавших не было, если не считать Николая Панкратова, который медленно приходил в себя на грязном асфальте после сильного удара, полученного от секретарши самого богатого человека в стране.

7

До XV века земляне развивались, как и положено развиваться

цивилизации этапа “ку”- они почти всегда воевали, но воспевали мир,

были жестоки, но ценили великодушие, часто лгали, но стремились

к правде. По опыту всех других народов Вселенной, через три - четыре

тысячи лет должна была наступить эпоха “син” .

лживость землян должна была сойти на нет, после этого начинается неспешное

развитие техники, философии, психологии и медицины. Венцом этапа “син”

становится открытие практического бессмертие, которое, увы, всегда

сопровождается почти полным бесплодием. Затем произойдет выход в космос и

соединение с огромным миром остального человечества - этап “отс”.

Но в XV веке что-то в истории землян нарушилось,

люди стали слишком жадными, развитие техники сильно опередило развитие общества и личности, философия деградировала. В истории Земли произошел перекос, который объясняется вмешательством неизвестных сил, общее название которых - Враг...

К началу XX века процесс искривления хода истории стал необратимым, тогда и был вынесен Приговор...

Оставшиеся сто с небольшим лет были потрачены на техническое обеспечение его исполнения...

“Вселенская история Человечества”

Часть XXIV

Сервер XVII

Диск XV

Глава 256

“Земляне”

   Лес, поезд с Виктором и сама железная дорога резко прыгнули вниз и очень быстро исчезли из виду. Андрей так и не привык к такой скорости и полному отсутствию ощущения ускорения - технология Судей была выше его понимания, несмотря на все те знания, которые он получил на физфаке МГУ. “Как здорово! Раз - и мы уже над морем! Интересно, каким?”.
   - Как настроение, Андрей?
   Голос не дал бывшему физику разгадать географическую загадку на тему “а где это я?”. А был он на борту той самой летающей тарелки, которую совсем недавно наблюдал Виктор из окна своего купе. Тарелка эта находилась над Балтикой и двигалась в сторону Атлантики. Голос же принадлежал одному из Судей, звали которого - Спок. Это было имя Судей, на Земле у него было много других и разных имен, среди которых были известные всем и неизвестные почти никому из ныне живущих.
   - Никак не привыкну! Ускорение - то должно ощущаться, или я не физик. - Андрей обернулся на голос.
   - Ты физик, но физик земной. У тебя будет много времени на изучение физики, и не только ее. Собственно, у всех вас будет почти неограниченное количество времени. Вы получите много больше, чем потеряете. Вы получите почти бессмертие...
   - И потеряем свой мир!
   - Вы сами виноваты. Зачем было так жить последние тысячелетия?
   - Но те, кто сделали мир таким, давно мертвы! Мы уже родились в таком!
   - Интересная мысль! Ты живешь в доме, построенном твоими предками, смотришь телевизор, придуманный ими же, читаешь книги, написанные задолго до того, как ты родился, но вот ошибки прародителей своими почему-то не считаешь и отвечать за них не хочешь! Довольно избирательная философия, не находишь?
   - Да, с тобой спорить...
   - На этой планете почти никто меня не переспорил. Вот Леонардо был велик, да, с ним трудно было тягаться. У Конфуция я и сам мог поучиться. Впрочем, с ним мы спорим до сих пор - он пристально наблюдает за тем, что твориться в Поднебесной, и часто раскаивается в том, что сделал. А по - моему зря! Очень остроумная теория.
   - Так он жив?
   - Ну да. Мы его прихватили к себе - уж очень интересная личность.
   - Спустился с неба Бог, и одному - бессмертие, другому - муки адовы. Ну а вас кто судить будет?
   - Ну что ты заводишься? Никому мы адовы муки не обещали. Да что за глупости! Ты же нас давно знаешь... Даже обидно такое слышать, ей-богу... Ты - то что бы делал на нашем месте? - Спок, кажется, и правда обиделся.
   - Ладно, извини, я не хотел. Все не привыкну...
   Судьи напоминали ему отчасти детей, а отчасти героев детских фильмов - они были всегда непосредственны, правдивы и искренни, совершенно не умели скрывать своих чувств, мыслей и эмоций и действовали прямо, исходя исключительно из своих убеждений.
   Спок перестал обижаться:
   - Ну, что скажешь, как у вас говорят, по делу? Где был, что видел, какие прогнозы?
   - Все пока неясно. То есть на официальном уровне никто не собирается оказывать сопротивления. Президент, после кавказской кампании, о войне слышать ничего не хочет. Сами военные тоже не верят в успех обороны. Да и цели ее непонятны - люди, в основном, и не возражают переехать, большинству здесь несладко живется. Но вот слухи... При Президенте есть какая-то группа... На уровне слухов все это, хочу повторить... Начальник ФСБ, говорят, замешан... В общем, могут быть неприятности, вплоть до попыток переворота. Хотя цели не ясны. Надо еще поработать. А как в других странах?
   - Все в порядке. Нигде ничего не предвидится опасного, кроме России. Ну, про это ты лучше меня знаешь.
   - Ловко вы все обтяпали!
   - Да все просто! В странах, где деньги играют гипертрофированную роль, мы, с нашими - то средствами, можем купить хоть всех. В обществах, построенных на патриархальных или религиозных традициях, достаточно каким-то образом воздействовать на тонкую прослойку иерархов, от которой идут нити управления до каждого. При нашем опыте это не представляет труда. В тоталитарных государствах тоже все просто - одного человека, диктатора, а иногда - его женщину, перетянул на свою сторону - и все!
   А вот в России что происходит, не понятно. В этой стране нет никакой системы управления, или мы не можем ее квалифицировать. Что-то здесь не так...
   - И какие планы?
   - Сейчас - в Штаты, заберем Джека, он свое отработал. Потом, через океан - в Китай, попробуем найти Ли. А там и эвакуация начнется. Флот уже подходит!
   - А если война?
   - Ах, дорогой Андрей, да с кем? Я видел больше войн, чем ты прожил лет и я не жду никаких сюрпризов - исход ясен всем. А задержка с эвакуацией даже на сто лет ничего для нас не значит, а вот для вас значит очень много, ведь не все доживут! Так что все идет по плану. Пойдем, сыграем в шахматы?
   - В шахматы не хочется. Может, Quake?
   - Ну, пошли в Quake. Капитана возьмем? Делать ему все равно нечего, на автопилоте идем.
   - Возьмем.
   Выходя из своей каюты, Андрей взглянул на экран. Темнело, но он понял, что тарелка летела уже над океаном. Андрей не чувствовал за собой никакой вины, но на душе было очень тоскливо.
  

8

   Закончился День Сообщения. На следующий день планета выслушала Приговор.
   Приговор запрещал землянам создавать свою цивилизацию, запрещал жить компактными группами. В тексте было оговорено, какой процент землян может составлять население планеты или континента - государств, как таковых, у Судей не было. Разумеется, было запрещено возвращаться на Землю. В Приговоре было сказано, что все эти ограничения - временные, и что через пятьсот лет предстоит собраться и подумать, не изменились ли земляне настолько, чтобы ограничения эти можно было отменить или ослабить. Во всем прочем земляне получали равные права с остальным человечеством. Им, помимо всего, гарантировалось то, что сейчас называется “нормальная продолжительность жизни”, а тогда именовалось “практическое бессмертие”. Впрочем, все это - широко известные факты и об этом подробно изложено в других изданиях, например, во “Вселенской истории Человечества”. В те времена, о которых идет речь, земляне, разделенные на страны и народы, готовились встретить свою судьбу.
   Западный мир спокойно и целеустремленно готовился к эвакуации. Правительства Запада сразу согласились с требованиями Судей и оказывали им всемерную помощь. Нигде не было беспорядков или каких-то слишком выдающихся инцидентов, не считая небольшого количества актов самосожжения, которые устроили несколько сект.
   Население большинства стран остального мира, молясь своим богам, также готовились к переселению.
   В России привычный ко всему народ, закупив на всякий случай соль, спички, растительное масло и макароны, с интересом обсуждал текст Приговора. Ничто не предвещало неприятностей, но именно в этой стране впервые были обнаружены следы деятельности Врага, как сознательной силы, противостоящей Человечеству.
  

9

   Президент отложил в сторону текст только что подписанного Указа о подготовке к эвакуации. Все было правильно, другого выхода, кроме как подчиниться Судьям, не было, да и само подчинение, возможно, было благом для людей, но Вадим Вадимович отдал бы половину жизни, чтобы место президента сейчас занимал кто-нибудь другой.
   Дверь открылась и на пороге появился начальник ФСБ. Он вошел без стука, что сильно поразило Президента, и оставил открытой дверь в кабинет.
   - Что нибудь случилось, Петр Иваныч? - Президент заметил, что вошедший смотрится как-то необычно, молодцевато подтянут и вообще выглядит именинником.
   Петр Иванович вышел на середину кабинета и торжественным голосом, как будто он выступает на утреннике в детском саду, зачитал с листочка:
   - Гражданин Президент! Вы, как лицо, не обеспечившее обороноспособность страны перед лицом межпланетной угрозы, объявляетесь низложенным! Мне поручено арестовать вас. В стране объявляется военное положение. Власть переходит в руки Анонимного Комитета Обороны.
   Все происходящее выглядело так пошло и театрально, что Президенту стало неудобно.
   - Что за бред, Петр Иваныч! Да как вам не стыдно! С кем вы собираетесь воевать? Вы же лучше меня знаете разрыв в технологиях... Да и зачем? И что это за анонимный - как там - комитет обороны, кто в него входит? Это, право же, не смешно...
   - Комитет Обороны состоит из честных патриотов, которые не открывают своих имен, так как возможности противника очень велики. Мы не допустим вмешательство кого - бы то ни было во внутреннюю жизнь России. Мне жаль, Вадим Вадимыч, но вы не справились, - начальник ФСБ понизил голос, - а насчет разрыва в технологиях, то нам помогут... Есть другая сила, не только Судьи...- затем опять громко, так, чтобы было слышно за открытой дверью - Вы арестованы! Конвой, увести!
   В кабинет вошли двое вооруженных короткими автоматами людей в пятнистой форме и черных масках. Первый громко крикнул высоким и энергичным голосом:
   - Встать! Следуйте за нами!
   В голосе не было злости или угрозы, а только молодой задор и азарт.
   “Господи, это же почти дети! Они не знают, что делают! Кто-то здорово промыл им мозги.” Президент растерянно встал, зачем-то заложил руки за спину и пошел к выходу. У самой двери он обернулся:
   - Петр Иванович, ты рехнулся. Ты же ответственный человек, зачем тебе все это?
   На миг на лице начальника ФСБ отразилось растерянность и сомнение, но только на миг. Он ответил не театральным, а своим обычным, бесцветным и глухим голосом:
   - Ты не все знаешь, Вадим Вадимыч. Не все так просто....
   Конвоир нетерпеливо подтолкнул экс-президента к выходу и дверь за ними закрылась. Поток воздуха от закрывшийся двери смахнул со стола подписанный Президентом Указ, и он белыми листками рассыпался по полу.

10

  
   “К морю, боже мой, там же горизонта не видно. И парус, и ветер, а ночью - звезды... Господи, ну неужели что-нибудь мне помешает?” так думал, почти молился, Борис Евгеньевич, когда его скромная “Нива” пробиралась через весь Питер к причалу. За рулем “Нивы” сидела Кира, та самая, чьи каблучки видел Николай Панкратов в грязной подворотне возле кафе “Звездочка”.
   “Ниву” Сорокин выбрал в целях маскировки, а Киру брать не хотел, но почему-то взял. Она выглядела какой-то брошенной за своим секретарским столом, и Борис Евгеньевич решил взять ее - не на яхту, конечно, а только до причала, где эта яхта стояла. Тем более, что ее таланты могли пригодиться в дороге. От Москвы до Питера они доехали без проблем, а вот в самом Питере проблемы начались. В городе были беспорядки.
   Причиной волнений была неожиданная отставка президента и переход власти к АКО, чей состав был, естественно, неизвестен. Большинству населения было непонятно, что произошло. Президента никто защищать не думал - на дворе был не 91-й год - но воевать против пришельцев, как приказал Комитет, никто не собирался. Люди считали это чистым безумием, вышли на улицу, появились провокаторы, затем ОМОН, потом еще какие-то люди в форме и началось. Когда “Нива” Сорокина въехала в Питер, часть города уже горела, слышались выстрелы и рев сирен.
   “Вот, черт, надо - же чтобы именно сейчас... Позвонить своим в правительство? Да, сейчас же какой-то АКО, а не правительство. Совсем я нюх потерял, даже не знаю, кто там, в этом АКО, шишку держит. Ну да ладно, мне бы в море выйти, а там - хоть трава не расти, пусть себе воюют или революции устраивают. Концерт Ники прошел на ура, а больше дел здесь у меня нет.”
   - Борис Евгеньевич, дальше надо пешком, здесь не проехать,- низкий голос Киры прервал мысли.
   - Да, да, я вижу, конечно. Спасибо, Кира! Дальше я сам... - кучки людей заполнили собой всю проезжую часть и тротуар. Ехать было совершенно невозможно.
   - Вы не доберетесь сами, Борис Евгеньевич, - она не просила, она просто констатировала факт. Они вышли из “Нивы” и тут кто-то его узнал.
   - Гля, да это сам Сорокин! Мужики, здесь Бес! Держи его! - Сорокина знали в стране и у большинства населения он не пользовался любовью, скорее, наоборот. Такие чувства были естественными - для того, кто еле сводит концы с концами любой богатый - вор, а самый богатый человек в стране - вор самый большой.
   Все дальнейшее напоминало кошмарный сон. Какие-то люди пытались его схватить и свалить, дико завизжала Кира:
   - Грабят, помогите, милиция! - но кричал только голос, а взгляд ее оставался серьезным и сосредоточенным. Люди, которые держали его, немного растерялись и Кира этим воспользовалась. Борис Евгеньевич почувствовал, что его больше не держат и от этого чуть не упал. Движения Киры были плавными, она как будто плясала какой - то танец при этом не останавливаясь, кричала:
   - Помогите, это грабители, они на нас напали! - в результате такой тактики трое самых злобных нападавших оказались схваченными какими-то мужчинами, которые до этого также пытались свалить Сорокина. Кира же, подхватив Бориса Евгеньевича под руку, потащила его прочь.
   Затем они шли, почти бежали, в сторону причала, а потом все таки попали в драку. Рядом грабили магазин, под ногами звенело стекло и пахло спиртным. Здесь шла дикая свалка все против всех и какой-то здоровенный малый с абсолютно пустыми глазами пытался ударить Сорокина бутылкой по голове. Кира была рядом и малый, не прекращая движения, влетел в витрину магазина - на его счастье, стекла там уже не было.
   Когда они добрались до причала, где стола яхта Сорокина, уже вечерело. Здесь было спокойно, и Борис Евгеньевич подбирал слова прощания, хотя ему почему-то было неудобно. Правда, прощаться и не пришлось. Возле самой яхты - белой красавицы без названия - на них напали. На этот раз это было целенаправленное нападение, засада именно на него, а не случайная ссора. Они прошли мимо заброшенной с виду будки и оттуда раздался выстрел - один, но меткий. Кира упала, как шла, плашмя, без стона, сложив руки под себя.
   Сорокин остановился. Он стал, как заводная игрушка, у которой лопнула пружина. Весь мир перестал существовать и потерял всякий смысл. В оцепенении он смотрел на лицо Киры - она лежала на животе, с вывернутой, как у неисправной куклы, шеей, ее профиль рисовался на песке а ветер теребил волосы. Его взяли под руки и кто-то несильно шлепнул его по щеке. Он очнулся.
   Его держали под руки двое крепких молодых людей. У одного в руке был пистолет.
   - Пошли, Сорокин, - сказал тот, что был без пистолета,- нас ждут.
   - Кто ждет? - без всякого любопытства, просто, чтобы проверить, способен ли он говорить, спросил Борис Евгеньевич.
   - Скоро узнаешь. А ты,- обратился нападавший ко второму, с пистолетом, - деваху доделай!
   - Ты же знаешь, я не поправляю, Стас! У меня, как в аптеке, раз, и в дамки! Спорим?
   - Я с тобой спорить не собираюсь, но боссу скажу. Мое дело было - найти Беса с девкой, а твое - убрать девку!
   - Никуда я с вами не пойду! - устало и обреченно прервал спор Борис Евгеньевич неожиданно для самого себя. А потом, еще более неожиданно, добавил, - Козлы вонючие!
   И сразу же получил удар - не сильный, без замаха, удар ботинком по голени. Он даже не понял, кто из двоих его нанес. Глаза Сорокина наполнились слезами и он свалился почти так же, как незадолго до этого Кира - лицом вперед.
   - Придурок! Его же теперь нести прийдется!
   - Ни фига! Через пять минут оклемается, а я пока девку поправлю, - сразу же раздалось два выстрела и стало тихо.
   Через некоторое время к Сорокину вернулась способность соображать. Боль почти совсем прошла и Борис Евгеньевич сел на песке, стараясь не смотреть туда, где лежала Кира. Но теперь тел было три.
   Оба нападавших лежали рядом с Сорокиным. Обоим пули попали в голову и это были крупные пули - посмотрев на то, что осталось от из черепов, Борис Евгеньевич поспешил отвести взгляд. И увидел Киру.
   Она теперь лежала на спине, глаза ее были закрыты, руки прижаты к груди - к тому месту, где пуля, попавшая в спину, вышла наружу. Казалось, она изо всех сил пытается закрыть дыру, через которую вслед за пулей уходила жизнь. Рядом с Кирой валялся огромный пистолет и Сорокин понял все.
   В курсы вождения яхты, которые недавно прошел Борис Евгеньевич, входили, помимо всего прочего, и уроки медицины - он присел и пощупал пульс. Пульс был, Кира была жива!
   - Что, козлы, захотели убить мою Киру? А как она вас, а!- Сорокин был счастлив. Он не мог вспомнить, чтобы когда - нибудь ему было так же хорошо, как сейчас. Мир снова обрел смысл, снова в нем было место для него, Бориса Евгеньевича Сорокина, и это место он не собирался никому уступать.
   Сорокин взял Киру на руки и понес к яхте, у которой теперь было название.

11

   - Это какое - то безумие, командор!
   - Согласен с тобой, Андрей. Это безумие, но кто сошел с ума? Ваш президент?
   - Не знаю, командор... Наверное, президент здесь не причем. Скорее всего, этот переворот направлен в первую очередь против президента.
   - А кто входит в этот ... как его... анонимный комитет обороны?
   - Ах командор,- вмешался в разговор молчавший до того Спок, - никто не знает, на то он и анонимный!
   - Есть только слухи, что начальник ФСБ замешан. Но слухи эти не очень достоверны - ответил Андрей.
   Командор встал и отвернулся к огромному экрану, половину которого занимала бело-голубая планета - флот Судей был на орбите Земли.
   - Надо же, нам объявили войну! Что ты на это скажешь, Спок?
   - Это даже не смешно, командор! Мы не собираемся воевать, а они не смогут поразить нас своим оружием - разве что, ядерным! Но, думаю, на это они все-таки не решатся. А, Андрей, как думаешь?
   - Ну что ты, Спок! Я уверен, что не решатся - эта страна помнит аварию на атомной станции, когда у населения дело почти до психоза дошло. Я думаю, не будет этого. Разве что они попробуют достать на орбите один из ваших кораблей...
   - Нет, на орбите не достанут - мы перехватим любую ракету, - ответил командор,- а вот возле земли - могут, если неожиданно взорвут ядерное устройство около нашего корабля. Но тогда сами пострадают гораздо больше, ни один нормальный человек на это не пойдет.
   - А если там не нормальные люди? - Андрею вдруг пришла в голову страшная мысль,- А если страной и правда правит безумец? Он - то хоть всю планету способен взорвать!
   - Ах, Андрей! Он - то способен, но ему нужна еще целая армия исполнителей, и тоже сумасшедших. Или нужны сильные психотропные средства, а на Земле таких еще нет. Ну, или нужно, чтобы за них был один из нас - с нашими способностями к тому, что вы называете гипнозом. Но это исключено абсолютно! - Спок откинулся в кресле.
   - Командор, - вдруг без всякой видимой связи спросил Андрей, - а зачем вам такой мощный космический флот, если вы давно ни с кем не воюете?
   Командор и Спок переглянулись и командор произнес:
   - Расскажи ты, Спок. Тебе легче объяснить все это нашему земному другу.
   Спок вздохнул и начал рассказ.
  

Армагеддон.

  
   Эвакуация населения Земли началась в середине весны. Правительства всех стран, кроме России, оказывали содействие Судьям, поэтому исход проходил почти без всяких эксцессов. Были случаи самоубийств, были люди, по разным причинам желавшие остаться, но в массовом сознании пришельцы не выглядели агрессорами, а именно Судьями, строгими, но справедливыми, которые имеют право на то, что делают. И народ подчинился Приговору - везде, кроме России.
   У этой страны был, как всегда, свой путь. Анонимный Комитет Обороны, взявший власть вскоре после Приговора, официально объявил войну Судьям. Им запрещалась появляться на территории России под угрозой уничтожения. В стране прошла мобилизация, которой сначала противились, были даже массовые беспорядки. Однако через несколько дней в народе вспыхнул непонятно откуда взявшийся патриотизм, сильно похожий на массовый психоз, и люди взялись за оружие. Через границы пускали только в одну сторону - в страну шли те, кто не хотел покидать Землю, и их было немало.
   Страна готовилась к самой ненужной и бессмысленной в своей истории войне, постепенно превращаясь в огромный военный лагерь. Все ждали момента, когда враг осмелится на вторжение.

1

   Борис Евгеньевич быстро, как только мог, промыл и продезинфицировал рану, наложил тампоны и сделал Кире противостолбнячный укол. Кровь удалось остановить быстро - пуля была малокалиберная, а рана - сквозная. Но вот что делать дальше, Сорокин не знал, поскольку его познания в медицине на этом закончились. Кира в сознание не приходила и, казалось, медленно угасала.
   Сорокин, включив дизель, отвел яхту подальше от берега и думал к утру вернуться в город и искать врача, но к ночи шум на берегу усилился, на побережье вспыхнул пожар, и Борис Евгеньевич понял, что причалить утром не удастся.
   На счастье, Сорокин вспомнил об одном своем знакомом, военном хирурге, несколько лет с которым он поддерживал приятельские отношения. Яхта была оборудована всеми известными средствами связи и Сорокин набрал номер телефона хирурга, молясь всем богам, которых знал, чтобы тот был дома.
   - Слушаю,- раздался в трубке знакомый голос и Борис Евгеньевич чуть не закричал от радости
   - Алик, ты дома, какое счастье! Это Сорокин звонит..., ну, Бес..., не задавай только вопросов, помоги...
   - Ого, великому и ужасному Бесу что-то надо от простого костоправа, который только и умеет, что отрезать всякие выступающие части тела, вспарывать гнойники, выдавливать прыщи...,- разбуженный и от того сердитый Алик мог бы сколько угодно со вкусом перечислять то, что он умел делать, но Сорокин его прервал:
   - Ради Бога, Алик, выслушай! У меня на руках раненая девушка...
   - Ого! И как она поранилась?
   - ..... мать, я у тебя помощи прошу, а ты .... мать..., - Борис Евгеньевич никогда не матерился, но, как оказалось, умел это делать. На другом конце трубки ошарашено замолчали, затем раздался голос Алика - уже серьезный и деловой:
   - Ну, ладно, выкладывай... ага, сквозное ранение... Где говоришь, входное отверстие? От лопатки на сколько? А выходное? Примерный диаметр? Ага, пять- шестьдесят пять калибр - профи работал... Извини, Борис, но у тебя на руках труп...
   - Да нет же, Алик! Пульс есть, я же проверял, и тело не холодное - жива она!
   - Борь, - глухо, со вздохом, сказал Алик, - стрелял профессионал, этот калибр для суперпрофи, они даже контрольный выстрел не делают. Пуля попала прямо в сердце, с такой раной люди не живут вообще, ты ошибся...
   - Алик, милый, родной, дорогой, да она после этого их обоих ухлопала и только потом сознание потеряла! Да ты просто не знаешь, кто она такая...
   - Во что это ты вляпался, Борь? Ну ладно, давай так. Я тебе не верю, и в твои способности измерить пульс - тоже. У тебя есть медицинские приборы там, где ты находишься?
   - Тут навалом всего - и Сорокин рассказал о медицинском оборудовании яхты, на которое в свое время не пожалел никому теперь не нужных денег.
   - Ого, да ты не медицинский склад пытался ограбить? Извини, это у нас, хирургов, юмор такой... Ну, электронный термометр, какую температуру тела показывает? Да не у тебя, у нее! Это у нее такая температура? Да, это не труп, если ты правильно меряешь... Так, а пульс...
   По командам Алика Сорокин применял разные приборы и производил всевозможные замеры, пока хирург не дал окончательного диагноза:
   - Да, понятно что тут случилось... У нее сердце... Крайне редко, но бывает...,- тихо, сам себе, пробормотал Алик, а потом громко,- Извини, я сначала не поверил, думал, ты от расстройства спятил - так бывает, знаешь, временное помешательство на почве стресса, по латыни...
   - На кой мне твоя латынь? Ты мне скажи, что мне делать - у меня медикаментов полно, но что с ними делать, я не знаю.
   - Ну, расскажи, что там у тебя есть?
   Сорокин рассказал о том, что у него в аптечке, и Алика осенило:
   - Понял! Ты на какой-то посудине, наверное, яхте, рядом никого нет и ты в море! Как интересно!
   - Интересно, да тут девчонка помирает, а ему интересно!
   - Ну, извини, Борис, извини - грубые и бессердечные мы, врачи, и чем больше вас, мягких и добрых, спасаем, тем грубее и бессердечнее становимся. Значит, так. Какого она примерно роста? А комплекции? Уколы умеешь делать? Ну, прекрасно. Будешь давать - записывай...
   Борис Евгеньевич записал рекомендации хирурга на листочке бумаги - для верности, хотя весь разговор все равно записывался умной электроникой яхты. Потом, с дрожью в голосе, спросил:
   - Алик, какие у нас шансы?
   - Я ведь не Бог, Борь...,- тихо и устало шепнула трубка,- ты все правильно сделал - и тампоны, и сыворотка... Если до утра доживет - жить, скорее всего, будет... Кстати, может, это не мое дело... Кто она тебе?
   - Она мне? Да, знаешь... Не знаю... Она жизнь мне спасла... Никто она мне... Секретарша...,- Сорокин совершенно потерялся, и на том конце провода это поняли.
   - Ладно, это и впрямь не мое дело. Ты мне завтра ночью позвони - расскажешь, как там она, твоя секретарша. Пока!
   Под утро Кира задышала ровно, жар спал, и проведший всю ночь без сна и мыслей Сорокин почувствовал не только острый прилив счастья, но и страшную усталость. Он тут же, в каюте, прилег прямо на пол и понял, что не может заснуть - он всегда мыслил логически, а в данном случае логика не работала. “Как же так, - думал он,- почему Кира жива? Стрелял профи, в сердце, не промазал, а она жива!” - и вдруг все стало на свои места. Действительно, стрелок был профессионал, и он не промахнулся - но у Киры сердце было СПРАВА, справа, а не слева, что крайне редко, но встречается!
   Борис Евгеньевич улыбнулся и так и заснул, с улыбкой на лице, совершенно счастливым.

