Захарова Елена Валентиновна : другие произведения.

Мир по имени Земля

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Много пишут о наших в параллельных мирах, где-то рядом... за горизонтом... А что будет, если они к нам? Демиурги ведь везде нужны. Даже на нашей забытой богом планете.
    ЗАМОРОЖЕНО

  
  
   ПРОРОК
  
   Стынет лёд на губах...
   Смотрит сквозь меня судьба.
   И вперед дороги нет. Нет назад пути.
   Я один навсегда -
   Так жесток небесный дар -
   Жизнь забыла, Смерть не ждет у своей черты.
  
   Время войн, катастроф
   Я читал по картам снов.
   И на грязных площадях я взывал к толпе.
   Но пророк для людей
   И колдун, и лицедей.
   В их глазах я видел страх - страх душой прозреть!
  
   Знаний груз - тяжкий крест
   Я развеял в пустоте,
   Было незачем рождаться в грозовой ночи.
   Знать бы мне лишь одно
   В мире ослепленных тьмой
   Может солнцем показаться пламя свечи!
  
   Дай родиться вновь из воды и света,
   Жить, не зная тайн завтрашнего дня,
   У иных миров не просить ответа!
   Дай родиться вновь - отпусти меня!
  
  
  
  

М. Пушкина, В. Кипелов

  

***

   1.
   "Она была актрисою и даже за кулисами играла роль, а зрителем был я...". Нет. Актрисою она не была. И зрителем тоже. Просто она любила петь. Для себя. Просто так. И еще она любила Меладзе. Не самого, конечно. Его песни. Сегодня с утра у неё было особенно хорошее настроение. Её, наконец-то "отпустило". Прошло уже полгода с того момента, когда она осталась одна. Все это время она пыталась привыкнуть к новой реальности. Муж ушел. У него, видите ли, кризис среднего возраста. Острая необходимость чувствовать себя мужчиной. А с ней он, видите ли, просто муж. Ха - ха - ха! Тьфу! Слушать противно. Ему не нравится слово жена! А когда он умолял её на коленях выйти за него замуж, ему это слово нравилось. Господи! Как давно это было! Десять лет жизни коту под хвост. Что ж, если у Боженьки не нашлось для неё участи получше.... Правильно подруга говорит, неприятности надо переживать по мере их поступления. С сегодняшнего утра все будет по-другому. У подруги родилась идея познакомить её с кем-то там, и сегодня она едет к этой самой подруге на дачу знакомиться с этим кем-то. У подруги всегда куча какого-то народа на даче, причем, половину из них подруга сама видит в первый раз. Преимущественно это мужчины. Она всем раздает поручения. Все несутся их выполнять. В результате - шашлык-башлык, танцы-шманцы, выпивка, смех, музыка - все пьяные, сытые, довольные. Никто ничего никому не должен. Все счастливы. У подруги море знакомых, нужных и ненужных, веселых и зануд, на все случаи жизни. И как это у неё так получается? Но что удивительно, рядом с ней начинаешь чувствовать себя человеком. В прямом и переносном значении этого слова. Жизнь становится яркой, насыщенной, радостной. В ней появляется смысл. Все вокруг кипит и вертится с сумасшедшей скоростью. Удивительно. Повариться в этом бурлящем котле ей и предложили сегодня. К подружке приехали какие-то рокеры-шмокеры, привезли с собой кучу незнакомого народа. Ей одной не справиться.
   Она быстро допила утренний кофе. Закинула в рот мятную пастилку. Б-р-р-р! Ну и мерзость эта мята! Быстро побросала в сумку все необходимое: расческа, зубная щетка, свитер, телефон. Вроде все. Еще раз окинула взглядом комнату. Цветы полила, рыбок покормила, газ выключила, утюг тоже, кран закрыла. Теперь точно все. Весело напевая, она легко сбежала вниз по лестнице. У подъезда её ждала новенькая "Дэу". Наконец-то машина её. Совсем её. На прошлой неделе она выплатила весь остававшийся кредит, и теперь у неё есть своя собственная машина. Какое же это счастье обрести хоть что-то свое. На самом-то деле машина была у них уже давно. Мамин подарок на свадьбу. Но муж ездил на ней сам, а над ней только посмеивался. А когда он ушел, то забрал с собой все. Машину, квартиру, дачу, деньги... а ведь это были её деньги тоже. Она тоже работала. И зарабатывала, между прочим, поболее него. Спасибо маме и подруге. Они засунули её на курсы вождения, и теперь у неё есть права, не купленные, честно полученные в ГАИ после экзамена. Это очень поддержало её морально. Муж всегда смеялся над ней. Называл её недотепой. А мама с подружкой насобирали где-то денег на новую машину. Кредит пришлось взять совсем небольшой. Она сумела выплатить его всего за полгода. Со всеми процентами. Нет! Все-таки она молодец! Нет, не так! Вот так: ОНА - МОЛОДЕЦ!!! С такой мамой и с такой подругой не пропадешь! А еще говорят - женщины не умеют дружить, не могут никогда договориться, помочь в беде и порадоваться счастью другой женщины. Вранье! И пусть теперь муж обкусает себе все локти. Он-то, наверняка, надеялся, что она без него пропадет. Он так и сказал. Его слова до сих пор звучат у неё в ушах: " ты - безмозглая дура! Ты не приспособлена к жизни! Ты не сможешь прожить без меня и месяца!". Козел! Не-ет! Она сделает все, чтобы он приполз к ней просить прощения, чтобы он снова влюбился в неё. Господи! Опять она завелась! Неужели она все еще любит этого придурка? Надо успокоиться! Надо успокоиться! Один, два, три... глубокий вдох. Четыре... Выдох... Расслабиться! Пять... Думать только о хорошем! Дача!.. Природа!.. Шашлык, гитара, друзья... чистый воздух... Сколько можно сидеть в душном офисе, зеленеть от пыли и придирок шефа!? Как это там у Джерома?.. Только воздух, только небо и река.
   Она уже успела выехать за город, и мчалась по магистрали. Стрелка спидометра уверенно показывала сто двадцать. Шоссе пустынно. Еще бы оно было забито машинами. Это в пять-то утра. Мимо пролетали леса, поля, перелески, снова поля... Только бы не пропустить нужный поворот! Ни одного указателя. Просто дорога сворачивает к дачному поселку, и все. Если не знать, можно не доехать никогда. И как это все подругины знакомые (а тем более незнакомые) добираются до нее без проблем? Что-то тут нечисто...
   Стрела дороги донесла её до подругиной дачи за каких-то сорок минут. Подумать только. Человека отделяют от его собственного счастья какие-то сорок минут дороги. Правда через спящий поселок пришлось пробираться крадучись со скоростью пять километров в час. Не потому, что боялась разбудить кого-нибудь. Нет. Просто дорога под колесами исчезла, а вместо неё появилось что-то ужасное, не имеющее названия, доступное только тракторам и карьерным БЕЛАЗам. Трясясь по колдобинам, рискуя сесть мостом на дорогу, чертыхаясь, она остановилась, наконец, у знакомого палисадника и перевела дух.
   Боже! На что стал похож уютный чистенький дворик?! Где душистые лилии и дорожка, окаймленная маргаритками и незабудками? Вместо этой идиллии - наскоро сооруженный навес, под ним в три ряда мотоциклы. Ох, уж эти дружки-приятели! Из-за них каждый раз подругина дача меняется до неузнаваемости. Когда муж приехал сюда в первый раз, здесь цвели розы, стояла беседка, висел гамак. Эдакий райский уголок. Муж был в восторге. Во второе его посещение от всей этой роскоши не осталось и следа. Розы переехали к соседу в оранжерею, а у подруги на участке появился бассейн (он и сейчас, наверное, где-то здесь, если она, конечно, не сделала из него компостную яму) и японский сад камней. Муж попытался поворчать, но подруга, окатив его волной презрения, сказала, что для тех, кто боится перемен и трудностей, её дом не самое подходящее место. А когда она, со скрипом, вытащила мужа сюда в третий (и последний) раз, они нашли здесь, по словам мужа, помойку, потому, что к подруге приехали какие-то друзья - хиппи. Весь двор был заставлен палатками, тентами, пустыми бутылками, а посреди этого красовался вырезанный из дерева идол фаллического культа в человеческий рост. Муж икнул, попятился и запретил им встречаться. На самом деле, подруга специально подговорила своих приятелей разыграть этот спектакль. Ну, то есть, хиппи были настоящие. Подруга терпеть не могла её мужа. Называла его агрессивным шизоидом и самовлюбленным ограниченным идиотом. Он считал, что она наркоманка, психопатка, шлюха, и Бог знает кто еще. В общем, они были квиты. Он весь мир пытался переделать под одного себя, а подруга... Пожалуй, она иногда перегибала палку, но ведь каждый имеет право жить так, как ему хочется. Тем более, если это никого не задевает и никому не мешает. Кроме самовлюбленных идиотов, конечно...
   Она стояла, прислонившись к столбушку, перед распахнутой настежь калиткой, вдыхала полной грудью прохладный чистый утренний воздух и улыбалась. Чему? Она и сама не знала. Может, воспоминаниям, может, предвкушению встречи, а, может, просто солнышку, что поднималось прямо над домом. В золотистых лучах утреннего солнца дом казался прозрачным. Свет бил сквозь огромные окна и большие стеклянные двери, наполняя все вокруг радостью, легкостью, ощущением счастья, безмятежности. И что ему тут не нравилось?... Действительно, идиот!.. Она неожиданно громко и радостно засмеялась. Первый раз за полгода.
   - Доброе утро!
   От неожиданности Она вздрогнула и резко повернулась. Перед Ней стоял статный молодой человек. Высокий, красивый с темными вьющимися волосами. Боксерская майка, джинсы и... босиком. Он до безобразия походил на Патрика Суэйзи. (Только, кажется, у Суэйзи никогда не было щетины и таких ярких синих глаз). В руках у него были цветы. На Её лице настолько явно отразился испуг, что молодой человек смутился и покраснел.
   - Простите, ради Бога! Я не хотел Вас напугать. Вот. Возьмите. Это Вам. Пусть это утро станет для Вас действительно Добрым.
   Он протянул Ей цветы.
   - Ну что Вы! Вы же их кому-то несли. Это Вы простите меня. Я просто... Вы появились так неожиданно. Я даже представить себе не могла, что кроме меня здесь еще кто-то не спит.
   - Да здесь, вообще-то, никто еще и не ложился. А Вы, наверное, Александра?
   - Да. - Она протянула ему руку.
   Он коснулся её пальцев, слегка сжал их. Галантно поклонился.
   - Михаил. Эл рассказывала о Вас.
   - Э... Кто?!
   - Эл. Хозяйка дачи.
   - Почему Эл?
   - Ну, можно, Алекс. Но у нас все называют её просто Эл.
   - Странно. Вы не находите, что Эл - это как-то обидно. Это же просто буква, да, к тому же, в середине алфавита.
   - Да, пожалуй. Зато с неё начинаются самые замечательные слова: любовь, ласточка, лето, ликер, в конце концов.
   Он рассмеялся. Она тоже. К их смеху присоединился еще один, такой знакомый, звонкий. Она обернулась. По дорожке шла, раскинув ей навстречу руки, её подруга. Она бросилась в эти объятья, как утопающий к спасательному кругу.
   - Милая моя, солнышко! Как я соскучилась!
   - Да. Я тоже. Я так рада, что ты приехала. Ты снова смеешься...
   Подруги стояли обнявшись. Их глаза говорили друг другу гораздо больше, чем могут выразить все слова мира. Михаил невольно залюбовался их трогательной встречей. Он и не подозревал, что у Эл есть подруга. За годы знакомства и последние две недели житья у неё на даче он видел исключительно мужчин. Эл хитро посмотрела на него.
   - Только-только познакомились, а уже перемываете хозяйке кости?! Ай-ай-ай! Молодые люди! SchДmen Sie sich!* Ну, скажи, скажи этому молодому повесе, как меня зовут на самом деле. Пусть поудивляется. А то молодежь нынче пошла - ничем не удивишь...
   - Нет. Если ты не хочешь...
   - Скажи-скажи... Я уже старая, мне терять нечего. Можно и рассекретиться.
   - Действительно, Александра! Скажите! А то все Эл да Эл. И впрямь кличка какая-то.
   - Ну, не знаю, почему Эл. Вообще-то всю жизнь была Аленушка.
   - Ну да! Все правильно. Алена - Алекс, а вообще-то Елена, Элен, отсюда Эл. Кому как нравится. Я не возражаю. Как говорится: хоть горшком назови, только в печь не ставь.
   - Аленушка?... Аленушка.... Алена... Аленка...
   Он словно пробовал её имя на вкус. И так и сяк. Его глаза потемнели. Он прикрыл их. Сосредоточился, пытаясь увязать в сознании свою давнюю взбалмошную подружку Эл со спокойным, ласковым именем Алена.
   - Елена - возлюбленная Париса! Ты в курсе, что из-за тебя города рушатся, люди гибнут?
   Он, внезапно, широко открыл глаза и смотрел на неё, не моргая.
   - Ну, в общем, да. Но, знаешь, это даже приятно.
   - Приятно?!
   - Ну да! Попробуй-ка, проведи полжизни в лягушачьей шкуре. Еще не так выпендриваться начнешь. Ты не смотри, что я маленькая и зеленая. Я, на самом деле, белая и почти пушистая, и, вообще, царевна. Елена Прекрасная - хорошая штука. Как ни крути!
   - О! Ваше лягушачество!
   - Да ладно, хорош пургу гнать. А то Сашка подумает, что мы тут все шмали обкурились. Испугается и уедет.
   - Никуда я уже не уеду! - ее глаза лучились смехом и предвкушением нескучных выходных. - По крайней мере, в ближайшие четыре-пять дней! Я неделю за свой счет взяла.
   - Вот и славненько! Пойдем, я тебя с народом познакомлю. Как там у Гребня**: "сожги свой компьютер, забрось свой винчестер в кусты. Пойдем, я познакомлю тебя с теми, кто еще жив".
   Девушки пошли по выложенной бурым плитняком дорожке. Александра что-то спрашивала, Эл отвечала. Они, смеясь, вошли в дом. Михаил остался стоять на дорожке, размышляя над своим удивительным открытием. Во-первых, у Эл есть подруга. Суда по всему, очень давнишняя. Почему он никогда ничего о ней не слышал? Во всяком случае, до вчерашнего вечера, когда Эл предупредила, что "в гости приедет замечательная девушка Александра, а то я одна тут с вами с ума сойду. Она человек скромный, обаятельный, интеллигентный. Посему не материться, не выражаться, не хамить. Прошу, как говорится, любить и жаловать". Во-вторых, в глаза сразу бросалось их несходство, если точнее - абсолютная противоположность. Александра - небольшого роста, хрупкая, изящная девушка, с настоящей русой косой, голубыми глазами. Мечта поэта. Есенина. Может, маменькина дочка. На вид, еще совсем девчонка лет шестнадцати, ну может, самое большее, двадцати. Эл... Вот странно. Он столько времени знаком с ней, тысячу лет, наверное, но не в состоянии что-то конкретное о ней сказать. Конечно, у неё были длинные темные волосы, красивые плечи, неплохая фигура, но это совершенно ни о чем ни говорило. Она и женщина, элегантная и изящная, и девчонка, простая и наивная; философ и хулиганка; душа компании и зануда. Она всегда одна и, одновременно, со всеми сразу. Она всегда разная. У каждого своя Эл. Когда их только познакомили, он спрашивал у ребят, какая она, как ему себя вести, что она любит. Никто не смог ответить что-либо определенное. Все сошлись только в одном: с ней легко и просто. Не надо напрягаться и выпендриваться. Джонни так и сказал: "Она тебе понравится. Вот увидишь. Один раз встретишься и будешь ждать всю оставшуюся жизнь удобного случая заехать к ней в гости снова и снова. Только будь самим собой".
   Оказалось, что удобного случая ждать не обязательно. К Эл можно было свалиться на голову в любое время суток. Чем он бессовестно, в общем-то, и пользовался. Правда, однажды он очень сильно пожалел об этом, проторчав у её дверей всю ночь. А утром сосед сказал, что она уехала уже с неделю как, и когда вернется неизвестно. Через два дня она сама позвонила ему, извинилась, спросила, зачем он приезжал, и может ли она все еще быть ему полезной. Да-да! Вот так старомодно и сложно выразилась: "Извини, Михаил! Не знала, что в свое отсутствие занадоблюсь тебе. У тебя все в порядке, или я еще могу быть чем-то тебе полезной?" Как она узнала, что он приезжал, осталось загадкой. Сосед не знал его ни по имени, ни в лицо. В ответ на его удивление Эл рассмеялась и сказала, что вычислила его по запаху, он-де пахнет особенно. В другой раз он приехал, постоял перед запертой дверью, и уже хотел было уйти, но на дороге появился свет фар. Спрятавшись в тени дома, он ждал. Во двор въехал шикарный открытый двухместный "Ягуар". За рулем сидел незнакомый мужчина в смокинге. Эл в вечернем открытом платье, причесанная и ухоженная, как будто с обложки модного журнала. Мужчина помог выйти ей из машины, поцеловал руку, прощаясь. Потом начал что-то быстро говорить с жаром, словно доказывая что-то. При этом он схватил её за руки, пытаясь притянуть к себе. Она оттолкнула его, но он упал на четвереньки, обхватил обеими руками её колени, стал кричать, что она сводит его с ума, и дольше это продолжаться не может. Михаил хотел уже бежать ей на помощь, но, к его удивлению, Эл не стала вырываться, кричать. Никаких пощечин, никакого шума. Она улыбнулась, как, наверное, улыбаются кобры, обворожительно и ядовито, что-то тихо сказала мужчине, приблизив к нему свое лицо. Тот побелел, как первый снег, отшатнулся, а она, как ни в чем не бывало, пошла к дому, мурлыкая себе под нос какой-то незамысловатый мотивчик, так ни разу и не оглянувшись. Мужчина постоял еще немного, глядя тупо в одну точку, потом собрался с мыслями, поднялся с колен, пробормотал: "наверное, так даже лучше", сел в машину и уехал. Миша больше ни разу не видел его. Он спрашивал потом у ребят, но никто ничего не знал об этом человеке, а Джонни посоветовал ему не лезть в чужую жизнь.
   - Ты что, муж, следить за ней?! У каждого есть своя личная жизнь. Эл ведь не спрашивает тебя, сколько у тебя девочек, и как ты с ними проводишь время. И ты не лезь.
   Но тот вечер не шел у него из головы. Он так и не решился тогда постучать к ней. Она долго не спала, ходила по дому. Звонила кому-то. Потом вышла на веранду. Молча курила, глядя куда-то в темноту.
   - Миша! Что ты думаешь об этом сукином сыне?
   Он вздрогнул. Откуда?! Как?! Это непостижимо. Ведь он приехал на электричке. Мотоцикл не мог его выдать. Сам Он стоял в тени за кустом сирени. Он был уверен, что его нельзя увидеть. Он поднялся по ступенькам, встал с ней рядом.
   - Как ты узнала?
   - Я же говорила тебе, что ты пахнешь не так, как другие. У каждого человека есть свой запах. Но твой особенный.
   - Это намек или комплимент?
   - Как хочешь.
   - Тогда комплимент. Так приятнее. К тому же я сегодня мылся. Честное слово!
   Она ничего не ответила. Лишь пожала плечами. Вытянула вперед руку. К ней на ладонь села большая ночная бабочка. Эл поднесла её к своему лицу, разглядывая. Бабочка не улетала. Она сидела на ладони человека, уверенная, что с ней ничего не случится, шевелила усиками. У него внутри вдруг что-то шевельнулось. Ему тоже захотелось подержать бабочку на ладони. Он сказал это вслух, или Эл угадала его желание? Она повернулась к нему лицом, поднесла ладошку с бабочкой. Бабочка поводила усиками, и переползла на ладонь к нему. Это оказалось щекотно. Он вдруг, сам не зная зачем, обнял Эл за плечи. Она доверчиво прижалась к нему. Совсем как эта бабочка. Он никогда никому не рассказывал об этом случае, подозревая, что у каждого есть похожая история, связывающая конкретного человека с НЕЙ.
  
