Аннотация: Лена Цитринова. До мутации осталось 28 дней.
По прибытию в Жизнедарск мы сразу увидели других чужаков. Обычно это не вызывало удивления, ведь местные часто торгуют с пришедшими. Но у тех были татуировки на лицах, по которым чужаков можно было принять за зодахов. В итоге оказалось, что это "союзники" сектантов из отдельной банды... какие-то там волки. Но именовали себя громким словом: рейдеры.
Как объяснил Леша, это слово из древнего и мёртвого ныне языка, который называется - английский. Он пользовался в старом мире большой популярностью. Действительно, я часто на вещах той эпохи встречаю надписи на этом языке. Но сегодня английский больше или меньше знают лишь старики, помнящие жизнь до Мирбеша, да и то не все.
Леша говорит, что раньше рейдерами называли штурмовиков и собирателей, которые делали вылазки на большое расстояние от своих. Но если учесть, что речь идёт о зодахах и их "союзниках", то правильнее было бы назвать тех грабителями и мародёрами. Сектанты вообще любят для значимости использовать языки, на которых давно никто не говорит, и особенно это относится к английскому.
Настораживает другое: зачем местный староста пустил их в Жизнедарск? С зодахами в принципе опасно связываться. А если учесть, что в последнее время здесь увеличилось количество бешей, а теперь ещё появились рейдеры сектантов, то картина вырисовывается нехорошая.
Зодахи могут попытаться расширить своё влияние на Самару, а в таком случае будет столкновение с ратниками - так называют военных с бывшей карантинной зоны "КЗ-13" в Жигулёвских горах, где теперь образовалась крупная и закрытая община. Ратники никого не трогают, но и к себе не пускают. И если начнётся война, то мелкие коммуны вроде Жизнедарска окажутся между молотом и наковальней.
Поскольку Леша - старший сын местного старосты, пыталась узнать у него подробности. Но он говорит, что сам был шокирован таким решением отца. По его словам, рейдеры зодахов сюда пришли около недели назад, немного торгуют, но, в основном, используют Жизнедарск как перевалочный пункт. Проще говоря: приходят и уходят когда хотят, часто конфликтуют с местными, но до серьёзных стычек не доходит.
Не мне, конечно, судить здешних, но если они так пытаются защитить деревню, то сложно сказать, что будет с Жизнедарском. В такие моменты я понимаю: как хорошо, что мы с отцом долго не задерживаемся на одном месте. Но ведь для меня теперь вопрос выживания тоже стал более острым...