2

Si vis pacem, para bellum.

Хочешь мира - готовься к войне

   - Ты прав, Андрей, у нас огромный военный флот, и мы ни с кем не воюем. И не воевали за всю свою историю ни разу. И мы не знаем ни одного врага.
   - То есть, у вас нет врагов, а армия есть? Я бы сказал, предусмотрительно, даже чересчур!
   - Мы не знаем, есть ли у нас враг, вот в чем проблема. На протяжении последних тысячелетий происходили странные случаи, которых не было раньше. Были пропажи кораблей в космосе. Один из пропавших кораблей, тысяч пять лет назад...
   - Семь,- поправил командор,-семь тысяч лет назад.
   - Да, семь тысяч лет назад один из кораблей, перед тем как пропасть, передал сигнал, очень похожий на “нас атакуют”. Феномен вашей планеты - из той же серии.
   - Какой феномен?
   - Понимаешь, Андрей, не может цивилизация, построившая компьютеры и атомные бомбы, иметь такой низкий уровень развития личности! Вы же, извини, дикари настоящие, только с атомными бомбами вместо дубинок!
   - Спок, ты обидишь нашего земного друга, - попытался прервать командор, - не все земляне - дикари.
   - Да нет, я не обижаюсь... хотя...
   Спок, однако, и не пытался остановиться:
   - Вы до сих пор врете друг другу, и себе тоже, вы не знаете, где добро и где зло...
   - Спок, Андрей читал Приговор, не повторяйся! Хотя, в основном, он прав, извини, Андрей.
   - Ну, ладно,- продолжил Спок, - это я отвлекся. Так вот, после всестороннего анализа, наше общество пришло к выводу о том, что все это проще всего объяснить наличием силы, которая целенаправленно действует против нас. Эту силу условно назвали - Враг. Мы стали готовиться к встрече с ним, создали вооруженные силы - это и есть ответ на твой вопрос, Андрей. Но враг до сих пор не персонофицирован, мы не знаем, кто он и есть ли вообще - возможно, в наших расчетах ошибка. Наш флот ни разу не воевал - к счастью...
   - Неизвестный враг - самый опасный, Андрей, - вставил командор,- а мы даже не знаем, есть ли он вообще.
   - А в последнее время Враг как-нибудь себя проявлял? - спросил Андрей.
   - Ну, еще бы! - ответил Спок, - например, недавно, здесь, на Земле, в России. Вот факты. Первый - эта страна не подчинилась Приговору. При этом Президент был смещен, и власть взял какой-то АКО...
   - Ну, это же для нас обычное дело - бунты, революции, перестройки...
   - Нет, в этот раз необычное! Воевать совершенно бессмысленно - если россияне победят, они потеряют больше, чем от поражения! Во вторых, на победу вообще невозможно надеяться - разрыв в технологиях слишком велик. Да и не собираемся мы воевать - просто дождемся, пока сменится поколение, может быть, следующее будет умнее! Опять никакой логики!
   - Ничего необычного, Спок! Мы часто побеждали в войнах, а потом жили хуже тех, кого победили...
   - Ты не о том говоришь, Спок, - командор прошелся по отсеку и снова сел в кресло,- самое главное - мы заметили присутствие психотехнологий, которые не известны на Земле.
   - Что вы заметили?
   - Ты обратил внимание на то, что практически все земляне поверили в реальность нас, Судей, пришельцев из космоса? С первого раза поверили, после первого же сообщения! И это несмотря на то, что за два дня до этого в реальность пришельцев верил один из тысячи!
   - Гипноз?
   - Ну, не совсем. Точнее, более сильное средство - о НЛП слышал?
   - Нейро-лингвистическое программирование?
   - Да, только НЛП у вас развивается меньше ста лет, а у нас - несколько миллионов. Правда, мы его и применять-то у себя не можем - не подвержены никакому скрытому влиянию извне, потому, что сами не лжем. Но в Диких Мирах эти методы очень помогают...
   - Вот-вот, для вас Земля - Дикий Мир...
   - Ну что ты опять заводишься? - Спок улыбнулся, как бабушка улыбается внуку, который никак не может завязать ботинок, - вы же сами повсеместно использовали приемы НЛП - в рекламе, на выборах. Вспомни, как через месяц после выборов народ как с похмелья ходил и вздыхал - “Ох, кого мы опять выбрали на свою голову!”. Так что мы никаких табу не нарушали. По-моему, мы действуем честно,а ?
   - Ага... Значит, в передаче о Приговоре вы использовали методы НЛП?
   - Да, и не только - там мы много чего использовали. Так вот, в передачах АКО использованы такие же приемы, как у нас, и другие, которых мы не знаем. Посмотри - сначала люди не то что воевать - слышать об АКО не хотели. А сейчас - все как один, только крикни...
   - Ну, Спок! - Андрею было, что возразить, - в России всегда так было! Уж в двадцатом - то веке - точно и без всяких там НЛП! В начале века у нас - самый богобоязненный народ, а в тридцатые годы девять из десяти - атеисты! В восьмидесятых почти все поголовно - коммунисты, а в конце девяностых - либералы, причем, заметь, те же самые люди, еще и поколение не сменилось! И, кстати, опять в Бога поверили!
   - За весь век не берусь судить, а в данном случае действует как раз психотехнологии. И, возможно, Враг и выбрал вашу страну именно из - за особенностей ее народа. А, может быть, это он и сделал народ таковым. В общем, Андрей, мы почти уверены в присутствии в России неизвестной силы, которая нам противостоит. И психотехнологии этой силы не хуже нашей. Мы не понимаем, что происходит. Всякие технические приспособления, наподобие мух - шпионов, не помогают - их мгновенно перехватывают. Нужно кому - то ехать в Москву. Надо на месте разобраться, что там происходит, Андрей. И никто не сможет сделать это лучше тебя...
  
  

3

Предупрежден - значит, вооружен.

  
   После случая перед кафе “Звездочка” Николай Панкратов недолго оставался без работы - через несколько дней он устроился в Службу Правительственной Охраны. Это была новая структура, которая должна была охранять АКО. Попал туда Николай после того, как случайно встретил своего бывшего сослуживца, с которым они несколько лет назад гоняли по горам непокорных горцев. Правда, если быть откровенным, горцы гоняли Панкратова ничуть не меньше. Ну, то дело прошлое, а сейчас Степан Запрягаев, бывший в те времена в одних чинах с Панкратовым, уже щеголял в генеральских лампасах и заведовал как раз СПО.
   - Вот что, Коля, - говорил Степан при назначении Панкратова на должность, - Я тебя знаю, я тебе верю - слава Богу, в одной канаве с дерьмом от снайпера прятались. А здесь - случай особый. Служба у нас, как бы это сказать... ну, в общем мы и сами не знаем, кого охраняем. АКО - Анонимный Комитет Обороны, а раз анонимный, так значит и нам их имена знать не положено. Будешь подчиняться только мне. Ну, и еще Петру Ивановичу Семиглазову, конечно, как начальнику ФСБ.
   - А он что, член АКО?
   На этот вопрос Степан не ответил, а только вздохнул и Панкратов понял, что больше вопросов задавать смысла нет.
   Панкратову дали в подчинение почти сотню бравых хлопцев, прошедших индивидуальный отбор, а в качестве объекта охраны - часть особняка, где располагался АКО. Обязанности у людей Николая были простые - ни одного незнакомого человека здесь не должно было появляться. Появится - задержать, не удастся - уничтожить. Вопросы есть? Вопросов нет.
   И началась служба - скучная, без событий служба охраны. Через пару недель Панкратов, привыкший к вольной жизни в последние годы, до того одурел от однообразия, что уже хотел писать рапорт о переводе либо даже увольнении. Но тут произошел случай, после которого Николай рапорт писать передумал.
   Была ночь, Николай дежурил в пультовой, перед десятком экранов следящей системы. Все было, как обычно, в порядке, не было ничего неожиданного - на экранах, кроме самих охранников, никого не было. В это время на Москву обрушилась весенняя гроза - освежающий, обновляющий дождь падал на землю, сверкали молнии и бабахал гром. Николай, сидя в пультовой, всю эту прелесть наблюдал на одном из экранов и гадал, закончится ли светопреставление до конца смены или нет - мокнуть по дороге к автостоянке не хотелось.
   Во время одного особенно сильного разряда освещение в пультовой на секунду пропало, а затем появилось опять, все экраны вновь показывали скучные коридоры здания. Все, кроме одного, на котором плясали рябушки помехи. Николай поставил в коридоре, который должна была показывать камера, еще один пост и вызвал на утро техника для ремонта. Через некоторое время мерцающий экран стал его раздражать и он потянулся выключить его, но ошибся и нажал на кнопку трансляции звука. Звук камера транслировала, но то был звук не из коридора - Панкратов понял, что молния случайно переключила микрофон на одно из внутренних помещений. И в этом помещении, несмотря на ночное время, шел разговор. Из двоих разговаривающих одного Николай сразу же узнал - это был начальник ФСБ Петр Иванович Семиглазов. Голос второго был странный, с каким - то неуловимым акцентом и с неправильными, иногда, ударениями. Панкратов не любил тайн, особенно чужих, и хотел сразу же выключить микрофон, но неожиданно услышал свою фамилию.
   - ...Панкратова еще запишите в список, Петр Иванович, - говорил странный голос,- итого, получается: Сорокин Борис Евгеньевич, Панкратов Николай Иванович, Березкин Андрей Николаевич, Суровцев Виктор Сергеевич. Это те люди, которые, повторю еще раз, должны быть доставлены к нам либо уничтожены. Первое предпочтительнее. Ах, как вы нас подвели с Сорокиным, Петр Иванович! Если бы он был здесь, остальные были бы не нужны и мы с вами уже отдыхали бы. Как же он все - таки исчез? Вы же говорили, что отправили за ним лучших агентов! Что случилось?
   - Трудно сказать... Агенты найдены убитыми, Сорокин исчез - в Питере были беспорядки, всякое могло случиться, - может быть, он погиб...
   - Петр Иванович, я уже вам объяснял, и, боюсь, прийдется объяснить еще раз. Если кто - нибудь из этих людей погибнет, мы сразу же об этом узнаем. Мы сейчас вплотную приблизились к исполнению наших планов. Ловушка вот - вот захлопнется и есть только маленький шанс, что нам помешают. И помешать нам могут только эти люди, если будут совместно действовать против нас.
   - Я и прошлый раз не понял, Хео, почему их нельзя просто уничтожить?
   - Их можно уничтожить, Петр Иванович, но, как у вас говорят, свято место пусто не бывает. Тогда на их месте будут другие, которых мы еще не знаем, а их контролировать еще труднее. Две недели назад Сорокин должен был быть здесь - и тогда шансов проиграть у нас бы не было вообще. Теперь такой шанс есть. Чтобы его опять не было, нужно всех этих людей держать здесь, под наблюдением, либо уничтожить, но всех вместе и не ранее чем через месяц...
   - Ничего не понимаю! Эти люди даже не знакомы, не играют никакой роли в событиях... Как вы к таким выводам - то пришли?
   - Это не удивительно, что вы не понимаете - здесь работают методы прогнозирования событий с учетом отдельных личностей. У вас, на Земле, такой науки нет. Наша техника проанализировала каждую личность из восьми миллиардов землян еще до того, как они родились. Мы знаем, что только эти четверо могут помешать нам. Был еще президент этой страны, но он сейчас у нас, и никак помешать не может. Нас сильно беспокоит случай с Сорокиным - вдруг это не случай, а чье - то вмешательство. Мы хотим знать все подробности.
   Последовала пауза в несколько секунд, затем Семиглазов стал отвечать:
   - Наши агенты вышли на Сорокина, когда он двигался в сторону пристани. До этого Сорокин попал в несколько переделок в городе, но счастливо их избежал...
   - Он был один?
   - Нет, его сопровождала секретарша. Она же была и его телохранителем и помогла пробраться через город...
   - Кто она такая? Как ее зовут?
   - Неизвестно, к сожалению. У нас на нее ничего нет...
   - Ну и ну! Я вас не узнаю, Петр Иванович!
   - Да, здесь я, возможно, дал маху, но ничего страшного - она не играла никакой роли ни в чем и ни в какие дела посвящена не была...
   - Все равно, мы просим вас собрать на нее все, что возможно - полное досье! Может быть, она играет какую - то роль... Продолжайте!
   - Так вот. Наши агенты проследили их до пристани и оттуда сообщили, что приняли решение ликвидировать секретаршу и захватить Беса...
   - Беса?
   - Ну, так Сорокина зовут в стране... После этого связи с ними больше не было. Группа зачистки шла по следам агентов но, к сожалению, началась сильная гроза и чистильщики потеряли из виду активную группу. Через примерно час чистильщики наткнулись на убитых агентов - тех застрелили возле пристани. Никаких следов перестрелки не было, других трупов - тоже. Правда, дождь все смыл, и у нашего стрелка не хватало одного патрона в пистолете, а он никогда не промахивается... Повторяю, это были лучшие агенты, убиты они были на открытом месте, а на открытое место они могли выйти только если бы чувствовали себя в абсолютной безопасности... В общем, странно все это...
   - Да, очень странно... А куда Сорокин направлялся?
   - К сожалению, агенты спешили и не сообщили об этом, хотя наверняка знали. Они были уверены, что выполнят задание - это было не очень сложно, убрать девицу и захватить неподготовленного к борьбе человека...
   - Чего уж проще! И что же вы предприняли после этого?
   - Мы обыскали все вылетающие самолеты и отходящие корабли, один из них даже пришлось остановить в нейтральных водах - никаких следов Сорокина. Я уверен, он все еще в городе, мы его усиленно ищем и найдем в ближайшее время, не сомневайтесь!
   - А вот я не уверен! Девица эта меня смущает... Собрать на нее все, что возможно, вплоть до родословной! Эх, Петр Иванович, что же вы так... Ну ладно, сделанного не переделаешь... А что вы можете сказать про остальных из списка?
   - Панкратов работает здесь, в охране, он полностью под контролем, Суровцев служит в ВВС, как и раньше, а Березкин неизвестно где, но скоро появится в Москве - зачем - то звонил своему знакомому из бывшего правительства и назначил встречу.
   - Значит, так. Сорокина - найти и арестовать, Березкина - арестовать, как только появится в городе, с Суровцева глаз не спускать, Панкратова также взять под наблюдение - жучков всяких навтыкать, где только возможно. И, повторяю, собрать полное досье на секретаршу Сорокина как можно быстрее. Ясно?
   - Так точно!
   - Вижу, у вас какой - то вопрос...
   - Знаете, Хео, Вадим Вадимыч, президент бывший... Как он там?
   - Совесть мучает? Напрасно! С ним все хорошо, жив, здоров. Мы сейчас с него копию делаем...
   - Что? Как это - копию?
   - Ну да, абсолютную копию, но с коррекцией мотивации... В общем, будет полностью подконтрольная нам личность, но со всеми признаками того, что было. Может пригодится... Привет передать или встретиться желаете?
   - Да нет, не надо...
   - Ну, как хотите. Поздно уже, а вам на работу с утра. Пойдемте отдыхать!
   На этом разговор был окончен. Панкратов отжал кнопку звука и долго еще сидел перед пультом, глядя попеременно то на мертвый, в полосках помех, экран, то на другой, живой, с падающими струями воды и сверкающими молниями, одна из которых так неожиданно вмешалась в жизнь Панкратова, да и всего человечества тоже.
  

4

   Андрей шел по вечерней Москве, и не узнавал ее. Не было больше суеты молодежи возле летних кафе, которые должны были поить жаждущих прохладным пивом и кормить горячими сосисками. Исчезла светящаяся реклама, по широким улицам лихие московские водители не гнали свои автомобили. Зато на каждом перекрестке стоял броневик или танк, на фоне которого темной кучкой виднелся патруль - в Москве был комендантский час, а в стране - военное положение.
   Несмотря на недавние объяснения Спока и командора, Андрея удивляла метаморфоза, произошедшая с народом России. После того, как АКО сместил президента и объявил войну Судьям, население было близко к бунту, а в обеих столицах и некоторых других городах были даже стихийные волнения и беспорядки. Но затем, после серии передач о врагах, коварно пытающихся поработить Землю, доблестной российской армии и мудром руководстве, людей как подменили. Бунты прекратились, мужское население почти поголовно записалось в добровольцы, и небывалый, близкий к экстазу, патриотизм, охватил всех. Впрочем, Спок все это объяснил, но Андрей все равно не мог привыкнуть к такому превращению. Примерно на этой мысли его и арестовали.
   Все было очень просто - подошел патруль, попросил документы и запихал в машину, едва взглянув на фамилию. Затем его куда - то везли, на вопросы не отвечали, после чего он оказался в запертом помещение. Узилище состояло из меблированной комнаты с телевизором и видеомагнитофоном, ванной и туалета с душем - все напоминало гостиничный номер, только без окон. Перед сном молодой человек в форме без знаков различия принес довольно обильный и вкусный ужин, который Березкин съел - он никогда не терял аппетит. После ужина посуду унесли.
   Андрей включил телевизор, лег поверх заправленной постели и начал переключать каналы - увы, везде передавались только программы, состоящие из новостей о подготовке к отражению агрессии и исторических фильмов, в которых другие агрессии были успешно отражены. Березкин просмотрел видеотеку - десятка три видеокассет содержали те же самые фильмы.
   Андрей выключил телевизор и стал размышлять, за что его тут держат. Впрочем, размышления эти быстро привели его о однозначному выводу - его взяли, как шпиона Судей - война, как никак. Это было печально - пойманный шпион в военное время долго не живет. Думать о том, как его опознали, Андрей не стал, все равно эти мысли ничего бы не дали. Итак, из двух вечных вопросов “Кто виноват” и “Что делать”, остался второй, самый насущный.
   Здесь тоже было плохо. Перед доставкой Андрея в Москву на случай ареста, была хорошо проработана, внушением закрепившаяся в памяти Андрея, легенда. Легенда эта была абсолютно правдоподобна и предусматривала все, кроме одного - что его арестуют, едва услышав фамилию. Собственно, у него было только два варианта поведения - придерживаться легенды, изображая из себя помесь Штирлица и Маты Хари, либо сразу во всем признаться. Андрей решил, что применение первого варианта впоследствии не исключает и второй, а потому признаваться сразу глупо. Прийдя к решению, он выкинул все мысли из головы и заснул.
   Утром, после плотного завтрака, его допросили, причем никуда не водя - пришел человек в форме и, опять, без погон, принес диктофон и стал задавать вопросы. Этими вопросами Андрей был несказанно удивлен - ни слова о Судьях! У него выясняли, где и когда он родился, где учился, кто его родители - и прочее из его жизни. Допрос занял не более часа, после чего следователь откланялся и у Андрея сложилось впечатление, что единственной целью допроса было выяснение его личности.
   После этого допроса весь день его никто не тревожил, если не считать человека, приносившего еду. Зато ночью за ним пришли.
   Было около двух часов, когда дверь открылась и в комнату вошел человек, светя фонариком в лицо Андрея. Дверь он за собой сразу - же закрыл.
   - Березкин? - спросил человек негромко и почему - то не зажигая света.
   - Да, я ведь и на допросе...
   - Три минуты на одевание!
   Спорить Андрей не стал, быстро оделся и они пошли по коридорам здания, очень похожего на гостиницу. В коридоре было светло и Андрей с ужасом заметил в руке сопровождающего вместо фонаря пистолет, снятый с предохранителя.
  

5

  

Армия - последний довод королей.

   - Итак, Спок, он пропал!
   - Увы, командор! Он добрался до Москвы, это точно - оттуда вышел на связь...
   - И каким образом вы организовали с ним связь, Спок? Какие - нибудь инфралучи...
   - Ни в коем случае, командор, никаких неземных технологий! Андрей знает два номера телефона, по которым может позвонить прямо пульт, вот и все. Связь по нашей инициативе, к сожалению, невозможна.
   - Значит, теперь у нас нет никакой возможности получать информацию из Москвы.
   - Командор, исчезновение Андрея - еще одно доказательство деятельности Врага.
   - Этих доказательств и так слишком много, Спок! Сейчас дело не в этом, а в том, что у нас развязаны руки, но закрыты глаза. Боюсь, нам так и прийдется действовать с закрытыми глазами.
   - А стоит ли спешить, командор?
   - Нам некуда деваться, Спок! В Солнечной системе обнаружены следы чужих гипертуннелей - двенадцати гипертуннелей, Спок! По ним можно ввести огромный флот, Спок, и наша эскадра окажется блокированной. Другого конца у туннелей нет - они заперты. Наши аналитики считают, что нам необходимо как можно быстрее разобраться с тем, что происходит в России. Туннели мы заблокировали с нашей стороны, но, на всякий случай, девяносто процентов флота прибывает в Систему.
   - А это не ловушка, командор?
   - Что ты, Спок! Наши эскадры легче перебить по одной, чем все сразу. Тем более, что мы не собираемся их все сводить в одной точке.
   - Ну, ладно! А что ты решил с Россией?
   - Я отдаю приказ начать насильственную эвакуацию.
   - Пожалуй, другого выхода нет. А мне прийдется опять спускаться на землю...
   - Конечно, Спок, только на этот раз не в одиночку, а в составе нашего десанта. Иначе тебя опять начнут прибивать гвоздями к... Как это называется?
   - Крест, командор! А вся процедура называлась - распятие...
  