   - Ребята! Он здесь! МИХАН!!! Мечтательный ты наш! Мы тебя уже обыскались.
   Перед ним стоял Малыш Джонни. Трудно представить себе "малыша" ростом метр девяносто, имеющего косую сажень в плечах. Эдакий шкаф семь-на-восемь. Правда, у него имелся небольшой пивной пузик, но на все подтрунивания Джонни неизменно отвечал, что это - "комок нервов". Малышом он стал с легкой руки Эл. Справляли его день рождения, и Эл подарила ему открытку с цыпленком, а внутри стояло:

Ты наш птенчик маленький,

Наш цветочек аленький.

Лучше всех ты без сомненья.

Поздравляем с днем рожденья.

   Джонни назвал Эл мамой. И с тех пор так и повелось: он - малыш Джонни, она - для него - мамочка. (Ходили слухи, будто Эл с кем-то там еще на пару спасла Джонни жизнь, чуть ли не ценою собственной, и будто бы поэтому Джонни за нее в огонь и вводу, но Джонни молчал, как танк, и Михаил отмахнулся от нелепых досужих пересудов.) Вот и теперь, Джонни стоял перед ним и, ожидая, пока подойдут другие ребята, говорил:
   - Мусик просила на станцию сгонять. Должны еще люди подъехать. Её подруга с мужем, братья, еще подружка - всего человек восемь-десять. Надо народ с комфортом доставить, а то вчера дождь прошел, на дороге грязь, а они "на своих двоих". Abgemacht?*** Эй! Але! Ты меня слышишь? Да что с тобой? Обкурился, что ли, с утра пораньше?
   - Подожди! Какая подружка? Её подружка уже приехала. Вон машина стоит.
   - Да нет, другая. Ты что думал, у неё только одна подруга? Чудик! Всех её подруг-друзей вместе собрать - "Лужников" не хватит. Да, кстати, ты Сашеньку видел? Чудная девушка. Такая смешная. Прикинь, она никогда на мотоцикле не ездила. Попросила, чтоб мы её с собой взяли, прокатили до станции и обратно. Я её и повезу.
   - Да ты никак влюбился! Ты еще ни об одной девчонке не говорил так много. Даже о своей Людке. Обычно твоя характеристика состоит из одного слова, типа "дура" или "зануда". А тут такая тирада. Да еще "Сашенька"! Что это с тобою?
   - Дурак ты!
   - Да ладно тебе, не обижайся. Я ж не по злобе. Так, к слову пришлось.
   - Держи-ка ты свои слова при себе. И мысли тоже, если они вдруг случайно забредут в твою дурную башку.
   Джонни нахмурился и смотрел исподлобья. Но, к счастью, подошли ребята.
   - По коням, что ли, хлопцы! Встретим гостей! Прокатить с ветерком, но аккуратно. Высочайшим повелели в грязь не ронять, hard-rock "на всю" не врубать, дабы не перепугать уставших с дороги путников и еще недопроснувшихся дачников.
  
   Из дома выбежала Сашенька. Она словно спорхнула со ступенек прямо к Джонни. На ней были старенькие потертые джинсы, топ в цвет глаз и босоножки.
   - Не замерзнешь? - Джонни улыбнулся. Они очень смешно смотрелись рядом. В Сашеньке было от силы полтора метра. Она, что называется, "дышала Джонни в пупок" в прямом и переносном смысле, но последнего это обстоятельство нисколько не смущало. Казалось он даже рад этому.
   - Ну... я не знаю. Думаю, что нет.
   - Давай-ка так. Заворачивайся в мою куртку, будет жарко - снимешь. Ок?
   - Ок! Только я в ней утону. Меня здесь штуки три поместится. - Действительно, куртка Джонни доставала Сашеньке до колен, а про объем и говорить нечего. Таких, как она, в эту хламидку можно было штук пять укутать. Ребята незлобиво подтрунивали над ними. "Саша, Возьми с собой мобильник: заблудишься в куртке - звони, мы тебя в розыск объявим." Или "Саша, тебе не жмет, а то Джонни похудел за последнее время". И остальное в том же духе.
   - Садись вперед, держись за руль! - Джонни был невозмутим, как танковая дивизия.
   - А разве так можно? Надо ведь назад садиться, и держаться за тебя. Разве нет?
   - Так ведь ты же за моей спиной ничего не увидишь. Разве ж это езда?! Садись, садись! Так адреналину больше, и кайф от езды словишь!
   Народ тем временем вывел железных коней из стойла, все расселись, моторы взрёвывали один за другим. Воздух наполнился гулом. Харлеи, Сузуки, Мицубиси, казалось, готовы были взлететь. Сашеньке показалось, что она снова стоит на аэродроме Шереметьево. В прошлом году ей пришлось встречать мужа из командировки. Он летал в Китай, и там его скрутила жестокая лихорадка. Пришлось все бросить, взять неделю за свой счет и сидеть у его постели. От воспоминаний ее отвлек бас Малыша над ухом:
   - Не страшно? Может помедленней?
   Она помотала головой. Говорить что-либо было бессмысленно. Нет. Просто невозможно. Ветер рвал волосы, бил в лицо и перехватывал дыхание. Господи-и! Хорошо-то как!
  
   На станции с миленьким и аппетитным названием "Тараканово" толпился народ. Вернее не толпился, а клубился как-то, как туча. Постоянно меняя свои очертания, толпа не рассасывалась, оставаясь на одном и том же месте и, одновременно, перемещаясь по платформе. Говорите восемь-десять человек?.. Ну-ну... На вскидку, народу было человек двадцать, при более точном подсчете, вернее при попытке разместить люд по мотоциклам, выяснилось, что гостей 19 человек, причем шестеро из них ни под каким предлогом не собирались перемещаться подобным образом. Просто в силу возраста и комплекции. А до дачки тащиться километров 30. М-да-а... И что делать?
   Словно в ответ на повисший в воздухе вопрос, из-за поворота плавно вынесся джип. Именно вынесся, так как притормаживать водитель явно не собирался ни в повороте, ни возле станции. Вау! В контролируемом заносе машину развернуло на 200 градусов, мотор заглох, и дверцы приветливо распахнулись.
   - Грузитесь, пиплы! Всем привет! Сейчас еще машину подадут. - Михаил соскочил с водительского места. - Женщины и дети, прошу!
   Склонившись в шутливом полупоклоне перед Сашенькой, которая уже успела освободиться от огромной куртки Джонни, он сделал театральный жест рукой в сторону салона автомобиля. Его насмешливый взгляд встретился со взглядом девушки. Упс! В радиусе пяти метров, похоже, наступил ледниковый период. Сашенька смерила его презрительным взглядом:
   - И к какой же категории, по-вашему, я отношусь? - "стиморолс айс" отдыхает.
   Черт! А она, похоже, правильно оценивает ситуацию. Сыграть в заботливого папочку не удастся. Но с Джонни-то прокатывает?! Непонятно. Ну ладно. Попробуем сменить тактику.
   - Конечно же, к категории женщин! Нежных, прекрасных, воздушных созданий. - Улыбка Михаила была поистине чарующей. Сашенька рассмеялась ему в лицо:
   - Воздушных, говоришь! Ну-ну! Смотри, чтоб не сдуло! С атмосферными явлениями шутки плохи! - Ее глаза смотрели спокойно, взгляд прямой, открытый и почти нежный. Да ей и не шестнадцать вовсе, и даже не двадцать. Черт! Так вот чем они похожи! У Эл есть такой же взгляд, когда шутки кончаются и возражения не принимаются, а про апелляцию и говорить не стоит, Эл не знает, что это такое. Интересно, а эта?
   - А если я вдруг выстою? Человек способен ведь укротить природу, прекрасная половина человечества согласна со мной?
   - Чтобы узнать мнение половины человечества по этому вопросу, Вам, молодой человек, придется изрядно потрудиться, а если Вас интересует мое мнение, то я считаю, что человек не способен укротить даже самого себя.
   - Но не судите так скоро! Сашенька! Под Вашим взглядом я чувствую себя приговоренным к смертной казни. А ведь каждый осужденный имеет право подать апелляцию.
   - Апе.. что? - усмешка такая противная: ехидство, прикрытое наивностью. Дежа вю. Не далее как три дня назад Эл ответила точно также. Слова, интонации, взгляд - один в один. Вот значит как! Спелись, подружки!
   - Сашенька! Куда же Вы?
   Но Сашенька уже не слышала его. Она плавно прошла сквозь толпу, словно ее, этой толпы, и не было вовсе, к женщине, отделившейся от основной массы гостей и стоявшей теперь чуть в стороне. Это была симпатичная брюнетка, чуть полноватая, нет, скорее, склонная к полноте, с фарфоровой кожей и темными глазами, в которых можно было утонуть или увидеть звезды. Одета она была в джинсы, кроссовки и майку. На локте висела сложенная ветровка, за спиной небольшой бэг.
   - Анечка! Ты выбралась! Как я рада тебя видеть! Устала?
   Девушки обнялись и поцеловались.
   - А где Стас? Ты его что, по дороге потеряла? Алена, вроде, вас обоих ждала.
   - Да нет, не потеряла, к сожалению. Тут он где-то. - Анечка поискала глазами мужа. - Да вон, с Андреем разговаривает.
   - А что это за женщина рядом с ними. Я ее вроде бы не знаю.
   - Иришка! С Андреем приехала. Его хорошая знакомая. Мы пока в электричке ехали, познакомились. Но ты же меня знаешь, я не умею с людьми разговаривать. Ты лучше у Лены спроси. Она даже булыжник на мостовой разговорит, так, что тот всю свою жизнь расскажет. А я не умею. Ну... так она вроде ничего, спокойная, только неразговорчивая. Мы молчали почти всю дорогу. Зато Андрей со Стасом не затыкались. - Анечка фыркнула.
   Стас в это время о чем-то спорил с Андреем, потом вздохнул, покачал головой и, словно сдавшись, кивнул, соглашаясь. Затем повернулся к жене.
   - Мы с ребятами на мотоциклы сядем, а вы?
   Анечка вопросительно взглянула не Сашеньку.
   - Мы, наверное, в машине поедем?...
   -Ага. - Сашенька кивнула. - Потреплемся о своем, о женском. Вам все косточки перемоем. А то когда еще посплетничать удастся. Иришка! Ты с нами?
   - Привет, девчонки! - Ирина подошла, улыбаясь. От нее исходило странное ощущение спокойствия, уверенности, что все, что может случиться, даже самое страшное, окажется на поверку не таким уж и кошмарным и вполне переносимым. Чувствовалось, что эта женщина пережила в своей жизни что-то такое, о чем не стоит даже и спрашивать. Странно, но она тоже была дамой без возраста. - А это все с нами? - Ирина обвела глазами разношерстную компанию. - Просто меня уговаривали поехать на тихий пикничок, на природе в кругу семьи.
   Сашенька звонко рассмеялась.
   - Ну, кто же виноват, что у Алены такая большая семья. Но это, я думаю, на два дня. Послезавтра почти никого не останется. А те, кто останется, потеряются на ее участке, сольются с окружающей средой и станут тихими и незаметными.
   - А что это за место? Название впечатляет. Тараканово!
   - Да здесь вообще очень поэтичные названия: Барсуково, Русаково, Тараканово вот, тоже ничего. А с той стороны дороги, километрах в пятнадцати, Ильюшин Погост. Каково? А? А вон та деревенька возле леса - Бузята.
   Хохоча и обмениваясь впечатлениями, девчонки уселись в машину. За рулем, к немалому удивлению Сашеньки, сидел незнакомый молодой человек.
   - Извините, уважаемый! А где Михаил? Он так рвался прокатить нас с ветерком.
   - Он, кажется, решил в последний момент сменить вид транспорта на более привычный. - Незнакомец усмехнулся и посмотрел в зеркало заднего вида. - Джонни умеет быть убедительным.
   Сашенька высунулась в окно. Так и есть. Миша сидел с хмурым, озадаченным видом, спеленатый курткой Джонни. За ним возвышался сам Малыш, гордо восседая на своем "харлее", как на троне. За рулем второй машины (Сашенька так и не заметила, когда она появилась) сидел статный брюнет. Его лицо показалось смутно знакомым. "Где-то я его уже видела. - подумала Александра. - Вспомнить бы только, где? Надо порыться в памяти".
   Воздух снова наполнился гулом и ревом моторов. Джип тихонечко заурчал. И вся компания тронулась. Станция быстро скрылась за поворотом, и за окном потянулись умиротворяющие пейзажи летнего Подмосковья.
  
   2.
   Через час, когда стих радостный смех и гомон приветствий, когда на все вопросы были получены точные конкретные ответы, а гости расползлись по дому и саду размещаться и отдыхать, в ожидании, когда над участком проплывет густой звук колокола, зовущего к обеду, наступила тишина.
   Колокол этот появился здесь раньше всего остального: раньше дома, сада, раньше, чем Эл переселилась сюда насовсем. Дело в том, что размеры участка не позволяли отделаться простым криком. Вопли зовущего были похожи здесь на глас вопиющего в пустыне. Участок занимал около двух с половиной гектар и напоминал по форме советский знак качества. Кроме дома и сада здесь был родник, ручеек, впадавший в искусственно вырытый пруд, расположенный на опушке леса, и изрядный кусок этого самого леса. Никакого забора не было и в помине, кроме той стороны, что выходила на дорогу и ограничивалась низеньким штакетником. Вместо забора по периметру шла живая изгородь из желтой акации и жасмина. Зато были четыре огромные лохматые собаки, не то сенбернары, не то волкодавы, - для Сашеньки всегда было мукой запомнить их породу (никогда не разбиралась в этом, спасибо, что пуделя от овчарки отличала). Каким образом попало все это богатство в Ленкины руки, не знал никто. Также как никто никогда не задумывался над тем где, кем, а главное когда она работает. Все попытки прояснить этот вопрос пресекались на корню, а особо наглые личности на свой вопрос "в лоб" получали весьма недвусмысленное предложение прогуляться пешочком в места не столь отдаленные, но труднодоступные. Один единственный раз она буркнула что-то насчет "фрилансеров", дескать, как это сложно найти сейчас интересную работу да к тому же хорошо оплачиваемую. Слух этот быстренько распространился среди всех ее многочисленных знакомых, и народ, на время утоливший любопытство, замолчал. Чем она занималась на самом деле, просиживая ночи напролет за своим ноутбуком, так и осталось загадкой.
   Сашенька заглянула в кухоньку и остановилась на пороге. Она уже успела забыть, как выглядит ее подруга на самом деле, когда никто ее не видит. Картина была забавной. Встрепанная Эл сидела на стуле и нервно курила. Перед ней на маленьком свободном краешке стола дымилась чашка черного кофе. Взгляд подруги был расплывчатым и мутным, как у полного дебила, типа, читал SMSку - много думал. Этим взглядом Эл пыталась охватить все количество сумок, пакетов и пакетиков, а также сверточков, тючков и чего-то еще, совершенно невообразимого количества продуктов, сваленных в кухне и заполонивших все свободное пространство. Каждый из гостей постарался притащить с собой что-нибудь съедобное, начиная маринованными шашлыками и заканчивая кексиками к чаю.
   Эл подняла голову. Сфокусировалась на подруге. Растерянно улыбнулась.
   - И что мне с этой прорвой жратвы делать? Тут же роту солдат можно месяц кормить! Я понимаю, что гостей много, что мои собаки требуют еды, но ЭТО... Это на полгода запас! И потом, на что они надеются? Что я буду все это готовить?!! Я что, рабыня Изаура?!!
   Нервно затянувшись, Эл присосалась к кофе. С каждым глотком взгляд становился все более живым и осмысленным. "Ну, точно, вампир", - подумала Сашенька, а вслух сказала:
   - Да ладно тебе... Все же знают, как вкусно ты готовишь. Сначала подсадила всех на свою стряпню, а теперь возмущаешься? - Сашенька вздохнула. - Не куксись! Давай-ка, для начала, разберем всю эту гору и решим, что на сегодня, что на завтра, что на потом. Знаешь, мне почему-то кажется, что если ты заныкаешь или скормишь своим псинам половину от этого, никто даже не заметит. Где у тебя холодильник?
   - Холодильник? А... Ну да. Нужен же холодильник. - Алена прикрыла глаза, будто вспоминая что-то. Потом неуверенно махнула рукой в сторону ближайшего шкафа. - Наверно, это он. Открой, посмотри.
   Сашенька перешагнула через скромную сумочку "мечта оккупанта", открыла дверцу. Просто кухонный шкаф. Опять она все перепутала. Как можно жить в доме и не знать, где у тебя холодильник? Последнюю мысль Сашенька высказала вслух. Эл в ответ тихо булькнула кофе.
   - Не смеши! Зачем мне холодильник? Забыла, кто я? - Янтарные глаза смотрели на подругу в упор, не мигая.
   - Я-то ничего не забыла, а вот у тебя, похоже, склероз намечается. Спятила совсем, да?!! Ты еще скажи, что всю эту ораву, которую ты пригласила, ты собиралась кормить, как себя?! Может, у тебя и плиты тоже нет?! - навстречу пылающему янтарю вскинулся холод серо-зеленого мрамора.
   - Ой, ну не шуми так! Беру свои слова назад. Да, забылась. Да, собиралась. Да, ты, как всегда, права. Но ты же понимаешь, что мужикам на кухне делать нечего. Они сюда и не заглядывают вовсе. А для пива у них в гостиной бар есть и мини-холодильник. И не смотри на меня, как на врага народа. Я же не виновата, что не умею по-другому. И, кстати, я никого не приглашала, кроме тебя, Аньки и Андрея с Иркой. Они сами все приперлись. Мне еще надо придумать, как их всех отсюда вытурить. Я, конечно, не против общения, но, знаешь, уже почему-то тишины хочется...
   - Слушай, по-моему, у тебя опять хандра начинается. Может, тебе поработать пойти. Для виду. Ну, как все. Возьми себе в мужья кого-нибудь из этих... Целый день в офисе... Начальство, вечно орущее; сотрудники, нос свой сующие; муж, недовольный, с футболом и пивом - жизнь может быть удивительно милой!...
   Сашка вовремя пригнулась, и кулек с десятком яиц просвистел мимо цели. На стене расплылась забавная мозаика из желтков и кусочков разорвавшегося пакета. Эл от души расхохоталась.
   - Да ты поэт, моя милая! Как тебя жизнь приласкала-то! Стихами заговорила!
   Сашенька тем временем взяла тряпку и, мурлыча что-то себе под нос, стала стирать со стены и пола новоявленное украшение. Управилась на удивление быстро. Чистая салатовая тряпочка повисла на краю раковины. Эл смотрела на нее с нескрываемым восторгом.
   - И эта женщина еще смеет упрекать меня в недальновидности и забывчивости! Какова нахалка!
   - Ну... Так ведь кроме нас никого нет. Никто же не видит...
   Обе расхохотались как сумасшедшие.
   - Ты хоть для отвода глаз плиту включи!
   - Ну зачем же сразу "для отвода глаз"? Я сейчас готовить начну, как все. А то некоторым, видите ли, не нравиться мой склероз. Будем сливаться с толпой. А то что-то и правда жизнь какая-то серая стала. Да и к тому же, если это все протухнет, убираться гораздо дольше и труднее. Так что лучше все-таки попытаться это сварить или пожарить. А ты сумки помоги разобрать. Сейчас мы с тобой порядок тут наведем...
   В дверях появились Анечка и Иришка.
   - Привет! - Иришка вопросительно смотрела на Сашеньку. - Лен! Я кофейку с дороги хотела выпить, а то на жаре разморило, глазки закрываются, а у тебя так приятно тут, прохладненько...
   - Может, помочь надо?.. Убрать чего или приготовить?.. - Анечка нерешительно сделала шаг в кухню.
   - Надо, надо! И помочь, и кофе выпить! Вы себе место только сами разгребите. А кофе сейчас сварю. Надо только вспомнить, куда я турку засунула. Я ее уже неделю ищу. - Эл хитренько улыбнулась. - Да! Вы же не знакомы! Это Аня, это Сашенька, это Иришка! Тут все свои. Кстати, разрешите вам отрекомендовать: Иришка местная уроженка, если не ошибаюсь, через два дня будем справлять сто пятьдесят три года со дня рождения, высококвалифицированная ведьма.
   - Счастливая! - вздохнула Анечка. - Такая молоденькая. У тебя все еще впереди...
   - Не грусти, подруга! - Эл улыбнулась. - Ты прекрасно выглядишь. Сколько тебе позавчера исполнилось? Круглая дата? Зажать хотела?
   - Знаешь, я с этой конспирацией уже сама не помню, сколько мне лет. Помню, что я старше тебя. По текущим документам - сорок два. - Анечка усмехнулась. - Сама-то все помнишь?
   - Да почти. Ириш! Ты не удивляйся! Анечка просто из другого мира, как и Сашка. - Эл бросила бесплодные попытки найти кофейник или турку, воровато оглянулась, и одним плавным движением достала кофе из воздуха. - Саш! Со стола смахни, пожалуйста, а то поставить некуда.
   Удивленно вздернутая бровь, и стол чист и прибран. Даже салфетки не забыла. Кульки и пакетики разместились на рабочем столе. Иришка рассмеялась.
   - Давай помогу. - Чашки на секунду повисли в воздухе, затем плавно опустились на стол напротив девчонок, стулья придвинулись поближе, а кофейник встал на подставку посередине стола.
   - Спасибо! Так вот, Анечка из Альтодельмондо, Саша - с инженеволь, а я, грешная, - с инсоленты. Настоящие имена, я думаю, никому здесь не нужны, Иришке их все равно не выговорить, а мы свои и так знаем. Мы с Сашкой учились вместе в академии на кольто-сценифико. А теперь вот живем на этой Земле. Так что, девчонки, общайтесь спокойно, мы тут Dii majores gentium, если так можно выразиться. Пейте кофе и давайте за работу. Обед скоро.
  
   Ровно в три часа пополудни над садом и прудом раздался сочный, густой мелодичный звон. Он проплыл по всему участку, заглянув во все уголки сада и дома, отразился от поверхности воды и замер где-то вдали, растаяв с облаками или превратившись в затрепетавшие деревца, рябь на воде, чуть заметное дуновение ветерка. Народ потянулся к дому. В тени густых деревьев были накрыты столы. Белоснежные скатерти, приборы, словно не на даче, а на приеме у королевы. Столы стояли буквой "О". Внутри этой буквы была шикарная клумба с маленьким фонтанчиком посередине. Все разместились с удобством. Ни дать, ни взять - обед у короля Артура.
   - С клумбой ты перестаралась. От нее теперь так просто не избавишься. Слишком заметная. - мурлыкнула краешком губ Сашенька.
   - Да, пожалуй. Придется оставить. По крайней мере, на это лето. Но, согласись, эффектно получилось, эстетично как-то. Она мне даже нравиться.
   Эл задумчиво посмотрела на клумбу и фонтанчик, придирчиво сощурила на секунду глаза. Розы стали более крупными и махровыми. А над поляной поплыл чарующий аромат цветов, тонкий и ненавязчивый. Улыбнулась:
   -Так лучше. Не находишь?
   -Ты совсем сбрендила?!! - зашипела Сашенька. - На глазах у всех!..
   - Для того, чтобы заметить подвох, надо хотя бы подозревать о нем. У Петровой4* в книжке есть замечательная фраза: чтобы задать правильный вопрос, надо знать, как минимум, половину ответа, и, знаешь, я с ней полностью согласна.
   - Ты невыносима. Но логика определенная есть. Надо подумать. А ты, что, местную литературу осваиваешь?
   - С волками жить... На себя в зеркало давно смотрела? Небось, от Геродота до Хичкока все перелопатила?...
   - Ну-у.. В общих чертах, можно и так сказать.
  
   День плавно перетек в вечер, а вечер - в ночь. На той же самой поляне, где днем стояли столы, теперь расположился табор почитателей Вакха. Горел большой костер, чуть в стороне стояли несколько мангалов. На них аппетитно шкварчал шашлык. Вино текло рекой. Народ сидел, полулежал и откровенно развалился вокруг костра. Мужчины хлопотали вокруг мяса. Для снобов, не пожелавших присоединиться к общему лежбищу, был выставлен стол и скамейки. Сашенька сидела, прислонившись к Джонниному плечу. Они давно знакомы, и этот добродушный наивный мальчишка с душой ангела, вгонявший в предынфарктное состояние одним своим видом свирепого амбала, никогда не обидит ее и не даст в обиду другому. Он просто друг, верный и надежный, и от этого на душе становилось тепло и уютно. Впервые за последние десять с половиной лет, она позволила себе выпить. Муж терпеть не мог спиртные напитки. Вообще все. От безобидных коктейлей до водки. Сам он был отпетым трезвенником. Вино было прекрасным: чуть терпким, в меру сладким, с явным запахом земляники и разогретого зноем леса. Красное, как кровь, оно светилось в бокале рубином, отражая отблески костра. Почему-то пришла в голову мысль (и тут же превратилась в твердую уверенность), что нигде больше на Земле такого вина просто нет и, возможно, никогда не было. Здесь был тот потерянный Эдем, к которому все так стремятся, но который каждому представляется по-своему. Эл создала здесь кусочек дома. Их настоящего дома, который они покинули давным-давно. Уверенность в том, что здесь только друзья, что здесь не получишь удар в спину, когда меньше всего этого ждешь, отличала этот мир от того, и, одновременно, предательски расслабляла, заставляя забыть об осторожности и не задумываться о последствиях слов и дел. Однако, не смотря на покой и блаженную истому, охватившую все тело, где-то в глубинах сознания крутилась мысль, нарушая идиллию, создавая неудобство. Но оформляться в нечто полноценное, что можно понять и продумать, эта мысль не хотела. Пошутить что ли над кем?..
   Словно из воздуха материализовался Миша. Черт! Как же он тихо ходит. Интересно, что ему надо?.. На простачка не похож. Ну, сейчас и пошутим. Как говориться, на ловца и зверь бежит. Сашенька мысленно потерла ручки, предвкушая развлечение.
   - Ой, Петенька! Вы опять меня напугали! - чуть смущенная улыбка, в голосе возмущение, во взгляде радость.
   - Вообще-то, Михаил! - он на мгновение растерялся. - Ваш кавалер, кажется, перебрал и заснул. Может, я смогу скрасить Ваш досуг?
   Фи, как примитивно и грубо. Сашенька мысленно поморщилась. Никакой фантазии!.Разве так начинают втираться в доверие к женщинам. Улыбка скользнула по ее губам:
   - Ну что Вы, Мишенька! Просто, мой "кавалер" старается как можно идеальнее соответствовать моим пожеланиям. Мне же удобно. Вот Вас я бы никогда не взяла в свои "кавалеры".
   - Это почему же? Я такой страшный?
   - Нет. Вы такой...ммм...слишком миленький. И очень вертлявый. Словно на муравейнике сидите.
   Сашенька чуть прищурилась. Миша вскрикнул и резко вскочил. Черт!!! Под майку наползло уже целое полчище этих противных насекомых. Теперь надо скакать и подпрыгивать как папуасу, исполняющему ритуальный танец, вытряхивая этих мелких кусачек. А он-то надеялся посидеть, разговорить ее, выведать побольше про Эл. Кажется, он тихо матерился (или не тихо?), вспоминая всех пращуров этих животных со времен динозавров и интересуясь, с каких это пор Эл стала разводить муравьев. Сашенька от души смеялась, глядя на его тщетные попытки избавиться от них.
   - Петенька!
   - Я - Миша!
   - Неважно! Миша! Какой Вы глупый! Муравьи сладкое любят. Стойте и не дергайтесь! Сашенька протянула руку, сняла с ближайшего стола банку с вареньем. Рядом с его ботинком образовалась сладкая, липкая лужица. Муравьи словно по команде перестали грызть его плечи и спину и дружным табуном побежали вниз к угощению. Через полминуты он был свободен от насекомых, а на земле кишел клубок пребывающих в нирване муравьев.
   - Ты очень странная. И очень злая!
   - Миша! Ты, что, обиделся?! Не сердись. Я же спасла тебя от муравьев, в конце концов. Ты мой должник!
   - Что смешного в том, что человек подвергся атаке неразумных низших созданий?!! Ты хохотала, как ненормальная! Могла бы посочувствовать, хоть немного...
   - Ну... ты так сексапильно выглядел, размахивая руками и ногами, выделывая все эти кренделя, так изящно матерился... Я, конечно, не специалист-филолог, но это звучало впечатляюще. Еще чуть-чуть, и я бы в тебя влюбилась. Жаль, Джонни не видел.
   - Да ну вас всех к едрени-Фене! - он плюнул в сердцах, развернулся и размашистым шагом пошел в сторону дома. Вслед донеслось нежно-ехидное "Спокойной но-очи-и! Муравьиный завтрак!"
   Вот ведь стерва! А выглядит, как ангел! Девочка-цветочек! Маменька дочка! Да уж, внешность бывает обманчива, подумал ежик... Вот и поговорили! Теперь она точно прилепит ему какое-нибудь прозвище! А не она, так Эл постарается. - С такими невеселыми мыслями Михаил отправился спать. В том, что произошедшее станет известно Эл, не вызывало у него ни малейших сомнений.
  
   Было далеко за полночь. Костер догорал. Угли вспыхивали и гасли, рисуя причудливые узоры. Джонни ушел спать. Народ расползся по комнатам, смотреть сны. Сашенька задумчиво глядела на тающее великолепие. Мысли уносились в прошлое, далекое и не очень. Почему люди так сильно меняются? В памяти встал такой же вечер на турбазе. Тихий, летний, теплый вечер. Был ее день рождения. Муж все замечательно организовал. Они были вдвоем. Было так хорошо. Казалось, впереди вечность, и этот вечер никогда не кончится. Его лицо в отблесках пламени было особенно красиво. Он пел для нее. Для нее одной! Ах, это было волшебно... А потом была сумасшедшая ночь. Все было так прекрасно и так... далеко. И невозможно поверить, что это ушло и не вернется.
   Кто-то тихо обнял ее за плечи. Сашенька вздрогнула. Рядом на траву опустилась Алена. С другой стороны - Анечка и Иришка. У Анечки в руках гитара. Тихий перебор струн разогнал тяжелые мысли. Грусть стала легкой, почти невесомой. Даже не грусть - задумчивость. Тихие слова под музыку, словно волны, лежишь на них и ни о чем не надо думать, или как журчание ручейка, успокаивали.
  
  

Солнечный луч над морским туманом -

Отблеском пламени на мече.

Утро ложится на мыс Песчаный,

Где я спала на твоем плече.

Холод осенний сжимает душу,

Встретив холодный и ясный взгляд.

Чистого братства завет нарушив,

Как твою дружбу вернуть назад?

Боль - не навечно, пройдет, отпустит.

Раны глубокие исцелит

Осень - пора неизбежной грусти,

Тихой, как желтый кружащий лист.

Время - отчаянью в плен не сдаться,

Песням всю боль свою подарив,

Все пережить и весны дождаться,

Окна навстречу теплу открыв.5*

  
   - Ты все еще любишь его?
   - Да, наверное. Как это ни глупо. Мне было хорошо с ним. Я могла ему доверять.
   - Но не настолько, чтобы открыться. Это неправильно. Ты сама это знаешь. Ну, хочешь, мы его вернем? Иришка у нас специалист по таким штучкам. В исправлении человеческих инсинуаций ей нет равных. Не смотри, что местная. Наворотит такого, мама не горюй. Он без тебя света белого не взвидит. На карачках приползет. Завтра же. Хочешь?
   - Нет. Так не хочу. Если захочет, вернется сам. А на нет и суда нет... Не хочу привязывать. Мне-то что? Я подожду.
   -Да. Ты подождешь. Только лет через пять-десять он тебе будет не нужен. Ты-то останешься такой же, разве что еще красивее станешь, а он уже старый трухлявый пень будет. Сколько ему будет тогда? Сорок пять?
   - Через десять? Ммм... сорок девять. Пожалуй, староват. Но мне все равно. Я его, кажется, никогда не разлюблю. Даже через сто лет.
   - Он же просто человек. Опомнись! А что ты будешь делать, когда его не станет совсем? В траур на ближайшее тысячелетие нарядишься? Так нельзя. Ты сама себя погубишь. Выше нос и хвост держи трубой! Ушел, и слава богам, скатертью дорога!
   - Наверное, ты права. Давай не будем о грустном. Давай проведем эти дни, чтоб не было мучительно больно за бесцельно потраченное время.
   Сашенька поведала о своей невинной шутке над Мишей. - Он обиделся. И, кажется, очень сильно. Может, я перестаралась? Наверное, не надо было так уж...
   - Да ты что!? Шутка отличная! Жаль, мы не видели! - Эл хохотала, Иришка с Анечкой улыбались. - Сладенький наш! Ну теперь-то я его точно достану. Знаете, он и пахнет также: приторно как-то. Причем я ему намекаю, что не надо ко мне на голову сваливаться все время, а он в упор не понимает. Наверное, я опять не те слова выбираю.
   - Ну, вообще-то, есть в нем что-то неуловимо противное. - Иришка сморщила носик. - Во всяком случае, я бы с ним не водилась близко. А вот пошутить...
   - Это вы о ком? - Анечка отложила гитару и внимательно смотрела на девчонок.
   - Да есть тут один тип, Мишей зовут. Видела его сегодня. Он к тебе в компаньоны набивался, сад показать.
   - Это, который на Суэйзи похож? - Анечка поморщилась. - Если он танцует так же хорошо, то я готова заранее простить ему его слащавость. Какой-то он... "зеленый" очень. Мелковат еще.
   - А самое смешное, этот тип решил, что у него есть шанс подмять меня. Ну, в смысле, глаз на меня положил. Ему Джонни уже один раз бока намял за такие намерения. Собственно, от него и знаю. Из первых рук, как говориться.
   - Ню-ню! Флаг ему в руки! - хмыкнула Сашенька.
   - Ха-ха! Да здравствует месть! - Анечка откровенно злорадно ухмылялась. Иришка недоверчиво косилась.
   - Зачем вы так сразу. Может он и ничего окажется. - мечтательно гаденькая улыбочка не сулила ничего хорошего.
   - Вот именно, что "ничего". Ничего - пустое место. Или ты его приготовить собралась? Мне, пожалуйста, с брусничным соусом. - Эл хмыкнула и как-то плотоядно облизнулась. Ее глаза вспыхнули оранжевым пламенем.
   "Бр-р-р!" - Сашенька представила себе эту картину и передернула плечами, отгоняя наваждение. - "Наверное, это костер виноват", - подумала она.
   - Да, пожалуй, я на нем оторвусь. Лишь бы Андрей не видел. Только вы мне не мешайте.
   - ОК! А Андрюха уедет завтра или в понедельник?
   - В понедельник, вечером. Он еще не знает, что у меня отгул до четверга, а на пятницу я отпросилась. Вот беситься будет, что я здесь остаюсь, а ему на работу надо. - Иришка мечтательно улыбалась.
   - Слушай, да она стерва! - Сашенька изумленно смотрела на Иришку.
   - Знаешь, пока на метле научишься правильно сидеть, чтоб без последствий для ж... ммм для седалища, и не такой заразой станешь. - доверительно пропела Ирина. Анечка и Алена смеялись, как дети.
   - Ну, смотри! Андрей в понедельник уезжает, народ, в массе своей, завтра вечером свалит. Значит, этот слащавый слюник будет у меня под окнами уже в среду вечером. Так что, как говорится, "Действуй, Маня!"6* - Эл улыбнулась. - Похоже, неделька будет лучше, чем я ожидала.
  