6

   Андрея долго вели по каким - то безлюдным коридорам и лестницам, причем все лестницы вели только вниз. Наконец, они подошли к люку в полу, очень похожему на канализационный.
   - Открывай и спускайся, - сказал незнакомец, толкая Андрея стволом в спину, - Быстро!
   - А если не открою? - Андрей начал злится.
   - Тогда я уйду, а ты останешься здесь, в плену, и от тебя скоро ничего не останется!
   - Плен - это жизнь, а что там, в люке?
   - Плен - это конец, Хео тебя просто сдублирует...
   - А кто это - Хео?
   - Антисудья! Но нет времени рассказывать. Выбирай - все в твоих руках.
   Судьи никогда не врали, но им приходилось жить в мирах, где врут часто и с большим искусством. Однако, изучая людей несколько миллионов лет, Судьи научились отличать, врет человек или нет по его мимике и жестам. Это было целое искусство, Андрей этим искусством владел, незнакомец не врал, поэтому Березкин открыл люк и по ржавой лестнице спустился на слабо освещенный пол. Незнакомец последовал за ним, закрыв за собой люк.
   На земле лежало два пухлых рюкзака.
   - Один - твой! - сказал незнакомец.
   - А что в нем?
   - Провизия! Нам уходить несколько дней, и все время пешком.
   - Что так? Хоть бы какой - нибудь велосипед...
   - Здесь, под землей, на велосипеде не проедешь, а наверху - нельзя, все население страны - зомби, они нас быстро сдадут... Ладно, сейчас нет времени разговаривать, вот выберемся отсюда - поговорим. Пошли!
   - А почему к моей скромной персоне такой интерес, знаешь? - спросил, уже надевая рюкзак, Андрей.
   - Знаю, но это - долгий разговор. Кстати, меня звать - Николай, Панкратов фамилия. За мной! - Николай пошел вперед, светя фонариком.
   - Очень приятно! - пробормотал Андрей и пошел за ним.
   Затем они долго, несколько часов, скорым шагом шли по подвальным коридорам, все время меняя направление, за которым Березкин уже не следил. Единственным источником света был фонарик Панкратова, проход был узким, с ободранными стенами серого и серо - желтого цвета. Вдоль стен тянулись разного размера трубы и какие - то кабели. В некоторых местах из труб капала жидкость.
   Видно было, что Панкратов хорошо подготовился к переходу - у него было устройство, похожее на стетоскоп, которое он часто прикладывал к полу:
   - Я в свое время был в спецгруппе “Диггер”, а эта штука очень хорошо помогает обнаружить погоню.
   - Или наоборот - жертву, - сказал Андрей.
   - Точно! - ответил Панкратов.
   Через некоторое время Николай стал проявлять признаки беспокойства.
   - Черт, погоня! Все - таки они вышли на след! Теперь разговоры - только шепотом!
   - А они знают, в каком направлении мы движемся?
   - Вряд ли! Скорее всего, они устроили нечто, вроде облавы. У них не может быть много бывших диггеров, а остальные здесь почти бесполезны. Так что шансы у нас есть. Пошли!
   Они ускорили шаг, перейдя почти на бег. В рюкзаках ничего не гремело и не звенело и были слышны только негромкие шаги да дыхание, которое становилось все громче. Панкратов стал чаще прикладывать стетоскоп к полу.
   - Они совсем близко, только я не знаю, с какой стороны - прибор не показывает направление. Стрелять из пистолета умеешь? - и, на кивок Андрея, Панкратов протянул тому пистолет - Взведи, сними с предохранителя, но стреляй только после меня! Понял, Андрей? Только после меня!
   Они вышли в какой - то коридор и Панкратов сказал:
   - Это - прямой коридор, от него нет ответвлений до самой точки выхода на поверхность. За нами точно идут, и путь назад будет отрезан через несколько минут. Если впереди - засада, то это - конец. Но если засады нет, то через полтора часа мы будем в безопасности.
   - В безопасности?
   - В относительной - кроме меня никто не знает этого выхода на поверхность... Будет время - расскажу подробнее. А сейчас - за мной!
   И они снова пошли вперед. Через некоторое время Андрею стало казаться, что вся его жизнь была этот поход по подземелью, что он никогда ничего не видел, кроме качающейся впереди спины с рюкзаком, грязно-желтых стен по сторонам и темноты сзади. Он стал думать, что и впереди ничего больше нет, кроме этих стен и этого прохода в никуда - но он ошибся. Там, впереди, что - то было, грохот очередей и вспышки выстрелов оттуда прервали сонных ход его мыслей.
   - Ложись! - крикнул Панкратов и они повалились на землю. Фонарик Панкратова погас.
   АКМ выпускает магазин примерно за четыре секунды - через такое время стрельба впереди закончилась, раздалось несколько выкриков и все опять стихло, как будто ничего не было. Стало ясно, что стреляли не в них.
   - Друг друга, наверное, побили, в темноте - предположил Панкратов. Его фонарик снова вспыхнул мутным, рассеянным светом. Он, не вставая, приложил свой прибор к полу, прислушался и обернулся к Андрею. В его глазах был страх:
   - Блин, влипли! “Смерть подземки”! Ну, может пронесет... Садись на корточки, как я... Пистолет приготовь!
   - Слушай, Николай, давно хотел сказать - не собираюсь я ни в кого стрелять...
   - Там, впереди, людей больше нет! Если прийдется стрелять - то не в людей! И, прошу тебя, Андрей, что бы ты не увидел, сиди тихо, как я, и стреляй только после меня! Ни в коем случае не раньше! А теперь - молчи, минут через пять появятся...
   Они сели на корточки, чтобы казаться как можно меньше, бок о бок, Николай был справа. Рюкзаки они положили на колени - хоть какая - то защита. Фонарик Панкратов направил на стену напротив и в его рассеянном свете Андрей заметил, что никаких труб и кабелей на стенах больше нет. Они были в проходе шириной метра три.
   Дыхание восстановилось, его не было слышно и наступила почти полная тишина. Затем, постепенно, эта тишина стала проходить, какой - то неясный шум стал раздаваться справа, с той стороны, куда они шли. Звук был очень тихий и он так и не стал громким - это был топот сотен лапок. А потом появились звери.
   Десяток крыс размером со спаниеля появилось справа. Они мгновенно окружили сидящих, но ближе полуметра не подходили. Андрей был образованным человеком и знал, что таких тварей быть не может - то есть, что значит не может? Их нет, и никогда не было! Березкин помнил, что крысы - очень сообразительные звери и занимают, по сути, экологическую нишу человека - едят то же, что и люди, и, кажется, даже болезнями теми же страдают. Впрочем, глядя на окруживших их чудищ, Андрей все больше сомневался, что умрет от болезни.
   А крысы вели себя забавно. Пять штук из них остались как - бы в оцеплении вокруг сидящих людей и Березкин понимал без всяких слов, что линию, на которой стоят крысы, пересекать не стоит. Остальные зверьки побежали вперед и все опять стихло и замерло. Только теперь их было семеро - два человека, сидящих в окружении пятерки часовых. Страх Андрея прошел, и он с любопытством стал разглядывать монстров.
   Это были обычные серые крысы, наверное, прямые родственники тех, что в средние века спасли Европу от чумы, уничтожив крыс черных, которые эту чуму переносили. Самые обычные крысы, только огромные. И еще, они были какими - то ухоженными. На них не было свалявшейся шерсти и запаха сильного не чувствовалось. Впрочем, Андрей не принюхивался.
   Через некоторое время справа опять послышался шум, а скоро появились и другие крысы, только теперь их было не десять - их было очень много. Непрерывным потоком катилась мимо серая масса огромных тварей, никто из них не оглядывался, серые волны подземного воинства шелестели тысячами лапок в тусклом свете фонарика Панкратова.
   “Подземное войско, точно, это же войско! Сначала прошел авангард, они оцепление оставили, нас блокировали, чтобы не мешали, а теперь идет основная армия. Вот чудеса!” - Андрей покосился на Панкратова. Тот напряженно смотрел на серую армию. “Ведь он знал что - то об этом, не зря перепугался. Надо потом поспрашивать. Если, конечно, это “потом” будет”.
   В середине крысиного строя несколько тварей, используя какую - то упряжь, тащили окровавленных крыс - раненых или убитых. Это больше всего поразило Андрея. “Вот кому достанется Земля, когда нас не станет” - Андрею стало грустно - “А если бы не Судьи, они так бы и жили здесь, или нет?”.
   Серый поток в конце концов иссяк, но крысиный патруль остался. “Аръергарда ждут” - подумал Андрей, и угадал, через некоторое время справа появился десяток тварей, которые проследовали вслед за остальными, к ним присоединилось оцепление и люди остались одни.
   - Да-а-а-а - протянул Андрей, - А ты ведь что - то знал об этом?
   - Ну да, кое - что. Даже видел пару раз, когда в группе “Диггер” работал. Не в таком, конечно, количестве... Начальству доложил - чуть с работы не сняли за пьянство на рабочем месте... Вот гады, это ведь они после нас на Земле хозяйничать будут, а?
   - Я тоже об этом подумал... А что, мы больше не спешим?
   - Некуда. Впереди никого нет, только трупы, сзади скоро тоже никого не будет. Впрочем, пошли, не сидеть же здесь.
   И снова впереди замелькал рюкзак Панкратова, но теперь это продолжалось недолго. Вскоре они прошли мимо нескольких тел, на которых Андрей старался не смотреть. Он спросил у Панкратова:
   - А почему они на нас не напали?
   - А почему на этих напали? Кто их знает... Мы ведь сразу в угол забились, всем видом показывали, что не опасны, а эти, наверное, стрелять начали...
   Совсем скоро Панкратов подошел к совершенно ровной стене, в которой неожиданно открылся люк.
   - Ничего себе, тайны заброшенного замка! - пробормотал Андрей.
   - Тут, в подземке, полно всяких тайн. Давай в люк - здесь нас точно не найдут.
   Лаз вел в небольшое, сухое и чистое, помещение в котором были холодильник и лежак. Одну стену убежища занимал шкаф - купе. Под потолком был неяркий светильник, который Панкратов сразу же включил.
   - Вот, - сказал он, - здесь мы будем до темноты, а потом пойдем наружу. Над нами - подмосковный лес, через который мы и выберемся. Только куда мы пойдем - надо еще решить.
   Панкратов открыл холодильник, в котором оказалась запечатанная сургучом бутылка водки “Кристалл” 1997 года розлива. Николай спрятал ее в свой рюкзак, а вместо нее поставил другую, свежую.
   - Традиция! - объяснил он.
   Андрей разглядел второй выход из комнатки - в ее потолке был еще один люк, к которому вела металлическая лестница.
   - Это чье же хозяйство, если не секрет? - спросил Андрей.
   - Какие сейчас секреты... КГБ этим владело, потом ФСК, ФСБ, а сейчас о нем знают только три человека. Двое остальных живут не в России, поэтому нам ничего не грозит. Ну, до темноты полно времени, а мне надо многое рассказать, да и услышать, наверное, тоже. А?
   - Да, пожалуй... А нас точно не найдут? Собаки, например...
   - Собаки под землей и вообще плохо работают, а после крыс они абсолютно бесполезны, так что давай - ка сядем рядком да поговорим ладком...
   Это был очень долгий разговор. Андрей ничего не скрывал от Панкратова и видел, что тот тоже говорит правду. Иногда разговор уходил в сторону, сбивался, когда фактов у обоих не хватало и приходилось строить догадки. Когда все было сказано, наступила пауза. Первым тишину нарушил Андрей:
   - Я думаю, надо искать остальных из четверки. Сорокина я не знаю, а Виктор Суровцев - мой друг с детства. Я знаю часть, где он служит. Наверное, надо туда двигаться.
   - Да, я уже начал - вот, тебя нашел, - согласился Панкратов, - кстати, здесь есть телефон, вот только не знаю, работает ли он...
   - Ну, о самом главном молчишь! Давай, сейчас командору звякнем, а потом и Виктору...
   Телефон, к счастью, работал и Андрей сделал два звонка - командору, на борт “Галактиона”, флагмана Судей, и Виктору Суровцеву домой.
   - Судьи решили начать насильственную эвакуацию, - сообщил Андрей новость, - а Виктор дома, у них в части - повышенная боеготовность... Что - то будет...
   - Что нибудь всегда бывает. А пока давай отдохнем - ночью прийдется долго идти. Лежак - то не простой, а раскладной, тут можно вчетвером спать. По сто грамм?
   - Давай!
   Они выпили очень горькой водки - несмотря на сургуч, часть спирта все - таки испарилась. После этого они разложили лежак, выключили свет и легли - два уставших человека, от которых зависели судьбы миллиардов землян. Впрочем, судьба этих двоих также зависела от людей. И не только от людей.
   А над ними, над Москвой и над всей Россией уже появились первые корабли Судей - первые признаки близкого конца земной цивилизации.
  

7

A la guerre comme a la guerre

На войне, как на войне.

  
   Полет был необычный. Виктор вел не свой перехватчик, а учебно-тренировочную спарку, называемую в части “горбатый”, “конек -горбунок” или “горбыль”. Название это отражало то-ли его немного необычный силуэт, то-ли номер - 33, “два горба” в лото. Это был один из самых старых самолетов в части и каждый новый пилот начинал службу именно на “горбыле”, спаренное управление которого позволяло инструктору следить за каждым шагом ученика. Из оружия на “горбунке” был только фотопулемет, но в остальном он ничем не отличался от боевого МиГа Виктора.
   Задача была - найти корабли Судей и навести на них перехватчики. Такая тактика была выбрана потому, что их корабли не обнаруживались радарами, а только визуально. А спарка была выбрана из за того, что в задней кабине находился корреспондент НТВ, который должен был снять на видеокамеру все происходящее. Каким образом журналисту удалось добиться такого разрешения, Виктор мог только догадываться. Корреспондента, а вернее, корреспондентку, Виктор как следует не рассмотрел, так как их познакомили перед самым вылетом уже после инструктажа. Имени ее он не разобрал, а в комбинезоне и шлеме все похожи друг на друга. Кроме того, из головы не шел вчерашний звонок Дрона, и Виктор был немного рассеян. Дрону он, конечно, верил, но сам - то Дрон мог ошибаться...
   Собраться удалось только после слов диспетчера:
   - Горб... Тридцать третий, вам взлет, - и, уже когда самолет бежал по полосе, набирая скорость, - Витек, Светлану стереги, сбежит - голову оторвем!
   “Значит, Света ее зовут” - сообразил Виктор. Полет уже полностью захватил его и никакой осадок от разговоров уже не тревожил чувств. Виктор был хорошим пилотом, может быть, даже лучшим в части. Он любил свою работу, любил армию и жил в полном мире с собой. За четыре года, что он служил, восторг от полета ничуть не стал меньше.
   Как только самолет отрывался от земли, начиналась совсем другая жизнь. Бытовые неурядицы, служебные проблемы и любые переживания, которыми живет обычный человек на поверхности, переставали существовать здесь, в небе. Машина, казалось, слушается не движения ручки и педалей - нет, она следует за полетом души - быстрее, дальше, выше! А ночью? Ночной полет в ясную погоду - сказка сказок, когда звезды, ставшие совсем близко, манят и шепчут: “К нам, скорее, ты ведь не человек, ты - ангел, твое место здесь, среди нас. Что ты забыл на грешной земле?”. Наверное, тот, кто испытывает такие чувства, обязан быть хорошим летчиком. Впрочем, несмотря на упоение от полета, Виктор не забывал крутить головой в поисках цели.
   “Горбунок” пронзил слой облаков, купаясь в лучах солнца, и восторг от безбрежного неба чуть не заставил Виктора петь, но он вспомнил о пассажирке.
   - Как настроение? - спросил Виктор.
   - Как здорово, товарищ капитан! - восхищение в голосе корреспондентки приятно удивило Виктора, - А что это там, слева?
   Довольно далеко, слева и чуть впереди параллельно их курса двигалась черная точка. “Черт, глазастая, раньше меня увидела”.
   - База, здесь тридцать третий, цель вижу, слева две пятьсот, “черный ангел”, скорость шестьсот.
   - Тридцать третий, подойди к нему ближе, до пятисот, зайди в хвост, преследуй.
   - Вас понял, подойти до пятисот, преследовать.
   “А где у него хвост?”, подумал Виктор. “Черный ангел” был корабль Судей, “летающая тарелка” тридцати метров в диаметре, без единого выступа на корпусе. Их часто видели в последнее время, но близко они не подпускали - уходили на большой скорости. В этот раз “ангел” не торопился, двигаясь над облаками и, казалось, не замечая “горбунка”.
   - Света, я подойду ближе, готовь камеру,- Виктор довернул самолет
   - А что это, товарищ капитан?
   - Как раз то, что мы ищем. “Черный ангел” называется.
   - А еще какие бывают ангелы?
   - Не знаю, “ковчег” еще бывает, но тот здоровый, почти километр, “веретено” - маленький, как наш МиГ, на сигару похож. Других нам не показывали.
   Самолет подошел на пятьсот метров и Виктор в оптику прицела разглядел, что границы корабля пришельцев как бы размыты. Он не вырисовывался четко на фоне заоблачного неба, будто состоял из мириадов частиц, играл на солнце странными цветами, от ослепительно-белого до мрачного бархатно-черного.
   - База, здесь тридцать третий, подошел на пятьсот, преследую.
   - Тридцать третий, вас понял, пара вышла, продолжать преследование.
   - База, вас понял, преследование продолжаю.
   “Ангел” шел по прямой, не изменяя скорости и не обращая внимания на самолет.
   - Товарищ капитан, нельзя пониже опуститься, а то за Вами плохо видно? - голос корреспондентки был сухой, деловитый, с нее спало очарование полета и главной проблемой ее жизни была сейчас голова Виктора, которая мешала съемке.
   - Можно немного - Виктор опустил “горбыля” метров на сорок. Его захватил азарт. Он знал, что пара перехватчиков стремительно приближается к ним, и оружие снимается с предохранителей, и в прицелах все увеличивается цель - никем не званный гость, взявший на себя право судить, а на земле ждут результата первого боя в этой странной войне. Он увидел слева вверху две точки, стремительно приближавшиеся к ним по всем правилам атаки воздушной цели - со стороны солнца, сверху вниз. В наушниках раздалось:
   - Витюша, отойди, ща я его рубану.
   Это был голос подполковника Рябова, самого опытного летчика части, которого видели в небе везде, где могли пригодиться асы российской авиации. Виктор принял вправо вниз, чтобы не оказаться на одной линии с парой МиГов и “ангелом”. Корреспондентка немедленно отреагировала:
   - Ага, товарищ капитан, спасибо, очень хороший ракурс!
   Виктор не успел ответить. В наушники ворвался незнакомый, чужой, энергичный и, как показалось Виктору, веселый голос со странным акцентом:
   - Преследующие меня самолеты. Немедленно прекратить атаку. Лечь на параллельный курс. Иначе будете уничтожены.
   Сразу же как будто два серых фломастера расчертили небо и соединили головной Миг с “ангелом” - ракеты “воздух - воздух” накрыли цель. Облачка разрывов на полсекунды закрыли от Виктора “тарелку” Судей, а затем она снова появилась на фоне безоблачного неба - целая и невредимая. Потом наступила тишина - все приборы Мига, в том числе и двигатель, отключились. Виктор понял, что так действует оружие Судей.
   - Свет, с парашютом прыгала? - без всякого переговорного устройства, просто повернув голову, спросил Виктор.
   - Ой, нет!
   - Ну, ничего, заодно научишься.
   - А что надо делать? Нас сбили?
   - Нет, нас просто выключили. Сейчас я нажму ручку, и тебя выбросит катапульта, на земле я тебя найду. Понятно?
   “Если катапульта сработает, другие - то приборы сдохли” - подумал Виктор.
   - А можно немного еще поснимать? Вид уж очень...
   - Нельзя! Самолет не управляется... Приготовься. Три, два, один, - катапульта, к счастью, сработала, фонарь кабины отлетел, корреспондентку выбросило наружу, а затем пришлось прыгать самому - “горбунок” уже начал заваливаться на крыло.
   Виктор приземлился удачно, не поранившись и без растяжений - вообще - то ему с прыжками не везло. Он опустился метрах в двадцати от Светланы и сразу же, как только удалось избавится от парашюта, подбежал к ней.
   Когда он снял с нее шлем, то увидел широко открытые голубые глаза, без всякого выражения смотрящие в такое же голубое небо. Светлана была мертва - старт катапульты сломал ей шейные позвонки. Он сел рядом на землю и заплакал.

8

   -Итак? - Петр Иванович откинулся на спинку кресла, чем передал слово - своему собеседнику, министру обороны. Тот начал отвечать, как по писанному:
   - Наши войска оказывают героическое сопротивление наглому агрессору. Люди проявляют небывалое самопожертвование, проявляя чудеса массового героизма. Однако разрыв в технологии...
   Петр Иванович прервал министра:
   - Другими словами, наше оружие абсолютно бессильно, правильно я вас понял?
   Министр вздохнул и опустил глаза:
   - Никакого эффекта, Петр Иванович. Ракеты - как хлопушки, не замечено ни одного повреждения на объектах противника...
   - А лазеры?
   - И лазеры тоже...
   - А какое оружие у противника?
   - Неизвестно, они просто отключают приборы на наших самолетах. Все приборы, и двигатели тоже.
   - Потери у нас есть?
   - Нет, все пилоты удачно катапультировались... Хотя погибла одна корреспондентка НТВ. Ее катапульта была неисправна, дала лишнюю перегрузку...
   - А как корреспондентка попала на боевой самолет?
   Министр пожал плечами:
   - А черт ее знает... Девушка - то известная была, по телевизору часто ее видели... Просочилась...
   - А кто знает, что она погибла из - за неисправной катапульты?
   - Техник знает, это его вина - сам пришел каяться. А больше никто не знает - самолет - то разбился, если бы на техника приступ раскаяния не напал, так и мы не знали бы.
   - Прекрасно! Техника - в другую часть перевести и пусть помалкивает! О неисправности - никому ни слова. А девушку - к награде представить, посмертно. Нам герои сейчас очень нужны!
   - А за что к награде?
   - Ну, скажем, она рискуя жизнью что - то там на пленку снимала и не успела к прыжку приготовиться... Сами придумайте!
   - Есть!
   - Что еще?
   - Противник вывел из строя всю систему радио и теле трансляции. То есть, он переключил всю трансляцию на себя. Люди смотрят телевизор и видят только вражескую пропаганду. С радио - то же самое. Мы не можем ничего с этим поделать, так как трансляция идет с орбиты. И так - везде, кроме Москвы. В Москве противник не может перехватить каналы. Честно говоря, неизвестно почему, но это факт - в Москве у них ничего не получается. На периферии - хуже. В нескольких городах люди согласились на эвакуацию...
   - Это как - то сказывается на боевом духе?
   - Так точно! В частях мы запретили смотреть телевизор и слушать радио, но все равно слушают. Народные дружины самообороны распадаются - люди оболванены вражеской пропагандой...
   - Понятно, значит, армия разлагается... Так?
   Министр снова вздохнул:
   - Боевой дух сильно упал. Враг недосягаем, его пропаганда очень сильно действует... Особенно на молодежь... Мы вообще считаем, что все полеты врага направлены только на подрыв нашего боевого духа.
   - Ничего, у нас есть еще козыри. Когда в армии последний раз проводили ракетные стрельбы с ядерными зарядами?
  

9

  
   - Кажется, все, Спок. Люди начинают соглашаться на эвакуацию. Я приказал послать шесть “ковчегов” для тех, кто согласен.
   - А что говорят аналитики о загадке, которую подкинул нам Андрей? Что могут сделать эти четверо и как они связаны между собой?
   - Это у тебя надо спросить, Спок!
   - То есть?
   - Скорее всего, эти люди - наши же потомки! У них врожденная невосприимчивость к внушению, неосознанное стремление к правде, да и другие признаки тоже есть. В каком они родстве между собой - трудно сказать...
   - Все люди - братья, командор! Только все равно непонятно, какую роль могут сыграть эти четверо в планах Хео? И, кстати, кто он такой вообще?
   - На последний вопрос ответ ты и сам знаешь! А что он имел в виду мы не узнаем, пока вся четверка не будет у нас. Сорокин так и не объявлялся. Березкин и Панкратов сейчас ищут Виктора Суровцева - он служил пилотом в армии, а после одного вылета с ним что - то случилось - он записался добровольцем в народную дружину самообороны и исчез...
   - Командор, но ведь после начала нашей психоатаки эти дружины почти полностью распались!
   - Какая - то часть все - таки осталась. Хотя все равно странно...
   - А что случилось в том, последнем, полете Суровцева?
   - Они пытались сбить наш аппарат. Наш пилот отключил им приборы, у Суровцева в самолете была девушка, она погибла...
   - Девушка? В боевом самолете? Командор, так не бывает!
   - Бывает! В этой страны много, чего бывает! Здесь была авария из - за того, что за штурвал самолета сажали ребенка, ты же сам мне рассказывал... А эта девушка была тележурналистом... Наверное, он озлобился...
   - Боюсь, что так, командор... Мне кажется, Суровцев ищет встречи с нами. Скажи мне, когда будут готовы “ковчеги”, я пойду на одном из них.

10

   “Ковчег” был корабль Судей, специально созданный для эвакуации населения Земли. Это была гигантская, почти километр в диаметре, “летающая тарелка”, которая могла вместить около восмидесяти тысяч человек. “Ковчеги” должны были доставить их до гипертуннеля, дальше землян ждали другие средства доставки.
   Неделю, которая требовалась на дорогу от Земли до гипертуннеля, люди проводили в своих каютах. Были также и прогулочные палубы, с которых было прекрасно видно неуютное, холодное и безжизненное, открытое со всех сторон космическое пространство. Люди редко выходили на эти палубы.
   Корабль управлялся автоматически и весь экипаж - почти две тысячи человек - состоял только из стюардов и стюардесс. Все эти люди были земляне, Судей на “ковчегах” не было.
   Судьи всегда учитывали психологию и корабли, предназначенные для разных стран, выглядели по - разному. В Соединенных Штатах опускались ярко раскрашенные, как детские игрушки, “ковчеги”, на борту которых землян ждали длинноногие стюардессы, как будто вышедшие из фильма об американской мечте. В странах Ближнего Востока в желтых, как песок в пустыне, кораблях, путников встречали суровые мужи в белых одеждах. Для России были приготовлены корабли, имевшие пятнистую, как танк, раскраску. Стюарды были одеты в форму российского воздушного десанта - пятнистая форма поверх тельняшки.
   В первый раз в Россию пошло шесть “ковчегов”, на одном из которых находился Спок. Других Судей на “ковчегах” не было.

11

   Темное, сине - серое море дальше к горизонту становилось все светлее и в конце концов сливалось с небом так, что нельзя было отличить одно от другого. Неяркое вечернее солнце где - то на границе воды и неба готовилось окунуться в море. Ласковый попутный ветерок гнал яхту все дальше и дальше на запад, в Атлантику.
   Сорокин размышлял, стоит ли поставить спинакер или хватит грота со стакселем. Ветер был попутный, несильный и спинч вполне можно было поставить. Но для этого надо было лезть на самый нос яхты, а не хотелось. Все паруса на “Кире” ставились и убирались электролебедками, прямо из каюты - все, кроме спинакера - с тем приходилось работать руками. Кроме того, спинакер застилал видимость прямо по курсу, и Сорокин решил его все - таки не ставить, тем более спешить было абсолютно не куда. Он спустился в каюту и увидел, что Кира проснулась и улыбалась ему со своего лежака.
   Рана, которая чуть не прикончила Киру, удивительно быстро заживала и бывшая секретарша Сорокина шла на поправку. “У кошки девять жизней, - говорила Кира, - осталось еще восемь!”
   Она уже вставала и, когда волнение на море было слабым, даже ходила по яхте. Часто они разговаривали “за жизнь”, как это принято в России. Борис Евгеньевич, когда было настроение, рассказывал о себе в надежде услышать что - нибудь в ответ, но так ничего и не узнал - Кира не говорила о том, чем она занималась до прихода на службу к Сорокину, а на прямые вопросы отшучивалась или отмалчивалась. Иногда же они просто сидели наверху и молча любовались тем, что их окружает - морем, небом, яхтой.
   Сорокину совершенно не хотелось думать о том, что будет потом, после окончания плавания, но однажды разговор такой возник. Они условились, что обойдут вокруг земли, как с самого начала планировал Сорокин, а затем уж будут думать об эвакуации.
   Первое время Сорокин включал приемник довольно часто - послушать новости, которых становилось все меньше и меньше. Эвакуация шла полным ходом и радиостанции закрывались одна за другой. О том, что в России война, они узнали из передач российского же радио. Затем, когда Судьи стали использовать все радиоканалы для своей пропаганды, Сорокин радио слушать стал очень редко, но все же узнал, что в России также начался исход.
   Кира новостями интересовалась гораздо меньше Сорокина, зато любила слушать музыку. Борис Евгеньевич не предусмотрел никаких проигрывающих устройств, и музыку можно было получать только с эфира. И этой музыки каждый день становилось все меньше и меньше. Наконец наступил момент, когда в эфире больше не было ни одной радиостанции и только раздавались голоса Судей, ведущих свою информационную войну. С этого дня Сорокину стало иногда казаться, что они с Кирой остались вдвоем на всей планете. В воздухе не было самолетов, на море не было кораблей, радиоэфир был пуст - заканчивалась история Земли.
   - Что нового, Борис Евгеньевич? - спросила проснувшаяся Кира.
   - Абсолютно ничего! Боюсь, больше вообще не будет никаких новостей. Скоро Судьи всех вывезут и доберутся до нас.
   - А почему они до сих пор не добрались?
   - Кто их разберет! Наверное, они сначала вывозят жителей крупных городов. Корабли у них здоровенные - я по радио слышал, такой здесь и сесть то не сможет.
   - Ну и ладно! А как там погода?
   - Прекрасная там погода! Солнышко, ветерок, скоро закат - поднимешься смотреть?
   - Поднимусь!
   Они вышли на палубу - Киру слегка качало, она была еще слаба.
   - Правда красиво! - бывшая секретарша вдохнула полной грудью, - а что это там такое летит?
   Борис Евгеньевич всмотрелся - на горизонте, с противоположной стороны от солнца в небе появилась черная точка.
   - Сейчас поглядим, - Сорокин достал бинокль и некоторое время рассматривал летящий предмет, - это как раз и есть корабль Судей! Они на таких землян вывозят. На, посмотри! - Сорокин протянул бинокль Кире.
   - Да он приближается, Борис Евгеньевич! Не за нами ли?
   “Ковчег” действительно приближался, и довольно быстро. Через десять минут он предстал во свей своей красе - гигантская летающая тарелка, в серо - зеленых пятнах - это был корабль, везущий восемьдесят тысяч россиян из Томска. “Ковчег” пронесся над яхтой и пошел дальше, в сторону заката. Он летел совершенно бесшумно, за ним не было инверсионного следа.
   - Нет, не за нами! - как показалось Сорокину, с грустью в голосе произнесла Кира. Ему тоже было как - то не по себе. Такое чувство бывает, когда мимо проносится наполненный жизнью поезд, а ты остаешься среди мертвых шпал и кажется, что с этим поездом прошла сама жизнь.
   - Жаль, что нет камеры, я бы сняла это - огромная летающая тарелка над морем, как красиво! Может быть, кроме нас никто этого и не видел!
   Но Кира была не права - другие зрители были. Эти зрители находились на борту атомной подводной лодки “Юрий Долгорукий”, которая шла на перископной глубине в десяти милях от яхты. Капитан субмарины был настоящий офицер - он получил приказ, значит, этот приказ должен быть исполнен. Любой ценой - у приказа вообще не может быть цены.
   “Четвертый аппарат - ...товсь!”.
   В четвертом аппарате находилась УРТ - 79, универсальная ракета - торпеда с атомным боезарядом, предназначенная для поражения любых целей - надводных, подводных, наземных и воздушных. Это страшное порождение искалеченных холодной войной мозгов советских ученых сейчас рвалось наружу, сеять смерть и разрушение.
   “Четвертый аппарат готов!”.
   “Четвертый аппа... Залп!”.
   И смерть вырвалась на волю. Ракетный двигатель выбросил ее из воды и понес к цели - уходящему за горизонт “ковчегу”.
   “Срочное погружение! Глубина - сто пятьдесят” - “Юрий Долгорукий” нырнул, не дожидаясь результата выстрела. А Сорокин с Кирой увидели, как на месте черной, почти не заметной на горизонте, точки вспыхнул яркий, как солнце, желто - оранжевый свет, который становился все ярче и ярче, уже резало глаза, потом Сорокин услышал крик Киры:
   - Ложись! Прячь глаза!
   И они повалились на палубу. Потом пришла волна, она подняла яхту до небес, а потом опустила почти до дна. Затем налетел шквал, который попытался порвать паруса, и не сумел. И все стихло - взрыв был далеко, им повезло.
   А на горизонте стоял, качаясь на ножке и переливаясь всеми цветами радуги, похожий на поганку атомный гриб, который только что сожрал восемьдесят тысяч жизней прямо на пороге бессмертия.
  