   Утро застало всю веселую компанию на крыльце. Сашенька спала на больших садовых качелях, укрывшись пледом. Иришка дремала в шезлонге, вытянув ноги и натянув край пледа на нос, чтобы встающее солнце не мешало и не било в глаза. Анечка с Ленкой сидели на ступеньках крыльца, жмурясь и нежась на солнышке, как две большие кошки. Их способность не спать сутками была известна всем. Девчонки пили кофе, курили и что-то с жаром обсуждали, но говорили они так тихо, что разобрать слова можно было, только если подойти к ним вплотную. До Иришки периодически долетали обрывки слов, общих, ничего незначащих, сливающихся с шуршанием ветерка в листве и щебетом птиц. Все это убаюкивало, и, хотя солнце поднялось уже достаточно высоко, открывать глаза и вылезать из-под пушистого пледика совершенно не хотелось. На лицо упал какой-то особенно яркий луч. Иришка повернула голову на бок, приподняла край пледа, но лучик не собирался исчезать и настырно светил прямо в глаза. Она потянулась и села. Сквозь макушки деревьев пробивалось утреннее солнце. Было около восьми утра. Боковым зрением Ирина заметила яркую вспышку. За кустами сирени и черемухи сияло еще одно солнышко. Именно его лучик и оказался таким настырным.
   - А это что такое? - вклинилась она в разговор.
   - Да не обращай внимания. - Эл раздраженно отмахнулась. - Сосед кретин. Совсем старик спятил. Ему бы лет триста назад жить. Наверняка сочинил бы трактат об охоте на ведьм. Был бы великим инквизитором... А так, со своей подзорной трубой и камерами слежения достал уже. Надо бы ему крышу обрушить или лестницу, чтоб занятие было, да недосуг. Да и жалко его. Он один совсем. Дочь замуж вышла и уехала. Уже три или четыре года не показывается совсем. Единственное, на что меня хватило, выставить отражатель. Он думает, что у меня стекла на втором этаже с зеркальным тонированием, солнечный свет отражается и слепит его. - Эл легким движением руки достала из воздуха четыре чашки отличного крепкого кофе на подносе, а в придачу, полный кофейник, сахар, сливки, коньяк. - Присоединяйся! С добрым утром! - Чашки, из которых пили Эл и Анечка тихонько растаяли. Иришка с легкой завистью проследила за этим процессом - и как это у нее так получается - сама она, сколько ни пробовала, ничего не выходило. Ну, то есть, хорошего ничего. Эл улыбнулась:
   - Хотя бы по утрам я избавлена от досужих косых взглядов своего соседа. Могу делать, что хочу. Вообще-то, он за всеми в поселке следит, а после тех роз, ну, которые я ему отдала, совсем помешался на моем участке. Все ждет, когда я на метле в трубу вылечу. Он мне очень напоминает того старика шотландца из "Собаки Баскервилей". Ну, помните, где Ливанов и Соломин играют. С розами я сама, конечно, сглупила. Он их как-то полить забыл, а им хоть бы хны. Еще лучше расцвели. А потом, осенью уже, надо было корни от подпитки оторвать, для видимости, что настоящие, типа засыхают, да меня не было. А когда вернулась, поздно уже было. Представляете - снег выпал, а у соседа в саду розы цветут, алые... Красотища! А он на меня взъелся: что это за розы такие, мороза не боятся! Пришлось сказку сочинять, что это такой экспериментальный сорт, уникальный, да как ему повезло, итд., итд... Напела с три короба. Только, кажется, неубедительно вышло. Хотя, конечно, не так уж он и не прав. Ведь сообразил же, что у меня участок - пентаграмма, и дом почти в центре стоит.
   Эл хихикнула. Иришка потянулась, протянула руку. Ближайшая к ней чашка переместилась со ступенек в руки, преодолев добрых пару метров веранды и не расплескав при этом ни капли. Уж что-что, а левитация ей всегда удавалась. Даже когда маленькой была. Стындрить конфеты, не подходя к буфету, никогда не было проблемой. Иришка улыбнулась своим воспоминаниям. Проблемы были с сестрой - делиться приходилось. Во взгляде Эл читалось явное удовольствие: отрываться, так отрываться. Сашенька беспокойно завозилась и что-то забормотала себе под нос. Через минуту она вполне членораздельно сказала непонятно кому "еще пять минут, изверги". Эл улыбнулась и подула в сторону подружки. Та почесала нос ладошкой, как будто ей было щекотно, и попыталась натянуть плед на голову, потом подскочила, как ужаленная:
   - Господи, зачем же так орать!!! Ну, встаю я, уже встаю! В этом доме что, спать не положено?! Изуверы вы все! - Подушка полетела в сторону крыльца, но цели не достигла и шлепнулась на траву. Эл взяла чашку с кофе, поднесла к лицу и тихонько взмахнула над ней рукой в Сашенькину сторону. Волна кофейного аромата заструилась почти осязаемо, окутав Сашенькину встрепанную голову.
   - Ммням-ням. Как вкусненько! - Девушка откинула плед в сторону, быстренько подобрала волосы резинкой в хвост. - Подушку, так и быть подниму, а извергом все равно останешься. Нельзя было просто сказать, вставай, кофе готов. Что за гадкая привычка врываться в сон, орать в моей голове, как у себя дома да еще и щекотаться.
   - А я, по-твоему, не у себя дома? - Казалось, Эл возмущена до глубины души. В янтарных глазах плясали озорные искорки.
   - Э... мм... ну-у... Придумай что-нибудь сама, а то пока я с тобой препираюсь, кофе остывает. Сейчас я проснусь, и тогда что-нибудь отвечу!
   - Ой, хватит вам с самого утра кусаться! - Анечка смотрела на девчонок с легкой укоризной, так любящая мать смотрит на расшалившихся детей. - Давайте лучше пойдем купаться на карьер.
   - Давайте!! - Сашенька даже замурлыкала в предвкушении. - Вчетвером или как?
   - Или как. А то народ проснется и будет потом весь день обиженно бухтеть, почему без них слиняли. Андрюха со Стасом точно разворчатся, как бабки старые. Нужно очень на них недовольных смотреть потом. - Эл задумалась на минутку. - Да и потом, люди ведь отдохнуть приехали, что ж их удовольствия лишать. Они же бедненькие пашут на работах всю неделю. Так пусть отдыхают, развлекаются. Мы мяч возьмем, бадминтон, картишки. - Она уже встала со ступеней. - Пойду на стол накрою и гостей разбужу.
   - Лен! А к кофе что-нибудь съедобное полагается? - Иришка блаженно жмурилась.
   - Ой! Простите, пожалуйста! Совсем забыла. - Опять то же плавное движение руки, и из воздуха нарисовалась тарелка с круассанами, еще горячими. - Приятного аппетита!
   Эл пошла накрывать на стол и будить гостей. Девчонки остались на веранде. Готовить завтрак было истинным удовольствием. На длинный стол в столовой легла, слегка похрустывая и источая запах свежести, белоснежная накрахмаленная скатерть. Такие же белые салфетки в держателях-колечках. Золотистые чашки, блюдца... Кажется, ничего не забыла. Так, теперь не перепутать, кто что любит. Джонни - чай, зеленый сливовый, Элечке - чай черный цейлонский и круассаны поближе, Андрею - черный кофе и сахар, Юленьке - растворимый с молоком и сахаром, Мише - чай фруктовый с карамелью.... Во избежание путаницы - на каждую тарелку маленькую визитку с именем гостя, как в лучших домах Парижа и Жмеринки. Эл шла вдоль стола, расставляя тарелки, чашки, бормоча себе под нос привычки своих приятелей. Это было ее неотъемлемой чертой - знать все пристрастия людей, с которыми так или иначе сталкивала ее жизнь. Чай или кофе, количество сахара, начинку булочек, цвет носовых платков, запахи... Вероятно, именно поэтому в ее доме всегда толпился народ. Очень трудно уехать от такого комфорта и сервиса. О пробуждении гостей Эл не беспокоилась. Достаточно было направить волну запаха любимого напитка в соответствующую комнату, и люди начали шевелиться, потягиваться, принюхиваться, и вот уже все, как по команде, выходят из комнат и шлепают тапочками и босыми ногами вниз по лестнице. Столовая залита солнцем, значит, завтрак удастся, и приподнятое настроение обеспечено на целый день. Эл широко улыбалась навстречу гостям:
   - С добрым утром!! Добрым-добрым! Всем приятного аппетита! Завтракайте и купаться на карьер! Возражения не принимаются. Ваши сметанные шкурки вопиют о дозе витамина D. Надо вас подрумянить! Через час выползаем!
   За столом оживленно загудели. Перспектива отдыха у воды всем пришлась по душе, сопротивляющихся не было. Пока народ наслаждался завтраком и обсуждал, что взять с собой и чем заняться на природе, Эл тихо выскользнула в дверь и оказалась в тени второй веранды, выходящей на северо-запад. Здесь всегда было тихо, сумрачно и прохладно. Никто из гостей не любил эту веранду. Да Эл и сама нечасто бывала здесь. Куда приятней было дремать на прогретой и пахнущей смолой передней большей веранде, в течение всего дня залитой солнцем, и оттого радостной и уютной. Но сейчас ей было не до этого. Гул в столовой слегка усилился, мальчишки и девчонки заканчивали свой завтрак. Эл потянулась мыслями к Сашеньке:
   - Саш! САША!! Ты меня слышишь?
   - Уйё-ё! Громкость убавь!
   - Прости! У меня тут непредвиденные осложнения, вы идите на карьер, я вас догоню.
   - Помощь нужна?
   - Нет, пока. Если что, буду орать в твоей голове, как "у себя дома".
   - Ладно! Будь осторожней!
   Мысленный диалог закончился так быстро, что никто вокруг Сашеньки на веранде не заметил этого, только Аня взглянула как-то странно, шепнула одними губами:
   - Ну и куда она опять вляпалась? Эту кузёму ни на секунду оставить нельзя. Может, ей помочь надо?
   - Сказала, что сама справиться и присоединиться к нам на пляже. - Сашенька скривила рожицу и пожала плечами. - Сейчас ее искать бесполезно в любом случае. Сама знаешь. Она, может, уже и не здесь. - На здесь было сделано ударение, недвусмысленно указывавшее на недосягаемость подруги не только в пространственных, но и временных пределах. - Черт ее знает, куда она на этот раз подалась. Вернется - расскажет.
   Народ тем временем подтянулся из комнат с полотенцами, матрасиками, кремами от и для загара. Мелькнул пестрый надувной мяч.
   - Ань! Ты готова? До карьера пять с лишним кымы. Надо дорогу сократить. Только на тебя вся надежда.
   - Угу! Всегда готов! Это я люблю. Это же не посуду руками мыть.
   - Все готовы? - Сашенька повысила голос. - Пойдем через лес. Так короче, и солнце не так сильно печет. Комаров, клещей нет, проверено. Можете не опасаться. Иногда змеи встречаются, но я думаю, от нашего табуна они заранее расползутся. Ну что, let's go?
   Веселая и шумная толпа двинулась со двора под предводительством Анечки и Иришки. Сашенька задержалась. Она думала о собаках и незапертом доме. Интересно, как этим псинам сказать, что надо посторожить, пока Алена не вернется. Их, ведь еще позвать как-то надо... Мокрый холодный нос ткнулся ей в руку. Саша вздрогнула. Она так крепко задумалась, что не услышала, как собаки собрались у дома.
   - Охранять! Стеречь! Пока хозяйка не вернется. Вы меня понимаете?
   Одна из собак подняла голову, принюхалась, пристально и как-то подозрительно уставилась на девушку. "А глаза как у Эл", - подумала Сашенька. - "Такие же густо-янтарные. А что если...". От внезапной догадки по спине пробежал холодок. Догадка переросла в уверенность: это НЕ собаки. И как это она раньше не догадалась. Сашенька прикрыла глаза и протянула руку. Мысль стала почти осязаемой, затрепетала на кончиках пальцев. Возник образ Эл. Вот она уходит. Дом пуст. Одна из собак ложится в дверях, остальные на траве у веранды. Сашенька вздохнула и открыла глаза. Невероятно! У нее получилось. Одна собака лежала в дверях, остальные на траве у веранды. Теперь можно идти. Ни одна живая душа сюда не попадет. А если попадет, то горько пожалеет об этом. Девушка рассмеялась и побежала по дорожке догонять остальных. Через несколько минут вокруг наступила тишина.
  
  
   3.
   Тем временем веселая и шумная кавалькада шествовала через лес. Лесом это можно было назвать с натяжкой, скорее перелесок. Анечка вела по одной ей известной тропинке. Иногда она сворачивала или переходила с тропинки на тропинку без всякой видимой причины. Иринка следила, чтоб никто не отставал. Она сама так однажды попалась, остановилась посмотреть на шмеля в колокольчике, а когда подняла глаза, поняла, что осталась одна. Ни за кустами, ни впереди не было ни души. Правда, в тот раз ее быстро хватились. Откуда-то вынырнула Ленка, потащила ее за собой, свернули за деревом. Иришка улыбнулась, вспоминая, с каким недоумением она смотрела на нее, пытаясь уложить в своей голове, что это место совсем не в том месте, где они только что были. Оказалось, все довольно просто. Это как в школе на уроках геометрии, надо наложить один кусок пространства на другой и смело шагать туда. Главное, чтобы эти участки были похожи внешне и по размерам. Потом они целый вечер тренировались у Ленки на участке на берегу пруда. Идеальный полигон для таких тренировок оказался. Весь берег по периметру примерно одинаковый с незначительными отличиями. Надо было перешагнуть с одного берега на другой. В земной фантастике это называется "нуль-переходом"7*. Иришка гордилась собой. Поняла она все довольно быстро и уже со второй попытки оступилась в воду совсем чуть-чуть, а потом еще несколько дней прыгала в эйфории по всему участку и его окрестностям, пугая соседских котов и вляпываясь в клумбы, которые добрая Ленка подкидывала ей под ноги. Хорошо еще, что просто клумбы. Но вот вести за собой толпу народа Иришка не решилась бы.
   Анечка другое дело. Она никогда ничего не делала для себя, но для других с удовольствием. Умело, неторопливо, очень тщательно Аня могла создать телепорт и отправить в другой мир полк народа, и никто даже не заметил бы. Она вообще была ассом по всему, что касалось времени и пространства. У них в академии это называлось "Пространственно-временные связи. Трансформация и взаимозаменяемость материй". У Анечки всегда было только "отлично". Но в этом мире, на земле, она, как и Сашенька, тяготела к "нормальности". Не светиться! - было их девизом. Эл была не такая. Своенравная и упрямая, она никогда не шла в обход и делала только то, что хотела, как хотела и когда хотела.
   - Ир! Ты где? - вопрос прозвучал в голове несколько неожиданно. - Не отвлекайся! Последний переход остался. Сейчас уже карьер покажется. - Анечка была чем-то встревожена.
   - Что-то не так? - Иришка подошла почти вплотную.
   - Сашка где-то застряла, и Джонни нет. И Стас как-то подозрительно на меня смотрит.
   - Ну за них можешь не волноваться. Саша его доведет. Может, они уже впереди. А Стас... это проблема.
   - Да, может быть... Мы на поле выходим. Самое трудное начинается. Помоги мне немного. Надо их отвлечь.
   - Давай рощу продлим и свернем за нее, а там - карьер.
   - Давай! Роща, чур, тебе!
   Упс! Пространство плохо поддавалось Иришке. Она сосредоточилась. Так. Поле, цветы, василек, еще несколько. Посмотрела на результат. Васильки на месте. Уже хорошо. Теперь траву пониже и посочнее, невдалеке кустарник, прогалина в роще, затем снова деревья, а на опушке старый раскидистый дуб. Да! Прекрасно! За дубом Аня свернет, и мы выйдем к карьеру.
   - А говорила "ничего не умею", кузёма! - Анечка смотрела с ехидным прищуром.
   - Ну, надо же когда-то начинать. А то вы себе слишком много стали позволять, надо кому-то вас урезонивать. Заодно самооценку повышу. Я же все-таки настоящая ведьма, хоть и местная.
   Через пятнадцать минут вся компания неслась наперегонки к воде.
  
  
  
   Приказав собакам сторожить дом, Сашенька побежала по садовой дорожке в сторону леса. Она вовсе не собиралась догонять компанию, а углубившись в лес, побродить немного, послушать тишину, а потом одним махом шагнуть к карьеру. Погулять по лесу в одиночестве давно уже стало навязчивой идеей. С тех пор как заварилась вся эта каша с разводом, все вокруг почему-то решили, что ей необходимо быть в окружении как можно большего количества народа. Рядом постоянно кто-то был. И мама... Это смешно, но Сашенька так привыкла называть эту женщину мамой, что даже в мыслях своих обращалась к ней именно так: мама. А что ей оставалось делать. Когда они попали в этот мир, их закрутило, и Саша оказалась выброшенной на какой-то пустырь. До Ленки докричаться она не могла, а тут, как назло, этот мир - источник чудовищной силы энергии, так что даже дернуться лишний раз страшно, вдруг что-нибудь снесешь ненароком. Черт бы побрал эту Ленку, вечно впутывается в какие-то сомнительные авантюры и ее втягивает. Но с другой стороны, без нее жизнь была бы скучна. За тысячи лет сидения в безопасных мирах, где, куда не бросишь взгляд, знакомые лица, все так приедается, становится серым, тусклым. А с Ленкой не соскучишься, это уж точно. Вот затащила в это мир. А ведь Земля даже не значится в реестрах опасных миров, не говоря уже о свободно посещаемых. Бред какой-то! И как теперь отсюда выбираться?! От невеселых мыслей Сашеньку отвлек поток чужих очень сильных эмоций. Боль! Чужая боль всегда заставляла забыть о своей. У кого-то горе. Очень сильное. Поток этот подхватил девушку, повлек к деревне, что стояла на холме неподалеку. Аккуратные домики с палисадниками, с клумбами и грядками. В крайнем доме у околицы ярко горел свет, рыдания крики, вой. Да что же у них там случилось? Сашенька осторожно приоткрыла дверь и встала на пороге. Нестарая красивая женщина билась в истерике. Рядом сидел мужчина, глядел в одну точку на полу и тихо бубнил, словно уговаривая непонятно кого (непонятно, потому что женщина не слышала за воем ничего), - "но это же была не она. Может, она еще жива. Может, наша дочь еще жива. Нельзя так отчаиваться. Надо верить и надеяться, и ждать. Вдруг она вернется...ты же видела сама, что труп не нашей дочери, она еще жива..." Но по его неуверенному затихающему бормотанью Сашенька поняла, что он и сам уже не верит в то, что говорит жене. Женщина затихла. Голоса больше не было. Слезы тоже кончаются. Это Сашенька хорошо знала. Она хотела тихонько уйти, но отчего-то все стояла и стояла, как приклеенная. Прикрыв глаза, девушка попыталась нащупать сквозь потоки боли хоть что-то, что могло бы указать на пропавшую девчонку. Ага! Вот, через стенку, видимо, ее комната. Энергетика ясная чистая, почти, как у самой Саши. Такую будет легко найти. Она сосредоточилась. Ох! Так вот что произошло. Их появление в этом мире вызвало волну возмущений, и эту девочку с подружкой просто расплющило в ничто. Господи! Так это они виноваты!.. Сашенька сглотнула комок. Выхода не было. Где-то на краю сознания раздался крик: стой! Остановись! Не делай этого! Но слова уже сорвались с губ:
   - Здравствуйте! - так поступила бы любая из ее мира. - Я вернулась! Мама!
   Сашенька усмехнулась невесело, вспомнив, что именно так она и стала Сашенькой. Каково же было ее удивление, когда она, уже попрощавшись со всем, что было ей дорого, и похоронив надежду выбраться отсюда, вернулась со своей новой семьей в город и встретила там Ленку. Энергетический баланс мира восстановился, бросив взамен двух потерянных девчонок этих двух вновь пришедших. Они и по жизни оказались подружками, что было совсем нетрудно. Ни у первой, ни у второй близких друзей больше не было, так что, можно считать, судьба улыбнулась им. Много позже Сашенька узнала, что Ленку нашла новая "бабушка", просто вдруг на улице подошла какая-то женщина, взяла ее за ухо и поволокла домой, приговаривая: будешь мне еще шляться допоздна, под домашний арест посажу. "Большей дурой никогда в жизни себя не чувствовала", призналась Ленка, пока Саша постанывала от смеха. Новый отец все понял. Через день или два он пришел вечером к Сашеньке в комнату, плотно прикрыл за собой дверь, сел, долго молчал. Сашенька заерзала. Она слышала его мысли, чувствовала тяжесть и нерешительность, и начала первая:
   - Да. Ты прав. Это не я. В смысле, я не твоя дочь. И ты прав, как никто. Я вообще не отсюда. Так получилось. Это я виновата, что ваша дочь погибла. Прости! Если тебе тяжело, я уйду.
   - Что ты! Мать не переживет - второй раз потерять тебя! Она ни о чем не догадывается. Это хорошо. Спасибо тебе.
   А потом он ушел. Мама решила, что он умер, но Сашенька знала, что он просто ушел. По какой-то непонятной причине именно ему повезло наткнуться на "дверь", и он ушел. Он долго колебался, нервничал, и вдруг вечером спросил: - Тебе не тоскливо здесь? Нет? А мне вот что-то тесно стало. - И ушел. Сашенька видела гаснущее сияние телепорта. Ее охватило безумное желание прыгнуть вслед за ним, и как знать, может быть вернуться в свой мир, увидеть знакомые лица. Но она представила лицо матери - муж и дочь сразу - она не переживет. Ее нельзя оставлять одну. К тому же Ленка только вчера сказала, что нашла способ выбираться отсюда, ненадолго, правда, но это возможно. Здесь оказался замкнутый мир. Замкнутая энергетическая система. Они оказались частью его, и он их не отпустит. Из любого другого места, где бы они ни оказались, этот мир выдернет их и вернет себе. Отец ушел. Земля больше не держала его. Почему? Ленка говорила, что-то об энтропии, переполнении критической массы, поволокла ее в Тибет показывать порталы, но что-то в ее голосе или в словах уверило Сашу в том, что что-то пошло наперекосяк. Она не могла поверить, что подруга нарочно заперла их двоих в этом мире, подальше от всего, что было им близко и дорого. Наверное, действительно можно каким-то образом стать обузой этому миру, что бы он сам вытолкнул тебя, но им двоим это не светит. Во всяком случае, пока. Их изначальная энергетика не принадлежит Земле, поэтому они не аккумулируют энергию мира, а пропускают через себя, как проводники, а это значит либо сгореть, либо работать дальше и искать лазейки. Потом в их жизнь вошла Анечка. Она жила здесь уже очень давно. Сознательно забравшись в этот мир подальше от всех, Анечка была практически счастлива. Но с Ленкой разве можно жить тихо и мирно?..
   В стороне за кустами послышался тихий шорох, как вздох. Сашенька вздрогнула. Она бродит здесь уже больше часа. Надо же, как задумалась. Пора к девчонкам на пляж, а то волноваться будут. Но кто там в кустах шуршит. Любопытство пересилило, и Саша, раздвинув ветки, увидела Джонни. Он сидел на траве, а вокруг алели ягоды земляники. Джонни собирал их горстями, ел, жмурясь и мурлыкая от восторга. Сашенька залюбовалась им. Совсем еще ребенок. Но Эл необходимо, чтобы в доме и вокруг не было не души, она ясно произнесла "отговорки не принимаются", значит, для нее это важно:
   - Джонни! Медвежонок! Ты почему не на пляже, со всеми? Как не стыдно объедаться земляникой одному! Двигайся, давай! Я тоже ягоды люблю.
   - Ой! Саша! - прогудел малыш пароходом. - Ты так тихо подкралась... а что, меня уже ищут? - Джонни явно смутился.
   - Пока нет, но скоро, думаю, спохватятся. - Сашенька собирала спелые ягоды в ладошку, лежа на животе. - Господи! Вкуснотища-то какая! А аромат какой! Тысячу лет не ела ничего подобного. - Про себя усмехнулась: знал бы Джонни, как не далека она от истины.
   Мальчишка тем временем внимательно разглядывал ее.
   - А тебе ничего не кажется странным? - спросил он вдруг, понизив голос до шепота.
   - Нет! А что должно быть странным?
   - Сейчас месяц какой?
   - Ну, конец августа. А что? - Сашенька подсознательно уже знала "что".
   - Ну и где ты видела такую землянику в августе. - Джонни ухмыльнулся. - Я специально весь лес прочесал, у всех соседей выяснял. В этих местах земляники вообще мало, и созревает она в июне. А это что?
   - Ну, понимаешь... - начала Сашенька, но Джонни прервал ее.
   - Не оправдывай Эл. Она хотела, как лучше. Она меня любит безумно. Просто странно это все. Ничего, что я с тобой откровенничаю? Ты с Эл давно. Она мне сама рассказывала, вы в школе вместе учились, поэтому я лучше с тобой поговорю. Эл все равно ничего не расскажет. Только сделает вот так, - он провел рукой по Сашенькиной щеке, - и я забываю, что хотел сказать, и в сон клонить начинает. А она еще рассказывать что-нибудь начнет, и меня просто срубает.
   Пока он говорил, у Саши возникло горячее желание повторить Ленкин фокус и убаюкать Джонни, но где-то далеко на подсознании прозвучал голос подруги: не стоит. Он почти догадался. Только ты сможешь рассказать ему все. И вспомнилось, как они сидели с Эл на веранде два года назад, и подруга говорила, что с Джонни становится иногда просто невыносимо. Он живет у нее, считает ее своей родственницей, но порой его память словно просыпается, и он мучается видениями и снами, и головными болями. "Ну, как я ему скажу, что если бы я не стала спасать его, тратить на него время, то, возможно, я успела бы помочь его матери и младшему братишке?! Ну как?!!" Да. Это было трудно. Память перенесла ее еще дальше. Сашенька помнила тот вечер.
   Стоял теплый сентябрь. Солнце висело над горизонтом, заливая золотом все вокруг, и деревья, еще зеленые, казалось, примеряют багрянец, готовятся к приходу осени. Все было так тихо и мирно. Они шли вдоль железнодорожной насыпи. Вдруг Эл встрепенулась.
   - Чувствуешь?
   - Да. Сейчас что-то будет! Боги! Почему ты не можешь выкинуть нас куда-нибудь просто так, погулять. Обязательно что-то неприятное случается.
   - Неприятное, подружка, это мягко сказано. Здесь сейчас тако-ое-ее будет!
   Из-за недальнего лесочка вылетел поезд. Ленка побежала вперед, навстречу ему. Прямо по рельсам, размахивая руками. Состав начал тормозить. Вдруг Эл остановилась, как вкопанная. Сашка подбежала к ней и увидела, что в этом месте рельсы разошлись и сместились. Оползень!
   - Решай быстро: остановить состав любой ценой, или попытаться удержать рельсы!
   Выбрали состав. Это было проще! Вдвоем они быстренько сотворили ураганной силы ветер и направили его навстречу составу. Это помогло, но не намного. Два первых вагона вместе с локомотивом, все-таки прошли через злополучное место, и благополучно перевернувшись, покатились вниз с холма, словно игрушечные. Девушки помчались следом. Раздумывать было особенно некогда. Вытаскивали живых и полуживых. Из смертников было две старушки (на них даже не смотрели), машинист, молодой красивый парень лет двадцати восьми. У него был проломлен череп. Ленка только взглянула мельком и пошла дальше. У Сашеньки тошнота подступала к горлу, ком стоял такой, что даже глотать она не могла. Молодая девушка в положении. Сашенька занялась ею. Слезы непроизвольно капали из глаз. Ленка кивнула, буркнула только, чтоб не ревела, потому что или мать или ребенок. Но Саша справилась с обоими (через месяц девушка родила пацана и назвала его Сашей. Она так никогда никому и не рассказала, благодарила за все поспевших вовремя врачей. Те разводили руками, мол, сделали, что могли, вам повезло. Но она твердо знала, что жизнью своего сына, она обязана той странной девушке Саше со строгим лицом, глазами, цвета яшмы, и горячими сухими ладошками, от прикосновения которых растаяла боль, отступила тьма, и певучим звонким голосом, который позвал ее обратно жить). И семья Джонни: отец, мать и младший братишка. Отец был мертв бесповоротно. При падении он схватил сыновей в охапку и закрыл собой от ударов. Сломанный в двух местах позвоночник не оставлял никаких надежд. Мать была плоха, но шанс был. Дети! Эл взялась за них. Восстановить дыхание, ткани, кости не трудно - одна рука там, другая - здесь. Аура! Или попросту душа! Вот проблема. Джонни было хуже, чем братишке, и Ленка принялась за него. Она забыла, что маленькие не так сильно цепляются за жизнь. Это была ее ошибка. Когда она повернулась к малышу, он был мертв. Без единого синяка и все-таки мертв. Саша никогда еще не видела подругу в такой ярости. Но пора было уходить. В оставшихся вагонах уже поднялась суматоха, и вниз по склону бежали люди. Эл быстро схватила сумочку женщины, выгребла все документы, схватила свидетельство о рождении, другой рукой обняла парнишку. Саша открыла проход сюда, на эту дачу, и они шагнули. Женька, так на самом деле звали паренька, оказался покладистым и спокойным. Ему сказали, что родители и братишка вынуждены были срочно уехать, а тетя Лена, их дальняя родственница, позаботиться о нем. Память частично пришлось менять. Но вот уже почти двенадцать лет прошло, а проблемы остались. Джонни вырос в симпатичного добродушного девятнадцатилетнего медвежонка. Со временем он стал называть Эл мамой, но каждый раз она вздрагивала и опускала глаза.
   - Эй! Ты меня слушаешь? - Джонни щелкал пальцами возле Сашенькиного лица. - Я что говорю. Эту поляну мне Эл показала, сказала, что здесь самая вкусная земляника во всей округе. Так вот, я сюда как-то в марте забрел, снега еще было навалом. Я снег-то разгреб, а там ягоды красные. Но ведь так не бывает. И с карьером этим то же. Я туда пешком сам ходил и на мотоцикле ездил, как ни крути, получается пять с лишним километров. Пешком за час не управишься.. А с Эл за двадцать минут доходим. А когда она без меня ходит, то за полчаса оборачивается, и искупаться успевает, потому что приходит, а с нее вода ручьем, словно только что из воды вышла. И собаки наши...
   - А с собаками-то что не так?
   - Понимаешь, от них псиной не пахнет, как от других. И местные шавки от них как от огня, а наши даже не рычат. Только посмотрят так пристально, и глаза загораются рыжим таким огнем, как фонари в Москве. - Тут Джонни опять перешел на шепот. - И у Эл глаза также светятся. Сам видел. Михан, дурак, шпионить за ней решил, ну и увидел один раз, как Эл очередного незадачливого ухажера отвадила. Она, говорит, наклонилась и что-то ему сказала. Так вот я дома был тогда, сделал вид, что сплю. А она ничего не говорила. А когда в дом вошла, глаза в темноте так и сверкают. Разозлилась, значит, сильно. И исчезает постоянно куда-то. Возвращается хуже побитой собаки. В синяках вся. Один раз еле приползла с задней веранды. Смотрю, а на ней места живого нет. Да что места, кожи нет. Будто ее в кипяток опустили, и вся шкура сошла, лохмотьями висит. Меня увидела, застонала и к себе в комнату, и заперлась. Мне, говорит, досталось немного. Сейчас, говорит, высплюсь, и все пройдет. Я не дурак, понятливый, не пристаю. Только тихо очень в комнате. Мне страшно стало. Я стучать. Зову ее. Тишина. Ну, я по балке к окну по стене подполз, а ее в комнате нет, только зеркало опять это дурацкое стоит.
   - Какое зеркало?
   - А такое. Смотришь в него, а отражения нет. То есть комната или что там тебя окружает есть, а тебя самого нет. Во как! И отражение какое-то мутно-блеклое. А один раз оно на передней веранде появилось. Утро! Солнце бьет прямо в зеркало! Я в него смотрю, а там ночь, и звезды. Я, конечно, не вмешиваюсь в то, чего не понимаю. Только мне за маму страшно. А тут опять сны донимать стали. Будто я на поезде еду, и он с рельс сходит. И мама умирает. Только она выглядит странно. На маму совсем не похожа, ну, на Эл, то есть. Только я знаю твердо, что это моя мама. А она смотрит на меня так ласково и говорит, что не надо бояться, мне и без нее будет хорошо. Меня спасут, а я плачу, потому что больно очень. И руки сняться. Руки Эл. Только они откуда-то сверху. И голос ее меня зовет, чтоб я возвращался домой, к свету, к ней. Может, у меня крыша едет? Саш! Скажи! Может, я дебил или шизик глючный? Может, мне головой в петлю пора?
   - Что ты! Что ты! Как можно! Выброси такие мысли из головы немедленно, чтоб я больше такого не слышала никогда.
   - Но что же мне делать? Мне за маму так страшно! А тут еще Людка, подружка моя, масла в огонь подливает: что это, говорит за тетка такая. Во-первых, вы с ней непохожи ни капельки, а во-вторых, мы с тобой уже три года знакомы, а она как мумия, не изменилась ни чуть. Хоть бы раз уставшая была или злая. Сколько ей лет, да сколько ей лет. Ну, я и сказал, что она моя мать, а отца я не помню. А Людка фыркнула и говорит, она тебя что, в детском саду родила? Выглядит моложе моей сестры, а той всего шестнадцать! А я ее, ну, Людку то есть, даже не могу домой позвать. Как представлю, что мама вернется как в прошлый раз, и опять исчезнет...
   Сашенька молчала, гладила Джонни по голове. Они сидели на земляничной поляне. Точнее Сашенька сидела, а Джонни лежал, свернувшись калачиком, положив голову ей на колени и глядя снизу вверх, в зеленые глаза своего Deus8*, не подозревая об этом. Сашенька снова погрузилась в воспоминания. В голове крутилась навязчивая мысль, как ловко подставила ее Эл. Сама не может сказать, а как ей, Саше, сейчас объяснять бедному ребенку, кто он такой и откуда взялся. Но говорить-то все равно надо.
   - Ну, во-первых, Людка твоя просто дура. Прости за грубое слово, Джонни! Но это же просто бабская зависть, откровенная и ничем не прикрытая! Можешь на меня обидеться. А во-вторых... Женя! Соберись! Сейчас я скажу тебе что-то очень важное. Может быть, ты возненавидишь нас, Эл и меня, порвешь с нами и постараешься забыть нас как можно скорее. Что ж. Это твое право. Просто твои сны - это твое настоящее прошлое. Ты действительно был в железнодорожной катастрофе, твоя мама действительно умерла, а ты... ты выжил, и Эл забрала тебя. Она не хотела, чтобы ты оказался в детдоме. Твоя мама этого не хотела. Настоящая мама. Ты выжил, благодаря отцу. Он закрыл тебя собой. Он погиб сразу же, как только вагон сошел с рельс и стал переворачиваться. Эл спасла тебя. Она хотела спасти твою маму и братика, но не успела. Прости! Так иногда бывает в жизни. Что, спасая одного человека, мы не успеваем к другому. И всю жизнь потом мучаемся, а оправдался ли наш выбор, того ли человека мы спасли. А Эл... Ну, она просто Эл. Она спасает других людей потому, что нет ничего страшней на свете, чем горе человека. Нет ничего невыносимей чужих страданий и боли. Они заставляют забыть о своих неприятностях. Только пропуская эту боль через себя мы можем по-настоящему чувствовать, и сочувствовать, и не черстветь, а по-настоящему любить. Эл не совсем человек. Ты это понял давно, просто такая мысль не казалась тебе возможной. И я тоже не совсем... И когда Эл спасала тебя, мне кажется, она сделала тебя тоже немножко нечеловеком. Дай-ка свою руку, правую!
   Джонни смотрел ошарашено и недоверчиво. Его голубые глаза были широко раскрыты. То, что он услышал не укладывалось в голове. Он безропотно протянул Сашеньке правую руку.
   - Ну, так я и знала! - Казалось, Сашенька огорчена и обрадована одновременно. - Смотри! Видишь, вторая линия жизни пошла параллельно? Это значит, что ты можешь выбрать себе жизнь простого смертного, и тогда ты забудешь все. И Эл, и это место, и меня, и все, что сейчас узнал. Просто окажешься однажды в незнакомом месте с другой памятью, другим именем. Будешь жить, как все, работать, может даже, на Людке своей женишься. А можешь остаться. И тогда Эл, а может быть и я тоже, научим тебя тем вещам, которыми ты так восхищался в детстве, принимая это за фокусы. Выбирай! У тебя есть время до вечера, пока Эл вернется. Ну, а теперь купаться, на карьер. Самой кратчайшей дорогой, по которой мы с Эл ходим. Идем?
   Сашенька поднялась с земли, протянула Джонни руку. Парень нерешительно посмотрел на нее, помедлил, потом взял ее за руку.
   - Саша! Только один вопрос!
   - Задавай!
   - Сколько вам с Эл лет, и в какой это школе вы вместе учились?
   - Это целых два вопроса, даже три. Потому что я младше ее, правда, ненамного. А в школах мы учились в разных, но Эл не солгала. Учились мы вместе. В том числе и здесь, на Земле. А про возраст могу сказать только, что Эл умудрилась пококетничать с самим Пифагором. А по паспорту всего тридцать. Так что, ш-ш-ш! - Сашенька приложила указательный палец к губам. В ее глазах заплясали зеленые бесенята. Она покрепче стиснула ладонь Джонни, сосредоточилась и шагнула вперед, прямо в кусты. Ветки захрустели, раздвинулись, пропуская их, и Саша с Джонни вывалились из кустов прямо на белый карьерный песок.
   - Ух ты! А я тоже так смогу?
   - Конечно, глупенький! О! А вон и наши! Давай наперегонки, как раньше!
   - Давай! Только без мухлежа!
   - Кто последний, тот червяк!
   И они рванули наперегонки, радостно смеясь это нехитрой детской забаве, навстречу ветру, солнцу и теплой прозрачной воде.
  