  

12

   Приказ российского командования был - уничтожить все шесть “ковчегов” атомными зарядами. Три пуска не состоялись из за того, что расчеты зенитных батарей отказались выполнить приказ - скорее всего, на них подействовала пропаганда Судей, а, возможно, просто потому, что на Земле вообще было мало охотников взрывать атомные устройства. Еще одна ракета не достигла цели по техническим причинам и бесследно исчезла где - то над сибирской тайгой. Один корабль Судей, тот, по которому стрелял “Юрий Долгорукий”, был уничтожен полностью, выживших не было.
   Еще один “ковчег” был единственным пилотируемым кораблем - на нем находился Спок, который уже знал об атаке и пытался как можно быстрее набрать высоту - но не успел. Гигантская “летающая тарелка” все же была сбита, хотя ракета взорвалась на приличном расстоянии и “ковчег” не был превращен в атомы, как цель “Юрия Долгорукого”. Управление было потеряно, “ковчег” , готовый развалиться на лету, упал на тайгу в десятке километров от Хабаровска. В последний момент сработала автоматика и смягчила удар.
   В результате атомной атаки было сбито два “ковчега”, погибло больше ста тысяч землян - ни один Судья, кроме Спока, не пострадал. Сообщение об этом, переданное по радио Судьями, вызвало невероятный гнев - даже естественной скорби по погибшим не осталось места. Никто не обвинял Судей - проклинали АКО, военных и себя за то, что не разобрались во всем раньше.
   Страсти накалились до того, что ходить в военной форме стало опасно, солдаты - срочники целыми частями дезертировали, армия распадалась. Так было везде, кроме Москвы. Столица была накрыта каким - то колпаком, туда не доходила пропаганда Судей, там действовали законы АКО и те, кто жил в Москве, надеялись еще выиграть в этой войне.
   В этот момент Судьи нанесли ответный удар. На землю обрушились миллиарды роботов, самый крупный из которых был размером с пылинку. Роботы находили оружие, собирались в тучи и уничтожали то, что нашли. Через неделю в России не осталось ни одной пушки, ни одной ракеты, ни одного танка - все было выведено из строя. Добрались даже до подводных лодок, на которых просто заварили торпедные и ракетные люки. С российской армией было покончено - в ней не осталось ни техники, ни людей. Армия всегда была скелетом российского государства, вместе с ней по всей стране, кроме Москвы, исчезли всякие признаки государственности и порядка - и наступил хаос.
  

Хаос.

  
   Наступило лето, прозрачное и теплое. В самом его начале жара еще не испортила весенней свежести травы, и всякая мелочь, невесть где пребывавшая зимой, только - только отогрелась и чирикала, свистела, щебетала, всеми способами пытаясь объяснить окружающему миру, как же хорошо жить. А людям больше не было места на этой планете. Человек переставал быть наместником Бога на земле. Пустели города и деревни и одинокий путник мог целый день бродить по огромному городу и не встретить другого человека. Правда, одиноких путников тоже почти не было.
   Оставалась только огромная страна, последняя заселенная людьми, но и она постепенно меняла хозяина. Пропаганда Судей да и собственные рассуждения населения, у которого как будто открылись глаза после атомных ударов по “ковчегам”, привели к массовому исходу и из этой страны. Но это произошло не сразу. Всякие перемены в России проходят через периоды хаоса. Это, последнее событие в истории страны, тоже не было исключением.
   И лишь Москва жила своей жизнью, все еще на что - то надеясь и строя какие - то никому не известные планы.
  

1

Время рождаться, и время умирать;

Екклесиаст.

  
   Спок выглянул в иллюминатор. Вокруг не было ничего видно, все застилал пар. Это были следы борьбы противопожарной система с огнем - и огонь был побежден, пожара и дыма не было, был только пар. Через некоторое время механизмы корабля замолчали и на несколько мгновений наступила мертвая тишина, которая затем сменилась стонами и криками десятков тысяч человек - пассажиров сбитого “ковчега”. Спок попробовал связаться с нейросистемой корабля и не смог - корабль был смертельно ранен атомной атакой и теперь умер. “Как они могли, по своим же ударили. Что с ними случилось? Или это тот, который засел в Москве, совсем свел их с ума?” - подумал Спок. Впрочем, времени на размышления не было.
   Спок еще раз осмотрел последние сообщения нейросистемы. Корпус корабля был построен из вещества, которое имело свойства и материи и энергии, поэтому края “летающей тарелки” казались в полете слегка размытыми. При взрыве и последующем падении почти вся энергия была потрачена и от удара о землю корпус развалился на две части. Со стороны это было похоже не расколовшуюся тарелку, но сторонних наблюдателей не было. Края разлома были самым опасным местом, и именно на краях должно было быть больше всего раненых. “И убитых” - подумал Спок.
   Ни одна система “ковчега” не работала, но, если не считать разлома, корпус был цел. Спок решил, что самым разумным было бы остаться в корабле и ждать спасателей - корабль успел передать командору, что после посадки осталось в живых более восмидесяти процентов пассажиров. Значит, командор направит сюда ближайший “ковчег” и все окончится благополучно. Только было неизвестно, где он, этот ближайший “ковчег”, находится и когда прибудет. Кроме того, надо было помогать раненым. Спок вышел в коридор.
   Люди пытались найти выход, сбивались в толпы, орали и ругались и Спок подумал, что паника страшнее пожара. Стюарды пытались навести порядок, но у них ничего не получалось, их никто не слушал. Спок взобрался на какой - то механизм, чтобы стать выше и поднял руки. Все, кто находился в поле его зрения, замолчали и стало почти тихо. Потом и отдаленные голоса замерли и Спок понял, что его внушение начало действовать и все, кто был на корабле, находятся в состоянии полутранса. Все, кроме раненых, стоны которых были отчетливо слышны. “Как их много.” - подумал Спок и начал говорить медленно, с большими перерывами, чтобы люди передали его слова всем, кто был на “Ковчеге”.
   - Я - один из Судей... Больше нет никакой опасности... Пожар потушен... Только не подходите к трещине... Но корабль мертв... - Спок подумал, что его не поймут и поправился, - Все механизмы корабля вышли из строя... На борту нам ничего не грозит... Мы имеем запасов пищи на четыре месяца... Мы упали в тайге и выходить наружу нет смысла... Кроме того, лифты не работают... Желающие все равно смогут выйти, но не одновременно... Мы успели передать сигнал на орбиту и другой “ковчег” прибудет за нами... Когда - не знаю, думаю, через несколько дней... У нас много раненых... На борту есть медикаменты... Стюарды покажут, где аптечки... Раненых надо нести в спортзалы, там много места... Все, кто могут оказывать первую помощь, должны пройти туда же... Я буду здесь, в четвертом зале... Ко мне несите самых тяжелых и безнадежных... Все должны слушаться стюардов... Все!
   Люди как - будто очнулись, опять стало шумно, но паники больше не было. Спок пробрался сквозь толпу в четвертый спортзал и стал ждать. К нему подошла какая - то девушка:
   - Я была медсестрой и смогу вам помочь. Можно?
   Спок пригляделся - стройная симпатичная девушка искренне хотела помочь.
   - Конечно, но я лечу по - своему, без лекарств. Мне нужна только вода. Вы должны будете ее носить. И убирать - скоро здесь будет грязно. Найдите себе замену - как только устанете, вас должны сменить. У любого стюарда спросите, где вода и во что наливать. И еще, найдите четырех добровольцев - мужчин покрепче, носить людей...
   - Водой лечите? Как это? И вас кто сменит?
   Спок улыбнулся.
   - Не водой я лечу, просто люди хотят пить... Сами увидите... Как вас зовут?
   - Наташа. А вас?
   - У меня много имен... Зовите меня Спок. А что вы за водой не идете, Наташа?
   - Ой! - девушка убежала.
   Потом стали приносить раненых и Спок забыл обо всем. Раненого клали перед Споком, Наташа убирала одежду с раны, Сок прикладывал руки и рана на глазах затягивалась. Потом девушка поила раненого водой, если он был в сознании. Попив, больной тут же засыпал и помощники - мужчины относили и укладывали его в сторону. Раз за разом происходило та же самая процедура, лишь изредка Спок качал головой и говорил:
   - Я не могу помочь, он мертв.
   Перед Споком тянулась и тянулась непрерывная череда ран. Уже Наташу сменила другая девушка, многие раненые проснулись и ушли - после процедуры Спока наступало окончательное выздоровление. Сам же Спок продолжал прикладывать руки и отдавать часть своих сил очередному пациенту. Этих сил становилось все меньше, но поток раненых не иссякал.
   Споку стало казаться, что приближается черта, за которую его сознанию нельзя переступать. Он как будто катился с горы, цепляясь за попадавшиеся кустики, но кустики эти оставались у него в руках вместе с корнями а он все катился и катился. Спок ясно видел черту и понял, что за ней уже не будет прежнего Спока. Но раненые все прибывали. Спок не мог пойти против своей сущности, а сущность его была такова, что ему было невозможно, нетерпимо, немыслимо находиться возле страдающего существа и не помочь. И Спок переступил черту.
   Через какое - то время все кончилось. Спок поднял глаза и встретился взглядом с Наташей - опять была ее смена.
   Наташа смотрела с благоговением. Когда на него так смотрели? Давно, очень давно. А потом пришли другие. И стало очень больно - тогда он тоже устал и не мог управлять своими чувствами.
   - Вы что, все трое суток так и работали?
   “Трое суток. Это много. Пожалуй, слишком много. Надо лечь и поспать. Только я больше не проснусь.” - как будто со стороны пришла мысль. “Если бы рядом был один из нас, он бы мне помог. А эти не умеют. Жаль.”
   - Боже мой, да вы - же устали - то как! Ложитесь, отдохните. Там, внизу, из города на вертолете помощь пришла. Там врач, наверное, есть.
   - Да... Это хорошо. А раненых много еще?
   - Нет, нету больше! Всех вы вылечили!
   - Не всех... Некоторые умерли.
   - Вы же не виноваты! Ложитесь, вот так, а я за врачом - здесь помогать кроме вас некому!
   Спок привалился к стене. “Но что же делать? Я не могу уснуть, и я не могу не спать. Ну и ладно. Сейчас прийдет Наташа, я ее прогоню и усну. Нечего ей на такое глядеть” - Спок старался не закрывать глаз.
   Девушка вскоре появилась, но без врача. Спок почувствовал, что она испугана, и испугана сильно.
   - Спок, я ничего не понимаю, но вас хотят арестовать. Пойдемте быстрее! Я вас выведу наружу, вы сами не дойдете. В тайге вас не найдут. Ну, идите же!
   Спок подчинился не потому, что боялся ареста. Он сейчас подчинился бы кому угодно. Спок тратил все силы на попытку удержать личность, не дать ей раствориться и у него не было сил реагировать на внешние воздействия. Перед ним, в серой полубредовой пелене, запрыгали ступеньки аварийной лестницы. Зал номер четыре находился на стометровой высоте. Идти им было долго.
   - Куда мы идем? - иногда Спок терял связь с происходящим.
   - Сейчас, сейчас, милый, не волнуйся, они нас не догонят.
   - Меня опять хотят прибить к кресту? Я не хочу... Это очень больно...
   Время от времени сознание возвращалось к Споку, тогда он не помнил, что было недавно и о чем шел разговор. Он видел слезы на глазах Наташи. “Надо, чтобы она осталась, я должен идти один. Только куда мы идем и зачем?” - думал Спок, но черная пелена снова наплывала на его разум.
   Все реже наступало прояснение, все дольше разум Спока блуждал во мраке. Все же он заметил, что под ногами больше нет казавшейся бесконечной лестницы. Теперь они шли, почти бежали, по траве. Вокруг были деревья и Спок услышал звон мошкары. Потом наступил покой. Последнее, что он запомнил, было дерево, к которому он прислонился.
   - Иди сюда, отдохни - Девушка склонила его голову себе на колени. “Как хорошо” - подумал Спок и провалился в черную бездну.
  

2

   - Только в Москве осталось несколько действующих танков, а больше нигде нет исправного оружия крупнее пулемета. Средств вести военные действия больше нет. Армия распалась, кроме Москвы, в которой боевой дух по - прежнему высок. Да, еще одна субмарина в Атлантике нам пока подчиняется, но оружие ее неисправно. Население Москвы горит желанием оборонять столицу. Население остальной страны только и ждет кораблей для эвакуации. Кажется, это конец, Петр Иванович - министр обороны закончил доклад.
   - Что - то маловато оптимизма, маловато! Вы же военный человек, и видите, что враг не может проникнуть в Москву, не может распространить свое влияние на нас. Поверьте, готовится ответный удар, который заставит Судей вернуть народ обратно. Надо только держаться. До последнего держаться, - Петр Иванович говорил своим тусклым, негромким голосом бывшего офицера спецслужб. Слова эти он произносил слишком часто, отчего они потерлись и не имели первоначального смысла. Да и никакого иного смысла они тоже не имели, но что - то было в атмосфере столицы такое, что заставляло верить в любые слова начальника. И люди верили в любые слова любого начальника. Министр обороны был не исключением и слова Петра Ивановича его приободрили.
   - Ну, ладно, два “ковчега” вы все же сбили. Ведь можем, если захотим, а?
   - Так точно, сбили!
   - А как насчет пленных?
   - Плохо, Петр Иванович. Один “ковчег” полностью уничтожен над морем, а на другом был только один из Судей и он исчез.
   - Как так - исчез? Может, погиб при атаке?
   - Никак нет, Петр Иванович! Его видели живым после падения, он лечил раненых. Мы выслали четыре вертолета, перерыли весь корабль и не нашли Судью.
   - Да что такое вы говорите, Пал Палыч! - Петр Иванович не изменил голоса в котором по - прежнему не было эмоций, - Нужно было не четыре, а сорок вертолетов выслать...
   - Вы не понимаете, Петр Иванович! Население нас не поддерживает, армии больше нет. Положиться можно только на москвичей. А они не могут действовать за пределами города больше трех недель. На двадцать второй день солдат дезертирует - проверено многократно! Поэтому мы высылаем группу не более чем на две недели - с запасом времени на всякий случай. Корабль упал в лесу, мы его оцепили, пассажиры пытались нам помешать, как могли, даже оружие пришлось применять...
   - Ого! А почему это они его защищали?
   - Его там считали чем - то вроде святого... В общем, он исчез и мы знаем, что ушел он в тайгу. За ним ушла группа...
   - Какая группа? Ведь наши не могут действовать вдалеке от Москвы?
   - Есть исключения. Вернее, одно исключение. Один бывший летчик уже два месяца пытается захватить хоть одного Судью. Настоящий фанатик! Он даже не москвич...
   - Стоп! Как фамилия этого летчика?
   - Суровцев, кажется... Сейчас посмотрю, у меня записано...,- Пал Палыч раскрыл свою папку, - Да, точно, Суровцев, зовут Виктор, капитан ВВС, бывший, естественно. А что, это важно?
   - Еще как важно! - Петр Иванович даже встал и стал прохаживаться по кабинету, - и какая ситуация сейчас?
   - Суровцев имеет вертолет, он сам им управляет, и ведет поиски в районе падения “ковчега”. Он имеет средства связи и, как только обнаружит Судью, даст нам знать...
   - Извините, что перебиваю, Пал Палыч, но что случилось с пассажирами того “ковчега”?
   - На пятые сутки пришел другой корабль, и Судьи всех вывезли.
   - А не мог и тот, с прежнего “ковчега”, удрать на этом?
   - Исключено, Петр Иванович! Суровцев уже напал на след...
   - Прекрасно, Пал Палыч! Так и действуйте, как начали! И, как только возьмете Судью, привезите и этого капитана тоже! Это крайне важно, очень, очень важно! Понятно?
   - Так точно!
   - Ну, с Богом! - Министр уже в дверях оглянулся. Петр Иванович разглядывал любимых рыбок в огромном аквариуме.
   - Еще что - нибудь?
   - Да, странное сообщение с “Юрия Долгорукого”... Они заметили яхту с российским флагом... Может и не важно это, но я решил...
   - Яхта? В точке залпа? Интересно, кто бы это мог быть... - “Неужели и второй бродяга нашелся? Было бы прекрасно... Да, это он, больше не кому! Это его стиль, это Сорокин!” - Пал Палыч, дорогой! Это меняет все дело! Двадцать лет назад я уже повесил бы вам орден на грудь, любой, по вашему выбору! Если, конечно, вы не упустите этого капитана и экипаж яхты... Передайте на субмарину - яхту найти, всех, кто на борту - схватить и доставить сюда. На полном ходу! Эти два дела сейчас самые главные, главнее всего! Ясно?
   - Так точно!
   - Можете идти! - сказано было так, что у министра пропало желание задавать вопросы.
   Петр Иванович вернулся к аквариуму. “Лишь бы они нашлись, хотя бы эти двое! Иначе следующую встречу с Хео я просто не переживу. Боже мой, только бы они нашлись! Господи, ну зачем ты создал такую тварь!”.
  

3

Психотехнологии, примененные Врагом, в конце концов могли

разрушить личность. Подтверждением тому служат отряды

одичявших солдат, которые бродили по полупустой стране и пытались принести

как можно больше неприятностей окружающим. Впрочем, участь самих

этих несчастных была также незавидна. Да и кто будет завидовать

солдатам проигравшей армии?

“Крах одной цивилизации. Записки очевидца.”

   Поиски Виктора ни к чему не привели. Было известно, что он пошел добровольцем в один из отрядов сопротивления, а затем, когда отряды самораспустились, след его терялся где - то в тайге. Говорили, он начал свою войну против Судей, но никто не знал подробностей этой схватки. Когда стало известно о сбитом “ковчеге”, Панкратов и Березкин решили, что Виктор непременно отправится туда, где упал корабль Судей. Панкратов где - то раздобыл военный джип и они поехали в тайгу.
   Пока товарищи искали джип, пока добирались до места падения, стало известно, что другой “ковчег” подобрал всех пассажиров. Следовательно, и Суровцева там искать не было больше смысла. Было тем более обидно, что до того места, где упала “летающая тарелка”, осталось совсем немного, километров пятьдесят. После короткого совета было решено все же продолжить движение, так как других планов не было.
   Машина резво бежала по ровной дороге, по сторонам монотонно текло зеленое море тайги, тянуло в сон, разговаривать не хотелось и Андрей начал было задремывать. Но заснуть он не успел.
   После очередного поворота метрах в тридцати впереди обнаружилось дерево, лежащее прямо на дороге. Панкратов резко затормозил и свернул вправо. Это их и спасло - очередь пришлась на брезентовый кузов джипа.
   - Прыгай! - заорал Панкратов и Андрей, повинуясь, открыл дверцу и выкатился наружу. Сверху на него свалился Панкратов, который успел прихватить с собой рюкзак. Из - за лежащего дерева ударили короткими очередями.
   - Боятся в машину попасть, им она нужна, не мы, - прохрипел Николай и сунул в руку Андрею пистолет, - я пошел в обход, а ты стреляй время от времени, только не высовывайся - за обочиной они не попадут...
   - В кого стрелять - то? Я же не вижу ни фига!
   - И не надо! Главное - они испугаются высовываться! - и Панкратов скрылся в кустах.
   Андрей просунул ствол под джип и выстрелил. В ответ коротко громыхнуло. Потом еще раз - куда стреляли, было непонятно. “Блин, да они ту же тактику выбрали - подумал Андрей, - сейчас зайдут сзади...” - он резко обернулся, заметил какое то шевеление в кустах и выстрелил туда раза четыре подряд. Шевеления больше не было и вообще наступила непонятная тишина. Затем со стороны засады раздалось несколько одиночных выстрелов и опять стало тихо. Андрей снова выстрелил в сторону лежащего на дороге бревна и с огромным облегчением услышал голос Панкратова:
   - Все, Андрюха, кончай воевать! Наша взяла!
   Андрей всунулся из - за колеса и увидел Николая, который шел со стороны засады. Через плечо Панкратова были перекинуты ремни двух автоматов. Рядом с ним шагал молодой человек в синем джинсовом костюме и почему - то босиком. Парень потирал запястья и, когда он подошел ближе, Андрей заметил следы от веревок.
   - Это их пленный. Заложник, что - ли... Ну, как мы их, а, паренек? Как звать - то тебя?
   Панкратов был возбужден, адреналиновый выброс после боя делал свое дело.
   - Ваней меня прозвали... Только вы два автомата несете, а тех трое было...
   - Что -о - о? Ложись!
   Николай и Ваня плюхнулись, где стояли а Андрей, который уже лежал, попытался сильнее вжаться в землю.
   - Где же третий?- прошептал Николай.
   Андрей неожиданно для всех и себя тоже встал, шагнул в сторону кустов и увидел что - то, похожее на кучку тряпья пятнистого серо - зеленого цвета. Из под кучи на него глядел открытый глаз мертвеца. Андрей развернулся и его стало неудержимо рвать.
   - Ну - ну, понятно, это ты его... Ладно, ладно... Поехали отсюда... - подошедший Панкратов потянул Андрея в сторону джипа.
   Через десять минут машина снова летела по лесной дороге, Андрею стало гораздо легче и он прислушался к разговору, который вели Николай и Ваня. Вернее, говорил все больше бывший пленник - заложник, а Николай только изредка поддакивал да подкидывал уточняющие вопросы.
   - ...стариков, больных и детей первыми вывезли. Потом стали остальных забирать...
   - Сопротивлялся кто - нибудь?
   - Нет. На кой? Здесь - то последние годы совсем жизни не было... А там, у Судей этих, по правде живут. И мы так можем, ничуть не хуже них! Так вот, решили мы, что всем скопом нельзя к Судьям подаваться - надо до поры кого - нибудь оставить. Ну, на случай если кто в здешних местах блукать будет. Надо же, чтоб до конца самого можно было прикорнуть в теплом месте, перекусить... Вот, нас и осталось тут в каждой деревухе по двое - трое. А тут эти, на вертолетах. Говорили мне, что если они из своей Москвы больше, чем на три недели отлучаются, то дуреют, совсем нелюдьми становятся...
   - Как это понимать?
   - Я знаю, в чем тут дело, - вмешался Андрей, - В Москве же работают психотехнологии тех, кто сидит в Кремле. Ну, АКО, или кто там командует. Люди после этого настроены определенным образом, как будто под постоянным гипнозом находятся. Здесь же эта технология отсутствует, то есть здесь - пропаганда Судей действует, только очень слабо. Телевизор здесь меньше смотрят, радио меньше слушают... Что - то вроде наркотической ломки получается. Через три недели гипноз прекращается, а без него психика начинает давать сбой, вот люди и не контролируют себя...
   - Не знаю, что это за технологии такие, психические, а одно скажу - всегда в столицах народ по - чудному жил. - Ваня имел свою точку зрения - И то сказать, жили - не тужили - нате вам, перестройка. И откуда? Да из той же Москвы! Только мы к той власти приспособились - оказывается, не так жили. Ну, ладно, приспособились к новой, опять не так! Демократии мало, оказывается. Ну, развели демократию, раз надо, значит, надо - так жрать нечего стало и электричество куда - то делось. Ладно, приспособились и к этому - нате, Судьи какие - то прямо на голову. Уж вроде совсем хорошо - и на другую планету заберут, и болезней там никаких не будет, так снова плохо - воевать, выходит, с ними надо. Зачем, почему - не понятно. И гляньте - ка, весь народ собрался уезжать, одни москвичи сопротивляются. Одно скажу - не было бы этой Москвы вообще - всем бы лучше было...
   - Ну, брат, ты загибаешь... - перебил Панкратов, - только сейчас уже бесполезно спорить, а потом, наверное, и не интересно уже будет, кто тут виноват и в чем. Лучше расскажи, как ты этим хлопцам попался.
   - Да очень просто! На вертолете они прилетели, вместе с теми, кто к сбитому “ковчегу” прибыл. Ловили они Судью, что на корабле том капитанил, по лесам здешним. А потом срок ихний кончился, улетели все, а эти остались. Нарочно или случайно - не знаю, но остались. Сначала ничего жили, тихо, а потом озверели, стали дома поджигать, Ваську, с кем мы в деревне остались, застрелили, а меня связали и сказали, чтобы я их на того Судью вывел. Ну, сели мы на колхозный “уазик”, да только он на пути поломался. Вот, они засаду и устроили - по этой дороге еще машины раза три в день проезжают.
   - А куда поехали - то?
   - Да к Споку...
   - К кому, к кому? - подскочил на заднем сиденье Андрей - Тормози, Николай! Приехали, кажется!
   Джип остановился, мотор работал тихо и стало слышно пение таежного гнуса.
   - К Споку. Так того Судью зовут, со сбитого “ковчега”. Его эти, из Москвы, уже сколько времени поймать хотят. И ловили уже раза три. Прийдут его арестовывать, а он на них только глянет, и передумают они. И эти, наверное, выздоровели бы сразу...
   - А где он, Спок - то, далеко отсюда? Нам ведь он сейчас больше всех нужен! Слышь, Коль, нам начинает везти!
   - Спок - здесь, недалеко, в брошенной лесной сторожке. Он был ранен при посадке, потом без памяти валялся, сейчас почти оклемался, но, бывает, заговаривается. Чудной он, но добрый. Если все Судью - такие...
   - Они разные, но все чудные. Иногда кажется, что они - дети, а иногда - старики тысячелетние...
   Андрей готов был и дальше рассказывать, но Панкратов прервал разговор:
   - Слушайте, в дороге можно поговорить, вечер скоро! Показывай дорогу Ванек!
   - Да тут недалеко, минут за сорок доберемся, поехали прямо пока, где повернуть, я скажу.
   Джип побежал дальше, все некоторое время молчали, затем Ваня произнес как - бы про себя:
   - Несправедливо это...
   - Что не справедливо - то? - как будто только и ждал вопроса Андрей.
   - Да то, что люди ведь по разному жили, кто злыдень был, а кто мухи не обидел. А теперь всем - прямо райская жизнь, хоть был ты здесь самым распоследним душегубцем...
   - Ошибаешься, Иван, очень ты ошибаешься, - Андрей говорил быстро и напористо, - Люди теперь жить будут почти вечно, и все перестанут быть, как ты выразился, “душегубцами”, а станут нормальными, и врать не смогут, ни себе, ни другим. А память - то о том, как здесь жили, останется. И представь, что нормальный человек будет все время вспоминать, что он здесь наворотил, сколько зла наделал и что исправить уже ничего нельзя будет. И все эти тысячи лет будет его совесть грызть - ведь он уже не сможет себя обманывать, что зло творил по необходимости. Каждый “злыдень”, как ты говоришь, будет таскать свою преисподнюю в себе. Самый страшный судья - сам человек, когда он себя судит, а не тот, что с неба... Впрочем, Спок бы лучше рассказал, он все это видел...
   - А Спок не вас, часом, ждет?
   - Ждет? А он кого - нибудь ждет?
   - Ну да, он сначала хотел разыскивать кого - то, четверых человек, фамилии еще называл... Не помню я их, фамилии - то. А Наташка его отговорила...
   - Наташка?
   - Да, Наташка, она его спасла, как - то сумела с того света вытащить...
   - Как это?
   - Да не знаю я, не больно - то они рассказывают, слухи ходят... Сами у них спросите... Так вот, Спок хотел идти, искать, да сил - то у него совсем не было, на ногах не стоял. А Наташка его отговорила. Говорит - “Ты их ищешь, и они тебя - тоже. Так вы долго друг друга искать будете. Сиди на месте, так быстрее найдешся!”. Ну, он посмеялся, и остался... Так это он вас ждет?
   - Нас, нас...
   - Так тех, вроде, четверо было?
   - Ну да, двоих сами найти не можем... А не опасно ему здесь?
   - Да как сказать... Такие, как эти, что вы постреляли, ему не страшны. Да только вот завелся один, очень настырный, мы его Маугли промеж себя зовем - одичал он здорово, все по лесам Судью того ищет. Правда, людей не обижает, но на Судей сильно злится. Говорит - “Я ему сам судьей буду, на меня никакой его гипноз не подействует! Допрошу, и как рассужу, так и сделаю!”. И вертолет у него, у Маугли этого, есть. Небольшой, но весь какой - то страшный, бронированный. А оружия на нем понавешено - мама родная! “Черная акула” называется. Не знаю, что будет, если он Спока найдет. Мы то ему дорогу не показываем... Вот здесь, направо, сворачивайте! Тут, по лесной дорожке, совсем рядом, скоро доберемся.
   Джип свернул на лесную дорожку. Скорость резко уменьшилась, но машину все равно нещадно трясло.
   - Слышь, Коль, давай потише, а? Всю душу вытряс! Спешить - то некуда!
   Но спешить было куда. На небольшой высоте над их головами, распугивая таежную живность рокотом двигателей, прошел вертолет. Это была “Черная акула”.
   - Блин, кто - то все - же показал дорогу! - Панкратов прибавил газ, но ехать было некуда - воронка посередине дороги не давала возможности ехать. Двигаться дальше можно было только пешком.
  