  
  
  
   4.
   На пляже царила веселая кутерьма. Кто-то загорал, кто-то играл в волейбол, кто-то в бадминтон. Стас поплыл за кувшинками для Анечки, Андрей нашел водяной гиацинт и был в центре внимания довольно большого количества народа, увлекательно рассказывая об этом редком растении. Джонни и Сашенька ворвались с криками: Привет! Наконец-то мы вас нашли! - на ходу сбрасывая одежду, они, с шумом разбрызгивая воду, поплыли к островку на середине карьера. Джонни, выбрался на берег. Тяжело дыша, отплевываясь от пахнущей тиной теплой воды, он поискал глазами Сашу. В детстве он всегда проигрывал. Потому что стоило ему хоть немного вырваться вперед, Эл или Саша скрывались из виду, а потом выходили к нему из глубины островка и говорили небрежно спокойно, что его, дескать, только за смертью посылать, и пока он добирался сюда, они уже успели высохнуть. Теперь, добравшись до берега, тяжело дыша и отфыркиваясь, он подсознательно ждал подвоха и подозрительно поглядывал на кусты черемухи, в изобилии растущей на островке.
   - Джонни! Я сдаюсь! - донесся звонкий голос.
   Женька обернулся и с удивлением воззрился на Сашеньку. Она лежала на спине, слегка покачиваясь на волнах. Где-то на другой стороне карьера, что терялась в дали (выработка была вытянутой, как огурец), народ катался на скутерах. Их жужжание доносилось ветерком, да волны, которые они поднимали, лениво докатывались до этого берега.
   - Ты отстала?!! - Женька не мог в это поверить. - Это опять подвох! Ты нарочно! Поддалась, да? - его возмущению не было предела. И тут надули, как маленького.
   Сашенька звонко рассмеялась:
   - Джонни, Джонни - человечек! Ты похож на огуречек - с головы до самых ножек весь покрыт гусиной кожей! - она лежала на воде, похожая на русалку. Джонни показалось на мгновение, что вместо ног шевельнулся хвост с широким плавником. Он зажмурился, потряс головой. Наваждение исчезло, но осталось смущение и непонятное удовлетворение - какая же она красивая. Самая красивая женщина в мире лежит сейчас у его ног и улыбается ему. Джонни покраснел.
   - Ты обиделся?
   - Что? Нет! Я... не... Я сейчас. - Он резко развернулся и бросился напролом сквозь кусты черемухи.
   Сашенька в недоумении смотрела ему вслед. Неслышно, как большая кошка, на песок ступила Анечка. В черных мокрых волосах ярко-желтые кувшинки. Она улыбалась.
   - Ну как? Поговорили?
   - Да. Только, кажется, я никогда не научусь разговаривать с людьми. Вот, что я опять не так сказала? Обидела человека. Что он теперь подумает.
   - Ничего. Ничего плохого. - Анечка жмурилась. (Ну, точно, кошка) - Все так, как и должно быть. Эл была права.
   - В смысле? То есть, ты хочешь сказать, что она все знала заранее? Что все так кончится? Зачем тогда было просить меня разговаривать с Малышом?
   - Все только начинается, а ты и впрямь иногда бываешь такая дурочка! - Анечка смотрела почти строго, только в глазах прыгали смешинки. Как будто солнечные блики на воде.
  
   Джонни тем временем проложил через островок просеку, достойную гиппопотама. Он шагал, не разбирая дороги, как танк, не замечая, что ветки хлещут его, оставляя отметины. Выйдя на другую сторону островка, он с шумом бросился в воду. Здесь, в тени нависающих кустов, вода оставалась прохладной даже в самый солнцепек.
   - Надо остыть! Дурак! Идиот! - Джонни осыпал себя самыми лестными эпитетами. - С ума сошел! Баран! Это же просто Саша! У тебя Людка есть, и не разевай рот на что не следует! Это колдовство! Она не человек! Сама так сказала. - Он плыл вдоль берега. Но какая же она все таки красивая! И как это он раньше не замечал?.. В памяти всплыли слова "когда Эл спасала тебя, мне кажется, она сделала тебя тоже немножко нечеловеком". Может, в этом все дело? Он сделал свой выбор и стал чуть-чуть ближе к ней... Джонни посмотрел внимательно на свои ладони. Ничего особенного. "когда Эл спасала тебя...". Эл... В душе что-то кольнуло. Ее нет с самого утра. Джонни прикрыл глаза, подумал о той, которую звал мамой. Ощутил неприятную холодную пустоту. Что-то не так. НЕПРАВИЛЬНО. Обычно, при воспоминании о ней, внутри становилось тепло и уютно, как будто Эл всегда была рядом, обнимала и ласково улыбалась. Джонни вспомнил вдруг, как в первую зиму здесь, мелким пацаном, он ушел гулять с ребятами на горку в одной легкой курточке и джинсах. Без шапки и шарфа, без варежек. Как потом, не чувствуя ног и рук, еле дотащился до дома и рухнул на пороге почти без сознания. Эл не сказала ни слова. Натопила дом так, что нечем было дышать, уложила его на печь, а сама села рядом и растирала руки и ступни, дыша на них теплом. Он провалился в какую-то вязкую белесую мглу. Все тело болело. Помнил Джонни только ее голос, мягкий и добрый. Постепенно тепло окутало его со всех сторон, он согрелся и заснул. А утром проснулся бодренький, как огурчик. Эл два дня не выходила из своей комнаты, а потом в доме появились собаки, и его свободная жизнь кончилась. Эти твари в отсутствии мамы следили за каждым его шагом, а его не покидало ощущение, что Эл всегда рядом. Сейчас этого чувства не было. И это было неправильно. Будто потерял что-то безвозвратно, какую-то часть себя. Им овладело чувство безотчетной тревоги, и Джонни быстро поплыл к тому месту, где бросил Сашеньку.
  
   5.
   В голове билась только одна мысль - успеть. Запах горя и человеческой боли пронизывал воздух. Она закрыла глаза, повернулась к стене. Хорошо, что девчонки увели весь народ. В тишине легче. Никаких дурацких пассов руками, никакого бормотания, только воля. Сосредоточенность и мысль, обретающая форму, миг - и на гладкой поверхности проступили очертания, сначала размытые, но с каждым мгновением все более четкие. И вот уже стоит прислоненное к стене зеркало в человеческий рост. Эл заглянула в него. Губы плотно сжаты, глаза потемнели и из янтарных превратились в почти черные. Она напряженно смотрела в темное мутноватое стекло. Отражения не было. Потом возникло движение, будто рябь по поверхности воды. Рассыпались цветные искорки. Эл удовлетворенно хмыкнула. Раз цветные, значит, мир будет этот, надо только время немного подправить. Сейчас и по возвращении. Эл вдруг вспомнила всю фантастику, которую когда-то читала и не могла сдержать улыбки. Источники силы, пояса времени, пассы руками: "абра-швабра-кадабра". Смех, да и только. Ближе всех к истине оказались сказочники этого мира. И никаких источников. Этот мир сам по себе источник. Когда они с Сашенькой оказались здесь впервые, их чуть не разорвало на тысячу кусков. Пришлось долго и кропотливо работать над своими привычками, заново оттачивать имеющиеся у них знания и опыт, чтобы ненароком одним неверным движением брови или пальца не смести с лица земли какой-нибудь городишко, размером с Ялту. Оказалось, что все, кто здесь живет, лишены способности чувствовать силу, и это оказалось очень разумным, потому что страшно подумать, что могло бы быть, имей эти люди в своем распоряжении бесконечную энергию. Они со своими технологиями-то отличились. Из десяти открытий девять работают на уничтожение жизни, а десятое пылится в архиве за ненадобностью. Бр-р-р! И этот кошмар ей предстоит еще не одно столетие вытаскивать из всевозможных передряг. Кому это надо?...
   - Тебе самой и надо! И не смей отмазываться! - эти слова Эл произнесла вслух. В зеркале тем временем прояснилась вполне четкая картина. Пейзаж был унылым: чахлая рощица, поле, поросшее жесткой травой, в нескольких километрах к северу город. Или что-то похожее на город, потому что фабричные трубы и дым от них, и столбики высоковольток просто так сами по себе в чистом поле не бывают. К юго-западу местность повышалась. Видимо там проходил водораздел. "Должен быть холм", - подумала Эл. - "Вот вам и радужное сияние телепорта. Ха-ха! Если бы они все знали, как обыденно этот телепорт выглядит." Она достала из кармана часы, что-то прикинула в уме, и перевела стрелки на одном из циферблатов на час назад.
   - Пора! - девушка сделала глубокий вдох и шагнула. По поверхности стекла пробежала рябь, и отразила пустоту сумрачной северной веранды.
   Боль захлестывала. Казалось, что вместо тела, одна сплошная боль. Она текла по венам, стучала в висках, сушила горечью рот. Эл огляделась. Определила направление потока. По нарастающему шквалу поняла, что что-то непоправимое случится вот-вот. Могу не успеть, подумала она, придется рискнуть. Эл слегка наклонилась вперед, прогнулась в спине. По телу пробежала конвульсивная дрожь, глаза вспыхнули янтарным огнем, лицо удлинилось, и вот уже вместо девушки стоит молодая крупная волчица. Зверь потянул носом воздух, ухмыльнулся вполне по-человечески и размашистой рысью двинулся на холм. Сверху открылся замечательный вид: степь была действительно бескрайней. Она волновалась травами под ветром, цвели какие-то цветы, которых Эл не знала. Их запахи волновали, будоражили. Усиленная восприимчивость волчьего носа к запахам мешала сосредоточиться. Одно место на равнине показалось подозрительным, оно словно бы выцвело. Поблекшие краски, растения, тронутые тлением. Словно тень лежала на этом пятачке, хотя в небе не было ни облачка. Солнце здесь уже почти село, но золотые, рыжие, багряные отблески его еще расцвечивали небо и заводские трубы города. Значит, мне туда. Интересно, подумала Эл, а в эпицентре ядерного взрыва я тоже выживу? Усмехнулась своим мыслям. Вопрос чисто риторический... Вот интересно, как я сейчас со стороны выгляжу - зверь, раздумывающий о смысле человеческого бытия... Волчица откровенно захохотала. С рыси она уже перешла на галоп. В таком темпе и в этом обличье Эл могла бежать очень долго. Звериные мышцы были гораздо выносливее человеческих, а азарт охоты подстегивал. Достигнув нужного места волчица остановилась, огляделась. Да. Это, несомненно, будет здесь. Боль уже никуда не текла, но стала густой и плотной, словно болотная жижа. Пора обратно в человека. Но прежде чем вернуть себе нормальный облик, зверь еще раз принюхался и огляделся. Волчье зрение острее человеческого. Ага! А вот и цель! Самолет. Ну что ж. Значит, самолет. Зверь опустил морду вниз, выгнул спину и стал медленно выпрямляться. Через минуту Эл скрючилась от невыносимой тяжести, обрушившейся на нее. О, Боги! Да кто же в этом самолете, что так давит. Они что, одних детей везут? Эл вгляделась в небо, туда, где пару минут назад волк разглядел черную точку самолета. Она была там. Увеличившаяся, принимающая очертания крылатой машины. Гул двигателей коснулся слуха. Эл сосредоточилась. Встала, раскинув руки. Все ее мысли, вся воля были направлены сейчас на эту крохотную точку. Она ощутила, как вздрогнул в испуге пилот. Эл знала, что он видит за стеклом женщину, закрывшую собой полнеба. "Садись! Садись! Сажай машину!" Приказ звучал властно и строго. Вот и отдача. Эл открыла глаза. Самолет приобрел очертания. Вот он качнулся и стал опускаться. Но что-то пошло не так. На ум пришли строчки, где-то услышанные. То ли песня, то ли стихи:

Резким движеньем штурвал на себя,

Сегодня твой день и победа твоя!

Черный дым, словно флаг -

Сердце машины забилось не в такт9*.

   Нет! Дыма не было. Но машина как-то странно накренилась и резко клюнула носом. Еще несколько секунд Эл заворожено следила за падением огромной махины. Аэробус "Конкорд" несся прямо на нее. Какая-то мысль толкнулась в черепную коробку. Девушка вздрогнула, словно проснувшись. Сложила руки лодочкой, так, что самолет оказался прямо в ладонях. Со стороны казалось, что в степи стоит сумасшедшая и играет сама с собой в нелепые фантазии. Мышцы вздулись буграми, вены набухли, пот заливал глаза. "Черт! Что ж они такими тяжелыми их делают. Как будто нельзя сплав полегче выбрать. Сталь..." Самолет медленно опускался все ниже и ниже. Все! Сейчас сдохну! Мысль мелькнула и исчезла. Немигающий взор прикован к самолету. Сколько осталось до земли - десять, семь километров? Три... Эл разжала руки. Машину тряхнуло. Она видела перекошенное ужасом и болью лицо пилота, его побелевшие пальцы, вцепившиеся мертвой хваткой в штурвал. Глубокий вдох. Расширенные, обезумевшие глаза штурмана, белая, как бумага, бортпроводница. Выдох. Полторы тысячи метров... Тысяча двести... Тысяча... Семьсот.. Пора! Глаза сузились, рука властно взметнулась вперед и вверх навстречу махине:
   - Tua jactus distineo!10* - больше похоже на раскат грома, чем на голос хрупкой девушки.
   Самолет тряхнуло еще раз. Он повис в воздухе на долю секунды. Перед Ленкой мелькнуло злое сморщенное лицо, закрыв от нее машину. Самолет снова начал падать.
   - Tua jactus distineo! Sic volo, sic jubeo, sit pro ratione voluntos!!11*
   Упругая волна соскользнула с кончиков пальцев, завихрилась в воздухе, опутала самолет и мягко прогнулась под его тяжестью. Машина легко коснулась земли, трясясь, побежала по целине. Вот она последний раз вздрогнула и остановилась, не доехав десяток метров до странной девушки в развевающейся одежде с властным лицом и поднятой в повелительном жесте рукой. Лицо пилота свело судорогой. Это она! Это ее он видел за несколько минут до аварии. Бортрадист, онемев, дергал пилота за рукав и тыкал пальцем в стекло. "Значит, не глюк! - подумал пилот с облегчением. - А что? Судьба? Бог?" Штурман плакал, как ребенок, закрыв лицо руками. Какое счастье! Проводница взяла себя в руки и пошла в салон успокаивать пассажиров. Хотя ноги ее подкашивались, на лице была добрая приветливая улыбка. В салоне были дети. Сто семьдесят четыре ребенка, возвращающихся с моря, из Болгарии, домой.
   Но Эл всего этого не видела. На нее начала наваливаться тьма. Холодная, жесткая, непроглядная тьма. Впервые это началось года полтора назад. Тогда она на улице выхватила мальчонку из-под колес грузовика. Кругом было полно народу, и раздумывать особенно было некогда. Эл просто протянула руку, и пацан оказался рядом с ней на тротуаре. Никто ничего не понял. Все решили, что паренек от страха так быстро пересек дорогу сам. Эл пожурила его и перевела на другую сторону, сдав на руки поседевшей на глазах мамаше. Потом ее лихорадило. Где-то на краю сознания мелькали серые размытые тени, а в голове тихо по-змеиному шипело неразборчиво. Потом была старушка на автобусной остановке. Толпа напирала и выпихнула бабульку с тротуара в тот момент, когда "икарус" уже подъезжал к остановке вплотную к бордюру. Кто-то вскрикнул. Ленка, не раздумывая, тормознула автобус, так чтобы он не доехал до старушки. Потому что левитировать бабушку над толпой было бы безумием, хотя и гораздо легче, чем останавливать машину. Тьма навалилась практически сразу же, гораздо сильнее и резче, чем в первый раз. Тогда удалось разглядеть злое перекошенное лицо, темное и сморщенное. Что это? Смерть? Тьма? Ленка не поняла. Потом, эта дурацкая история с пожаром. Надо же было по возвращении на ребенка нарваться. Джонни явно перепугался. И вот теперь опять. Откуда-то из глубин сознания или памяти всплыло - "дыханье тьмы". Она вдруг вспомнила своего учителя по философии на кольто-сценифико. Что-то он про это говорил. Надо вспомнить. Надо... Надо... Тьма подхватила ее и понесла. В голове замаячил знакомый уже облик: старая, сухая сморщенная женщина со злобной гримасой вместо лица. В голове зашипел противный змеиный холодок: Опять ты! Всегда ты! Как ты мне надоела! Смертная!
   Вот как! Смертная! Это уже что-то. Давненько с ней так не разговаривали. Похоже, теперь я знаю, кто эти шутки шутит. Выбираться! Выбираться отсюда!
   В голове противный смех. - Выбираться! Ну, попробуй! От меня еще никто не уходил!
   - Стерва! - звук собственного голоса подействовал ободряюще. - Я тебе покажу "смертную"! Tua voluntus vincio!!(12*) - Тьма завизжала тысячью голосов и распалась на куски. - О-ох! Как плохо-то! Никогда еще такого не было. - все поплыло перед глазами. Последнее, что увидела Эл, было бледное лицо пилота и чье-то еще, до боли знакомое. Эти зеленые глаза... Надо вспомнить! Надо...
   Чьи-то сильные руки подхватили ее и куда-то понесли. Лежать в них было так мирно и покойно, что не хотелось даже шевелиться. Все тело болело, словно его рвали на куски. Только мелькнула мысль: руки теплые, значит, человек. Можно не брыкаться. И мир исчез.
  
  
   6.
   "Мр-р-р! Хорошо-то как!" - чувство блаженной истомы затопило, наполнило все тело, каждую клеточку. Мягкий невесомый плед, невероятно удобная кровать. Эл показалось, что она вернулась в детство. Легкость и беззаботность переполняли. Даже запахи, давно и надежно забытые, но такие родные. Так пахло по утрам дома, когда бабушка звала ее завтракать. Слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Стоп! Самолет, степь! Это тоже сон?! Зеленые глаза и теплые сильные руки... Ощущение силы совсем другое... "Я что, не на Земле?" - Эл подпрыгнула на кровати, как ужаленная, готовая убить любое существо в радиусе пятидесяти метров. Это было ошибкой. К счастью не роковой.
   - Проснулась, смертница? - тихий смех, черные бездонные глаза, вклокоченная копна густых черных волос, заспанное помятое лицо. Общий вид усталого, но довольного человека. Человека? Простите, Демиурга. - Пока тебя вытаскивал, сам чуть не помер. Или как это люди говорят, богу душу отдал. Счастье, что я не человек и ничего никому отдавать не должен. Пожалуй, ты - одна из немногих, за кем я вынужден буду бегать до конца жизни. Во что ты опять вляпалась?
   Удивление сменилось щенячьим восторгом. Эл была готова прыгать, скакать и издавать невнятные повизгивания. Хвоста не было, а то, кажется, завиляла бы. Рядом с кроватью в кресле развалился собственной персоной Пол д'Алье, друг детства, авантюрист и идеальный приспособленец. Все шалости сходили им с рук, если в них участвовал Пол. Обаятельнейший паршивец, он мог договориться с кем угодно, не забывая при этом своих интересов, естественно. Образец идеального представителя своей породы, пардон, расы. Настоящий демиург. Осторожный, льстивый, если не сказать лживый, меркантильный, обаятельный. Она сама сколько раз попадалась на его очаровательную улыбку ангела и мягкий голос. А потом, когда попадала в ситуацию полной ж.., выковыриваться приходилось самой. И его заодно вытаскивала. Прикрывала тылы. Проще говоря, спасала его задницу. Но Эл никогда не обижалась. Она просто придумывала достойную месть. Оба они ставили друг над другом эксперименты, порой опасные, и наблюдали со стороны, но в критический момент всегда протягивали руку помощи. Это отличало их от остальных демиургов.
   - А почему это вдруг "одна из немногих"? Раньше, помниться, была единственной. Ты что, женился? - Эл взяла себя в руки. Она вспомнила про еще одно "замечательное" качество своего приятеля: ничего не делать просто так по доброте душевной. К тому же из головы не шли зеленые глаза. ЗЕЛЕНЫЕ. У Пола были черные. - И что, черт возьми, ты тут делаешь? Вернее, что Я тут делаю?
   - Вечно у тебя масса вопросов. Все-то тебе надо знать.
   Пол ворчал, и Эл напряглась. Начинается торг. Информация в обмен на ... На что? Что такого она может знать, чего не знает он, и что ему до зарезу надо узнать?
   - Ты не ответил.
   - Да! Женишься тут, когда всякие камикадзе неразумные на голову сваливаются!
   - Ну, скажем, не "всякие", а "одни из немногих", и не камикадзе, а старые друзья. Еще скажи, ты не рад меня видеть. Судя по твоему встрепанному виду, ты не один час потратил на приведение меня в норму, так что на себя, бедненького, даже времени не хватило.
   - А ты не язви! То же язва выискалась! - Пол обиженно засопел и заерзал в кресле. Он любил быть на высоте положения во всем, а его внешность была притчей во языцех - даже по меркам демиургов Пол был очень красив, и он этим очень гордился и холил себя любимого как мог. Эл могла гордиться: пожалуй, она одна видела его растрепанным, несобранным и растерянным. Никому другому Пол такого не позволил бы и не простил.
   - И все таки. Может, объяснишь, как это я на тебя свалилась. Я так понимаю, мы у тебя дома? - Эл состроила невинную мордашку и глупо захлопала ресницами, ни дать ни взять малолетняя идиотка.
   - Ну, вообще, правильно понимаешь. Мы на инсоленте. Дома. Пока.
   - Э-э...ммм. Позволю себе перебить. Это ты дома, а я у тебя в гостях, я надеюсь.
   - Хм. А ты мало изменилась за эти годы. Правильно надеешься. - Пол довольно хмыкнул. Он не раз убеждался, что выводы, которые делала его подружка на минимуме информации, бывали точнее и достовернее, чем все заверения и заявления, особенно официальные. И вот теперь, сколько лет, точнее столетий, они не виделись - семь? восемь? - она не утратила этой способности. Наоборот, как будто еще быстрее соображать стала. Такой интуиции позавидовать можно. Пол вздохнул. Он рассеянно вертел в руках невесть откуда взявшийся брелок в форме шарика. Эл молча наблюдала за ним, ожидая продолжения. От нее не укрылся ни его вздох, ни рассеянность, точнее некоторая растерянность, возникающая, когда человек должен что-то сделать, но не знает как лучше и с чего начать. Пол вздохнул еще раз.
   - Как ты оказалась здесь, я тебе объяснить не смогу. Просто у меня в доме сработал "сторож" - несанкционированное проникновение. Я уже приготовился к атаке, потом смотрю, что-то оборванное и грязное лежит, не двигается. Подошел - ба! Знакомые все лица. Так что у себя спроси, почему ты здесь. Да, хочу тебя обрадовать: ты объявлена в розыск. У Совета кончились претендентки на статус жен, и они вспомнили о тебе. Пока это не афишировано, и Совет пытается разыскать тебя своими силами. И, пока ты еще не очухалась от этой новости, я делаю тебе выгодное предложение. Пока ты еще в гостях! - Пол сделал ударение на последнем слове, но это было необязательно. Эл уже сообразила, что к чему. Так форсировать события! Ну конечно же! Пол вращался в высших кругах. Значит, Совет принял такое решение буквально на днях. И про кандидаток в жены врет. Нагло врет. И про "сторожа". Это Эл решила сразу же. С Земли нельзя одномоментно перенестись сюда. Значит, ее приводили в божеский вид где-то еще и вовсе не Пол. Сюда ее принесли просыпаться. А вот кто и зачем? Смутная догадка скользнула в мозгу и благополучно покинула его пределы. Надо потянуть резину, побольше вытянуть из него.
   - И какое же это предложение? Неужели есть что-то, от чего я не смогу отказаться?
   - Представь себе. И перестань прикидываться дурочкой. Ты будешь в безопасности, да и меня Совет оставит в покое. Творец из меня весьма посредственный, не по способностям, а по желанию. А Совет интересуют только способности. Они меня уже достали своими предписаниями и матримониальными планами.
   - Хм... С чего это ты вдруг заделался филантропом. Благотворительность, вроде, не по твоей части. Этим пороком ты никогда не страдал. Так что же ты предлагаешь?
   - Прекрати! Это уже не смешно! Я серьезно предлагаю тебе выйти за меня замуж.
   - Замуж... Замуж. Замуж?! Ты, случаем, в источник Силы не попадал? С головой как? Все в порядке? Не болит?
   - Инфидэль де Фё! Ты и впрямь отупела на Земле?! Ты понимаешь, чем грозит розыск Совета? Да если они до тебя доберуться... Не заставляй меня прибегать к крайним мерам!
   "Ага! Это уже кое-что. Совету я нужна, потому что оказалась на Земле, а Земля стала вдруг закрытой, а я там наворочала по своему разумению... А Пол наверняка хочет прибрать меня к рукам в качестве козыря. Как пить дать, у него свои махинации на уме. А поскольку он всегда метил в Совет... Ох! Мы же столько не виделись, он же уже наверное..." - все эти мысли ураганом пронеслись в голове Эл, но на лице ее ничто не дрогнуло, и глупое выражение сохранилось в первозданном виде.
   - Но, солнышко! Мы же школу закончили всего восемьсот с небольшим лет назад. Я как-то не задумывалась над такими серьезными вещами. И с твоей стороны просто невежливо соблазнять неопытную и скромную девушку такими предложениями. Конечно, ты меня спас, за что я тебе очень благодарна. Но мы ведь не в сказке, где принц будит красавицу и тут же женится на ней. - Улыбка сползла с лица Эл. В голосе зазвенела сталь. - И я буду благодарна еще больше, если ты, Пол д'Алье, поведаешь мне, давно ли ты в составе Совета, что за дурацкие эксперименты вы ставите на Земле, и, наконец, кто и зачем выдернул меня оттуда. В сказочку о том, что ты просто пробегал мимо, увидел меня и решил прихватить сюда, поболтать, я не поверю. Так что давай выкладывай все начистоту и без дураков. Поверь, моя благодарность будет поистине царской. Может быть, я даже соглашусь стать твоей женой. - Эл хихикнула. - Правда, неизвестно, кто от этого больше пострадает. Уж, наверное, не я.
   Пол вздохнул. Вот ведь стерва! Совсем не изменилась. Он пристально смотрел на свою подружку. Нет. Изменилась. И очень сильно. Красивая, зараза! Умная! Знает это и не стесняется! На такой и впрямь жениться не зазорно. У-у! Баба Яга! Ну, где он промахнулся и сболтнул лишнего? Как лихо она его просчитала! Стареет он, что ли? А может, не так проста она, как кажется. Интересно, что ей еще известно?...
   Эл с интересом разглядывала своего товарища по детству и Академии, или как они называли ее - школе. Восемьсот лет прошло с их выпускного. Восемьсот лет они не виделись. Видела бы его сейчас Вив Лаэр. Все такой же красивый, только более осторожный и ... потрепанный что ли. Жизнь с Демиургами не расслабляет. Ей повезло - жить среди людей, не способных на высоко изощренные пакости на энергетическом уровне... мда. Только вот один минус. С годами и на расстоянии он становится более заметным - Демиурги медлительны. Медлительны во всем. Им некуда спешить, у них в запасе практически вечность. И соображают они тоже медленно. После людей это начинает раздражать. Будто в замедленную съемку попала. "У нас не так...", - подумала Эл и поймала себя на этой мысли. - "У нас?.. Надо же.. Всего двадцать лет на Земле, а уже "у нас"... Наверное, я тоже старею. Или Демиурги и впрямь растворяются в мирах, которые любят, становятся их частью..."
   Молчание затягивалось. Эл никуда не торопилась. Ей просто некуда было торопиться. Она наслаждалась минутной передышкой, ведь неизвестно, что еще выкинет ее дружок. За окном был потрясающей красоты закат. Все краски всех миров от нежно-золотистого до багряно-кровавого смешались в небе. Пылающий шар висел над горизонтом, расцвечивая этим сумасбродством море, холмы, замок, стены и убранство комнаты. Волосы Пола в этом свете отливали рубином и, казалось, светились изнутри. Он уже успел привести себя в порядок, по крайней мере, лицо и шевелюру. Эл вспоминала забытые ощущения. Запахи, цвета, сама эта комната будили в ней приятные воспоминания. Ей хотелось забыть о промелькнувших столетиях и пошалить, посмеяться, как прежде. Ведь это был и ее дом, ее мир, родной мир. Инсолента, ах, Инсолента! Моя любовь!.. Но делать этого было нельзя, и она просто тихо любовалась видневшимися из окна пейзажем. Здесь и сейчас она заложница. Как это в одном бородатом анекдоте говорилось: если вы не в силах изменить ситуацию - расслабьтесь и получайте удовольствие. И эти зеленые глаза... Такие до боли знакомые, родные. Где? Где же она их видела? Что-то почти осязаемое вертелось в голове... Но... Нет, не вспомнить. Это было так давно...
   Пол, в свою очередь, внимательно изучал ее. Он догадывался, какие чувства бушуют сейчас в душе его подружки, и ждал, какие из них возьмут верх. Да! Кэр все верно просчитал. Только он не учел одного. А именно, его - Пола - собственных интересов в этом деле. Притащить сюда Эл было с его стороны весьма опрометчиво. На что он надеялся? Что его старый приятель будет подставлять свою шею, связываясь с этой бунтаркой? Это он-то, без пяти минут глава Совета? Ха-ха-ха! Но, кажется, про Кэра она не помнит. Может, напомнить? Интересно, она вообще-то помнит, кто такой Кэр? Нет! Лучше не напоминать. Кажется, там было все серьезно. Прошлый раз, когда он вздумал пошутить по этому поводу, пришлось спешно ретироваться в другой мир и отсиживаться там, отращивая заново ухо и левую руку, а потом еще добрую половину семейного ареала восстанавливать. От отца тогда здорово влетело. Хорошо, что сейчас он сам себе хозяин. Может, попробовать ее на ментальный контакт? Ой, а блоков-то понаставила. Заседания Совета так не охраняются. Мда... Как же все-таки к ней подъехать? И хорошо бы не получить за это оплеухи. Ведь все равно не поверит ни чему. Значит, выход один: рассказать правду (ну, может, не всю) и положиться на старую дружбу. Авось, сработает...
   - Ты изменилась. Знаешь, ты стала очень красивой. Если бы я увидел тебя впервые, я, наверное, влюбился бы. - Пол вздохнул и вытянул ноги, расслабляясь и снимая блок со своего сознания. Пусть видит, что он полностью откровенен.
   В ответ удивленно вздернутая бровь.
   - Но, может, тогда, ты угостишь меня чем-нибудь, раз я вызываю у тебя такие приятные эмоции. По законам гостеприимства и просто за красивые глаза.
   - Да, конечно. Прости, я задумался и забыл. - рядом с кроватью возник столик с булочками, пирожными, чаем.
   - Э-э.. Прости, я от такой еды отвыкла. У меня своя отрава. Могу угостить. - В руках у Эл появилась крошечная чашка с чем-то черным и очень пахучим, а на столике - блестящий металлический.. чайник - не чайник, черт знает что.
   Пол смотрел с любопытством и недоверием. Она, что, издевается? Думает, он будет ЭТО пробовать? Или считает, что он ее отравить решил? Вообще-то, на Земле он видел такое, но выпить эту гадость так и не решился.
   - Это называется кофе, - Эл сделала глоток. - А это, - она указала на металлический предмет, - кофейник. Угощайся! - широкий дружелюбный жест, и перед Полом появилась еще одна такая же крохотная чашечка. - Не бойся, не отравлено. Как говорил Юлий Цезарь в одном из фильмов на Земле: "Я на твоих подарках уже сорок три дегустатора потерял"(13*). Он тоже был "жителем неба", в своем роде, конечно. - Она грустно улыбнулась. Про себя Эл уже отметила, что блок снят. "Интересно, с чего это он откровенничать собирается? Показуха? На больную мозоль давить будет, в смысле, на жалость? Очень на него похоже. Или просто понял, что я не поверю ни единому слову, и решил сказать правду? Вернее, ту ее часть, которую сочтет нужной? Ну что ж. Поиграем в кошки-мышки!" Она устроилась на кровати поудобнее и сняла часть блоков, оставив на поверхности приятные воспоминания детства и радость от встречи со старым другом. Пол облегченно вздохнул. Эл отметила это с некоторым злорадством: ну и пусть думает, что его хитрость удалась. Не будем выводить мальчика из приятного заблуждения. Пока не будем...". Она достала из кармана джинс пачку сигарет и с удовольствием затянулась. "Посмотрим, что ты скажешь на это".
   Пол смотрел на нее с плохо разыгранным удивлением.
   - Ты и эту заразу с собой притащила?!
   "Ага! Значит, ты, голубчик, регулярно ошиваешься на Земле, да еще и следишь за мной! Ну, погоди! Я тебе устрою веселую жизнь! Фигушки ты у меня получишь, а не информацию!" - Эл не спеша выпустила колечко голубоватого дыма. - А ты сомневался? Я так легко от своих привычек не отказываюсь! Ты должен это помнить! И твоя семья тоже. Кстати, как она поживает, твоя семья?
   - Не знаю. Я с ними не общаюсь. Лет двести уже никого не видел.
   - Так, значит, ты теперь сам по себе. Жаль! Твой отец был такой замечательный! С ним было весело! Он так быстро выходил из себя! - мечтательно протянула Эл.
   - Да уж! - усмехнулся Пол. - Иногда, даже слишком быстро. Он потер затылок, вспоминая нахлобучку, полученную около тысячи лет назад за одну самовольную вылазку в один из нижних миров. В качестве подарка на память они с Эл прихватили оттуда маленькую малахитовую ящерку с красивым рисунком на спинке и золотыми глазами. Ну, кто же знал, что это безобидное на вид пресмыкающееся может вырасти буквально за два дня до размеров тираннозавра и поменять миролюбивый характер на соответствующий отвратительный. Отец устроил им тогда такую взбучку, что до сих пор при воспоминании о ней хотелось съежиться и заныкаться куда-нибудь в укромный уголок.
   - Ну и как?
   - Что - как?
   - Как тебе живется одному?
   - Как видишь, не бедствую.
   - Да. Вижу. Не тоскливо?
   Они перешли на ментальный контакт и являли собой для непосвященных очень забавную картину: двое сидят друг против друга, молчат, и только мимика изредка меняется.
   - Да нет! Некогда! И не по кому мне тосковать! Не родилась еще та заноза, что воткнется в мое сердце!
   Пол бравировал. Но Эл сразу почувствовала блеф. Перед его внутренним взором мелькнул на долю секунды и исчез образ Вив. "Врешь, стервец! Есть такая заноза! Вот на этом и сыграем!" - Эл мысленно скорчила ехидную рожицу. А вслух спросила:
   - А что так? Демиургу не может быть некогда. Это абсурд. Если у тебя есть вечность, то понятие цейтнота становится абстрактным и бессмысленным. Ты не создаешь миры, не выслушиваешь доклады и отчеты созданных тобой богов, не чистишь их пантеоны, не разруливаешь мировые катаклизмы, революции и прочую дребедень, тебя не достают молитвы простых смертных и настойчивые домогания их медиумов...
   - Да! Это все так! Но, поверь, Демиургу есть чем заняться и кроме всего, перечисленного тобой! Например...
   - Например, заседания Совета! Каково это - быть Главой? Ты еще не заблудился в своих собственных интригах? И в своем вранье?
   - Я не пойму. Вроде бы способностью промывать мозги всегда славились мы, Демиурги. Или люди тоже в этом преуспели? Может, весь наш разговор бессмыслен? Ты, кажется, и так все заранее знаешь...
   - Милый мой! Заканчивай вилять. Тебе не удастся отвертеться. Я задала вопрос и жду ответа и, заметь, правдивого. Я могу долго ждать. Я ведь тоже Демиург. Но, думаю, в твои планы не входит держать меня здесь целую вечность. Если только ты и впрямь не собираешься на мне жениться. Так что все в твоих руках! Рассказывай!
   - Нет! Ты невыносимая зараза! Ну, как с тобой разговаривать?!
   - Честно! И быстро!
   - Так не пойдет. Или честно, или быстро. Если быстро, то у меня все о'кей!
   "О'кей"? - интересно... Попробовать что ли. И Эл подумала на английском:
   - Are you way ahead? Yuppie, get on?
   - Yah! Yah! I'm. As usually...
   - Well, well, well! You are wrong! Ex-yuppie!
   - What is...
   - Очнись, дружок! Мы не в Сан-Франциско.
   - Oh, damn! That's head away!(14*)
   - А теперь поподробнее, пожалуйста. Остановимся на варианте "честно"! Раз уж с "быстро" такая накладка получилась.
   Пол был вне себя от ярости и метал в свою подружку молнии. Причем отнюдь не метафорические. Но Эл давно уже научилась блокировать их действие, еще в детстве, когда закладывала приятеля его родителям. Поэтому сейчас она спокойно сидела на кровати, наслаждаясь видом взбесившегося Пола и ожидая, когда он остынет.
   - Ты становишься похож на отца. Также заводишься с пол-оборота.
   Еще один разряд скользнул по плечу, не причинив вреда. Но замечание подействовало. Пол недолюбливал своего родителя. Он прекратил артобстрел и теперь просто тихо шипел, свирепо глядя исподлобья. Ну, точно, Баба-Яга! Как она его поддела!... Ну вот о чем с такой заразой можно разговаривать?! Ей же ни словечка сказать нельзя! Насквозь видит! Издевается еще!... Нет! Еще одна такая выходка - убью стерву! И пусть Кэр сам на себя пеняет: знал к кому притащил эту гарпию. За что он только ее любит до сих пор. Особенно, если вспомнить, что она вытворила перед побегом. И Вив за собой сманила... Черт! И угораздило же их оказаться именно на Земле! Ну что за невезуха! Пол вздохнул и посмотрел в окно. Солнце уже село, и только пурпурно-лиловые отблески на облаках указывали на то место, где оно висело еще совсем недавно. На черном бархатном небе проступали первые звезды Моста Влюбленных. Самая яркая в начале моста. Созвездие Восточного Маяка. От него постепенно будут зажигаться другие звезды вдоль Моста до тех пор, пока не доберутся до Маяка Западного. Восточный в это время уже погаснет. Там будет светиться утренняя заря, и встанет солнце. Есть красивая сказка о том, как возник этот мост. Когда-то давно, когда демиурги еще не были столь могущественны, жили парень и девушка. Они полюбили друг друга и хотели пожениться. Но Совет запретил им. Девушка была предназначена другому. И тогда влюбленные сбежали. Совет сумел разлучить их во времени и пространстве, но девушка зажгла на Востоке большой огонь, чтобы ее возлюбленный мог добраться до нее через бездну. Но к тому времени как огонь ее Маяка достигал Запада, на Востоке вставало солнце и гасило свет Маяка. Они так и не встретились... Говорят, что этот Мост виден во всех мирах. Каким-то образом магия Любви повлияла на свойства и возможности Демиургов, и Мост становится неотъемлемой частью любого мира, независимо от желания Создателя. А еще говорят, что если влюбленные, которых разлучили, одновременно посмотрят на Мост, то непременно встретятся на нем. Чушь! Он столько раз смотрел на него, и ничего. Вив по-прежнему далеко, и, судя по всему, совсем не скучает без него. Он перевел взгляд на Эл.
   - Давай продолжим завтра. Хоть у нас и вечность в запасе, а спать надо. По крайней мере, очень сильно хочется. Не знаю, как ты, а я больше двух суток без сна не могу.
   - Как скажешь. Мне спешить некуда. Куда я денусь с подводной лодки? - Эл грустно усмехнулась. - Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи! - Пол вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, набросил последнее звено на цепь охранных заклинаний, оплетающих всю комнату, замыкая их в единое целое. Теперь ни оттуда, ни туда. Любое нарушение границ будет караться болью. Он окинул взглядом свое творение, довольно хмыкнул и со спокойной душой отправился в свою комнату, расположенную неподалеку.
   Дверь за Полом закрылась, и Эл окутала тишина и сумерки. Удушливой волной прокатилось по комнате охранное заклинание. Эл невесело хмыкнула: стерегут, как особу королевской крови. Она подошла к окну. Мягкие серебристые сумерки. Море слабо светилось в надвигающейся темноте. Легкий ночной бриз нес теплое дыхание нагретой за день солнцем воды. На губах появился солоноватый привкус. Эл облокотилась на подоконник. Солоноватый привкус усилился, а по подбородку потекло что-то липкое и теплое и тяжело шмякнулось на подоконник. Эл удивленно взглянула вниз, провела рукой по лицу - кровь. Черт! Что происходит?! Ой! Это же ЕЕ кровь! Девушка поспешно отошла вглубь комнаты. Ну, конечно! Этот дурень поставил заклинание Дуле(15*), а она, когда сообразила, что находится не на Земле и увидела Пола, инстинктивно поставила все блоки, какие только смогла вспомнить. Видимо, среди них оказался и болевой блок. И теперь она не чувствовала ничего, но живой плоти не прикажешь. Нервы молчат, а кровь кипит. В глубине комнаты Эл обнаружила бассейн - лужица примерно два на пять метров и пару метров глубиной. Умыться хватит, решила она и, недолго думая, скинула одежду, и плюхнулась в воду. Вдоволь наплескавшись, Эл легла на спину. Прикосновение прохладной воды было приятным. В бездонном небе, усыпанном мириадами звезд, взошла луна. Ее серебряный свет залил всю комнату, и вода в бассейне посеребрилась. Казалось, что Эл купается в жидком металле. Она не торопилась выходить из воды, не беспокоилась, что кто-нибудь войдет и увидит ее. Здесь, в башне родового замка д'Алье, некому подглядывать за ней. Скорей всего, кроме них с Полом, здесь вообще нет ни души. Ну, разве что, фамильное приведение. Но это вряд ли. Д'Алье, хоть и принадлежали к древнему роду, относились скептически к таким атрибутам аристократизма, как приведения, духи итп., и недолюбливали их.
   Эл глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. Она уже успокоилась окончательно. В конце концов, что такого может сделать ей Пол? Ну, отдаст Совету, ну, убьет ненароком, если его довести, но это еще постараться надо, а ей лень. Ну, может, спихнет в какой-нибудь мирок, где ею займутся местные адепты какой-нибудь магии. Выбор обычно невелик - Свет или Тьма. Почему это Демиурги никогда не заботятся о том, чтобы объяснить этим созданиям, что нет просто Света и просто Тьмы, что мир велик и многогранен. А то эти бестолочи на пике своей умственной деятельности доходят обычно только до мысли, что мир сер. Даже как-то обидно становится. Ну, сожгут ее эти адепты на костре. Но это все уже было. Еще в Академии. Главное вовремя портал открыть и серы побольше, чтоб воняло. Или метана - фейерверк устроить на память. И маги довольны, и сама цела. Эл лениво заскользила по водной глади, опустилась на дно, коснулась его, вынырнула, прикрыв глаза, вдохнула побольше воздуха и поднялась над водой. Создалось впечатление, что девушка просто стоит на воде. Чувство легкости подхватило ее. Эл закружилась словно в танце под неслышную музыку, радостно засмеялась и, оттолкнувшись от зеркальной поверхности бассейна, взлетела над полом. Сделала круг под потолком и встала на ноги у кровати. Плюх! - кровать издала некоторое подобие скрипа. Черт! До чего же уютно! Как же замечательно, что демиурги так помешаны на магии и не додумались до технологий. Никаких тебе камер слежения, мониторинга, подслушивающих устройств и прочей дребедени. Она растянулась на постели, глядя в окно на холодную сверкающую луну в бездонной черноте ночи. Она снова стала Инфидель де Фё! Стала самой собой! Свобода! Пусть временная, сомнительная, но все таки СВОБОДА!!! На ум пришли услышанные когда-то строчки
  