4

   Гриб атомного взрыва, который Сорокин увидел на горизонте, казалось, вместе с кораблем Судей уничтожил и его душевный мир. На Киру взрыв произвел такое же гнетущее впечатление. Хотя здоровье ее день ото дня продолжало улучшаться, настроение их обоих было подавленное. Они почти не разговаривали и только целыми днями смотрели в безбрежную пустоту океана. Притупилась, а потом и совсем исчезла радость от сбывшейся мечты. Море, такое же бесконечное и прекрасное, больше не интересовало Бориса Евгеньевича. Яхта шла в никуда, и нужно было что - то делать, но что, и, главное, зачем, Сорокин не знал. Неожиданно все разрешилось само собой.
   В один из дней, когда волнения на море почти не было и легкий ветерок все также гнал яхту, метрах в трехстах от нее всплыла подводная лодка. Сначала над поверхностью воды поднялась огромной высоты рубка, а потом показалось и все гигантское, почти двухсотметровой длины, тело субмарины. Это была последняя атомная подлодка, которая была еще на ходу - “Юрий Долгорукий”, тот самый, что атаковал ядерной ракетой “ковчег”.
   Лодка всплыла прямо по курсу яхты и Сорокину было ясно, что появилась субмарина здесь не просто так. Из передач Судей он знал, что один из “ковчегов” был сбит с атомной подлодки и он почти не сомневался, что это та самая. “Если они почти сто тысяч человек вот так просто в пепел превратили, то мы двое для них - вообще ничто” - думал Борис Евгеньевич, и ошибался. На лодке служили самые обычные люди, никакие не моральные уроды и не прирожденные злодеи. Они были слегка оболванены кремлевской пропагандой, это верно. Однако те, в рубке, кто отдал команду на залп, были уверены, что стреляют во врага. Они и сейчас не знали о последствиях своего выстрела, они думали, что просто хорошо справились с предыдущем заданием, вот и все. И теперь у них было другое, которое надо было выполнить не хуже.
   - Что им, интересно, надо? - спросил Сорокин то ли себя, то ли ставшую рядом Киру.
   - Сейчас и узнаем... - Кира как - то напряглась, в глазах ее появилось что - то , чего давно уже не видел Борис Евгеньевич.
   Яхта неспешно сближалась с субмариной. На рубке, страшно высоко над морем, появилось несколько человек, которые в бинокли разглядывали яхту. Сорокин заметил ствол какого - то оружия и поежился. Когда до туши подлодки оставалось метров пятьдесят, Борис Евгеньевич убрал паруса. Две лодки дрейфовали несколько минут в полной тишине.
   В рубке открылся люк, и на корпус субмарины вышло несколько вооруженных человек, один из которых крикнул в мегафон:
   - На яхте, принять швартовый конец!
   Вся сущность Сорокина воспротивилась этому. Он не желал иметь никакой связи с теми, кто был на борту субмарины, даже в виде швартового конца. Ему было плевать на их автоматы. Вот только Кира могла пострадать, но она сама решила, что делать и ее звонкий голос полетел от белоснежной яхты к мрачной громадине субмарины:
   - А зачем? Мы не желаем швартоваться! Идите, откуда пришли!
   Потом, обернувшись к Сорокину, уже тихим полушепотом она произнесла:
   - Борис Евгеньевич, нам туда нельзя. Не знаю почему, но нельзя... Нам надо уходить.
   - Я тоже не хочу, Кира, но ведь они вооружены...
   - Не волнуйтесь, положитесь на меня...
   Диалог был прерван усиленным мегафоном голосом с субмарины:
   - У нас приказ арестовать экипаж яхты, яхту уничтожить! В случае сопротивления применить оружие.
   - Борис Евгеньевич, ставьте паруса, а я займусь этими, - проговорила Кира и, уже громко, крикнула, - Как же вы будете стрелять? Ведь мы вам ничего плохого не сделали! Да и зачем вам оружие? С кем воевать собрались? Война - то уже закончилась!
   Она много еще кричала о том, что им будет стыдно всю жизнь, если они убьют ни в чем неповинных людей, о том, что Судьи уже вывезли пол - России и что многие родственники моряков сейчас давно не на Земле и ждут их. Сорокин поставил паруса и отвернул от подлодки. Он не слушал Киру, а ждал автоматной очереди - сначала предупредительной, а потом и на поражение. Но никто не стрелял.
   Через некоторое время Кира замолчала. Борис Евгеньевич обернулся - субмарина была уже довольно далеко и не пыталась их догнать. В бинокль было видно, что много людей вышли на корпус подлодки и смотрели вслед яхте. Затем, видимо по команде, люди бегом бросились к люкам. Взвыла пронзительно - тоскливая сирена и атомоход скрылся под водой.
   - Как это тебе удалось? - обернулся Сорокин к Кире и увидел, что та на грани обморока. “Стрелять гораздо проще, чем остановить эту самую стрельбу” - мелькнула мысль. Он взял девушку на руки и отнес в каюту.
   Кира быстро пришла в себя, но ненадолго.
   - Мне нужно поспать, Борис Евгеньевич... И нам надо назад... - прошептала она.
   - Да, да, да, конечно, Кира. Мы вернемся в Россию. Там что - то не так, надо разобраться... Я давно об этом думал, боялся, ты не захочешь...
   - Какой вы славный, Борис Евгеньевич... Я отдохну, а потом нам надо обо многом поговорить...
   - Да, да, конечно, спи... Я пойду курс менять... Спи, отдыхай, - Сорокин вышел из каюты. Кира спокойно спала.
   Душевное спокойствие вернулось к Сорокину. В жизни опять была цель - домой, домой. Там, дома, что - то не так, надо исправить. Хотя вопросов тоже прибавилось.
   “Но как ей это удалось? Ведь запросто могли пристрелить... Ох, что - то темнит моя Кира, что - то не договаривает. Да кто она вообще такая? А, впрочем, какая разница? Она просто прекрасный, кристальной души человек, и все. Остальное не имеет значения”. Так думал Борис Евгеньевич, прокладывая новый курс. Этот курс был - в Россию.
  

5

Pereat mundus et fiat justitia

Правосудие должно совершиться, хотя бы погиб мир

   Обруч ненависти к непрошеным Судьям сдавливал мозг и никак не ослабевал. Виктор, ложась спать и просыпаясь, видел одно и то же - голубые глаза мертвой девушки, которые смотрят в такое же голубое небо. Вся душа его была наполнена ненавистью, он сам стал этой ненавистью. “Какое право вы имеете нас судить? Мы вас не звали, мы и сами справились бы. И что вы сделали с моим городом, моей страной, моей планетой? Без людей все это не имеет никакого смысла!” - Виктор разговаривал про себя с невидимым Судьей и не мог представить, что тот ответит. Всем смыслом его жизни стало одно - судить хотя бы одного Судью. Самому, лично судить, вынести приговор и привести его в исполнение.
   После того, как стало ясна бесполезность ВВС в войне с Судьями, Виктор ушел в одну из дружин самообороны. Тогда почти каждый взрослый мужчина записывался в такую дружину. После того, как Судьи начали свою пропагандистскую кампанию, дружины довольно быстро распались, но бывший капитан ВВС не оставил идеи суда над Судьей. Его приметили заезжие из Москвы и, когда возле Хабаровска был сбит “ковчег”, Виктору выделили вертолет для поиска и поимки уцелевшего Судьи.
   Очень долго Виктор не мог никого найти. Местные жители скрывали, где прячется Судья со сбитого “ковчега”, но в конце концов, проявив дьявольскую хитрость и сообразительность, капитан вычислил его местонахождение. Он не стал сообщать в Москву, что нашел того, кого искал. Виктор не верил в победу над пришельцами - он жил своим судом.
   Виктор опустил “акулу” на поляне возле заброшенной хижины. Он так долго ждал этого момента, что разволновался и очень неудачно выпрыгнул из кабины - чуть не упал. Это разозлило капитана и во взвинченном состоянии, передернув затвор автомата, он направился ко входу в домик.
   Когда до сторожки оставалось несколько шагов, дверь открылась и навстречу вышел сильно заросший, почти бородатый, черноволосый мужчина средних лет.
   - Добрый вечер! Вы ко мне? - мужчина кого - то сильно напоминал Виктору.
   Виктор направил автомат:
   - Сегодня я буду спрашивать! Ты - Судья?
   - Да - приветливый и немного грустный тон незнакомца не изменился.
   - Сегодня я буду судьей! Как тебя зовут?
   - У меня много имен. Меня звали в разное время по разному...
   Виктор не ожидал дискуссии на такой простой вопрос:
   - Как тебя зовут сейчас?
   - Ну, зови меня Спок. А как тебя зовут?
   - Я! Сегодня я спрашиваю! Ты не понял, что сейчас я судья, а ты - подсудимый! Вопрос первый : кто дал вам право нас судить?
   - Не мы вас судим. Вы сами себя осудили и наказали...
   - Отвечать коротко и понятно! - Виктор с трудом сдерживал себя. Его бесил спокойный и грустный голос Спока. Неожиданно тот сел на порожек и капитан оказался в дурацком положении.
   - Встать!
   - А зачем? На суде подсудимый сидит. Как будет приговор - встану. Судья, кстати, тоже сидит на суде. Садись, вон и пенек подходящий...
   Виктор машинально сел на пенек и неожиданно успокоился. Спешить некуда и враг оказался страшнее - он не был трусом. Ну что же, тем лучше.
   - Итак, я жду ответа - только короче. У меня много вопросов и я устал тебя искать.
   - Я не прячусь ни от кого. Вы сами себя наказали - вы не отличаете добра от зла, поэтому счастье ваше недолговечно а беды - постоянны...
   - А вы, Судьи, знаете, что такое добро?
   - Да. Добро - это правда.
   - Правда - у каждого своя. Для меня правда - то, что вы вломились в мой дом и хотите отнять его.
   - Правда - одна. Да, мы пришли непрошеными. Но ведь мы поступили так же, как вы поступали много раз сами. Сильные в ваших обществах всегда делали со слабыми то, что хотели. Мы - сильные. Разве мы нарушили ваши же законы? Это ваша жизнь так устроена, не наша. Мораль же ваша говорит о том, что сильный должен помогать слабому. Мы пришли вам помочь. Это - правда. Другой правды нет.
   - Но вы сделали несчастными огромное количество людей. Это - тоже правда.
   - Нет. Вы даже еще и не знаете, что такое счастье. Вы знаете огромное количество разнообразных несчастий, это - правда. Любой из вас представит себе, что такое преисподняя. Никто не скажет, что такое рай. Для вас рай - это отсутствие ада, не более. Голодному рай - где много еды, бедному - где много денег, богатому - где его деньги у него не украдут. Не зная счастья, вы его не могли потерять. Это - правда.
   - А что рай для вас?
   - Ты устал меня искать, а я не очень себя хорошо чувствую. Давай закончим с судом, а потом поговорим о других предметах.
   - Если для тебя будет “потом”. Почему твоя правда - правда, а не моя? Ведь сейчас сильный - я, потому, что у меня автомат.
   - По праву старшего. Тебе сколько лет? А я только на Земле провел более трех тысяч ваших лет. Я знаю человечество лучше, чем любой из вас. Просто потому, что я - старше любого из вас во много раз. Я был почти во всех странах - даже тех, названия которых ты не знаешь. Я был рабом, я был императором, был нищим и богатым, я был даже несколько раз Богом. Я стал частью вашей истории, я - больший землянин, чем ты. Я имею право так говорить.
   - Вы убили землян...
   - Ни одного. Наше оружие...
   - Вот и не правда! Одна девушка погибла на моих глазах...
   - Я знаю, о ком ты говоришь. Я сразу понял, кто ты. Я, Судья, никогда не лгу, я не способен на это физически. Я тебе говорю - мы только косвенно виноваты в ее смерти. Катапульта была неисправна и девушка все равно бы осталась жива, если бы была здорова. У нее была травма шейных позвонков, ее нельзя было вообще допускать к полетам. И это - правда.
   - А откуда ты знаешь, кто я?
   - Ты не поддаешься никакому виду внушения. Ты - один из наших прямых потомков, в котором проснулись характерные только для нас, Судей, свойства. Ты - Виктор Суровцев. Твой суд - не суд землянина над пришельцем. Это - суд полуземлянина над полупришельцем. До сих пор ты задавал правильные вопросы. Дальше, я думаю, не будет ничего интересного. Давай закончим?
   Виктор понял, что его суд кончился ничем, он проиграл этот процесс. На душе стало пусто, но и легко одновременно. Обруч ненависти отпустил его мозг, осталась только грусть, которая, возможно, передалась от Спока. Известие о том, что он сам - потомок Судей, почему - то не сильно взволновало его.
   - Ладно, просто вопрос, - Виктор отсоединил магазин и выщелкнул гильзу, - ты с самого начала знал, что все так закончится? Мне показалось, что ты совсем меня не боялся, так?
   - Не знал я, чем все кончится. Ты мог оказаться сумасшедшим, а на таких не действуют никакие доводы. Уж я - то знаю! Просто я немного подстраховался. Наташа! Выходи, опасности больше нет!
   Слева, из за густой заросли появилась стройная симпатичная девушка, которая как - то неловко улыбаясь, пыталась спрятать за спиной автомат. Все трое заулыбались, а потом расхохотались, давая выход долго сдерживаемым эмоциям.
   - Ну, пойдем за стол? Ужинать пора - отсмеявшись, предложил Спок и встал, щурясь в лучах закатного солнца. Виктор перестал улыбаться и с облегчением подумал о том, что не нажал на курок. Он узнал этого человека, изображение которого было в любой церкви и на любом кресте.
  

6

   Петр Иванович стоял возле своего любимого аквариума и рассматривал рыбок. Казалось, разговор его совсем не интересует, но это было, конечно, не так. Министр обороны посмотрел на кресло и Петр Петрович отреагировал на этот взгляд, хотя и стоял спиной к главе военного ведомства.
   - Вы, Пал Палыч, присаживайтесь, в ногах правды нет. У вас что - то важное, надо полагать?
   - Они попались! Все трое, и этот Судья - тоже!
   - Вы о ком?
   - Панкратов, Березкин и Суровцев вместе с этим, со сбитого “ковчега”, окружены в тайге, в лесной сторожке. Завтра, максимум - послезавтра, мы их возьмем!
   - Прекрасно, просто великолепно! И как же вам это удалось?
   - Вы помните, я говорил о том, что для поиска Судьи мы дали Панкратову вертолет? Так вот, в той вертушке были приборы слежения и наведения! Мы выследили, что они все встретились в хижине в тайге, высадили десант и перекрыли все тропинки к избушке. Там больше ста десантников - им некуда деться!
   - А через тайгу, они не могут лесом уйти?
   - Никак нет! Мы их с вертушек выследим, там устройства такие есть, специальные - чтобы человека в лесах разыскивать. Никуда не уйдут! К тому же, они даже и не знают, что окружены - тепленькими возьмем!
   - А на вертолете Панкратова?
   - В него вмонтирован радиовзрыватель!
   - Да, это очень, очень хорошая новость! Я немедленно сообщу это АКО. Думаю, вас следует наградить - конечно, после того, как эти люди будут схвачены. Или уничтожены! Будут сопротивляться - уничтожить всех! Только трупы доставить сюда - мы должны быть уверены в их смерти.
   - Есть!
   - Еще что нибудь?
   - Так точно! Яхта Сорокина замечена в Финском заливе!
   - Уничтожить! У нас есть авиация в том районе?
   - Самолетов нет - они все выведены из строя. Мы можем перебросить на аэродром в Петербурге четыре десятка вертолетов.
   - Правильно, хорошо! Ни в какие переговоры и контакты не вступать!
   - Есть!
   - Тяжелое оружие неисправно, так?
   - Так точно!
   - Ну и ладно, расстреляете яхту из бортовых пулеметов, и все проблемы. Ясно?
   - Так точно!
   - Все, действуйте!
   - Есть!
   Петр Иванович так и не отвернулся от своих рыбок. Он думал о том, что в этот раз Хео должен быть доволен. Хотя кто его, нелюдя, поймет?
  

7

   - Вот, уже и берег видно! - Сорокин оторвал глаза от бинокля и повернулся к Кире. - К вечеру будем на суше.
   - Это хорошо, там нас труднее найти, - девушка была чем - то взволнована.
   - Что ты так нервничаешь?
   - Борис Евгеньевич, не верю я, что нас просто так оставили в покое. Можно ваш бинокль?
   Кира внимательно всматривалась в сторону берега. Погода была хорошей, как почти все время, что они путешествовали, видимость была отличной, правда, на северо - западе образовалась какая - то зловещего вида туча. В оптику были видны безлюдные причалы и город, скорее всего, пустой.
   - Ну, точно, глядите, вон там, левее причалов, черные точки над водой. Самолеты, что ли?
   Сорокин взял бинокль. Радужное настроение мгновенно покинуло его.
   - Вот гады, и здесь достали. И на кой черт мы им понадобились, не пойму. Это вертолеты, девять штук. И мы до берега не успеем дойти - они через полчаса здесь будут.
   Он запустил двигатель. Хотя скорости это не прибавило, все же стук дизеля немного успокаивал нервы. Потом Сорокин подошел к штурвалу и стал ждать. Кира стояла около мачты, вглядываясь в увеличивающиеся точки, которые приближались со стороны берега. Немного погодя Сорокин заметил, что она села на колени, одной рукой обхватив мачту, а другой схватившись за фал. Взгляд Киры по - прежнему был направлен в сторону приближающихся вертолетов. Было видно, что она страшно напряжена, костяшки пальцев руки, которая сжимала фал, побелели. Сорокину захотелось как - то утешить девушку:
   - Кира, - позвал он, но ответа не получил.
   “Молится она, что - ли. Да не все ли равно, сейчас все кончится.” Сорокин до сих пор не знал, с кем свела его судьба. Кира была человеком явно необычным. То, как она отговорила экипаж подлодки, наводило Сорокина на разнообразные размышления о природе его бывшей секретарши. Сама она на этот счет не распространялась, на вопросы отвечала уклончиво, иногда просто молчала. Сорокин было заподозрил, что она - из Судей, но вспомнил, что иногда ей приходилось врать по телефону по его же, Сорокина, приказам. Впрочем, сейчас уже не было никакого смысла в этих загадках. Борис Евгеньевич заметил, что стало темнее - туча с северо - запада закрыла полнеба, но ветер не изменился. Сорокин поднес к глазам бинокль - вертолеты выстроились цепочкой и шли прямо на яхту. “Чем же я помешал этим людям, что они никак не могут успокоиться?” - подумал Сорокин и увидел, что ведущий вертолет открыл огонь.
   Очередь фонтанчиками брызг легла метрах в тридцати слева. Сорокин чуть изменил курс, приняв на полрумба вправо. “Все равно это бесполезно, но нельзя же просто ждать смерти и ничего не делать” - подумал он и взглянул на врагов - ведущая машина горела и падала в море.
   “Ого, кто это его?” - надежда, все время прятавшаяся на дне сознания, вырвалась наружу. Стало весело и азартно - все это стало напоминать борьбу, а не казнь. Сорокин огляделся - кроме яхты и вертолетов ничего видно не было. “Может быть, просто неисправность? Тогда это ничего не меняет, они оправятся и прикончат нас” - до берега было еще очень далеко.
   Между тем вертолеты перестроились - пара стала кружить над местом падения ведущего, остальные опять нацелились на яхту. Сорокин в бинокль видел, как с головной машины ударил пулемет - на этот раз гораздо точнее. Пули прошли по парусам, мачта переломилась и свалилась за борт. Грот, как колпаком, накрыл Сорокина, но в последний момент он заметил, что из той самой зловещей тучи, что шла с северо - запада, ударила молния прямо в стреляющий вертолет, который мгновенно вспыхнул и стал падать в море.
   Через некоторое время Сорокин выбрался из - под паруса. Яхта, волоча за собой обрывки парусов, шла прежним курсом, хотя значительно медленнее. Кира все также сидела у сломанной мачты, держась за нее обеими руками. Вертолеты уходили к берегу - их было не девять, а шесть. Туча на северо - западе быстро, прямо на глазах, рассеивалась, и Сорокин стал сомневаться, видел ли он, как из этой самой тучи нечто, очень похожее на молнию, ударило прямо в блистер стреляющего вертолета.
  

8

На определенном этапе в земную операцию вмешались какие - то

неведомые нам силы. Иногда мне казалось, что это не

мы проводим эвакуацию землян. Это было похоже на то, что два

игрока расчищают себе площадку для какой - то неизвестной игры.

Командор Лукс. “Мемуары”

   - Не знаю, командор, кто бы это мог тебя предупредить. А как это было?
   Все находились в рубке “черного ангела”, который час назад подобрал их прямо с полянки в тайге. Врагов они заметили, только когда “ангел” набирал высоту - солдат было много, наверное, с сотню. Они плотным кольцом окружили сторожку, но летающая тарелка успела раньше. Еще бы полчаса, и их бы захватили или убили - шансов не было никаких. Но кто - то предупредил “командора”.
   В рубке было тесно - здесь были Спок с Наташей, Андрей, Панкратов, Виктор и Ваня. Экипажа на “ангеле” не было. На экране переговорного устройства виднелась физиономия командора, который находился сейчас далеко отсюда, на флагмане Судей, “Галактионе”. Тот был озадачен - Андрей никогда не видел командора с таким выражением лица.
   - Кто - то позвонил по тому телефону, Спок, который ты оставил для связи. Кто - то, очень плохо разговаривающий по - русски. Он передал ваши координаты и сказал, что надо действовать немедленно. Потом трубку положили. Я сразу выслал этот корабль. Вот такие дела, Спок. У кого - нибудь есть идеи?
   Идей ни у кого не было. Были только вопросы.
   - А откуда вообще можно позвонить? Ведь по всей стране не осталось ни одного действующего телефона, - Панкратов нарушил тишину.
   - Звонок был из Москвы, это удалось установить. Точнее сказать невозможно. Кстати, связь есть практически везде - в любом населенном пункте мы оставляем переговорные пункты. Это такие кабинки...
   - Да, точно, у нас в деревне тоже есть такая. Мы называли это “грибками”, - перебил Ваня, - Но я не знал, что можно по ним друг с другом разговаривать, думал, только с Судьями.
   - Молодой человек прав, - отвечал командор, - эти “грибки” позволяют связаться только с нашими кораблями. Но звонили из Москвы, с обычного аппарата. Голос был такой, с акцентом...
   - А записи нет? - спросил Панкратов, - Можно прослушать?
   - А, я сразу не догадался. Конечно можно. Минуточку.
   Наступила тишина, затем раздался странный, какой - то скрипучий и тонкий, голос. Казалось, говорящий пытается сказать не на выдохе, как все люди, а на вдохе.
   “Ваши попались. Им смерть или плен. Спасти можно. Забрать с воздуха. Очень быстро. Очень очень быстро. Меньше часа.” Дальше следовали координаты и сообщение обрывалось.
   - А вы его, этот голос, анализировали?
   - Да. Только неудачно - эмоции вообще отсутствуют. Это, скорее всего, синтетический голос.
   - Не похоже, - вмешался Андрей, - синтетический голос - хорошего качества. А здесь с трудом можно понять что - нибудь.
   - Тогда это голос не человеческого существа.
   Все замолчали, стараясь понять сказанное командором. Продолжил сам командор.
   - За миллионы лет нашего существования не было ни одного случая, чтобы носителем разума был не человек. Везде, по всей вселенной, мыслить могут только люди...
   - Стоп! А может быть, это и не мыслящее существо? - Андрею пришла в голову неожиданная идея, - Скажем, попугай там какой - нибудь. Научили - он и разговаривает. Или, опять же, голос синтетический, но специально создан таким странным. Цель, правда, неизвестна...
   - Я боюсь, сейчас не время гадать на эту тему, - командор снова взял в свои руки разговор, - произошли еще кое - какие странные события... В Финском заливе вертолеты АКО пытались потопить яхту. Не знаю, чем она им помешала... Есть вероятность, что на ней мог находиться Сорокин... Так вот, они три раза заходили на цель, и три раза в головной вертолет попадала молния. Я сразу послал туда “веретено”, но оно вернулось - в него тоже попала молния! Никакого вреда она не нанесла, но я приказал вернуться. Я испугался!
   Опять наступила тишина. Ко всеобщему удивлению ее нарушил Ваня:
   - Вы извините, что я вмешиваюсь, только странно вы рассуждаете. Для нас, землян, что вы, Судьи со своими летающими тарелками, что еще кто - то с молниями - все это одинаково чудно. Так что одним чудом больше, одним меньше - все едино. Ну, еще появились какие - то силы - они ведь не вредят нам, верно? Так что же мы планы менять будем? Или их нету, планов этих?
   - Вот - вот, правильно Ванюша рассуждает! - загорячился Андрей, - Действительно, что - то вмешивается в ход событий, но ведь не мешает же! А вообще - то как дела идут?
   - Вообще - то неплохо. Если не считать Россию, на Земле осталось около десяти миллионов человек. В джунглях, в пустынях, на островах. Мы их вывезем в течении года - двух. Это так примерно и планировалось. Да в России еще миллионов двадцать, пятнадцать из них в Москве. А может, и не пятнадцать - никто из наших туда попасть не может. А скорее всего именно там окопалось то, что натворило столько бед.
   - Все ясно, значит, дорога наша лежит в Москву. Все к этому идет, - заговорил Спок, - или, по крайней мере, моя. Из Судей никто не может сейчас туда попасть, кроме меня. Из вас, я думаю, должны идти Андрей, Николай и Виктор...
   - Я тоже пойду! - вскинулась неожиданно Наташа, - как вам не стыдно, Спок! Вы же обещали!
   - Не помню что - то...
   - Подождите! Пойдут все, кто хочет, - командор прервал начавшийся было спор, - никто никого удерживать не будет. И насильно тащить - тоже. Ну, так кто идет?
   - Если мне объяснят, что я там буду делать, то я пойду, - начал Виктор, - я в последнее время наделал глупостей, не хочу больше.
   - Что именно ты будешь там делать, я не знаю. А все мы должны найти источник неприятностей и устранить его. Возможно, этот источник виноват вообще во всех бедах человечества, - ответил не командор, а Спок.
   - Грандиозная затея. Иду, конечно.
   - Я иду, - просто сказал Панкратов.
   - Я конечно иду, - Андрей не раздумывал.
   - А можно я тоже пойду? - спросил Ваня, - Я в тайге вырос, много, чего умею...
   - Можно, сказано ведь. Я иду! - заявила Наташа, бросив быстрый взгляд на Спока.
   - Значит, все присутствующие идут, - подытожил Спок. К нему начало возвращаться его обычное иронично - шутливое настроение, - “Мальбрук в поход собрался, Бог весть когда вернется”. Ладно, на миру и смерть красна. Командиром будет у нас, естественно, Николай...
   - Я? Почему не ты?
   - Ты - старший по званию. Ведь ты майором был? - попытался отшутиться Спок.
   - Майором! Да ты ведь императором был, а это - постарше майора будет!
   - Был, верно, да только меня с пристола - то скинули. Разжаловали, считай. А ты - и теперь майор. Так?
   - Так то оно так... А если серьезно?
   - Ты - спецназовец, твои знания и умения - самое важное сейчас. Да и вообще, это, мне кажется, как раз по тебе задача...
   Потом всех охватило возбуждение, которое бывает при подготовке к поездке. Записывали список дорожных вещей, думали о планах, о том, где им следует высадиться и как проникнуть в город.
   Было решено неделю посвятить разведке и подготовке. Разведкой следовало заняться Судьям со своих кораблей и добровольцам - землянам из тех, что уже были вывезены с Земли. Главная цель разведки - найти тропинку в город, который тщательно охранялся. В саму Москву разведчики не должны были идти. Вариант с подземной тропой, по которой Панкратов с Андреем вышли из города, был отвергнут из - за слишком большой вероятности засады.
   Подготовка заключалась в сборе всевозможных предметов, которые могли пригодиться в дороге, в том числе и оружия. Аналитики Судей пытались построить модель того, что могло твориться сейчас в городе, но за неделю не успели. Откладывать же было уже нельзя - космические разведчики Судей засекли возмущение пространства на границах Солнечной системы. Было похоже, что готовятся точки финиша для больших кораблей. Командор приказал придвинуть основные силы флота поближе к Солнцу. Казалось, само пространство затаило дыхание.
  

9

К середине лета в городе появились “общества нигилистов”.

Члены этих обществ считали, что нельзя верить ни Судьям,

ни АКО. Радикальное крыло общества, “серый удар”, начало проводить

диверсии. Довольно долго властям не удавалось поймать ни одного

члена общества. Эмблемой общества было стилизованное

изображение крысы, окруженное надписью “Наши наследники”.

“Крах одной цивилизации. Записки очевидца.”

   - Пал Палыч, история с молниями, которые бьют в вертолеты, заслуживает внимания, но никак не доверия. Это больше похоже на фантастический роман. Или даже на миф - эдакий Зевс - громовержец, и все такое...
   - Петр Иванович, у меня есть видеокассеты - абсолютно точно, молния ударила в вертолеты, и они загорелись. Может быть, это была не молния, а какое - нибудь оружие Судей...
   - Ладно, это уже неважно. Скорее всего, вся эта компания заявится сюда. При появлении - немедленно уничтожить или захватить. Это уж что проще. По всему городу расклеим фото, по телевизору пустим ролики - никуда они не денутся. Да и вреда от них уже не ожидается...Нам нужно продержаться два месяца - помощь уже близко. Как дела в городе?
   - У нас не хватает сил держать под контролем всю Москву. В городе полно иностранцев со всего мира - тех, кто не захотел эвакуироваться. В основном это люди, которые служат какой - либо идее. Боюсь, среди них очень много тех, кто имеет проблемы с психикой. Кроме того, со всей России к нам собралось много людей такого же сорта. В городе навалом оружия и всякой одуряющей гадости - от водки до ЛСД. Потасовки закончились - начались перестрелки. Весь этот сброд хочет воевать с Судьями, но не имеет возможности их достать, вот и лупят друг друга...
   - Ну, Пал Палыч, по - моему вы немного сгущаете краски...
   - Ничуть! Да вы выйдете на улицу вечером...
   - И не подумаю - еще подстрелят. Главное, чтобы боевой задор не пропал. Сколько же сейчас человек в Москве?
   - Точно никто не знает. Примерно - миллионов двадцать, может, больше. Причем мужское население сильно преобладает. Отсюда и развлечения...
   - Это я знаю. Я сам приказал обеспечить всю эту толпу хлебом и зрелищами. Сейчас в Москве вся пища - бесплатна. Для военнослужащих - бесплатна выпивка в увольнении. И оклады у них - на все хватит. Кроме того - еженедельные раздачи горячительных напитков. Чего еще надо?
   - Я не знаю, чего не хватает, но эти, из “Серого удара”...
   - А они сильно мешают?
   - Шуму от них много. Людей смущают... То на месте раздачи спиртного гранату взорвут, то листовки провокационные расклеивают. Нападение на патрули происходят каждый день.
   - Ну и бог с ними - отдайте им улицы. Патрули - убрать. Усилить охрану жизненно важных объектов - силовые подстанции, казармы, склады продуктов и спиртного, чудо - фабрики, здание АКО. Высвободившиеся силы перевести в резерв - пусть отдыхают и готовятся к решающей схватке. Набрать в армию добровольцев из подходящих. Ясно?
   - Так точно!
   - Вопросы есть?
   - Никак нет!
   - У меня все! Вы свободны.
   Министр обороны вышел, и Петр Иванович вернулся к своим рыбкам. “Интересно, что на уме у этого Хео? Он выглядит очень довольным. С чего бы это?”.
  

10

   Кира долго не могла прийти в себя. После того, как яхта подошла к пирсу, силы совсем оставили ее, но она бодрилась:
   - Я сильно понервничала, Борис Евгеньевич, мне надо отдохнуть хотя бы пару дней. Давайте найдем жилье на берегу - на яхте нас легче найти. Город наверняка пуст.
   - Конечно, Кира, так было бы лучше. Но ты же на ногах не стоишь!
   - Есть немножко, - она попыталась улыбнуться. Попытка вышла не очень, - Я сейчас и правда не в форме. Может, вы поищите что - нибудь поблизости, а?
   - Ну, разумеется. Здесь, наверное, и машину можно найти...
   - Только возьмите пистолет - на всякий случай.
   Город был брошен людьми, только стаи бродячих собак попадались Сорокину. Пора белых ночей не давала наступающему вечеру сделать картину слишком мрачной, но все равно было жутковато. Довольно легко удалось найти приличный джип. На нем Сорокин быстро отыскал квартиру на первом этаже старого, но крепкого, дома. Квартира была с мебелью, из крана текла вода - правда, только холодная. Здесь они и провели пять суток - пока Кира не почувствовала в себе достаточно сил для путешествия до Москвы. Конечно, ехать в качестве пассажира она смогла бы и раньше, но на случай всяких неожиданностей попутчики решили подождать, пока сил у бывшей секретарши не станет побольше.
   Иногда Сорокин ездил по пустому городу - и только один раз встретил человека. Это был крупный мужчина около пятидесяти лет, представился он Пашей.
   - А, я тебя узнал, ты - Сорокин, тебя по ящику показывали! - жизнерадостно кричал Паша, - Ну, тогда еще, до всех этих чудес. А чего ты не улетел?
   - Да так, хотел, знаешь, по морю напоследок походить. А ты?
   - И сам не знаю... Люблю я этот город, не хочу уезжать отсюда. Да все равно - холода наступят, прийдется звать Судей.
   - А как?
   - Да тут полно “грибков” - их Судьи оставили. Подойдешь, крикнешь по - громче - и вот тебе связь!
   - И много вас тут таких?
   - Я троих знаю, один на Васильевском живет, другой - в Зимнем, и еще один - тот на “Авроре” поселился. Может, еще кто - нибудь есть, не видел. А тебя где искать?
   - Да я проездом - личность Паши вызывала полное доверие, но Сорокин решил не рисковать и адреса не назвал.
   Они поболтали еще минут десять, потом Борис Евгеньевич попрощался. Когда он уже отъезжал, Паша крикнул ему в след:
   - Если встретишь больших крыс - не бойся, они первыми не нападают!
   Крыс, огромных, с собаку размерами, Сорокин видел несколько раз. Они передвигались стайками штук по двадцать. Сорокин к ним не подходил, а они не подходили к Сорокину.
   На Дворцовой площади, куда Борис Евгеньевич заехал ради любопытства, стоял танк. Пушка была направлена в сторону Зимнего, но сам дворец не имел никаких следов разрушений. Надо сказать, что Питер не выглядел брошенным. На улицах стояли пустые автомобили, но дверцы их были закрыты и казалось, что люди просто вышли ненадолго - скажем, за покупками. Двери домов тоже были прикрыты, ставни витрин магазинов были открыты. Позже, когда Борис Евгеньевич проезжал через другие безлюдные города, он получил возможность сравнивать. Все другие города на пути от Питера до Москвы выглядели так, как будто их брали приступом. То были мертвые города. Питер выглядел просто заснувшим. Сорокину стало грустно и он вернулся к Кире.
   В последний вечер перед отъездом в Москву Сорокин решился задать вопрос, на который боялся ответа:
   - Кира, а ты вообще - то человек?
   - Что? Борис Евгеньевич, да что это вы... Что это за мысли у вас такие?
   - Ну, посуди сама. Пули тебя не берут, Людей с подлодки ты запросто уболтала, молитвами своими молнии вызывать умеешь... Сердце у тебя справа...
   Кира на некоторое время замолчала, потом стала отвечать:
   - Я - человек, родилась на Земле. Сердце справа - просто аномалия, редко, но бывает. Если бы та пуля попала правее - я была бы обычным трупом... В детстве меня забрали с Земли - это было давно, очень - очень давно... И забрали меня не те, кого вы называете Судьями. И не те, кто им сейчас противостоит в Кремле. Я вам все сейчас расскажу, но утром вы это все забудете. И даже сам факт разговора не будете помнить - пока еще не время. Честно говоря, я уже три раза вам это рассказывала, и вы три раза забывали. Прийдет время, когда вы все вспомните. А может, и не прийдет - никто не знает, чем кончится этот кризис. Мне очень хочется выйти из одиночества, в котором я оказалась. Никто на Земле не знает того, что знаю я. А к вам я привязалась... Не хочу громких слов, Борис Евгеньевич, но вы мне очень дороги, поверьте... А теперь, слушайте. Я родилась десять тысяч лет назад...
   Утром следующего дня ничего не помнящий из вечернего разговора Сорокин сел за руль джипа. Кира устроилась на заднем сиденье и они поехали в сторону Москвы. Дорога прошла без приключений и встреч - ни один человек не попался им на пути, ни один механизм не двигался в тот день между двумя столицами великой некогда страны. Только высоко в небе были иногда видны летающие тарелки Судей, кружащие вокруг Москвы.
   Сорокин и Кира почти не разговаривали, только перед самой Москвой, когда было уже темно, Сорокин остановил джип. У них не было никакого плана и нужно было посоветоваться, но они не успели. К джипу подошли люди с автоматами, светя фонариками в лицо. Кира почему - то не выказывала никакого беспокойства, очередных чудес героизма с ее стороны также не последовало - она вышла из джипа, как того и требовали люди с автоматами.
   Их подвели к костру, вокруг которого сидело несколько человек. Один из них громко сказал:
   - Я почему - то думал, что Сорокин, здесь непременно появится! - и все засмеялись.
   Их усадили возле костра, дали в руки кружки с водкой, а потом стали рассказывать, почему именно его появление здесь вызвало такое веселье.
  

11

   Панкратов смотрел на Киру, и перед его глазами опять встала подворотня, он снова услышал стук удаляющихся каблучков. “Ну, вот и встретились”, думал он, ”только нет у меня на нее обиды. Она своему хозяину служила, а я - своему... Стоп, так она и сейчас с ним. Значит, не по службе... Повезло Сорокину, такая женщина...”.
   - Панкратов, давай выпьем? - пододвинулась к нему слегка подвыпившая Кира, - За то, чтобы обиды забылись, а?
   - Не обижаюсь я, Кира! Ты ведь убить меня должна была, чтобы зачиститься, а пожалела. А с тобой с радостью выпью, конечно...
   Ваня смотрел на людей, которые его окружают, на речушку, протекающую под холмиком, возле которого они сейчас сидели, и ему хотелось плакать - до того было всего этого жалко. “Ведь не будет больше такого вечера, чтобы речка, и костер, и люди такие... Может, на всей Земле эти люди и есть самые лучшие, самые чистые душой, потому и выпало им такое.”. Ваня не включал себя в список лучших людей планеты - он считал, что случайно оказался в этой компании. “И Земли нашей мы скоро не увидим - отнимают ее у нас. Эх, эх, так сами же виноваты, не правильно жили, всем это понятно, если только себе не врать... Да чего теперь - то горевать, поздно... Теперь надо в Москву эту пробраться, да порядок там навести. Мне еще дедушка говорил, что если в Москве порядок навести, так вся страна жить лучше будет, по правде. Не дожил он, мне вот приходится доделывать...”.
   Сорокин, выслушав всю историю, некоторое время не мог прийти в себя, но в конце концов решил, что в одиночку он все равно вряд ли что - нибудь смог бы предпринять, решил присоединиться. Тем более, что люди у костра вызывали у него доверие.
   - А почему мы так беспечно себя ведем? - спросил он у сидящего рядом Спока, - На нас ведь легко могут здесь напасть, а мы даже охраны не выставили?
   - Охрана есть, Борис Евгеньевич, ее просто не видно. Несколько наших кораблей сейчас висят над нами, весь периметр Москвы оцеплен и затемнен. Командор применил специальные средства... К сожалению, завтра, когда мы войдем в город, все это нам уже не поможет - в столице не действуют наши технологии. Там мы сможем полагаться только на самих себя.
   - То, что я услышал - это только план проникновения в город. А что мы будем делать внутри?
   - Неизвестно, Борис Евгеньевич. В общих чертах - искать АКО и попытаться разгадать, кто за ними стоит. Мы же не знаем, что происходит в городе.
   - А вы не боитесь, что завтра у всех будут болеть головы?
   Спок улыбнулся:
   - Ну, головы я вам вылечу, и трезвость верну, так что не беспокойтесь...
   Сорокин тоже улыбнулся. Ему была приятно это общество - он уже давно не бывал в компании, где не надо следить за каждым сказанным словом. “Если и вся моя дальнейшая жизнь будет связана с такими людьми, то ура Судьям и их приговору!” - подумал Сорокин.
   Наташа весь вечер задумчиво молчала. Это было так на нее непохоже, что Виктор не выдержал, и, дурачась, спросил:
   - Натали, что с вами сегодня? В чем причина вашей очаровательной меланхолии? Вы такие задумчивые...
   - Ах, Виктор, - в тон ему, делая ударение на последнем слоге его имени, ответила девушка, - есть причина, и она вечная. Я вот думаю, - уже в своей обычной манере, громко зашептала Наташа, - у них, у Судей, жизнь - то практически вечная, а как же с любовью? Неужели есть такие сильные чувства, которые тысячи лет не пропадают? Как здорово!
   - Может, у них ее, любви - то, вообще нет?
   - Не говори глупостей! Вон, Спок, у него же вся жизнь на любви основана - не только на любви к женщине, а на любви вообще. Он и на крест две тысячи лет назад пошел из - за этого, и при мне сущность свою мог потерять - из - за того же. Мне кажется, она у Судей просто в крови, но я не понимаю...
   - Правильно! - неожиданно прервал ее Спок, слух которого оказался лучше, чем от него ожидали, - правильно ты думаешь, Наташа! Только любовь наша - не дикое чувство, как здесь, на Земле. Это чувство мы воспитываем с пеленок и потом всю жизнь учимся любить. Любовь - она действительно в крови любого человека, но если ее не воспитывать, то она может в человеке погибнуть, а может и извратиться, превратившись в свою противоположность. Вы все, когда попадете к нам, будете учиться чувствам, а потом поймете, что такое настоящая любовь, как она может быть вечной... Или почти вечной.
   Наташа смущенно улыбнулась, ей стало легко и радостно.
   Виктор, глядя на нее, подумал, что ее чувства, возможно, и не прийдется воспитывать. “И ведь все мы люди - и я, и Спок, и Наташа и те, что в Кремле, тоже. А может быть, те, что в Кремле, и не люди вовсе. Кто знает? Ну, ничего, разберемся, я думаю - вон, народ - то какой бравый подобрался. Как же здорово, что я тогда не выстрелил в Спока!”.
   Спок размышлял о том, что их может встретить в Москве - цельной картины не получалось. С одной стороны, ни один элемент технологии Судей не мог проникнуть в Москву. Или, проникнув, тут же терял функциональность. С другой стороны, любой человек мог свободно пройти, проехать, прилететь в город или выбраться из него - если его не задерживали. “Мы - первая группа, которая пытается туда пройти. И мы - последняя группа. Мне замены нет. Я - последний Судья, чья психика выдерживает эту, земную, жизнь. Остальные уже мертвы. Те, кто меня сопровождают - четверо из них - тоже не имеют замены. Остальных можно сломать психотехнологиями, этих - нет. Значит, попытка наша - и первая, и последняя. Единственная.”.
   “Ну вот, вся четверка здесь. Только что все это значит?” - думал Андрей, - “Что имел ввиду Хео, кто он вообще такой? А может, и нет никакого Хео, и все это - огромная провокация? Узнаем ли мы это? А вдруг, нас просто используют - и нас, и Судей? Командор уже подошел к этой мысли. Он боится, и боится он именно этого. Ну, ладно, скоро будем в Москве, а там - ключи всех загадок...”
   Со временем разговор затих, наступила тишина, было слышно только потрескивание костра, который тоже потихоньку погасал. Вскоре все отправились спать.
   Кира немного замешкалась у костра. Она смотрела в огонь и думала о том, что она единственная в компании знает, кто на самом деле ждет их в Москве. Но она ошибалась.
  

Исход.

  
   Желтые листья осенними ласточками кружили над почти пустой землей - люди уходили. Теплая, золотая, сказочная пора - кто тебя еще так назовет, кто услышит и поймет слово произнесенное? Лесные звери не знали слов. Леса, степи и бывшие поля стали домом для новых хозяев - волков, медведей, росомах. Бывшие же города достались - крысам, большим, прожорливым и умным. Были еще люди, были, но это уже не была цивилизация, это была память о цивилизации, как музейный кораблик напоминает о флоте...
   И только Москва оставалась за людьми. Там были почти все, кто не хотел уезжать, те, у кого были свои принципы. Разноязычный говор и разнокалиберное оружие, разные взгляды и разные цели - все было разное. И только в одном все сходились - агрессор должен быть остановлен.
   К середине осени Петр Иванович отказался от должности Президента России. Он принял должность Президента Земли. Власть его распространялась далее Садового Кольца, но не намного.
   Настоящим же правителем был не он. Настоящим правителем был даже не землянин. И Петр Иванович не знал, человек ли тот, кого он называл Хео.
  

1

Вид умирающего существа вызывает жалость.

Какое же чувство должен пробуждать вид умирающего мира?

“Крах одной цивилизации. Записки очевидца.”

  
   Ранним утром отряд вошел в город. Шли гуськом, друг за другом, стараясь двигаться вдоль домов и заборов. Впереди, в двадцати шагах от основной группы, шагал Виктор. Замыкал шествие Андрей - арьергард. Все, кроме Спока, держали наготове автоматы. Но город был тих, никто их не атаковал, никто не обращал на них внимания. Да и не было никого вокруг - казалось, город пуст.
   Там и сям валялся разный мусор, от стреляных гильз до разбитых автомобилей. Попадались растерзанные киоски, во многих домах были выбиты стекла - окраина Москвы, последнего оплота человечества на Земле, была похожа на взятый неприятелем и разграбленный город.
   Отряд двигался молча, настороже, и так продолжалось почти час. Неожиданно Виктор остановился и поднял руку. Отряд замер.
   Из за угла появился коренастый мужчина средних лет, небритый, одетый в камуфляж, но без оружия. Он держал руки раскрытыми ладонями вперед и улыбался.
   - Спок, пойдем, разберемся. Остальным - оставаться на месте, - скомандовал Николай.
   - Новенькие, что - ли? - спросил незнакомец, когда Панкратов и Спок подошли к нему.
   - Ну, да, вроде того, - ответил Панкратов.
   - Оно и видно, с опаской идете. А бояться - то нечего - все еще спят. Вот к вечеру, когда наедятся да напьются - вот тогда будет потеха...
   - Что будет?
   - Да потеха... А, ну да, вы - же новенькие... А с каких мест будете?
   - А зачем тебе, дядя? - Панкратов с подозрением смотрел на незнакомца.
   - Да, в общем - то, мне плевать. Тут правители наши объявили, что в город могут просочиться шпионы этих... ну, Судей. Только мне на них тоже плевать...
   - А на что тебе не плевать?
   - Да, понимаете, жратва в городе бесплатна - тут есть такие чудо - фабрики, они тебе наделают хоть икры черной, хоть чего... И все бесплатно.
   - Ну и что?
   - А то, что водка - то - не бесплатно, а только в виде поощрения!
   - Ну?
   - Ну, ну... У вас - то не найдется водки - то? А я вам место пожить найду... Тут много мест, где жить, только знать надо, где искать.
   Панкратов не знал, верить ли этому человеку, но на выручку ему пришел молчавший до этого Спок:
   - Он не врет. Он хочет водки и знает, где мы можем остановиться. Дай ему водки, Николай. Потом мы его расспросим и я сотру ему память о нашей встрече.
   - Хорошо, Спок.
   Панкратов махнул рукой и весь отряд подошел поближе. Николай, однако, прогнал Виктора вперед, а Андрея - назад, в дозор. Остальные расположились в парке неподалеку, на стоящих рядом скамейках. Панкратов достал бутылку, но не отдал ее, а поставил на виду.
   - Ну, дядя, рассказывай, что у вас тут происходит.
   Дядя с тоской посмотрел на водку, оглядел окружающих, еще раз взглянул на бутылку и начал рассказ.
  

2

   Где находится АКО и кто входит в его состав, в городе не знали. Сам же АКО, как выяснилось, издал множество указов, но не особенно строго следил за их исполнением. Например, был запрет на выход из города без специального разрешения, но никто не следил за соблюдением этого. Большая часть населения ушла и давно находилось на кораблях Судей или дальше, зато в город прибыло множество желающих стоять до конца, по большей части, мужчин. И теперь в бывшей столице бывшей великой державы жили и на что - то надеялись в основном мужчины - женщин, детей и стариков практически не было. Оставшиеся ждали апокалипсиса и не заметили, что тот уже пришел.
   Население питалось неплохо из неведомо откуда взявшихся чудо - фабрик, электричество было в достатке, а об отоплении думать было рано. Никаких денег в хождении не было и можно было видеть как рубли, доллары и марки ненужными листочками бумаги кружат над асфальтом улиц. Единственной валютой была водка, пол-литровую бутылку которой называли баксом.
   Этими баксами расплачивался АКО с теми, кто поддерживал хотя бы минимальный порядок в городе. Просто мусор в виде тех же долларов никто не убирал - он был неопасен. Боясь эпидемии убирали только трупы.
   Большая часть населения целыми днями спала, так как делать было совершенно нечего. К вечеру люди выходили на улицу в поисках водки и развлечений. Женщин почти не было, поэтому основным развлечением было употребление той же водки. После того, как водку удавалось найти, начиналось то, что незнакомец называл “потехой” - драка “каждый сам за себя”, которая почти всегда заканчивалась перестрелкой. Были также и “спортивные” дуэли, организаторы которых в свое время, наверное, любили вестерны. На дуэлях действовал тотализатор - естественно, на те же баксы. От этих развлечений и появлялись трупы, которые следовало собирать. АКО платил за каждого по баксу, и желающих было много. Некоторые сборщики, отчаявшись найти убитого, охотились за живыми, чтобы получить заветную бутылку. Занятие это - не сборка трупов, а убийство с целью сдачи тела, - было опасным, так как тех, кто этим занимается не любили и, заметив, старались тут же пристрелить.
   С некоторых пор в городе появились “общества нигилистов” со своей боевой организацией “серый удар”. АКО назначил награду за поимку или уничтожение членов этого общества, потому что те занимались диверсиями. Члены “серого удара” ходили в серых плащах с капюшонами и в полицейские участки АКО несколько раз приносили убитых в такой одежде. Были ли то действительно диверсанты или это охотники за трупами сами так обрядили свои жертвы, известно не было. АКО снял награду за убитых “серых”, увеличив приз за живого - но поймать никого не удалось. В конце концов серые террористы заставили АКО убрать патрули с улиц и к моменту входа отряда в город правительство контролировало только несколько зданий.
   В самом конце своего рассказа незнакомец вспомнил, что в городе одно время шел поиск шпионов Судей, за которых были назначены большие призы. Всего шпионов четверо, по всей столице были расклеены их фотографии. Премия была большой и люди с таки энтузиазмом принялись за дело, что скоро стало опасно выходить на улицу. Действовали очень однообразно - человека хватали или, если тот сопротивлялся, убивали а потом сличали физиономию с фотографией. В конце концов охотники за шпионами стали вызывать такую ненависть у населения, что дело как - то само собой прекратилось.
   На что надеялись теперешние жители Москвы, незнакомец не знал, его самого это также не интересовало, а интересовала его только бутылка, которую ему пообещал Панкратов. После того, как незнакомец объяснил, где можно устроиться, эту бутылку ему отдали, Спок приказал тому забыть, что тот их видел и отряд двинулся дальше.
   К обеду по методу незнакомца было найдено помещение, где решили остановиться. Это была бывшая лыжная база, которая находилась в полуподвале бывшей же школы. Панкратов выставил часовых - тех же Андрея и Виктора. Вечером решили сделать вылазку в город на разведку, а пока Панкратов приказал всем отдыхать.
  