Надо мною тишина - небо, полное огня.

Свет проходит сквозь меня, но боли больше нет!

И что-то там еще парам-тарам...................................................

Я бы мог с тобою быть, я бы мог тебя любить,

Но это лишь игра!

В шуме ветра за спиной я забуду голос твой

И о той любви земной,

Что нас сжигала в прах,

И я сходил с ума! -

В моей душе нет больше места для тебя....

Я свободен от любви, от вражды и от молвы,

От предсказанной судьбы и от земных оков,

От Зла и от Добра...

Я свободен, словно птица в небесах!

Я свободен! Я забыл, что значит страх!

Я свободен с диким ветром наравне!

Я свободен наяву, а не во сне!... (16*)

   Стоп! - внутренний голос звучал сухо. - Что распрыгалась, как коза? Соберись! У тебя максимум до утра времени осталось. Вот уж и вправду цейтнот! В том, что Пол сейчас строит козни, докладывает кому-нибудь из Совета о ней, она не сомневалась. "Спокойно ночи"! Ага! Как же! Спит он! Утром чуть свет завалиться с новыми пакостями, а, может, с прихлебателями из советничков, с которыми, к слову, у Эл не было ни малейшего желания встречаться. Пол не соврал в одном: ее ищут. И как только ситуация измениться, ее приятель тут же сдаст ее Совету, приговаривая, какой он, дескать, молодец - в одиночку отловил и обезвредил бунтарку!
   Абсурд стал реальностью. Надо обдумать и разложить по полочкам все, что стало известно. И сделать выводы. А потом решить, что делать дальше. Значит, начнем сначала: на Земле она бывала и раньше - ничем не примечательный мирок, неизвестно кем и когда созданный. Потом вдруг Земля становиться закрытой - ни оттуда, ни туда - и именно в тот момент, когда она уговорила Вив Лаэр отправиться с ней вместе. Каналы связи становились все слабее, а потом и вовсе исчезли. Последние пять лет она могла перемещаться только во временном континууме данного мира. Все попытки выйти на внешние уровни канули втуне. Только хуже становилось. Потом появилось это... даже не знаю, как назвать. Старуха, старик?.. Это злобное темное лицо... Пол за это время успел просочиться в Совет. Нет! Он не Глава Совета. Это точно. Иначе, она была бы не здесь, а в крепости Данэ на Йобудмонд(17*), резиденции Старейшины и Главы. И не цацкался бы он с ней так. Она нужна, что бы провернуть что-то такое, что даст ему возможность попасть сразу в "дамки", шах и мат. Тогда он станет Главой Совета со всеми вытекающими привилегиями и последствиями. Черт! Опять Земля! Что же такого они затеяли там, на этой забытой всеми Богами планетке? Земля!... - На Эл повеяло теплом. Там осталась Вив, Джонни... И оба ее "брата"... Ну и что, что она им чужая по крови. Эл успела привыкнуть и привязаться к своим новым родственникам. Она любила их, прощала все пакости. Иногда, правда, взбрыкивала и злилась на их упрямство. Они ссорились, мирились, секретничали друг от друга и делились самым сокровенным, смеялись и огорчались, шутили и работали... Они жили. Просто жили. И эти двадцать лет невозможно выкинуть из жизни, стереть из памяти, будто их никогда не было. Хотя... Ведь что-то произошло с ее памятью. Она не могла вспомнить чего-то очень важного. Чего-то, что составляло ее жизнь до Земли, что было дорого и необходимо, как воздух. Эти зеленые глаза. Ах, если б только вспомнить!
   Эл задремала незаметно для себя самой. В полусне пригрезился Джонни - маленький щупленький воробышек. Огромные карие глаза наполнены слезами, на густых вьющихся каштановых волосах намерзли сосульки. "Мама! Мамочка! Мне так больно! Мамочка!" Именно тогда, чтобы снова спасти его, она переделала его ауру. Сил ушло столько, что хватило бы на разрушение такого острова, как Ниуэ(18*), или на возведение Вавилонской башни. С кого из своих знакомых она скопировала ее? Когда Эл очнулась, она не помнила этого, а заодно и того куска своей жизни, который так тщетно пыталась выудить сейчас из глубин памяти. Зато родился новый Демиург. И собаки. Вымотанная до предела созданием новой ауры паренька, Эл не помнила, откуда она взяла этих тварей. Сотворила их, видимо, в полубессознательном состоянии, как гарант своей собственной безопасности.. Помнила только, что они - часть ее самой. Чистая Энергия. Что-то вроде энергетического аккумулятора. Сама Сущность, облаченная в привычную для Земли форму. Сколько народу поплатилось на Земле за это ее сумасбродство, минутную, но такую жгучую жалость к этому мальчишке? Эл старалась даже не думать об этом. Расщепление своей сути даже здесь, на Инсоленте, требовало немалых усилий, а ведь эта способность - порождение самой Инсоленты. Этому не учат в Академии, эта способность в крови у всех, кто родился в этом мире и обладает Даром. Что уж говорить о других мирах. Джонни! Маленький мой! По щеке скатилась непрошеная слезинка. По комнате пронесся тихий вздох. Эл вздрогнула и вынырнула из забытья.
   - Кто здесь?!
   Тишина! Только на поверхности воды тихая рябь кругами. Эл впрыгнула в джинсы и рубашку и подошла к краю бассейна.
   - Кто здесь?
   - Ш-ш-ш! Тише! - какой знакомый голос. Рябь успокоилась.
   - Ты-ы?!! - Эл вздрогнула. "Отличная вещь - ментальный контакт. А то, наверное, завизжала бы". - Подумала девушка. В толще воды была фигура, закутанная в темный плащ. У фигуры было сморщенное коричневое лицо. Только злости на этот раз в нем не было. - Кто ты и что тебе нужно? Откуда ты здесь?
   - Вопрос в том, кто ТЫ? И что ТЫ делаешь здесь?
   - Я первая спросила. (Глупо как-то. Но оно само вырвалось).
   Фигура поёжилась. По воде снова пробежала рябь.
   - Я пришла за тобой. Ты нужна мне. Хоть ты и упрямая, и своенравная, но мне плохо без тебя. И всем остальным тоже. Пойдем! Я заберу тебя отсюда обратно на Землю.
   - Зачем я тебе? Ты же пыталась меня убить. Кто ты?
   Снова легкая рябь, из-за которой фигура кажется расплывчатой.
   - Пойдем! У нас будет время, я все расскажу тебе. Пожалуйста! Я погибну, если ты не вернешься. А вместе со мной и вся Земля.
   - Дай мне минутку. - Эл подскочила к столику у кровати (он все еще стоял там с пирожными и остывшим чаем), выхватила из воздуха листок бумаги и ручку:
   "Милый Пол! Я поразмыслила над твоим предложением и решила, что оно мне не подходит. Прости, но тебе придется смириться с тем, что в моей жизни есть другие мужчины, которых я люблю более нежно и страстно, чем тебя. Не сердись! У нас все равно ничего не вышло бы! Надеюсь, твоя любовь ко мне не исчезнет из-за такого пустяка. Счастливо оставаться! Привет Советникам.

Всегда твоя... головная боль, Инфидель!"

   Эл бросила листок на кровать и взглянула в окно. Серебряный диск луны померк. Небо посерело, на Востоке разгоралась заря. Ее багряные отсветы были видны из южного окна комнаты. В коридоре раздались шаги Пола и кого-то еще. Значит, все ее догадки подтвердились. Что ж, тем хуже для Пола. Эл легко взмыла над полом, наклонилась над водой. Фигура в плаще была прямо под ней.
   - Давай руку! Шагай ко мне!
   Гладь воды неотличима от зеркальной глади телепорта. Эл на секунду заколебалась - стоит ли доверять? Но в ментальном контакте невозможно солгать, и Эл была уверена, что ее странная собеседница из бассейна не лжет - ей действительно плохо. Первый луч солнца скользнул по морской волне.
   - Любимая! Я хочу тебя кое с кем познакомить! - Пол д'Алье решительным пружинящим шагом вошел в комнату и замер посередине, беспомощно озираясь, уже догадавшись, но еще не веря, что в комнате пусто.
  
  
  
  
  
   *Стыдитесь! - нем.
   **Борис Гребенщиков
   ***Ладно. Заметано. - нем.
   4* Е.В.Петрова Самиздат 2007
   5* Лариса Неупокоева "Лориэль"
   6* Название х/ф В. Меньшова с Ю.Меньшовой в главной роли
   7* С.Павлов "Чердак вселенной"
   8* Бог -лат.
   9* В.Кипелов, М.Пушкина "Дыханье тьмы"
   10*Замедляю твое падение - лат.
   11* Так я хочу, так велю, пусть доводом будет воля моя - лат.
   12* Сковываю волю твою - лат.
   13* Имеется в виду фильм "Астерикс и Абеликс на Олимпийских играх" с А.Делоном в роли Цезаря
   14* -Как всегда впереди паровоза? Преуспевающий яппи?
   - Да, как обычно!
   - Ну-ну! Ошибаешься экс-яппи!
   - Что за...
   .......
   - Проклятье! Черт знает что!...
   (яппи - молодой бизнесмен, нацеленный на быструю, успешную карьеру, про таких говорят: молодой да ранний)
   15* Douleur (фр) боль
   16* В.Кипелов, М.Пушкина "Я свободен"
   17* Damne (фр) - прОклятый, au bout du monde (фр) - на краю мира
   18* Ниуэ или Савадж (англ. Savage Island) открыт Дж.Куком. В переводе с англ. - остров дикарей. Расположен в Тихом океане. Общая площадь суши - 261,46 кв.км., что делает его крупнейшим поднятым атоллом в мире.
  
   Старшие боги (лат)
   Пойдемте (англ).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"