3

   - Все, Петр Иванович, скоро совсем хана!
   Пал Палыч не был на себя похож - небрит, в мятом кителе и с запахом спиртного.
   - Что с вами, Пал Палыч?
   - Со мной - все в порядке! Я не знаю, что с остальными! На что все рассчитывают? На что надеяться? Все кончено, мы - в единственном городе на всей планете...
   - Ну, спокойнее, спокойнее. Что - то произошло?
   - Произошло... Вся моя семья удрала из города! Они ушли к судьям! И я их не удерживал. Невозможно появиться на улицу - можно запросто получить пулю... Женщинам - вообще лучше сидеть в каком - нибудь подвале...
   - Понятно, Пала Палыч. Вас покинула семья. Но я хочу вас попросить об одном одолжении - не покидайте меня пять дней. Только пять дней - и я вас уверяю, все закончится хорошо.
   - Откуда такая уверенность? Что должно произойти?
   - Пока не могу вам сказать, но вспомните, - я вас никогда не обманывал. В конце концов, пять дней - это сущий пустяк.
   - Конечно, Петр Иванович, конечно... Можете во мне не сомневаться. Но, поймите, я не смогу слишком долго служить без веры - я ведь человек военный...
   - Разумеется, Пал Палыч, я все прекрасно понимаю - для армии вера нужна больше, чем оружие. Мне - то вы верите?
   - Да...
   - Ну, надеюсь этой веры хватит на пять дней. Как считаете?
   - Да... Разрешите идти?
   - Идите!
   Министр обороны несуществующей страны вышел из кабинета, и Петр Иванович вернулся к своему аквариуму. Хео сказал, что надо подождать всего пять дней. Всего пять - и все изменится радикально. Петр Иванович ему верил.
  

4

   На разведку пошли вчетвером - Панкратов, Андрей, Ваня и Спок. Женщин нельзя было брать из соображений безопасности, Сорокина мог узнать слишком ретивый баунти - он был слишком известной фигурой, а Виктора оставили в качестве охранника. Тот было заспорил, но Панкратов просто приказал и привычный к дисциплине бывший капитан ВВС остался.
   Вышли около четырех вечера, вооруженные - кроме Спока, который напрочь отказался брать в руки автомат. Ехать решили в центр, на метро.
   Подземка работала, только график ее работы сместился. Поезда ходили теперь вечером и ночью, с утра и до обеда был перерыв. Нынешнее состояние метро расстроило Панкратова - на станции было накурено и грязно, по углам валялись кучки мусора, часть ламп была разбита и в тусклом свете картина казалось еще печальнее.
   Людей было немного, сплошь одни мужчины, одетые кто во что горазд, но все с оружием. Люди были предельно вежливы, улыбались друг другу, никто не толкался - Панкратова это удивило, но к хорошему быстро привыкают, привык и он.
   Ваня в метро был впервые. В вагоне он сразу же уставился на плакат, изображающий бравого хлопца с автоматом, из которого тот сбивал летающую тарелку. Все это происходило на фоне горящего города, над которым горела надпись : “Защити!”. Спок некоторое время тоже смотрел на плакат, затем наклонился к Ване и прошептал:
   - Не смотри!
   - Что? - парень как будто очнулся ото сна.
   - Потом объясню. Не смотри на плакаты, они - как отравленные!
   Выйти решили на бывших “Чистых прудах”. При подъеме на эскалаторе Панкратов заметил, что на месте рекламных щитов висят плакаты, примерно аналогичные по содержанию тому, что был в вагоне. На него они не производили впечатления, а некоторые даже забавляли. Например, на одном был изображены два обвешанных оружием человека, которые, улыбаясь, снимали шляпы и раскланивались. Над плакатом светилось : “Будьте взаимно вежливы!”. Он готов был улыбнуться, но, увидев следующий щит, передумал.
   На цветном, блестящем листе были четверо, и эти четверо были они - Панкратов, Андрей, Сорокин и Виктор. Плакат гласил: “Шпионы пришельцев! При встрече - немедленно сообщить или уничтожить!”. Далее шел текст с перечислением наград, выраженных в баксах. Панкратов увидел, что Спок и Андрей тоже заметили плакат, а Ваня смотрел себе под ноги по совету Спока.
   - На улице поговорим... - тихо сказал Спок, - здесь хуже, чем я думал...
  

5

   - Их видели в городе, Петр Иванович...
   - Всех?
   - Кажется, да.
   - Кажется... Что, ваши люди разучились считать? Когда их заметили?
   - Сегодня утром.
   - Почему не уничтожили сразу?
   - Они шли отрядом, всего - около десяти человек. Баунти побоялись стрелять.
   - Кто еще был в этом отряде?
   - Остальные неизвестны. Кажется, там было две или три женщины...
   - Слушайте меня внимательно, Пал Палыч! Весь отряд лучше бы конечно уничтожить или захватить, но это не обязательно. Впрочем, так было бы спокойнее... А вот эту девушку, - Петр Иванович протянул фотографию, - любой ценой уничтожить! Любой, хотя бы для этого пришлось снести полгорода! В плен не брать - она опасна в любом виде. Ясно?
   - Так точно... Никак нет - кто она такая?
   - Я не знаю, кто она такая. Я знаю, что она опасна - может быть, опасней всего флота Судей. Ее необходимо уничтожить. Пообещайте хоть вагон водки тому, кто предъявит доказательства ее смерти. Лучше всего - труп. Да, собственно, других доказательств я и не приму. Теперь ясно?
   - Так точно.
   - Идите!
   Когда дверь закрылась, Петр Иванович достал еще одну фотографию девушки и в который раз посмотрел на нее. Хео посоветовал ее убить, но не объяснил, почему. Сказал только, что она опасна - и для него, Хео, и для любого землянина и особенно лично для Петра Ивановича. Впрочем, в последнее время Хео был в прекрасном расположении духа - кажется, все шло по плану, несмотря на угрозу со стороны бывшей секретарши. Ну, что же, раз так, значит, и ему особенно не о чем горевать. Разве что вот эта девушка может доставить неприятности. И Петр Иванович еще раз посмотрел на фотографию Киры.
  

6

Bellum omnium contra omnes.

Война всех против всех

   Они сидели на скамейке возле Чистых Прудов и решали, что делать дальше. Людей вокруг почти не было, автомобилей - не было совсем.
   - Враг даже сильнее, чем я думал, - говорил Спок, - эти плакаты в метро - в них чудовищная сила воздействия на психику. Вон, на Ваню сразу подействовало... Николай и Андрей - в безопасности, на вас ничего не действует. А вот тебе, Ваня, надо быть осторожнее, не пялиться на что попало!
   - Хорошо, Спок, конечно...
   Ваня с обожанием посмотрел на Спока. Панкратов подумал, что Спок всем сумел внушить к себе уважение, а вот с Ваней и Наташей перестарался - те его просто боготворили.
   - Ладно, за Ваней все приглядывать будем, - взял слово Николай, - а сейчас предлагаю идти к Красной Площади - там наверняка что - нибудь будет происходить, место такое... Всем быть предельно осторожными - плакатики - то с нашими личиками везде весят. Главное - слушать, может, узнаем, где этот АКО находится. Понятно? Тогда пошли...
   Отряд вышел на площадку перед бывшим зданием “Лукойла”. Здание почти не изменилось, осталось таким же величественным, как было и все так же таращилось в небо своими спутниковые антеннами. Только его первый этаж был как - будто взят из другого строения. Он был яркого розового цвета, без окон, зато с широкой, распахнутой настежь дверью.
   - Это, наверное, и есть чудо - фабрика, - предположил Панкратов.
   - Может, зайдем, посмотрим? - спросил Ваня, - да и есть уже хочется...
   - Только не всеми. Вы с Андреем идите, а мы со Споком будем вас отсюда страховать. Но не больше получаса!
   Андрей с Ваней вошли внутрь, Панкратов и Спок остались снаружи, неподалеку от входа. Прошло двадцать минут, Панкратов начал уже нервничать, но тут из двери появились Андрей с Ваней, каждый с большим пакетом.
   - Там чего только нет, - рассказывал Андрей, - любую еду можно заказать. Что попроще, навроде вот, колбаски или там сыра, сразу же можно забрать. А всякие деликатесы надо заранее заказывать, за сутки или двое. Интересная техника, на вашу, Спок, очень похожа.
   - То - то и смущает, что похожа на нашу. Откуда она здесь, интересно... Можно?
   Спок взял из пакета один из бутербродов с сухой колбасой, внимательно его рассмотрел, понюхал, а потом откусил.
   - Все понятно! Пища, скорее всего, искусственная, но качественная, и с добавками, которые помогают лучше воспринимать пропаганду... Но в малых дозах это не опасно, так что ешьте, - и Спок доел бутерброд.
   Отряд двинулся в сторону Красной Площади, но далеко уйти не успели. Когда они подошли к зданию бывшего почтамта, мимо них проехал серебристо - серый микроавтобус, который остановился возле самой двери чудо - фабрики. Все остановились и посмотрели на машину - это был чуть ли не единственный движущийся автомобиль, который они увидели в Москве.
   Из боковой двери машины выскочил человек, одетый в серый плащ с закрывающим лицо капюшоном и Панкратов подумал, что плащ, должно быть, похож на сутану.
   - Это же “Серый удар”, - догадался Андрей, - сейчас что - нибудь будет!
   - Ложись! - по - своему среагировал Панкратов и все попадали, кто где стоял. Панкратов занял позицию за разбитым, стоявшем посередине дороги, “запорожцем”, остальные присоединились к нему. Из за колеса машины было хорошо видно все происходившее. А происходило вот что.
   Человек в сутане обернулся в салон микроавтобуса и достал оттуда короткую трубу какого - то оружия.
   - Реактивный огнемет! - прошептал Панкратов, и не ошибся.
   Незнакомец вскинул огнемет на плечо и выстрелил в широко распахнутую дверь чудо - фабрики. Скорее всего, результат превзошел ожидания самого стрелка - чудо - фабрика мгновенно вспыхнула, заполыхала, а потом раздался взрыв. Незадачливого стрелка отбросило шагов на десять, прямо в сторону “запорожца”. Микроавтобус опрокинулся на бок и загорелся.
   Человек в сутане вскочил на ноги, но тут раздался второй взрыв, сильнее первого, волна толкнула стрелка к “запорожцу”, он пробежал, почти пролетел, несколько шагов, и свалился прямо на Панкратова. Тот не растерялся и сразу же скрутил человеку в сутане руки за спину и защелкнул наручниками.
   Наверное, от неожиданности, стрелок не сопротивлялся.
   - Допросим его где - нибудь в спокойном месте - сказал Панкратов
   - Я вам все равно ничего не скажу! - раздалось из - под капюшона
   - Посмотрим... Только одежку эту надо снять, а то могут оказаться желающие сдать хлопца за ящик водки... Вон, пошли в подворотню!
   С пленного сняли и бросили под “запорожец” его плащ, а затем скорым шагом пошли в подворотню, которая привела их в небольшой дворик с беседкой. В беседке же и пленного и допросили.
   Стрелком из огнемета оказался молодой парень лет двадцати с небольшим по имени Игорь, который, конечно же, не смог устоять перед Споком и рассказал о “сером ударе” все, что знал.
   Организация была законспирирована, Игорь знал только трех человек, двое из которых погибли только что в микроавтобусе. У организации была цель - дестабилизировать обстановку в городе, после чего власть должна перейти к “великому учителю Чу”. Кто он, этот учитель, и почему великий, Игорь не знал, ему было не положено. После сегодняшней акции его должны были повысить, назначив командиром тройки. Акция была очень важной - никто до сих пор не взрывал чудо - фабрик, Игорь был первым. Все же это была не совсем удача - двоих потеряли, что было очень плохо по меркам организации. Но ответственность была не на Игоре, а на его командире, который погиб в машине. Смысл в уничтожении фабрик был очень простым - следовало взять контроль над несколькими фабриками, а остальные уничтожить. Больше ничего террорист рассказать не смог - и сам не знал.
   После допроса террориста обыскали, изъяв у него большой пистолет и гранату. Потом с Игоря сняли наручники и отпустили, чему тот, кажется, несказанно удивился, но судьбу искушать не стал и быстро исчез в арке.
   Отряд вышел из подворотни. Возле взорванной чудо - фабрики суетились пожарные, которые уже справились с огнем - вся площадь была залита пеной. Панкратов не заметил никаких представителей администрации, кроме пожарных. Он усмехнулся:
   - Да, порядок здесь не скоро будет - можно хоть пол-Москвы взорвать, никто и не почешется. Ну, и ладно, пойдем дальше.
   Они свернули к Красной Площади, но дойти до нее опять не смогли - за поворотом дорогу перегородила толпа мужчин человек в двести. Это был разнообразно одетый люд, разных возрастов, но все - с оружием. Толпа стояла вокруг разбитого фургона, который использовался в качестве трибуны седым человеком в черном комбинезоне с автоматом через плечо. Толпа молчала, говорил только человек в комбинезоне:
   - Черная Шляпа против Безрукого. Ставки больше не принимаются. Повторяю, оружие - пистолет или револьвер любого калибра. На кону - триста баксов. Ясно?
   Толпа пробурчала что - то утвердительное.
   - Ну, тогда начнем, а то скоро стемнеет. Расходитесь!
   Люди подались назад, образовав пустое место, и только двое остались стоять друг перед другом. Панкратов плохо их рассмотрел, заметив только, что у одного не было левой руки.
   - Это - дуэль, нечего тут смотреть. Скоро и правда стемнеет. Пошли дальше!
   Отряд свернул влево, прошел два квартала, и затем опять свернул направо, в сторону Красной площади. Сзади, с места дуэли, раздались выстрелы, которые как будто послужили сигналом - вокруг затрещало, загрохотало.
   - К стене! - приказал Панкратов.
   Они стали спинами к стене какого - то здания. Стреляли не в них, и Панкратов быстро успокоился. Спок произнес:
   - Вряд ли мы сегодня узнаем что - нибудь в такой обстановке.
   - Да, ситуация неприятная, - ответил Панкратов, - разведка не удалась. Будем считать, что первый бой мы проиграли. Возвращаемся!
   Дорога назад была трудной, Панкратов вел отряд очень медленно и осторожно. Иногда стрельба шла прямо за углом, но они благополучно вернулись в свой полуподвал, где Панкратов доложил о плачевных результатах разведки.
   Во время ужина все угрюмо молчали.
   - Уже поздно, пора спать. Утро вечера мудренее, с утра и подумаем, что будем делать дальше. Первая разведка прошла без потерь, а это уже немало! К тому же мы принесли гостинцы из чудо - фабрики, - подытожил после ужина Панкратов.
   Он распределил дежурство на ночь и лег спать на кучу спортивных матов в углу. Он не знал, что они будут делать завтра. Перед сном Панкратов подумал, что полуподвал этот - место не очень хорошее, потому, что не имеет второго выхода. “Завтра утром надо будет найти другое место” - решил Панкратов.
   Но он опоздал.
  

7

   - Пал Палыч, что стряслось? Время - то сейчас знаете сколько?
   - Петр Иванович! Они попались!
   - Кто?
   - Все! Все, кого мы искали!
   - Каким образом?
   - Они блокированы в подвале. Из подвала только один выход, и он перекрыт!
   - Так... Неплохо, неплохо... Правда, так уже было, в тайге... Но сейчас Судью вмешаться не смогут, это я точно знаю... А почему вы их не атакуете сейчас?
   - Темно, Петр Иванович, кто - нибудь может в темноте проскочить. Рассветет - будем брать...
   - Не надо брать, Пал Палыч! Ни в какие переговоры не вступать! Уничтожить! Всех! У вас есть гранатометы?
   - Гранатометами мы не можем использовать - местные могут взбунтоваться, по правилам из гранатометов стрелять в городе нельзя... А вот из танка - можно...
   - Ну, как знаете, но - уничтожить! И предъявить мне доказательства! Вам ясно?
   - Так точно!
   - Исполняйте!
   Петр Иванович повесил трубку. Он попытался заснуть, но так и не сомкнул глаз до утра.
  

8

   Андрей дежурил с Сорокиным, когда рассвело. Они стояли возле двух забранных толстой решеткой окон, выходящих во двор. За спиной Андрей слышал сопение людей, которые спали на спортивных матах. В бывшей спортшколе было два небольших жилых помещения, туалет и склад, заваленные инвентарем.
   Было сыро, холодно и тоскливо. Разговаривать не хотелось. Молчание нарушил Сорокин:
   - Андрей, вон те люди за автомобилем... Не кажутся ли они вам подозрительными?
   Андрей поднял бинокль. В сотне шагов от них стоял разбитый самосвал. Между этим автомобилем и подвалом было открытое пространство. За самосвалом суетились несколько человек.
   - В такое время... Подозрительно, надо разбудить командира... - начал Андрей, но закончить не успел. Какая - то сила толкнула его в правое плечо, развернула и отбросила от окна. Снаружи раздался треск очередей, крики, подвал наполнился дымом и грохотом ответных выстрелов.
   Кто - то перевернул Андрея на спину.
   - Живой, вот и хорошо. Ну - ка, ну - ка, поглядим... Ух ты, три дырочки сделали в плече, - это был голос Спока, доброжелательный, спокойный, с оттенком снисходительности. Боли Андрей не чувствовал, ему стало спокойно. Спок шептал что - то, похожее на заклинание и происходящее вокруг перестало быть реальностью для Андрея.
   Огонь с улицы был таким плотным, что никто не рисковал высунуться в окно, по нападавшим стреляли наугад, просунув стволы между прутьев оконных решеток.
   - Выбрал позицию, лучше не придумаешь, - бормотал Панкратов, вставляя новый магазин в автомат, - Сейчас они подберутся поближе и забросают нас гранатами. Я старый козел!
   - Не такой уж и старый! - крикнула задорно Кира и прыгнула к окну. Андрею показалось, что сама богиня войны скользит между пулями в бешеном танце жизни и смерти. Автомат Киры выписывал фигуры другого танца, время от времени замирая и коротко грохоча.
   Эти танцы дали результат - стало тихо, никто не стрелял не снаружи, ни изнутри. Кира тоже больше не стреляла - она лежала на полу с простреленной грудью и над ней хлопотал Спок. С улицы раздался шум, как от гусеничного трактора.
   Панкратов осторожно высунулся в окно, огляделся и снова спрятался.
   - Все, отвоевались. Танк там у них. Сейчас нас просто расстреляют из пушки. У кого есть какие боги - самое время молиться.
   Спок обернулся:
   - Я должен связаться с командором.
   - Давай, теперь можно, - кивнул Панкратов.
   Андрей помнил, что у Спока есть устройство связи, которое можно было применять только в крайнем случае - враг, скорее всего, сразу обнаружит их. Но сейчас это не имело значения - их и так уже заметили.
   Спок достал коробочку и заговорил.
  

9

  
   - Нам конец, командор...
   - Спок, я тебя не узнаю, ты стал пессимистом...
   - Не перебивай, нет времени! Здесь, в Москве, кто - то очень сильный и хитрый. Нас обложили и даже не предлагают сдаться. Я боюсь, ты тоже можешь попасть в ловушку. Будь осторожнее, не подставь флот!
   - Не волнуйся за флот, Спок! Он уже здесь, в системе, и никто не сможет напасть неожиданно... Мне жаль, что я не могу помочь тебе сейчас, Спок...
  

10

   - Вот почти и все, Петр Иванович! Они попались - все сразу! Вы прихлопните тех, что в подвале, а я тех, что в космосе! Кстати, а почему они до сих пор живы?
   - Мы только нашли человека, который умеет управляться с танковой пушкой... Еще десять минут - и все будет кончено!
   - Хорошо! Мне все равно нужно несколько больше времени, чтобы уничтожить весь флот. Весь, Петр Иванович! У Судей здесь - девяносто пять процентов их флота! А скоро у них останется только пять процентов!
   Скрип, который раздался со стороны Хео, скорее всего был его смехом. Петру Ивановичу стало жутко - он начал догадываться.
  

11

Ослов и ученых - на середину!

Из приказа Наполеона

   Кира и Сорокин были тяжело ранены, Кира - в левый бок, туда, где у остальных было сердце, Сорокин - в голову. Оба были без сознания и, если бы не Спок, уже умерли бы. Андрей получил три пули в правое плечо, сознания не терял, но был близок к этому. Ваню ранили в лицо осколки стекла. Остальные не пострадали.
   В подвале стояла тишина. Андрей подумал, что такая, наверное, бывает перед казнью. Пахло порохом и пылью.
   Неожиданно прямо из - под мата, на котором лежал Андрей, раздался какой - то шелестящий звук и что - то толкнуло Андрея в спину. Он откатился на другой мат и произнес.
   - Подо мной что - то шевелится...
   Мат, на котором он лежал раньше, отодвинулся в сторону и из под него показалась серая голова огромной крысы. Наташа взвизгнула и прижалась к Споку, а потом снова наступила тишина. Крыса вылезла, отодвинула в сторону мат и уселась возле большой дыры в полу. Из дыры шел неяркий свет.
   Затем раздался голос, и Андрей вспомнил, что когда - то уже слышал такой же скрипучий, с неправильными ударениями, на выдохе, нечеловеческий голос:
   - Надо уходить. Быстро. В проход. Смерть иначе.
   Панкратов заглянул в дыру в полу:
   - Глубоко... И куда ведет этот ход? - его, казалось, совершенно не удивила внешность собеседника.
   - Там - жизнь. Здесь - смерть, - произнесла серая тварь.
   - Кто знает, где жизнь... - начал Панкратов, но не договорил - грохот взрыва закончил фразу. Танкист был неопытным, снаряд взорвался на недолете, но и этого было достаточно - Панкратов чуть не свалился прямо в дыру, крысу бросило на Андрея и подвал наполнился пылью.
   - Ладно, смываемся, - прокричал Николай, - но у нас раненые...
   - Двое носилок. Можем нести. - проговорила крыса, - Возьмите фонарь.
   - Спок, Ваня - прыгайте в дыру! - скомандовал Панкратов.
   Сверху Панкратов и Виктор подали Киру и Сорокина. Андрей спустился сам и огляделся. Под дырой был небольшой пятачок, от которого шел невысокий, в полтора метра, подземный ход. Из зева подземного хода исходил неяркий свет - это горели фонари на носилках, на которых лежали раненые. Носилки были привязаны к спинам крыс - Андрей вспомнил, что уже видел похожую картину. Опять раздался грохот взрыва - на этот раз танкист взял выше. “Кажется, это вилка называется - подумал Андрей, третий будет прямо в нас”.
   Сверху, чуть не на голову Андрею, посыпались остальные. Последним спрыгнул Панкратов с фонарем в руке.
   - Быстрее! - теперь командовала крыса, - С носилками - первые! Потом женщина! С фонарем - последний! Здесь заминировано! Пять минут и взорвется! Вперед!
   И они тронулись. Последним шел Панкратов, Андрей двигался перед ним, сразу за крысой. Кто был впереди - Андрей не видел. Проход с земляными стенами и потолком - просто большой крысиный ход - был низким, идти пришлось согнувшись. Впереди маячила спина и хвост неожиданного спасителя. Рана почти не беспокоила, от нее осталась только слабость.
   Андрея начало понемногу укачивать, и тут грохнуло - сзади ударил сильный поток воздуха, Панкратова бросило на Андрея и они вмести повалились на крысу, сверху посыпалась земля. Фонарик потух и наступила темнота.
   - Потолок не упал. Хорошо. Ход не очень крепкий. Нет света. Почему? - проскрипел крысиный голос.
   - Фонарик разбился. Сильный взрыв! - Панкратов встал, и Андрей тоже поднялся, упершись в потолок.
   - Больше тонны. Для маскировки. Я пойду вперед. У меня усы. Я ими вижу дорогу. Идите за мной. Все время прямо.
   Они пошли дальше. Была абсолютная темнота, Андрей рукой трогал стенку и шел вперед. Через какое - то время ему стало казаться, что мир исчез, испарился, что на всей земле нет ничего, кроме шершавой стены справа, бесконечной земляной стены. Ему стало страшно, безотчетно страшно неизвестно чего - это был страх в чистом виде. Он понял, что боится самого страха - легче не стало, захотелось закричать и это желание становилось все сильнее и сильнее. Андрей боролся с ним, и уже почти проиграл, крик рвался наружу, но тут резко, без переходов, возник свет - они вышли в освещенный коридор с каменными стенами.
   Это был уже не крысиный ход, а широкий и высокий коридор, с лампами на потолках и кабелями, идущими вдоль стен - Андрей уже был в таком. На душе стало легко и немного стыдно за недавний страх.
   В коридоре, слева от прохода, их ждали все остальные - только раненых не было, их уже унесли. Справа, в десятке шагов, сплошной стеной неподвижно, как чучела в музее, стояли крысы.
   Голос, к которому Андрей уже привык, произнес:
   - Учитель Чу ждет вас. Надо поговорить. Пошли!
  

12

   Рыбки бросились врассыпную - Петр Иванович сильно щелкнул пальцем по стеклу аквариума.
   - И доказательства есть? Расскажите подробнее, Пал Палыч. Это очень важно.
   - Наши открыли шквальный огонь по окнам подвала - никто не мог высунуться - и двое пошли под этим прикрытием вперед для броска гранат. Но тут эта деваха...
   - Которая?
   - Ну, та, фотографию которой вы мне дали! Да, она самая... Она появилась в окне. Мы снимали все на видеопленку - можете посмотреть кассету - так вот, она, эта девушка - как заколдованная! Ухлопала всех, кто участвовал в атаке - и тех, кто прикрывал, и тех, кто вперед с гранатами пошел. Двенадцать человек! Тут нас снайпер выручил - он до того ни разу не стрелял, она его, наверное, не заметила, а он ей прямо в сердце влепил - на записи хорошо видно...
   - Так, я посмотрю, конечно... Продолжайте!
   - Наши после этого больше не высовывались - стали бояться. Подогнали танк, только танкистов долго искали... Еле нашли старичка какого - то, с двух сотен метров попасть не мог сразу...
   - Попал все же?
   - Попал... С третьего раза... После этого из подвала пошел дым, а потом рвануло - весь дом, то есть вся бывшая школа, под землю ушла. Наверное, у них там запас взрывчатки был огромный...
   - Может быть, и так... То есть трупов вы предъявить не можете, так я понял?
   - Ну, Петр Иванович, какие там трупы... Можно, конечно, разобрать завалы, но на это не меньше недели уйдет... И кран нужен...
   - Не надо, завтра утром все и так решится. Можно сказать, что девчонку вы ухлопали или, на худой конец, надолго вывели из игры... Остальные - наверное, тоже на том свете... Ладно, отдыхайте, Пал Палыч, вы хорошо потрудились... Хотя взрыв это странный... Ну, ладно, так или иначе, а девчонка больше нам не страшна. Можете идти!
   Когда за Пал Палычем закрылась дверь, Петр Иванович подумал, что лучше бы эта девчонка осталась жива - он понял, чем должна была закончиться игра Хео. Если Хео победит, среди землян не будет победителей - будут только побежденные. Мертвые побежденные. И от них не останется даже пыли.
   Наверное, у девчонки было что - то такое, что могло остановить Хео. Что?
   Петр Иванович достал из стола пистолет и усмехнулся - пистолет не был похож на оружие для борьбы с пришельцами. Если Хео - пришелец. А может, он сам дьявол?
   Петр Иванович взвел курок, положил пистолет в задний карман брюк, взял кассету и вышел из кабинета.
  

13

Крысиной цивилизации не было и нет.

Разумные крысы есть, с этим невозможно спорить.

Но у них никогда не было цели создавать

цивилизацию в нашем, человеческом, понимании

этого слова - они слишком хорошо изучили нашу.

“Крах одной цивилизации. Записки очевидца.”

  
   Они сидели в небольшой подземной комнатке крысиного города. Андрей знал, что на самом деле эта комнатка была построена людьми, но в голове все равно крутилось - “крысиный город”. Его немного мутило, кружилась голова, но других последствий ранения он не чувствовал.
   В комнате стоял стол, возле которого стояло несколько разных стульев. Обшарпанный диван в углу дополнял картину - так в фильмах показывают бандитские притоны первой половины прошлого века. Раньше показывали, поправился Андрей.
   Мужчины сидели за столом, Наташа устроилась на диване, все молчали. Даже всегда подвижный Ваня не задавал вопросов, понимая, что отвечать на них некому.
   Слева от Андрея сидел Спок, справа - Панкратов. Еще левее Спока был диван с Наташей, правее Панкратова разместились Виктор и Ваня. Где были остальные, никто не знал. Крысы сообщили, что они в безопасности, проверить было невозможно, оставалось верить. Больше в комнате никого не было.
   Люди расположились полукругом, сидя лицом к закрытой двери. Ждали загадочного учителя Чу, предводителя террористов из “серого удара” и, как оказалось, больших разумных крыс.
   Наконец, дверь открылась и в комнату вошел человек среднего роста в серой рясе с капюшоном, который скрывал лицо. Человек остановился в дверях. Его взгляд почему - то был прикован к дивану, на котором сидела Наташа. Андрею показалось, что человек был озадачен.
   Панкратов встал:
   - Вы - учитель Чу?
   Человек посмотрел на Панкратова, но ничего не ответил. Вместо него ответила большая серая крыса, появившаяся из - за спины человека в капюшоне:
   - Нет, это я - учитель Чу! Он - Олег, командир “серого удара”, - эта крыса говорила хорошо, почти, как человек, хотя делала она это на вдохе.
   Крыса вошла в комнату и тоже уставилась на диван. Затем она обернулась и посмотрела на Олега, тот пожал плечами и вышел из комнаты. Первой догадалась Наташа. Она встала с дивана:
   - Я, наверное, заняла ваше место? Садитесь!
   - Спасибо. Могли бы и раньше догадаться! Тем более я все таки дама! Крысы - не сидят. Они лежат. Пол холодный. Я уже старая. Мы и вдвоем бы поместились, но тебе может быть противно. С непривычки. Со мной сядет Олег. Он будет чесать мне за ухом. Люблю.
   Крыса забралась на диван, Ваня уступил свой стул Наташе. Крыса продолжала:
   - Немного перепутали. Андрей - раненый. Он не пойдет. Его надо лечить. Поэтому стула не хватило. Сейчас принесут.
   И верно, в дверях появился Олег сразу с двумя стульями. Один он передал Ване, второй оставил в углу, а сам сел к крысе на диван.
   - Вы хорошо говорите. Лучше, чем другие, - произнес Панкратов, - а куда не пойдет Андрей? И что с нашими ранеными?
   - По порядку. Чтобы разговаривать, нам делают операцию. Потом надо долго тренироваться. Я дольше тренировалась. Андрей не пойдет на штурм АКО. Раненые в соседней комнате. Они живы и спят. Лучше пусть расскажет все Олег. Только не забывай чесать за ухом!
   Олег откинул капюшон с лица и Андрей поразился его молодости - тому, наверное, не было двадцати. Командир террористов задорно ухмыльнулся и стал рассказывать, почесывая за ухом учителя Чу.

14

   В рассказе Олега не было ничего про то, откуда взялись такие крысы, он только рассказал, что они давно живут по соседству с людьми, глубоко под землей. Крысы не пытались вступить в контакт с людьми - им это было не нужно. Людей они избегали, но кое - какие блага цивилизации все же освоили - например, они научились прослушивать переговоры и делать бомбы вроде той, что разнесла бывшую школу. Больше никаких сведений философского или исторического характера Олег не сообщил, а приступил к рассказу о том, что происходило с момента объявления Приговора.
   Сначала крысы не вмешивались в события, справедливо полагая, что раз люди уйдут с Земли, то им достанется больше места. Но неожиданно они подслушали разговор о том, что Судьям противостоит некто, и цели его крысам были непонятны. Крысы стали внимательнее вслушиваться в происходящее и перед ними открылась следующая картина.
   Некто по имени Хео, не землянин и не Судья, был представителем какой - то третьей цивилизации. Эта цивилизация противостояла Судьям, но те об этом, кажется, не знали. Ближайшей целью Хео было не больше - не меньше, как уничтожить почти весь космический флот Судей. При этом будет уничтожена также Земля и вся остальная Солнечная система. В результате такой операции цивилизация Хео обретет неоспоримые преимущества в галактике, но это крыс уже не интересовало. Перед ними стояла банальная задача - выжить, и они энергично взялись за ее решение.
   Они быстро поняли, что никакого АКО не существует, что Хео и есть АКО. Крысы нашли место, где Хео располагается и стали готовиться к штурму. Они нашли союзников среди людей, хотя это было нелегко. Дело в том, что пропаганда и психологические технологии Хео сильно запрограммировали людей. Но все же были люди, которые мало смотрели телевизор, слушали радио и читали газеты, а потому были меньше оболванены пропагандой. Из них крысы сколотили целую партию - “общество нигилистов”, со своей боевой организацией “серый удар”. На самом деле крысам была нужна только боевая организация, но для ее создания пришлось придумать целую теорию о Судьях, Антисудьях и людях, которые не должны никому верить. Подавляющее большинство членов партии не знали о том, кто за всем этим стоит. В то, что Учитель Чу - крыса, никто бы и не поверил. Тем более, никто бы не поверил в угрозу уничтожения Земли - крысы провели несколько экспериментов в этом направлении, но никого не смогли убедить.
   План заключался в том, чтобы напасть одновременно снаружи и изнутри на здание АКО и захватить либо уничтожить Хео - судя по всему, он один всем заведовал. План был не очень хорошим, так как ни крысы, ни члены “серого удара” не умели как следует воевать. Кроме того, людей в “сером ударе” было не больше пяти десятков, а охрана здания состояла из сотни человек в одну смену. Крыс было много, но на поверхности против огнестрельного оружия им было не устоять. Конечно, крысы думали о том, чтобы привлечь Судей, но сначала не решились, а потом было поздно - связи с ними больше не было, видимо, Хео постарался.
   За группой Панкратова крысы наблюдали давно, это они предупредили командора о засаде в тайге. Теперь крысы вытащили их из подвала бывшей школы. Вытащили, чтобы теперь вместе спасти Землю. Это было невероятно, но это было так - надо было спасать себя, крыс, Землю, Солнечную систему, флот Судей и, наверное, всю человеческую цивилизацию, которую из присутствующих видели только Спок и Андрей. И делать это надо было быстро - завтра утром Хео собирался привести в действие механизм уничтожения, оставалось меньше суток.
   Андрей понял, что выхода у них нет, прийдется присоединяться к крысиной акции. Вот только его с собой не брали - он был ранен. Впрочем, какой из него вояка? Ему предстояло сидеть рядом с Кирой и Сорокиным, которые все еще были без сознания, сидеть и гадать, чья возьмет. Ну, сам виноват, нечего было так подходить к окну.
   Совместно решили, что сначала составят план, потом пообедают и будут отдыхать. А ранним утром - начнут, с Богом. Оружия у крыс было видимо - невидимо, хоть пол-Москвы взрывай, да только все были уверены, что здание АКО с Хео просто так не взорвать, вспугнешь только. Значит, надо идти внутрь.
   Уже ближе к вечеру, когда план нападения был составлен и все пошли отдыхать - все, кроме Наташи, которую задержала Чу:
   - Вы идите, а нам с Наташей надо по - женски немного поговорить. Это не надолго, Наташа. У меня к тебе пара вопросов...
   Олег уходил наверх - он должен был возглавить наружную атаку “серого удара”. Олег был спокоен и весел, как и утром. Прощаясь, Андрей спросил:
   - Слушай, а вот ту крысу, что нас провожала, как зовут? А то неудобно как - то...
   - Что, зовут? Да у них вообще имен нет!
   - А Учитель Чу?
   - Чу? Да это сокращение от “Чучундра”! Киплинга читал? Вот оттуда! А больше крысиных имен не нашли. Ну, она не обижается.
   - А как же они общаются между собой?
   - Так у них же телепатия, они что свои, что наши мысли читают, как мы программу телепередач. А что, я разве раньше не сказал?
  

15

   - Во кассета, Хео. На ней видно, что та опасная женщина убита. Все остальные - скорее всего тоже...
   - Прекрасно, Петр Иванович. Очень хорошо. Вы справились, хотя и не сразу. Теперь нашим планам ничего не угрожает.
   - Нашим? Хео, не пора ли объяснить, что это за наши планы?
   - Я вижу, вы стали любопытны, Петр Иванович... А знаете, к чему приводят лишние знания? Впрочем, у вас все равно нет выбора. Судьи приговорили вас, всех землян, к изгнанию. А мы вас приговариваем - к смерти! Всех, и Судей тоже! И не смешите меня своим пистолетом - это не то оружие, которое может меня напугать!
   Петр Иванович нажал на спусковой крючок.

16

Я понял, что мы в ловушке. Об этом не было никаких сведений,

никаких данных, я просто понял, что весь наш флот в

огромной мышеловке, которая называется Солнечная система.

Ни с кем не советуясь, я отдал приказ основным силам флота

покинуть Солнечную систему на предельной скорости.

На исполнение приказа было необходимо трое местных суток.

У меня их не было - я опоздал.

Командор Лукс. “Мемуары”

  
   Сначала была очередь “серого удара” - они напали первыми. Панкратов не видел, как это происходило, но звуки стрельбы и взрывов гранат доносились даже сюда, в подвал того же здания, откуда он бежал несколько месяцев назад. По плану через пять минут после начала атаки “серого удара” должны идти крысы - они и пошли, шелестя сотнями, тысячами лапок. Наверху стало еще шумнее. Панкратов оглянул свою команду - с ним были Спок, Ваня, Виктор и Наташа. Девушку брать не следовало, но Чу настояла и Спок ее почему - то поддержал. На помощь им выделили десяток крыс, две из которых умели разговаривать.
   Через десять минут была их очередь. Наверху грохотало, и свистело, и очень не хотелось туда идти, в шум и кровь, но идти было надо. Когда часы показали нужное время, Николай вздохнул, поднялся по лестнице, распахнул люк и прыгнул в коридор. За ним последовали остальные.
   В широких коридорах было светло и безлюдно. Комната, куда направлялся отряд и где должен был находиться Хео, находилась на третьем этаже. Панкратов пустил вперед двух крыс - на разведку, потом осторожно пошли и остальные. Первым был Панкратов, за ним - Ваня, Спок, Наташа и Виктор - как арьергард. За углом Панкратов увидел убитого человека в форме охраны, за следующим поворотом - еще двоих, потом еще - ушедшее вперед серое воинство сделало свое дело. Убитых крыс видно не было и Панкратов стал думать, что все обойдется, нападение серых было неожиданным и охрана не смогла отреагировать на него. Стрельба снаружи, правда, не утихала, но у Олега и задача была - побольше шума, так что Николая это не беспокоило.
   Панкратов рано расслабился - на лестнице на второй этаж лежала убитая крыса, чуть повыше - еще одна, а в коридоре сразу три, и растерзанный охранник. Крысы - разведчицы вернулись, сообщили, что впереди никого нет, и отряд снова пошел вперед и вверх по лестнице.
   Они уже вышли в коридор третьего этажа, и тут на них напали. Слева ударили очереди, люди без команды попадали, кто где стоял, а крысы, тоже без команды, понеслись на выстрелы. Стрельба сразу же прекратилась, Панкратов привстал и увидел, что у них потери - Спок склонился над Ваней:
   - Ничем не могу помочь, он убит...
   Наташа охнула, Панкратов встал и пошел туда, откуда велась стрельба, за ним - остальные. Коридор перегораживал стол с ручным пулеметом. Перед столом лежала мертвая крыса, за столом - убитый охранник и второй, живой и, кажется, даже не раненый. Он был прижат к стене огромной крысой, которая стояла на задних лапах, передними упершись в грудь человека. Застывший от ужаса взгляд охранника был направлен на окровавленную морду крысы.
   - Спок, допроси пленного, у тебя лучше получится, - распорядился Панкратов.
   Спок подошел, но ничего не успел сказать - серая тварь повернула голову к Панкратову и проскрипела:
   - Не выйдет. Он слишком боится.
   Услышав голос крысы, охранник закатил глаза и сполз по стене, крыса отпрыгнула в сторону. Потом они шли и бежали по коридорам, стреляли, падали и снова бежали, стреляли и падали. Ошарашенный враг оказывал отчаянное, но не организованное сопротивление. В одном из коридоров шальная пуля на рикошете попала в ногу Виктору и он вышел из игры. Панкратов оставил с ним двух крыс и пошел дальше. Затем осколком гранаты была ранена еще одна крыса, Спок наклонился к ней:
   - Не могу снять боль, нет контакта... Это не человек и не зверь...
   С раненой оставили еще двоих и от отряда осталось чуть больше половины - Панкратов, Спок, Наташа и пять серых солдат. Они пошли дальше и тут, неожиданно, шум боя стих. Стало слышно, как недалеко какой - то раненый зовет маму. Рядом крыса нервно стучала хвостом по полу. Из динамиков раздался усталый голос:
   - Говорит генерал Запрягаев, начальник охраны. Приказываю - прекратить сопротивление, сложить оружие. Повторяю, приказываю сложить оружие. Не стреляйте, мы сдаемся...
  

17

Deus ex machina

Бог из машины

  
   Первым в кабинет вошел Николай, за ним - Спок. Наташа осталась помогать раненым - людям и крысам.
   Кабинет был большим и пустым, только у дальней стены стоял большой темный стол, справа от которого была еще одна дверь. От двери к столу тянулась красная ковровая дорожка, на стенах, кроме светильников, горящих вполнакала, ничего не было. В двух шагах до стола, лицом вниз, лежал мертвый человек, за столом кто - то сидел, положа голову на руки.
   Подойдя ближе, Спок увидел, что рядом с трупом валяются видеокассета и пистолет с застывшим в заднем положении затвором - из пистолета выпустили все патроны. Панкратов поднял автомат и крикнул:
   - Хео! Ты проиграл!
   Спок схватился за ствол автомата и опустил его:
   - Здесь нельзя стрелять, выстрелы обернутся против тебя.
   Ствол был горячим и Спок обжегся, он отдернул руку и заставил боль уйти. Человек за столом медленно поднял голову, затем встал и тихо засмеялся. Он был худ, высок, черные, как смоль, волосы, острая бородка и орлиный нос придавали человеку за столом зловещую внешность и что - то напоминали Споку. Одежду Хео составлял ярко - красный костюм наподобие спортивного, на котором не было видно швов и застежек. Немного посмеявшись, Хео произнес:
   - Спок прав, стрелять здесь нельзя. Вот он попробовал, - Хео кивнул в сторону мертвеца, - и вы видите результат. А я предупреждал! А вот ты, молодой человек, ошибаешься - я выиграл!
   Панкратов попытался шагнуть к столу - у него не получилось, как - будто невидимая стена загородила дорогу.
   - Да, молодой человек, дальше вы не пройдете, у нас хорошая техника... Вы проиграли, никто не пройдет сюда! Вот эта дверь - она ведет в мою капсулу. Через час Земля войдет в гипер луч, с помощью которого мы заменим эту капсулу на одно интересное устройство... Грубо говоря, супербомбу! Эта штуковина свернет все пространство Солнечной системы в точку - всю Солнечную систему, вместе с флотом, что привел сюда командор! А остальной ваш флот, Спок, мы быстро прихлопнем, очень быстро прихлопнем!
   - Но зачем, Хео?
   - Ты все такой же, Спок, как и две тысячи лет назад. Ей богу, мне даже жаль, что тебя скоро не станет.
   Спок теперь узнал того, кто был перед ним.
   - А, это ты... Я только сейчас понял, что тогда ты мне не привиделся, а был на самом деле.
   - Да, Спок, да, я был тогда настоящим - и на крыле храма, и на горе, и в пустыне. А ты думал, что спишь! Но это и была наша цель - вы не должны были знать, что мы существуем!
   - Но зачем, Хео? Что вам не дает покоя?
   - Само ваше существование, Спок! Уничтожение вашей цивилизации - просто акт самозащиты, не более. Вы эвакуируете Землю - почему? Потому, что земляне скоро станут для вас опасны своей агрессивностью. Вы же для нас - постоянный источник опасности.
   - Но какой? Мы - не агрессоры, ни на кого не нападаем, мы даже не знали до последнего времени, что вы существуете!
   - И не узнаете, Спок! Все, кто знают, скоро умрут... А опасность вы представляете тем, что вы - другие, не такие, как мы. Ваша мораль - другая, не наша!
   - Но чем плоха наша мораль?
   - Тем, что она другая, как же ты не поймешь? Наши люди сейчас совсем не знают вас. Вы для них - абстрактный враг. Но мы, те, кто принимает решения, знаем - ваша мораль быстро развратит нашу молодежь, и нас не станет - вместо нас будете вы! Наши ценности, все, чем мы гордимся сейчас, не будут никому нужны, наши герои станут моральными уродами и все - нас не будет.
   - Почему ты так думаешь? Ты что, сам считаешь ваши принципы хуже наших?
   - Нет, конечно, хотя я видел много разных моралей - вот, их, землян, например. Наши принципы ничуть не хуже, не могу сказать, что лучше, но уж не хуже точно. Но даже если и так - эти наши принципы, наши, и я не вижу причин их менять. И я делаю то же, что и вы - защищаю свои принципы от вас так же, как вы защищаете свои от землян... Впрочем, это бесполезный разговор... Мне, правда, жаль, что все кончилось. Я на этой планете нахожусь долго, больше тебя, и уже привык. Хотя и надоело мне порядочно. Кстати, убивать людей ради резаной бумаги у нас никому в голову не прийдет - это насчет того, что вы с самого начала зря связались с землянами...
   - А разве это не ты их такими сделал?
   - Ну, может, я и приложил к этому руку, но, согласись, нельзя поджечь то, что не горит! Но это теперь не имеет значения... Я победил - а мне все равно немного грустно. Да, у настоящей победы, как у хорошего шоколада, горький вкус. Тем более у такой великой...
   - Ты думаешь, что победил, Хео? - произнес звонкий девичий голос за Спиной, и Спок оглянулся. От двери к ним быстро, энергично шагала, почти летела, Наташа, Спок и Панкратов расступились и девушка легко прошла сквозь барьер и подбежала к Хео. Тот отступил к стене, прижался к ней спиной:
   - Кто ты? Как ты прошла экран? Боже, неужели...
   - Да, Хео, да, ты правильно подумал! Ты разгадал Киру, но нас было двое, и ты рано празднуешь победу! А теперь отвечай, и быстро - когда здесь будет луч?
   Хео безвольно опустил руки и отвечал тусклым голосом:
   - Минут через двадцать. Точнее нельзя сказать, госпожа знает...
   - Знает, знает... Где капсула?
   - Там, - Хео показал головой.
   - Посмотрим! - девушка скрылась за дверью.
   - Кто она? - почему - то шепотом спросил молчавший до этого Панкратов у Спока.
   - Не знаю, - так же шепотом ответил Спок. Он протянул руку вперед - барьер все еще был, - как она прошла, Хео? И вообще, кто она такая?
   Хео довольно долго молчал, Спок даже подумал, что тот вовсе не станет говорить, но ответ все же прозвучал:
   - Ты ведь и сам когда - то был Богом для других, Спок... Значит, ты должен смириться с тем, что и для тебя есть Бог.
   - И у каждого дьявола есть...
   Выбежавшая из - за двери Наташа не дала ему договорить:
   - Хео, сюда, быстро! Капсула должна исчезнуть до прихода луча - тогда твои друзья не смогут доставить сюда бомбу. И ты исчезнешь вместе с капсулой, Хео, но ты будешь не один - я пойду с тобой!
   - А вы... а ты уверена, что у них нет второй бомбы? - спросил опытный вояка Панкратов.
   - Абсолютно! Это - не бомба, это - копия Солнечной системы, только наоборот. Для ее изготовления они не один год тратили все свои ресурсы. Так, Хео?
   - Мы готовили ее триста лет. У нас нет второй, госпожа.
   Наташа подскочила к столу и написала что - то на листке бумаги:
   - Спок, милый, совсем нет времени, мне так жаль... Вот это - координаты точки, куда должна прибыть Кира. Отдай листок ей, а командору скажи, чтобы он выделил для нее корабль, на котором она сможет туда добраться. Только быстро - она должна стартовать не позднее, чем послезавтра утром...
   - Но она ведь...
   - Она прийдет в сознание сегодня вечером, я знаю... Не перебивай, нет времени! Она прибудет в эту точку и заберет меня из капсулы Хео - дальше мне с ним не по - дороге. Все, у мня больше нет времени, капсула сейчас исчезнет. Прощай, может, еще увидимся... Мне этого очень хочется, правда... Я буду скучать по тебе!
   Девушка подскочила к Споку, поцеловала его в щеку, шепнула:
   - Милый Спок, мне так жаль... - махнула рукой Панкратову и исчезла за дверью. Хео крикнул:
   - Я не считаю, что проиграл! Это - ничья, мы еще встретимся... - и вышел вслед за девушкой. Дверь закрылась и почти сразу раздался хлопок. Спок почувствовал, что барьер исчез, подошел к двери и открыл ее - за ней была маленькая пустая комната.
   Спок посмотрел на листок бумаги и увидел две длинные волнистые линии, которые изменялись прямо на глазах.
   - Не пойму... - начал Панкратов.
   - Я тоже, Коля. Можешь меня не спрашивать - я не знаю, кто она, не знаю, кто этот Хео и откуда он взялся. Я знаю только, что опасности больше нет. То есть, ее нет прямо сейчас, а что будет дальше, я не знаю. Кажется, мы победили, но вот кого и с чьей помощью - не знаю. Может, Кира нам что нибудь объяснит, но и этого я не знаю. Пошли! Там полно пленных, мы же победили...
   Спок подумал, что Хео был прав - у настоящей победы горький вкус.
  

К звездам!

(вместо эпилога)

   В Москве все было кончено - рухнули стены, созданные Хео, и люди опомнились. Странный бунтарский дух исчез в одночасье после того, как его создатель отправился в неведомое. К обеду того самого дня, когда штурмовали здание АКО, население города как будто подменили. Растерянный народ вышел на улицу - без цели и без оружия, что было очень странно, учитывая все обстоятельства.
   Люди смотрели вверх - оттуда, из голубой небесной тверди, медленно, но неотвратимо, опускались огромные диски “ковчегов”. Но сейчас, после всего, что происходило в городе, после штурма здания АКО и после исчезновения Хео, корабли судей никого не пугали - население столицы потеряло волю к сопротивлению, да и ко всему остальному - тоже.
   Исчез, растаял психический барьер, созданный неведомыми технологиями загадочного существа, больше ничто не давило на психику - и у многих она не выдержала, город наполнился сумасшедшими. Они пустыми, бездумными и безумными глазами смотрели на опускавшиеся сверху корабли, на уличный хлам, на еще теплое осеннее солнышко, друг на друга. Некоторые из них плакали, некоторые - смеялись и, к счастью, среди них не было буйных.
   В последнем оплоте земной цивилизации осталась единственная организованная сила - бывший “серый удар” под командованием неунывающего Олега. В последнем бою “удар” потерял троих убитых и десяток раненых, среди которых был и Олег, щеголявший теперь с повязкой на левой руке. Было решено выставить вооруженные патрули на улицах, но оружие не пригодилось вовсе - воевать было не с кем.
   Крысы как будто исчезли после всего этого, лишь изредка можно было заметить внимательный взгляд из подвала - наверное, те просто ждали, как ждали много лет до того.
   И началась эвакуация последних жителей большого города, последнего населенного большого города. Люди остались еще кое - где на планете, одиночки и семьи, группки и кучки, но то были остатки, не было населенных деревень и городов. Только Москва осталась - и ее тоже покидали жители.

...

  
   Виктор, прихрамывая, подошел к “черному ангелу”, в который грузили носилки с Кирой. Та была в полубреду, но поняла все, что было в загадочной записке Наташи, связалась с командором и тот почти мгновенно предоставил ей корабль без экипажа.
   Девушка была слаба после ранения, пуля попала почти в то же место, что и несколько месяцев назад но сейчас врач был лучше - сам Спок сидел над ней почти сутки. Кира ничего им не объяснила, сказала только, что сейчас угрозы нет, враг не добился своего, хотя был близок к этому. Она попрощалась со всеми, кроме Сорокина, который был все еще очень плох, но, как обещал Спок, шел на поправку.
   Панкратова Кира поманила к себе и что - то прошептала на ухо, Виктор не слышал, что именно, но видел реакцию обычно невозмутимого офицера - тот выглядел не просто удивленным, а, скорее, обалдевшим.
   Когда “ангел”, без шума и без дыма, уходил в небо, к Виктору подошел Андрей:
   - Ну, что ты на все это скажешь?
   - Грустно как - то...
   Виктор подумал, глядя на исчезающий корабль, что штурвал такой вот штуковины ничуть не хуже джойстика МиГа, хорошие пилоты и здесь пригодятся, и теперь он сможет гораздо ближе подобраться к звездам. Виктор улыбнулся, и Андрей как - будто угадал его мысли:
   - Ну, что, через тернии - к звездам, Виктор?
   - Да, терний мы уже откушали. Пора бы и звезд попробовать, а, Дрон?
   И они, глядя друг на друга, рассмеялись.
  

Конец

  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"